Текст книги "Прогулки по тонкому льду"

Автор книги: Анна Калина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Глава 1

– Мэса, а вы уверены, что это хорошая идея?– уточнил у меня Пэлпроп, взбираясь на стремянку.

– Конечно. – кивнула я, перебирая рулоны ватмана. – Здесь и освещение хорошее и стена ровная. Начнем отсюда.

  И я ткнула рукояткой трости уточняя место, с которого следует начать. Пэлпроп вздохнул, и принялся прикреплять кнопкой первый лист с детскими рисунками. Стоящая рядом учительница начальных классов, Клея Харди, продолжала нервно вертеть головой, постоянно вздрагивая, стоило расслышать малейший шорох в коридоре. Я ощущала себя предводителем воров-неудачников. Честное слово, детский сад какой-то.

– А мэтр– директор точно одобрил эту идею? – уточнила у меня Клея.

– Конечно. – не моргнув глазом, сорвала я, расправляя нижний край стенгазеты и пришпиливая ее к стене кнопкой.

  Легран, естественно, выслушал моё предложение, покивал и…отказал. Как и в сотне других случаев до этого. С какой бы идеей я не заявилась к мэтру, он всегда отвечал одинаково зло и емко – «нет». Для мэтра-директора существовало только два мнения, его и не верное. Любые предложения и идеи отметались тут же. Наше с мэтром «идейное» противостояние началось с первого моего рабочего дня и только нарастало, в процессе сотрудничества. Начальство отметало все мои затеи, а я искала лазейку для их воплощения.

  Я оценивающе глянула на первый лист с детскими рисунками, из которых мы с мэсой Харди решили сделать выставку на тему «Мой первый месяц в Эргейл» для первоклашек. Дети съехались на учебу со всех уголков империи, их разлучили с родными, они скучали и тосковали. И я решила, что подобная акция немного взбодрит малышей. Мэтр Легран назвал эту идею «балаган» и решительно запретил. Так что, в данный момент, я злостно нарушаю устав школы. И делаю это с удовольствием и злорадством.

  Пэлпроп, возившийся с листами, икнул Клея охнула и принялась пятиться. Судя по тому, как эти двое спешно мимикрировали под элементы декора, и сливались с окружающим «ландшафтом» – неприятности уже приближались. Я даже могла расслышать их уверенные шаги, разлетающиеся эхом по мрачным коридорам школы. А затылком явственно ощущала испепеляющий взгляд дымчато-серых глаз.

– Что это? – громыхнул над моей головой злой чуть хрипловатый голос.

– Стенгазета с работами начальных классов. – разворачиваясь, сообщила я.

  Пелпроп распластался на стене, прижимая к ней очередной лист ватмана, и старался ни чем не выдать своего присутствия, надеясь сойти за еще одну «каляку – маляку». Клея бледнела лицом и, пряча за спину детские рисунки, медленно отступала под сень стоящей рядом колонны.

– Что вы себе позволяете? – вежливо прорычали надо мной.

– Позволяю выполнить требование министерства. – пряча сарказм за учтивостью, произнесла я. – Ведь за этим меня сюда и направили.

  Легкий реверанс и склоненная голова позволили скрыть, скользнувшую по губам, усмешку. Клея за моей спиной тихонько охнула. Судя по шуршанию бумаги, Пэлпроп решил отступать ползком, и начал это делать по стене. Одна я стояла в эпицентре урагана имени «мэтр Дайен Легран», и злорадно усмехалась. Он и вправду верил, что я буду плясать под его дудку?

  Легран продолжал испепелять взором рисунки, словно там изображены не детские забавы, а пошлые картинки из арсенала опытного извращенца. Со стен на мэтра взирали портреты учителей, резко отличавшиеся от оригиналов, но так старательно раскрашенные детской рукой. У меня вот, например, волосы были оранжевые, а не золотистые как в жизни (ну потеряли желтый карандаш, с кем не бывает), но корявая надпись « Мэса Лиарель Ноарис» отметала любые сомнения. Даже трость мою нарисовали и очки, с синими стеклами, которые я люблю надевать в солнечный день, и цепочку хронометра, с которым я не расстаюсь. Умнички, цыплятки мои внимательные.

