Текст книги "Воровка чар (Дилогия) (СИ)"
Автор книги: Анна Сокол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Так мы и стояли целую минуту. Бесконечную минуту, за которую решимость сменилась недоумением. Чужак медлил, не нападая и не отступая, с любопытством нюхая воздух. Как оказалось, я тоже не готова просто так броситься на кого бы то ни было. Кстати, а на кого? Раньше я не встречала таких созданий. Тогда откуда же взялось это чувство узнавания? Я видела что-то похожее на него, видела совсем недавно.
Незнакомец вздернул голову и зарычал. А я тут же узнала запах, узнала стук сердца того, кто приближался к нам, ощутила тепло собиравшейся в его руках магии. И чужак тоже ее ощутил. На этот раз не было ни сомнений, ни колебаний, они оба двигались молниеносно.
– Вит, нет! – закричала я.
Но было поздно. Или вирийцу было все равно, что я там кричу.
Чужак прыгнул на чернокнижника. Магия сорвалась с рук Вита. Я не знаю, зачем это сделала. Не могу объяснить, может, всему виной воспоминание, что мелькнула на краю сознания. Может… В тот момент было не до мыслей.
Я прыгнула на чужака, за миг до того, как огненный шар вирийца столкнулся с незнакомцем. Глупый поступок. Ничего хорошего, как водится, из этого не вышло, вместо одного под удар попали двое.
Я сбила чужаку атаку, но и только. Вряд ли бы он дотянулся когтями до горла чернокнижника. Вряд ли он умел ходить сквозь магический огонь, это под силу только Эолу и его сподвижникам.
Я врезалась в незнакомца плечом, и мы оба упали на землю, где нас накрыл огонь. Но за миг до того, как обжечься, я успела рассмотреть в магическом свете… Значит, не показалось. Чужак не был лысым, вытянутую голову, покрывали светлые, почти бесцветные короткие волосы, светлые глаза, узкие черты лица… Я вспомнила, где видела его. Вернее, не его. Себя.
Таким же бесцветным было мое отражение в зеркале, зубы такими же острыми, а черты лица такими же чуждыми, как и у него. Мы не были близнецами, нас не перепутал бы и самый невнимательный крестьянин, но мы были похожи, как могли быть похожи псы с одной псарни.
Чужак был той же крови. Чужак мог ответить на вопросы. Но…
Огонь коснулся кожи. Я заорала, скорее от испуга и разочарования, чем от боли, потому что ее не было. Магия Вита, казавшаяся такой родной и знакомой, прильнула к коже, словно невесомая ткань, теплая, а совсем не обжигающая.
А вот чужак захрипел, завыл, задергался, пламя, оказавшееся так милостиво ко мне, вгрызлось в тело мужчины. Раздались далекие крики, отрывистые команды, с хрустом ломались ветки, кто-то еще торопился к месту событий. А Вит уже опять стягивал в ладони силу, на этот раз она пахла острой свежестью. И ее было гораздо больше, чем в прошлый раз. И еще одно… Чернокнижник молчал, он не кричал на меня, не требовал убраться отсюда и не загораживать цель. Нет, он просто бил на поражение.
Что-то свистнуло у уха, и я едва не помянула Михея и его самовольный арбалет, когда увидала короткое оперение вонзившейся в землю стрелы. Это был не болт. И стрелок явно не наш. Я вскочила на ноги, ослепительно белый свет сорвался с ладони Вита и упал на чужака. Вторая стрела вошла ему в ногу, третья, разодрала край моей рубахи, которая и так почти превратилась в лохмотья, магический огонь щадил меня, но не ткань.
Чужак выгнулся, содрогаясь всем телом, свет стекал с него тяжелыми каплями, оставляя после себя черную обугленную кожу. Четвертая стрела с шипением вошла в горло, пятая в живот, шестая…
– Нет, – прошептала я.
Из-за ближайшего дерева вышел лучник, спуская тетиву. За ним солдат в форме Вирийского княжества. Когда-то такая же красовалась и на Вите, жаль, сейчас узнать ее в этих лохмотьях трудновато. Еще один воин подскочил к бьющемуся в агонии чужаку и взмахнул мечом.
