Текст книги "Хоббит и Камень Воскрешения (СИ)"

Автор книги: Анна Скиданова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Скиданова Анна Михайловна
Хоббит и Камень Воскрешения

Он шел по зеленой лужайке, на которой росло бесчисленное множество прекрасных цветов и поэтому ему казалось, что он словно идет по пушистому зеленому ковру, усыпанному разноцветными камнями всех цветов и размеров. Это было очень приятно, ведь всем известно как хоббиты любят все яркое и красивое, и Фродо Бэггинс не был исключением. Он шел и улыбался, как вдруг, неизвестно откуда, невдалеке вырос силуэт, всего в каких-то пятидесяти шагах. Кому он принадлежал было нетрудно догадаться, судя по длинной палке в руке, высокому и худощавому телосложению в длинной белой одежде.

– Гэндальф! – радостно закричал Фродо. – Ты где пропадал целых пять лет?

И побежал в ту сторону со всех ног.

Гэндальф, больше известный среди эльфов под именем Митрандир, стоял и улыбался, широко распахнув свои длинные руки в широких рукавах и готов был уже принять Фродо в свои объятья, как тут, неожиданно, все небо, до того лазурно-голубое без единого облачка, резко стало темнеть. И сразу же, радушная улыбка исчезла с лица волшебника, брови его нахмурились, исчезли и объятья, в которые он собирался принять Фродо, и Гэндальф, как бы в укор погрозил ему указательным пальцем правой руки и покачал головой, недовольно сжав губы в узкую полоску. Фродо знал этот взгляд – строгий, укоризненный, гневный и проницательный, но никогда еще за все те годы, сколько он зал Гэндальфа, такой взгляд не был адресован ни одному из хоббитов, и уж тем более из Бэггинсов. Удивленно приподняв брови, Фродо подумал: " – Ничего, сейчас дойду до него и спрошу в чем моя вина, почему Гэндальф так на меня смот..." – мысль Фродо оборвалась на полуслове, когда он понял, что бежит изо всех сил, но так и не сдвинулся с места и ни на шаг не приблизился к своему другу.

Испугавшись не на шутку Фродо остановился, не отрывая глаз от волшебника. Вдруг за спиной, и по обе стороны от Гэндальфа, оказалась черная пустота, которая моментально окрасилась в яркое свечение жерла Роковой Горы. Нервная дрожь пробежала по всему хобичьему телу Фродо и он обернулся назад. Но что это? Куда делась прекрасная лужайка, цветы? Взглянув себе под ноги он увидел, что стоит на, до боли знакомом ему, каменном выступе под которым зловеще дышала жаром раскаленная лава самого сердца Роковой Горы. Сердце хоббита бешено заколотилось, и он повернул глаза в ту сторону, где пару мгновений назад стоял Гэндальф, но его там не оказалось. Зато будто у самого уха услышал тихое шипение и голос, который ему не забыть, наверное, до самой смерти.

– Преэээээлллесть, моя прелллесть! – повторял голос, все громче и громче. Всего в пяти шагах, на самом краю каменного выступа появился Голлум, который держал в своих руках окровавленный палец с Кольцом. Именно тем Кольцом. Сняв Кольцо, измазанное кровью и бросив палец в пропасть, он громко захохотал, пританцовывая и повторяя: – Моя! Только моя! – в тот же миг Фродо почувствовал сильное жжение и нестерпимую боль в том самом месте, куда один из Призрачных Королей, прислужников Черного Властелина, вонзил ему моргульский клинок. Не в силах больше терпеть, Фродо протянул руки к Голлуму и закричал что было мочи:

– Неэээт! Неээээээээээээээээээт!

Лицо Голлума вдруг стало добрым, он подошел к нему и начал трясти Фродо за левое плечо приговаривая голосом Сэма Гемги: – Фродо! Мистер Фродо! Проснитесь!

Фродо отдернул плечо и проснулся. Он лежал в своей постели, весь в холодном поту и дрожь еще трясла его. Рядом сидел Сэм и встревожено смотрел на него.

– Что с вами, мистер Фродо? – спросил Сэм. – Вы так громко кричали во сне. Вам уже лучше?

