Текст книги "Два дня"

Автор книги: Анна Правдик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Анна Правдик
Два дня

Спешите быть счастливыми сегодня.

Ведь завтра может и не быть.

28 июля.

– Сигарету?

– Да, спасибо…

– Эти люди, вы их постоянно рисуете, расскажите о них.

– Мы росли вместе. Мы были друзьями…

– Когда всё изменилось? -…

– Вив?

– Это был счастливый день…

– А следующий?

– А следующий не был счастливым… И все другие тоже…

– Что тогда произошло? Что с вами случилось?

– Они изуродовали наши мечты…

***

28 июля. Десятью годами ранее.

Утреннее солнышко сквозь прозрачную ткань занавесок проникло в комнату, пощекотав кончик носа сонного мальчишки. Вив спрятался под одеялом, не желая вставать, но в душе радуясь теплу. Всю последнюю неделю шли дожди, а сегодня, словно в честь его дня рождения, распогодилось, солнце старательно сушило лужи, цветило глубокое синее небо радугой, и вообще старалось вовсю, лишь бы в этот день мир предстал перед именинником в самом наилучшем виде. Вив не мог не принять такой подарок, скинул одеяло и, зевая, слез с постели.

День рождения, день рождения, напевал он про себя, спускаясь в ванную. Ради такого дела, как день рождения, можно было умыться и самому, без напоминания. Хех, родители ещё спят, надо же. А да, сегодня ж воскресение, ну ладно, пусть спят, я уже совсем большой, мне сегодня восемь лет. Мысли появлялись в не проснувшейся ещё толком лохматой голове, сменяя одна другую, налезая друг на друга. И Вив, прыгая по ступенькам деревянной лестницы, пытался их сосчитать. Одна ступенька, вторая, ступенек было четырнадцать, а мыслей оказалось больше. В прошлом году мыслей было ровно столько, сколько ступенек – по одну на каждую, а в позапрошлом, думал Вив, топая в ванную, ему не хватило и на половину. Значит, он умнеет. Это его очень порадовало.

Мне сегодня восемь лет, и я стал ещё умней, шептал Вив, выдавливая полтюбика зубной пасты на яркую оранжевую щётку с утячьей головой на ручке. Щётка была любимая и ужасно старая.

– Лохматая щётка, – сказал ей Вив. – Прям как я.

В зеркале отражалась его сонная круглая мордашка, обрамлённая смоляными вихрами, с прозрачными веснушками на носу. Вив, неуклюже ковыряя щёткой во рту, другой рукой принялся их считать.

Веснушек, как и мыслей, оказалось больше четырнадцати, но это его совсем не порадовало.

– Внафыт, я фтавею, – прошамкал он. – Фкофо фуду фесь ф фефнуфках. Фодна фольфая фефнуфка. Фее.

Веснушки цветом напоминали его глаза, тёплые и солнечные, и мама Вива, укладывая его спать, всегда сначала целовала его в одну щёку потом в другую, потом в нос, а потом в глазки, и говорила: "Здесь веснушка, и здесь веснушка, и на носу веснушка, а это что? А это мои самые большие и самые любимые веснушки! ". Вив поморгал любимыми мамиными веснушками, потом долго полоскал горло, изображая воробья, наконец, отправился искать подарок.

Родители всегда прятали подарки где-то в доме, превращая их поиск в увлекательную игру. Иногда папа рисовал большую красочную карту и вешал её на дверь детской. Иногда вместо карты по полу раскладывали яркие бумажные стрелочки, причём они указывали разное направление, и нужно было выбрать единственно верное.

Но сегодня Вив почему-то не нашёл ни карты, ни стрелочек. Может, папа просто не успел нарисовать?

Последнюю неделю папа был очень занят, не слезал с чердака, где размещалась их маленькая домашняя обсерватория, и глядел в красивый блестящий телескоп. Чего он глядит, думал Вив, там же везде облака, ничегошеньки не видно. Но папа Вива был астрономом и глядел на работе в самый большой на планете телескоп, и его за это очень уважали. И потом Вив подумал, что папе наверное лучше знать, видит ли он что-то сквозь дождь или не видит. Папа говорил, что видит огоньки за облаками, и это не звёзды. Но на работе ему никто не верил, и вообще, работа последнюю неделю не работала из-за погодных условий. И папе приходилось сидеть дома на чердаке и глядеть в домашний телескоп. Вив тоже смотрел, но никаких огоньков не видел. А мама ничего не говорила, мама не была астрономом, и ей неинтересно было смотреть в телескоп.

Когда Вив вышел из ванной, мама уже пекла на кухне шоколадные блинчики, а папа сидел за столом и делал вид, что читает газету. На самом деле папа никогда не читал бумажные газеты. Он и так всё знал. У папы на работе даже был сотрудник, который только тем и занимался, что сидел за большим компьютером и собирал новости со всех планет, а потом рассказывал их папе. Вив бывал иногда у папы на работе, и хорошо помнил этого человека: у него были красные глаза, усталый вид и скверная память. Он мог налить себе кофе, а потом забывал чашку, где попало, и другой папин сотрудник в голубом комбинезоне ходил за ним по пятам и собирал эти чашки. Потому что у папы на работе должно быть чисто.

Мама Вива была очень красивая. Когда в школе учительница задала сочинение про семью, Вив написал: "Моя мама очень красивая. У неё светлые волосы и она их часто чешет. У моего папы чёрные волосы. И он не такой красивый как мама. Мама говорит я похож на папу. А папа говорит что от мамы у меня веснушки. Я не люблю веснушки. Но мамины я люблю. Маме можно она красивая. Мой папа работает астрономом. Он смотрит в телескоп. Папин телескоп самый большой на Салине. Мама не смотрит в телескоп. Мама сидит дома. Мама вкусно готовит. А дома у нас тоже есть телескоп. Он маленький. А я хочу строить красивые дома. Я хочу чтобы мама и папа подарили мне набор юный ахиктотер". Последнее слово учительница зачеркнула и снизила оценку. Не смотря на то, что он честно приписал в конце, что не помнит, как называется человек, который строит красивые дома.

Как только Вив зашёл на кухню, папа оторвался от газеты, и они с мамой по очереди обняли его, а мама долго целовала веснушки на щеках, а потом они его поздравили с днём рождения, и папа прочитал стишок, который сам сочинил. Но подарка не было. Может, они забыли? Но какой же день рождения без подарка? Виву было неловко им напоминать, и он, стараясь не разреветься (мне уже восемь лет, Эзра говорит, что после восьми плачут только девчонки), понуро залез на стул и стал жевать блинчик. Должно быть, на его лице было всё написано, потому что папа и мама заулыбались и загадочно переглянулись.

Мама, как ни в чём не бывало, продолжала хлопотать за плитой, папа прятался за газетой.

– Ви, а Ви, – услышал мальчик из-за газеты.

– Я Вив, а не Ви. Ви – девчоночье имя, а я – ВИВ! – только бы не заплакать. – Сами назвали девчоночьим именем, а теперь издеваетесь, – пробубнил Вив, не поднимая головы.

– Так что, Вив, разве ты не хочешь подарка?

Мальчик насторожился. Мама, казалось, не слышала их разговора.

– Подарка?

– Вив, ты же не думаешь, что мы забыли про подарок на день рождения?

Виву стало стыдно, и он покраснел. Мама пыталась сдержать смех. Вив с подозрением оглядел кухню. Подарка не было. Карты тоже. И стрелочек, и вообще ничего необычного не было. Папа, проследив за его взглядом, не выдержал и прыснул, газета полетела на пол. Вив сидел обиженный, нахохлившийся, и необыкновенно похожий на воробья.

– Ладно, хватит его мучить, – мама обняла Вива, поцеловав в растрёпанную макушку. – Завтра Эзра уезжает, – сказал она.

– Знаю, – Виву стало грустно.

– Мы с родителями Эзры решили совместить два праздника, твой день рождения и проводы Эзры.

Вив сразу повеселел. Он и сам хотел, чтобы праздник был двойной. Ведь завтра Эзра уезжает, может, они и не увидятся больше.

– Так что гулять будем вечером.

– Да, устроим грандиозную вечеринку! – подмигнул папа. – А что, ты уже взрослый парень, пора переходить с утренников на вечеринки…

– Ага, восемь лет, – с сарказмом ответила мама.

А Вив хитро улыбался. Эзра таки уговорил их родителей устроить праздник вечером! Совсем, как у взрослых. С фонариками, развешенными по деревьям, танцами и…

– А салют будет?

Мама и папа переглянулись.

– Так и знал, что они сговорились, – если быть честным, именно на возможность организовать фейерверк больше всего упирал Эзра.

Вив снова покраснел.

– Вот за это подарок будешь искать целый день, мы, знаешь ли, тоже сговорились с твоими друзьями.

Оказалось, подарок спрятан ВНЕ дома. Где? Это знают друзья Вива, а они ни за что не скажут, и Виву придётся искать его весь день. Мальчик был в восторге. Вообще-то идея с вечеринкой принадлежала Эзре. Завтра он уезжал, может даже навсегда, и решил таким образом попрощаться. Хорошая идея провести с друзьями целый день, подумал тогда Вив. Хорошая идея отправить детей куда-нибудь на весь день, и спокойно готовить сюрприз, подумали тогда родители.

– Беги, твои друзья уже ждут.

***

Вив быстро оделся и выбежал на улицу. Эзра и долговязый Бри сидели на низкой лавочке у дороги.

– Где тебя носит? Два часа ждём, с днём рождения, – с места в карьер начал Эзра.

Эзра всегда такой, не церемонится, но Вив на него никогда не обижался. Во-первых, из его друзей Эзра был самым лучшим, но это конечно секрет, который они хранили даже друг от друга. Во-вторых, Эзра в их компании был самым старшим, а потому самым главным. В прошлом месяце Эзре исполнилось четырнадцать, и завтра он улетит на большом межзвёздном челноке с Салины на Землю, чтобы поступить в Высшее военное училище Космических сил Федерации. Сколько Вив себя помнил, Эзра всегда хотел стать героем и спасти Федерацию от вторжения каких-нибудь инопланетных захватчиков. То, что инопланетных захватчиков и даже простых инопланетян в известной человечеству вселенной не наблюдалось, его не беспокоило.

– Сегодня их нет, завтра они будут. Тогда Эзра спасёт всех!

Вив верил Эзре.

Бри было десять, Лерою двенадцать. Многие не понимали, почему Эзра возится с малолетками, Вив, честно говоря, тоже. Бри говорил, что с ними Эзра чувствует себя сильным и умным, но Вив так не считал. Зачем это Эзре? Эзра и так самый сильный и самый умный.

Долговязый Бри хлопнул Вива по спине, потом отдал честь и громко прокричал:

 
– Жил на свете дурачок,
Звали его Вивом,
Бросили его в горшок,
И залили пивом!
Прокричали: с Днём рожденья!
И добавили варенья,
Минут двадцать поварили,
Дали в лоб и отпустили!!!
 

Вив рассмеялся. Бри ехидный и острый на язык. А так как над Эзрой издеваться было невозможно, потому что Эзра командир, а Лерой просто не понимал юмора, а Агата могла разреветься и наябедничать, то Виву приходилось быть объектом его насмешек и колкостей. Вив не сердился. В конце концов, язвительность была частью Бри, и в тот день, когда Бри перестанет паясничать, он перестанет быть Бри.

– Предложение такое, – заявил Бри. – Сейчас забираем Лероя с Агатой, и в путь, в путь, в путь! Сбежим из города! На поиски несметных сокровищ!

– Предложение принято! – обрадовался Вив.

Они втроём направились вниз по улице, мимо маленьких аккуратных домиков спального района Каденси. Обычно они шли по росту, но сегодня Вив встал между Бри и Эзрой. Думаю, Бри не обидится, размышлял Вив. В конце концов, Эзра завтра уезжает, а Бри я буду видеть каждый день. Как только они завернули за угол, Эзра достал сигарету и закурил. Эзра уже совсем взрослый и может курить. Конечно, тайком от родителей. Бри стал клянчить, но получил оплеуху. А Виву вовсе не хотелось курить. Однажды он попросил Эзру поделиться сигаретой. Эзра раскурил и дал ему, посоветовав сделать глубокую-глубокую затяжку. Вив так и поступил, а потом долго кашлял, и ему было очень плохо. И тогда Эзра сказал, что ему ещё рано курить, иначе он останется малявкой. Вив ему верил. Бри тоже курил, но он не был таким умным как Эзра, а потому однажды родители его застукали, и ему здорово влетело. Так как Эзра самый главный в компании, отец Бри попросил его приглядеть, чтобы тот не курил. Эзра, как ни странно, весьма строго за этим следил, отбирая у Бри сигареты. Бри канючил, что ему-то как раз и не надо расти, он и так уже ростом с Эзру, но Эзра был непреклонен. Так что у них сложился уже своеобразный ритуал. Как только Эзра доставал сигарету, Бри начинал упрашивать дать затянуться, и, получив традиционную лёгкую оплеуху, причитал о своей нелёгкой доле и трудной жизни долговязых парней. Но Эзра, естественно, на это никак не реагировал.

Вот и сейчас, не обращая внимания на жалобы Бри, Эзра вёл свою команду мимо кованных заборов, увитых мелкими розами, по извилистой улочке Каденси.

***

Высоких домов в Каденси не строили в принципе. Зачем? Всё население Салины, небольшой планетки, расположенной буквально на краю посещаемой вселенной, составляло чуть более пяти миллионов человек, в основном фермеров и учёных-астрономов. Система Салины была пограничной, даже разведчики не летали дальше, торговые пути проходили в стороне, поэтому огромные межзвёздные челноки жители планеты видели только по телевизору. В отсутствие больших космопортов, полезных ископаемых и удачного расположения, Салина являлась самой провинциальной глушью Федерации, дальше которой забраться невозможно. На ней никогда ничего не происходило, ни политических дрязг, ни межнациональных конфликтов, ни криминальных разборок. Может глубокое тёмное небо над головой, с редкими, почти неразличимыми звёздочками, действовало так умиротворяюще, а может сознание, что за этим небом уже ничего нет, неизвестно. Но у Салины было одно неоспоримое достоинство. На этой планете хорошо растить хлеб, детей и заглядывать за край вселенной. Поэтому приезжали на Салину, в основном, молодые семьи, фермеры и астрономы. Когда-нибудь прогресс дойдёт и сюда, и Салина станет базой для отправки гигантских челноков, дальше, за край, как и происходило со всеми колониями, и так хорошо уже не будет. Люди знали это и спешили растить хлеб и детей, и совсем не торопились глядеть в телескопы.

Несмотря на статус столицы, Каденси была крошечным городком, который можно пройти пешком за час с хвостиком, зелёным, беспорядочным, с извилистыми улочками, отсутствием чёткой планировки и множеством парков, фонтанчиков и маленьких площадей, сквозь брусчатку которых пробивались одуванчики. В таком городе очень интересно жить, если тебе восемь лет, и у тебя замечательные друзья.

Вив, Бри и Эзра были соседями, а Лерой жил на краю города, в деревянном доме с покосившейся башенкой. Лерой был дурачком. Так, по крайней мере, говорили. Но Вив конечно знал, что это не так. Между дурачком и не очень умным – большая разница. Так вот, Лерой был именно не очень умный. Высокий, толстый, рыжий, рот его был всегда приоткрыт, а язык чуть высунут, и если Лерою не напомнить, то он не замечал, как с языка капает слюна. А ещё Лерою надо всё повторять несколько раз, иначе он не понимал. Но Виву Лерой нравился. Лерой был добрый. Он никогда не дрался, хотя был больше Эзры, и не обзывался. И если он находил жука, переползавшего дорогу, то брал его в потные ладони и переносил на обочину. Как Вив познакомился с Лероем, он совершенно не помнил. С Эзрой и Бри – да, а с Лероем нет. Иногда у него появлялось странное чувство, что Лерой – как небо Салины, такой же глубокий и непонятный, невозможно угадать, что происходит внутри его рыжей головы, а ещё, что они никак и не знакомились. Просто Лерой всегда был частью его жизни, такой же необходимой, как и небо, вроде и не обращаешь на него особо внимания, но без него никак. Однажды Вив рассказал свои мысли Эзре, и Эзра согласился с ним. Во всяком случае, если они куда-то шли, то всегда брали Лероя с собой. А там где Лерой, там Агата.

Как-то Бри сказал Виву, что хуже нет, когда у твоего друга есть младшая сестра, с которой никто не хочет дружить, потому что она вредная и ябеда, а родители требуют за ней присматривать, и таскать её повсюду с собой. Вот Агата как раз такая младшая сестра. Агата не была дурочкой, но Виву иногда хотелось её так назвать. Агата была старше его на целый месяц и выше на полголовы, и потому ужасно задавалась, не забывая напоминать о своём превосходстве при каждой встрече, что выводило Вива из себя. Агата, как и Лерой, была рыжей, упитанной и конопатой. Она грызла ногти и не мыла коленки. Так что, когда Вива спрашивали, кто его друзья, он отвечал: Эзра, Бри и Лерой. Ну и Агата, но она не друг, она сестра Лероя.

Дом Лероя, притулившийся на отшибе, на склоне холма, перетекавшего в поле, был последним городским строением. Далеко за горизонтом расположилось множество небольших аккуратных ферм, почти скрытых зелёной травой, с тёмно синими, подобно глубокому небу, зеркальными крышами. Между ними торчали бесчисленные ветряки, а дальше вновь тянулись поля и пашни. Большая Норвудская равнина, посреди которой находилась Каденси, раскинулась во все стороны на тысячи километров, и если идти на восток, никуда не сворачивая, думал Вив, то доберёшься до высоких гор, с белоснежными снежными шапками, которые он как-то видел по телевизору, а если идти на юг, то окажешься на берегу океана, и на севере тоже океан. Такой же, как небо Салины, тёмный и неисследованный. А вот на западе, если поехать на каре, то доедешь через восемь часов до Тенси. Вив нигде ещё не был, кроме Каденси, а вот Эзра однажды ходил в Тенси пешком. И шёл, пока его не подобрала полиция, куда обратились его родители. Но Эзра утверждал, что он таки добрался до Тенси, и Вив ему верил. Эзра говорил, что Тенси гораздо меньше, чем его название. А за Тенси была Фульвия, а больше городов на Салине нет. Вив тоже хотел как-нибудь пешком дойти до Тенси вместе с Бри, и доказать ему, что Тенси действительно меньше, чем его название.

Эзра, Вив и Бри быстро добрались до окраины. Вокруг дома Лероя был разбит небольшой палисадник, одна из клумб которого принадлежала лично Лерою. Лерой любил цветы. Их он как раз и поливал сейчас из синей лейки, и, по мнению Вива, это была самая лучшая клумба. Заметив ребят, Лерой бросил лейку и помахал им.

– Ви, Ви, день рождения!

Вив не обижался на Лероя, что он звал его девчоночьим именем. В конце концов, Лерой был не очень умным и говорил с большим трудом.

Вив подбежал к нему, и здоровенный Лерой, он даже больше Эзры, обхватил мальчика грязными руками и поднял над землёй. Лерой был очень сильный.

– Ви, Ви, день рождения! – потом Лерой наморщил лоб, что-то вспоминая. – Подарок…

– Подарок будет вечером, – непреклонно заявил Эзра. – Если конечно Вив его найдёт.

– Но Вив его не найдёт, – вставил Бри.

– Отдавайте мой подарок!

– Э-ээ, всю жизнь будешь искать! Ни за что не догадаешься, где мы его спрятали.

– А вот и догадаюсь!

– А вот и нет!

В этот момент из домика выбежала рыжая девчонка в голубом платьице, с грязными коленями и вздёрнутым носом.

– С днём рождения, Вив, – сказала она таким тоном, будто делала мальчику величайшее одолжение.

Вив тяжело вздохнул, хуже нет, когда у твоего друга есть младшая сестра, которую надо брать собой. А ещё хуже, если она старше на целый месяц и выше на полголовы, и жутко этим гордится, и совсем плохо, если по какой-то неведомой причине она тебе очень нравится.

Когда именно рыжая ябеда стала нравиться Виву, он вспомнить не мог, так же как не мог вспомнить момент своего знакомства с Лероем. Просто однажды он, как и всегда, дразнил её вместе со всеми рыжей коровой, и вдруг подумал, что на корову она ни капельки не похожа. Ну, толстовата немного, но совсем чуть-чуть. И хорошо, что рыжая, ему нравятся рыжие. После таких мыслей ему расхотелось её дразнить, и он стал за неё заступаться, конечно тайком от Агаты, а то ещё больше заважничает. И однокашники говорили Виву, чего ты заступаешься за ябеду? И он сам думал, чего я её защищаю? И не мог ответить на этот вопрос. Он испугался, не заболел ли он, и рассказал обо всём Эзре, а Эзра засмеялся и сказал, что просто Агата правится Виву. И Виву стало очень стыдно, потому что Агата не должна нравится ему ни капельки. Естественно, он ничего ей не сказал, только вместо коровы стал дразнить её дурочкой и задавакой. Потому что на эти прозвища Агата обижалась меньше, чем на корову.

Как Вив ни упрашивал, друзья так и не сказали ему, где спрятан подарок.

– Не найдёшь, не найдёшь, – мстительно пропела вредная Агата. – Хоть всю Салину обойдёшь, хоть до Земли пешком дойдёшь, а подарок не найдёшь, потому что ты – дурак.

– Сама – дура!

Но прежде чем Вив успел схватить девчонку за тонкую косичку, Агата убежала далеко вперёд.

– Пойдёмте на наше место, – предложил Эзра, многозначительно подмигнув Бри.

Тот подмигнул в ответ. И чего они перемигиваются, думал Вив, пытаясь догнать Агату. Но она, несмотря на упитанность, довольно быстро бегала. То есть не так уж и быстро, просто я ей поддаюсь, я же джельметен.

***

Они вышли за пределы города, оставив позади маленькие домики. Дорога, извилистая, разбитая, чем-то напоминала улочки Каденси и казалась их продолжением. За городом стелились поля. До самого горизонта, насколько хватало глаз – поля, поля, поля. Сейчас, в конце июля, посадки взошли, и пашни представляли собой бесконечный зелёный ковёр. Ребята шли довольно долго, затем у километрового столба со стёртыми цифрами свернули с дороги направо, и бросились наперегонки через высокие злаки за четыре холма, там, где было их тайное место. Бри, как всегда прибежал первым, потому что бежал в полную силу, за ним Агата, потому что она была девчонкой, и ей поддавались, затем Эзра, он вообще-то бегал быстрее всех, но подобные гонки уже перестали быть ему интересны, за ним Вив, потому что был самым мелким, и путался в траве, и последним – Лерой, потому что он никогда никуда не спешил.

Они, тяжело дыша, перевалили через холмы, покатились вниз, и, наконец, повалились на землю у группы больших белых камней, неведомо как оказавшихся посреди поля. Из-под самого крупного, извиваясь, торчало засохшее дерево с раскидистой кроной. Оно уже давно было мёртвым, но всё ещё крепким, и могло выдержать сразу всех ребят, если бы они на нём поместились. К самой толстой ветке Эзра давным давно привязал на хитрый узел две прочные верёвки с дощечкой, получились маленькие качели, как раз для Вива и Агаты.

Эзра скинул рубашку и улёгся на плоский камень. Солнце нагрело валун, лежать было приятно. Бри забрался на дерево. Лерой бродил вокруг, разглядывая цветы. Лерой любил цветы и хотел их выращивать. Лерой был не очень умным, но чтобы выращивать цветы много ума не надо, главное их вовремя поливать и не лениться собирать всяких букашек, говорила Агата, и Вив тоже думал, что из Лероя выйдет замечательный цветовод, потому что ума у него было очень мало, а трудолюбия много. Если поручить Лерою какую-нибудь работу, только простую, например, покрасить забор, то Лерой будет красить, пока его не остановишь.

Агата и Вив бросились наперегонки к качелям. Раньше Виву, толкаясь, удавалось занять их первым. Но сейчас он, конечно, этого делать не стал. Он воспитанный мальчик, а Агата – девочка, которая по неведомой причине ему очень нравится. А девочек, которые нравятся, толкать нельзя. Так говорит Эзра. Агата, вредина, и не подумала подвинуться, и Виву пришлось стоять рядом. Он, сам не зная почему, стал легонько раскачивать качели. И что я в ней нашёл? Она ябеда. Она рыжая. У неё веснушки. Нет, в принципе, веснушки ладно. Девчонкам можно. В школе говорят, она толстая. И вовсе не толстая. Ну, может, чуть-чуть, самую капельку, но не такая, как Лерой. Мама говорит, она грязнуля. Но я тоже уши не мою.

Агата не возражала, что Вив её качает, но даже не поблагодарила, будто его поступок – нечто само собой разумеющееся.

Хоть бы спасибо сказала. Ну конечно, она же старше, на целый месяц, будет она малолетке спасибо говорить. И вообще вредная она. И ябеда. И задавала. Вон как нос задирает. Бри говорит, что у неё не нос, а картошка. И вовсе не картошка, и совсем даже непохоже. Ну, может, чуть-чуть, самую капельку. И чего мне дался её нос? А Бри чего он дался? Чего он врёт про её нос? Нормальный у неё нос. Очень даже. А Ниб из магазина говорит, что она не красивая. Что он понимает в красоте, этот Ниб? Он уже старый, ему целых двадцать, отрастил усища, и думает, что красавец. Эзре скоро тоже будет двадцать…

Когда Вив подумал об Эзре, ему стало грустно. Завтра Эзра уедет. И всё изменится. Эзра, конечно, говорит, что всё будет как раньше, но Вив точно знал, что не будет.

Кто повесил эти качели? Эзра. Кто защищал их от местной шпаны? Эзра. Кто устраивал игры в приключения? Эзра. И Бри не курил потому, что за ним следил Эзра. И над Лероем не издевались, потому что однажды Эзра "поговорил" со всеми обидчиками. Их и гулять то одних так далеко отпускали, потому что с ними был Эзра.

Нет, когда Эзра уедет, всё изменится. Сначала они сами этого не заметят. А потом однажды, хоп! А если Эзра вернётся (когда Эзра вернётся, одёрнул себя Вив), ему будет уже двадцать, и он будет такой же старый, как и Ниб, и отрастит усы. Фее.

Вив оставил качели и забрался к Эзре на камень. Тот курил очередную сигарету и смотрел в небо.

– Эзра, – позвал его Вив. – Только усы не отращивай.

– Чего?! – Эзра аж поперхнулся.

Вив почувствовал, что сейчас заревёт.

– Не отращивай усы, а то будешь мало того, что старый, так ещё и на Ниба похож! Не походи на Ниба! Он противный, он говорит, что Агата некрасивая.

Эзра рассмеялся, и затушил сигарету о камень.

– Ладно, обещаю!

– Клянёшься?

– Клянусь!

– Сердцем матери?

– Сердцем матери! – Эзра ласково потрепал Вива по непослушным вихрам. Он кивнул в сторону Агаты. – Скажи ей.

– Что, прям щас?

– "Прям щас", когда же ещё.

– Да ну её, она противная.

– Она тебе нравится?

Вив покраснел и понурил голову.

– Иди и скажи ей это прямо сейчас.

– А если она меня послёт?

– Она тебя не "послёт", глупый, ты сегодня именинник, тебя сегодня "послять" нельзя.

Вив вздохнул. Он очень боялся сказать задаваке такие важные слова. Как это, просто подойти и сказать "Ты мне очень нравишься"? Эзре легко говорить, все его подружки ниже его. Попробовал бы он сказать такое девочке, которая старше его на целый месяц, и выше на полголовы. Но, с другой стороны, Эзра всегда был прав.

Вив слез с камня и подошёл к качелям. Агата мурлыкала какую-то песенку, и старательно не смотрела в его сторону. Вив собрался с духом и остановил качели.

– Надо поговорить, – буркнул он.

– Говори, – Агата глядела на него сверху вниз.

– Не здесь, пошли отойдём.

– Сам отходи. Мне и здесь хорошо.

– Пошли отойдём, – если сейчас она его "послёт", он точно никогда не признается.

Агата хмыкнула и, выбражая, поправила выбившиеся из косички волосы, затем спрыгнула с качелей и не спеша пошла вперёд, от камней. При этом она не забывала важно задирать нос, и Вив от всей души пожелал, чтобы она сейчас споткнулась и его расквасила. И тогда я бы дал ей свой платок, а, у меня нет платка, я бы дал ей свою футболку, взял бы на руки, и отнёс домой. Нет, пожалуй не отнёс бы, но Эзра бы отнёс, а я бы держал за руку… Стоп, что за дурацкие мысли. На руках её таскать, ещё чего.

Они отошли от камней на приличное расстояние, не замечая, как Бри и Эзра покатываются со смеху, наблюдая за ними. Лерой, как всегда, ни на что не обращал внимания. По-хорошему, надо попросить у него разрешения, чтобы встречаться с Агатой. Потому что если тебе нравится сестра друга, нужно спросить его разрешения. Стоп, и вовсе она мне не нравится, глупые какие мысли в голову лезут. Это всё жара. А чего я тогда за ней иду?

Наконец Агата остановилась, сорвала белый цветок и заткнула за ухо.

– Ну, говори, – она упёрла руки в бока.

– Я, это… Того…

– Чего – того?

Вив набрал побольше воздуха и выдал скороговоркой:

– Тымнеоченьнравишься.

– И что? – Агата не была удивлена, только глянула на Вива с ещё большим презрением.

– Ничего, – растерялся мальчик. – Просто нравишься.

– А вот ты мне ни капельки!

Агата развернулась и пошла назад.

– Подожди, так нельзя! – Вив догнал её. – Эзра сказал, что ты не должна так говорить, у меня сегодня день рождения!

– Ну ладно. Раз у тебя день рождения, я тогда сегодня тебе не скажу, что ты мне совсем не нравишься, я тебе скажу об этом завтра.

Агата фыркнула и побежала к камням.

Вив постоял немного, его словно окатили холодной водой. Затем он сорвал такой же белый цветок и поплёлся вслед за противной девчонкой.

– Похоже, меня только что послали, – пробормотал он, забираясь к Эзре.

Бри рухнул с дерева в приступе истерического смеха, он катался по траве, схватившись за живот, и Лерой, подумав, что это такая игра, тоже упал на землю, и тоже стал кататься.

Вив обиделся и отвернулся от всех. А особенно от Агаты, которая раскачивалась с таким гордым видом, будто только что отказала какому-нибудь принцу. Эзра, едва сдерживая смех, похлопал друга по плечу.

– Не переживай, не ты первый, не ты последний, – философски изрёк он. – Этих девчонок не понять. И вообще, что ты в ней нашёл?

– И правда, что я в ней нашёл? – громко сказал Вив, исподлобья глядя на Агату.

И правда, что я в ней нашёл. Она толстая. Чуть-чуть. Она рыжая. Ну и что? Я люблю рыжих. У неё нос картошкой, так Бри считает. У неё веснушки. Ну, ей можно, она красивая… А-ааа, опять эти мысли! Брррр.

– Всё, – вскочил Вив. – Я завязываю с девчонками!

Эзра не выдержал и расхохотался. Это стало последней каплей, и Вив, погрозив всем кулаком, убежал.

Эзра нашёл его минут через пятнадцать, Вив остервенело рвал белые цветы в низинке за холмом.

– Цветы не виноваты в том, что Агата задавала.

– Чего ты надо мной смеёшься?!

– Потому что ты – мой друг.

Простая фраза, но Виву стало ужасно тоскливо. А в глазах защипало. Он бросился к Эзре, обхватив его руками.

– Я не хочу, чтобы ты уезжал. Я буду очень скучать.

– Я тоже.

– Ты из всех мой самый-самый лучший друг. Но это секрет.

– Ты тоже мой самый лучший друг. И это тоже секрет! Давай, как раньше? – Эзра посадил Вива себе на спину, и, подобрав с земли охапку цветов, понёсся по полю.

Вив сразу повеселел. Ветер трепал волосы, друг был рядом, ароматы трав били в нос, бездонное небо манило бесконечностью, и там, за пригорком, веселились Бри и Лерой, и важничала на качелях противная девчонка, которую он почему-то считал красивой, и сегодня его день рождения, и вечером будет праздник с салютом, и ему отдадут, наконец, подарок. И может быть, он поцелует сегодня Агату…

– Счастливый день! – прокричал он.

– Что?

– Сегодня счастливый день!

– Ага!

– Как думаешь, завтрашний день тоже будет счастливым?

– Ага!

– И послезавтрашний?

– И… послезавтрашний… И все другие… тоже… – задыхаясь, прокричал ему в ответ Эзра, он подбежал к камням и, скинув Вива, устроил кучу-малу с Лероем и Бри.

Агата гордо и презрительно взирала на это безобразие с качелей, пока Вив не запихал ей за шиворот нарванных цветов.

Потом они впятером, все в траве и земле, лежали на тёплых камнях и смотрели в небо. Эзра как самый старший и опытный один догадался взять еду и сок. Они перекусили, и теперь считали первые редкие звёзды. Всего их должно быть пять. Пять первых вечерних звёзд. Как и их. Скоро надо было домой, их ждал праздник. Но идти не хотелось. Может потому, что праздник означал расставание с Эзрой.