Текст книги "Соль и серебро"

Автор книги: Анна Кэтрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

«Не могу представить, – произнесла Аманда с видом надменной принцессы, – чтобы вы могли сказать что-то такое, что заинтересовало бы меня».

«Тогда не слушай. Ты можешь умереть, и мне плевать на твое упрямство. – Он обратил внимание на меня. – Ты слушай».

«Я слушаю, – кивнула я. – Но… э-э-э… я пьяна. Ты можешь быть галлюцинацией. И это… – я махнула в сторону Двери, – это тоже может быть галлюцинацией».

«Это не галлюцинация, это кошмар. Это ваш самый страшный ночной кошмар, клянусь. Это Дверь в Ад – в несколько разных Адов. И вы, идиоты, как-то ее открыли. Что вы просили? Деньги? Славу?»

«Деньги», – признала я.

«Не говори с ним», – посоветовала мне Аманда.

«Что-то происходит, – ответила я ей. – Разве ты не хочешь знать, в чем дело? Мы даже не принимали экстази!»

«Я принял», – сказал Стэн.

Я не обратила на него внимания и повернулась к Райану, вытягивая шею, чтобы посмотреть ему в лицо.

«Я могу… – заговорила я. – Это похоже на шепот. Вы слышите?»

«Это Дверь. Она хочет, чтобы ты с ней говорила. Она хочет дать тебе все, что ты пожелаешь. Не бери это. Никогда не бери. – Он понизил голос. Пока он говорил, его ладонь сжималась и разжималась на мече. – Ад реален. Все Ады реальны. Демоны реальны. Любой демон, какого ты можешь вообразить, существует».

«Это самая большая чушь, которую…»

«Заткнись!» – одновременно сказали мы с Райаном.

Долю секунды Аманда выглядела обиженной, потом рассердилась.

«Я выхожу из игры, – заявила она и встала. – Пошли, Стэн».

Он тоже поднялся и с извиняющимся видом взглянул на меня.

«Прости, Элли, – сказал он, – но Аманда права. Это все гребаная чушь».

«Сам ты гребаный», – ответила я и осталась там, где была.

Аманда покачала головой:

«Ты можешь развлекаться тут, Элли, но мы со Стэном идем домой». Так они и сделали.

Иногда мне не верится, что они тогда ушли. Но иногда я удивляюсь, что они оставались так долго. Иногда я удивляюсь тому, что удивилась, что они ушли. Хотя они мои лучшие друзья, я всегда считала, что у меня нет иллюзий насчет них.

«Я не думала, что они на самом деле уйдут», – сказала я Райану, когда Дверь захлопнулась.

«Я думал». – Он сел одним текучим движением, скрестил ноги, скопировав мою позу. – Положил меч рядом с собой, его острие смотрело на меня.

«Скажи мне, что происходит, – попросила я. – Это самое интересное приключение в моей жизни».

«Это самое ужасное приключение в твоей жизни», – возразил он, но я не поверила.

И до сих пор не верю, потому что… это звучит ужасно. Это звучит ужасно, но, как ни омерзительна Дверь, как ни ужасно то, что происходило, я не могу пожалеть, что встретила Райана. Я не могу пожалеть о том, чему он меня научил.

Всему тому, что приходится делать беднякам, – быть сильными, изобретательными и полагаться на себя, – всему этому я научилась, сражаясь против демонов с Райаном.

С заднего сиденья в машине, в которой мы ехали, Бруклин выглядел таким же прекрасным и мирным, как в тот первый день, когда я ехала по нему в первый день работы в закусочной «У Салли». Он действительно прекрасный и мирный. Здесь много культурных памятников и всяких интересностей, на которые туристы совершенно не обращают внимания, – например, ботанический сад, крошечные итальянские рестораны в Бей-Ридже, греческие закусочные и мост Морразано. Но здесь в округе также есть парочка Дверей в Ад, и они портят всю картину.

Внутри библиотеки прохладно, спокойно и светло. Я не слышу шепота Дверей, поэтому не совсем понимаю, зачем мы здесь.

Райан ведет меня направо, к секции любовных романов.

– Постой минутку, – твердо говорит он и уходит.

Ага, конечно.

Я жду, пока он не отойдет на несколько шагов, и следую за ним. Вверх по ступенькам, через несколько дверей в светлую просторную комнату, где много столов, компьютеров и пахнет озоном. Маловероятно, чтобы Райан не почувствовал, что я иду за ним, но он не обращает на меня внимания. Я прижимаюсь к стене за дверью. Не стоит торопить события. Я украдкой бросаю взгляд внутрь и вижу, что он наклоняется и целует единственную обитательницу комнаты в щеку. Вокруг нее навалены книги, но я вижу, что она миниатюрная брюнетка вроде меня, если бы я состояла из костей и кокаина. У нее большие глаза, густо накрашенные дорогой косметикой, и туфли, которые я купила бы себе в те времена, когда у меня были деньги.

Она одета не как те библиотекари, которых мне доводилось видеть. Ее аккуратное платье явно куплено не в универмаге. Я не люблю делать ставки и не стала бы спорить на это, но я уверена, что на ней Анна Суй.

Еще она смотрит на Райана так, как, с моей точки зрения, не подобает смотреть на коллег.

К сожалению, я не слышу их из-за чертовой стены. Вот почему он, видимо, не стал возражать, когда я пошла за ним. Глупый Райан.

Райан стоит ко мне спиной, но девушка – лицом, и, когда она замечает меня, ее глаза вспыхивают. Не в переносном смысле слова Они загораются зеленью с золотыми бликами, и, улыбаясь, она выглядит злобной, будто может убить меня движением пальца. Или мыслью.

Я не из тех, кто бежит от схватки, но я знаю, когда меня значительно превосходят по силе. Если она захочет сойтись один на один, я повыдергиваю ей волосы и искусаю не хуже, чем любая другая девчонка, но она выглядит так, словно предпочитает нечестную игру.

Ладно. Я не просто ухожу, я мчусь прочь. Райан и его дружки иногда пробуждают во мне худшие чувства.

Стеллажи Бруклинской публичной библиотеки похожи на стеллажи любой другой библиотеки. Книги чудесно пахнут старой бумагой и чернилами. Я не ценила такие вещи, когда была моложе, но я смотрю на жизнь по-другому, с тех пор как открылась Дверь. Оказывается, многое из описанного в литературе реально, и романы могут быть полезными. Некоторые, во всяком случае. Некоторые – полное дерьмо.

Я брела по коридорам, вниз по лестнице, поворачивала за углы, пока не заблудилась окончательно. Есть что-то приятное в полной тишине. Никого нет поблизости, не слышен шепот Двери, и тошнота у меня совсем прошла. Книги здесь расставлены не согласно десятичной классификации Дьюи, но по корешкам книг рядом со мной я определила, что я, по всей видимости, в секции 200. Поскольку все эти книги на религиозные темы, забавно видеть их в подобной библиотеке. («Заткнись, понятия вроде «вивификации» не исследуются сами собой».)

Желтые лампы надо мной отбрасывают диковинные угловатые тени; я думала, что я одна здесь, но впереди меня между полками двигается темная фигура. Студент? Бездомный? Оба варианта одинаково не радуют. На пол падает тень – высокая, с чем-то вроде крыльев, но, когда я снова бросаю взгляд на движущийся объект, у него нет ничего подобного. Значит, это демон. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Что за день! Сегодня утром у меня было больше развлечений, чем за весь предшествующий месяц.

Единственные демоны, которые, как я знала, отбрасывают крылатые тени, – это вампиры. Эти создания тоже на самом деле не сексуальные. Очередная чушь, о которой пишут эти сочинители романов. Вампиры похожи… они похожи на бабочек. Злобных бабочек. Снаружи они всегда прекрасны, словно готы, ошивающиеся в Ист-Виллидже, у них идеальный макияж, они носят высокие сапоги со множеством пряжек и изысканные корсеты даже летом. Но люди забывают, что бабочки используют свои хоботки – такие штуки вроде антенны, с помощью которых они всасывают пищу, – не только для того, чтобы опылять цветы. Некоторые бабочки питаются гнилыми фруктами, или липкими фекалиями, или потом с ваших плеч – они едят падаль. Сосущие человечину бабочки, подумайте только!

Вот что делают вампиры ртом и крыльями: они обнимают добычу и высасывают из нее жизнь. Кровь, плазму, душу.

Райан говорит, что душа находится в горле. Не знаю, верить ему или нет.

Первое, что я узнала от Райана, когда он ворвался в подвал, – железо убивает, а серебро исцеляет. У Райана по всему телу шрамы от прижигания серебром – некоторые из них нанесла я, чтобы спасти его от укуса демона, слюны демона. Даже у меня самой есть один серебряный шрам, оставшийся после первой стычки один на один с чем-то мерзким.

Да. После этого, после раскаленного серебра и запаха моей собственной поджаривающейся плоти, я больше не хожу безоружная. Даже в последней паре чистых джинсов, слишком тесных, вместо пояса в шлевки продернута железная цепь. Я могу вытащить ее и использовать против почти всего на свете.

– Эй!

Вампирша выходит из теней по направлению ко мне, чуть не урча. Она великолепна и да, одета в корсет. Он красно-черный, и я бы приревновала, если бы не знала, что она – кровососущий демон из могилы. Из-за пределов мира.

– Эй, – повторяю я и начинаю пятиться, но она невероятно быстрая, а я всего лишь человек, и я знаю, что через миг она ткнется носом мне в шею, это очевидно, и я издам слабый вздох, как вздыхают плененные жертвы.

Откуда я знаю? Я не бывала в плену. Думаю, дело в том, что во мне слишком много серебра. Я чувствую легкий толчок в шею, и это мой знак.

Вот вторая вещь, которой я научилась от Райана: соль связывает.

Я засовываю пальцы в правый задний карман и выхватываю пакетик с отличной морской солью, в самый раз для «Маргариты», и посыпаю себе шею в том самом месте, где чувствую острый толчок. Вампирша вскидывается, чихая, и да, я вижу длинный изогнутый хоботок из-под вампирского языка и шоколадно-коричневые крылья с золотыми прожилками, разворачивающиеся за ее спиной. Вампирский хоботок похож на старый резиновый медицинский жгут вроде тех, которыми медсестры перевязывают тебе руку, чтобы взять кровь на анализ. Самый кончик его темно-красный – это мое.

Я провожу рукой по шее – на пальцах кровь. Немного – я успела вовремя. Я всегда успеваю, и у меня никогда еще не было проблем, хотя Райан бранит меня каждый раз, когда ловит на этом. Я вытираю палец о ближайшую подходящую вещь – о книгу.

Соль связывает; ее называют контактной магией. Немного соли тут, немного там, и теперь что бы ни случилось с моей кровью в одном месте, случится с ней и в другом.

Эта вампирша на самом деле не стоит моего железного пояса; вместо него я достаю Бетси – железный гвоздь – из того же кармана, где была соль, и протыкаю им пятно крови и книгу под ним. Вампирша кричит. Вцепляется себе в лицо, дергая за хоботок.

Она падает на пол, продолжая извиваться. Тем временем я снимаю книгу с полки, делаю три широких шага назад и берусь за гвоздь.

– Что ты здесь делаешь? – Я старательно изображаю рычание в лучших традициях Райана.

– Иди к черту, человек! – Она фыркает, и слова вылетают мутные и влажные, потому что сосательная трубочка все еще торчит из ее рта.

– Познавательно. – Я поворачиваю гвоздь, и она визжит. – Что ты здесь делаешь?

– Дверь… – Она задыхается, но я на это не покупаюсь. – В комнате пожертвований… новая…

– Спонтанная? – спрашиваю я.

Вампирша кривится. Я поворачиваю гвоздь.

– Да! – Ее крылья сворачиваются. – И будут еще, человек. Чтобы питаться…

Она делает еще один тяжелый вдох и окончательно обмякает. Крылья сминаются, и это выглядит немного грустно, на самом деле – словно дорогое платье небрежно бросили на кресло после вечеринки. Однако ничего из того, что я сделала, не должно ее убить. Я перевожу взгляд с гвоздя на вампиршу, и тут в пяти футах от меня появляется, глядя на меня, брюнетка из той комнаты. Она взмахивает пальцами, и в вампиршу вонзается железный кол с деревянной рукояткой. Кол темнеет, покрываясь кровью, и меня снова тошнит.

Она убила вампиршу до того, как я успела получить хоть какую-нибудь ценную информацию.

– Премного благодарна, – ядовито говорю я.

Кол переворачивается в воздухе, и я призадумываюсь, действительно ли столкновение будет умным шагом с моей стороны.

– Ты что, не знаешь, что вампиров нельзя слушать? – возмущается девушка.

Ее глаза снова вспыхивают, искрятся, и я непроизвольно отступаю на шаг назад. Сейчас я злюсь сама на себя. Ни одна чертова девица-охотница не наставит меня бежать, даже если она может заставить предметы летать. Я опять делаю шаг вперед; ее глаза ничего не упускают. Она поднимает бровь, перед тем как продолжить:

– Они все лжецы. Они просто засасывают тебя.

«Это что, каламбур?» – думаю я.

– Просто у тебя тут Дверь, выпускающая вампиров, в… как ее? В комнате пожертвований? Это не значит, что ты должна быть стервой. – Я выдергиваю гвоздь из книги, вытираю об испачканные солью джинсы – теперь уж их точно придется стирать – и засовываю его обратно в карман.

– Слушай сюда, идиотка, здесь нет Двери. – Она моргает, затем ее взгляд суровеет. – Или не было. Что ты натворила?

– Нарния. – (Я даже не услышала, как подошел Райан. Я растяпа; если бы я была настоящей охотницей за демонами, уже миллион раз погибла бы.) – Оставь ее в покое.

– Какого черта ты делаешь с этой непосвященной? – спрашивает Нарния.

Что за имечко? Это имечко той, которая носит сшитый на заказ наряд от Анны Суй. Ненавижу ее. Она также делает ударение на слове «этой». Что заставляет меня подумать, какие истории рассказывают обо мне. Помимо того что я единственная простая смертная, которая открыла Дверь и с которой тем не менее до сих пор общаются охотники.

Я выросла и преодолела свой адский эгоизм, Нарния.

– Она убила много демонов, – говорит Райан. Она знает, что делает.

Он целиком на моей стороне. Я люблю его. Не люблю, в смысле, а люблю… ну вы меня поняли. Кроме того, весьма приятно, что кто-то ценит, что мне довелось совершить.

– Дерьмо! – говорит она.

Ладно, что бы там ни было.

– Послушай, эта вампирша могла что-то рассказать. Я связала ее солью. Мы могли узнать что-то полезное.

– Вампиры лгут. Демоны лгут. – Нарния перешагивает через вампиршу и смотрит мне в лицо. – Я слышала, ты прикоснулась к Двери. Чертовски глупо для того, кто знает, что делает.

– Так, значит, ты знаешь, что делаешь? – спрашиваю я. – Тогда скажи нам, почему Дверь в моей закусочной исчезла. Вперед. Мы слушаем.

Нарния колеблется, затем отходит. Очко в мою пользу.

– Так я и думала. – Я поворачиваюсь к Райану. – Может, мы уйдем? Здесь что-то воняет.

Я исполнила отличную драматическую сцену из жизни золотой молодежи, должна вам сказать. Райан закатывает глаза:

– Мы уходим. Я узнал, что мне надо было.

Я отчаянно пытаюсь придумать, что бы такое полуоскорбительное сказать Нарнии, что при этом будет звучать невинно, но эта идея с треском проваливается. Я поднимаю бровь и надеюсь на лучшее.

– Нарния говорит, что не знает, как закрылась Дверь. Это значит, что мы имеем дело с чем-то новым. Такой информации у нас прежде не было. – Райан разворачивается на каблуках, полы плаща взлетают. – Пойдем, – бросает он через плечо.

Он не прощается с Нарнией. Я одариваю ее фальшивой улыбкой, перед тем как уйти вслед за Райаном.

Я очень довольна, что мне не придется избавляться от трупа вампирши. Бедная Нарния, совсем одинешенька в платье от Анны Суй и с пудрой «Клиник».

Я тороплюсь вдогонку за Райаном.

– Я не думаю, что Дверь закрылась, – говорит он мне. – Это значило бы одно, если бы Дверь Оуэна исчезла тоже: это значило бы, что миру приходит конец в воде и огне и не в человеческих силах помешать этому. – (Я даже не уверена, что это шутка.) – Но это случилось только с твоей Дверью – и раз Нарния не знает, как это могло произойти, значит, она не закрылась.

– Потому что Нарния знает все, – с сарказмом говорю я.

– Об этом? Да. Она экстрасенс. Ведьма.

Экстрасенс? Я и не знала, что они существуют.

– Все экстрасенсы – ведьмы? – спрашиваю я и получаю в ответ раздраженный взгляд. – Ладно, полагаю, что нет.

– Она чувствует Двери. Похоже на то, как ты делаешь, только профессионально.

Что я делаю? Уф! Элли – любитель-экстрасенс. Я могла бы заработать миллионы. Но теперь меня интересует, как это умение может помочь охотникам. Может быть, она «ощущает» Двери и знает, когда открывается очередная? Может быть, она посылает охотников к Дверям. Это логично.

Вот только мысль о том, что Райан охраняет мою Дверь только потому, что его к ней отправили, а не потому, что хочет защитить мое бедное смертное тельце… это не очень приятная мысль.

Ладно. Сначала разберусь с делом, потом погрязну в жалости к себе.

Райан продолжает говорить:

– Она могла переместиться на другое место. Вот что предположила Нарния. Что она переместилась.

– Ладно. Допустим, переместилась. Как мы найдем мою Дверь? – Посмотрите на меня, как я разбираюсь с делами.

Я продолжаю бежать за ним, когда мы выходим из библиотеки. Хотя было и так светло, солнце стало еще ярче. Я щурюсь, зрение затуманивается. Вокруг снует куча народу. Почему все эти люди не на работе? Они, вероятно, сказались больными, чтобы насладиться первым хорошим днем весны. Дождя нет, на улице двадцать один градус тепла и воздух свеж и чист. Особенно после запаха смерти у Дверей.

– Мы – никак. Ты возвращаешься в закусочную. Теперь, когда я знаю, что ты ни при чем, тебе надо держаться подальше от этого. Больше никаких прикосновений к Дверям. Даже не приближайся, пока я не выясню, что происходит.

Райан надвигает стетсон на лоб. У него есть слабый след от шляпы и слабая полоска загара – все и одном месте.

– Я лучше останусь с тобой, – говорю я, не подумав, но, как только я это произношу, я понимаю, что так и есть.

Он останавливается, ожидая, пока светофор переключится; он направляется в метро. Я чувствую, что он раздумывает.

За последние несколько лет я действительно хорошо узнала Райана. По крайней мере, насколько его вообще можно узнать. Мы много времени провели имеете. Когда он не спит перед Дверью или не наблюдает за Дверью, он со мной на кухне. Когда у него хорошее настроение, он рассказывает истории о демонах, с которыми ему доводилось сражаться. Когда он не в духе, то сидит и режет картофель или драит кастрюли. Однажды я проспала; торопливо спустившись на кухню, я обнаружила, что Райан сделал почти всю подготовительную работу, и, когда я уставилась на него широко открытыми глазами, он просто пожал плечами и сказал, что ему не спалось.

Я спала с ним в одной постели несчетное количество раз – просто спала, – и, когда он не мог уснуть, я знала, что это из-за кошмаров. У меня они тоже случались, но я готова поспорить, что его кошмары страшнее. Мне почти всегда снится, что он умирает – умирает из-за меня. Я почти никогда не умираю, тем не менее, может, потому, что это мой кошмар? Он всегда спасает меня. Он всегда спасает меня. Мне никогда не снился кошмар, в котором он хотя бы не попытался меня спасти. Когда во сне я умираю, он всегда умирает первым.

Впервые я чуть не умерла в реальной жизни год спустя, после того как мы открыли Дверь. Мне всегда хочется сказать «после того как Дверь открылась» – не хочу брать на себя ответственность за это. Но я заставляю себя, потому что я теперь взрослая, а взрослые принимают ответственность. Взрослые отвечают за то дерьмо, которое творят.

В тот первый раз, когда я чуть не погибла, Райан сделал мне какой-то укол, после которого мне казалось, что я парю, но при этом я продолжала чувствовать боль. Демон – самьяза[5]5
  Самьяза – в иудейской и христианской апокрифической традиции падший ангел, его имя переводится как «бесчестный воин». Возглавлял воинство ангелов, которые были одержимы похотью к земным женщинам, в результате чего те родили им детей-гигантов. В итоге Бог разгневался и устроил Всемирный потоп.


[Закрыть], как потом сказал Райан, и мне пришлось посмотреть в Интернете, что это такое, поскольку я не знала, – распорол мне живот.

Самьяза, если вы не в курсе, – это демон, пожирающий людей. Он начинает с внутренностей. Я пришла в подвал за рисом, и так получилось, что Райан в этот момент был на кухне. Дверь как раз открылась, демон только что вышел, и – бух! – я оказалась на полу, крича, и Райан, как в моих снах, спас меня.

Это было до того, как я научилась сражаться, до того, как Райан решил тренировать меня, и мне пришлось перестать курить по две пачки сигарет в неделю. С тех пор прошли годы, и я сократила количество сигарет меньше чем до пачки в месяц – я всегда курю, когда занимаюсь учетной книгой. Одну сигарету в день.

Неясно и смутно, но я помню, что он сделал. И знаю, что он достал паяльник, который держал в подвале, и кусок серебра, что-то пробормотал по-шумерски и капнул серебро мне в живот. У меня остался огромный шрам, грубый и до сих пор красный, но мне он нравится. Я знаю, это глупо, но я люблю все свои шрамы. Они значат, что я выжила. У меня есть шрамы на руках и один действительно ужасный шрам вдоль позвоночника. Но я никогда не была в больнице, потому что Райан всегда успевал во время со своим паяльником. И иногда мне приходилось делать это для него. Я точно знаю, как это делается; он заставил меня практиковаться на апельсинах.

Но руки мои всегда дрожат. Шрамы похожи на те, которые можно получить па кухне от порезов ножами, ожогов грилем. Так бывает, когда работаешь на кухне. Так случается, когда охотишься на демонов. Я могу сделать укол обезболивающего и зашить рану. Моя аптечка первой помощи не похожа на любую другую, гарантирую вам. Я думаю, что, если бы это оказался кто-то другой, не Райан, я, наверное, не научилась бы так хорошо всем этим вещам, которые нужны, чтобы сражаться с демонами. Но – и я знаю, что это глупо, я знаю, что это неправильно, – я научилась этому, потому что хотела знать, как спасти Райана. Я не переживу, если с ним случится что-то действительно ужасное, если он не сможет выполнять свою работу, если в моем подвале появится другой охотник.

Может быть, я, как новорожденный котенок или вроде того, запечатлела его в душе в ту первую ночь, когда он появился. Может быть, это действительно любовь – я не знаю. Я никогда прежде не влюблялась, так что не могу сказать. Но я делала все возможное, чтобы научиться сражаться, протыкать колом вампира, отрубать голову джинну, разбрызгивать кровь правильным узором, чтобы поймать в ловушку шеду[6]6
  Шеду – божество-хранитель дома в месопотамской мифологии, выше талии – человек, а ниже – бык.


[Закрыть]. Я делала все это, чтобы в случае необходимости спасти Райана, полагаю. Я даже не знаю наверняка. Но, вероятно, по этой причине.

Я глянула на него. Его нос был много раз сломан, лицо и шея покрыты шрамами. Некоторые из них выглядели так, словно их нанесли специально, но он никогда не рассказывал, а я никогда не спрашивала. Однажды я, правда, спросила, можно ли мне сделать татуировки по всему телу, чтобы демоны не могли до меня добраться, и он только рассмеялся и ответил, что такие штуки работают только в кино. Однако после этого он дал мне талисман – Печать Соломона. Она изображена на большом серебряном диске, и я никогда не ношу его, потому что он такой увесистый, что шее больно, но иногда я кладу его под подушку ночью.

Печать была первым магическим знаком, который я научилась рисовать. Это шестиконечная звезда в круге, с точками между лучами. Очень простой знак и очень действенный. Секрет его магической силы заключается в том, чтобы переплетать линии, а не пересекать; чем сложнее рисунок, тем больше в нем защиты и магии. Райан рассказал мне, что треугольники символизируют стихии и что знак напоминает ему меня. Я до сих пор не уверена, что это значит, и Райан не объяснил, но я надеюсь, что это не просто приятные слова.

– Ты должна пообещать мне, что больше не прикоснешься ни к одной Двери, – наконец произносит Райан.

– Клянусь. – Это может оказаться ложью.

Не то чтобы я решила прикоснуться к Двери в больнице.

Солнце высоко в небе, жарит мне голову. Иногда я жалею, что не блондинка; уверена, что блондинки перегреваются не так быстро, как брюнетки.

– Конечно, – говорит он, и мне ясно, что он не поверил. – Я…

Я никогда прежде не видела, чтобы ему не хватало слов, но он замолкает прямо посредине предложения. Светофор загорается зеленым, но Райан не двигается.

– Ты… – подсказываю я.

– У меня есть идея, – признается он. Я никогда не видела его таким неуверенным. – Где-то есть место, где может быть Дверь, но… на самом деле я никогда раньше не видел, чтобы Двери перемещались. Никогда. Я даже никогда не слышал об этом. Но большинство Дверей – это звучит так глупо, даже для меня, – большинство Дверей находится в торговых центрах.

– В… торговых центрах.

– Много народу, много шуму, много суматохи. Много подвальных помещений, куда никто не заходит. – Райан отмечает пункты, загибая длинные красивой формы пальцы, с которыми у меня связана не одна фантазия. У него всегда чистые ногти, и это весьма впечатляет, учитывая специфику его работы. – Торговые центры – отличные места для демонов, – заканчивает он. – Они перемешиваются с неформальной молодежью. Так что, если твоя Дверь переместилась спонтанно, она могла отправиться туда.

– Что ж, – радостно говорю я, – я спец по торговым центрам. Пошли.

– В Бруклине вообще есть торговые центры или надо ехать на Манхэттен? – Он поправляет стетсон.

– О, конечно, в Бруклине есть торговый центр, и там полно неформалов, – уверяю его я. – Но… – Я останавливаюсь и вздыхаю.

Райан осторожно разглядывает меня:

– Но что? Я хмурюсь:

– Нам придется сесть на автобус.