  Мэтр талантов первоклашек не оценил, продолжая с ненавистью взирать на изображения того, как мы с детишками ходили за гербарием, как нашли в лесу грибы и ежа. Да-да, то чудище с оскаленной пастью и жуткими шипами на спине и есть ежик. Люси сама призналась, что рисовать ежа не умеет. Ну и что? Мы просто подписали, что это ежик. И грибочки подписали, что бы их с деревьями не путали. Можно подумать, Легран родился уже с дипломом художественной Академии!

– В мой кабинет, живо! – рявкнуло начальство, переведя взгляд на Пэлпропа, отчаянно маскировавшегося под фреску.

  Я тоже глянула на рабочего. Еще немного рвения и его придется отскребать вместе со штукатуркой. Легран развернулся так резко, что меня едва не опрокинуло порывом сквозняка, вздохнула, и передав Клее «букет» из листов ватмана, я поковыляла следом за мэтром. Грохот его шагов распугивал детей и учителей, появлявшихся в коридорах. Мой невнятный топот и щелчок, ударяющейся о паркет трости, терялись в этом грохоте, как и моя тщедушная фигура на фоне высоченного и злющего директора. Я то и дело ловила на себе сочувствующие взгляды притаившихся в углах школьников. Ничего, я крепкая. Не смотрите что такая хилая на вид, внешность обманчива.

  Легран влетел в кабинет первым, и только знание манер мэтра спасло меня от получения на лбу милой лиловой шишки. Я вовремя выставила руку перед собой, не дав двери залепить мне по лбу. Меня смело створкой, потом вернуло обратно, увы те жалкие килограммы что я сумела нарастить на скелете, были не страшны мощной дверной пружине. В кабинет я вошла со второго раза, натужно пыхтя и открывая треклятую дверь.

 Сидящая в приемной секретарша, осенила меня защитным знаком и ободряюще помахала в след. Врешь, меня так просто не возьмешь! Хотя мэтр очень даже мечтал взять. За горло. И душить, душить, душить. Но на моей стороне был закон и уголовный кодекс, и они обещали мэтру жизнь недолгую, а смерть позорную в случае воплощения его желаний в жизнь.

  Меня мэтр невзлюбил с первого дня. Просто, Легран умудрился выжить седьмого зама за год, и высшее руководство пришло к выводу, что следующего они назначат сами. Вот так мы с мэтром и стали работать вместе в атмосфере взаимной и нарастающей ненависти. Но у меня есть козырь, уволить меня могут только в министерстве, а Леграну остается метаться по кабинету в бессильной злобе, грызть подоконники и рисовать в мечтах картины моей случайной смерти. Были еще попытки от меня откупиться, запугать, доконать. Но я осталась на посту и уходить с него не собиралась.

  В нашем обществе женщине не так-то и легко пробиться от простого учителя до зама директора. Посылая свою кандидатуру на конкурс, я руководствовалась волшебным принципом «а вдруг?». Судя по всему в министерстве тоже руководствовались девизом «Ну а кто?». А может наличие диплома психолога пригодилось? Но подозреваю, что кандидатуры на работу с Леграном больше не было и я победила, заняв призовое место в бесстрашной схватке с самой собой.

– Я вас убью! – рычало начальство, пробираясь за стол к своему креслу. – Ноарис, я ни о чем так не мечтал, как о вашем убийстве!

  Я тоже решила присесть на стульчик, скромно сложив руки на коленях.

– Вас повесят. – спокойно напомнила я, расправляя складки платья.

– Зато исполнится мечта всей моей жизни, и я умру счастливым! – откидываясь на спинку кресла, вздохнуло начальство. – Вот чем я небо прогневил, что меня вами наказали?

– Но, что я такого страшного сделала? – не выдержала я, негодующе глядя на начальство.

– Тоесть превращение школьного холла в балаган, это «НИЧЕГО»? – пророкотал мэтр, взглядом разбирая меня на запчасти.

– Это не балаган, это выставка детских работ. – настойчиво и непреклонно мотала я нервы мэтру.

– Моя школа не ясли!

  От рева Леграна зазвенели стекла, и что-то грохнуло в коридоре. Надеюсь, это не мэса Никс опять в обмороке валяется? Мы с Леграном уже устали ее откачивать после каждого нашего с ним скандала. А скандалим мы постоянно, а потом я спешно ретируюсь в свой кабинет, а мэтр еще долго костерит меня, стоя в коридоре. Я прислушалась, в коридоре что-то зашуршало, заохало и заскрипело. Ну и славно, сама очухалась.

