355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анна Ольховская » Эти глаза напротив » Текст книги (страница 5)
Эти глаза напротив
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 11:50

Текст книги "Эти глаза напротив"


Автор книги: Анна Ольховская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 13

Но вряд ли Моника успела сообразить – что же, собственно, она увидела? Потому что каталка уже скрылась в лифте, грохнули закрывающиеся двери и послышалось равномерное гудение.

– Думаю, теперь все будет хорошо… – Мартин успокаивающе улыбнулся, но тут же снова нахмурился и даже побледнел вроде.

А потом заорал, глядя почему-то на пол:

– Бинты, антибиотики, шприцы, йод какой-нибудь – сюда, срочно!

Один из его секьюрити сорвался с места – подсознание выполняло команду. А вот сознание притормаживало, потому что парень, сделав пару шагов, озадаченно остановился:

– А… где это все взять?

– В процедурной, идиот! Ладно, я сам.

И Мартин подхватил меня на руки.

Кстати, вовремя. Потому что я, пытаясь понять причину его паники, тоже глянула вниз…

Нет, ну моя лужица, конечно, уступала по размерам кровавому озеру Павла, но тоже прилично так натекло, оказывается. А я в горячке и не заметила.

Впрочем, я не ограничилась жалкой лужицей, красные капли, строчки и вензеля довольно затейливо украсили скучный и однообразный пол больничного коридора, указывая траекторию моих перемещений.

Довольно своеобразную траекторию, стоит отметить. Почему-то вдруг вспомнился бег курицы с отрубленной головой.

От вида всего этого великолепия перед глазами вдруг все поплыло, ноги подкосились, раненая рука странно онемела…

В общем, вовремя меня Мартин подхватил, очень вовремя.

И склонившись к моему лицу, дрожащим от сдерживаемого ора голосом уточнил:

– Варя, где тут у вас процедурная?

Сейчас голубые глаза моего мужчины даже самый упертый пессимист не смог бы назвать холодными. Может, потому, что я впервые видела их так близко.

– Там, – остатка моих сил с трудом хватило на вялый взмах здоровым плавником.

Давненько меня не перемещали с такой скоростью, бережно прижав к груди. Последний раз езда на мужчине случилась в моей жизни около двадцати пяти лет назад. Правда, тогда я сидела на шее мужчины – ехала на папе Коле. Но скакали мы тоже быстро – нас гнал к даче начинающийся дождь. Мамусь и Олежка бежали своим ходом, а папа тащил уставшую после прогулки по лесу меня.

А забавно бы выглядело, устройся я сейчас не на руках Мартина, а у него на шее!

Блин, Варвара! Что за кретинские мысли? Нам бы выжить – непонятки с персоналом клиники уже забыла?

– А что происходит?

Кажется, выживем – непонятки закончились.

Во всяком случае, Людочка уже вышла из ступора и уже встала из-за стола, с недоумением глядя на тяжело груженного Мартина, на Игоря Дмитриевича с притихшей Моникой, на толпу разномастных и разновесных секьюрити.

А потом она рассмотрела пол…

– Ой, мамочки! – Недоумение сменилось ужасом. – Но… как это? Что это… Почему я ничего…

– Вопросы потом! – рявкнул Мартин. – Зовите врача! Срочно!

– Да-да, я сейчас… – засуетилась медсестра.

– Процедурная открыта?

– К-кажется, да…

– Так кажется или да?!

– Не кричите на меня! У меня и так голова раскалывается! Ой, Вадим Петрович! Как хорошо, что…

Судя по лицу появившегося дежурного врача, радости медсестры он явно не разделял. Но кудахтать и суетиться не стал, мгновенно уяснив происходящее.

И через две минуты я уже лежала на специальной высокой кушетке в перевязочной, а моей рукой занимались те, кому по должности положено.

