Текст книги "Ключ от проклятой комнаты"

Автор книги: Анна Князева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 19
Лицо врага

– Света, это я, мама. Ну, как ты?

– Хорошо, только скучаю… – Голос дочери был тоненьким и совсем детским.

– Держись. Ты знаешь, новая жизнь, новые горизонты… – повторяя слова мужа, Надя искала в себе силы сдержаться и не заплакать.

– Я все понимаю, мама. Я потерплю.

– У тебя появились подруги? – спросила Надя.

– Нет. Они хоть и русские, но говорят по-английски. Даже между собой.

– И ты говори, – посоветовала Надя.

Света вздохнула:

– Как папа?

– Работает. У нас все нормально. Расскажи мне еще что-нибудь.

– Что тебе рассказать?

– Чему учат, куда ходите, что едите.

– Мама, забери меня отсюда… – прошептала Света и всхлипнула.

– Перезвоню позже. – Уронив телефон, Надя заплакала. Она – здесь, в своем кабинете, а ее дочь, ее малышка – в Лондоне, на другом конце света.

– Зачем… кому это нужно? – безутешно рыдала Надя.

Спустя полчаса она отключила компьютер, припудрилась, накрасила губы и вышла из кабинета.

В ЖЭК нужно было успеть до шести.

* * *

Паспортистка Вера сидела в маленьком кабинете за высокой, похожей на магазинную стойкой.

– Проходите, – Вера откинула крышку стойки. – Сейчас принесу домовую книгу.

Надя вынула из сумки блокнот и ручку. На стол лег старый журнал с расслоившейся картонной обложкой.

– Здесь сведения по квартирам. Ищите, какую вам нужно.

Проведя пальцем по оглавлению, Надя отыскала то, что требуется, и начала медленно переворачивать листы.

«Лица, проживающие в квартире номер шесть… Черницкий… год рождения 1931… постоянно, русский… Веснин… 1946… постоянно, русский…»

– А почему фамилии перечеркнуты красным? – спросила Надя.

– Это те, которые убыли, – ответила Вера.

– Леонова Нина Петровна… Здесь – синим.

– Значит, умерла. – Вера заглянула в книгу. – Видите – номер свидетельства о смерти записан. Умерла в июле 1982 года.

– Реутов Василий Ростиславович, 1965 рода рождения, прописан постоянно. – Надя водила пальцем по широкой графе. – Валерий Кузьмич Федоров, год рождения 1935. – Она повернулась к паспортистке. – Знаете, куда переехал Федоров?

– Знаю. – Вера заглянула в компьютер и записала на желтом стикере адрес: – Вот.

– Спасибо. – Надя взяла листок и вновь склонилась над книгой.

«Барсукова Антонина Викторовна… Барсуков Иван Ильич… Барсуков Сергей Иванович, 1969 года рождения… постоянно, русский… по достижении 16 лет получил паспорт».

Надя подняла голову и взглянула на паспортистку.

– Что? – спросила та.

– Здесь нет ошибки?

– Как это? – удивилась Вера.

– Простите, – сказала Надя. – Это я так.

Она снова перечитала: «Барсуков Сергей Иванович, 1969 года рождения… постоянно… русский… по достижении 16 лет получил паспорт».

Надя перечитывала еще и еще. Наконец захлопнула книгу.

– Пойду, – сказала она.

– Закончили?

– Да, спасибо.

Надя вышла на заснеженный бульвар. Она шагала между деревьями и думала о записи в домовой книге.

«Отчего Сергей не рассказывал, что жил в той квартире? – спрашивала себя Надя и сама же отвечала: – Так ведь и я не спрашивала… Мало ли где и когда каждый из нас жил. Обо всем не расскажешь. Нужно поговорить с ним, расспросить, предупредить… Хотя чего я боюсь? Ну, жил он в одной квартире с Реутовым, но ведь Рита там не жила. Ее фамилии в книге нет. И все же нужно поговорить с Сергеем».

Когда Надя вернулась в офис «Барсукспецодежды», рабочий день подошел к концу. Сергея на месте не было. Она спросила у секретарши:

– Где шеф?

– Вызвали в магазин, у них касса не бьется… – Секретарша протянула Наде конверт: – Если пойдете туда, пожалуйста, передайте это Сергею Ивановичу.

Надя спустилась в цокольный этаж и подошла к двери магазина. Охранник впустил ее внутрь.

– Сергей Иванович здесь? – спросила она.

– У директора.

– Спасибо. – Надя пересекла зал и прошла в подсобные помещения. Приблизившись к кабинету Шалаевой, постучала и, не дожидаясь ответа, тихо открыла дверь. Она сразу увидела мужа, Сергей стоял без штанов. На столе сидела Ольга и голыми ногами обнимала его за талию. Их движения напоминали борьбу.

Надя бесшумно закрыла дверь и вышла из магазина. На улице вспомнила про конверт, который дала ей секретарша, и поняла, что все еще держит его в руках. Она заглянула внутрь. Там лежал знакомый клочок обоев.

– Господи…

Обида и ревность ушли, остался один страх. Раньше опасность была абстрактной и никак не касалась ее семьи. Теперь угроза стала реальной.

* * *

Сергей пришел минут через двадцать.

– А я думал, что ты уехала на метро. – Открыв дверцу, он подсадил жену на подножку джипа. – Замерзла?

– Нет.

Надя поймала себя на том, что ищет в лице мужа признаки вины. Она испытала разочарование, Сергей не выказывал ни малейших признаков угрызений совести. Как видно, изменять для него было привычным делом.

Пока Сергей обходил машину, она положила на панель обойный клочок.

– Что это? – Усевшись, муж покрутил клочок в руках. – Опять ремонт? Надеюсь, ты не станешь оклеивать ими спальню.

Положив клочок обоев в конверт, а конверт в сумку, Надя устроилась в кресле. Главное объяснение с мужем откладывалось. Теперь она знает врага в лицо и сможет расставить приоритеты.

* * *

Официантка опустила на стол поднос:

– Кто заказывал капучино?

– Я, – Маша взяла чашку.

Надя сказала:

– А мне – чай.

Официантка вернулась в бар.

– Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь… – Лера смотрела серьезно и испытующе.

– В домовой книге я нашла только две знакомые фамилии, – сказала Надя. – Реутова да еще того старика.

– Федорова?

– Вот адрес, – Надя положила на скатерть исписанный стикер. – Нужно его найти.

– А чего искать, – сказала Маша. – Сели в машину да поехали.

Наде принесли чай. Опустив глаза, она стала перемешивать его ложкой.

– Что с тобой? – Лера не отставала.

– Как-нибудь расскажу.

– Снова Сергей?

– Я же сказала – потом. Ты позвонила следователю?

– Позвонила. Он не стал меня слушать.

К ним подошла Ева.

– Садись, – Маша придвинула стул. – Зена – королева воинов…

– Не вижу ничего смешного, – обиделась Ева.

– Ладно, не кипешись, – Маша похлопала ее по плечу. – Теперь ты в порядке?

– В полном, – сказала Ева и покосилась на телевизор.

– Ну, все… – Лера встала из-за стола. – Мне нужно бежать. Значит, сегодня вечером поедем к старику Федорову.

– Это вряд ли, – усомнилась Маша. – Завтра нам на карнавал.

– Забыла, – огорчилась Лера и, склонившись, спросила у Нади: – Ты звонила насчет костюмов?

Та отставила чашку и тоже встала:

– Да, спасибо за номер. Сергею взяла Дракулу, себе – Снежную королеву. Ты идешь? – обратилась она к Еве.

– Выпью кофе и пойду.

Маша взяла сумку и, уходя, придвинула Еве дистанционку:

– Смотри. Конспиратор…

Когда подруги ушли, Ева облегченно вздохнула, взяла пульт и включила телевизор. Начиналась сто одиннадцатая серия «Шелкового сердца».