– Начнем с того, что школа не ваша, а государственная. – решила огрызнуться я.

  На меня посмотрели. Выразительно. Выразиться словесно мэтру мешало какое-никакое воспитание, но взгляд передавал всю гамму испытываемых ко мне эмоций. Если бы взглядом воспламеняли, то я бы уже полыхала синим пламенем каждый раз, как мы с начальством встречались. Я улыбнулась. Тоже выразительно. Мэтра перекосило.

– Газету снять, дыры в стене затереть, вам выговор, Пэлпропу и Харди занесение в личное дело. – рявкнул Легран и спрятался от меня за мятой бульварной газетенкой. – Вы свободны, мэса.

  Я, естественно, даже не думала уходить, удобно откинувшись на спинку кресла. Легран злобно шуршал газетой, тикал маятник хронометра, висящего на стене. За окном гудел и пыхтел город, оглашая мир ревом моторов, звоном трамваев и свистом регулировщиков, с утра до ночи столбами торчащих на перекрестках. Я откровенно заскучала, но уходить даже и не собиралась. Со временем подобная манера общения стала для нас с мэтром привычной. Он никак не мог остановиться, а я уже никак не реагировала, и мы, огрызаясь и поплевывая на спину друг другу продолжали тянуть школу Эргейл по пути совершенствования.

– Ноарис, я понимаю, сейчас мода на забастовки. – вздохнул начальник, выныривая из-за заметки про падеж скота в провинции. – Но я не парламент. Меня измором не взять.

  И улыбнулся. Мда… Все волки империи в едином порыве издохли от зависти, завидев этот оскал. Интересно, мэтр его долго репетировал? Вон, даже зеркало в кабинете стоит, видимо, для таких целей его сюда и тащили обливаясь потом рабочие. Это же не часть мебели, это же жуть какая-то в позолоченной раме. Так и встает пред мысленным взором образ директора, красующимся перед зеркальной гладью.

  То так станет, то этак, то ножку отставит, то грудь выпятит. И все с такой физиономией, словно только что выпотрошил человека, а останки расчленил и зарыл в горшках цветочных, что на окне притаились. Вон как в них герань буяет, пугая визитеров и габаритами соцветий, и их противоестественным окрасом. Одной ей здесь хорошо, а вот всем остальным плохо. Мэтр-директор всем находил что сказать, за что наорать, в чем обвинить.

– Вам не нравится ничего из мною предложенного.– начиная закипать, рявкнула я. – Ни новая метода преподавания для младших классов. Ни идея драмкружка, ни тематические праздники. Дети проводят здесь большую часть времени. Им должно быть здесь интересно.

– Они сюда за знаниями, а не за весельем едут. – гаркнул Легран. – Все, Ноарис, скройтесь. Идите, срывайте со стены плоды неокрепшей детской фантазии. А я от вас устал…

Осталась сидеть. Мэтр -директор со вздохом подпер кулаком щеку, и тоскливо уставился на меня. Я улыбнулась. Леграна перекосило. Мы еще помолчали.

– Я, просто, пытаюсь улучшить работу школы. – сдержанно начала я. – Внести новизну…

– Благодарю. – рявкнули мне в лицо. – Новизны и вокруг хватает. Умоляю вас, мэса, соизвольте выйти вон, и заняться своим прямым делом. – поразмыслив, начальство сжалилось. – Если вас так тянет на наскальную живопись, то можете накалякать объявление для учеников.

– Объявление? – я удивленно вздернула бровь.

– Да, – фыркнуло начальство. – с сегодняшнего дня и на неопределенный срок на территории школы вводится комендантский час. После захода солнца все должны находиться в общежитии.

– А в чем причина такой строгости?

     Легран молча развернул ко мне страницу, терзаемой им газетенки. Фу. Как Легран это читает? На желтых страницах дешевенького издания с мерзким шрифтом красовалось повествование о серии жутких смертей в трущобах Мэлкарса.

    Эксперты терялись в догадках, что за зверь завелся в здешних местах и почему его жертвами становятся молоденькие девушки. Что заставляло несчастных девиц шататься по улицам после захода солнца, и почему они не бежали, увидев дикое животное? И что занесло в город дикого зверя? Одни утверждали, что это «элементарный» волк-людоед (да, вот так просто бегает по городу и жрет людей), другие видели здесь почерк безумца, возомнившего себя зверем. Третьи искали признаки ритуального убийства, и даже (о БОГИ!) почерк оборотня. Я брезгливо отодвинула от себя страничку с бредом. Если я ранее считала Леграна язвой, но умной, то после увиденного, в уме и вменяемости мэтра я очень сомневаюсь. По губам моим скользнула насмешливая улыбка.

