Текст книги "Воровка чар (Дилогия) (СИ)"
Автор книги: Анна Сокол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
– Давайте уедем, – попросила я. – Прямо сейчас, возьмем и уедем.
Словно отвечая на мои слова, вдалеке пророкотал гром. Мы забрали головы, небо на востоке стремительно наливалось чернотой. Нет, сегодня у местных с костром точно не срастется.
– Поздно… Развели разговоры, – убитым голосом проговорил Вит. – Можно уже никуда не ходить.
Налетевший ветер, предостерегающе зашуршал листьями склонившегося к ограде дерева. Почему-то их шелест показался мне злым предостерегающим шепотом. Они повторяли:
«А-ка, А-ка, аашшш»
Я обхватила себя руками, вспоминая ночь в Хотьках и еще затерянную в лесах деревушку, тела и тучи мух.
– Это просто гроза, – покачал головой чаровник и добавил: – Сильная гроза.
– Приход дасу в наш мир всегда сопровождает что-то подобное: гроза, буря, наводнение, землетрясение…
– А Хотьках? – спросил у Риона Михей, но тот пожал плечами.
– В Хотьках был туман, – ответила я. – Это считается?
– Да, – ответил Вит. – Все демоны разные.
Мы продолжали смотреть на небо, Михей сглотнул и отчего-то зажмурился. Минута уходила за минутой, но ничего не происходило, лишь ветер усилился, растрепав черные волосы чернокнижника. Стрелок выдохнул, открыл глаза и огляделся. Ничего не изменилось. В крайнем справа огороде, отделенном от кладбища пыльной дорогой, высокая женщина в сером платье быстро снимала с веревок белье, где-то печально замычала корова… Дорогой гость с того света задерживался.
– Пусть так. Пусть, ты умный, а мы дураки, пусть, будет пришествие демона. Пусть, – поднял руки Рион, – но вы, господин кудесник, забываете одну важную вещь. В Хотьках мы выжили. Все выжили.
Вит медленно, очень медленно повернул голову и посмотрел на Риона с надеждой, на мальчишку, которого считал бесполезным.
– Рассказывай. – И впервые это был не приказ, впервые это была просьба. – Рассказывай, – повторил чернокнижник и добавил: – Хоть раз не ломайся, как девка, оказавшаяся на сеновале.
***
Гроза обрушилась на Волотки ровно в тот момент, когда мы бегали по центральной улице, чем изрядно повеселили народ, и искали колодец. Колодцев в селе оказалось столько, что хоть армию демонов вызывай.
– А это обязательно? – спросил Михей, обходя покосившуюся утопавшую в кустах лавочку. – Колодец?
– Нет, – ответил Рион.
– Чтобы сформировать канал-ход из нижнего мира, подойдет любая отражающая поверхность: вода, стекло, драгоценный камень. Еще нужен ключ-артефакт, тогда у вас было… – приглядываясь к окнам ближайшего дома, начал перечислять чернокнижник.
– Псише для вызова ведогони, – кивнул чаровник, обходя забор, небо над головами чернело на глазах. – Я не настолько неуч и теорию вызова помню. Канал, ключ, заклинание вызова, энергетические точки для активации.
– Как ты красиво о трупах сказал, – скривился Вит, я как раз пробиралась сквозь заросли жгучеяда, тихо шипя и ругаясь, когда колючие стебли ранили кожу. – Красиво и правильно. Чтобы заставить канал открыться, нужна смерть. Жертвы, принесенные в определенных точках, как Айкин рисунок на дороге. Если убить людей в нужных местах, энергия стечет к центру и…
– И после этого к нам снова придет чудище? – Михей почесал макушку и посмотрел на улепетывающего в сад гуся и указал рукой в чужой огород: – Еще один колодец, пятый да?
– Или шестой. Поверь, когда чудище придет, ты поймешь. Вы в своих Хотьках дасу даже не видели, лишь исполнителя, скрытого завесой, а о чем это говорит?
– О чем? – Рион задрал голову к небу, первые редкие и тяжелые капли ударились о землю, чернота стремительно приближалась, где-то заголосил петух.
– О том, что он не хотел быть увиденным и узнанным.
– Но если все должны были погибнуть, то какая разница? – не понял чаровник.
– Не знаю, – честно ответил Вит, перебегая на противоположную сторону улицы. – Того дасу вызывал не я.
– Да куда ж нам чаровников узнавать, – вставил стрелок, потрясая вслед птице арбалетом, впечатленный гусь припустил еще сильнее. И с этим я была полностью согласна. Не нам, всего пару раз выезжавшим из деревень на ярмарки, знать магов в лицо.
– Ахшшш, – прошипела я, ударившись обо что-то коленями. – Чтоб тебя…
В кустах, невесть для каких надобностей лежал старый молотильный камень.
– На это стороне еще два колодца, – крикнул Рион.
На Центральной улице Волотков жили люди зажиточные. По меркам наших Солодков, зажиточные. И нищие по мерке того же Вышеграда или Велижа. Почти в каждом дворе был пробурен колодец. И теперь мы метались, не зная, какой из них станет дверью, которая откроется.
Крупные капли одна за другой падали на теплый камень, растекаясь по отполированной до блеска поверхности.
– Тут камень, – крикнула я. – Старый, обкрошившийся, но если приглядеться, я почти вижу в нем свое отражение. Силуэт точно вижу.
– Кто бы мог подумать, что в этих Волотках столько... – Сверкнуло, Риона прервал тяжелый рокочущий звук грома. День окончательно померк.
Я выбралась из кустов, редкие капли сменились пеленой дождя, сквозь которую я едва могла рассмотреть парней. Яблони печально опустили листья. Снова громыхнуло, кажется, что-то закричал Рион. Или Вит. Михей совсем пропал из виду, под ногами чавкало.
В последнее мгновение я что-то почувствовала. Даже не я, а моя кошка. Дуновение… нет, легкий, едва уловимый выдох за спиной, и внутренний зверь ощетинился, поднимая шерсть на загривке. И я успела слегка отклониться, разворачиваясь, когда что-то невыносимо вонючее прижалось к лицу, лишая дыхания. Я замотала головой, стараясь сбросить, оттолкнуть чужие руки, стараясь сделать вдох и уже понимая, что не получится. Что тот, кто подошел сзади, оказался сильнее. Воздух пах еликой, скудной, колючей травой, что растет на болотах. Бабка Сима варила из нее отвар от приступов падучей, еще он хорошо помогал от родильной горячки, успокаивая и погружая беспокойную родильницу в состояние полусна. При вдыхании трава действовала не так сильно, да и выветривалась быстро, но…
Эол, я все-таки не выдержала и вдохнула полной грудью, горло защипало, из глаз брызнули слезы. Неизвестный тут же разжал руку, и я упала на колени, в жирную, разбухающую от влаги грязь. В ушах засвистело, шум дождя стал отдаляться. Кто-то схватил меня за волосы, заставляя поднять голову. Черный силуэт дрожал и казался ненастоящим, как пятно в темноте, что иногда улавливаешь краем глаза. Губ коснулось что-то холодное, металлическая чашка стукнулась о зубы, и язык обожгла терпкость настоя. Последнее, что я увидела – это расплывающаяся фигура Риона, который что-то кричал Виту, махал руками, и коричневые, покрытые рыжей дорожной грязью сапоги неизвестного. Шумел дождь…
***
Из темноты меня выдернула боль. Отдаленная, дергающая. Вполне можно отмахнуться. Раз голова болит, значит, ее никто не оторвал за ненадобностью. По телу разливалось странное, даже приятное ощущение онемения, так бывает, когда сунешь руку в ледяную воду.
По лицу текли капли разошедшегося дождя, гром молотом ударил по ушам. Веки казались неимоверно тяжелыми, а тело ватным, так уже было один раз, когда я выпила вместо бабушки чай с сонной травой. Сегодня мне любезно преподнесли отвар елики. И кажется, переборщили. Сколько в меня влили? Глоток? Два? Пять? Последнее вряд ли, иначе я бы не проснулась.
Руки ноги не слушались. Темнота и неподвижность. Сижу? Стою? Лежу? Эол, как же страшно!
Бабка рассказывала, что однажды травник из Куряков не рассчитал с этим отваром, до смерти, конечно, больного не довел, только до паралича. Эол! Мне предстоит провести остаток жизни закованной в эту мглу? Быть запертой в ловушку неподвижного тела, где каждый миг тянется как вечность? Нет, уж! Выбираю белый платок и деревянный ящик. Самое время врагам меня добить, и побыстрее.
– Смотри, кто проснулся! – произнес знакомый голос.
– Ммм,– промычал кто-то. Видимо я.
Глаза открылись с трудом. Мир расплывался цветными подвижными пятнами, словно камешки за толщей воды. Сверкнула молния, и самое большое пятно превратилось в человека. Хорошо, хоть не в дасу…
– Потерпи немного сейчас станет получше, – уверил тот же голос.
– Мммшшт, – ответила непослушными губами я.
На самом деле это должно было прозвучать как:«Конечно, можете не торопиться, я все равно никуда не уйду»
Наверное, и хорошо, что не прозвучало. Благоразумие на этот раз окончательно меня покинуло, его сменил страх. Не просто страх, а испуг, сильный, как удар кнута и такой же обжигающий.
Почему, я не могу двигаться? Почему, не могу говорить? Что со мной? И вообще, кто-нибудь собирается меня спасать? Или уже некому? В последнее верить упорно не хотелось. Надо же, Айка Озерная, привыкшая в этой жизни полагаться лишь на себя, лежит, непонятно где, и надеется на помощь. Эол, ты великий шутник, особенно, когда собираешься поучить кого-то из неразумных детей жизни.
Так, не об Эоле сейчас надо думать, а о себе!
Тело все еще отказывалось слушаться, вот только глаза… Я часто заморгала, стараясь смахнуть ледяную влагу. Похожее на человека пятно качнулось, налетевший ветер ожег холодом воспаленные веки.
– Ну, как? – человек склонился, и я, наконец, смогла его увидеть. Не его. Ее. – Какая же ты настырная, – попеняла рыжая Лиска. – И везучая.
– Или наоборот – невезучая, – добавил другой голос, ко мне склонилась еще фигура, высокая, нечеткая, окутанная туманом.
Я бы заорала, если б могла. Но на деле вышло это уже привычное:
– Пшшш!
Как сказал про него Вит? Маг, скрытый завесой? Та самая тварь, что мы до дрожи в коленях испугались в Хотьках. Та самая фигура из тумана. Фигура, от которой веяло такой жутью, что хотелось завыть. И собственноручно выкопать себе уютненькую могилку. А что же будет, если в наш мир придет дасу?
– Не отвечай. Все равно не получится, – любезно произнесло нечто.
Я дернулась, вопреки всему, вопреки онемению тела, вопреки тяжести и страху. Пересилила себя, и действие отвара, отодвинулась, возможно, всего на палец, но отстранилась. Смогла отвернуть голову, прежде чем ватная тяжесть снова опустилась на тело. Дыхание вырывалось из груди с присвистом, ледяная дождевая вода попала в рот. Она была безвкусной. Сверкнула молния, разделив небо пополам.
Рыжая девушка с озорными зелеными глазами протянула руку и откинула волосы с моего лба. Было в ее жесте что-то ласково-издевательское, чужая беспомощность доставила ей удовольствие.
– Больше ты нам не помешаешь, – пообещала она и тут же замахнувшись, ударила меня по щеке. Ласка сменилась яростью. Лицо на краткий миг обожгло болью, которая тут же прошла, сменившись онемением. – Бледная тварь! Из-за тебя все сорвалось, а мне пришлось скрываться, как последней...
Лиска снова замахнулась, склоняясь к моему лицу, из-за ворота ее плаща выправилась и качнулась в воздухе цепочка.
– Стоять, – рявкнула фигура.
Замерли все. И Лиска. И я. И даже цепочка с камушком в виде капельки. Черной переливающейся и очень знакомой капельки. Точно такая же сейчас лежала на моей груди. Маскировочный амулет, благодаря которому я смогла стать своей среди людей. А может не только я?
– Аччшша! – прошипела я, язык ворочался с трудом.
– В этом нет смысла, Лиса. Она все равно ничего не чувствует. Не растрачивай ярость попусту.
Пару мгновений мне показалось, что она его не послушает и, вырвавшись, сорвет на мне накопившуюся злость. Но девушке удалось взять себя в руки, и она отстранилась. В поле зрения попал памятный знак, за ним еще один и еще. Дождь разбивался о влажный камень, громыхнуло почти над головой, и шум в ушах сменился звоном.
Я задрожала, вдруг ощутив ледяной холод камня под спиной, сырость и грязь. Место было знакомо. Кладбище на юго-западной окраине Волотков. Я лежала на могильной плите, а над головой возвышался знак Эола с покосившейся медной табличкой, надпись на которой была сейчас неразличима. Место последнего успокоения Орьки-прачки, чей дом использовали для хранения покойников, а могилу видимо приспособили под более интересные нужды.
– Надеюсь, на этот раз никаких ошибок не будет? – строго спросила фигура, поднимая и небрежно комкая в руках или призрачных лапах черно-белую тряпку. Такие еще принято вывешивать на воротах деревень, где резвится проказа, мне доводилось такую видеть… один раз. Я снова вспомнила хутор в лесу, тучи мух, разъезд вирийцев и детские тела в огороде. – Мне нужна одна жертва! Поняла?
Лиска с готовностью кивнула, в изящных пальцах затанцевал тонкий ножик.
– Поняла. Никаких ошибок, мэтр. Даю слово. К утру живых здесь не останется, – девушка рассмеялась. – Верно, дрянь?
Вместо ответа с губ слетела слюна, но вряд ли они впечатлились.
– Залом тебе поможет.
– Мэтр, – возмущенно закричала Лиска. – Только не Залом, уж лучше Теир! А еще лучше, я сама…
– Молчать, – скомандовал маг, оборвав Лиску на полуслове. – Это не предложение, это приказ, мне не нужны осечки.
– Но мэтр, Теир справился бы не хуже.
– Справился бы, но сейчас он пытается докричаться до Эола. Но тот, как водится, занят. Залом, – позвала фигура, и кто-то встал у меня за головой. Я не видела его, но чувствовала. – И помните, с третьим молотом Эола! Не раньше и не позже! Одна жертва. Подойдет любой из этих крестьян. Ясно?
– Ясно, – недовольно ответила Лиска. – А почему не она? – она пихнула меня рукой в бок.
– Потому что, – весомо ответила фигура. – Распоряжение самого, – и стала удаляться. И вместе с ней отдалялся ужас, как ледяная рука, стиснувшая сердце, постепенно разжимается, и с каждой секундой становится легче дышать. Кожу начало покалывать…
Стоящий за головой Залом, или как там его, двинулся в сторону. Холодные капли текли по моему лицу, забирались под одежду. Лиска встала, я видела, что она недовольна, видела это в ее чуть напряженной позе, скупой стиснутой линии рта. Ее силуэт на несколько мгновений скрылся за струями воды. Странно, я была уверена, что как только этот «мэтр» уйдет, девушка отведет на мне душу.
Залом подошел ближе, словно нарочно, показываясь на глаза. Высокий широкоплечий…
– Тысссс, – зашипела я, разглядев лицо.
Удивительно гладкое, знакомое и незнакомое одновременно. Казум-мельник, Казум-старший Волотков, Казум, что ходил за нами по пятам. Казум и совсем не Казум.
Что это? На него наложили чары? Опоили?
Мужчина скользнул застывшим взглядом снулой рыбы по моему лицу, груди, рукам. И склонился к животу, где тут же поселилась сосущее чувство беспомощности, коснулся лежащей рядом руки. Я снова увидела пятно рыжей грязи на его домотканых штанах.
Я ведь уже видела его, именно этого Казума-Залома, видела у того дома и помнится, удивилась равнодушному взгляду.
Ладонь кольнуло, раз, второй третий… А потом боль острой иглой вошла в палец, коснулась кости и заставила меня мысленно заорать. На деле же вышло уже привычное:
– Аххшшшш!!!!
Помилуй, Эол, спаси и сохрани!
Залом выпрямился, в узловатых пальцах была зажато толстое сапожное шило. Дождь быстро смывал с острия капли крови. Улыбаясь, мужчина, взял мою руку в свою, поднял, так чтобы я ее видела, и вогнал шило под ноготь большого пальца.
Я кричала как никогда в жизни. А они не слышали. Орала, металась, запертая в неподвижном теле, издавая шипящие невнятные звуки.
– Ты что творишь, идиот? – закричала на так похожего на Казума мужчину Лиска и дернула за руку, заставляя отпустить мою ладонь.
Рука упала, вместе с воткнутым шилом. Рукоять стукнулась о камень, посылая новую волну боли в обездвиженное тело. Я скулила, и вместе со мной скулила моя кошка, та самая худая и облезлая, та самая, что так хотела убежать в лес и спрятаться, только ее скулеж чередовался с рычанием.
– Совсем ума лишился? – спросила девушка. Залом, не мигая, смотрел на нее, – А впрочем, зачем я спрашиваю, ты ведь даже не понимаешь, чертов юродивый, – пошел бы лучше кого из местных выпивох привел, они обычно тебя слушаются. Ну, не совсем тебя…
Она наклонилась, выдернула шило и резким движением отбросила в темноту. Залом повернул голову и молча пошел следом, скрывшись за струями дождя. Я встретилась взглядом с Лиской. В моем была боль, в ее – брезгливость и раздражение.
Рион, Михей, Вит, Эол, я даже согласна на твое божественное вмешательство в виде молнии! Кто-нибудь, кто угодно, вытащите меня отсюда. Ну, же парни, вы же знаете, где должна быть принесена последняя жертва, так почему еще…
Молния, зародившаяся в черных бугрящихся тучах, разделила небо надвое и ударила в землю за кладбищем. За миг до этого волосы на голове встали дыбом, слегка потрескивая, губы мгновенно высохли, мир показался мне ломким, как кусок слюды.
Удар Эола. Вспышка и гром, от которого внутренности словно сплющились. Мир зазвенел и стал белым-белым. Говорят, когда Эол хочет наказать грешника, он ударяет по земле небесным огнем. Наверное, поэтому старуха-маслобойщица в Солодках, увидев на горизонте грозу, вечно трясла палкой, то ли призывая кару на наши головы, то ли радуясь, что в этот раз досталось кому-то другому.
Я заморгала, вода заливала глаза, мир снова потемнел. Внутренности неохотно вернулись на место.
– Первый удар, – прокомментировала, потрясая головой, Лиска. – Мэтр начал ритуал, – между тонкими пальцами сверкнуло узкое лезвие. – Тебе повезло, увидишь то, что простым смертным и не снилось.
Кошка, что жила во мне прижала уши и зарычала, девушка склонила голову и прищурилась, словно могла видеть… или… действительно могла?
– Знаешь, это даже символично, приносить жертву на этой могиле. Уверена, матушка совсем не против такой компании.
Матушка? Орька-прачка? А Лиска, значит вовсе не Лиска, а та самая Аська-рыжуха, непутевая дочка, что сбежала с заезжим магом? А теперь вернулась и… И что? Люди ее не узнали? Вряд ли. Или Лиска кого-то еще может матушкой называть, какую-нибудь кикимору? С нее станется.
– Злишься? – с интересом спросила она. – Вижу, что злишься.
Мне больно. И я до чертиков напугана, мне надоело глотать дождевую воду, и еще безумно чешется задница, – вот что я могла ответить ей, а на деле выдала очередное:
– Хааассс!
Губы не слушались, язык казался чужим. Мы с кошкой оскалились. Боль дергала руку, словно больной зуб опухающую челюсть.
А Лиска вдруг задрала верхнюю губу и оскалилась в ответ. В ней тоже жил зверь, зверь крови или зверь магии. Он походил на ласку, маленький, юркий, подвижный, с острыми меленькими зубами. Мое рычание сменило тональность. Рычание, которое никто не слышал. Кроме Лиски. Но ведь Рион говорил… Хотя, какая разница, он много всякой ерунды говорил.
– Удивлена? – насмешливо спросила она, склоняясь к моему лицу. Боль в руке и не думала утихать, ладонь горела, посылая эфемерные языки пламени чуть ли не до плеча. – А ты думала, что одна такая? Я тоже маг, – она скривилась. – Это они так сказали, только мой резерв настолько мал, что впору завидовать травнице. Но я нашла способ все исправить.
Я смотрела в зеленные глаза, на потемневшие от влаги волосы. Да, она нашла. Я помню, что рассказал Тамит о своем брате, о том, как он отдал силу девушке с таким же кулоном. Способ «забери у ближнего» далеко не нов.Руку в очередной раз свело от боли, кошка внутри мяукнула. Правая рука продолжала оставаться неподвижным бревном, а вот левая, та, куда втыкал шило Залом, горела. Я чувствовала, каждый палец, ладонь, локоть, плечо…
– Осуждаешь? Зря, – она коснулась острием ножичка ключицы, подцепила цепочку, звякнули звенья. – Я посмотрю, на тебя, когда ты поймешь, что сможешь все вернуть, поймешь, что даже чаровник без резерва может колдовать. Это в первый раз я ошиблась, – нож поднялся к горлу. – С молодым мальчишкой-магом, у которого был старший брат и семья, – она задумалась, вспоминая. – А если забрать природные силы не обученного или не подозревающего о своем даре человека, то можно усилить магические возможности, без всяких неприятностей, вроде печати смерти. Правда, только на время….
Я не осуждала. Честно, просто сейчас не до ее моральных терзаний. Рука горела, я попыталась согнуть пальцы, и когда они коснулась ладони, едва не закричала. От боли и восторга. Но спасибо отвару из елики, с непослушных губ сорвалось лишь шипение, которое Лиска истолковала по-своему.
– Да, этот путь долог, труден, и что уж говорить, грязен. Но мы нашли его в старых рукописях. Нашли ответ на наши вопросы и стремления, – голос девушки зазвенел от восторга, именно с таким апломбом наш смирт грозил старосте и всем остальным огненной карой Эола. – Нашли неисчерпаемый источник магических сил. Не только для меня, для всех. Для Тарии!
Я чего-то не понимаю, или вызов дасу – этот источник? Как-то я не так себе всеобщее счастье представляла. Благодетель – твой мэтр! Потомки его не забудут.
Я сжала и разжала кулак. Больно. Очень больно, но ладонь двигалась. Залом, сам того не понимая, оказал мне услугу. Боль заставляла кровь быстрее бежать по венам, прогоняя онемение отвара.
– Что значат по сравнению с этим никчемные жизни крестьян? – нож замер у скулы, чуть покалывая кожу. – Ничего они не значат! Но всегда найдутся жалостливые и поднимут вой. Как чума выкосит, так на все воля Эола, а как магия, так чаровников на кол!
Она говорила и говорила, скорее всего, оттого, что раньше ее никто не слушал. У нас кузнец тоже, как выпьет, его на откровения тянет, и все скабрезные. Вот и ее тянуло, хотя пьяна она была не от вина, а от осознания происходящего, от вседозволенности.
– Эта несчастная деревенька со всеми ее жителями не перевесит блага, что ожидает нас. Люди глупы и…
Воздух наполнился напряжением, оно было солоновато на вкус, сушило губы и заставляло волосы потрескивать. Эол ударил снова. Огненный язык лизнул землю, сквозь камень, я ощутила ее вибрацию за миг до того, как грохот снова перевернул внутренности и заставил их враждовать.Рука Лиски дрогнула, и острие прочертило на моей щеке тонкую обжигающую линию. Я чуть согнула руку в локте.
– Ты тоже глупа, и он быстро в этом убедится, не обольщайся.
По тому, каким тоном она произнесла «он», я поняла, что она имеет в виду, как минимум, самого Эола.
Земля дрожала, белая вспышка все еще стояла перед глазами, влажная серость возвращалась крайне неохотно.Второй удар Эола. После третьего будет поздно. Кошка прижала уши и изготовилась к прыжку, ее мышцы дрожали, и я ощущала их дрожь, как свою.
Ну, где же Вит? Сам же говорил, что приход в наш мир дасу всегда сопровождает непогода, а уж не заметить два раза ударившую в одно и то же место молнию не смогли бы даже Михей с Рионом. Тогда, где же они? Или… Мысль заставила замершее сердце забиться быстрее. Или уже некому замечать и приходить.
Где-то там этот «мэтр», ушедший то ли за жертвой, то ли за шилом, Залом, и кажется еще Теир.Кошка раздраженно рыкнула. Правильно, не сейчас. Сейчас надо думать о себе.
– Ты сорвала нам второй ритуал, – лезвие остановилось у глаза. – Я убивала и за меньшее.
Так себе признание. Пованивает, по мне гордиться тут особо нечем.
– Ты знаешь, ему, – она опять выделила слово голосом, – все равно – два глаза у тебя или один? – она нажала на блестящее от дождя лезвие.
Острие вошло в кожу под глазом, боль ударила в голову, ослепляя. Кошка прыгнула. Нет, не так. Кошка, обернувшись серой лентой, скользнула в руку, растворяя онемение, и наполняя вялые мышцы силой. Все-таки, Лиска что-то почувствовала, или ее зверь видел моего. Одна капля темной крови, против другой. Она замешкалась. Всего на один удар сердца. Но мне хватило, я подняла тяжелую руку и вцепилась в лезвие, отводя его от лица.
Лиска взвизгнула, выворачивая клинок. Но я и не старалась его удержать. По ладони и лицу текла кровь. Серый зверь, что жил во мне, перетек из руки в позвоночник, посылая силу всему телу. Не знаю, на что это было похоже. На обливание холодной водой поутру, когда на тебя с размаху опрокидывают бадейку из колодца, дыхание перехватывает настолько, что не можешь даже кричать, воздуха не хватает…
– Ссссс, – я едва не прикусила язык.
Девушка замахнулась снова. Я схватила ее за руку, приподнимаясь и стараясь смахнуть воду и кровь с глаз. Снова громыхнуло, на этот раз в отдалении и как-то обижено и ревниво. Обычный гром, вряд ли имеющий отношение к ритуалу.Руки дрожали, тело все еще было ватным, но я с лихвой восполнила это злостью. Настоящим и эфемерным рычанием. Желанием причинить этой зеленоглазой такую же боль, как и она мне. Зачем ей два глаза? Вряд ли для «него» это имеет значение.
Я оттолкнула ее от себя, приподнимаясь с могильного камня.
– Залом! – закричала рыжая.
Мы с кошкой рычали. Она была готова драться даже с превосходящим ее численностью противником. Я не разделяла столь яростного стремления, но… момент для отступления и бегства уж очень неблагоприятный.Мужчина, может, и был юродивым, но не был глухим. Он появился справа, вынырнул из пелены дождя и, схватив меня за волосы, опрокинул обратно на чужую могилу. Я выпустила руку Лиски, извернулась, а кошка... Кошка вцепилась ему в запястье. Вцепилась моими зубами.
Кто-то всхлипнул…Солоноватый привкус крови во рту. Сердце стучало в ушах.
Залом не закричал, скорее удивился, насколько может удивиться, такой как он.. Замахнулся и ударил второй рукой меня в лицо, разбивая скулу. Я упала, стукнувшись виском о камень, ноги и задница оказались на земле. Лиска еще что-то верещала, но из-за шума дождя было не разобрать что, или это звенело в голове.
Я упала и увидела ее. Босые ноги, перемазанные землей, льняная юбка, платок на плечах, волосы, обычно забранные в пучок, растрепались и повисли мокрыми прядями. Усталое лицо казалось в раз постаревшим. Но видимо для ритуала, внешность жертвы не имела значения.
– Пшшшш,– просипела я.
«Пелагея! – вот, что это означало. И еще я хотела добавить: «Беги!». Но ничего не вышло, кроме шипения.
Женщина трясла головой и явно не понимала, где находится. В отличие от меня на нее отвар елики тратить не стали.Залом дернулся и, зашипев от боли, схватился за бок. Схватился за появившуюся там рукоять смутно знакомого ножа. Зеленоглазая замолкла. Из серой хмари дождя появился Вит, такой же серый и такой же злой, лишь глаза горели алым.
– Кровь дасу! – взвизгнула Лиска, а я едва не рассмеялась, какой музыкой прозвучали для меня эти слова.
Эол, как я была рада видеть его в эту минуту. Именно такого ужасного в своей не человечности.
Кровь дасу! И если бы могла, я бы сейчас бросилась ему на шею. Кошка замурчала, полностью разделяя желание. На что я там злилась? На то, что он мне шею сдавил и щеку облизал? Эол, какую только ерунду, ты вкладываешь мне в голову…
Лиска замахнулась ножом. Какой неуклюжей она казалась по сравнению с кудесником, какой нелепой и злой. Что-то тонкое и хлесткое сорвалось с его пальцев и ударило девушку. Рыжая взвизгнула, на светлой коже предплечья расцвели алым две полосы. Она упала на соседний могильный камень, без таблички и без знака Эола. Ее зверь, ее ласка верещала едва ли не громче хозяйки. Эол, я на самом деле это слышу?
Залом схватился за рукоять, вытащил нож и посмотрел на меня. Другой, на его месте, давно бы катался по земле, подвывая дурниной, этот же лишь продолжал смотреть пустыми глазами. Бабка сказывала, что юродивый Ир тоже мог воткнуть в ладонь гвоздь, ходить и скалиться, в то время как малышня с визгом разбегалась. Боль была словно отдельно от него, так бывает, когда башка работает с перерывами.
Пелагея что-то промычала, качнулась, касаясь руками памятного знака, но, пока не пытаясь встать из рыжей кладбищенской грязи.Бок мужчины окрасился кровью, долго он на ногах не простоит, но вогнать этот же ножичек мне в брюхо вполне успеет. Залом перехватил чужой клинок и пошел на меня. Молча и все так же бесстрастно. Шаг и удар.
Кошка зашипела, снова возвращая телу подвижность и обжигая тем самым холодом. Давая силу мне и слабея сама. Я перекатилась, лезвие высекло из камня искры, которые тут же погасли. Руку снова дернуло болью, но на этот раз по-другому, ладонь напоролась на что-то острое и мокрое. На обломок памятного знака или еще какой камень, валявшийся в траве. Не раздумывая, я схватила его и ударила мужчину. И еще, и еще….
Лиска захлебнулась визгом, не знаю, что там сделал Вит, но я всецело одобряла его действия.
Первый мой удар пришелся в плечо, второй по руке, третий в шею, опрокидывая мужчину на могилу, где еще минуту назад валялась я. Залом взмахнул ножом, на этот раз движение вышло смазанным, но, тем не менее, удар достиг цели. Лезвие вскользь прошло мне по плечу, ключице, теплая кровь потекла по груди…
Я испугалась. Наверное, впервые в жизни так испугалась. Не чего-то постороннего, не фигуры в темноте, не мага за пеленой тумана, от которого веяло жутью. Я испугалась того, что могло сделать со мной обычное железо, небрежно прошедшееся наискось по телу. Испугалась настолько, что даже не смогла опустить голову и посмотреть, насколько глубока рана. Я просто замахнулась и ударила Залома камнем. Била снова, и снова, не обращая внимания на то, что нож уже отлетел в сторону, не видя, что вода смешивается с кровью. Кошка рычала, в упоении обнажая когти, ей нравилась эта охота, нравилась добыча.
Воздух в легких вдруг сжался, оседая солью на языке, потрескивая и чуть вибрируя. Эол поднял молот в третий раз. А я просто не смогла остановиться. Мы ударили одновременно. Я камнем, а он молнией, раскалывая мир, делая его ослепительно белым. Громыхнуло так, что в ушах зазвенело, а голова стала легкой-легкой. А спустя мгновение вся тяжесть мира опустилась на плечи. И исчезла.
Залом, не мигая смотрел в темное небо, и дождевая вода стекала с широко раскрытых застывших глаз. Я покачнулась, дыхание с шумом вырывалось из груди, словно я пробежала не одну тысячу вар. Пелагея тихо плакала, она позволила себе лишь один взгляд на меня. Опасливый, словно на дикого зверя. И зажала себе рот руками.
Камень выпал из рук.Лиска захохотала. И столько всего было в этом булькающем неровном звуке…Кто-то подхватил меня под руки. Не кто-то, а Вит. Моя кошка почувствовала его запах и тут же уютно свернулась клубочком, в ее понимании битва была выиграна, и можно было отдохнуть.
– А-ка,– позвал вириец, оттаскивая меня от каменной плиты, с соседней неловко поднималась Лиска, живая, пусть и несколько потрепанная, – А-ка…
Вит снова глотал звуки.
– Третий удар, – торжественно прокричала рыжая.– Жертва принесена.
«Да, – хотела ответить я, – и принесла ее я».
Но непослушные слова застряли в горле.
Небо заворчало. Где-то там готовился войти в наш мир дасу.