– Все нормально, Сэм. Просто кошмар приснился, – ответил Фродо и встал с постели. – Я лучше выйду на свежий воздух.

Накинув халат, Фродо прошел на кухню, выпил стакан воды и подошел к камину. В самом центре над камином висел портрет дядюшки Бильбо и весело улыбался своему племяннику. Портреты Фродо повесил здесь совсем недавно, всего лишь месяц назад, прямо между портретами родителей Бильбо – Белладонны Тукк и Банго Бэггинса, которые также мило улыбались воспитаннику своего единственного сына. Еще день и исполнится ровно месяц с того дня, как Фродо вернулся в Заселье, спустя пятнадцать лет со дня смерти своего дяди.

Фродо вышел во двор и присел на скамейку у входа. У него сложилось впечатление, что будто бы никто никуда и не уезжал, хотя с тех пор как он продал Котомку Саквиль-Бэггинсам и отправился с Сэмом в Главный Поход прошло больше двадцати лет. А после того, как Пиппин выкупил Котомку вместе со всей мебелью дядюшки Бильбо у Лобелии Саквиль-Бэггинс на аукционе, в доме все вновь стало прежним, да и снаружи так же ничего не изменилось: все та же зеленая дверь с медной ручкой в центре, та же скамейка, разве что выросший дубок, приехавший в Заселье в кармане Бильбо маленьким желудем со двора Беорна, огромного человека оборотня, который мог становиться медведем, и к которому Бильбо вместе с гномами и Гэндальфом заглядывали в гости во время дальнего похода к Одинокой Горе, ставшего первым приключением в жизни Бильбо Бэггинса. Дядя Фродо посадил его почти сразу после возвращения домой с похода, пережив много разных приключений, которые он перенес в книгу и назвал "Туда и Обратно".

Чего только не повидал Бильбо Бэггинс во время этого похода. Довелось ему встречаться и с горными троллями, и с лесными эльфами, и с огромными пауками, орками и гоблинами. Но долго, очень долго еще Бильбо вспоминал о самом главном герое своих приключений – драконе по имени Смауг.

Очень часто, за чашечкой чая после ужина он любил повспоминать о своих странствиях, рассказывая Фродо, уже наверное в сотый раз все подробности тех событий, которые Фродо уже знал наизусть не хуже самого Бильбо Бэггинса, однако он не мог отказать своему любимому дядюшке в удовольствии рассказывать и внимательно его слушал, будто в первый раз слышал эту историю.

Молодой дубок, выросший из ростка, проклюнувшегося из желудя, посаженного дядей Фродо, стал могучим и ветвистым дубом, в тени которого каждый день резвились хобиттята почти со всего Заселья – еще бы, такое большое и красивое дерево, еще и способное укрыть многих в тени от пекущего солнца, было единственным в Заселье. Да и хобиттятам было весело мастерить всякие поделки из желудей дуба. В общем, забавы хоть отбавляй.

Признаться, когда Фродо вернулся в Заселье, его новый домик ему казался пустым и холодным. Не было в нем того уюта и тепла как в каждом уголке и комнате Котомки. Когда же на следующий день после своего возвращения он пришел к Сэму Гемги, то был очень удивлен той новостью, что спустя 10 лет семья Саквиль-Бэггинс с треском разорилась и выставила Котомку на аукцион. Перегрин Тукк – уважаемый и богатый хоббит Заселья – купил ее почти не торгуясь. После этого вся мебель была расставлена как было ранее. Но Котомка пустовала, а Сэм был хранителем ключей. Он следил за тем, чтоб туда не проник никто и приглядывал за двориком и садом возле норы.

Узнав о возвращении Фродо в Заселье, Сэм с удовольствием предложил ему снова поселиться в Котомке, так как был уверен, что когда вернется из торгового выезда Пиппин он будет только рад этому, потому что, скорее всего он выкупил Котомку специально для Фродо, в надежде что он когда-нибудь приедет. Он же пригласил на службу к Фродо кухарку Долли.