Шестая стрела срезала прядь моих волос. Седьмая угодила бы прямо в голову, если бы ее не сбил чернокнижник, чем-то невидимым и упругим. Стрелу он отвел, а вот удар нет. Один из солдат подскочил сбоку и пнул меня под колено носком сапога. Я вскрикнула, упала, а подняться мне не дали. Тот же самый сапог надавил на плечо, прижимая к земле, а кончик острого ножа, замер в волоске от горла.
Ну, не сами конечно, как показывают многолетние наблюдения ни сапоги, ни мечи отдельно по дорогам не ходят, только в компании с человеком. Очень злым человеком, готовым в любой момент опустить лезвие.
Я зарычала…
– Стоять, – гаркнул Вит так, что я едва дышать не разучилась.
Солдаты тоже оценили. Тот, что опустил меч на чужака, громко крякнул поднимая окровавленное лезвие, стрелок дернул луком, и восьмая стрела ушла много выше головы чернокнижника, четвертый солдат, которого я, увы, не могла видеть, начал что-то говорить и замолк. На прогалину вышел последний воин, седовласый, массивный, он выглядел гораздо старше мужчин, что так ловко махали мечами, с нашивками в виде крестов не только на плаще, но и на рукавах.
– Лежать тварь, – скомандовал, тот, что стоял надо мной и перенес вес на ногу. Больше всего мне сейчас хотелось запустить в нее когти и послушать, как он верещит.
– Приветствую, капрал, – чернокнижник встряхнул ладонью, а потом развернул ее к мужчине.
Укол магии был мимолетным, но достаточно эффективным, на коже вирийца проступил черный рисунок, несколько перекрещивающихся линий образовывали подобие того креста, что эти ребята таскали на своих спинах. Оказывается, у чернокнижников тоже были отличительные знаки, как и у тарийских магов. Так же, как и у Риона.
– Господин высокий кудесник, – прогудел седой, и его воины облегченно выдохнули, даже кончик меча у моего горла чуть отстранился.
– Не знал, что у этих тварей, – он кивнул на тело чужака, а потом посмотрел на меня. – Может быть вторая самка, маги говорили, что только одна на всю жизнь, – последнее, он произнес с презрением и отворачиваясь скомандовал: – Убить.
Меч качнулся, я зашипела, вжимаясь в землю…
– Я сказал, стоять, солдат, – рявкнул Вит. – Или умрешь раньше нее.
Вириец с мечом заколебался, всего на одно мгновение, его рука перехватила эфес, но за этот миг чернокнижник успел многое. Он успел призвать магию, она заклубилась в его руках облаком беспросветной тьмы.
– Господин куде… – начал капрал, багровея.
– Вы не понимаете, капрал. Я не дам ее убить. А если попробуете, сами отправитесь к Рэгу. И вы, и он, – чернокнижник посмотрел на того, что все еще держал лезвие у моего лица, видимо дожидался, когда я, как следует, его рассмотрю.
Солдат скривился и нехотя отвел клинок, я тут же вцепилась в него пальцами, когти звякнули о железо.
– Это вы не понимаете, господин кудесник, – капрал в сердцах указал на тело мужчины, а потом на меня: – Это не человек, и она не человек. Это «притвора». Она думает лишь о себе, служит только себе и верна лишь себе. Она сбежит в лес и бросит вас при малейшем признаке опасности, а может и еще чего похуже. Сколько владельцев вот таких вот зверушек не проснулось утром по причине вспоротого горла, и не счесть. Вы заигрываете с нечистью, пусть она и выглядит, как человек, и ведет себя, как человек. Она притворяется. Она притвора! Внутри она зверь!
– Я Витторн Ордианский в присутствии пятерых свидетелей…
– Девятерых, – раздался голос, и на прогалину вышел стрелок. Вернее почти вывалился, арбалет дрожал в слабых руках, лоб покрыла испарина, раны, наверняка, снова открылись… Но он пришел. Рион, в руках, которого не было даже завалящего ножичка, показался из-за ствола ближайшего дерева и без интереса осмотрел наших новых знакомых. Вооруженная половником Мира выглянула из-за плеча бывшего чаровника.
– Девятерых, – невозмутимо повторит чернокнижник, – Признаю ту, что зовется Айкой Озерной членом моей семьи и беру полную ответственность за ее поступки. И обещаю, что причинивший ей вред, будет отвечать передо мной и моим высоким родом жизнью. Тьма свидетель.
Черное облако на его руке вспучилось, заворчало, как недовольная предгрозовая туча и вспыхнуло сразу несколькими молниями.
– Слово принято, – констатировал Вит.
Капрал сплюнул и кивнул стоявшему надо мной солдату, тот убрал меч в ножны.
– Меня в это не впутывайте, – высказалась появившаяся Оле и решительно шагнула к седовласому, таща за собой мальчишку. – Господин солдат, я их знать – не знаю, и знать не хочу, кто такие и чего по лесам шастают.
Я вскочила на ноги, солдат отпрянул и сотворил знак, отвращающий зло. Конечно, знать не знает нас Оле, а предавать положено только мне.
Михей покачнулся, обеспокоенная Мира попыталась поймать его, но куда худенькой девушке удержать деревенского парня. Стрелок повалился и уронил тихо ойкнувшую помощницу.
– Капрал, до города проводите? С нами раненый, – проговорил Вит, устало опуская руки. На мой взгляд, чересчур поспешно опуская. – Или мы теперь все в ваших глазах недочеловеки?
– Осади назад, сынок, а то, маг ты там или нет, а старый Рэйвен зубы тебе пересчитает. Никто не скажет, что мой десяток оставил на съедение тварям, – тут он посмотрел на меня, не сдержавшись, я широко улыбнулась, продемонстрировав старику зубы. – Женщин и детей. Но пойдем сейчас. Никаких ночевок в этом лесу. Эриш, Тиш, помогите им собраться, – отдал он приказ, и оглядел темные деревья. – Неизвестно, сколько еще этих притвор по округе шатается. Она, конечно, знает, но не скажет.
Конечно, не скажу. Потому что, не знаю.
Притвора… Как много скрыто в этом слове. И как мало. Притворами, называют любую нечисть, что встает на две ноги и прячет зубы, притворяясь человеком. Любая тварь, что может надеть сарафан. Это и богинки, и болотники, это и мара, и навь, и подменыши, и леший. Да мало ли на свете созданий, что водят человека за нос и доводят до смерти. Воз и маленькая тележка. И что-то я никогда не слышала о вот таких вот белесых притворах. И ведь десятник называл незнакомца и меня именно так, и вряд ли имел в виду всю двуногую нечисть, вместе взятую. Вампирами тоже называют кого угодно: и комаров, и нерадивых невесток, и кровососущих мавок, что живут в низинах… И самих вампиров, правда если молва не врет, обитают они в основном за Тесешем.
– Не знаю, чего это на белом свете творится, – рассказывал седовласый Виту. Чернокнижник вел лошадь по тропе, рядом крутился вездесущий Кули, часть его восхищения была перенесена с Михея на солдат, к вящему облегчению последнего. – Но считай, с новолуния покоя не знаем. Из каких нор кто только не повылазил, – десятник покачал головой. – Ящерликов порубали, потом выворотни[43]43
Выворотни– нечисть, похожие на больших кротов животные, роющие подкопы и проникающие в человеческое жилище, через подпол. Хищники, питаются мясом, предпочитают человеческое.
[Закрыть] деревню на юге разорили, теперь вот, притворы, а ведь двадцать лет об этой погани слышно не было.
Шедшая впереди Оле, оглянулась, вытаращила глаза и стала плеваться, последний так сказать метод обороны от нечисти вроде меня. Интересно, а что изменилось с той поры, когда она сидела рядом у костра и передавала мне миску с похлебкой?
– А еще говорят, огневок видели, – с тоской закончил десятник. – Не дай Эол, полыхнем!
– Нечисть оживляется только в плохие годы, – ответил Вит и тоже оглянулся, в кои-то веки посмотрев на меня, плеваться не стал, лишь окинул возок с Михеем и сидевшую с краю Миру хмурым взглядом.
– Они и делают их плохими! – зло сказал воин, что держал надо мной меч, он и сейчас старался держать меня на глазах. Приглядевшись, я могла с уверенностью сказать, почерневший, как минимум, вчерашний синяк очень подходил к его щетине. – Они! – он обличающее указал на меня, как раз понукавшую мерина, что тащил возок.
– Я чего тебе сделала, служивый? – не удержалась от вопроса. – На ногу наступила?
