Текст книги "Принцип высшего ведовства"

Автор книги: Анна Клименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Рассказывай, – приказал Эрик, – все, что было. Мне необходимо это знать, чтобы сузить круг поисков.

Я опустила глаза. Ну вот. Как же… как я буду говорить об этом? Может Андрей и не виноват? А если этот убийца – именно он? Но, быть может, я предам человека, которого люблю… которого любила?..

– Говори, – безжалостно прошелестел инквизитор, – говори как есть.

И я рассказала. Все. Без утайки – про Андрея, про того паренька с немецким акцентом, которого я хотела по глупости приворожить. Эрик вдруг резко поднялся, похрустел пальцами.

– На сегодня разговор окончен. Собирайся с силами… Может быть, на сей раз мне повезет. Да, и позвони домой. Пусть твои родные будут уверены в том, что ты жива.

Он вышел. Даже не так – выскочил за дверь. Так, словно более ни минуты не хотел проводить в моем обществе.

* * *

А к ужину Эрик приготовил баранину, запеченную под кисло-сладким соусом, которую мы уничтожили в полной тишине. Я хотела было похвалить инквизиторские кулинарные способности, но он глянул на меня так злобно, что у меня вмиг пропало желание говорить что бы то ни было.

«Ладно», – я молча допила терпкое сухое, – «не хочешь разговаривать – как-нибудь переживу».

В конце концов, у инквизиторов могут быть свои проблемы, непонятные и необъяснимые простым ведьмам вроде меня. Уже на пороге столовой я брякнула – «Спокойной ночи». Эрик и ухом не повел, даже отвернулся.

Эх. Ну и ладно. В конце концов, нам детей вместе не крестить.

…Но ложиться спать было рановато, всего-то шесть часов вечера, и я по привычке отправилась бродить по дому. Жаль конечно, что с Андреем все так по-дурацки получилось, и жаль – бесконечно, до боли под сердцем – что нам скорее всего уже не быть вместе. Потому что, глядя на Андрея, я скорее всего буду вспоминать его спринтерский рывок, босиком по мартовской грязи… Как мимолетно счастье! Всего-то две ночи – а затем погружение в мутный, беспросветный кошмар. Это ведь просто чудо, что я осталась жива. Не вмешайся вовремя Эрик, и… все.

Я поднималась по лестницам, все выше и выше. Сперва на второй этаж – но здесь я побывала неоднократно, затем – под самую крышу, где Эрик соорудил изумительные мансарды. Я медленно переходила из комнаты в комнату, глазея по сторонам. Здесь мне еще не довелось как следует осмотреться, а зря! Широкие окна были забраны ажурными решетками и увиты виноградом, что добавляло комнатам мрачноватой и романтичной атмосферы. Мебель повсюду стояла старинная, тяжелая и низкая – шкафы с резными ручками, стулья, столы, сплошь заставленные фарфоровыми безделушками, пасхальными яйцами, маленькими шкатулочками, часами всех форм и размеров.

Бомм. Бомм… Бомм!

Это внизу, в столовой пропели настенные часы. И в тот же миг, словно по команде, им начали вторить младшие братья – из тех, что имели голос, а мне вспомнилось – «по ком звонит колокол»… Боже мой, жуть какая!

Между тем за окнами смеркалось. Я добралась где-то до середины дома, задержалась как раз меж двух лестниц, ведущих вниз. Интересно, а чем в это время занят Эрик? Может быть, читает? Или работает? Не поймешь его, никогда не узнаешь, что на уме – и оттого он кажется одновременно очень опасным и… привлекательным субъектом.

Я хмыкнула. Нет, Лерочка, гони от себя такие мысли поганой метлой. Или тебе мало удирающего в трусах Андрея? А кто знает, что выкинет инквизитор?..

По правую руку что-то слабо засветилось. Я на цыпочках подобралась чуть ближе к странному предмету – оказывается, это под стеклом лежала очень старая книга. Потрепанная, уголки в позеленевшей бронзе… Мне померещилось какое-то движение в темном углу, обернулась – никого. Тишь, покой… Только старинная книга в мареве алой подсветки. Ох, а подсветки ли?!!

Вдруг я совершенно четко поняла, что надо бы вернуться к себе. В тихую уютную спальню, где нет никаких странных вещей и явлений, которые я не могу объяснить. Тут ведь дело не в умело встроенных светодиодах! Тусклое свечение, похоже, источал сам фолиант.

Мне бы просто развернуться – и уйти. Но разумные поступки, видимо, не для Валерии Ведовой: я наклонилась к стеклу, чтобы в потемках разглядеть название. Кое-как, по складам, прочла: Mal-leus ma-lefica-rum. И год – 1669. Эт-то еще что за чертовщина?!! Неужто настоящая книга заклинаний, волшебная, таинственно мерцающая, которой время от времени пользуется Эрик?

Я еще раз, очень внимательно оглядела фолиант, но спрятанных светодиодов так и не нашла. Густое, кровавое свечение как будто лилось со страниц, запертых в переплете… Внезапно проснувшаяся боль под ребрами заставила меня заскрипеть зубами, я неловко попятилась – отпустило.

– Любопытно, – я осторожно вдохнула, опасаясь очередного приступа – но ничего не случилось.

А в комнате, как мне показалось, резко завоняло жженой серой. Мне был знаком этот запах, папа одно время делал домашнее вино – и его непременно нужно было окуривать серой, чтобы не испортилось и простояло всю зиму…

«Надо будет спросить у Эрика, что это за Malleus такой, и отчего светится», – решила я и осторожно двинулась дальше.

Но тут – словно молния ударила под ноги. Так вот она какая, тайная комната Синей бороды! Не зря, ой не зря запрятал Эрик подальше эту чудную книженцию. Вряд ли он предполагал, что меня занесет на самый верхний этаж! Черт. А если… если он узнает? И почему, почему так нестерпимо воняет серой?

М-да. Похоже, в этом была моя судьба: извечно встревать в какие-нибудь неприятности. Но с другой стороны, если попытаться рассуждать здраво – чего я, собственно, трясусь?

Ведь ничего плохого не произошло. Просто нужно помалкивать о своей случайной находке – и все. Ничего… страшного…

Так я добралась до второй лестницы. Темной, неосвещенной – было видно, что ей почти не пользовались. Можно было и обратно вернуться – но что-то не хотелось мне вновь проходить мимо светящегося томика заклинаний.

…Скрип. Скрип-скрип.

Я похолодела. Кто-то медленно, очень осторожно шел за мной все это время. Кто-то…

Внутренности скрутило в тугой холодный узел, перед глазами запрыгали мелкие светящиеся точки.

Скрип-скрип.

Последнее, что я успела – это обернуться.

Из сумрака пустых комнат на меня неслось мутное охряное облако, словно кто-то сильной струей воздуха гнал клубы дыма. Но – в какой-то миг я поняла – оно было живым, это облако. Даже разумным. И хотело меня сожрать.

* * *

…Кажется, что время застыло.

Ноги не слушаются, прилипают к ступенькам, сердце выпрыгивает из горла. И это в то время, когда нужно собраться, и бежать, успеть спуститься вниз… интересно, оно может просочиться сквозь потолок и поджидать меня на первом этаже?

Не кричать – очень трудно.

Но стоит завизжать, тотчас же собьется дыхание, захрипишь, свалишься мешком, пересчитаешь головой ступеньки… Нет, держись, Лерка. Из последних сил – лишь бы добраться до первого этажа, потому что там… скорее всего там – спасение, хотя уже ни в чем нельзя быть уверенной. Ножки мои, ножки, бегите так быстро, как только можете. Туда, вниз, вниз…

Я даже не оборачивалась, потому что это значило потерять драгоценные секунды. И мне удалось спуститься по лестнице. Я даже почти успела добежать до двери в кабинет Эрика… Почти успела.

А потом вдруг поняла, что уже не бегу – извиваюсь червяком на скользком паркете, а мое тело словно погружено в густой холодный кисель. Кровь отливает от сердца, рыжие клубы тумана заволакивают взор… чавканье. Хруст. Господи, оно что, меня жрет живьем?!!

– Мама!.. Помогите!..

Но – во имя всего святого – кто мне поможет? Что вообще можно сделать с облаком?

Потом… я даже не поняла, как это случилось. Над головой – чистый потолок, рядом со щекой – темно-коричневый домашний тапок.

– Лера. Ты меня слышишь? Подняться можешь? Не молчи, только не молчи!

Я недоумевающее уставилась на окаменевшее лицо Эрика. Почему он весь дергается? А, так он же меня трясет что есть сил… Это моя голова болтается из стороны в сторону, как у куклы.

– Да приди же ты в себя! – он встряхивает меня особенно сильно, так что на плече наверняка останутся синяки. На моем голом и почему-то побелевшем плече… Голом?!!

Мамочки, да от одежды одни лохмотья остались!

Еще чуть-чуть, и оно бы меня съело?

– Первая ласточка, – мрачно констатировал Эрик, – наш общий знакомый забеспокоился. Но, полагаю, на сегодня уже все… Его силы тоже не беспредельны. Лера, перестань. Все уже позади.

– Что… это было? – я все еще затравленно озираюсь по сторонам, повиснув в его руках. Ноги не держат, а под ребрами словно ржавый гвоздь засел.

– Какая разница? – Эрик пожал плечами, – у тебя есть перерыв… до завтра. Пойдем, я провожу тебя в твою комнату.

– Нет! – я судорожно вцепилась в ворот пестрого свитера, – нет, нет… не оставляй меня… пожалуйста…

– Прекрати. Ну, в самом деле.

– Я так не могу… не бросай… я боюсь…

Из глаз брызнули слезы, и я заревела, уткнувшись носом в плечо Эрику.

Казалось, он вздохнул. Замер, что-то обдумывая – а затем взял мое лицо в ладони, несколько секунд пристально вглядывался… И, чуть наклонившись, поцеловал, жестко и властно.

Что ж, все лучше, чем трястись от ужаса под одеялом.

Я обняла его за шею – под пальцами снова оказался старый шрам – приподнялась на цыпочки. Что, Лерка, тебе было интересно, как это… с ним? Получай.

– Прости меня, – вдруг прошептал Эрик мне на ухо.

– За что? – я попробовала заглянуть ему в глаза, но это было то же самое, что смотреть в зеркало.

– Ты никогда не узнаешь, – выдохнул он, резко сдирая с меня остатки рубашки.

Еще через мгновение он подхватил меня на руки и – боже мой – как мне было необходимо ощущать рядом тепло обычного человеческого тела, пусть даже и было этому телу неведомо сколько лет.

Мне вдруг пришло на ум, что у нас все получилось как в плохом дамском романе. Он ее спас, и потом «их захлестнула волна страсти». Да, именно так, по-другому и не скажешь.

* * *

…До самого утра я так и не смогла заснуть.

Лежа на боку под тяжелым одеялом, я таращилась в темноту. Веки слипались, но стоило только закрыть глаза и задремать – тело раз за разом погружалось в холодный, липкий кисель, а потом…я падала, долго, в ядовито-желтую муть, и вопль рвался из горла, сердце почти останавливалось, увязая в безысходном отчаянии. Потом я просыпалась, вздрагивая и обливаясь ледяным потом, судорожно шарила по кровати рукой – отчего-то мне все время казалось, что Эрик ушел, я совершенно одна в этой большой и темной спальне, и некому встать между мной и чудовищем… Господи, как же я дальше жить буду? Как же я дальше… сама?

Прямоугольник окна светлел. Комнату постепенно заполняло молоко нового дня, слабый сквозняк шевелил занавеси из органзы, похожие на стрекозиные крылья – и, вместе с ночью, мой кошмар отступил. Не навсегда, затаился где-то рядом, чтобы вернуться после заката.

Пойти бы умыться, принять душ… Но от одной мысли о самостоятельном походе куда бы то ни было мое сердце взбрыкнуло и понеслось галопом, а под ребром тревожно заныло. Мой убийца дает о себе знать? Я трясущейся рукой натянула до самого подбородка покрывало и принялась разглядывать спальню, в которую угодила – тут я цинично ухмыльнулась – под давлением обстоятельств, иначе и не скажешь. Мой папа наверное сказал бы: эк тебя угораздило, Лерка…

А комната была просторной, но пустоватой, на мой взгляд. Овальная кровать, на которой бы уместился султан с небольшим гаремом, небольшое круглое зеркало на лавандовой стене и компьютер в углу. Все. На полу, небрежно брошенная, лежала медвежья шкура – анахронизм в замкнутом мире пластика и фактурной штукатурки. Я поморщилась при виде разбросанных по ней предметов белья. Память – услужливая моя память – цинично подсунула проблеск воспоминаний: обжигающие прикосновения жестких губ, все ниже и ниже, руки, скользящие по моему телу, шутя избавляющие от остатков одежды. Молодое, сильное тело без возраста, на время заставляющее меня забыть обо всем – об Андрее, о сером карцере инквизиции, о напавшем на меня кошмаре…

Кровь неожиданно прилила к щекам, и мне стало стыдно. Ну что, Валерия Ведова, по-другому ты никак прийти в себя не могла? Или где-то глубоко, в закоулках сознания, бродила подленькая мысль о мести Андрею, за то, что испугался и бросил?.. Я стиснула зубы. Нет уж, довольно слез и причитаний. Что было – того не изменить. Повторять… Хм, наверное не стоит…

Я перевернулась на живот, пристроила подушку под голову так, чтобы удобно упереться в нее подбородком. Эрик не проснулся, но сон его к утру сделался беспокойным, он то и дело вздрагивал, тихо бормотал по-немецки или даже на латыни, пальцы комкали, мяли нежно-сиреневую простыню. Он лежал на боку, повернувшись ко мне спиной, и я наконец-то рассмотрела застарелый рубец на шее, как будто от сильного ожога.

«Эрик»,– повторила я про себя имя.

Оно приятно каталось на языке, словно мятный леденец.

…А вот поцелуи его здорово отдавали полынью, и этой ночью я как никогда раньше ощутила давнюю боль, которую носил в себе этот человек. На миг защемило сердце, я помнила, как он смотрел на меня, когда… мы просто лежали рядом, и я гладила его волосы, разделяя их на короткие черные прядки. Зеркала разбились, он позволил заглянуть мне в душу, а там… Все мои страдания показались мне сущим пустяком.

«Жалеет – значит любит», – усмехнулась я про себя. Совесть подло ужалила напоминанием о том, другом.

Я осторожно прикоснулась к шраму на шее, провела по нему подушечкой пальца – вниз, вниз, по позвоночнику… Господи, да что у него со спиной-то?!!

– Не нужно, – тихо сказал Эрик, – убери руку, Лера.

– Что с тобой было? – потрясенно прошептала я.

– Это уже прошло.

Он повернулся ко мне, окинул меня придирчивым взглядом и заключил:

– Ты так и не заснула.

– Угу.

– А мне вот сейчас пришло в голову, что плохи наши дела, – Эрик скривился, улегся поудобнее, кулаком взбил подушку и продолжил, – наш хороший знакомый попытался тебя достать, подослав демона. Но демон вернулся ни с чем, и это должно натолкнуть убийцу на мысль, что рядом с тобой находится колдун, который смог успешно противостоять демону. Учитывая, что таких осталось очень и очень мало, да и то они рассеяны по всему миру, убийца сделает весьма здравые выводы о том, что ты можешь быть в области досягаемости моих скромных сил, и это плохо, очень плохо!

– Почему?

Эрик пожал плечами и одарил меня недоумевающим взглядом, словно хотел спросить – ты что, в самом деле не понимаешь или только притворяешься пробкой?

– Потому что теперь он будет действовать осторожнее. Потому что, начиная с текущего момента, он больше не будет подсылать демонов, от которых никакого толка, а будет выслеживать тебя лично, хоть и не может точно сказать, где и с кем ты находишься… А еще, черт возьми, я понятия не имею, как он сейчас выглядит, и какие ощущения остаются от его ментального поля – равно как и он не знает моей внешности. Это очень похоже на то, как два слепых и глухих ищут друг друга, понимаешь?

– То есть убийцей может быть кто угодно, – уточнила я, – даже почтальон, который привезет газеты?

Эрик улыбнулся.

– Не совсем так, Лера, не совсем. Как я уже говорил раньше, убийца имел с тобой телесный контакт, и это некоторым образом сужает круг подозреваемых.

– Бред какой-то, – я потерла виски, – кто только не прикасался ко мне, Эрик! В том же автобусе… Ну, ты сам-то подумай…

– Я думал, – согласился он, – но ничего не поделаешь. Для начала у нас есть список из двух объектов. Ведьмак Андрей, на первый взгляд законопослушный и потому до сих пор живой… И тот паренек у киоска, которого ты по глупости пробовала приворожить. Последний вариант мне даже больше нравится, поскольку ты упоминала об иностранном акценте.

– О, да,– я нервно хихикнула, – мы с легкостью обнаружим того парня, не зная ни имени, ни адреса!

– Придется постараться, – ухмыльнулся Эрик, – кто знает, кто знает… А еще меня по-прежнему беспокоит вопрос твоего формирующегося Дара. Заметь, ты видела кровожадного демона однажды, и он, никем не управляемый а движимый исключительно желание пожрать, тебя не тронул. То ли не успел, то ли испугался. Учитывая, что вчера демон едва тобой не отобедал… В общем, все это странно.

– Наверное, у меня дар такой… специфический.

– Еще неизвестно, Лерочка. Но то, что я вижу и чувствую сейчас, мне определенно нравится.

Я и пикнуть не успела, как Эрик сгреб меня в охапку. Чмокнул в губы и рассмеялся.

– Ты меня что, людоедом считаешь?

– С чего ты взял? – я сделала отчаянную попытку выскользнуть, но – черт возьми! – вряд ли кому удастся вывернуться из рук истинного инквизитора.

– Смотришь ты на меня как кролик на удава, – последовал еще один легкий поцелуй. Затем еще, и еще…

Ох, Лерка, Лерка. Угораздило же тебя, иначе и не скажешь. А говорить твердое «нет» нужно было еще вчера. Но тогда… я стала сосудом, наполненным страхом, и единственным, что удержало на грани сумасшествия, оказалась долгая безумная ночь.

… – А знаешь, я попробую тебя научить кое-какому колдовству, – задумчиво пробормотал Эрик, – я очень, очень давно не видел такого ментального поля, как у тебя. И то, что еще не прорезалось окончательно, может в итоге оказаться весьма забавной шуткой судьбы. В конце концов, ты должна уметь защититься… Возможно, в конце всей этой истории мне понадобится твоя помощь. Когда мы его найдем…

Он сказал это, отбросил покрывало и сел на кровати. Провел с силой руками по волосам, словно приводя в порядок мысли.

– Меня ждут дела, извини.

Я не ответила; взгляд помимо воли словно приклеился к молодому и гармоничному телу без возраста. Тогда, вечером, было темно… И я не разглядела, да и – Боже мой – в мыслях не было ничего подобного! Эрик, Эрик… Что ты скрываешь? И кто все это проделал с тобой?..

Спина инквизитора выглядела так, словно на ней устраивали жаровню и катали угольки. Ожоги чудесным образом зажили, а вот рубцы – остались. Белые, корявые, сливающиеся в единое целое, как будто к коже налипли тысячи мелких белых червячков.

Эрик перехватил мой взгляд, усмехнулся.

– Прости, забыл предупредить вчера. Должно быть, не очень приятное зрелище?

– Н-нет… я…

– Вот именно поэтому я и хочу наконец поквитаться с давним врагом. Как думаешь, у меня есть право его убить?

Инга

Головные боли так и не прекратились, только усилившись. Когда закончились спасительные таблетки анальгина, она пошла в аптеку – да, ту самую, где встретила незнакомую ведьму – и накупила обезболивающих лекарств столько, что ими можно было обеспечить госпиталь. Вернувшись домой, Инга спешно проглотила целую жменю белых, желтоватых, алых пилюль. Проклятая мигрень возвращалась, а вместе с ней и кошмары.

Снова грязные, не струганные доски на полу. Рассеянный луч света, с трудом пробивающийся сквозь заколоченное досками окно. И – она, Инга, в джинсах и махровом халате, взгляд застыл, на лице – гримаса ужаса и удивления одновременно. Мол, как же так, со мной – и такое?

Рядом со своей неподвижной рукой Инга видела чью-то тень. Но, как назло, не могла даже предположить, кто будет находиться рядом в момент ее смерти. Если, конечно, этому суждено случиться…

«Когда этому суждено случиться», – поправила себя Инга.

Дело не в том, что смерть рано или поздно явится. Дело в том, что Дар у Инги был особенный, он был даром Предвидения, и в этом-то и заключалась злая ирония судьбы и подлая ловушка. Те, кто провидят собственную судьбу, изменить ее уже не могут.

…Мигрень отступила под напором проглоченных таблеток, и ведьма осторожно приоткрыла глаза. Потом, спохватившись, полезла в сумку за мобильником, рассеянно подсчитала количество своих звонков Андрею. Двадцать пять. И ни на один из них он не соизволил ответить. С того самого дня, как по городу волной прошелся шепоток о состоявшейся казни одной ведьмы.

– Черт бы тебя побрал, – в сердцах процедила Инга. Она и сама толком не знала, о ком говорила: то ли о вконец сбрендившем ведьмаке, то ли о Лерке, которая умудрилась так растревожить его старую и полную мрачных секретов душу.

Она поднялась, подхватила сумку – из вишневой замши, с вышивкой и бахромой – и снова отправилась на прогулку. Теперь уже не в аптеку, а к хандрящему Андрею.

По дороге, старательно перешагивая через подсыхающие лужи, Инга все еще пыталась проанализировать собственные видения, а заодно и то, как они могли быть связаны с жизнью и смертью Валерии Ведовой.

Что и говорить, Лерку было жаль. Пропала девчонка ни за грош, и кто ж знал, что на ее след нападет инквизиция? С другой стороны, чужая душа – потемки, а сама Инга придерживалась золотого правила «доверяй, но проверяй». Если чтецы инквизиции решили, что это Лерка угробила семерых мужиков, то… Ну, в конце концов, а вдруг Лерка вовсе не была белой и пушистой?

С третьей стороны… Инга твердо знала, что ее смерть как-то связана с Леркой. Самое яркое видение посетило ее как раз в тот миг, когда Андрей вскрывал дверь в квартиру Ведовой, которая в то время валялась без чувств на балконе. И головные боли напару с неприятными глюками о собственной гибели преследовали Ингу начиная с того момента, как у Лерки прорезался Дар (будь он неладен). Но если Ведова представляла собой опасность для Инги живой, то, кажется, пора бы мигреням и прекратиться?

Инга зябко запахнула высокий воротник пальто, походя прокляла какого-то толкнувшего ее нахала, пятнадцать минут потолкалась в автобусе – и оказалась в десяти метрах от многоэтажки, где проживал Андрей.

На всякий случай ведьма еще раз набрала его номер, не дождалась ответа и двинулась в сторону подъезда. Мысленно Инга проклинала тот час, когда Андрею приспичило помочь бедной Лерочке. Если бы он не увидел бы ее тогда… Ну, наверное, все сложилось бы по-иному.

– Андрэ?

Она не поверила собственным глазам.

Да, ведьмак был хотя бы жив. Но выглядел так, словно вот уже который день призывал на свою голову смерть, а она не желала откликаться на зов.

Глаза потемнели, как море во время грозы, веки покраснели и опухли. Черты лица неприятно заострились, недельная щетина торчала колючками, взлохмаченные волосы молили хотя бы о расческе, не говоря уже о воде и шампуне.

Инга передернула плечами. Вот чего-чего, а этого она никогда не понимала и не одобряла. За собой все-таки надо следить, а то так недолго и до состояния бомжа в похмелье докатиться.

– Что тебе? – прохрипел Андрей, угрожающе нависая над ней.

Из одежды на нем были только засаленная майка и драные джинсы, в которых ни один уважающий себя человек из дому не выйдет.

– Э-э-э… Можно я войду? Я звонила тебе раз тридцать, ты не отвечаешь. Ну, я все-таки беспокоюсь о тебе, старый друг.

Андрей молча шагнул в сторону, пропуская Ингу внутрь. Затем быстро выглянул за дверь и с грохотом ее захлопнул.

Инга безмолвно разулась, поискала глазами тапочки, но, так и не обнаружив их, прошлепала в зал.

– Андрэ, – ведьма укоризненно покачала головой, – что ты с собой делаешь?

И едва уклонилась от кулака, врезавшегося в стену рядом с ее головой.

– Перестань меня так называть! – гаркнул Андрей, – говори, чего пришла, и…

– И катись? – она холодно усмехнулась, глядя в потемневшие глаза сумасшедшего, – нет уж, мой дорогой. Из нас двоих хотя бы мне следует сохранять способность здраво мыслить. Как я погляжу, для тебя это уже осталось за гранью возможного.

– Оставь. Меня. В покое.

Он медленно дошел до дивана и рухнул на измятое покрывало. Звякнув, упала и покатилась пустая бутылка из-под дорогого виски.

Инга брезгливо переступила через втоптанный в ковер кусок колбасы, подошла и села рядом. Затем обняла Андрея за шею, приникла лбом к горячей и колючей щеке, вслушиваясь в его неровное дыхание.

– Что ты с собой делаешь, дурачок? Ты с ума сойдешь. Я и подумать не могла, что Лерка для тебя так много значит.

– Это я… виноват… – судорожно выдохнул он, – Инг, иди домой. Мне надо побыть одному.

– Ну конечно, – ведьма отстранилась, – и вечером твой хладный труп найдут под балконом, да? Нет, так дело не пойдет.

– Ты не понимаешь, – прошептал Андрей, – еще несколько дней, и я сойду с ума. Я постоянно ощущаю… ее живой! Понимаешь? Но это же… это бред…

Инга крепко зажмурилась, и еще сильнее прижалась лбом к пылающей лихорадкой щеке. Выдохнула обреченно:

– Не вини себя. Но, знаешь ли… у меня тоже странное чувство, что Лера все еще жива. Вопрос только в том, кому был нужен весь этот спектакль. И зачем.

– Она не могла убить тех мужчин. Она почти все время была со мной…

– Понимаю. Но чтецы…

– А разве они не ошибаются?

Инга хмыкнула.

– Чтецы никогда не ошибаются. Особенно когда речь идет о семи одинаковых следах!

– Кто-то ее подставил, – пробормотал Андрей, – или же… или я уже ничего не понимаю. Лерка жива, как думаешь?

Инга пожала плечами и отстранилась.

– Приходи в чувство, Андрэ. Тебе ведь известно, как мы можем это проверить?

Он вздрогнул всем телом. И с опаской взглянул на Ингу.

– Да-да, ты все правильно понял, дорогой мой. Самый верный способ проверить – это порыться в заброшенных могилах. Там, куда наша драгоценная инквизиция прячет тела.

– Они могли устроить видимость аварии, – задумчиво возразил Андрей.

– Но пока что не устроили. Я тут поспрашивала у людей – для всех Лерка просто исчезла. И родители ее хранят молчаливое спокойствие. Тебе не кажется это слегка подозрительным?

Андрей застонал, сел на диване и обхватил руками голову.

– Я дурак. Изводил себя вместо того, чтобы взять и просто проверить…

– В твоем случае это простительно, – заметила Инга, – иди, прими душ, что ли. Несет от тебя, уж извини…

Когда они добрались до старого городского кладбища, начало смеркаться. Им уже очень давно не пользовались, земли не осталось. А город разросся за последние сто лет, охватил кладбище кольцом серых стен. Только маленькая церковь работала, да сторож, бывало, прохаживался мимо полуразрушенных склепов – хотя что там сторожить-то, в самом деле?.

Андрей сосредоточенно припарковался у покосившейся сторожки.

– Выходи, прибыли.

– Хорошо, – Инга тревожно вглядывалась в застывшее лицо друга, – только давай тихо, спокойно, без глупостей.

– Угу. Без глупостей.

Она хотела предупредить, чтобы Андрей не вздумал опробовать на несчастном стороже что-нибудь из арсенала боевой магии, но передумала. Сам ведь не дурак. Впрочем, потерянная любовь из обычного человека дурака и делает.

Ведьмак постучался в окно. В ответ раздалось дребезжащее – «Иду, иду» – обшарпанная дверь со скрипом выпустила из прокисшего тепла сторожки деда.

Дальше… не произошло ровным счетом ничего. Андрей просто несколько минут пристально вглядывался в близорукие глаза сторожа, затем изменился в лице и, круто развернувшись на каблуках, пошел прочь. Не к машине, а к боковой калитке, что вела на кладбище.

– Андрэ! – ведьма бросилась за ним, мигом забыв про деда.

Который, непонимающе поморгав, развернулся и побрел обратно, пить кипяток с сахаром.

– Старик видел их, – прорычал Андрей в ответ на ее немой вопрос, – совсем недавно. Потом ходил, проверял… В одном месте копали. Привезли тело, уехали пустые.

Инга поймала его пальцы и крепко сжала. Руки в Андрея оказались просто ледяными наощупь.

– Что ты хочешь сейчас?

И услышала едва различимый шепот:

– Я хочу увидеть ее… только увидеть.

Острая, едва переносимая боль хлестнула Ингу. Это был всего лишь отголосок того, что испытывал Андрей.

…Растревоженную могилу нашли быстро. Наверное, Андрей попросту смог прочитать дорогу к ней в мыслях сторожа – Инга не стала уточнять. Ведьмак опустился на колени перед свежим холмиком, застыл на мгновение, резко развел в стороны руки… И жирный чернозем хлынул прочь, смываемый волшбой, обнажая чьи-то старые белые кости. В сыром воздухе начали тихо потрескивать электрические разряды.

– Черт, – в сердцах сказала Инга.

Ей и в голову никогда не приходило, что Андрей способен на такое. Только подумать, а что еще может скрывать этот ведьмак? Ну, исключая ту особенность своего организма, о которой Инга уже знала? Она поежилась. Сто двадцать лет – не шутка, и кто знает, кто знает… А вдруг она, Инга, сама ввязалась в чересчур опасную игру?

«Ну конечно!» – она в сердцах обругала себя идиоткой, – «конечно, в опасную. Судя по моему радужному будущему!»

В потемках лицо Андрея стало похожим на расплывчатое блеклое пятно. Но – он улыбался.

– Ее здесь нет, – прошептал он, – здесь вообще никого нет. Они кого-то клали сюда, но… Я не чувствую, чтобы это был человек!

Инга промолчала. Проклятые игры инквизиции! Судя по всему, Валерия Ведова все еще была жива. А это означало, что видения самой Инги грозили стать действительностью.