Много чего произошло в Заселье с тех пор Бильбо Бэггинса с тех пор как двадцать лет назад он вместе с Фродо, Гэндальфом и эльфами из Ривенделла, известного еще как Долина Имладрис, во главе с владыкой Элрондом, отправился в свой последний дальний путь, покинув Средиземье. Фродо сидел на скамейке и глядел на ночное небо, утыканное звездами так густо, что казалось прекрасным блестящим черным покрывалом. Он вспомнил тот день, когда он прощаясь с Мерри, Пиппином и Сэмом, уплывал на корабле. Какая боль и тяжесть была на сердце. Очень не хотелось покидать места, где всё настолько близкое и родное. Но остаться он тоже не мог – это было еще тяжелее. И вот спустя двадцать лет, Фродо Бэггинс вернулся в Заселье, в родной дом, который оставил ему дядюшка Бильбо.

Фродо сладко зевнул и подумал о мягкой постели и ему тут же вспомнился ночной кошмар, который приснился ему в эту звездную летнюю ночь, но не впервые – он терзал Фродо уже семь месяцев, полгода почти каждый день до возвращения в Средиземье и уже месяц после. Один и тот же странный ужасный сон – Гэндальф, Голлум, Кольцо Саурона... Что бы он мог значить? Очень странный сон, ведь Голлум был уничтожен вместе с Кольцом, он сгорел в беспощадной лаве самого сердца Роковой Горы и Кольцо также было расплавлено в ней. Но причем тут Гэндальф? Он уехал неизвестно куда больше пяти лет назад из тех мест, куда причалил корабль Элронда и где все нашли себе пристанище. Уехал или уплыл... Этого тоже Фродо не знал. Знал лишь, что отбытие Гэндальфа было очень важным, так он сам сказал. Как бы сильно не напугал этот кошмар Фродо, но он все же вернулся в постель и проспал спокойно до утра.

*****

– Фродо! Открывай! – кричал голос за дверью.

– Как ты мог не сообщить нам что ты вернулся в Заселье? – поддержал второй голос, при этом в дверь стучали так, будто нарочно хотели ее сломать или выбить.

Фродо открыл дверь и увидел на пороге тех кого и ожидал увидеть – Мериадок Брендибэк и Перегрин Тукк.

Не успев войти на порог Пиппин затараторил:

– Мы только вчера вечером приехали. Дочка Лобелии Саквиль-Бэггинс, Джильда, обычно в последнюю субботу месяца приезжает из-за Водьи навестить свою старую мать, и как всегда она гуляла вечером вокруг Котомки, вздыхая, что пришлось продать такую прекрасную нору и мечтая о том, что скоро разбогатеет и выкупит ее назад...

– Ну так вот, – перебил его Мерри. – Предаваясь своим мечтам, она вдруг так закричала, будто привидение увидела. Зная, что Пип там не живет и в данный момент его нет в Заселье, а Сэм бывает там лишь по утрам, она наговорила соседям, что в доме поселилось привидение и оно ходит со свечкой в руках по всему дому. И свет зажигается то в том, то в том окошке.

– Об этом мы услышали в таверне, когда зашли выпить пива с Мерри, – весело подхватил Пиппин.

– Конечно мы сразу поняли в чем дело, но не стали приходить ночью, – продолжал Мерри.

– И вот мы здесь, – сказал Перегрин. – Но послушай, Фродо. Мы конечно очень рады, что ты вернулся, но что случилось? Почему ты вернулся? И надолго ли? Если насовсем, то это очень здорово! Нам столько нужно тебе рассказать! – заливался Пип.

– Еще не знаю, надолго ли, – ответил Фродо, тяжко вздыхая. – Приехал, потому что так нужно, я и сам пока что не во всем разобрался, но то, что нужно было вернуться в Средиземье мне что-то подсказывало, даже не знаю что именно – интуиция, шестое чувство, это не столь важно.

– Представляешь, у Пипа есть целые плантации нового сорта табака, такого во всем Средиземье не сыщешь. У этого табака есть секретное свойство, которое известно только нам и больше...

– Надеюсь, я не буду выглядеть в ваших глазах невеждой, который вошел без стука в дом и прервал вашу беседу о новом сорте табака? Кстати я бы не прочь его отведать, если конечно более важные дела не отвлекут меня настолько, что я забуду об этом.

– Гэндальф! Это не сон! – вскрикнул Фродо. – Как я рад!

– Вроде только ты рад! – весело крикнул Мерри, и все втроем бросились к кудеснику так, что чуть не сбили его с ног, а он зацепил головой люстру прихожей. Благо, что был день и масляные светильнички на ней были не зажжены.

– Ну, будет вам, будет. – повторял Гэндальф, улыбаясь. – Давно не дети уже.

Фродо стало неудобно, что он до сих пор даже чаем друзей не напоил. Он побежал на кухню и велел подавать завтрак и обязательно Мунни-пудинг – знаменитый десерт по рецепту матушки Долли, теперешней кухарки его дома.

*****

– Ты же, знаешь Алендир, мое беспокойство никогда не бывает напрасным, – сказал Элронд, прохаживаясь по большой комнате. – Мне все же придется отправиться в Гондор ко дню рождения Элроса, – продолжил он, присаживаясь на трон и жестом показывая своему помощнику и защитнику, что желает остаться наедине со своими мыслями.

Элронд заглядывал в будущее через Чашу Умиротворения с чудодейственной водой лишь в крайних случаях, ведь это отнимало много сил и волшебной эльфийской энергии, которую очень трудно восстанавливать. Чудесная Чаша показывала правду лишь Избранным. Если кто-то другой в нее заглянет, то может не увидеть ничего, может увидеть ложь, а может и рассудка лишиться. Элронд был один из немногих Избранных. Чаша стояла во дворце владыки эльфов и никто не осмеливался к ней подойти ближе чем на десять шагов. Слишком сильным было ее магическое влечение.

Владыка Элронд вышел на балкон, с которого открывался весь вид этого прекрасного края, огромной долины – новой обители эльфов и глянул вдаль, за горизонт. Когда-то давно, двадцать лет назад его корабль причалил к берегам этой долины. Эта долина под названием Дарлентин или же Ардентис была неописуемо прекрасна. Круглый год здесь пели птицы и цвели сады. Жизнь дышала здесь полной грудью, а после того как эльфы во главе с Владыкой Элрондом поселились здесь и вовсе стала самым оживленным местом в Дальноземье. Однако как ни прекрасна была эта долина, все же Имладрис жила в памяти каждого эльфа.

Двадцать лет для эльфа мгновение, но с тех пор как его любимая дочь Арвен избрала путь смертной и стала женой Короля Арагорна и Королевой Гондора, каждый день, месяц или год протекал так длительно для Элронда, словно он сам был простым смертным. Он мог мысленно говорить с дочерью, однако не видел ее с тех пор как уплыл из Средиземья. Он знал, что у Арвен и Арагорна было уже три сына: Элрос, Арднос и Алдор. И он мог видеть их, когда мысленно общался с дочерью и смотрел на них ее глазами. И вот старшему сыну Арвен исполняется в этом году девятнадцать лет – возраст совершеннолетия у эльфов. Элронд с самого рождения Элроса – старшего сына Арагорна и Арвен видел, что он совсем не похож на сына смертных, больше на дитя, рожденное от эльфов, чистокровного эльфа. Он был очень похож на Элронда как внешне, так и внутренне. То же лицо, волосы, и тот же мудрый проницательный взгляд как и у истинного Владыки эльфийского народа Лорда Элронда.

Когда на свет появлялись внуки Элронда и им исполнялось полгода, он каждый раз глядел в Чашу Умиротворения и мысленно просил показать только то, что необходимо знать о младенце-мальчике после рождения – предначертана ли судьбой этому ребенку какая-либо цель в жизни, напрямую или косвенно связанная с дальнейшей судьбой эльфийского рода. Когда родился Элрос, чудодейственная Чаша долго не давала ответа, лишь спустя длительное время Элронд увидел, что нет ничего определенного сейчас, но станет ясно через восемнадцать лет. И вот, спустя положенный срок, заглянув опять в чашу, Элронд увидел себя на праздновании совершеннолетия старшего сына Арвен, затем увидел вернувшийся к жизни Ривенделл и возрождение эпохи эльфов. Это было слегка странное и немного непонятное видение, не такое четкое и прямое как другие ранее. Но больше всего владыка был удивлен, потому как давно оставил мысли о возвращении в Долину Имладрис, с тех самых пор как ее покинул.

Итак, возможно Элрос родился чистокровным эльфом, и, безусловно, ему передались гены Древнейших Высших эльфов рода Элронда. Это, конечно, большая редкость, которая случается не чаще одного раза в тысячу лет. Значит он тоже Избранный. Быть Избранным это не только иметь способность видеть будущее в Чаше Умиротворения, это прекрасный дар, объединяющий великое множество преимуществ, талантов и способностей.

Издавна все эльфы, которые рождались с этим прекрасным даром, вершили великие дела среди всех народов мира многие тысячелетия. И огромная ноша ответственности за каждое живое существо, ложилась на плечи тех, кому было предначертано судьбой родиться Избранным. А рождались ими лишь потомки тех, у кого был в роду эльф, относящийся к Высшему Роду всей эпохи эльфов – то есть Избранный. К сожалению, ни один из сынов Элронда не унаследовал от него этот Великий Дар. И их сыны так же родились на свет простыми потомками эльфов. И вот теперь это известие очень обрадовало Элронда, ведь он ждал рождения потомка с Великим Даром не одно столетие. Но что же тогда все-таки беспокоило Владыку? Возможно то, что Элрос был рожден не совсем в эльфийском роду и его отцом являлся Арагорн, наследный король рода Исилдура среди людей.

– Прошу извинить меня, Лорд Элронд. Вам прибыло письмо от Митрандира, – сказал Алендир, как только вошел в тронный зал. – Посыльный сказал, что это очень важное послание.

Элронд был так занят своими мыслями о Элросе, что и не заметил как Алендир вошел.

– Хорошо, давай его сюда.

Он взглянул на конверт, скрепленный печатью Белого Мага, вскрыл и быстро пробежал глазами по строчкам:

"Владыка Элронд!

Как вам известно, после нашего отбытия с земель Средиземья, я оставил и глаза и уши для присмотра за Долиной Ривенделл и всеми близлежащими селениями. Никаких плохих вестей не получал я почти двадцать лет и вот месяц назад пришло известие о том, что севернее от границ Ривенделла было замечено активное движение и частое скопление подозрительных существ, по описанию то ли орков, то ли гоблинов, то ли урук-хаев. Они роют тоннели в Веселых Холмах, валят деревья в огромной Гарвиленской пуще, которая лежит между северной границей Ривенделла и западной границей дальнего королевства Йотенгримм, правитель которого был приглашен на празднование совершеннолетия старшего сына Арагорна и Арвен и в данный момент гостит в Гондоре перед важным днем. Я отправился в Средиземье, чтоб самому узнать что да как. Заодно наведаюсь в Гондор, как раз успею к празднованию. Как только будет что-либо известно – я сразу Вас обо всем оповещу.

Ваш друг, Митрандир."

Хотя в последней строчке письма совсем не было нужды, ибо эльф прекрасно знал круглую печать Главного Мага Высшего Совета – волшебный посох в руке мага, выпускающий струю молний – никому более была не подвластна эта печать, ведь на ней лежали могущественные чары и ни подделать и уж тем более выкрасть ее у Митрандира было никому не под силу. Этой печатью скреплялись не только письма, написанные лично Митрандиром – оттиск этой печати ставился на каждом письменно запротоколированном решении, принятом на собраниях Высшего Совета Магов, именно потому она так была важна. Наверное, читатель очень удивлен, но это было так – если на каком-то из собраний Совета принималось решение, без разницы – важное или пустяковое – это заносилось в специальный протокол и закреплялось печатью Главы Совета. Таких протоколов было очень много и хранились они в подземной тайной комнате дворца Элронда в Ривенделле, которая служила архивной библиотекой Магам много тысяч лет. Для посторонних вход туда был закрыт семью магическими рунами. Лишь Глава Совета или остальные члены Совета могли войти в эту крошечную библиотеку. Кроме решений Совета в архив заносились все значимые события всего мира, которые много лет хранились там. Именно благодаря старым архивным записям Митрандир когда-то по крупинке собрал данные о том самом Кольце Черного Властелина Саурона, о том как опасна и страшна сила Кольца, как попав в руки Исилдура Кольцо отняло у него жизнь, ибо никто кроме Саурона не мог подчинить его себе, а напротив – Кольцо овладевало каждым, к кому бы оно не попало в руки, и как после всего было утеряно на дне Великой реки Андуин. На этом история архивных записей о Кольце Саурона прерывалась. Спустя многие годы продолжение истории Кольца было вновь занесено в архивные записи уже Митрандиром. В них рассказывались подробные описания того события, как Фродо Беггинс уничтожил Кольцо Черного Властелина в жерле Роковой Горы, которая с тех пор давно превратилась в потухший старый вулкан.

И вот, с тех самых пор как Главой Совета стал Белый Маг, ранее Гендальф Серый, и ему была вручена Советом главная печать, он не расставался с ней ни на мгновение. После того, как Саруман был лишен титула Главы Совета из-за своего предательства и желания объединиться с Черным Властелином, печать исчезла из шкатулки в замке Изенгарда и была возвращена в Ларец Совета силой чар Древних Магов, наложенных много-много тысячелетий назад. Суть их заключалась в том, что печать могла находиться у волшебника до тех пор пока он носил титул Главы Высшего Совета Магов. Если по какой-либо причине мага лишали титула, или же с ним что-либо случалось, в общем по любой причине, до выбора нового Главы печать исчезала и появлялась в ларце и только после решения Совета и выбора ларец открывался и печать вручалась в руки нового Главы Совета. И так продолжалось не одно тысячелетие.

Элронд передал открытое письмо Алендиру, чтоб тот его прочел:

– Что-то неспокойное происходит в Средиземье, – сказал он. – Но это недоступно даже моему взору. Завтра же отправляемся в путь. Возьмем только малый отряд гвардейцев, которых ты готовил специально для моей охраны. Распорядись снарядить самый легкий и быстроходный корабль – мы должны поспеть к сроку. Срочно отправь гонца в замок на восток – в мое отсутствие поддерживать порядок в Дарлентине будет мой сын Эрендор.

– Лорд Элронд, – обратился к Валадыке Алендир, прочитав письмо. – Кем бы ни были эти существа у Веселых Холмов, думаю они все же не столь разумны, чтоб самим действовать и строить проход на север. Пока не ясно с какой целью они это делают, но ими несомненно кто-то руководит.

– Я об этом уже размышлял, Алендир. Пока их цель не ясна, да и не понятно строят они только тоннели, или что-то еще, но только недоступное глазам живущих на земле простых народов. Будем ждать вестей от Митрандира, скорее всего мы получим их уже во дворце Гондора.

*****

– Достаточно уже, – сказал Арагорн, отодвигая от себя шахматную доску. – Ты уже трижды обыграл меня.

– Отец, – воскликнул Элрос, весело улыбаясь. – Из-за этого твое величие и доблесть только утроились, ибо ты сам обучал меня играть в шахматы с раннего детства.

В комнату вошла, держа в руках несколько катушек цветных ниток и круглые пяльцы, Арвен.

– Что здесь происходит? – улыбаясь, спросила она, переводя взгляд то на мужа, то на сына.

– Видишь ли, – ответил Арагорн, тяжело вздыхая, будто проиграл настоящее королевство и корону вместе с ним. – Уже три партии подряд наш сын объявляет мне мат в шахматах. Ученик обыграл учителя.

– Если ученик так прекрасно выучился игре, значит у него был самый лучший в мире учитель, – сказала Арвен, присаживаясь в свое излюбленное кресло, возле которого стоял немудреный станок-подставка для вышивальных пялец.

В ту же минуту Элрос подскочил со стула, будто его ужалила оса:

– Отец, я должен идти. Меня давно ждут братья. Мы собирались тренироваться в стрельбе из лука на скаку.

– Ты сказал – братья? – обеспокоенно спросила Арвен, оторвав глаза от вышивания и переведя взгляд на Арагорна. – Разве лекарь не говорил, что Алдору месяц нельзя ездить верхом после прошлого падения с лошади при таких вот ваших тренировках?

– Ах, матушка. Но ведь сегодня как раз месяц...

– Ты хотел сказать двадцать восемь дней, – улыбаясь, поправила сына Арвен, все еще глядя на мужа, в ожидании его ответа.

– Да, я знаю, – понуро пробормотал Элрос. – Но ведь два дня роли не сыграют. Он очень просил меня попросить вашего с отцом дозволения...

– Почему же он сам не пришел просить разрешения? – поинтересовался, до того молча наблюдавший за женой и старшим сыном, король Арагорн.

– Ну..., – робко начал Элрос. – Он сказал мне, что ему всего двенадцать лет, а подобные серьезные разговоры лишь для взрослых мужчин...

– А ты, стало быть, уже взрослый? – спросил у сына Арагорн.

– Ну ведь почти что, – уже бодрее продолжил Элрос, отрывая глаза от пола. – Мне ведь скоро девятнадцать лет. Кроме того, Алдор обратился ко мне с этой просьбой как младший брат к старшему... И я не смог ему отказать, потому что очень люблю своих братьев. Ведь ты сам говорил, что я должен быть опорой младшим братьям.

На лице Арагорна появилась улыбка, а глаза восполнились гордостью за своего сына. Он встретился взглядом с женой и увидел такую же милую улыбку на прекрасном лице Арвен.

– Я позволяю, – сказал он. – Только следи за ним, чтоб он снова не упал, иначе во второй раз травма может быть серьезнее. В прошлый раз ему очень повезло – вывих лодыжки и только.

– Благодарю, отец, – крикнул Элрос, обнимая отца. – Матушка, спасибо.

Элрос выбежал из комнаты, которая называлась комнатой Досуга и Отдыха. В этой комнате стояло много стульев, кресел и столиков. Она предназначалась только для отдыха короля Арагорна и его семьи. На разных столиках лежало много разных предметов, предназначенных для рукоделия – рисования, вышивки, резьбы по дереву, тканья, плетения кружева и многих других. Так же были различные игры для развлечения всей семьей, или только парами. На самом большом столике были расположены прекрасные шахматы, вырезанные из мрамора. Но изюминкой этой комнаты все же был столик в правом дальнем углу, возле которого стоял всего-навсего один маленький стульчик без спинки. Это был столик Элроса. На нем лежало бесчисленное множество разных инструментов и материалов, предназначенных для изготовления ювелирных изделий и окаймления драгоценных камней разных видов и размеров.

– Он еще совсем ребенок, – сказала Арвен, снова принимаясь за вышивку.

– Возможно это не совсем так, моя королева. Через две недели наступит день его совершеннолетия. Ему придется выбирать, на какой службе он будет набираться опыта в боевом искусстве. Он еще не совсем взрослый, но уже не ребенок.

– Ах, мой король. Наверно если глянуть с вашей стороны, то вам виднее. Ведь я, как и любая другая мать, всегда буду видеть в наших сыновьях мальчиков. Похоже, от этого никуда не деться.

Арвен встала с кресла и обняла своего мужа, который задумчиво глядел в окно, расположенное в направлении севера. С этого окна были видны макушки Веселых Холмов, кажущиеся с такого дальнего расстояния маленькими кочками среди зеленых бескрайних лугов.

– Арвен, – вдруг неожиданно посерьезнев, сказал король. – Давно ли ты общалась со своим отцом? Мне кажется, мы очень скоро его увидим. Может он собирается почтить нас своим присутствием на грядущем празднике?

– У меня было видение, Арагорн. В нем я видела отца на праздничной церемонии, посвященной совершеннолетию Элроса.

– Видишь ли, очень веские основания должны быть у Элронда, чтоб он снова прибыл в Средиземье, – серьезным тоном произнес Арагорн. – Ну да ладно, что гадать? Осталось всего две недели, тогда и увидим было это видение или обычный сон.

– Может быть и сон, – пожала плечами Арвен. – Чем взрослее становится Элрос, тем четче я вижу в нем черты отца и потому теперь очень часто о нем думаю, – вздохнула она. – Ну да ладно, уже пора давать распоряжение обеденный стол накрывать.

Королева вышла из комнаты, а взор короля вновь устремился в сторону Веселых Холмов. Арагорн закрыл глаза и произнес заклинание на эльфийском языке. Открыв глаза он увидел эльфийским дальнозорким зрением, что над холмами беспокойно летают целые стаи птиц из Гарвиленской пущи, а с недоступной взору стороны холмов во многих местах стояли целые столбы дыма.

– Хм, что бы это могло быть, – произнес он вслух. – Знает ли об этом йотенгриммский король? Не нравится мне все это...

*****

После того, как Торин Дубощит погиб в жаркой Битве Пяти Воинств за Эребор – Королевство Под Горой, на трон Подгорного Государя взошел Даин Железностоп – кузен Торина. С тех пор немало воды утекло. Королевство Эребор вновь расцвело. Дворец Под Горой отстроили и он стал еще прекраснее. В самой глубине тронного зала, возвышались почти до потолка три монумента из золота. В центре, на мраморном пьедестале, высоко подняв над головой, выкованный Высшими эльфами меч Оркрист, словно призывая свой народ идти за ним в бой, гордо глядя вперед и прикрывая грудь дубовой веткой, стоял Торин Дубощит. По обе стороны от него стояли его племянники Фили и Кили, павшие вместе с ним в том страшном бою не на жизнь, а на смерть, так же отлитые из золота. Они тоже стояли в боевой позе и держа меч наготове. Гордый и в тоже время благородный лик павших потомков рода Дурина был так четко изображен на этих монументах, что кто бы не взглянул на них, не мог не восторгаться доблестью Короля Под Горой, погибшего за свой народ и свое королевство. Монументы всем своим видом как бы говорили: "За благо своего народа мы отдали свою жизнь".

Кипела жизнь и в населениях, расположенных рядом с Одинокой Горой, с тех пор как Бард восстановил Дэйл и возглавил его по праву наследника Гириона. Озерный город так же был восстановлен и стал намного больше и богаче. Народ там жил в достатке и процветании.

Гномы, известные всему миру своим мастерством и трудолюбием, продолжали добывать драгоценные камни и металлы. Однако всему есть начало и всему есть конец. Наступил момент, когда в глубоких шахтах Одинокой Горы был добыт последний драгоценный камень, в глубине шахт все реже и реже находились золотые прожилки, а вскоре и вовсе иссякли. Конечно, это нисколько не разочаровало гномов. Всем известно, что гномы, привыкшие работать в шахтах долго не могут сидеть без дела. Им хотелось вновь и вновь спускаться в глубины и добывать там богатства.

Через несколько недель по этому вопросу был собран Совет.

– Я прошу слова, Государь, – прервал тишину Гимли.

После одобрительного кивка Даина он продолжил:

– Нам нужно отправиться в поход и подыскать новое место, где мы могли бы построить новые шахты.

– В каком направлении ты предлагаешь отправиться на поиски? – заинтересованно спросил Железностоп.

– Если сказать прямо, Государь, у меня даже есть на примете место, где можно попробовать спуститься в глубины.

Совет Короля Эребора состоял из шести гномов. Трое из них принимали участие в Битве Пяти Воинств вместе с Торином, Фили и Кили. Это были Балин, Оин и Двалин. Еще два гнома – Колин и Грэйн – были советниками Даина Железностопа еще при его правлении в Королевстве Железистого Кряжа. Самым молодым, но очень опытным советником, прошедшим много битв и сражений, был Гимли, сын Глоина. Его жизненный и боевой опыт достиг апогея во время Главного Похода, который начался с того момента, как он вместе с отрядом Тринадцати отправился в долгий и опасный путь из Ривенделла к Мордору, сопровождая хоббита Фродо – хранителя Кольца к Роковой Горе.

– Это очень любопытно, – сказал Грэйн. – Что же это за место?

Все пять Членов Совета Эребора, а вместе с ними и Даин, с таким любопытством смотрели на Гимли, что он от волнения задышал глубоко и громко. Вдохнув и на несколько мгновений задержав дыхание, Гимли выдохнул: