Текст книги "Давай не поженимся!"

Автор книги: Анна Ольховская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Да я…

– Вполне допускаю, – Мартин поморщился, словно от зубной боли, – что вчера, будучи в невменяемом состоянии, я мог натворить несусветных глупостей, и даже – не дай бог, конечно – переспать с тобой. Но это не дает ни тебе, ни твоему отцу какихлибо прав, поняла? Я со многими спал, дорогуша, но они вели себя правильно, за что и получали милые презенты. А ты повела себя неправильно – и получила по шее. Еще раз явишься – так легко не отделаешься.

– Ты дебил, Пименов, – проворчала Альбина, растирая руку. – Мое сегодняшнее унижение обойдется тебе… – Она подняла лицо и прикрыла глаза, словно подсчитывая чтото. – Ну, не знаю, надо с папой будет посоветоваться. Думала вначале сказать – дополнительного ребенка мне заделаешь, но нет, не хочу. Сама спиногрызов не люблю. Так что – либо домик на Сейшелах, либо яхта.

– Бред какойто, – пожал плечами Мартин, направляясь к двери подъезда. – Надо будет Кругликову сказать, чтобы дочуру в закрытом отделении психушки держал, рядом с Мэрилин Монро и королевой Елизаветой.

– Придумала! – проорала ему в спину девица. – Ты на меня свою авиакомпанию перепишешь!

– Всенепременнейше! – буркнул Пименов, захлопывая монументальную дверь подъезда.

Столпившаяся у стеклянной стены холла кучка соседей, привлеченных виртуозным лексическим мастерством Альбины, при виде мрачного (да еще и полуголого, между прочим) олигарха мгновенно самоликвидировалась, рассыпавшись на отдельные составляющие. А отдельные составляющие, будучи людьми воспитанными, раскатились по своим элитным емкостям.

Консьерж, он же охранник, здоровенный парень в униформе, сейчас явно сожалел о своем почти двухметровом росте, мешавшем ему притвориться мешком с картошкой, забытым кемто из жильцов. Вид ТОГО САМОГО ПИМЕНОВА, искрящего от злости, полуголого, с мокрыми растрепанными волосами, медленно приближавшегося сейчас к закутку охраны, радужных перспектив не сулил. Отнюдь.

Место бы сохранить!

– Максим. – Блииин, он, оказывается, знает его имя! – Попробуйте объяснить причину, по которой вы пропустили ко мне совершенно неадекватного человека?! Она чуть не разгромила мою квартиру, оскорбила Зинаиду Прасковьевну…

– Пафнутьевну, – робко вякнул консьерж.

– Похвально, но не поможет, – грозно навис над конторкой Пименов. – Нус, я жду.

– Ччего?

– Объяснений. Вам же, как я понял, моя домоправительница четко сказала: эту девицу никто не приглашал, верно?

– Нну да.

– Так какого… – Мартин шумно втянул воздух, приглушая рвущийся из груди ор, и свистящим шепотом продолжил: – Почему, позвольте полюбопытствовать, вы решили все же пропустить эту… гм, посетительницу?!

– Так это… Она ведь… Она сказала…

– Прекратите блеять, отвечайте четко и по существу! – Ор всетаки победил.

Охранник вскочил, уронив стул, вытянулся по стойке «смирно» и отрапортовал:

– Девушка сказала, что она – ваша невеста и если я не пропущу ее, меня завтра же уволят!

– И что?

– А мне нельзя, у меня мама болеет.

– Нет, это понятно, непонятно другое – с какого перепугу вы, Максим, решили, что эта кобы… что эта девушка говорит правду?! Неужели У МЕНЯ может быть такая невеста?!!

– Нне знаю, – покраснел парень. – Она была очень убедительна.

– Ясно. – Голова болела все сильнее. – Ладно, на первый раз прощу. Но если эта дама попробует еще хоть раз…

– Обломится.

– Правильный ответ.

ГЛАВА 8

В квартире пахло обидой. Ну, если честно, пахло корвалолом или валокордином – Мартин не обладал настолько тонким чутьем, чтобы улавливать разницу в ароматах этих капель. Будь он котом, тогда – да, тогда, вероятнее всего, мог бы. По процентному содержанию валерьянки.

Хотя, если задуматься, котом Мартин все же был. Вернее, котярой, для которого кошки – существенная, но не главная составляющая его жизни.

Но задумываться было некогда, следовало посмотреть, как там его Пафнутьевна.

А неважнецки.

Зинаиду он нашел в кухне, женщина, ссутулившись, сидела на табуретке и безучастно смотрела в окно. Услышав шаги, она обернулась и дрожащим голосом произнесла:

– Мартин Игоревич, это правда?

– Вопервых, почему вдруг Игоревич, а вовторых, что – это?

– То, что говорила эта девушка?

– Гм, девушка, – усмехнулся Мартин, устало опускаясь на высокий барный стул. – Девушкой эта особь женского пола перестала быть еще в шестом классе, если не в пятом. Что же касается ее болтовни – я, если честно, вообще ничего не понял. Похоже, Альбина перебрала с наркотиками на очередной тусовке, и у нее окончательно поехала крыша.

– То есть, – робко улыбнулась Зинаида, – вы на ней не женитесь?

– Господи, нет, конечно! – Мартина аж передернуло от отвращения. – Да на ней полМосквы перележало, от чего только Альбинушка не лечилась за свою не такую уж и короткую жизнь – и от сифилиса, и от гонореи, и от… В общем, от всех ЗППП. Не удивлюсь, если у нее обнаружится СПИД или гепатит В. И чтобы я выбрал матерью своих детей эту всероссийскую давалку?!

– Тогда почему она…

– Ну я же говорю – крыша поехала от передоза! Вы бы слышали, что эта помойка несла там, внизу!

– А кто она вообще такая? Откуда вы ее знаете?

– Да я и не знаю толком, так, виделись пару раз, мельком. Это Альбина Кругликова, дочка Степана Петровича. Вы его видели, он заходил ко мне на партию на бильярде.

– Помню, как же! – оживилась женщина. – Вежливый такой, приятный мужчина. И эта сумасшедшая – его дочь?!

– Увы.

– Вот бедато! – покачала головой Зинаида.

– Да, в данном конкретном случае природа очень сильно отдохнула на потомстве. Совсем расслабилась. – Мартин сжал ладонями виски и поморщился: – Вот дрянь, а! Ведь совсем уже полегчало, а теперь голова просто раскалывается!

– А вы и не кушали ничего! – подхватилась домоправительница. – И солянка давно остыла, придется разогревать.

– Ох, не думаю, что смогу осилить хотя бы ложку, – простонал Пименов. – Тошнит очень.

– Так надо врача позвать, Якова Борисыча! Давайтека ложитесь, а я позвоню.

– Вот еще, ерунда какая! Зачем врач, это просто похмелье.

– Если даже и так, все равно помощь нужна. Сами ведь не справились, вон, бледный, под глазами круги черные. Краше в гроб кладут.

– Это точно, сейчас гримеры хорошо с покойниками работают, я в гробу просто Джорджем Клуни буду. Или Джонни Деппом. Как думаете, Зинаида, кого мне заказать гримеру при составлении плана организации моих похорон?

– Типун вам на язык! Нашли с чем шутить! Так, поднимайтесь, вот так, потихоньку. Да обопритесь мне на плечо, а то упадете сейчас!

– Тоже мне, надежная опора! Да я вас в два раза выше и тяжелее!

– Ну, насчет тяжелее не соглашусь, я вовсе не легконогая лань. Мартин, не пыжьтесь, вам надо прилечь поскорее.

Это точно. Голова все сильнее пульсировала дикой болью, тошнота нетерпеливо топталась в горле, подергивая желудок, малейшее движение провоцировало очередной приступ.

Ничего подобного с тщательно следившим за своим здоровьем Мартином Пименовым еще не происходило, и он, если честно, испугался. Он не привык болеть, он сильный, он здоровый, он ходит в тренажерный зал, у него есть личный врач, Яков Борисович Верник, ворчливый такой дядька, но отменный специалист. Раз в год Мартин проходил под надзором Якова Борисовича полную диспансеризацию, заканчивавшуюся всегда одним и тем же вердиктом – «практически здоров».

И вдруг – такая ерунда!

Поэтому Мартин, не сопротивляясь, позволил Зинаиде отвести себя в спальню и уложить на кровать. Потом он слышал, как Пафнутьевна звонила Вернику на мобильный, но что говорила – разобрать не удалось.

Он почти терял сознание от боли, когда в комнату вбежал запыхавшийся Яков Борисович. Взглянув на своего подопечного, доктор торопливо вытащил из потрепанного, явно старинного саквояжа ультрасовременный тонометр, измерил пациенту давление, шепотом матернулся и захрустел упаковкой одноразового шприца.

Потом в вену вогнали содержимое нескольких ампул, и постепенно тошнота и боль, угрюмо огрызаясь, отступили. Но совсем не исчезли, их уродливые морды маячили неподалеку.

– Что это было, Яков Борисыч? – запекшимися губами прошептал Мартин, как только смог говорить.

– Это, голубчик, называется гипертонический криз, – проворчал доктор, устанавливая портативный кардиограф. – Сейчас сердечко проверим, но в любом случае я бы настоятельно рекомендовал вам стационар. С этим не шутят.

– С чем – с этим?

– С инсультом, батенька, с инсультом. Или с инфарктом.

– Да какой, к черту, инсульт?! Я здоров как бык! Это так, перебрал вчера немного, вот и поплохело. Я обычно не пью в бане, но в этот раз…

– Ага, как бык, – продолжал бухтеть Верник. – Где вы видели быков с давлением двести на сто двадцать?

– А разве у быков…

– Мартин Игоревич, помолчите, пожалуйста, я вам кардиограмму делаю, а не клизму. Так, дышите ровнее. Ага, вот так, – приговаривал он, вглядываясь в выплевываемые кардиографом бумажные полоски, – очень хорошо. Просто замечательно, так, а здесь что? И здесь тоже цимес. Ну, слава богу! С сердцем и на самом деле все в порядке. В целом, конечно, всетаки криз есть криз. Так, давайтека давление перемеряем. Ну вот, совсем же другое дело! Не пионерское, конечно, но терпимо. А в больничку на пару дней я все же порекомендовал бы лечь, да. Прокапать витаминчики, обследоваться более углубленно да отдохнуть, в конце концов! Эдак вы себя совсем загоните!

– Но вы же сами сказали – с сердцем все в порядке! – улыбнулся Мартин, с радостью наблюдая за тающими харями тошноты и боли. – А давление прыгнуло – так это я понервничал слегка, да еще вчерашняя баня…

– Девочки… – в том же тоне продолжил врач.

– Нет, девочек не было, но одна девчушка сегодня визитом шандарахнула, вот я и поплыл.

– Поплыл он! Между прочим, Мартин Игоревич, вы… Вам сколько лет, я забыл?

– Сорок в этом году исполнилось.

– Ну вот, самый критический для мужского здоровья возраст начинается…

– В смысле потенции?

– Кто о чем, а вшивый о бане! – всплеснул руками Яков Борисович. – Кстати, с девами тоже надо бы поубавить пыл. Смертность от инсультов и инфарктов после сорока лет у мужчин резко возрастает, и поэтому за здоровьем следует следить особо тщательно. В санаторий не мешало бы съездить вместо Куршавеля.

– Ага, с дедуськами и бабуськами заниматься физкультурой на свежем воздухе. И водичку минеральную из специальных кружечек цедить, – хмыкнул Мартин. – Какой санаторий, Яков Борисыч! Я лучше на горных лыжах прокачусь, в океане поныряю! А давление прыгнуло – ну что же, куплю себе тонометр и буду следить. Вы мне лучше таблеточки какие выпишете, чтобы я сам мог принимать в случае чего.

– В случае чего! – проворчал эскулап, вытаскивая бланк рецепта. – Он вам нужен, этот случай чего?

– Нет, конечно.

– Тогда так. Зинаида Пафнутьевна! – позвал он домоправительницу.

– Бегу! – Дверь распахнулась. – Да, слушаю.

– Слушайте и запоминайте. Ближайшую неделю вам следует готовить только диетические блюда с минимальным содержанием соли. Ничего спиртного, даже пива. Хотелось бы порекомендовать полный покой, но это, как я понимаю, нереально? – Верник вопросительно посмотрел на пациента. Тот развел руками и кивнул. – Ну конечно, бизнес и все такое. Но сегодня! – Доктор повысил голос и поднял указательный палец. – Сегодня чтобы никаких звонков, встреч, переговоров, разборок и прочей чепухи. Постельный режим, диетические блюда, здоровый сон. Ничего острого и соленого, никаких триллеров по телевизору, лучше книжку почитайте, классику. И, разумеется, никакого секса! Зинаида Пафнутьевна, на сегодня вы – главная, а господин Пименов должен вас во всем слушаться. Заберите его телефоны, будут звонить – не зовите. А еще лучше – отключить, причем все. Если ктото явится в гости, пусть даже нынешняя пассия – не пускать. Вам все ясно?

– Мне – да, – улыбнулась Зинаида. – Главное, чтобы Мартин слушался.

– А не будет слушаться – снова вызовите меня, и мы его к кровати привяжем. Правда, тогда придется в утку писать…

– Вот еще, птицу мучить, – буркнул Мартин. – Не надо утку, я все понял.

– Точно? Бузить не будете?

– Нет.

– Вот и замечательно. И запомните – никаких женщин!

– Тут, кстати, Линда звонила, – улыбнулась Пафнутьевна.

– Только ее не хватало! – простонал Мартин, откидываясь на подушку.

– Я так и поняла. Хотя девушка очень рассердилась и тоже пообещала меня уволить.

– Да пошла она!

– Правильное решение, – одобрительно кивнул Верник, закрывая саквояж. – Если что – звоните.

ГЛАВА 9

Мартин с удовольствием отдал своей домоправительнице все телефоны и погрузился в роль узника, словно в наполненную ароматной пеной ванну. Пусть всего на полдня, но – никаких проблем, забот, разговоров и разборок! В том, что Пафнутьевна безупречно сыграет роль цербера, он не сомневался ни секунды. Зинаида за несколько лет службы у Пименова стала, по сути, его семьей. Ближе у молодого олигарха никого не было – сестры и брат не в счет. В их отношении к старшему тепла не было никогда, родство ценилось только с точки зрения выгоды. А эта точка зрения никогда не была чистой и светлой. Как, впрочем, и устойчивой. Скользкая она и грязносерая, как подмерзшая осенняя лужа.

Казалось бы – и домработница услужлива и внимательна только благодаря весьма вкусной зарплате, боится такое выгодное местечко потерять. Но Мартин чувствовал совершенно искреннюю привязанность Пафнутьевны, относившейся теперь к своему подопечному, словно к младшему, немного бестолковому, капризному, но все равно любимому брату.

И знал – ради его здоровья и покоя Зинаида выдержит любой натиск.

Переданные на попечение домоправительницы телефоны поначалу капризно голосили, желая вернуться к папе в ручки. Но вскоре трезвон прекратился, скорее всего, Пафнутьевна простонапросто отключила скандалистов.

Мартин с удовольствием нежился в пене постельного режима. Вот так, без нервотрепки и бесконечных проблем, с детективом в обнимку, он не кайфовал уже… уже… Мда, если честно, он вообще никогда еще не позволял себе проваляться целый день в постели, забив на все и всех.

Единственным минусом была пропаренная, несоленая, абсолютно безвкусная еда, которую Зинаида приготовила по рекомендации врача.

– А как же обещанная соляночка? – жалобно занудил он, когда домоправительница вкатила в его комнату тележку с диетической, тошнотворно полезной пищей.

– В холодильнике, – невозмутимо произнесла Пафнутьевна, выставляя на специальный кроватный столик тарелки с подозрительным зеленым пюре и чемто невнятносерым. – Вам ведь нельзя пока ни жирного, ни соленого, кушайте вот это.

– А это что? – Мартин с сомнением принюхался к серозеленой пище. – Фрикассе из сои? Тушеная в молоке плесень с сыра?

– Считайте, что я поаплодировала вашему остроумию, – усмехнулась Зинаида. – Это – суфле из телятины, приготовленное на пару, и пюре из брокколи.

– Терпеть не могу брокколи, – проворчал Мартин, расковыривая вилкой суфле. – Фу, гадость какая! Телятина, говорите? Да это отварной картон!

– Можно подумать, что вы пробовали когдалибо отварной картон.

– Ну, колбасу, сделанную из чегото подобного, в детстве я ел. И в студенческие годы тоже. Зинаидочка! – старательно захныкал Мартин. – Ну хоть маленькую баночку пива принесите! Иначе не справлюсь, не глотается!

– Никакого пива, только зеленый чай, как раз заварился.

– Ох, нет!

– Ох, да. Мартин, не капризничайте, доктор велел меня слушаться!

– Но без фанатизма!

Ответить домоправительница не успела: в дверь требовательно, можно сказать – нагло, позвонили.

– Это еще кто? – нахмурилась Зинаида. – Я же предупредила консьержа – никого не пускать, даже президента. Может, из соседей кто?

– С каких это пор соседи так трезвонят? Если только мы их не залили, конечно. Зинаида, мы никого не залили? Черт, что же они так кнопку звонка давят? – страдальчески поморщился Мартин.

– Ну, я сейчас комуто мозги вправлю! – разозлилась домоправительница. – Никак человека в покое оставить не могут!

Она выбежала из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Через мгновение гвалт звонка прекратился, родив гвалт голосов в холле. Разобрать, что там происходит, не получалось, звукоизоляция в квартире была отличной, Мартин лично проследил за этим – зависеть от ритма жизни соседей он не желал.

Ладно, Пафнутьевна справится с любой напастью, а ему бы справиться с этой, с серозеленой.

В который раз он пожалел, что так и не завел собаку, все времени не было. А сейчас скормил бы лохматому другу эту гадость, и все путем.

С трудом проглотив очередную порцию здоровой и невкусной пищи, Мартин с грустью констатировал – в данном случае и собака не помогла бы. Нет на свете такого существа, которое по доброй воле и без принуждения в состоянии употребить сей кулинарный изыск в пищу.

Вот в качестве отделочного материала – вполне. Отличная шпаклевка получится из брокколиного пюре. Или броккольего?

Из дебрей лингвистики его выдернула вернувшаяся домоправительница. Судя по раскрасневшемуся лицу и сверкающим глазам, битва была нелегкой. В том, что она, битва, выиграна именно Пафнутьевной, сомнений не было – в квартире снова стало тихо, в спальню никто не ломился.

– Вот молодец! – просияла Зинаида, увидев почти пустые тарелки. – Все и съели под шумок. Сейчас чаю принесу.

– Ничего себе шумок! – хмыкнул Мартин. – У меня тут стены подрагивали, как во время извержения вулкана. Кто там скандалил?

– А опять эта приходила, невеста ваша.

– Что?!! – рассвирепел Пименов. – Да как она… А консьерж куда смотрел?! Все, добьюсь его увольнения!

– Да погодите огнем пыхать, – успокаивающе улыбнулась женщина. – Парень тут ни при чем, я, когда их выпроводила, первым делом вниз позвонила, отчитать хотела. Так оказалось, что через парадный вход они не проходили. Скорее всего, через подземный паркинг пробрались.

– Вот крыса! Так, минуточку, – сообразил наконец Мартин, – а почему вы все время повторяете – они? Альбина что, не одна явилась?

– Не одна, – кивнула домоправительница, – с папенькой своим.

– Степан Петрович? Извиняться за дочь явился?

– Какое там! Нет, он, конечно, своей дочурке рот периодически затыкал, уж больно она материлась, но был очень сердит, очень. Тоже, кстати, сказал, чтобы я подыскивала себе новое место работы. Возмутился, что я их в квартиру не пустила, к вам. И ведь говорю: Мартин Игоревич болен, врач рекомендовал ему полный покой, никаких волнений – как об стенку горох! Все какойто бумагой тряс, грозился!

– Ничего не понимаю. – Чувство опасности, до сих пор дрыхнувшее после вчерашнего, вдруг открыло глаза и глухо зарычало. – Если и сам Кругликов притащился, да еще, говорите, бумагой тряс, значит… Неужели я вчера по пьяни чтото напортачил? И ведь не помню ничего, вот что самое отвратное! И как вам только удалось удержать папашу с дочкой? – покачал головой Мартин. – Они ведь запросто могли вас с ног сбить! Хотя нет, на Степана Петровича это не похоже, он никогда не прибегает к грубой физической силе. Вот Альбина, та – да, та ломит напролом, словно дикий кабан сквозь заросли.

– А она и ломанулась! – сверкнула глазами Пафнутьевна. – И папаша не удержал бы, хотя пытался от двери оттянуть кобылу свою. Ох, простите, я не должна…

– Да ладно! – махнул рукой Пименов. – Это еще мягко сказано.

– Все же я человек не вашего круга.

– Выто как раз человек моего круга, чего не скажешь о Кругликовых, несмотря на их фамилию. Так что сдержало крошку Алечку?

– Дверь.

– В смысле? Вы что, им не открыли? А мне показалось, что ор в квартире слышался.

– И в квартире, и в общем холле. Тото соседи сегодня развлеклись!

– Как это?

– Да очень просто. Я, поскольку консьерж ни о ком не предупреждал, первым делом в глазок дверной посмотрела. А как увидела злобную… гм, злобное лицо девушки и сердитое – ее папеньки, сразу цепочку накинула и только потом приоткрыла. Ну и началось! Представляете, она даже пыталась порвать цепочку, наваливаясь всем телом! Жуткая женщина!

– Так, надо срочно звонить моему адвокату. Похоже, я вчера совершил чтото совершенно кретинское. Принесите мне телефон, пожалуйста.

– Нет, – упрямо поджала губы Зинаида. – Доктор запретил.

– Какой теперь покой! – раздраженно отмахнулся Пименов.

– Обычный. Яков Борисович предполагал, что вас могут достать, поэтому оставил пару капсул хорошего снотворного. Это на ночь, а сейчас выпьете другой препарат, который поможет вам успокоиться. И никаких возражений!

– Но адвокат…

– Я сама позвоню Анатолию, вашему помощнику, скажу, чтобы он пригласил Георгия Вартановича сюда, часикам так к десяти, да?

– Нет. В мой офис и к восьми.

ГЛАВА 10

Оставленные Яковом Борисовичем лекарства с поручением, данным им доктором, справились преотлично – Мартин великолепно выспался, а утром чувствовал себя бодрым и здоровым, словно накануне провел день на берегу лесного озера, кубометрами поглощая настоянный на хвойных ароматах воздух.

Хотя вполне возможно, что кровь будоражил кипевший там адреналин. ЕМУ, Мартину Пименову, посмели устроить пакость, и кто – человек, которого он считал если не другом, то хорошим приятелем! Неужели господин Кругликов рискнул нажить себе врага, причем довольно опасного – Мартин при необходимости умел быть жестким и безжалостным, – лишь бы пристроить свою основательно подержанную дщерь в хорошие руки?

А в том, что Степан Петрович всерьез вознамерился сделать Альбину мадам Пименовой, Мартин уже не сомневался. Он умел складывать очевидные два и два, получая в итоге – кто бы мог подумать? – четыре. А не пять. И не восемь.

Одним «два» была сама девица на выданье, другим – ее папаша. А в качестве плюсика, знаменующего сложение, выступала неведомая бумага, которой размахивал Кругликов.

Теперь Мартин понял, почему он так опьянел в обычной, казалось, ситуации. Его самым банальным образом напоили, вернее – напоил. Миляга Степан Петрович. Интересно, а что он потом сделал? Подсунул Пименову свою дочу и сфотографировал парочку в процессе, так сказать? Глупо, репутация Альбины всем известна, обесчестить ее не получится никак ввиду полного отсутствия оной. Чести, в смысле.

Он, Мартин, явно чтото подписал, но вот что? Ладно, хватит гадать, скоро все прояснится. Ну, господин Кругликов, вы попали. Напрасно вы все это затеяли, ох напрасно!

А с другой стороны – бодрит. Даже интересно стало, разнообразие в жизни появилось. В уже сложившийся, продуманный, даже немного скучный уклад ввинтилась искрящая нить накала.

Ровно в восемь Мартин вошел в просторную приемную своего кабинета. Сексапильная секретарша Люся, выполнявшая исключительно представительские функции – мелодичным голоском щебетать в трубку, готовить чай и кофе, отвлекать бюстом посетителей и так далее (настоящим помощником, доверенным, так сказать, человеком, был Анатолий Кипиани, очень способный выпускник Плехановского), похоже, явилась буквально за минуту до шефа. Хотя должна приходить минимум на пятнадцать минут раньше.

Но – мало ли кто кому чего должен? Глупости какие – припереться в несусветную рань, чтобы отвечать на звонки разных дятлов! Нечего барабанить до начала рабочего дня! И вообще…

Выгонять Люсю Пименов не собирался, она хоть и глуповата, но зато печатает быстро и без ошибок, по телефону общаться умеет, кофе опять же готовит неплохой, а главное – не стервозна и никаких планов в отношении босса не строит.

В отличие от его предыдущих секретарш, которых он выбирал среди обладательниц красных дипломов престижных столичных вузов. Нееет, хватит с него умненьких сексуальных щучек, нацеленных не на работу, а на штамп в паспорте, желание видеть в приемной толковую помощницу и одновременно мисс Секси ни к чему хорошему не привело.

И Мартин разделил одну помощницу на две ипостаси: секси и ум.

Сейчас в его приемной присутствовали обе. Или оба, все же Анатолий по всем параметрам относился к мужскому роду (что в современной Москве становилось все более редким явлением). Тем более что Кипиани, сын горячего грузинского парня и аппетитной светловолосой хохотушки из Рязани, получился очень даже ничего. Внешность – папина, а вот масть – мамина. Высокий, голубоглазый, блондинистый грузин.

Очень умный, сообразительный и, самое главное, порядочный парень, незаменимый и верный помощник олигарха Пименова. С соответствующим окладом, между прочим, хотя это не являлось для Анатолия основополагающим.

Ему было интересно работать на Пименова, учиться у него, помогать ему. И искренне восхищаться боссом.

Больше всего на свете Анатолий Кипиани хотел бы стать другом Мартина Пименова, но это, увы, по вероятности стояло в одном ряду с катанием на санках в обществе снежного человека.

Потому что у Мартина друзей не было. Ни одного.

Увидев босса, Анатолий попытался резво вскочить, но низкое кожаное кресло, нежно обнявшее костистую корму парня, намерений седока не разделяло. Оно, понимаете ли, только приняло нужную форму, только расслабилось и – на тебе! Отпускай добычу!

Пименову даже послышалось отчетливое «чпок!», когда помощник выпростал себя из удушливых объятий кресла.

– Доброе утро, Мартин Игоревич! – заторопился Анатолий. – Сейчас Миносян подъедет, он звонил, предупредил, что немного опоздает, в пробку попал.

– Понедельник, утро, – пожал плечами Мартин, отпирая дверь в свой кабинет. – Люся, сделай нам кофе. И запомни: если будет звонить Кругликов – меня еще нет. Поняла?

– Конееечно, Мартин Игоревич! – пропела красотка, призывно глядя на Кипиани. – Анатолий, а вам какой кофе?

– Потурецки, на песке, – усмехнулся парень.

– А у нас нет песка, – растерялась Люся. – У нас только кофемашина.

– Тогда то же, что и боссу.

Адвокат появился через двадцать минут, когда кофе уже был выпит, текущие вопросы обозначены, и от нетерпения у Кипиани началась нервная почесуха. Он видел, чувствовал – босс напряжен, так и искрит веселой злостью, нетерпеливо поглядывая на часы. К тому же это нежелание общаться со Степаном Петровичем! Еще в пятницу, накануне уикэнда, Кругликов забегал сюда в обед, о чемто пошушукался с секретаршей, заглянул к Пименову – все, как обычно. И вдруг – не соединять!

И несколько звонков по мобильному босс сбросил, едва взглянув на номер звонившего. И адвоката вчера через свою домработницу попросил вызвать.

А вот интересно, почему через Зинаиду, а не сам? Пафнутьевна говорила, что хозяин болен, но чтото он мало похож на больного. Скорее – на тигра перед прыжком.

– Доброе утро! – В кабинет торопливо вошел невысокий лысоватый мужчина, меньше всего похожий на сына армянского народа.

Круглое широкое лицо, нос картошкой, небольшие глазки прячутся под кустистыми бровями. И вовсе не жгучечерными, а самыми обычными, невразумительного оттенка. В общем, Георгия Вартановича Миносяна хотелось назвать Кондратом Сидоровичем Пупковым.

Несмотря на простоватую, совсем не лощеную внешность, это был один из лучших адвокатов России – грамотный, цепкий, жесткий, не упускающий из виду ни одной, пусть самой незначительной детали.

– Здравствуйте, Георгий Вартанович! – улыбнулся Мартин и нажал кнопку внутренней связи: – Люся, еще кофе! Двойной!

– Боюсь, нам с вами сейчас не до кофе. – Миносян устало опустился на стоявший возле стены дизайнерский диван. – Как же вы так лопухнулись, господин Пименов? Не ожидал! Ведь не мальчик уже, чтобы на «слабо» повестись!

– Не понимаю, о чем вы?

– Что значит – о чем? А разве вы меня не по этому поводу пригласили? И учтите, для опровержения нужны серьезные аргументы, поскольку у Кругликова, как я понял из статьи, на руках имеется подписанное вами соглашение.

– У Кругликова? Статья? – Мозг, похоже, ренегатски решил впасть в анабиоз, отказавшись помогать хозяину – разбирайся сам, без меня. Без него не получалось, в голове сквозило. И тупило. – Какая статья?

– У Кругликова – соглашение, подписанное вами, а статья – вот она, – адвокат вытащил из портфеля газету. – Довольно солидное издание, между прочим, без серьезных доказательств материал размещать не станет, будь он хоть трижды сенсационным. Хотя этот, надо признать, – четырежды сенсационный. Прямо вот так, с ходу, и не знаю, что предпринять, надо думать.

– Откуда это у вас? – Мартин тупо рассматривал цветной газетный разворот, с которого на него скалилась голливудской (по ее версии) улыбкой Альбина Кругликова.

А вот и сам Степан Петрович. И он сам, господин Пименов, собственной ничего не соображающей персоной. Нет, на фото он орел удалой, снимок сделан на какойто светской тусовке, он там под ручку с Линдой Стар, на фоне Алечки, казавшейся вдвое красивее, чем была.

– Что значит – откуда? Из киоска, разумеется.

– Я имею в виду – почему вы купили эту газету, я ведь вас не просил?

– А мне сам герой публикации, господин Кругликов, на мобильный позвонил. И тихим таким, ядовитым голосочком предложил остановиться у газетного киоска и купить свежую прессу. Пообещал массу интересного. И, следует отметить, не обманул. Угораздило ж вас, Мартин Игоревич!

Действительно, угораздило. Как пацана развели, ейбогу!

Похоже, миляга Кругликов очень тщательно готовил ловушку, изучая все нюансы личной жизни и характера своей жертвы. Вернее, будущего зятя – подругому Степан Петрович теперь Мартина не называл.

И ведь глупость несусветная, пьяный базар, но – записанный на диктофон, а главное – подтвержденный потом юридически грамотно составленным соглашением, заверенным в присутствии нотариуса.

И по этому соглашению выходило, что если Мартин Игоревич Пименов в течение одного года с момента подписания договора не сможет представить настоящей фотографии – внимание! – призрака, то он обязан будет жениться на дочери Степана Петровича Кругликова Альбине и прожить с ней в браке как минимум до рождения общего ребенка. Который станет ЕДИНСТВЕННЫМ наследником всего состояния Пименова. Потом господин Пименов может развестись, если ему будет угодно.

А если господин Пименов сможет предоставить снимок привидения, который после прохождения всевозможных экспертиз будет признан подлинным, Степан Петрович Кругликов передаст господину Пименову свой нефтяной бизнес. Полностью.

Всегото и делов.

ЧАСТЬ 2

ГЛАВА 11

Как вы лодку назовете, так она и поплывет.

Ага, конечно. «Адмирал Нахимов», к примеру, или «Курск». Хорошие названия, гордые, обещавшие счастливую судьбу плавсредствам. И что?

Но моя мама упорно продолжала верить в счастливую судьбу дочери, названной в честь сказочной героини. Нет, не Белоснежка. И не Золушка. И даже не Рапунцель. Маменька, хоть и увлекалась чрезмерно сказками, но все же была и остается вполне адекватным человеком. Поэтому дала мне имя, которое гарантировало семейное счастье рядом с трудолюбивым, добрым и порядочным пареньком. Андрейкой там или Иванушкой.

Зато со мной по утрам (да и по вечерам тоже) здороваются некоторые собирающиеся в дорогу автомобили. Нет, не чванливые заморские красавцы, после тычка ключа зажигания начинающие довольно мурлыкать. Нет, меня приветствуют в основном наши. «Жигули» чаще всего, но и дряхлые иномарки иногда выдают натужное «варварварвар».