По щеке Люсика текли слезы. Рюмина лежала в комфортабельной палате районной больницы. Их разделяло только стекло.

«Интересно, в какой больнице есть такие палаты».

Ева презирала себя. Она все еще любила мужа.

«Милый мой, милый… Такой нежный, трепетный и красивый».

Вымысел и реальность смешались в Евиной голове. Сердце разрывалось от боли и сопереживания. Она жалела бывшего мужа, хоть и страдал он ненастоящими, телевизионными страданиями.

«Какая несправедливость, – размышляла Ева. – Я с такой легкостью жила с ним, не понимая, что счастье не будет вечным. Ах, если бы мне вернуться на год назад…»

В сериале показали карнавал. Люсик появлялся на экране урывками. В момент съемок они с Рюминой уже купались в Персидском заливе.

Крупным планом возникла венецианская маска, затем пышный плюмаж. Мелькнул алой подкладкой плащ, из-под него высунулась рука с пистолетом.

– Умри…

Грянул выстрел, на мраморный пол рухнул мужчина в пурпурной тоге.

– У-у-у-били-и-и! – закричал женский голос. – Адвоката-а-а-а убили!

Отовсюду слышались возгласы:

– Кто… Кто стрелял?

Мужчины бегали, отыскивая убийцу, но злодея и след простыл…

«Конец сто одиннадцатой серии…»

Взглянув на часы, Ева поднялась со стула. Но потом снова села и замерла.

– Как же так… Я же знала, но не сразу поняла… – прошептала она.

Ева кинулась к лифту. Заскочив в кабину, с размаху вдавила кнопку.

«На шестой! Как можно скорее к Лере! – Вздрагивая от нетерпения, она снова нажала кнопку: – К Наде, к Маше… к кому угодно, лишь бы все рассказать!»

Дверь закрылась, раздался глухой щелчок, включился подъемный механизм. Громыхнув, лифт, словно живое существо, пробудился и заурчал. Цифры на индикаторе сменяли друг друга: 2…3…4…5…6…

Лифт замер, и Ева вырвалась из кабины. Двери за ее спиной мгновенно закрылись. Она поняла, что вышла не там. А когда увидела замусоренный коридор с вырванными дверьми, до нее дошло, что она находится на необитаемом седьмом этаже.

Развернувшись, Ева стала беспорядочно нажимать кнопки вызова лифта. Ни одна из них не подавала признаков жизни. Было слышно, как по шахтам скользят кабины. Одни опускались вниз, другие поднимались наверх. До седьмого этажа не доходила ни одна из них.

Ева в отчаянии заколотила кулаками по створкам.

– Помогите… – прохрипела она, пребывая в полной уверенности, что повторяет судьбу Риты. – Помогите…

В спину ей кто-то смотрел, а у нее не хватало мужества обернуться. В хромированной детали двери лифта она заметила пятно. Оно переместилось вправо. Ева сжалась и закрыла глаза.

– Помогите… – ее голос прозвучал жалобно и неубедительно, – помогите… – повторила она шепотом.

За спиной что-то загрохотало. Ева втянула голову в плечи, но ничего не произошло. Наконец она отважилась обернуться. Позади никого не было, только перекатывалось упавшее на пол ведро.

Она снова бросилась нажимать кнопки вызова, но тщетно. На седьмой этаж кабины лифтов не поднимались. Тогда Ева решилась на отчаянный шаг, она со всех ног кинулась к выходу на лестницу. Решив не смотреть по сторонам, все же косила глазом, опасаясь, что в одной из комнат ее поджидает маньяк.

Вдруг она заметила мужскую фигуру, которая исчезла в конце коридора. В Еве внезапно проснулся азарт охотника, и она с удвоенной скоростью помчалась дальше. Выскочив на лестничную площадку, прислушалась, но шагов не услышала. Зато за стеной раздался отчетливый скрежет, потом мощный гул. Со страху Ева буквально скатилась по ступеням на шестой этаж.

Через минуту она ворвалась в приемную Шостока.

– Что? – вскочила со стула Лера.

Ева заорала:

– Здесь все как в «Шелковом сердце»! Сначала погиб друг Люсика! Потом Рюмина выпала из окна! – Ева опустилась на стул и обессиленно выдохнула. – Понимаешь?..

– Нет.

– В восьмидесятой серии погиб друг Люсика. Друг по сериалу, естественно. Он, как и Реутов, свалился в емкость с бетоном! А спустя несколько серий Рюмина, как и Рита, выпала из окна.

Лера предположила:

– Возможно – это совпадение. Не будем спешить с выводами.

– Ты не видела сегодняшней серии, – задыхаясь, сказала Ева.

– И что?

– Ты не видела, что было дальше, – повторила она.

– Расскажи.

– Сегодня убили адвоката.

– Я не помню, кто это.

– А тебе и не нужно помнить. Главное – знать, где именно это случилось.

– Где? – В ожидании ответа Лера непроизвольно напряглась. – Ну?

– На карнавале…

– Это правда? – спросила Казанцева.

– Зачем мне врать, – обиделась Ева.

Лера потянулась к телефону:

– Если все так и есть связь с сериалом, мы должны предотвратить следующее убийство. Позвонить следователю? – Она подняла и опустила трубку. – Только не знаю, что ему сказать…

– Что в «Шелковом сердце» адвоката убили.

– Нас никто не примет всерьез. У меня есть другое предложение.

– Никуда не ходить? – догадалась Ева. – Или сказать Кравченко, чтоб отменил карнавал.

– Наоборот. Пойти на карнавал и наблюдать.

– За кем? – Ева не понимала Леру.

– За всеми.

– Думаешь, мы сумеем…

– Другого выхода нет.

Утерев ладонью глаза, Ева тихонько всхлипнула:

– Я не сказала главного…

– Ну…

– Теперь я знаю, как Рита туда попала.

– Куда?.. – Лера оторопела.

– На седьмой этаж… Со мной случилась та же история, и, кажется, я видела там убийцу.

– Когда?

– Десять минут назад.

– Где?

– На седьмом этаже. – Сдерживая подступившие слезы, Ева закинула голову назад. – Одного не пойму, как ему удается поднимать туда лифт, кнопки седьмого этажа давно заблокированы.

Лера сняла трубку.

– Кому ты звонишь? – спросила Ева.

– Шанта-Жорке, – сказала та. – Нужно поговорить.

Глава 20
Мы так не договаривались

Трудовая жизнь Филиции Павловны была не лишена приятных моментов. При покупке новогодних призов ей удалось присвоить треть выданной на них суммы. И можно было бы сказать, что жизнь удалась, если бы не директор компании «Чемодан счастья».

При первом знакомстве Иван Васильевич Трешкин приглянулся Филиции Павловне. Более того: она решила с ним пофлиртовать. Ее ничуть не смущал собственный возраст. Во-первых, она стопроцентно владела искусством флирта, во-вторых, имела твердое убеждение: чем старше вино, тем больше оно пьянит, а следовательно, выше ценится.

Трешкин не заметил ее кокетства. Прижав портфель к животу, он молниеносно перемещался по коридорам бизнес-центра: привозил аппаратуру, юнцов с длинными волосами и наголо стриженных девушек. На всей этой братии стоял штамп креативно-позитивных, что было по-своему скучно и до тошноты предсказуемо. Не понятно, кто из этой шушеры собирался исполнять роль Деда Мороза, а кто – Снегурочки.

Филиция Павловна была готова ко всему, но только не к тому, что случилось за день до карнавала. На ее формальный вопрос о помощи Трешкин провозгласил:

– Сапоги должен тачать сапожник, а карнавалы делаем мы! – И выдал большой список поручений. Филиция Павловна с жаром отринула наглые притязания Трешкина, заявив, что за все им уже заплачено. Но тут выяснилось: заплачено не за все.

Арендаторы, поставленные перед выбором, платить или нет, предпочли более выгодное – не платить. А Кравченко не любил вкладывать деньги в чужие удовольствия (другое дело – в свои). Новогоднему карнавалу присвоили статус экономварианта, и теперь Филиция Павловна должна была напрягаться из-за чужой скупости.

Слава богу, ей удалось установить в вестибюле елку и даже украсить ее экстренно закупленными игрушками (четверть суммы она положила себе в карман).

– Надувные шары! Вы купили надувные шары? – спросил Трешкин, встретившись с ней в вестибюле.

– Нет! – с достоинством ответила комендантша. Но что-то ей подсказало: придется расстаться с частью украденных денег.

– Боже мой… – прошептал Трешкин. – Боже! – Он уронил портфель. – Все пропало!

– Не устраивайте сцен в общественном месте! – сказала Кондрюкова.

Она подняла портфель, взяла Трешкина за рукав и отвела его в сторону. Однако тот бодро вывернулся и завел:

– «Я – дедушка по имени Мороз… Приехал я из северного края. Сюда, где кукуруза и кокос в безоблачном тепле произрастают». С этими словами на празднике появляется Дед Мороз. Кукуруза и кокосы! Понимаете, скучный вы человек? Из чего я, по-вашему, сделаю кокосы, как не из круглых бордовых шариков. А кукуруза? Те же шарики, только желтые. Неужели не ясно? Для этого не нужно быть Энди Уорхолом!

Филиция Павловна вскинула подбородок:

– Я бы попросила не сквернословить!

Глаза Трешкина подернулись грустью.

– Безрадостный вы человек! Без надувных шаров я решительно отказываюсь работать.

– Немедленно уймитесь и пройдемте в дирекцию, – с металлом в голосе произнесла Филиция Павловна.

С неожиданной легкостью толстяк просеменил в другой конец вестибюля. Комендантша поспешила за ним. Достигнув условленной точки, Трешкин остановился:

– «Чтобы всюду хоровод, чтобы дом был тесен, чтобы встретить Новый год вихрем лучших песен». После слов «вихрем новых песен» ведущий проводит конкурс с кокосами. – Трешкин шагнул к комендантше и прижал ее к себе, будто для танца, не забыв сунуть между ней и собой портфель.

– Что это значит?! – спросила Филиция Павловна.

– Конкурсанты танцуют, зажав между собой шары, а по окончании танца прижимаются друг к другу так тесно, что шары с треском лопаются! – Трешкин стиснул Кондрюкову, и ей показалось, что он не безнадежен. Однако портфель смазал все впечатление.

– Оставьте свои глупости, – сказала Филиция Павловна уже значительно мягче. – Сколько вам нужно шаров?

– Сто, – мгновенно выпалил Трешкин.

Быстроту, с которой он сориентировался, Филиция Павловна расценила по-своему: «Охочь до чужого!» – и отрезала: – Хватит и сорока!

– Хорошо. Пятьдесят так пятьдесят. – Он деловито направился к выходу. – И не забудьте, после слов «С Новым годом вас, друзья» – мы садимся и выпиваем.

– Это что же, столики из кафе тащить в вестибюль? – встрепенулась Филиция. – Мы так не договаривались! Выпиваем и закусываем на веранде! В кафе!

– У елки, – на ходу бросил Трешкин. – «За стол новогодний мы сели. Хрусталь, шоколад, запах ели…»

– Насчет хрусталя мы тоже не договаривались! – воскликнула комендантша.

Но за Трешкиным уже захлопнулась дверь.

* * *

В кабинет Филиции Павловны вошли сначала Лера, а за ней Ева Полонская.

«С утра не заладилось», – подумала комендантша и сунула недоеденный бутерброд в верхний ящик стола.

Подправляя помаду и одновременно дожевывая кусок бутерброда, она чуть не нарисовала себе усы.

– Слушаю, – любезная улыбка заняла свое место на ее лице.

