Текст книги "Шаг в темноту"

Автор книги: Анна Корчменная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Кей Икон, Анна Корчменная
Шаг в темноту

– 1 –

– С тобой что-то не так. Прикоснусь – и всё, не могу оторваться.

Ладонь скользила по рельефному прессу. Мелкие мурашки на смуглой коже касались кончиков пальцев, отчего в нижней части живота царапнуло горячей щёткой. Наклонившись, Инга поцеловала ямочку между ключицами и повела дорожку поцелуев. Сперва по шее, выступающему кадыку, под челюстью, а потом к тонкой чувствительной коже за ухом.

– О, это специальный трюк тёмных эльфов, – мурлыкнул Давид вслух. Приподнялся на локте и легко провёл пальцами по талии. Потом скользнул вниз и, захватив тонкую ткань удлинённой майки, потянул, обнажая ягодицу. – Чтоб жена никуда и ни к кому не сбежала.

– Жаль, что я не тёмный эльф, – лизнула край его уха кончиком языка. – Пригодилось бы, чтобы не сбежал ты.

– В нашей семье только я – тот, кто никому не нравится, – Давид усмехнулся, показывая удлинённый клык. Потом резко уложил её на спину и навис. – Приходится стараться, чтобы удержать своё счастье.

Он медленно и влажно поцеловал в шею, загоняя под кожу табун мурашек. Гладил прохладной и немного шершавой ладонью по согнутой в колене ноге. Вены Инги засветились оранжевым, и невидимая, но осязаемая мысль укрыла спину Давида как горячее одеяло. Ей нравилась чувствовать его и кожей, и силой дэви, ощущать физически, энергетически, если это можно так назвать, и эмоционально. Пропускала сквозь пальцы тёмные волосы мужа и не представляла, что может заставить её уйти.

Давид всегда начинал неспешно и непредсказуемо. Лёгкие поцелуи прошлись от шеи к ключицам, распахивая ткань. Инга чувствовала каждый выдох, и от этого разгорающийся в животе огонь набирал силу. Давид замедлился, мягко, но настойчиво потянул губами сначала один сосок, а после – второй. Низ живота разгорелся ярче и вырвал внезапный сладкий стон. Когда соски затвердели, Давид начал их покусывать. Осторожно, но волнующе. Пальцы правой руки скользнули вверх по внутренней стороне бедра и нежно очертили самый чувствительный бугорок. Поглаживая и бережно касаясь, не сбивая темп. Размеренно и мучительно-волнующе.

Инга непременно бы застонала снова, но Давид накрыл её губы поцелуем, властно вдавливая в подушку. Он любил всё растягивать. Контролировать и рассчитывать каждый стон. В такие моменты она себе не принадлежала. Давид брал без остатка, будто сам мог получить наслаждение только через неё.

Первый из оргазмов настиг пугающе быстро. Давид знал, куда надавить, где погладить, а когда замереть, и последнее было ужаснее всего. Инга оказывалась на грани, и он останавливался, ловил губами молящий стон. Когда жгущее желание практически причиняло боль, доводил до конца и принимал бездумные благодарные поцелуи с довольной улыбкой. Миг передышки, и начиналась следующая пытка.

Разгорячённое тело натянулось струной, когда Давид опустился и провёл языком между ног. Широкая ладонь легла на грудь, сперва плавно сжимая, а после массируя сосок большим пальцем. Инга выгнулась, неосознанно сдвигая колени, но он тут же прижал их к простыни.

Молить о пощаде бесполезно. Её муж очень жесток. Согрев кожу дыханием, Давид нарочно касался не там, где хотелось больше всего. Знал, что она сорвётся меньше чем за минуту и специально растягивал, вынуждая кусать губы, раз за разом прочёсывать его волосы и мять плечи. Ему нравится, что у неё нет ни сил, ни желания сопротивляться. Она пыталась подражать ему и сдерживала стоны, но получалось плохо. Инга звала его по имени, и Давид отвечал короткое «да» в мыслях. Единственный шанс получить желаемое – распалить его жажду. Он тоже её хочет.

Сказать проще, чем сделать. Комната плывёт, и кажется, в воздухе парят блёстки. Инга прижала ко рту руку и прикусила указательный палец. Это позволило удержать реальность, чтобы создать мысль, которая нырнула под штаны Давида и обернула член. Собиралась поиграть, но не рассчитала свою выдержку. Прикосновения силой получаются даже ярче, чем кончиками пальцев. Бархатистая кожа, горячая и напряжённая от желания, в сочетании с тем, что тот вытворяет языком, – слишком волнующе. По нервам пронеслось электрическое наслаждение, и Инга потеряла контроль. В глазах – ослепляющие блики, а слышала она только грохот пульса и вибрацию собственного стона.

Давид выровнялся, прошёлся языком чуть ниже пупка. В его движениях всё чаще проскальзывает резкость, торопливость. Поцеловал выступающие тазовые кости и приспустив штаны вместе с бельём, приподнял её бёдра. Вошёл и зажмурился, медленно запрокидывая голову. Инга повторила последнее движение.

Двигаться сразу не стал, давал насладиться ощущением наполненности. Его член идеального размера, будто точно подогнанная деталь. Пульсации поднимали волну желания и заставляли низ живота сжиматься от нарастающей горячей тяжести. Инга чувствовала каждую вену, и, не сдержав громкого выдоха, обхватила его талию ногами, прижимаясь теснее.

– Попался, – беззвучно шевельнулись губы.

Инга обняла Давида за шею и сумела сесть. Начала двигаться первой, привстав и медленно опустившись снова. Она прижалась к влажным губам, провела языком по самому краешку, а после толкнула вперёд, снова сбившись, когда его клыки царапнули язык. Давид вплёл пальцы в её волосы, слабо сжимая кулак. Выдыхал громче, чем собирался, и когда Инга почти услышала стон, он уронил её на подушку и поцеловал. Толчки ускорились, но Давид оборвал себя. Взглянул в глаза, обжигая смесью нежности и жажды. Потом выпрямился, переложил её ноги себе на плечи и наклонился за поцелуем, складывая Ингу пополам. Спасибо тренировкам, ей хватало гибкости на такое удовольствие. Конечно, тренировалась она не для секса, но почему не соединять приятное с полезным?

Чувства обострились до предела. Инга больше не принадлежала себе. Толчки – сначала спокойные и размеренные – становились быстрее и безумнее. Если поначалу она пыталась быть потише, то теперь не могла сдержать стонов, а затем и криков. Не думала ни о чём, не могла сосредоточиться. Гладила Давида по волосам, напряжённым плечам, обнимала шею. Ощущений слишком много, и все они сводили с ума.

Давид прижался к её лбу, и Инге удавалось, пусть на миг, сфокусировать взгляд на удивительных чёрных глазах мужа. В такие моменты она словно падала в пропасть. Это сильнейший гипноз, лишающий свободы воли и шанса на спасение. Её мир. Тьма, втягивающая свет, который она отдаст не раздумывая. Всё до последней искры.

Погладив напряжённую руку Давида, Инга провела ладонью до его щеки, прикусила губы, пробуя сдержать стоны. Собрала оставшееся здравомыслие для того, чтобы создать похожее на поцелуй прикосновение. Горячее и нежное. Всё там же на шее, за ушком.

– Люблю, – успела сказать в мыслях, прежде чем чернота отняла зрение и наполнила каждую клеточку кипящим мёдом.

В ответ получила негромкий стон. Главная награда. Понимание того, что ему так же хорошо с ней.

Давид ещё раз поцеловал её, замер внутри. Тяжело дыша, спустил её ноги и убрал мокрые волосы со лба, а после шепнул:

– И я тебя. Больше всего на свете.

Инга легко поцеловала в губы, а после потёрлась о щеку:

– Честно-честно? – она моргнула несколько раз, чтобы пощекотать ресницами выступающую скулу.