– Да ты… да как ты смеешь говорить? Как ты смеешь…
– Охолонись, Тиш, – десятник огладил подбородок и посмотрел на нахмурившегося чернокнижника. – Обижены они на ее породу. Обижены и злы. Третьего дня городская стража притвору на рынке поймала, самку, та рыбу воровала, да хотела того, – он провел рукой по горлу. – Да бургомистр не дал, велел в клетку посадить, да ему во дворец доставить.
– И они обиделись за то, что не дали мечами помахать? – спросила я, а воин дернулся.
– Нет, – зло ответил тот, что шел вместе с Рионом, замыкая наш маленький отряд. – Никто не знал, что та тварь уже спарилась с… с этим, – он указал рукой на мешок, куда запихнули голову убитого мужчины, ткань давно пропиталась кровью.
– Они парами живут, как лисы. И никогда не бросают своих.
Я только открыла рот, чтобы сказать, что этому бы людям не мешает поучиться, как седовласый добавил:
– Прошлой ночью самец пробрался на городские стены и отправил к Рэгу шестерых моих людей. Эриш, Тиш, Грес и Орир – все, что осталось от моего десятка, что дежурил ночью на стене.
– И ведь главное непонятно, как в город пробрались? – буркнул до этого молчавший воин с луком в руках. – Ворота заложены, калитка под амулетами, даже лаз контрабандистов перекрыли, а этот все равно прошел, словно призрак.
– От притворы нет затвора, – вздохнул седой. – Они всегда знают все ходы и выходы, носом чуют, если есть хотя бы одна щель, через которую дует ветер… Всю ночь шли по его следам, хорошо он на другую самку отвлекся – притормозил, удалось врасплох застать, а иначе, он бы так просто не дался.
– Зато мы отомстили, – к вящему восторгу Кули, солдат тряхнул окровавленным мешком, Оле тихо забормотала слова молитвы.
– Это очень утешит родных, – прошептала я, но они не услышали.
Шедший первым Вит остановился и указал рукой куда-то в темную ночь. Десятник выдохнул и устало проговорил:
– Полесец. Почитай добрались.
Деревья расступились, и мы увидели далекие огни факелов на стенах крепости.
Я поежилась, в голове почему-то то и дело повторялась фраза чернокнижника: «Признаю ту, что зовется Айкой Озерной членом моей семьи… Признаю ту, что зовется Айкой Озерной членом моей семьи…». В лесах эти слова значили для меня жизнь. А что они будут означать там?
Михей спал в возке, не подозревая о переменах. Мира вертела головой. Кули подпрыгивал на месте от нетерпения, Оле все еще молилась. Риону было все равно.
Багряный лес кончился.
Глава 9. Полесец, его люди и нелюдиКак говорил забредший однажды в избушку бабки Симы старый солдат, если ты видел один пограничный городок, ты видел их все. Я не видала ни одного, оттого и вертела головой, словно вылетевшая на охоту сова. Оле от меня не отставала, а уж Кули, тот едва не пищал от восторга.
Первое, что бросилось в глаза – это черные и какие-то подкопченные стены, в некоторых местах испеченные бороздами, словно их царапала гигантская мышь. Или дракон.
– Это Тарийские недоумки то и дело пробуют нас на свой железный зуб, – пошутил лучник. – Но пока удается их обламывать.
– Так скоро совсем без зубов останутся, – хохотнул другой.
– А ну, тихо, – скомандовал десятник и, повернувшись к Виту, добавил: – На зверушку свою поводок накиньте, а то неровен час, кто-то из осерчавших на ее породу удумает чего неправильное.
Чернокнижник вздохнул, словно его вынуждали делать что-то тяжелое и, не глядя ни на кого, попросил:
– Айка.
– Что? – я по примеру сонного Михея похлопала глазами: – Господин кудесник ко мне обращается?
– Айка, – на этот раз в голосе послышался укор.
– Нет, точно ко мне, – продолжала юродствовать я, послышался звук вынимаемого из ножен меча. Плохо, очень плохо. К чему выяснять, какая муха укусила Вита, но остановиться я уже не могла, даже если мне снова приставят железо к горлу и вспорют его. Буду вести себя, как бессловесная зверушка, зверушкой и останусь. Два дня он так старательно не смотрел в мою сторону, а теперь по просьбе какого-то вояки…
– Айка, пожалуйста, – устало добавил Вит.
Солдат выругался и пробормотал, что-то вроде того, как неумно обращаться к зверю с вежливыми словами там, где достаточно рогатины. Я фыркнула. Вит развернулся и впервые за несколько дней посмотрел мне в глаза. По-настоящему посмотрел, а не украдкой, не вынужденно, а совсем, как раньше, только… Только то, что было там, заставило меня торопливо достать камешек амулета. Злость, горечь, бесконечная усталость и обреченность смотрели на меня из его темных, как ночь, глаз. Словно он уже проиграл главный бой, и осталось только с достоинством сдаться. Или умереть.
Звякнула цепочка, капелька медальона заняла привычное место. Один из солдат охнул и стал торопливо молиться Рэгу.
– Вот, тварь, – крякнул десятник. – Все у вас у кудесников не как у людей.
С этим жизнерадостным напутствием мы въехали в город.
Что мне больше всего запомнилось в Полесце? Узкие бойницы и скрип отпираемых ворот, хриплые команды и настороженность, готовность в любой момент дать бой. Запомнилось неистовое желание развернуться, вскочить в седло и дать деру. Оно было похоже на то, что я испытывала, когда в наш мир прорывался дасу, и вместе с тем было абсолютно другим. Черные стены, танцующий свет факелов, ночь и с лязгом закрывшиеся за спиной ворота. Не оставляло ощущение, что я добровольно шагнула в каменную мышеловку.
– Целителя позовите, с ними раненый.
– Котелок ставьте, Рэйвен вернулся!
– И куда их девать-то? Мало нам своих баб в гарнизоне. Что? Так я и говорю, мало их…
– Господин кудесник, пожалуйте, вам комнаты «У пьяного корчмаря» готовят, вы уж не обессудьте обождать.
– Ну, куда ты, куда лошадей тащишь, а обтереть…
– Раненому помогите, а то еще угробится.
Раздавались голоса, мелькали тени. Кули заснул едва ли не на ходу, Вит подхватил его на руки и принес на постоялый двор. Кто-то бросил на пол несколько пахнущих мокрой соломой тюфяков. Оле уснула, так и не получив ужина, Мира прикорнула, хотя твердо намеревалась дождаться отправленного к целителю Михея, Рион просто сел в угол и замер, глядя на пламя очага, а я, кажется, только на минутку прикрыла глаза…
А когда открыла, тусклое солнце уже пробивалось сквозь узкие мутные окна затянутые бычьим пузырем. Огонь в очаге все еще горел, по стенам танцевали серые тени, за столом сидели двое, переговариваясь вполголоса, изредка двигались глиняные кружки, пахло копченым мясом и крепким элем.
– Благодарю Рэга, что тебя нашел. Вернись я с пустыми руками, твой отец, при всем моем уважении к высокому лорду, отрубил бы мне голову.
– Ну, прямо уж, – буркнул Вит.
Я приоткрыла глаза, стараясь дышать так же монотонно и спокойно.
– Осерчал бы, точно, – собеседник чернокнижника вздохнул и отбросил плащ на лавку. – А я не люблю, когда на меня серчают, нервным становлюсь.
Рион все еще спал в углу, но ни Оли, ни Кули, ни Миры в комнате уже не было, как и Михея, который, кажется, так и не вернулся от целителя. Хочется верить, что это хороший знак, и парня не залечили там до смерти.
– Все приграничные городки прочесал, каждый день лихих людей ждал, как прошел слух, что я везу в Велиж выкуп за наследника Ордианских. – собеседник Вита покачал головой. – А ты тут, да еще и с таким обозом. Всех сирых и убогих в Тарии собрал?
– Почти, – чернокнижник отодвинул тарелку. – Лучше скажи, чего тебе ответили в Велиже?
– Много всего. По большей части грубили, напирая на твои прегрешения, которым нет числа. Очень хотели оставить себе и выкуп, и пленника, которого у них уже нет. Так что, поздравляю, в Тарии за твою голову назначена награда, мизерная, но дураков много.
– Это их побег из-под стражи так расстроил?
– Если бы. Тебе приписывают убийство хранителя фонтана силы и похищение двоих неразумных отроков, учеников некоего Дамира. Это он, кстати, панику поднял из-за особо ценного ученичка, что сгинул в дебрях багряного леса…
Показалось или Рион чересчур глубоко вздохнул?
– И какой-то девки, то ли содержанки, то ли воспитанницы, я так и не понял, а они объяснить отказались. Темнят чаровники, как пить дать, темнят.
– Меня больше другое волнует, – Вит побарабанил пальцами по столу. – Откуда они узнали, что Хранитель фонтана мертв? Ты когда был в Велиже?
– Да, почитай, дней пять назад.
– Еще и трех не прошло, как он погиб, – задумчиво добавил Вит.
– Ну, может, им какое пророчество с пьяных глаз привиделось, – мужчина развел руками. – Или у них там не один хранитель, а с десяток, и ты еще кого зацепил ненароком. Но то, что хранитель мертв, они знали совершенно точно. Будешь смеяться, но я к этому источнику силы больше ни ногой, гнильцой от него несет капитально, словно от болотного бочага.
– Надеюсь, и не придется.
– Вит, ты чего смурной такой? Что-то еще произошло?
– Да, – выдохнул чернокнижник, и в этом его «да» сквозило такое облегчение, словно до этого момента никто и никогда не спрашивал о подобном, а он не мог рассказать. Или не хотел. – Сейчас сам все увидишь. Айка, хватит притворяться. Вставай.
Не люблю, когда меня ловят на подслушивании. Не то, чтобы было стыдно, честно говоря, ни капельки, просто в следующий раз они точно поостерегутся говорить при мне, даже спящей.
– Айка, – снова позвал чернокнижник. – Хватит притворяться, я знал, что ты не спишь с того самого момента, как ты открыла глаза.
– Даже так? – в голосе его собеседника послышалось безмерное удивление.
– Айка, иди сюда, – повторил вириец и добавил: – Пожалуйста.
Ну, как тут устоять? Я вздохнула, поднялась, стараясь руками разгладить мятую и несвежую одежду, хотя… Какая разница, что подумает обо мне этот незнакомец? Мы – сирые и убогие из Тарии – манерам не обучены.Под пристальными взглядами мужчин, я подошла к столу. В тарелках еще оставалось мясо, а в кружках эль. Живот тут же заурчал от голода.
– Н-да, – констатировал незнакомец, я развела руками, что есть, то есть. – Отец тебя прибьет. И меня заодно. Так что, выкуп можно тратить спокойно.
На этот раз Вит не стал возражать, лишь отвернулся, делая вид, что разглядывает висящую на стене карту Княжества, части Тарии и Озерного края. И это, признаться, насторожило меня куда больше. Я кожей чувствовала его отчаяние. Как и он, мое пробуждение.
– Да, что происходит на самом деле? – спросила я. – Что, так трудно сказать?
– Ты даже не представляешь насколько, – хрипло ответил чернокнижник.
– Тогда, может быть, вы? – я повернулась к его собеседнику, высокому, очень массивному мужчине, про которого так и хотелось сказать «медведь». Такой же черноволосый, как и Вит, но сразу видно по лучикам морщинок вокруг глаз, более улыбчивый. – А то Витторн Ордианский в последние дни со мной в молчанку играет. – Я вздохнула. – И выигрывает.
– На это он мастер, – мужчина почесал в затылке. – Рассказать-то несложно, только не уверен, что это должен делать я.
– Расскажи ей, Киш, – разрешил Вит, чем, похоже, еще больше удивил собеседника. – Все равно узнает. Лучше уж от нас, чем от… – чернокнижник не договорил, хотя я бы не отказалась узнать, к кому еще можно обратиться за сведениями.
– Ага, – мужчина снова почесал затылок, на этот раз с куда меньшим энтузиазмом. – Вы у нас, Айка, да? – я утвердительно кивнула, и он счел нужным представиться: – А я Кишинт Мельский, преподаватель кафедры инакомыслия в Сем’э’Рьеле, мы с Витом вместе учились…
Кишинт? Где-то я уже слышала это имя. А не к нему ли посылал меня Вит, когда хотел, чтобы я сбежала из Велижа?
– Переходи к делу, – поторопил его чернокнижник.
– Ну, к делу, так к делу, – мужчина взял кружку с элем и отхлебнул, я снова принюхалась, желудок снова заурчал, на этот раз куда жалобнее. – Айка, вот вы девушка молодая, романтическая, поди, мечтаете о любви.
Честно говоря, я едва подавила желание почесаться. В данный момент я мечтала о теплой воде и куске вот того мяска, что сиротливо лежал на тарелке у Вита.
– И мне, наверное, стоит вас обрадовать…
Я с готовностью кивнула, уже примеряясь как бы половчее добраться до чужого ужина. Радость – это хорошо. Пусть радует.
– Эта самая любовь вас уже настигла.
Я заморгала, честно говоря, в голосе Киша не хватало торжественности, самую капельку, ибо он больше походил на тот, которым моя бабка рассказала пастуху, что того ждет скорый и безвременный конец в ближайшую седмицу. На замогильный.
– Ээээ… – просила пояснить витиеватую мысль я.
– Мы – носители темной крови, – припечатал Вит с таким видом, словно это все объясняло.
Воцарилось молчание, я переводила непонимающий взгляд с одного мужчины на другого, все чаще и чаще задерживаясь на тарелке с едой, за спиной безуспешно пытался изобразить глубокий сон Рион.
– Вы никогда не задумывались, почему носителей темной крови так мало? – спросил друг Вита.
– Потому, что им отрубают головы.
– Не только…
– Еще руки, ноги… Иногда топят, травят, режут, расчленяют, – принялась перечислять я.
– Да-да, – не оценил моих стараний мужчина. – Но есть еще одна причина, решающая.
– Знаю, их вечно тянет спасать мир, а это – дело гиблое.
– Отец тебя убьет, – мужчина беспомощно посмотрел на Вита.
Рион чересчур громко вздохнул, видимо сочувствуя, но теперь о том, что он не спит, знала не только я, но все остальные.
– Все гораздо проще, Айка, – пояснил чернокнижник. – Такие как мы, могут иметь детей только от истинной пары, то есть, от одного человека, будь то мужчина, женщина или зверушка. Иначе потомки дасу давно бы заполонили этот мир.
– То, что у вас в Княжестве людей не хватает, я уже поняла. Скажите, каким образом это касается меня?
– А такое, что у тебя уже есть истинная пара, которому ты можешь родить наследника, – смутился Киш.
А чего тут смущаться? Пусть о наследнике я пока не думала, но сама возможность дело неплохое. Так ведь? Я вспомнила, как говорил об истинных парах притвор тот десятник в лесу, по крайней мере, это верность. Тогда отчего же так неприятно засосало внутри? Отчего же стало так холодно?
– Я вижу вашу связь, как пучок невидимых нитей, что тянутся от… – словно извиняясь, торопливо добавил друг чернокнижника.
– Вот, тока этого научного бреда не надо, – скривился Вит. – Хватит юлить. Айка, я —твоя пара. А ты моя. Все. Точка.
Я даже не сразу поняла. Слишком много всего они наговорили.
– Поясни,– все еще надеясь, что ослышалась, попросила я.
– Истинную пару не выбирают сознательно, – Вит опустил голову. – Считается, что мир делает это за нас, в целях... в целях…
– Продолжения рода, – пришел ему на помощь, друг. – Не всякая сможет принести здоровое и сильное потомство чернокнижнику, оттого выбор происходит сам, без нашего участия, стоит только встретить пару и…
– И что? Эол бьет в колокол? Рэг дует в рог? Или тебе дасу письмо доставил, мол, поздравляю, и все такое? Как это происходит? Почему я не знала? Откуда… – с каждым выкрикнутым словом, я словно чувствовала, как поводок, о котором упоминал солдат, все туже и туже затягивается на шее. Даже Рион, престав притворяться спящим, сел на своем тюфяке.
– Тихо! – вскочил из-за стола Вит. – Айка, тихо! Клянусь Рэгом, я не хотел, но когда ты потянула из меня силу…
– Это равнозначно предложению разделить не только магию, но и все остальное, – прокомментировал Киш. – Возможно только между истинными парами.
– Я был удивлен. Рэг не даст соврать, напуган, но решил не отвечать, просто проигнорировать, – чернокнижник закрыл лицо руками, а его друг покачал головой. – Но потом… когда дасу прорвался, когда я сам попросил у тебя магию и взял ее, выбора не осталось.
– То есть, ты хочешь сказать, что сперва я сделала тебе предложение руки и сердца, а потом ты его принял?
– Примерно.
Я хотела что-то сказать, но вместо этого закашлялась, замотала головой, отступая, чувствуя, как воздух, всегда такой легкий и почти не осязаемый, вдруг стал тяжелым и затхлым, он с трудом проходил в горло. Истинная пара – какое красивое слово. Об их любви поют в балладах менестрели и слагают стихи поэты, а если подумать? Ведь это лишение. Я вспомнила поцелуй Дамира, уже поблекший в памяти и далекий, как никогда. Но это был мой первый настоящий поцелуй. Меня лишили возможности выбирать! Это как… как увечье, если бы у тебя отрубили ногу, и ты больше не смог танцевать, не то, чтобы тебе этого сильно хотелось, но... Это то, что судьба отобрала у тебя. Это принуждение. Ничего не поделать, но горький осадок остается. И дело даже не в Вите. Дело в самой невозможности выбора.
– Не хочу!
– Айка! – чернокнижник вышел из-за стола, протягивая руку.
– Не трогай, – попросила я, продолжая отступать. – Не сейчас, пожалуйста.
Рион вскочил на ноги. Где-то вдали тревожно зазвонил колокол на часовне.
– Послушай, это же дар богов! Вряд ли ты в своей Тарии с вельможами зналась, и не тебе отвергать Витторна, я бы даже сказал, наоборот…– Киш нахмурился.
Все так. Не мне. Не безродной Айке Озерной. Тогда отчего же так плохо? Отчего нечем дышать? Отчего же так хочется убежать, куда глаза глядят? От чего или от кого?
За дверью раздались торопливые шаги, сиплое дыхание, беспорядочный стук сердца, что я слышала даже сквозь стену.
– Отройте, ради Рэга, – забарабанили в дверь.
Киш в два шага преодолел расстояние до выхода и распахнул створку. Судя по выражению его лица, это не сулило ничего хорошего визитеру.
– Чего надо? – рявкнул Кишинт.
Я не сводила глаз с Вита, а он не сводил с меня, словно восполняя то время, когда боялся даже повернуть голову. Хотел, но чувствовал себя не в праве.
– Прорыв дасу! Спаси нас боги! Прорыв дасу, бургомистр послал за вами, – затараторил испуганный паренек в криво сидящем шлеме и с мечом, который ощутимо перевешивал его вправо.
– Дасу? Здесь? – воскликнул Киш.
– Слава Рэгу, нет. Восточнее, но бургомистр…
– Я понял, – прервал его мужчина. – Вы ждите здесь, – сказал он нам, прежде чем выйти.
Напрасный труд, мы продолжали сверлить друг друга взглядами, невзирая на очередное пришествие демона.
– И что, с этим ничего нельзя поделать? – спросила я. – Ну, там принести жертву богам и попросить забрать свой дар назад?
– Айка, – Вит устало потер глаза руками. – Клянусь Рэгом, тебя никто неволить не будет, ты в любой момент можешь уйти, забыть меня и все это, как страшный сон.
– А если я захочу выйти замуж? Не за тебя, а за кого-то другого?
– Во-первых, я тебе еще ничего не предлагал, – неожиданно зло сказал чернокнижник. – А во-вторых, ты не захочешь.
– С чего бы это? Все же хотят, и я должна, – я упрямо мотнула головой.
– Ээээ.. Айка… Вит, – позвал Рион, но мы не обратили на него ни малейшего внимания.
– Не захочешь, и я не захочу, – вириец вдруг одним скользящим движением оказался рядом. – Это самое поганое в нашем даре. Или проклятии. – Он схватил меня за руку, рывком притянул к себе и добавил: – А это на память.
Я поняла, что сейчас он меня поцелует. И растерялась. Раньше, это был наш выбор, или скорее порыв. А сейчас я буду гадать, прикасается он ко мне по собственной воле или наша «истинная любовь» принуждает его это делать.Его губы приблизились к моим, и я вся сжалась. Вит горько усмехнулся и вдруг вместо поцелуя, привлек меня к себе, заставляя уткнуться носом в пахнущую костром и элем форму.
– Никакого принуждения. Даю слово. Тебе и себе. Либо ты придешь ко мне сама, либо – нет. А боги пусть идут к дасу, – он все же коснулся губами моего лба, легонько, нежно, почти невесомо. Словно прощаясь. Кожу кольнуло теплом.