– По седьмому этажу бродит маньяк, – заявила Ева.

– Ага-а-а… – комендантша вскинула брови. – И что?

– Постой… – Отодвинув подругу, Лера приблизилась к столу: – Скажите, лифты могут останавливаться на седьмом этаже?

– Нет, – ответила та. – Кнопки в кабинах заблокированы.

– А как Рита туда попала? – вмешалась Ева.

– Наверное, по лестнице, – предположила Филиция Павловна.

Лера покачала головой:

– Камера зафиксировала, что она вышла из лифта.

– И верно, – вспомнила Кондрюкова. – В тот день рабочие лестницу ремонтировали. С ними Олег Иванович был. Он никого не видел. А с лифтом что?.. – Она говорила рассеянным, почти безразличным тоном. – Не знаю, может, это была неполадка.

– Та же неполадка случилась со мной сегодня! – с жаром воскликнула Ева. – Меня чуть не убил маньяк!

– И что ему помешало? – поинтересовалась Филиция Павловна.

– Смеетесь? – Ева побагровела. – Издеваетесь?!

– Идемте. – Комендантша медленно поднялась из кресла, выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.

Она вышла из кабинета и направилась к лифтам. Подождала, когда подруги ее догонят, и вошла в одну из кабин. Демонстративно нажала седьмую кнопку. Лифт не только не сдвинулся с места, даже дверь не закрылась. Филиция Павловна вызвала следующую кабину и проделала то же самое.

– Убедились?

Лера задумчиво спросила:

– А с седьмого этажа можно вызвать кабину?

– Да нет же! – вскрикнула Ева. – Я говорила тебе. Нет!

– Идем на седьмой, – Филиция проследовала в сторону лестницы.

На седьмом этаже у лифта по-прежнему валялось оцинкованное ведро. Рядом с ним растеклась голубая краска.

– Откуда это? – Филиция Павловна по неосторожности ступила в краску. – Ах ты ж зараза! Рабочие-паразиты с лестницы занесли.

– Вот-вот… – Ева обошла ведро. – Он споткнулся и потому меня не убил.

– Опять вы, Ева, за старое. Эти ваши фантазии… – Кондрюкова достала платок и вытерла испачканную туфлю. Затем методично обошла лифты, поочередно нажимая на кнопки вызова.

Кнопки не загорались. Кабины с тихим гулом перемещались где-то внизу.

– Бесполезно, – Лера нахмурилась и, глядя на ведро, рассеянно обронила: – Вот грохоту было…

– Грохот… скорее скрежет, – сказала Ева. – В конце коридора маньяк будто исчез. Готова поклясться, на лестницу он не вышел. Потом я услышала странные звуки. Как будто закрылась ржавая дверь.

– Пора с этим кончать, – Филиция Павловна не скрывала своего раздражения. – Следуйте за мной!

Все трое двинулись к лестнице.

– В здании есть еще один лифт. Грузовой. – Комендантша подошла к обычной металлической двери и распахнула ее. – Он не прошел госпроверку и потому опломбирован. Принято решение сменить механизм.

Отодвинув Филицию Павловну, Лера приблизилась к сетчатой дверце:

– Где пломба?

– Что? – отозвалась комендантша.

– Где… ваша… пломба? – раздельно повторила Лера.

– Вот она, – сказала Филиция Павловна и осеклась. – Что такое?..

– Пломбы нет. Любой желающий может в нем прокатиться.

Раздражение комендантши в мгновение испарилось.

– Я помню… Я сама… – глаза ее помутнели.

– Пломбы нет, – отрезала Лера.

Филиция Павловна сорвалась с места и бросилась к лестнице. Подруги побежали за ней. Сначала они завернули на шестой, потом на пятый, затем на четвертый… На всех этажах двери лифта были опломбированы.

– А цокольный? – спросила Ева. – Лифт опускается на цокольный этаж?

– В подвал? – Филиция Павловна напряглась и поджала губы. – Да…

Чтобы попасть в цокольный этаж, они проследовали в другое крыло здания, спустились по лестнице, ведущей на автостоянку, пересекли подсобные помещения.

Первой у грузового лифта оказалась Лера.

– Ну, что? – спросила ее запыхавшаяся Филиция Павловна.

Лера молча отступила в сторону. Дверь лифта была открыта. В кабине горел свет.

– Смотрите! – вдруг заорала Ева.

Все посмотрели на дно кабины. На пыльном полу отпечатался голубой след мужской подошвы.

– Он был! Он там был! – вскрикнула Ева и, вцепившись в Леру, истерически зарыдала.

* * *

Это был самый простой способ забыться, но Лера прибегала к нему редко, только в случае крайней необходимости. Она сидела на кухне, перед ней стоял бокал с коньяком. В квартире висела мертвая тишина.

За стеной у соседей раздался крик, потом заплакал ребенок. Лера закрыла глаза. Она не переносила детские слезы и женщин, орущих на малышей. По себе знала: у детей выбора нет.

Настырная тоска заползла в душу.

«Откуда взялась эта опустошенность?»

Гибель Риты, огрызки обоев. Выстрел в нежданного визитера…

Вспомнив о ночном приключении, Лера взяла бокал, встала и подошла к окну. Глядя в темноту, улыбнулась, ей показалось, она услышала, как падает снег.

У соседей снова заплакал ребенок, взвизгнула женщина, потом заматерился мужчина. Лера залпом осушила бокал, втянула в себя воздух. В носу защекотало, на глаза навернулись слезы. Лера вспомнила недавнюю встречу с матерью.

В их семье не было ссор. Родители жили тихо. Казалось, для счастья у них имелось все. Но чего-то самого главного не хватало. Чего именно, Лера поняла, оказавшись на именинах у своей одноклассницы. Мать подруги постоянно чмокала дочь и смотрела на нее сияющими от счастья глазами. В ее собственной семье все обстояло иначе.

Для того чтобы жениться на Лериной матери, ее отец, Николай Михайлович, бросил семью. Его родители были против развода и против новой жены. Долгое время они не поддерживали с сыном никаких отношений. После смерти мужа старуха-профессорша немного смягчилась, и Лера познакомилась с бабушкой.

Любовь, из которой возник брак, с годами переродилась в партнерские отношения. Отец в одностороннем порядке освободил себя от каких-либо обязательств по отношению к семье, как, впрочем, и Лерина мать. Отпуск они проводили порознь, ни тот, ни другая не заботились друг о друге и уж тем более о своей дочери. Такое положение дел казалось Лере нормальным, потому что другого она не знала.

Когда ей исполнилось восемь лет, родители уехали за границу. Ее оставили бабушке. Нельзя сказать, что многое изменилось. Просто по утрам в кухне уже не звучали родительские голоса, а гудел закипающий чайник и шкварчали оладьи.

Через три года родители возвратились в Россию, но Лера продолжала жить у матери Николая Михайловича.

В тот же год отец влюбился в свою аспирантку, его умеренный эгоизм принял форму вопиющего безрассудства. Он помолодел и поглупел. Марина Львовна, мать Леры, решила не мучить себя объяснениями и подала на развод. После того как родители разошлись, Леру навсегда оставили бабушке.

Однажды, в день рождения мамы, Лера купила торт и приехала к ее дому. Консьержка не поверила, что она дочка Казанцевой, и не впустила ее в подъезд. Лера прорвалась, дождавшись соседки. За родительской дверью шумело застолье, звучали голоса и веселая музыка. Лера позвонила. Ей открыла оживленная, немного пьяная мать. Увидев дочь, она поскучнела:

– Тебя бабушка прислала?

– Нет. Я сама. – Лера протянула ей торт. – Это тебе.

– Спасибо, – сказала мать, взяла подарок и закрыла перед дочерью дверь.

«Родителей не выбирают», – эту науку Лера постигла слишком рано, и у нее было достаточно времени, чтобы ее усвоить.