Текст книги "Ухожу в монастырь!"

Автор книги: Анна Ольховская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Причем не просто так, дражайшая супруга, судя по всему, с помощью виртуозной техники секса (а в этом ей не было равных, Кай мог убедиться) смогла собрать вокруг себя группу преданных ей самцов. И вряд ли сделала это исключительно ради устранения постылого мужа, тот инцидент был случайностью.

Нет, милашка Бру чтото затеяла за спиной у свекрови и всего Президиума. И ему, Каю, в планах супруги явно отводилось какоето место, а вот какое – предстоит узнать.

Вот только сделать это надо очень осторожно, для всех выздоравливая только физически. И оставаясь прежним патиссоном во всем остальном.

Не помню, не знаю, никого не узнаю, говорю плохо. Умею есть, пить, спать, пользоваться туалетом. Все. А, еще и одеваться сам могу.

Мгням.

Глава 15

Судя по всему, ему неплохо удавалась роль овоща, во всяком случае, нейтрализаторы не включали – их действие невозможно не почувствовать. Но защитные браслеты были на руках у всех, входивших в палату Кая, он незаметно сканировал посетителей.

Собственно, только на посетителях он и мог проверять степень восстановления ментальной силы. И делать это приходилось с максимальной осторожностью – о фискальных окулярах видеокамер Кай не забывал ни на минуту. И прекрасно знал, – в том числе и благодаря «просмотру» визитеров, – что с того момента, когда он открыл глаза, наблюдение за ним ведется круглосуточно. Причем серьезное наблюдение, без перерывов и халтуры – Грета лучше других знала своего сына. И подозревала – он видел, – что Кай только притворяется овощем.

Впрочем, валун подозрения с настойчивостью кротафанатика подкапывал доктор Краух. Он категорически отрицал даже малейшую вероятность игры со стороны пациента, упорно долдоня про серьезность травмы и необратимость последствий.

«Кай уже никогда не будет прежним, радуйтесь, что он вообще вернулся! Ваш сын, Грета, и ваш муж, Брунгильда, к моему глубокому сожалению, навсегда останется умственным калекой. Физически он – я до сих пор поражаюсь фантастическим возможностям организма Кая, это чтото невероятное! – скоро окончательно восстановится и будет вполне здоровым мужчиной. Но только физически, повторяю. Умственно же в лучшем случае – уровень пятилетнего ребенка».

Кай едва сдерживался, ощущая волны радости, буквально накрывавшие его женушку при этих словах. Радости и облегчения.

А вот мать искренне огорчалась. Каю очень хотелось верить, что Грета расстраивается не изза утери «национального достояния» – гордиться Восточному подразделению теперь нечем, увы, – а изза него, Кая, лично. Изза того, что сын не будет смеяться и грустить, беседовать на разные темы, принимать участие в научных исследованиях, да просто общаться с матерью, как раньше.

Тем более что «национальное достояние» совсем скоро, по заверениям доктора, станет полностью готово к продолжению рода. И у него можно будет без проблем брать генетический материал и экспериментировать с ним столько, сколько понадобится. Да и сам носитель драгоценных генов должен с удовольствием принимать участие в воспроизводстве себе подобных, доктор Краух гарантировал. Ведь дебилы половозрелого возраста гиперсексуальны и готовы иметь все, что движется.

Так что вместо упрямого сверхчеловека, опасного своей силой, на выходе получили гигантского кролика, больше всего в жизни обожающего есть и спариваться. Что гораздо перспективнее в плане поточного производства «истинных» арийцев.

Но Грета почемуто совсем не радовалась, Кай ощущал это каждый раз, когда мать приходила навещать его.

Может, потому, что он никак не проявлял больше своих способностей, старательно изображая полную потерю их вместе со способностью мыслить?

Хотя проявить порой хотелось, и еще как! Особенно во время визитов «преданной» супруги.

Стоило Брунгильде войти в палату, как жгучая ненависть буквально взрывала дремавший адреналин, и он бурлящим потоком разлетался по венам, разгоняя сердце.

Что немедленно фиксировали фискалы. Нет, не видео – медицинские.

– Дааа, фрау Брунгильда, – маслено ухмылялся Краух, присутствовавший при всех посещениях его главного пациента, – после окончательного выздоровления вашего супруга мы вас будем видеть очень редко.

– Это еще почему? – включалась в игру та, присаживаясь на стоявший у кровати стул.

– Потому что из постели вас будут отпускать очень ненадолго. Вернее, будет. Ваш муж. Видите, как он на вас реагирует? Стоит вам появиться, как пульс учащается почти вдвое!

– Да он ведь даже не помнит, кто я. Или уже вспомнил? – В голосе зазвенели нотки настороженности.

– Ну что вы! Что ж вы заладили с фрау Гретой одно и то же! Я ведь сто тысяч раз говорил: Кай сейчас – чистый лист, с которого стерли прежнюю жизнь, и предстоит написать новую. Правда, места для письма осталось совсем немного, но на основную информацию хватит. Кто же та сволочь, что сотворила с ним такое!

– Ну кто – недочеловек какойнибудь, кто же еще! Я всегда говорила Каю, что его постоянные хождения по лесу до добра не доведут. Прогулки ему нужны были, в подземелье ему, видите ли, дышать нечем! Вот и догулялся!

– Но зачем комуто понадобилось нападать на него?

– Ой, что вы хотите от этих дикарей! Увидели человека с необычной внешностью, испугались и ударили.

– Всего один удар, причем нанесенный чемто металлическим, не палкой или камнем, не прикладом ружья – металлом!

– И что?

– Да странно все это.

– Что странного, не пойму?

Кай почувствовал, как все больше напрягается Брунгильда – докапывание въедливого эскулапа ей совсем не нравилось.

– А то и странно, что Кая не застрелили издалека, а ударили по голове, подойдя сзади.

– Ну, подкрался ктото, что тут странного?

– Брунгильда, вы что, успели забыть, на что был способен ваш муж? Он ведь прекрасно знал, чувствовал всех, находившихся как минимум в радиусе пятисот метров, и вдруг – подпустил незнакомца вплотную!

– А вы не допускаете, герр Краух, – процедила сквозь зубы Брунгильда, – что Кай мог банально заснуть?

– Зимой? В лесу?

– Слушайте, что вы пристали? – Ну вот и истерика прорвалась. – Расследованием занимается наша служба безопасности, их и расспрашивайте! Я пришла мужа навестить, соскучилась по нему, а вы меня снова возвращаете в тот ужасный день! Когда я едва не овдовела!!

Ай, молодца! Даже слезы в голосе зазвенели. Вот только это не слезы горечи и потери, это злоба вытекает из серебряных глаз безупречной внешне и уродливой внутренне женщины.

– О майн готт! – переполошился эскулап. – Простите меня, фрау Брунгильда! Я не хотел вас расстраивать, просто я тоже очень переживаю за нашего Кая и очень хочу, чтобы его убийца был наказан. Хотя это, скорее всего, невозможно – мерзавец давно уже вернулся в свой город и затаился там.

– Ничего, наши найдут негодяя, в какую бы нору он ни залез! – пафосно взвыла Брунгильда, а потом Кай почувствовал, как на его щеку легла узкая ладонь. Вполне человеческая, теплая и мягкая, но мужчине показалось, что на него прыгнула жаба, холодная и скользкая, отчего его буквально передернуло. – Ой, он вздрогнул! Ганс, он узнал меня, да?

– Кай начнет вас узнавать, как только снова усвоит, кто вы и кем для него являетесь. А пока – это все та же реакция мужчины на красивую женщину.

– Странная какаято реакция, – капризно надула губы Брунгильда. – Частичная. Главный орган почемуто меня явно не замечает.

– А потому что хозяин органа еще не до конца восстановился, – хмыкнул Краух. – Зато когда восстановится… Впрочем, об этом я вам говорил в начале нашей беседы.

– Кай, милый мой Кай! – На щеки легли уже обе ладони, развернув голову лежавшего лицом к гостье. – Ну, посмотри же на меня! Я – твоя жена! Ты помнишь, что такое жена? Помнишь?

Кай пару мгновений тупо пялился в лживые серебряные озера, едва удерживаясь от мощного точечного удара, после которого эта двуличная тварь навсегда превратилась бы в нуждающуюся в постоянном ношении памперсов кретинку. И ничего ему за это не было бы – он ведь патиссон и не отвечает за спонтанные выбросы силы. Вот только где потом искать ее сообщников?

Да и защитный браслет, как уже заметил Кай, был совсем другой модификации, не такой, как те, прежние. И если его удар будет хоть частично нейтрализован браслетом, последствия, сопя и толкаясь, не замедлят прибыть на место. Причем первым из последствий будет задействование нейтрализаторов. И в лучшем случае – одного.

Вот тогда – без вариантов.

Потому что он даже на помощь позвать не может – этот чертов экран не пускает его за пределы палаты. Кай даже не мог определить, в какой части подземелья он находится. И как далеко выход из этой норы.

А еще – он не «слышал» Лока. Обычно Кай мог в любой момент найти своего пса – тот не отходил слишком далеко от пещер. Но теперь вокруг была пустота.

Да, в Лока стрелял охранник Брунгильды, но Кай почемуто был абсолютно уверен, что его пес жив. И просто не может отыскать своего хозяина, спрятанного в самой глубине горы.

А зачем, кстати, его женушке личный охранник здесь, в подземелье? Мифический убийца Кая ведь там, снаружи? Или этот верзила Адольф – Кай видел его пару раз, когда тот являлся сюда вместе с Брунгильдой – и есть один из сообщников его дражайшей супруги?

Вполне может быть, жеребчик вполне в ее вкусе.

Все, надоело таращиться в это холодное серебро, а то точно не удержится.

Кай слегка нахмурил брови и надул губы, изображая проблеск мыслительного процесса. Для полноты образа даже слегка скосил глаза к переносице.

Вдохновленная исцеляющим действием своих рук Брунгильда приблизила лицо почти вплотную и, нежно проворковав: «Сейчас ты меня вспомнишь, милый!», пиявкой присосалась к губам мужчины.

Это было уже слишком. Отвращение оказалось настолько глобальным, что организм Кая взбунтовался против сдержанности и терпения хозяина.

И отреагировал мощным срабатыванием обратной перистальтики…

Визг и проклятия прелестного арийского цветка потом долго звучали ангельской музыкой в ушах мужчины.

Глава 16

– Ну, фрау Грета, – торжественно произнес Краух, пропуская Председателя Президиума Восточного подразделения «Аненербе» вперед, – вот и наступил долгожданный день, о котором два месяца назад, когда окровавленного и умирающего Кая принесли ко мне, мы и мечтать не могли! Сегодня я авторитетно заявляю – физически ваш сын здоров! Ему, конечно, еще предстоит длительная реабилитация на специальных тренажерах, чтобы полностью восстановить мышечный корсет, но в целом… В целом Кай снова продемонстрировал нам, насколько он отличается от обычных людей! Всего за месяц после выхода из комы он из беспомощного паралитика превратился в полноценного мужчину! Я до сих пор не верю, если честно! Знаете, я ведь вел видеодневник медицинского наблюдения за Каем…

– Зачем? – нахмурилась Грета, пристально рассматривая лежавшего на кровати сына – тот увлеченно следил за экраном ноутбука, судя по звукам, смотрел какойто детский мультик.

– Ну как же! Я постоянно был на связи с тем нейрохирургом из Западного подразделения, который оперировал Кая, я ведь не специалист в этой области и старался каждый свой шаг сверять с его рекомендациями. Для этого и вел видеодневник и каждый день отправлял отчет по электронной почте в Альпы. Так вот, профессор Кнапке до сих пор считает, что мои отчеты слегка приукрашены, что я применяю монтаж.

– Это еще почему?

– Потому что такого не может быть! – гордо напыжился Краух. – И в физическом, и в умственном отношении. Максимально положительным вариантом развития событий, предсказанным профессором перед его возвращением домой, был частичный паралич с восстановлением лишь основных санитарногигиенических навыков. А ваш сын, как видите, за месяц не только встал на ноги, но и многому научился! Да, он говорит невнятно, но он говорит! Общается! Интересуется окружающим миром! Вон, мультфильмы полюбил смотреть, а вскоре я планирую начать показ обучающих фильмов для детей.

– Здравствуй, сынок! – Грета подошла к кровати и легко прикоснулась к уже прилично отросшим волосам цвета платины (роскошную густую гриву, которая, кстати, смягчила смертельную силу удара, перед операцией пришлось сбрить наголо). – Ну, как ты себя чувствуешь?

Мужчина нехотя отвлекся от экрана ноутбука и сфокусировал недовольный взгляд на гостье:

– Иди.

– Куда?

– Иди отюда. Ты мешат! Я хоту мотрет!

– Кай, я ведь уже не раз говорил тебе – с мамой надо вести себя вежливо, – нахмурился эскулап, встав рядом с Гретой. – Мама Грета тебя очень любит, она волнуется за тебя.

– Не лубит! – Твердые, красивого рисунка губы задрожали и мгновенно расплылись киселем, мужчина капризно захныкал. – Она злая!

– Почему ты так решил, Кай?

Он чувствовал, как в матери борются два чувства: жалость и раздражение. Причем раздражение явно побеждало. Кто бы сомневался… Зато можно продолжать ломать комедию без какихлибо угрызений (и даже слабых щипков) совести.

– Ты мешат смотрет мультик! Ты водит ту гадкую тетку! А она лезет и хватат меня! За… за…

– За что?

– За каник! – Хныканье усилилось, поддержанное интенсивным соплешмыганьем. – Она тоже злааая! Пахая!

– Гм, – едва сдержала невольную улыбку Грета, – за краник, говоришь? Я не знала. Ну хорошо, я ее отругаю, и она больше не будет. Но разве она не красивая?

– Касивы, да. Мне стучат вот тут, – Кай ткнул себя кулаком в грудь, – када она прити. И вот тут, – кулак бухнул в низ живота, – боли! И потом боли, када тетка иди!

– Я же говорил – физиологически Кай здоров, он полноценный мужчина, – вполголоса произнес Краух, – но он пока не понимает, что с ним происходит.

– Ничего, поймет, – усмехнулась Грета. – Брунгильда постарается. Правда, надо ей сказать, чтобы не усердствовала слишком. Это же надо – краник! И откуда он это слово взял? Ладно, нам пора. Кай!

Тот, снова увлекшийся мультиком, нетерпеливо дернул плечом – отстань, мол.

– Кай, у меня для тебя сюрприз!

– Суприз? – приподнял брови мужчина. – А то это – суприз?

– Это чтото неожиданное и приятное.

– Не всегда, – проворчал доктор.

– Ганс, не мешай! Займиська лучше делом! Приготовь препараты, которые понадобятся в ближайшие дни, чтобы нам не бегать за тобой.

– Дада, конечно, – мгновенно поджал хвост эскулап.

– Хоту суприз! – оживился Кай, скинув на пол ноутбук. – Дай! Мням!

Так, теперь слюни пообильнее пустить, и рот слегка в сторону. О, судя по мелькнувшей в глазах матери брезгливости, получилось. Ничего, терпите. Вы должны быть абсолютно уверены в моей неполноценности. Зря, что ли, я так долго терпел, изображая патиссон. Иногда для разнообразия – тыкву. Но все равно осточертело!

Зато все получилось, и сегодня его переводят из этой экранированной коробки домой. И он сможет наконец просканировать окрестности подземелья, попытаться отыскать Лока. До избушки Степаныча, конечно, дотянуться не получится, но уже совсем скоро он сможет сам к ним прийти.

И увидеть сына! Два месяца, целых два месяца они не виделись! Степаныч, конечно, сообразил, что с ним, с Каем, беда случилась. Главное, чтобы на месте остался, не ушел никуда с малышом от греха подальше.

Хотя это вряд ли. Куда он пойдет зимой? Да и летом идти особо некуда, потому что внешность Михаэля мгновенно привлечет к себе внимание.

Ничего, там целых два надежных охранника – Казбек и Лок (а в том, что его пес добрался до лесного хутора, Кай не сомневался ни секунды), они заранее предупредят об опасности и непрошеных визитерах.

К тому же за то время, прошедшее с момента появления их с Помпошкой в жизни старика, владения Степаныча претерпели значительные изменения. Во всяком случае, в том, что касалось защиты. Хилый штакетник, составленный из палок и веток, сменился мощным забором из толстых бревен, больше двух метров высотой. Кай лично помогал старику пилить и обтесывать деревья. По верху забора пропустили колючую проволоку, так что перелезть через него стало довольно проблематично. Да что там проблематично – невозможно.

И оружия Кай старику подкинул. Несколько новых ружей, патроны к ним – мало ли что!

В общем, теоретически за сына и его опекуна можно было не волноваться.

Но не получалось. Не волноваться не получалось. Да и тосковал он по Помпошке все сильнее.

Как и по его маме…

– Кай! – Резкий голос матери больно ударил по слуховым нервам. – Ты слышишь меня? Краух, почему он опять уставился кудато в угол стеклянными глазами?

– Ты пахая! – рявкнул Кай, пытаясь унять вибрирующие после вопля Греты барабанные перепонки. – Ты оманула!

– Кого я обманула? Когда?

– Мне оманула! Где суприз? Нету?

– Есть, есть, не волнуйся.

– Тада дай! Мням!

– Кай, приятное не всегда связано с едой. Приятными могут быть и новости. Сегодня ты выйдешь наконец из этой комнатушки и вернешься домой.

– Дом? – сосредоточенно сдвинул брови Кай. – Это что?

– Это много комнат, это много места, это музыка, это телевизор, это свобода! Ты сможешь со временем ходить, где захочешь, гулять…

– Гулять? – оживился Кай. – Гулять! Я… мне… я лубит гулять!

– Ганс, он вспоминает! – обрадовалась Грета. – Он не совсем чистый лист, чтото в памяти сохранилось!

– Будем надеяться, – с сомнением поджал губы Краух, протягивая женщине сверток. – Так, я все собрал. И разложил по коробочкам с надписью «утро», «день» и «вечер». Завтра вечером зайду и принесу новые. Ну что, Кай? – Доктор дружески похлопал по плечу пациента. – Поздравляю! Ты идешь домой!

– Гулять! – возбужденно вскрикнул тот, вскакивая с кровати. – Я гулять! Иди! Иди мне гулять!

Кай подбежал к двери и замолотил в нее кулаками:

– Пути! Пути мне! Я хотет гулять!

– Погоди, сынок, не так быстро, – успокаивающе погладила его по плечу подошедшая Грета. – Сначала надо надеть шапочку.

– Шапока? – озадаченно нахмурился Кай. – То это – шапока?

– Это вещь, без которой тебе пока гулять нельзя. Ее надо носить всегда и снимать только в своей комнате.

– Нет! Не хотет шапока! – Он догадывался, что это за «шапочка», но верить не хотелось…

– Надо, Кай. Иначе ты навсегда останешься в этой комнате. Краух. – Грета набрала на электронном замке код, и дверь послушно поехала в сторону. – Придержите его.

Доктор довольно ощутимо вцепился в предплечье пациента, но Кай не обратил на это никакого внимания – если он захочет вырваться, он вырвется.

Может, рвануть сейчас? Он сможет нейтрализовать всех, кто есть поблизости, но…

Он не знает, в какую сторону бежать. И вообще, он терпел месяц, скрывая свои вернувшиеся силы, потерпит и сейчас. Тем проще будет потом.

Оказалось, что прямо за дверью их ждала целая группа встречающих. И ближе всех стояла Брунгильда с решетчатым, отдаленно напоминающим шлем сооружением в руках. Она ласково улыбнулась Каю, с трудом сдерживая скручивавшие в узел напряжение, недоверие и страх, и проворковала:

– Я так рада, родной мой! Теперь мы всегда будем вместе, я обещаю! – Дай бог! – Вот, надень это!

– Нет! Не надо шапока!

– Голова болеть не будет, сынок. – Грета цепко ухватила его за другое предплечье и кивнула двум блондинистым амбалам, стоявшим за спиной Брунгильды.

В следующее мгновение Кай оказался надежно зафиксирован мощными ручищами «группы поддержки», и ему на голову нацепили «шапочку».

И ментальная тишина, выматывавшая Кая там, в палате, стала еще глуше…

Глава 17

Они предусмотрели все…

Его личные апартаменты, откуда Кай в свое время выселил жену, теперь не имели права носить гордое имя «личных». Это было абсолютно чужое, враждебное помещение, хотя внешне все осталось прежним: и обстановка, и дизайн, и даже цветы, за которыми он заботливо ухаживал – хоть чтото живое в этом холодном царстве камня, – встретили хозяина яркой зеленью.

Цветы искренне радовались его возвращению, Кай это чувствовал – биополе растений было радужным и позитивным. Но и это не могло компенсировать главной пакости, придуманной Брунгильдой.

А в том, что за искажением его личного пространства пряталась именно ее тошнотворно безупречная физиономия, Кай не сомневался ни секунды.

Потому что никто другой не был так заинтересован в его полной изоляции, в максимальной защите от ментальной мощи первого «правильного» ария. Да, он овощ, и его сила то ли исчезла, то ли спит. В это, похоже, нежная женушка все же поверила, ведь за весь месяц после выхода мужа из комы его сила ни разу не проявила себя, а разве такое возможно для неконтролирующего себя полудурка, останься у него хоть огрызок былых возможностей?

Но кто может дать стопроцентную гарантию, что их гордость и надежда, удивившая соплеменников в очередной раз своим стремительным восстановлением, не продолжит восстанавливаться и дальше? И рано или поздно вспомнит все? То есть действительно ВСЕ?

В общем, кто предупрежден, тот вооружен.

Вооружен точно таким же экраном на всех стенах, какой был в палате…

– Ну вот, сынок, – натужно улыбнулась Грета, втолкнув упирающегося Кая внутрь, – это и есть твой дом.

Да уж, дом! Мечта вуайериста, а не дом! И здесь понатыкали видеокамер, правда, напряглись хотя бы спрятать их любопытные блестящие зенки. Но Кай давно уже научился с одного взгляда, даже не используя мысленное сканирование, определять, есть в помещении цифровые фискалы или нет.

Так вот здесь были. Интересно, а в ванной и туалете они тоже имеются?

Ладно, потом проверим. А пока – тридцать восьмая часть Марлезонского балета.

– Нет! – капризно топнул ногой Кай, без какихлибо усилий освободившись от материнского захвата. – Поха! Тут поха!

– Да он матерится порусски, – хмыкнул один из сопровождающих.

– Я смотрю, тут комуто весело? – бряцнула металлом Грета. – Брунгильда, зачем ты притащила, кстати, столько охраны? Ты что, до сих пор боишься своего мужа? Вот этого милого капризули?

– Нет, конечно, но…

– Меня давно уже смущает твоя появившаяся привычка везде и всюду таскать за собой охрану. Зачем?

– Потому что после покушения…

– Глупости! На Кая напали в лесу, а ты после того начала таскать с собой секьюрити здесь, в недоступном для посторонних убежище!

– Я ведь объясняла вам…

– Дада, помню – психологические проблемы, шок и прочая ерунда. В первые дни после того кошмара я еще могла принять это объяснение, но теперь… В общем, так, милочка, – голос свекрови мгновенно преобразился в голос Председателя Президиума, – с сегодняшнего дня – никакой охраны. Твое дело – Кай. Ты его жена, и отныне вся ответственность за его скорейшее возвращение к полноценной жизни целиком и полностью лежит на тебе. Под полноценной жизнью я подразумеваю прежде всего щадящее для его хрупкой психики восстановление детородной функции. Чтобы никаких насильных действий, поняла? Нежность и забота, и только! Если у Кая изза тебя случится нервный срыв или ухудшение общего состояния, ты в тот же день соберешь свои манатки и уберешься домой. В Альпы! Ясно?

– Да, – поджала губы красотка.

– Так, а вы почему все еще здесь? – Холодный взгляд светлоголубых глаз перетек на двух амбалов, мгновенно съежившихся, словно подтаявшие снеговики. – Марш отсюда! Пусть начальник службы безопасности найдет вам более подходящее место приложения усилий.

– Но… – растерялась Брунгильда. – А как же Кай?

– А что Кай? – Грета кивнула на медленно обходившего апартаменты сына. – Вон, видишь, не капризничает, заинтересовался новым помещением, даже про энцефалоблокатор на голове забыл. Спокойный и вполне адекватный мальчик.

– Ничего себе мальчик! Мина замедленного действия, а не мальчик!

– Возможно. Но если ты сумеешь стать для него самым важным на свете существом, самым необходимым, самым желанным во всех смыслах, то эта мина, включившись, против тебя не сработает.

– Шапока мешат! – подал голос Кай, раздраженно начесывая голову сквозь решетку шлема. – Голова шум! Ты оманула! Ты казат – шапока от болит, а шапока – шум!

– Черт, забыла совсем! – поморщилась Грета. – Меня ведь предупреждали, что слишком усердствовать с блокировкой нельзя, иначе Кай не только не восстановится, но деградирует. Иди сюда, сынок, я сниму шапочку!

– Да! – Кай обрадованно подбежал к матери и склонил голову. – Ними! Ой! Корее! – Он испуганно вытаращил глаза и закрутил ногу за ногу. – Пипи! Пипи! Корее!

– Потерпи, сынок, я быстренько. – Грета торопливо отщелкнула застежки и сняла шлем. – А теперь беги. Вооон та дверь, самая дальняя по коридору. Сам справишься или помочь?

– Сам! – прокричал Кай на бегу. – Я сам! Я умет!

– Слава богу, – проворчала Брунгильда. – Не хватало еще его штуку придерживать во время процесса.

– Насколько я поняла из невнятной речи Кая, – усмехнулась свекровь, – ты его штуку как раз и пытаешься держать, причем так, что бедный парень вместо возбуждения пугается. Не торопи события, покажи и расскажи ему все на его уровне, веди его нежно и мягко, в первый раз сделай все сама. А потом уже…

– Я поняла, – холодно оборвала обучающую лекцию невестка. – Я постараюсь. Но жить здесь, с ним, не буду. Я стану приходить каждый день, но ночевать пока лучше у себя, правда?

– Думаю, так действительно будет лучше. Кай еще побаивается тебя. Хочет, но не понимает, что с ним происходит. А сейчас у него и так впечатлений более чем достаточно – смена обстановки, новое жилье, с которым надо ознакомиться. Может, кстати, и вспомнит чтолибо.

– Может.

Кай, без шлема спокойно слышавший мать и жену из любой точки апартаментов, почувствовал, как Брунгильду буквально скрутило от такого предположения.

Потому что именно здесь его нежная женушка и размозжила голову мужа массивным металлическим подсвечником.

Так, ладно, пусть себе болтают, ничего нового он все равно не услышит. А пока надо осмотреться на предмет наличия в столь интимном месте камер видеонаблюдения. Неужели и здесь подсматривать будут?

Вот извращенцы! Будут! Правда, не подсматривать – вероятно, Грета все же вмешалась, а подслушивать. Ушастое насекомое Кай засек внутри бумагодержателя.

Придурки, честное слово! Они что, решили, что он обожает декламировать в сортире свои планы на день, неделю, месяцу, год? И вообще – видео еще както может зафиксировать его необычное поведение, а жучокто зачем? Ментальные силы обычно беззвучно действуют, без грохота и скрежета.

Кай усмехнулся и включил воду, чтобы вымыть руки. Ну хоть здесь все осталось попрежнему – напор воды так же мощно ударил в раковину, веселым фонтанчиком, разбрызгавшись на кафель стен.

Стоп! На кафель?!

Кай, не веря своим глазам, осмотрел довольно просторное помещение санузла и еле удержался от радостного «Йиииха!».

Потому что со всех сторон на него смотрел такой привычный, такой неожиданно любимый и родной черный с золотом кафель. И никакого экранирующего покрытия!

Конечно, можно было предположить, что покрытие спрятано внутрь, под кафель, но это уже к психиатрам. К тем, что лечат паранойю.

Потому что во всей квартире стены закрыли экраном открыто, ничуть не заморачиваясь маскировкой, даже не соизволили покрасить поверхность (хотя вполне возможно, что краска вредит свойствам этого невиданного им раньше материала). А здесь стали бы они сначала отбивать кафель, затем закрывать помещение экраном, а потом снова укладывать плитку!

Тем более вон, возле плинтуса, небольшой дефект, который был здесь изначально.

Похоже, закрыть экраном туалет банально забыли! Или решили, что кафель сам по себе экранирует?

Как бы там ни было, но теперь туалет станет его любимым местом обитания.

Ну а что? У дебилов свои привычки!

Глава 18

Ну что же, а теперь «послушаем» наконец мир.

Кай прислонился к стене и расслабился, настраиваясь. Сердце даже слегка затрепыхалось от волнения – а вдруг не получится? Вдруг его способности всетаки затронуты травмой?

Нет, на близком расстоянии, в пределах комнаты, он прекрасно слышал всех, кто находился в этот момент рядом. И чувствовал, что при желании сможет управлять ими.

А вот насчет дальнего радиуса действия, так сказать…

Ладно, вот сейчас и проверим. А заодно и Лока надо попытаться отыскать.

Ураааа! Все в порядке! Все осталось попрежнему!

Крысиная нора Восточного Подразделения «Аненербе» снова под его контролем! Соседи по подземелью отражались в сознании Кая в виде разноцветных огоньков – в зависимости от цвета ауры. Но, как и раньше, цвета в основном были тусклосерые, разной степени интенсивности – все те же бездушные биороботы, а не люди…

Правда, иногда мелькали и другие цвета – зеленые, розовые, желтые. Именно мелькали, потому что фонарики, излучавшие этот цвет, не ходили по коридорам, а носились. Как и положено малышам.

Но по мере взросления и зомбирования дети тускнели и со временем становились такими же, как все.

Любопытно! Очень любопытно!

Только сейчас, когда в голове появилась общая схема подземелья, Кай обратил внимание на изменившийся цвет ауры его дражайшей супруги. Когда Брунгильда была рядом, он ничего нового не замечал – все та же серость, как и у остальных фанатиков.

Но сейчас – сейчас он увидел. Серость Брунгильды Вюнсдорф (она оставила свою фамилию, мотивируя принадлежностью к древнему германскому роду) была иной. Не тусклой и застиранной, как у остальных, а насыщенносвинцовой. И мало того – в данный момент аура супружницы выбрасывала щупальца черного цвета.

Цвета тщательно скрытых ненависти и страха…

Вот ведь заинька!

Кай криво усмехнулся и покачал головой. Да уж, подыскала матушка половинку! Достойная Мать Нации, ничего не скажешь.

Впрочем, какая нация, такая и мать.

Так, с женушкой и ее сообщниками он разберется позже, а сейчас надо отправиться дальше, на поверхность, в лес. Поискать…

– Кай!

Громкий стук в дверь бесцеремонно вырвал его из долгожданного и от этого невероятно затягивающего процесса. Вырвал грубо, резко, даже болезненно.

И Кай почувствовал, как внутри поднимается волна ярости.

И как он, оказывается, устал притворяться, изображать из себя идиота, терпеть рядом хладнокровную тварь, едва не отправившую его на тот свет.

Он ведь только что проверил – способности сохранились целиком и полностью, он попрежнему может управлять людьми, делать из них послушных марионеток. Да, ненадолго, но ему хватит, чтобы вырваться из этого серпентария!

На волю, к сыну, к Виктории…

И плевать ему на оставшихся, в конце концов, они сами виноваты!

– Кай, ты что там застрял? – Маменька. Ишь, тревожится. Вот только не о сыне, а о банке отборного генетического материала. – Почему не отвечаешь? Черт! – Ручка двери задергалась в эпилептическом припадке. – Брунгильда, он заперся там изнутри! Придется ломать дверь! Позови когонибудь!

– Вот для этого и нужен ктото сильный рядом, – не преминула куснуть свекровь красотка. – Не столько для охраны, сколько на случай вот таких выходок неразумного дитятки. Ладно, сейчас позову.

Пузырящаяся сила радостно пульсировала в кончиках пальцев, предвкушая выход на сцену. Застоялась она за это время, мышцы ослабели без тренировки. Но ничего, сейчас кааак бахнем!