– Конечно нет, – Давид ухмыльнулся. – У меня за дверью целая толпа жён, каждой я говорю то же самое. И, главное, всех зовут Инга. Чтоб не путаться, – поддразнил он.

– Я их убью. Ты слишком хорош, чтобы делиться.

– В нашей семье я ревнивец, забыла? – Давид прищурился, а потом прижал её к себе. Так тесно, что она ощущала биение его сердца. – Вот, теперь попробуй вырваться. Не удастся.

– Я даже пробовать не собираюсь.

Тоже обняла, руками и ногами, поглаживала вдоль позвоночника ладонью, не спеша и нежно. Тепло, спокойно и очень уютно. Обычно Инга защищала других, но только с Давидом поняла, как это приятно – чувство, когда она сама в безопасности. В такие моменты хотелось, чтобы время остановилось.

Дыхание Давида понемногу выравнивалось, на губах заиграла довольная улыбка. Он редко улыбается, и каждый такой раз радует, как звездопад. Точёное лицо с широкой челюстью смягчается, пронзительный взгляд теплеет. Вот он настоящий, довольный и спокойный Давид. Таким Инга хотела видеть его всегда, но пока не выходило наполнить жизнь тем объёмом счастья, чтобы эльф перестал хмуриться большую часть дня.

– Всё хорошо, родной? – спросила она, поцеловав мужа в плечо. – Тебя что-то беспокоит?

Давид изогнул бровь.

– Я настолько плохо справился с сексом, что ты заподозрила неладное?

– Не-е-ет. Ты потрясающий, – поцеловала ещё раз и погладила по волосам, – но плохо спишь последние дни. Кошмары?

– Снилось, что ты нашла кого-то получше, – Давид отшутился и легко провёл пальцем по левой лопатке. – Ещё болит татуировка? Выпьешь обезболивающего?

– А я уже, – Инга улыбнулась и поцеловала в губы. – Ты – лучший способ избавиться от боли. Не вызывает привыкания и побочных эффектов, – она прервалась и снова вгляделась в черноту. – Хотя нет, вру. Вызывает зависимость, а из побочных эффектов – дрожь в ногах.

– Только скажи, когда нужно будет повторить процедуру.

Давид коснулся губами её виска и замолчал, задумавшись о чём-то очень далёком. Не в первый раз, поэтому Инга не могла не обратить внимания.

– Пойдёшь со мной в душ? Я ещё боюсь её трогать. Вдруг смоется и я останусь без тотема?

– Не, придётся смириться, он на всю жизнь, – Давид поднялся, свесив ноги с кровати.

Инга залюбовалась, как под смуглой кожей перекатываются мышцы. Почти все эльфы, которых она видела, узкоплечие и тонкие, а ей повезло. До культуриста, способного проломить полуметровую стену, Давиду далековато, но повод облизнуться – очень даже. Особенно если смотреть на левое плечо, где пугающе реалистичный скорпион угрожающе поднимал чёрные клешни. Его тотем.

Все эльфы получают татуировки после первой самостоятельной охоты в день совершеннолетия и получают подобные татуировки. Инга эльфом не была, но вступая в брак с Давидом, стала приёмной дочерью эльфийского народа. Тоже охотилась и проходила ритуал, определивший, что она – огненный мангуст.

Долго они смеялись. В рационе этих хищников, кроме змей, – насекомые, ракообразные и паукообразные. Класс последних представляют в основном пауки, клещи и скорпионы. Сколько же шуток про пищевую цепочку в семье у них появилось!

– Пока будешь в душе, я приготовлю чего-нибудь на завтрак. Целый день же бродить придётся.

– Зависит от того, будем мы мыться или… мыться, – усмехнулась Инга, садясь рядом и касаясь его плеча виском. – С завтраком могу помочь, сам знаешь.

Давид рассеянно кивнул и повторил, поднимаясь:

– Я приготовлю. Расслабься.

Он натянул трусы, штаны и вышел из комнаты, ещё раз сверкнув татуировкой. Иногда казалось, что скорпион живой и двигается. Что-что, а художественному таланту эльфийских мастеров можно только позавидовать.

Инга обняла себя за плечи и прикусила губу. Что-то случилось, но Давид ей не говорит. Боится пугать. Прошло чуть больше двух недель с момента, когда ей пришлось сделать невозможное. Спасти его и почти всех их друзей. Цена оказалась высока, но Инга была готова отдать даже жизнь. Это не громкие слова.

Пришлось немало поработать, чтобы вернуться к нормальной жизни. Ментальные адепты творят чудеса. За столь короткое время ей хорошо промыли мозги и убедили, что о прошлом можно забыть. Прошедшая свадьба наполнила жизнь красками и милой семейной рутиной. Инга почти не отходила от Давида и восстанавливалась быстро. Прикосновение к нему успокаивало не хуже настойки валерьянки, в этом – сила Воплощения Воли. Жаль только сам Давид слишком беспокоится за неё, будто всё ещё видит испуганную девочку, которая вздрагивает от любого шороха.

Ладно, в пекло. Проблемы остались в прошлом и не имеют значения.

Инга поправила упавшую с плеча майку и подошла к окну. Открыла одну из створок, подперев пустым цветочным горшком, в котором угадывался обломанный стебелёк почившего растения. Надо посадить что-нибудь, просто для эстетики. В комнату ворвался тёплый сквозняк, пахнущий дождём, прелыми листьями и грибами. По ту сторону стекла покачивал едва тронутый жёлтым рябинник, скрывающий спальню от соседского забора.

Перестелив простынь, Инга взяла из шкафа удобные тёмно-серые штаны, свободную чёрную рубашку и чистое бельё. Собрав вещи, она вышла из комнаты и свернула в ванну, оставив дверь открытой на случай, если Давид передумает.

Что же беспокоит его? Может, это связано с пережитым? Вдруг он видит во сне, как умирал из-за неё? Нет. Давид и тогда был спокоен. Знал, что защищает Ингу, жертвует собой ради её спасения, образы смерти его не напугают… А её очень даже. В глазах начало темнеть, и Инга, уронив вещи, подбежала к раковине. Плеснула на лицо, шею и затылок ледяную воду, стало полегче.

Проклятье. Молодец, Инга. Сама себе делаешь плохо. Отличное соблюдение рекомендаций ментального адепта.

Из отражения на неё взглянуло лицо, отстающее от реального возраста лет на десять. Взгляд только не детский, в раскосых глазах, левом ярко-оранжевом, а правом голубом, можно увидеть отпечатки минувших испытаний. Вот что бывает с героями книг, когда приключения заканчиваются. Вроде всех победили, долгожданный счастливый конец, а осадочек тревожит. Вряд ли это пройдёт.

Скинув майку, некогда принадлежавшую мужу, Инга зачесала белые волосы на затылок. Давид правда беспокоится, что она кого-то найдёт? Мелкая, тощая, фигура далека от идеалов. Они живут в Амрилане, городе, который населяет самая красивая раса Ландории. Неестественный цвет волос и гетерохромия, доставшиеся в минувших приключениях, вызывали интерес, но до статуса «самой желанной женщины» ой как далеко. «Миленькая» возможно. Скорее Инге стоит волноваться, в их паре внешностью блистает муж, а Инге приходится гасить ревность, когда на него пялятся.

Не без помощи дэви она сняла защитную повязку. Рисунок заживал хорошо, правда, чесался жутко. Ей сказали, что это нормально. Кожа ещё красная, но мангуст на месте. Казалось, зверёк просто замер, заметив добычу, пока спускался с плеча на спину. При беглом взгляде было непонятно, но, если изучать внимательнее, становилось ясно, по шёрстке мангуста скользят языки пламени.

Забравшись в ванну, Инга включила воду и некоторое время просто стояла под струями. Потом промыла волосы и, пользуясь силой, почистила татуировку. Выбравшись, она высушилась дэви и нанесла свежую мазь. Скорей бы зажила. Инге иной раз казалось, что повязка только хуже делает. Кожа под ней нагревается, и татуировка зудит, а чесать нельзя. Походила бы так, да Давид запретил ходить без рубашки за пределами их дома.

Сложив чистую повязку, закрепила её, помогая себе дэви. Пожалуй, она преувеличила собственную беспомощность, когда просила Давида помочь. Сила решала большую часть бытовых вопросов, но возможность чувствовать заботу мужа стоит того, чтобы проявлять слабость. Жаль, что он не хочет делиться проблемами. Инга не могла решить, как лучше: позволить разобраться самому или настоять и выяснить всё. Что если Давиду нужна помощь?

Одевшись, она вышла в коридор. Дом у Давида небольшой. Спальня, гостиная с диваном, книжным шкафом и высокими окнами, смотрящими на задний двор. Кухня, ванная, вот и всё. Двоим хватало места, но, когда их станет больше, нужно что-то придумывать. Инге нравился дом. Выглядел немного грубым, но по-своему уютным. Здесь пахло деревом, копчёным мясом и специями. Давид любит готовить.

– Ну что? Осталось для меня занятие или твоя «тёмно-эльфийская магия тысячи рук» уже сообразила завтрак?

– А ты сомневалась? – Давид поставил на стол тарелку румяных гренок с кусочками бекона, расплавленным сыром, а рядом – чашку с дымящимся кофе. – Наслаждайся.

– Я тебя обожаю, – Инга улыбнулась ему так искренне, как вообще умела. Пусть не говорит о проблемах, но хоть чувствует, что она на его стороне в любом вопросе. – Или я уже говорила?

– Не припоминаю, – Давид сел рядом, поставив на стол кружку и, притянув к себе Ингу, довольно зажмурился. – Ещё одно идеальное утро. Как у тебя получается? Признавайся, – он чуть повернул к ней голову, поцеловав в щёку.

– Не-а. Вдруг утащишь секрет и заведёшь идеальные утры с какой-нибудь другой Ингой.

– Идеальные утры, – Давид усмехнулся на этом слове и взлохматил ей волосы, – с другой Ингой невозможны, потому что ты их основа, – отпил кофе и расслабленно откинулся на спинку стула. – Какое сегодня расписание? Сначала к моей маме? Не зря ж она просила приехать сюда. А потом прогулка или наоборот?

– Прогуляемся до мамы, потом ещё куда-нибудь. Честно говоря, я понятия не имею, что делать со свободным временем. Мой последний отпуск был лет в пять. Раз все нас бросили, придётся что-то придумывать.

– О, у меня есть предположение, чем именно мы будем заполнять время, – Давид поиграл бровями. – А в перерывах я тебе покажу самые красивые места Эльфийского леса. Как раз погода хорошая, можем на озеро сходить. Купаться холодно, но насладиться видом – самое то.

– Делай со мной всё, что вздумается, – махнула рукой Инга и поднесла тост к его губам, предлагая укусить. – Я согласна на всё.

Давид играючи укусил её за запястье.

– Прямо всё? Забыла, кому предлагаешь? Я же придумаю то, что заставит тебя возмущённо пищать и угрожать мне расправой.

– Чего ещё мне бояться? В платье меня наряжали, красили в девочку, по магазинам таскали. После этих испытаний меня мало что пугает, спасибо сам знаешь кому, – она сморщила нос. – Просто имей в виду, тебе придётся составлять компанию во всех затеях, что придумаешь. Семья, одна команда, всё дела.

– Я могу снова потребовать платья. Каждый день, да ещё и новое. Страшно?

Ещё год назад Инга и слышать не хотела о смене гардероба. Простые штаны, способные пережить марш-бросок по пересечённой местности, кожаная куртка или военный китель, крепкие ботинки. Только сейчас она решилась попробовать новое. Начала с отращивания волос. Возможно, пора переходить на следующий этап. К тому же Инге хотелось сделать мужу приятное.

– Купим одинаковые? – взмахнула ресницами она. – Будем самыми красивыми в этом лесу.

– Я на платья не соглашался. Предложи лучше своему названному братику. Ему и идти будет больше, – Давид усмехнулся.

– Только не говори, что ещё обижаешься, – Инга обняла его крепче. – Это просто ритуал, ничего не поменялось. Вы по-прежнему лучшие друзья, а кого определили его духовным родственником – не имеет смысла. Лучше отвлеклись и представь, какое платье хочешь на мне увидеть.

– То, которое удобнее и быстро снимается, – Давид медленно откусил гренку. – Ты же понимаешь, в чём преимущество этой одежды?

– Подчёркивание женственности и спонтанный секс? – ответила она так, будто сдавала экзамен. – С первым полный провал, поэтому речь только о спонтанном сексе.

– Почему ты так не уверена в себе? Ты у меня самое привлекательное и женственное Безумие из всех возможных, – Давид шутливо приложил ладони к груди и издал восхищённый вздох, подражая упомянутому другу.

– Ты говоришь про какую-то другую жену-Ингу, – усмехнулась она. – На мне платья выглядят так же женственно, как на вешалке в шкафу.

– А, да-да, ты права, – Давид издевательски покивал. – Та меня хотя бы немного любит и греет.

– Осторожнее с огнём, Скорпион, – прищурилась Инга, после резко прихватила кожу на шее, тут же превращая укус в поцелуй.

– Иначе меня сожрёт огненный Мангуст? Что ж, это будет мучительно и приятно. А ещё на обряде прощания я требую, чтоб указали в причине смерти: умер от рук жены.

– Ладно, но я не буду уточнять, какой именно, – она поцеловала его в уголок губ. – Хотя нет. Я не позволю тебе умереть. Точно не раньше меня.

– Ты уже исчерпала свой запас. Теперь не надейся пролезть вперёд, – Давид ухмыльнулся и, допив кофе, поднялся. – Ладно, пойду приводить себя в привычный отталкивающий, но более-менее нормальный вид.

– Ты так хорош собой, что скоро нам нельзя будет выходить на улицу. Прохожие сворачивают шеи, когда ты проходишь мимо.

– Они просто борются с желанием плюнуть мне вслед, – отозвался Давид из ванной. – Скоро ты привыкнешь.

Инга усмехнулась и отпила кофе, приправленный корицей. К этому невозможно привыкнуть, точно не ей. Быть замужем за красивым мужчиной значит мириться с некоторыми сложностями. Особенно если тебя с куда большей охотой принимают за его дочь, младшую сестру или ученицу, но не за жену. Давид любит повторять, что он «тот, кто никому не нравится», но вряд ли в это верит ещё кто-нибудь.

Дожевав гренки, Инга собрала грязную посуду и, пока Давид был в ванной, навела порядок. Закончила одновременно с его возвращением, наблюдая через коридор, как он сушит тёмно-каштановые волосы полотенцем. Подходит к шкафу и не глядя вытаскивает одну из ряда аккуратно висящих рубашек. Сегодня – бежевую с высоким воротом. Оборачивается на Ингу и достаёт ей лёгкую накидку.

– Наденешь? На улице похолодало.

– Дэвиан огня не мёрзнет. Лучше сам одевайся. Я, конечно, буду рядом и согрею, но с твоим здоровьем болеть нельзя.

Давид не стал настаивать и убрал накидку с едва заметной неохотой. Забавно. Сколько ни говори, что из-за предрасположенности силы ей не бывает холодно, Давид всё равно волновался. Это грело сильнее вечного пламени в венах – его забота. Надев меховой жилет и высоко подняв ворот, он распахнул дверь и отвесил полуиздевательский, но грациозный поклон:

– Миледи, не удостоите ли чести прогуляться со мной?

– С превеликим удовольствием, мой принц, – она скопировала тон и присела в реверансе, разведя в стороны края тёмной рубашки, а после вложила пальцы в его руку.

В Амрилане царила глубокая осень, и пейзажи потрясали красотой. Узкие мощёные улицы накрывали кроны огромных дубов, над которыми высились по-настоящему пугающие секвойи. В этом лесу Инга чувствовала себя особенно маленькой, но успокаивало то, что все остальные были ненамного больше, в сравнении с деревьями. Пробивающиеся сверху лучи солнца красили листву в яркое золото. Приятно влажный воздух после ночного дождя заставлял дышать глубже и спокойнее, наслаждаться чистотой и ароматом поздних трав. Аккуратные домики, увитые красными листьями винограда, будто бы тоже были частью леса. Перед каждой дверью – небольшой садик или клумба. Инга любила угадывать по ним, кто живёт в доме.

Эльфов на улице много. Одни занимались уборкой в тех самых садиках, другие сметали упавшие на брусчатку листья. Некоторые болтали с соседями или вели лошадей с гружеными телегами. Малышня в ярких вязаных шапках и шарфиках с визгом носилась друг за другом. Многие держали в руках небольшие ярко-оранжевые тыквы с нарисованными на них рожицами.

Стоило им отойти от дома, улица оживилась. Первыми Давида заметили дети и с криками:

– Это же Скорпион!

– Воплощение Воли!

Подбегали и смотрели на него круглыми от восхищения глазами. Те, что посмелее, спрашивали, правда ли он уложил гигантского голема одним выстрелом и насколько было страшно сражаться с Воплощением Зла. Давид отвечал, что сидеть на уроках страшнее, вызывая общий смех, и тепло улыбался в ответ. Окликали и взрослые. Некоторые приветливо вскидывали руки, другие подходили поздороваться. Спрашивали, надолго ли он в Амрилане. Были те, кто поздравлял со свадьбой. Ну и кто здесь никому не нравится, а?

Узнавали его абсолютно все. Да и как не знать героя войны, Избранного – Воплощение Воли и лучшего представителя их расы? А ещё, как и предполагала Инга, было много, очень много женских взглядов, в которых читался далеко не дружеский интерес. Высокий статус, видная внешность, привлекательная на общем фоне фигура, их можно понять. Нужно отдать должное, большая часть эльфийской расы достаточно скромна и вешалась ему на шею только в своих фантазиях.

Держась за руки, они направлялись к центру города, всё так же здороваясь с жителями, заглядывая в витрины магазинов. Инга успела побывать во многих городах Ландории, да и своего мира, но нигде не было так спокойно. Воздух здесь другой, вязкий и приглушающий звуки, но очень свежий и чистый. Амрилан окольцовывал большой лесопарк, можно сказать, сам город вырос вокруг него.

Чтобы срезать путь, они с Давидом свернули на тенистую тропинку, но покоя не нашли и здесь. Инга успела подустать от постоянных обращений. Давид и сам начал нервничать, то и дело касался пальцами висков и сжимал её ладонь, а Инга в ответ согревала воздух, чтобы муж чувствовал поддержку. Нелегко ему. До войны он, судя по рассказам, не пользовался особой популярностью у своих, а теперь привыкает к внезапному вниманию. Инга начала вмешиваться, отвечала на вопросы вместо мужа, и он благодарно улыбался, подсказывая ответы в мыслях.

Когда они снова оказались на улице, Давид, её Давид – Воплощение Воли, ощутимо вздрогнул и напрягся. Инга непонимающе нахмурилась.

Взгляд мужа устремился вперёд, на девушку, стоящую на углу улицы спиной к ним. Эльфийка склонилась к сидящему на скамейке эльфу и проверяла повязку на предплечье. Высокая, белокожая. Длинные волосы цвета пшеницы, заплетённые в хитроумную причёску со множеством косичек, лежали на спине и плечах. Тёплое тёмно-зелёное платье с корсетом красиво подчёркивало хрупкую, присущую их расе фигуру.

Внутри кольнула ревность. Инга поджала губы и покосилась на мужа, но Давид был слишком сосредоточен и не заметил.

– Всё, да? Ты встретил новую любовь, и мы разводимся? – она окрасила мысли дерзостью, чтобы скрыть обиду.

И самое страшное – Давид не ответил. Даже в мыслях. Сделал шаг вперёд, пробормотав:

– Что за… Быть не может.