Ранение оказалось не таким уже и тяжелым, пуля прошла навылет, не задев кость. Чего нельзя было сказать об артерии – отсюда и кровавые кружева.

Все зашили, все починили, а потом мне переливали кровь. И не запасную донорскую, а практически из вены в вену.

Кровь Мартина.

Да, вот такое вот совпадение – мы с ним не только родились в один день, но кровь у нас была одинаковая: и группа, и резус.

Монику отнесли в ее отделение, куда срочно был вызван профессор Ираклий.

С Павлом бригада хирургов – к вызванным Мартином вскоре присоединились очухавшиеся врачи клиники – возилась часа четыре. Потом мы узнали, что его сердце дважды останавливалось, но уйти Павлу не дали.

Хотя был момент, когда показалось – все, не получилось. Пациент уходил, уходил прямо на операционном столе. Несмотря на то, что пулю удалось благополучно извлечь и ювелирно соединить-сшить все сосуды, вены, ткани…

Но нужна была кровь. Очень много крови. И очень редкой крови – четвертая группа, резус отрицательный.

Практически весь запас донорской был израсходован во время и после первой операции Павла, когда нас только привезли. Осталось совсем немного, а пополнить запас не успели. И подвезти из другой больницы тоже не успевали…

В общем, Павел умирал…

А потом появился вызванный Дворкиным Кульчицкий. Как позже мне рассказывали, Венцеслав ворвался в клинику в ночной пижаме и тапках. Что для перфекциониста и эстета пана Кульчицкого раньше было немыслимо.

Но похоже, Венцеслав действительно привязался к своему странному сыну…

А еще у него оказалась та же группа крови, что и у Павла.

И наш Арлекино выкарабкался!

И только тогда триумвират Пименов-Климко-Кульчицкий вплотную занялись расследованием случившегося.

Были собраны и допрошены все, кто находился в эту ночь в клинике. Весь персонал, конечно, – больные толком ничего и не поняли, а некоторые вообще все проспали.

А вот персонал, весь, включая охрану, сторожей, нянечек, медсестер и врачей, подвергся странной ментальной атаке. Или воздействию неизвестного психотропного оружия – разобраться в природе явления было сложно.

Да и само явление казалось каким-то бредом, наваждением, дурным сном.

Больше всего похожим на массовый гипноз.

Ну, допустим, всякие там Кашпировские и иже с ними занимались чем-то подобным, но во-первых, там люди собирались в одном зале, кучненько, так сказать, да и не на всех действовало.

Здесь же – мало того, что атака шла выборочно, так ведь еще и «накрыло» всех и сразу. Где бы выбранные люди ни находились.

А некоторых превратило в марионеток. В частности – двух секьюрити. Дежурившего у палаты Моники и моего.

И если бы Монике не вздумалось срочно поговорить со мной об Арлекино…

Ее точно уже не было бы в живых. Потому что ее охранник в тот момент, когда девушка была у меня, вошел в палату и расстрелял «спящую подопечную». Вернее, он думал, что спящую – Моника сделала удачную копию себя, и парик сыграл немаловажную роль.

А поскольку его пистолет был, само собой, без глушителя, от грохота выстрелов проснулись пациенты соседних палат. Которым Элеонора – так, на всякий случай – дала номер своего мобильного телефона. Ведь ее девочка была психически неустойчива и всякое могло произойти.

Всякое и произошло. И кто-то позвонил Элеоноре. Та разбудила мужа, Игорь Дмитриевич начал вызванивать своих бойцов, дежуривших в клинике, – никто не отвечал. Врачи – тоже.

Климко понял – происходит что-то неладное, и созвонился с Мартином. А потом рванул в клинику сам, попросив Элеонору связаться со мной.

Кстати, охранники вышли из ступора вместе со всеми. И тоже ничего не помнили о происходившем.

Тот, что едва не убил Павла и ранил меня, правда, говорил, что вроде слышал в голове чужой голос. Но что говорил этот голос и что он сам творил – несчастный парень не помнил.

Именно несчастный – узнав, что он наделал, бедняга едва не свихнулся.

В общем, понять удалось только одно – все было затеяно ради устранения нас с Моникой.

Единственных живых свидетелей обвинения в деле Сигизмунда Кульчицкого…

Глава 14

Конечно же, первым делом выяснили – на месте ли наш душка Гизмо, не исчез ли, не прошел сквозь стены?

Как ни странно, он был на месте. Хотя казалось бы – что стоило его неведомым союзникам (а в совпадения уже никто не верил) предпринять атаку не на клинику, а на СИЗО? Отключить всю охрану и спокойненько вывести Сигизмунда на волю.

Так думала я.

Но Мартин, уставший, вымотанный, перепачканный моей кровью Мартин, категорически отказывавшийся поехать отдохнуть, думал иначе.

– Понимаешь, Варя, – он откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел в окно, – одно дело – просто сбежать и потом всю жизнь скрываться. И совсем иное – выйти на свободу в связи с недостаточностью улик, к примеру. Ведь все обвинение строится на показаниях Моники и твоих.

– А Павел? Он ведь тоже там был, и Гизмо ранил его!

– Варенька, да любой грамотный адвокат легко поставит под сомнение показания Павла. Особенно если настоит на суде присяжных. Ну посуди сама – обвиняемым будет милый, скромный (а Гизмо постарается таким казаться), а главное – красивый молодой человек, практически голубоглазый золотоволосый ангел во плоти. А потерпевший – урод, монстр…

– Павел не урод!

– Согласен. Но вспомни свое первое впечатление! Жутковато, правда?

– Н-ну да, но потом, когда присмотришься…

– Потом, вот именно – потом! А если адвокат будет педалировать тему монстра? И притащит деревенских, встречавших изредка именно Павла, а не Гизмо в костюме дракона? Ведь, по сути, слухи о Змее Горыныче пошли именно из-за Павла. А Гизмо просто воспользовался ситуацией.

– Так ведь…

– Подожди, я закончу. И вот, с одной стороны – красавец (да еще и подкидыш, по сути, надо пожалеть детку!), а с другой – жалкий урод, всю жизнь проведший в подземелье, от которого шарахаются люди. И девушки, само собой. А еще этот урод смертельно ненавидит занявшего его место красавчика…

– Да ведь Павел не знал…

– А как он сможет это доказать? Слова, всего лишь слова.

– Так эта его мама Марфа подтвердит.

– Ключевое слово – «мама». Пойми, Сигизмунд – ее родной сын, ее кровиночка. А Пашка – воспитанник. Да, Марфа очень любит Пашку, но… Никто не сможет гарантировать, что она не попытается помочь родному сыну. В общем, Варя, если не будет вас с Моникой – Гизмо легко сможет выйти на свободу. А Павел – занять его место в камере.

– Но ведь наши показания уже запротоколированы и включены в дело!

– Варя, не смеши меня! Хочешь, я перечислю тебе минимум десять способов решения этой проблемы? Если есть деньги и связи, конечно.

– Не хочу, – буркнула я, пытаясь поудобнее устроить на кровати замотанную бинтами руку.

И кровать была уже другая, и палата тоже – возвращаться в прежнюю я категорически отказалась. Хотя на момент завершения возни с моей рукой там уже все прибрали, сменили и вымыли. И даже дверь навесили с перепугу – клиника ведь частная, элитная, репутация до сих пор у заведения была безупречной, и вдруг – такой казус!

Мягко говоря. Лично мне – хоть я и высоко духовная личность – более подходящим названием происшествию кажется емкое и точное слово «хрень».

Причем полная.

И в этой хрени в той или иной степени оказались пострадавшими три самых важных на данный момент пациента.

А если о событиях ночи станет известно журналистам…

В общем, невиданное рвение сотрудников клиники было вполне объяснимо. Но все их усилия не произвели на меня должного впечатления – в свою палату я не вернулась.

И мне мгновенно предоставили новую. Но находиться здесь долго мне все равно не придется – триумвират решил забрать своих пациентов – то есть Павла, Монику и меня – из клиники.

И если с Моникой особых проблем не возникало – ее профессор мог наблюдать подопечную и дома, а телесные травмы уже почти зажили, то отпускать меня, а уж тем более – Павла, врачи клиники отказывались категорически. Особенно Павла.

К тому же прятать Павла смысла большого не было – он как раз нужен для защиты Гизмо. Живым, а не мертвым чудовищем. И пострадал он совершенно случайно.

Но Венцеслав был решительно настроен увезти сына из опасного места.

Опасного прежде всего тем, что об этом месте было известно всем.

– Мартин, – жалобно протянула я, с сочувствием рассматривая темные круги под глазами моего (в мечтах) мужчины, – ты же сейчас со стула свалишься! Поезжай, отдохни хоть пару часиков! Ничего за это время не случится! Сам же говорил – сюда согнали три полных комплекта секьюрити, а Дворкин еще и экстрасенса какого-то приволок. Небось, из «Битвы экстрасенсов» выдернул?

– Сарказм сейчас неуместен, Варя, – укоризненно посмотрел на меня Мартин. – Ты сама видела, что порой оружие, предназначенное для твоей защиты, поворачивается против тебя. И наличие какого-то ментального воздействия продемонстрировано было более чем наглядно, тебе не кажется?

– И что, у Дворкина совершенно случайно оказался в запасе обладатель таких же способностей?

– Не совсем таких. Этот знакомый Александра гораздо слабее. Но почувствовать атаку и задержать ее хотя бы на пять-десять минут он сможет.

– И что дадут эти пять-десять минут?

– Фору во времени. Мы сможем вывезти вас в неизвестном для атакующих направлении.

– Но если они такие всесильные, что стоит неизвестным суперлюдям прочитать в ваших мозгах это самое направление?

– Вряд ли они настолько всесильны, иначе все уже давно закончилось бы весьма печально. Да и вообще, я лично склоняюсь к версии какого-то психотронного оружия из арсенала спецслужб.

Ага, конечно. У нас такое оружие сейчас в реанимации после операции лежит. Павлом зовется. А рассказать об этом Мартину я не могла, хотя очень хотелось. Но – если сам Павел не счел нужным делиться с новыми друзьями этой информацией, я не буду вмешиваться.

– Ну и вот – сам же говоришь, все схвачено. Твое присутствие здесь совсем не обязательно! Поезжай, отдохни!

– Варя, не говори ерунды, – криво усмехнулся Мартин, массируя виски, – никуда я не уеду, только вместе с тобой. Вот как вывезем отсюда всех вас, тогда и отдохну.

– А кстати – вы нас в одно место везете или в разные?

– Честно? Понятия не имею.

– Это как?

– Это так. Во избежание утечки информации вашей передислокацией занимается Александр. А его экранирует, если можно так выразиться, тот самый экстрасенс.

– И что, ты настолько доверяешь Дворкину?

– Пока он не дал мне повода усомниться в его преданности Павлу. Он как верный пес – если хозяин принял сына, то и пес включил парня в список подопечных. И будет рвать за него глотку так же, как за хозяина.

– А знаешь, похоже, – кивнула я. – Во всяком случае, сегодня ночью Александр доказал это.

На тумбочке завозился и затрещал мой мобильный. Но тумбочка располагалась как раз со стороны раненой руки, поэтому взять суетящийся аппарат я не смогла.

– Мартин, помоги, пожалуйста!

– Давай я сначала гляну, кто это. Можно?

– Да, конечно. Если номер не вбит в память – сбрасывай. Не хочу с посторонними разговаривать.

Мартин взял возмущенно вопящий телефон, посмотрел на дисплей и охнул:

– Черт, я совсем забыл!

– О чем?

– О ком! Это Олег звонит! Я собирался ему позвонить, но забыл!

– И правильно сделал!

– Вот сама сейчас ему все и объяснять будешь!

Мартин нажал кнопку ответа и протянул мне телефон.

– Привет, Олежка! – с максимальной жизнерадостностью вякнула я.

– Варька, что за дела?! – Брат вопил так, что мне пришлось даже отвести руку с телефоном от уха.

– Ты о чем?

– Почему меня не пускают в клинику? Я пришел к тебе, а меня не пускают! И никого не пускают! И толпа мордоворотов на входе – всю охрану сменили, что ли?

– Олежка, не кричи, у меня сейчас голова лопнет от твоих воплей! Мартин, тут Олега не пускают, ты скажи своим…

– Что?!! – перешел на ультразвук Олег. – Там с тобой Мартин?! И это его люди?!!

– Ну, не только его…

– Так, я все понял. Ночью что-то случилось, и вы…

– Олежка, ты можешь не орать? Сам же сказал – там толпа родственников собралась! Давай еще панику устрой!

– Между прочим, я отошел в сторону от толпы. И отошел именно потому, что тут одна особа голосит и возмущается громче всех, требуя пропустить ее к сыну и мужу, а мне ее визгливый тембр на нервы действует. Так что мой ор надежно перекрыт воплями мадам Кульчицкой.

– Кого?!!

– Ну, Магдалена тут приперлась. Судя по всему, у нее внезапно, как зуб у младенца, прорезалась любовь к сыну.

Часть 2

Глава 15

– Сынок…

– Не называй меня так! Твой сынок – то чешуйчатое чудище! А я – подкидыш!

– Сиги, ну что за глупости! – Магдалена подошла к сидящему за столом Сигизмунду и ласково погладила его по слипшимся волосам. – Ты всерьез поверил в бредни Марфы?! Чтобы эта простолюдинка могла произвести на свет ТЕБЯ?!! Такого тонкого, нервного, аристократичного, со сложной нервной организацией! Ты мой сын, мой! Фу, ну что за безобразие! И волосы на паклю похожи, и несет от тебя, как от нашей дворни! У вас что, душа нет в этих ваших камерах?

– Душа?! – истерически расхохотался Сигизмунд, отбрасывая руку женщины. – Ты на самом деле такая идиотка или удачно прикидываешься?!

– Сиги, как ты с матерью…

– И еще имечко это дурацкое – Сиги! Рыба такая есть – сиг! А я не рыба! Я – хищник! Тысячу раз уже говорил – зови меня Гизмо! Но, похоже, у твоих куриных мозгов слишком короткая оперативная память! А насчет душа – полный аут! Ты вообще куда сейчас пришла, по-твоему?!

– В изолятор. А в изоляторе должны быть нормальные санитарные условия! Я помню, в детстве заболела корью, и меня поместили в изолятор. Да, особой роскоши там не было, но душ и туалет в каждой комнате имелись!

– Во-первых, – сквозь зубы процедил Гизмо, – твое детство прошло в Норвегии, а там, мягко говоря, условия и сто лет назад получше были, а во-вторых, – он со свистом втянул воздух и заорал, багровея от злости, – это не медицинский изолятор! А следственный! Понимаешь, след-ствен-ный!!! И душа с нежно-голубым унитазом в придачу здесь нет! Нет!!! А вот смердящая параша имеется! И все! Волосы мои тебе не нравятся! Спасибо, что вшей нет! А сидел бы в общей камере – точно подхватил бы!

– Нет-нет, об общей и речи быть не может! – замахала руками Магдалена. – Я заплатила немалые деньги, чтобы тебя поместили в одиночную после – кстати, напрасно ты на меня орал, – после ме-ди-цин-ско-го, – женщина точно скопировала ироничную интонацию сына, – изолятора, в котором ты лежал после операции. И нечего меня идиоткой называть, сынок! Именно благодаря мне ты находишься в одиночной камере! Потому что я осведомлена, какие нравы царят в общих! Мало того, что там криминальное быдло, так еще и завистливое, и похотливое быдло! И они могли с тобой такое сделать!

– Я в курсе возможных перспектив, – буркнул Сигизмунд. – Извини, мама, был неправ. Спасибо тебе! Ты одна от меня не отвернулась… Кстати, во что обошлось сегодняшнее свидание?

– Какая разница, сынок! – улыбнулась Магдалена, подливая в наполовину опустошенный бокал вина. – Денег у меня пока достаточно, Венцеслав не сможет перекрыть мне кислород, счет оформлен на мое имя. Так что пусть финансовый вопрос тебя не волнует. Давай поешь еще, вина вот выпей. С собой возьми колбаску, пирожки…

– Мама, хватит! Ты лучше скажи – как там мой адвокат, шевелится?! Нашел правильных экспертов? Они признают меня невменяемым?

– Тс-с-с! – Магдалена испуганно оглянулась по сторонам, красноречиво нахмурилась и укоризненно покачала головой. А вслух произнесла: – Я не знаю, сынок, что ты имеешь в виду, говоря «правильные эксперты», но могу гарантировать одно: мы с адвокатом найдем самых лучших, самых авторитетных специалистов в области психиатрии!

– Именно это я и имел в виду, – усмехнулся Гизмо и залпом выпил вино.

Затем подтянул поближе лежащий на столе блокнот, взял ручку и написал:

«А что там с девками? Они еще живы?»

Магдалена забрала у сына ручку:

«Пока да. Не удается к ним подобраться – Климко и Пименов согнали туда всех своих секьюрити. Но ты не волнуйся, я что-нибудь придумаю! К суду эти твари будут мертвы!»

– Надеюсь, – буркнул Гизмо. – А как там наш папенька? Облизывает чешуйчатого?

– Вот кому в первую очередь нужен психиатр, так это твоему отцу! – поджала губы Магдалена. – Я не узнаю Венцеслава! Такое впечатление, что у него в момент отшибло память предков! Заветы предков! Он, который свято хранил традиции рода Кульчицких, ратуя за генетическую чистоту крови, всерьез считает этого выродка своим сыном! Он с ходу поверил бредням Марфы, еще там, когда этот урод вынес тебя из леса! Помнишь?

– Нет, – процедил Сигизмунд. – Я был без сознания. К счастью.

– Ты прав, сынок, – действительно к счастью! И знаешь, у меня возникло ощущение, что Венцеслав попал под гипноз этого монстра! Змеи ведь гипнотизируют свои жертвы, вот и то чучело загипнотизировало отца! Иного объяснения столь чудовищной метаморфозе я не нахожу. Кроме помешательства, конечно.

– И что теперь делать? Ведь отец – ты мне говорила – сейчас срочно выправляет документы уроду! И собирается, как только документы будут готовы, переписать завещание!

– Не волнуйся, сынок, я решу эту проблему! Думаю, нам действительно помогут те же психиатры, которых мы подберем для тебя. Они ведь должны владеть гипнозом, насколько мне известно. И выводить из гипнотического состояния тоже! Кстати, случившееся с тобой и Венцеславом в очередной раз доказывает ваше кровное родство и аристократическое происхождение! Дворяне часто страдали душевными болезнями!

Сигизмунд хищно ухмыльнулся, схватил ручку и начал писать:

«Мама, ты же прекрасно понимаешь – я не болен! Мне просто нравится доказывать этим девкам свое превосходство! Они – ничто, грязнокровные куклы, нужные лишь для развлечений! Генетический мусор! А всю свою любовь, нежность и преданность я отдам той, чья кровь так же чиста, как моя! Думаю, отец, когда очнется, сможет найти мне такую. А если не очнется – его придется убрать. Причем до того, как он перепишет завещание. Или ты против?»

– С папой все будет хорошо! – холодно улыбнулась Магдалена. – При любом раскладе…

– Надеюсь.

Магдалена хотела еще что-то сказать, но загремел замок на двери комнаты свиданий. Женщина вздрогнула, торопливо закрыла блокнот и засунула его в свою объемистую сумку.

Так что на момент появления в комнате конвоира ни блокнота, ни ручки на столе не было. А Магдалена неспешно собирала остатки трапезы и грязную посуду.

– Свидание окончено! – рявкнул конвоир, с завистью провожая взглядом недопитую бутылку дорогого красного вина.

Магдалена заметила это и протянула бутылку страдальцу:

– Вот, возьмите! Выпейте за здоровье моего сыночка!

– Не положено! – еще свирепее прорычал сержант, враждебно набычившись. – Собирайте манатки побыстрее! А ты, – кивок в сторону надменно рассматривающего его Сигизмунда, – руки за спину и пошел! И по сторонам не зыркать!

– Ну зачем же так грубо! – поморщилась Магдалена. – Я пожалуюсь вашему начальству на ваше поведение!

– А сколько угодно! – ухмыльнулся конвоир. – За сыночка ее выпить! Если только за то, чтобы ему пожизненное дали, уроду!

– Да как вы смеете! – задохнулась от возмущения женщина.

– Как? – В глазах сержанта плеснулось презрение, он подошел к даже не двинувшемуся с места Гизмо и довольно болезненно завернул тому руки за спину. А потом, толкая в спину, повел к выходу. – Вот так и смею, дамочка! Пош-шел, тварь!

– Как ваша фамилия? – заверещала Магдалена, белея от злости.

– А вот к кому жаловаться побежите, у того и узнайте!

– Быдло! – Женщину аж перекосило от ярости.

Дрожащими руками она убирала в сумку остатки продуктов, затем замерла, с недоумением посмотрела на объедки и поморщилась:

– Боже мой, что я делаю?! Зачем мне это? Бред, какой-то бред! Докатилась!

Отшвырнув пакет с остатками еды и посудой, Магдалена подхватила сумку и стремительно вышла из комнаты свиданий.

Больше всего ей сейчас хотелось сорвать на ком-нибудь кипящее внутри зло. Магдалена прекрасно понимала своего сына и даже глубоко в душе одобряла его. Мальчик все правильно делал, для чего еще нужны эти унтерменши? Единственная ошибка Гизмо была в том, что он слишком расслабился, утратил осторожность. А так – пусть бы развлекался себе на радость.

И ведь даже выполнить угрозу и наказать обнаглевшее быдло она не может! Потому что это потребует дополнительных затрат, а у нее и так всего один счет имеется. Да, средств там достаточно. Пока. Но неизвестно, сколько понадобится на устранение этих мерзких живучих девок!

А если Венцеслав упрется и его поведение вызвано вовсе не болезнью и не гипнозом? Тогда придется как-то решать вопрос и с ним!

А она не привыкла решать подобные вопросы! Щекотливыми ситуациями обычно занимался Дворкин.

Боже мой, голова сейчас взорвется от напряжения!

– Госпожа Кульчицкая? – тихий, вкрадчивый голос заставил Магдалену вздрогнуть и выронить ключи от машины, которые она как раз достала из сумки.

И которые сейчас поднял и с виноватой улыбкой вернул ей высокий, несуразно тонкий, но вовсе не казавшийся слабым незнакомец.

– Извините, если напугал вас.

– Кто вы и что вам нужно?

– Это долгий разговор.

– Тогда – увы, разговора не будет. Мне сейчас не до бесед с незнакомцами.

– Даже если незнакомцы готовы помочь решить проблему с Сигизмундом?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю