Текст книги "Женщина, которая все делала не так."
Автор книги: Анна Русских
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Итак, что носят? Да все то же самое, за исключением обуви. Снова на пике моды шпилька, узкие и длинные носы.
Как это не практично для слякотного сырого Питера! Оля примерила белые сапожки на высоком тонком каблуке, узконосые, с аппликацией на голенище, украшенной цветами и стразами. Красиво! Снимать не хотелось, а значит, надо взять.
Цена оказалась просто космической, но чему удивляться, многое изменилось за этот год, почему бы ценам оставаться прежними? Повертелась перед зеркалом, спросила у молоденькой продавщицы: идут ли ей такие сапожки. Миловидная девушка утвердительно воскликнула: «Да они просто для вас! У нас всего две пары было, первая сразу ушла, а эти задержались из-за маленького размера.» Да, надо брать! Оля расплатилась, взяла пакет с красивой коробкой, и уже знала точно, что ей нужно еще. Она купит белоснежную, с пенным кружевом блузку. В сочетании с белыми сапожками, черными брюками или юбкой и в черном длинном пальто или в блестящей кожаной куртке, она должна быть неотразима! К Оле вернулось былое вдохновение, когда она вот так ходила часами по магазинам в поисках красивых гармоничных, а иногда и неожиданных сочетаний.
Казалось бы, чего проще, но придуманной ей белопенной блузки не попадалось. Висели только строгие, деловые, слишком простые, как казалось Оле, к тому же у нее полно таких в ее гардеробе. Желание во что бы то ни стало купить именно то, что она хотела, стало навязчивым, и она не останавливаясь, продолжала бродить по торговому центру, уже не рассматривая глянцевых красоток, окружавших нее. Когда уже совсем отчаялась, увидела именно такую блузку в маленьком бутике с эксклюзивным товаром. Спросила цену. Холеная продавщица равнодушно ответила : «четыре пятьсот».
– «Сколько?» Оле показалось, что она ослышалась. Продавщица повторила. Оля тут же сникла. Отдать 150 долларов за блузку – это уже слишком! Но уйти она была не в силах. Все же вышла из магазинчика, вся в раздумьях, и хотела уже направиться к парковке машин, но ей показалось, что блузка кричала ей вдогонку: купи меня! Я для тебя! Ты не пожалеешь! …и Оля вернулась! А спустя несколько минут, радостная ехала в машине, с улыбкой поглядывая на красивые пакеты на соседнем сиденье. Денег осталось только на парикмахерскую и маникюр, да Бог с ними, завтра же она снимет с книжки.
Не успела войти в квартиру, как зазвонил телефон. Вера! Сообщила, что завтра, как обещала, она прийти не сможет, взяла дежурство в неотложке. А на неделе поедет к сыну в «кресты» отвозить передачу, и что от этого у нее заранее портится настроение: опять очереди, опять тяжелые сумки. Оля пообещала помочь ей, ведь она уже за рулем, и времени свободного у нее хоть отбавляй. Договорились, что созвонятся.
Получается так, что она нужна реальному миру, ее ждут, она необходима. А на Интернет оставалось все меньше времени. Вчера она так вымоталась за день, что в сеть зашла всего на час, прочитала сообщение от ангела в icq, два письма от него же в электронной почте, ответила, успокоив его, что ничего не изменилось, и время неумолимо делает их с каждым днем все ближе.
Вот и сегодня, снова ее ждало от него нежное, грустное и лиричное письмо. И еще две новые фотографии, одна во весь рост, на другой лицо крупным планом. Боже, как он красив! Блестящие черные волосы непослушными прядями падали на лоб. Нежно очерченный, бледный овал лица. Глубокий, внимательный взгляд печальных черных глаз словно заглядывал в самую глубину вашей души. Тонкий нос, нежные алые губы, Оля снова не могла налюбоваться им.
Не получится ли так, что Саша за эти 10 дней охладеет к ней и передумает встречаться, увлечется в инете молоденькой девочкой (господи, как их много, этих юных красоток и в сети и в реале!)?? Не слишком ли много времени она дала ему на раздумье? Она прекрасно знает о том, что расставание даже полезно иногда для влюбленных, когда любовь пылает ярким пламенем, разлука только раздувает этот огонь, заставляя пылать его еще ярче. Но если увлечение легкое, слабое, временное, чуть тлеющее, то разлука гасит его, как свечу.
Сколько у нее было виртуальных увлечений, которые забывались через пару дней, если по какой-либо причине общение на время обрывалось! А для юной, романтически настроенной души нет ничего проще, как переключиться
на другой объект, если первый исчезает из поля зрения! Но отступать поздно. И Оля с замиранием сердца ждала 23 часов, время, в которое по негласной обоюдной договоренности, они ждали друг друга.
Саша пришел с небольшим опозданием, и тут же сразил Олю холодной фразой, от которой у нее забилось сердце, и показалось, что конец их отношений наступил даже раньше, чем она ожидала.
– Привет! У меня мало времени, давай о самом главном.
– Что ты считаешь главным?
– Боюсь, что ты это считаешь второстепенным.
– И что, по-твоему, я считаю второстепенным?
– Это нужно спросить у тебя.
– Саша, пожелаем друг другу спокойной ночи, считаю наш разговор бессмысленным, лучше отоспись хорошенько, и завтра вечером расскажешь мне что-нибудь веселое.
– Завтра нет.
– Почему же нет? Тогда послезавтра!
– Завтра нет, тем более, послезавтра нет, есть только сегодня.
– Но почему – нет? Хотим мы того или нет, приползет и завтра и послезавтра.
– Завтра не существует, я не думаю о завтра.
– И я не думаю о завтра. Но думаю о тебе. Похоже, ты опять накурился. На твоих новых снимках у тебя слишком расширены зрачки.
– Нет, не накурился. Просто меня здесь ничего не держит.
– Я хочу тебя удержать! Ты нужен мне! Вот, возьми мою руку.
– Пытаюсь.
– У тебя теплая рука, сильная. Мне показалось, что ты больно сжал мои пальцы.
– Никогда больно не сжимаю пальцы.
– Тебе это так кажется, что совсем чуть-чуть, у вас, мужчин, другое измерение силы, вы иногда не замечаете, что делаете больно, вам кажется, что вы ласкаете нас.
– Но может, этого ты и хочешь, грубых ласк..
– Узнала, что кроликов, зайчиков нельзя гладить, играть с ними, для них человеческие ладони – как лапы тигра!
– То же и для дельфинов.
– У дельфинов очень нежная кожа, и чувствительная. Ты знаешь, что в Питере есть дельфинарий?
– Слышал.
– На Крестовском острове. Но я не была там. Быть может, вместе побываем (так приятно мечтать). Расскажи, чем занимался без меня в инете, в реале? Кто-нибудь тебя совратил, наконец, на виртуальный секс?
– Я не знаю, что это. Я каждый раз ловлю себя на мысли, что не умею это делать здесь, и даже в реальности.
– В реальности? Хм..что тебя смущает, что ты делаешь не так, как тебе кажется. Это очень интересно, заниматься сексом с мужчиной, который делает все не так как все!!
– Да ничего не смущает, может, было мало женщин, а здесь видимо не хватает воображения. Реальные девушки, которые у меня были, сказали, что я не умею трахаться, и даже двигаюсь не так.
– Ну и что, что мало, может быть всего одна женщина на всю жизнь, и в то же время, не быть ощущения, что все не так. «Не так двигаюсь…» – меня это даже завело.
– Кажется, лучше двигаться проверенным способом. Человеческие тела устроены одинаково.
– Но непроверенным способом – это так необычно! Двигайся, как тебе хочется, не как все! Быть может, ты тоже инопланетянин?
– Ты знаешь еще инопланетян?
– Да, это был мой муж. Думаю, ты второй.
– Ну да, мы точно с разных звезд, из разных племен, все мы.
– Наверное, на вашей планете размножались как-то иначе, поэтому ты не можешь привыкнуть к земному сексу.
Мне бы хотелось, чтоб ты двигался не так, как все.
И чтоб оказался не таким, как все.
– Там вообще не размножались, там все появлялись ниоткуда и исчезали в никуда неизвестно как. Но земной секс меня все же волнует.
– Я не говорю, что он тебя не волнует. Я про то, как тебе трудно подстроиться под землян. Ты пытаешься им подражать, но у тебя не всегда получается, и ты от этого комплексуешь. Точно то же самое было с моим мужем, хотя в конце концов, он перестал подражать землянам, и этим раздражал их, многих по крайней мере.
– Но у меня такое же тело, и чувствую я наверное так же. Стоит быть друг на друга хоть немного похожими, чтобы..ну.. переживать что-то вместе, а не по отдельности, я думаю.
– Ну, если тебе так хочется быть земной заурядностью, так это запросто, научиться этому дело не хитрое. Но так жалко потерять инопланетянина, который растворится в земной толпе. Оставайся со странностями, Саша! Это твоя фишка! Хоть это и мучает тебя.
– хи-хи.. со странностями.. Это звучит хорошо.
– Я не хочу, чтоб ты растворился в серой обыденности! Ты – индивидуален, не такой, как все!
– «И не смотря на боль, не тревожить улей, с радугою внутри, в темно-серой массе, двигаться по площадям неторопливой пулей, не находя вокруг подходящего мяса..»
– Однажды, тебя полюбит умная, тонкая, чуткая девушка. Она оценит твою индивидуальность, и ей понравится, как ты занимаешься сексом, по-своему, не как все.
– Мне не нужен секс.
– Недавно ты говорил совсем другое. Ты противоречишь сам себе.
– Жизнь из противоречий, жизнь из пробелов, белой, нетронутой массе, снежной лавине пофиг твои теоремы…
– Ты говоришь загадками, мне зачастую непонятными.
– Непонятно оттого, что я сам не понимаю, что говорю. Я глуп, убог и нищ, я не кокетничаю, это так.
– Не говори так о себе. Глупый и убогий 23-х летний мальчик не сумел бы меня заинтересовать.
– Мне 20 на самом деле.
– Ты шутишь? Быть может 19 или 17? Говори же честно, меня уже ничем не удивить!
– Правда, мне 20. Пришлось прибавить. Боялся, что ты отошьешь меня, как было не один раз.
– Между нами возрастная пропасть. Я старше тебя на целую жизнь.
– Это не важно.
– А что важно?
– Важно то, что ты – женщина, а я мужчина.
– Саша, пожелаем друг другу спокойной ночи. У меня был трудный день.
– Спокойной ночи. Я буду думать о тебе.
– Спокойной ночи, мой ночной собеседник, мой грустный ангел.
№ 10
В салоне красоты недалеко от метро Елизаровская, куда Оля раньше частенько заглядывала, всегда было много клиентов. Но ее узнали, сразу усадили в кресло, и ею занялась сама Вероника, которая считалась самым опытным и профессиональным мастером-стилистом. Она тактично не стала спрашивать Олю, что стряслось, и почему ее давно не было, а сразу, не стесняясь, по-деловому сообщила, что работы им с ней предстоит много, и по времени и по деньгам. Оля так же коротко заявила, что ей за минимальный период нужно сбросить максимум лет, и она отдается полностью в ее руки, доверяя их опыту и умению.
На соседнем кресле сидела холеная, молодая женщина, лет 30, восточного типа, и над ней колдовала мастер, укладывая щипцами ее черные, блестящие и неестественно длинные волосы в пружинистые локоны. «Вот так, должно быть, выглядела сама Клеопатра» – подумала про себя Оля. На себя же ей вовсе не хотелось смотреть в зеркало.
Вероника вынесла страшный вердикт: нужно делать короткую стрижку, так как волосы сильно истончены и обсеклись. Оля приуныла. Короткие стрижки ей не шли. Но мастер успокоила ее, предложив нарастить волосы, сейчас это очень модно, хотя и недешево. Оля кивнула в сторону «Клеопатры»: так же? «Нет, конечно, такие длинные вам не пойдут. Сделаем длину волос естественной, чуть за плечи, потом слегка осветлим, промелируем. Необходим так же массаж лица, энергетическая витаминная маска, а еще солярий, и курс общего массажа».
– Делайте что хотите – вздохнула Оля, и устроилась в кресле поудобнее.
Вышла из салона уже под вечер, словно обновленная, помолодевшая, но с почти опустевшим кошельком. Да, она совершенно обезумела, тратит деньги, не думая о завтрашнем дне! Но сожаления не было. Она все еще продолжала жить одним днем. А завтра? Завтра будь что будет! Да и наступит ли оно, это завтра?! Саше сказала, что «хотим мы или нет, приползет и завтра и послезавтра», скорее всего так оно и будет, но сила инерции, плыть по течению, не задумываясь о будущем, все еще жила внутри ее, продолжая ограждать, (оберегать?) от проблем реального мира.
Город погружался в темноту, мелкое, колючее крошево в виде дождя со снегом, летело прямо в лицо, но Оля не спешила садиться в машину. Домой ехать не хотелось, манила сеть магазинчиков, и маленьких бистро рядом с метро, и она решила прогуляться, заодно перекусить где-нибудь. Народ сновал, суетился вокруг, загруженный сиюминутными мелкими проблемами уходящего дня. Трезвонили мобильники, клаксонили автомобили, мальчишки-рекламщики навязчиво предлагали услуги каких-то агенств.
Оля ни куда не спешила, шла, разглядывая свое отражение в стекле витрин, и оно ей нравилось. Слегка вьющиеся русые волосы выбивались из-под шапочки, придавая ей юный и легкомысленный вид. Но все же она стала другой, и внешне, и по сути. От прежней Оли почти не осталось ничего, а эта новая, незнакомая женщина, смотрящая на нее из стекол витрин, пугала Олю своей непредсказуемостью и непонятностью. Она не знала, что ждать от нее, от этой обновленной Оли. Что ждет ее в этой новой, другой жизни, так не похожей на предыдущую жизнь с ее любимым Сережей.
Делать покупки не стала, денег у нее почти не оставалось, зашла лишь в аптеку, взяла там витамины и соль для ванны с морскими водорослями. Вот пожалуй и все, можно ехать домой, но подумала и решила заглянуть в маленькое кафе напротив метро, манившее ее открытой дверью и ступеньками, ведущими вниз. Но что это!? Оля изумленно замерла перед входом. На золотого металла, едва заметной вывеске, было написано: Кафе «Солнечный Ангел», часы работы с 11 до 24. «Солнечный Ангел»! Так она иногда называла Сашу, ее маленького красивого мальчика, ее малыша, ее ночного собеседника, ради которого она продолжает жить, существовать в реальном мире, прилагая немало усилий, пытается вернуть свой прежний облик. В душе колыхнулось какое-то неведомое прежде чувство, нежное, трогательное, сентиментальное. Как-то он, где-то он сейчас, ее sun, ее грустный ангел, солнечный малыш? Идет так же, в толпе, подняв воротник, красивый, одинокий, странный. «….С радугою внутри, в темно-серой массе двигаться по площадям неторопливой пулей…»
«Думает ли он о ней, желает ли по-прежнему их встречи? Золотая вывеска была словно знаком свыше. Словно указывала ей место их встречи, словно кричала: Ты делаешь все правильно! Вы созданы друг для друга, а это маленькое кафе будет местом вашего свидания!»
Оля спустилась вниз по ступенькам, вошла в небольшой зал с несколькими столиками. Здесь царил полумрак, официантка разносила бокалы с пивом, приглушенно играла ненавязчивая музыка. Но из-за гулявшего здесь сквозняка, зал выглядел неуютным и холодным. Оля увидела арочный проход в другой зал, где освещение было чуть ярче, но обстановка уютнее, теплее, столики покрыты скатертями, на стенах висели картины в виде фотоколлажей. Она села в самом углу, предварительно сняв мокрую куртку и повесив ее на спинку стула. Официантка подала ей меню, но Оля отложила его в сторону, заказала лишь свежевыжатый апельсиновый сок.
Что-то ждет ее в этом кафе спустя несколько дней? Потягивала сок, смотрела на публику за соседними столиками, вглядывалась в лица юношей и девушек сквозь сизую дымку сигаретного смога. Почти все девушки курили. Наверное, ей тоже следовало купить сигарет. Как приятно держать в красивых пальцах с ухоженными ногтями длинную сигарету, молчать и с наслаждением затягиваться, когда нечего сказать или нужно просто помолчать. Она обязательно купит дамские дорогие и легкие сигареты, хотя бы затем, чтоб немного приблизиться в своем имидже к этим юным красивым созданиям. Парни, которые сидели рядом с девушками, были обычными, невзрачными, ничем не привлекательными. Оле подумалось, что даже в своем забальзаковском возрасте не польстилась бы она на таких. «Однако, пора!»
Оля вышла из кафе, еще раз посмотрев на вывеску, (уж не показалось ли ей в прошлый раз) и направилась к своей машине.
Никогда еще она с таким нетерпением не ждала 23 часов, чтоб встретиться с Сашей! Хотелось скорее рассказать ему про маленькое кафе, где они вскоре увидят друг друга. Вот он удивится! Наверное, не поверит. Но в 23 часа Саши еще не было. Не появился он и спустя полчаса, час…Оля была почти в панике! «Гадкий, дрянной мальчишка! Что он себе позволяет! Нужно будет обязательно обменяться с ним телефонами, и подключить свой мобильный. Мало ли что могло случиться с ним! Или, быть может, он вообразил себе, что она уже в его власти и никуда не денется, несмотря на все его выходки».
В половине первого Оля вышла из сети, так как желания общаться с кем-то другим у нее не было. Приняла горячую ванную, чтоб унять дрожь во всем теле и попыталась заснуть. Но сон не шел. Пыталась успокоить сама себя: и чего она разволновалась, расстроилась, ведь они не договаривались обязательно сегодня в 23 быть в сети. И мало ли что могло случиться непредвиденного в его юном возрасте, с его образом жизни, учеба, работа, гашиш, наверняка сомнительные компании. Все же в два ночи снова села за компьютер. Программу icq включила в режим «невидима», при этом зеленый цветок значка «в сети» поменялся на значок в виде прикрытого глаза.
Пусть, если Саша появится, то будет знать, что она занята интересным общением, а не страдает без него в одиночестве и тоске.
Вошла в знакомый чат. Читала короткие примитивные фразы, равнодушно отвечала на приветствия. Незнакомый ник поздоровался с ней: Здравствуй, Оля!
Ее настоящее имя знал только Крымов Вадим. Но Вадим не сидел в сети ночами. Вдруг это Саша? Узнал каким-то образом ее адрес, настоящее имя? Компьютерные хакеры проявляют иногда чудеса изобретательности, вычисляя по ip и телефон, и адрес и все остальные паспортные данные пользователя.
– Саша, ты?
– Оля, у тебя новый возлюбленный? Теперь понятно, почему ты исчезла из моего поля зрения.
– Вадим, это ты?
– Узнала! Наконец!
– Ты один знаешь, что я – Оля. Рада тебя видеть.
– Я тоже. Куда ты пропала. Днем тебя никогда не найти в инете. Уже не знал, что думать.
– Да, так получилось, что днем отсыпаюсь. В сети бываю только ночью.
– Соскучился по тебе, ни одна женщина мне не смогла заменить тебя.
– Приятно слышать.
– У меня командировка в Питер намечается. Быть может, увидимся?
– Вадим, вряд ли. Ты знаешь, я все еще не хочу никого видеть.
– Постараюсь помочь тебе выбраться из твоей затянувшейся депрессии.
– Спасибо, Вадим, многое изменилось. Мне кажется, я влюбилась в мальчика.
– В какого мальчика? В этого самого Сашу из сети? Сколько ему?
– Да, познакомились в Интернете, он в Питере живет. Скоро встретимся в реале, хотя я тяну время. Пусть подумает, нужно ли ему это. Он очень сложный мальчик, не от мира сего, и ему всего 20. Я уже измучалась с ним, не знаю, что будет дальше.
– Ты ненормальная. Если сложности начались еще до встречи, то рви скорее все отношения, чем раньше, тем лучше, пока не попала в зависимость. Ты понимаешь, что юный мальчик может оказаться для женщины твоего возраста просто наркотиком, допингом, от которого потом будет очень сложно отказаться.
– Ой, Вадим! Я все знаю! Я лечу в пропасть! И не могу остановиться.
– Оля, завязывай, пойми, эта связь ни к чему хорошему не приведет.
– Будь что будет, Вадим, плыла по течению и продолжаю плыть. Этот ангел постучался ко мне ночью не спроста.
Кому-то это так нужно. Посмотрю, что получится. Отдамся на волю провидения.
В аське между тем произошли перемены, ник sun из пользователей «вне сети» переместился в «оn line». У Оли дрогнуло сердце. Пришел! Так хотелось броситься к нему навстречу! Хотелось тут же отключиться от Вадима и быть только вдвоем с Сашей, и только с ним.
Но она закрыла глаза, медленно сосчитала до 10, и немного успокоившись, продолжала общаться с Вадимом.
Хороший он, правильный, умный, и говорит все верно, но как с ним скучно! Любая нормальная женщина почла бы за счастье иметь такого любовника даже в сети, но Оля считала себя ненормальной. Да, она будет ненормальной. В этом безумном мире она не побоится совершать безумные поступки, жить не так как все, любить не того, кого следовало бы.
sun: !!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Как будто барабанная дробь кулаками в закрытую дверь. Оля так обрадовалась, что забыла о своем решении не отвечать ему, и обиженно молчать.
– Вадим, извини, переключаюсь. Меня ждут.
– Пока, Оля. Мне жаль расставаться с тобой.
– Мы не расстаемся. Пиши на мейл. Звони мне, когда будешь в командировке. Но встречу я тебе не обещаю.
Вышла из чата, и скорее в аську, к ее Солнечному Ангелу!
– Саша!
– Рад наблюдать твой приоткрытый глаз.
– Я уже не надеялась увидеть тебя. Жду тебя здесь с 23 часов.
– Я вижу, как ты меня ждешь. Даже включила режим «невидима».
– Честно, так хотелось наказать тебя! Где ты бродишь, несносный мальчишка!?
– Меня нельзя наказывать.
– Да, тебя невозможно наказывать! Увидела тебя и тут же простила тебе твое опоздание.
– Я опоздал? Куда я опоздал, объясни.
– Что с тобой? Какие у тебя неприятности?
– Собственно, мне нечего сказать, поэтому я помолчу.
– Что значит, «нечего сказать», ты и так больше молчишь, говорю все время я.
– Я в метафизическом смысле.
– Мне не понять метафизики, я даже физику не понимаю. Скажи, откуда берется электричество?
– Электричество берется из электростанции.
– Хорошо, что не сказал «из розетки». Как прошел день, что делал, думал обо мне? Представляешь, напротив метро Елизаровская я увидела маленькое кафе. Знаешь, какое название? Не поверишь!
Не молчи же!
– Мясо пустое застыло в сомнении, нет никого, постояльца угробили…
– Ты опять говоришь загадками, я не понимаю тебя.
«Сообщение отправлено. Пользователь не в сети.
Сообщение будет доставлено этому пользователю, когда его состояние станет 'В сети'»
– Саша, на что ты обиделся?
Почему ты ушел из аськи?
Буду сидеть и плакать перед пустым монитором! Всю ночь!
Хотя я знаю, тебя ничем не разжалобить, даже если б я ползала у твоих ног и просила прощения.
У холодного красавца не дрогнуло бы сердце от жалости.
Ты мне очень дорог, Саша, ты это знаешь и пользуешься этим!
Но я не могу цепляться за тебя! Это было бы просто смешно. Между нами – возрастная пропасть!
Как бы я хотела, чтоб ты влюбился в юную красотку, вопрос разрешился бы сам собой.
Лежишь сейчас в постели и злишься на меня.
Открой балкон, я войду к тебе.
Сяду рядом на твою широкую постель..
И долго буду смотреть в твое лицо..
Грустное лицо падшего ангела.
Потом проведу кончиками пальцев по глазам..бровям…губам…
Почему падшего? Вот привязалось ко мне это словосочетание! Просто…лицо грустного ангела.
……«Дежурный ангел мне явился ночью. Я не спала, я у окна сидела».
Потом не выдержу, наклонюсь и поцелую твои глаза, один и другой. Потом коснусь губ.
Саша, спокойной ночи, мой Солнечный малыш!
№11
На следующий день Оля поехала к Вере, чтоб помочь ей отвезти передачу для Ванечки. Вера жила на Петроградской стороне, на улице Большая Зеленина в старом доме с гремящим лифтом и ажурными чугунными лестничными перилами, с вековым запахом питерского быта, запахом кошек, и сырой осыпавшейся штукатурки. Оля с трудом преодолела несколько бесконечных лестничных пролетов, и так запыхалась, как будто в гору поднялась. Отвыкла она много двигаться и ходить пешком. Так недолго и в старуху с отдышкой и с больными ногами превратиться! Завтра же она пойдет в тренажерный зал!
Вера открыла сразу, и так и осталась в дверном проеме с удивленно распахнутыми глазами.
– Олька, ты ли это? Вот это да! Ты в полном порядке. Тебя не узнать! Даже лучше и моложе, чем была!
– Правда? Ну, слава Богу! Ждала, что ты мне скажешь.
– Признавайся, что случилось, влюбилась что ли?
– Отгадала! Влюбилась! Но пока виртуально.
– Расскажешь?
– Расскажу, хотя пока нечего и рассказывать.
Сама Вера выглядела не важно, сильно похудела и осунулась, как после тяжелой болезни. И одета не понятно во что, кажется, так одевались еще в прошлом столетии. Подруги обнялись, но предаваться плаксивой сентиментальности времени не было, и Вера по-деловому суетилась.
– Сейчас поедем в магазин, у меня еще ничего не куплено. Сил нет таскать неподъемные сумки! Потом в «кресты».
– Вер, а почему «кресты», откуда такое название?
– Не знаешь? Ну, говорят, если с высоты вертолета на эту тюрьму смотреть, то там такие строения красного кирпича, в виде двух крестов.
– Вера, не обижайся на меня, скажу честно, мне тебя ужас как жалко, поверь, но Ваню твоего – ни сколько! Зря ты так убиваешься по нему, передачи таскаешь. Взрослый он уже, должен был понимать, что наркота до добра не доведет! Он у тебя как сыр в масле катался, все у него было. Помню, как ездили, компьютер ему покупали! И музыкальный центр ты в кредит оформляла! А университет? Думаешь, не помню, чего тебе стоило уговорить его учиться!!?
– Все правильно, Оля, правильно! Загляни в его комнату, там уже ничего нет! Ни компьютера, ни музыкального центра, ни ди-ви-ди! Все за наркоту ушло! Открой мои шкафы! У меня ничего не осталось!
Даже новые комплекты постельного белья пропали, хрусталь, посуда, лучшие книги. А уж про золото говорить нечего. Оля! Он обокрал меня! Сломал! Он душу мою растоптал! Но ведь Оля, и я виновата перед ним!
– В чем, в чем ты виновата? Не казни себя! Взрослый он уже, должен был сам о тебе заботиться, помогать тебе! Один же мужик в доме был!
– В том-то и дело, что один. Я его родила без отца. О себе только думала, а не о нем. Был бы у него отец, не случилось бы этого с ним. Отец был бы ему примером, опорой, не позволил бы скатиться так сыну родному!
– Да брось ты! Сколько примеров в жизни, когда и отец и мать, и браться и сестры, и бабушки – все есть, а ребенок погибает от передозировки. Или вешается под кайфом, или из окна выбрасывается!
– Оля, сил моих больше нет! Как подумаю, что комната его пустует, а он там!!
Губы Веры и подбородок задрожали, глаза наполнились слезами. Неприятно, печально было смотреть на подругу, такую потерянную, раздавленную. Никогда такой Вера не была! Оля помнила ее разбитной, уверенной в себе, деловой! И вот стала плаксивой, постаревшей, словно потерявшей жизненную опору, стержень.
Вышли на улицу, в слякотный, холодный и промозглый серый питерский день. Кинули пустые сумки на заднее сиденье, и – к ближайшему мегамарту. Там и цены ниже, и купить можно сразу все. Вера набирала пакеты с сухим картофельным пюре, печеньем, сахарным песком, а еще копченая колбаса, сыр, фрукты, блоки сигарет. Оля от себя купила два блока дорогих сигарет (Вера объяснила ей, что сигареты – в тюрьме все равно, что валюта на воле), и конфеты. Но конфеты Вера отложила: «В обертках не берут, заставят разворачивать». Загрузили пакеты в багажник, и поехали.
Знаменитая питерская тюрьма «кресты» находилась на Арсенальной набережной, ехать недалеко, но узкие улочки Петроградской стороны были забиты пробками автомобилей, приходилось подолгу стоять, ждать, пока поток машин не тронется. Перед Троицким мостом встали наглухо. Вера нервничала, она-то думала, что они на машине быстро все дела сделают, и если б она знала, что они будут так медленно ползти, она бы поехала как раньше, на метро до Финляндского вокзала, а потом пешком. Но вот поток авто потихоньку тронулся, медленно, потом быстрее, повернули на Куйбышева, по набережной уже мчались без остановок.
На Арсенальной набережной у «крестов» парковка была запрещена, но Оля все же решила оставить машину на свой страх и риск прямо у входа, не тащить же им сумки за тридевять земель! Вошли в приемную.
– Оля, спасибо тебе, выручила. Ну, я здесь надолго, так что ты не жди, уезжай домой.
– Нет уж, подруга, отвезу тебя и обратно.
– Ну, смотри, быть может придется ждать часа три.
– Ничего, подожду.
В приемной было столпотворение. Оля с изумлением смотрела по сторонам. Обшарпанные стены, увешанные табличками с различными разъяснениями, указаниями. На одной было написано: список продуктов подавать в трех экземплярах. Это что же? Вере предстоит писать перечень всего, что они купили, да еще и три раза? Спросила подругу. Да действительно три экземпляра, но и это еще не все. Прежде чем примут продукты, нужно отдать все списки в другое окошечко вместе с паспортом, куда тоже стояла очередь.
Облупившийся потолок был непонятно какого, скорее серо-зеленого цвета, пол был завален пустыми пакетами, бумагой, и прочим мусором. У окошечек толпился народ, гудел, ругался, отстаивая свои места в очереди.
Пожилая, очень бледная женщина в углу на скамеечке пила какое-то лекарство, то ли валидол, то ли корвалол.
К единственному столу в центре зала было не подойти. Как же Вера будет писать список продуктов?
Оля какое-то время еще рассеянно озиралась, а потом вдруг почувствовала сердцебиение, головокружение, и вдруг поняла, что находиться здесь она не в состоянии ни минуты.
– Вера, я выйду, посмотрю, как там моя машина.
– Иди, конечно, часа два ты точно свободна.
– Хорошо, если освободишься, а меня вдруг не будет, жди, я приеду, а пока прокачусь по делам.
Оля с наслаждением вышла на свежий воздух. Села в машину, и какое-то время приходила в себя. Бедная, бедная Вера! Осталась в этом ужасном здании, где сама атмосфера, сами стены действуют угнетающе. И Ванечку, которого знала с рождения, такого избалованного, изнеженного, домашнего, стало впервые жалко. Больно и печально было представить его находящимся среди уголовников в этих мрачных застенках.
Сидела молча, и даже музыку слушать не хотелось. Нет, не жалко ей ни Ванечку, ни Веру! В душе какое-то возмущение, не примирение, непонятность: зачем тюрьма, почему несвобода, эти жуткие условия существования?! Какие-то девушки на набережной размахивали руками, прыгали, что-то кричали, жестикулировали, очевидно, своим возлюбленным, находящимся за этими стенами. Мимо на большой скорости проносились авто.
Напротив Оли остановился мужчина с большой спортивной сумкой, стал ловить такси. Но поток машин равнодушно мчался мимо, и не верилось, что кто-то притормозит и остановится. Мужчина поглядывал на Олю, Оля на него. Наконец, он подошел и попросил отвезти его на Васильевский в Гавань, точнее на угол Малого и Гаванской, а потом обратно. Оля согласилась, даже обрадовалась. Лучше прокатиться по городу, чем сидеть возле «крестов», мерзнуть, и думать о печальной участи Веры и ее сына, понимая, что помочь ей ничем невозможно.
Мужчина с тяжелой сумкой устроился на заднем сиденье, и сразу спросил: «Триста хватит?»
«Хватит» – ответила Оля, не сознавая много это или мало, взяла протянутые три сотни, и тронулась с места. Снова у Финляндского стояли в пробке. У Тучкова моста не работал светофор, машины ехали как попало, каждый считал себя на главной дороге, Оля с трудом вырулила, и по встречной полосе проскочила вперед, потом ловко перестроилась в правый ряд, вот и Васильевский. Мужчина оценил ее маневр, и спросил, давно ли она за рулем? Понемногу разговорились.