– Что вас так развеселило, мэса? – раздраженно уточнило начальство. – Вас веселят смерти невинных девиц?

– Меня веселят подобные предположения. – усмехнулась я. – Я понимаю, зверь или человек поврежденный умом. Но оборотень! Это же до какого состояния упился редактор этой желтой мерзости, что пропустил на первую полосу подобный бред.

– Да, согласен, газетенка так себе. – вздохнул мэтр, притягивая издание к себе за мятый край. – Но «уважаемые» газеты, заняты воспеванием реформ и титанической работы парламента. А до бед простых смертных им и дела нет. А люди гибнут, мэса. Убито уже три девушки, но ни одна «уважаемая» газета, об этом не сообщила.

– Это, скорее всего, зверь. Но домашняя тварь. Пес скорее всего. Где взяться волку в городе? – пожала я плечами, и ткнула пальцем в картинку, изображающую жертву преступления.

  Да, на услуги фотохудожника издание средств не имело, от того обратилось к услугам мастера карандашей и гуаши, который разошелся во всю силу, отрабатывая свой копеечный гонорар. На картинке было изображено тело юной девицы, с разметавшимися по земле волосами и взором устремленным в небо. Все кроме лица девицы было одной сплошной кровавой раной. На мой взгляд, очевидно, что человек при всем желании и даже с очень большими психическими проблемами сделать такое не мог бы.

– Согласен. – кивнул мэтр, холодно глядя на картинку. – Это скорее всего животное. Жестокое и подлое. – со странной интонацией произнес Легран. – Уверен, его вскоре поймают, но мой вам совет, воздержитесь от своих вечерних брождений по парку, хотя бы на время.

– Не ждала, что вы станете волноваться за меня?– притворно– плаксиво произнесла я. – Я тронута.

– Что вы, мэса, о вас я не волнуюсь. –  пожал плечами мэтр. – Но мне искренне жаль ту тварь, что заработает несварение отведав вашей крови. И детей расстроят ваши кишки, намотанные на куст сирени в парке. Про мэсу Пэлпроп я вообще молчу. Она обожает эти кусты…

– М…в газете сказано, что страдают юные девицы.– напомнила я Леграну. – Оба эти понятия ко мне не применимы.

– Может оказаться, что этот «некто» плохо видит. – равнодушно отозвалось начальство.

– Какая трогательная забота о моей персоне. – протянула я.

– Еще бы, ваша смерть принесет больше проблем чем облегчения. Иначе, я бы сам вас давно придушил. – рыкнуло начальство.

  Как мило.

– Так что хотите принести пользу, распространите мой указ среди учащихся.– снова окапываясь в страницах газетенки, отозвалось начальство. – Все, Ноарис. Я от вас устал.

  И мне указали на дверь. Я с трудом сдержала порыв устроить скандал. Или треснуть мэтра по темечку тростью, а потом долго добивать бездыханное тело, отводя душу за все, что Легран высказывал мне день за днем. Но не буду. Во-первых, лень, а во-вторых я понятия не имею где прятать труп.

  И потому, задушив свою грозно рычащую гордость, я удалилась прочь из этого склада металлических изделий. Жуткое место, всюду ножи, арбалеты, сабли. Даже рыцарские доспехи угрожающе высились за спиной Леграна, словно столетняя жестянка, прикрывала мэтра с тыла. Жуткий кабинет и хозяин у него такой же. Хмурый и холодный, как небо в ноябре. Черные волосы, пронзительные и холодные глаза, резкие, лишенные привлекательности черты. И одежду директор выбирал пасмурно-похоронных оттенков. За то время, что я его знаю, белой на мэтре была только рубашка, да и та на праздник.

  Нервы требовали немедленного успокоения, и я поспешила их утешить коротенькой прогулкой в парке. Настроение у меня было такое, что попадись мне сейчас кто-то и я точно придушила бы его голыми руками. В парке меня медленно отпускало, после третьего «забега» по главной аллее, настроение можно было назвать даже хорошим. Видит небо, если после каждого скандала с Леграном я буду успокаиваться, наматывая круги вокруг школы, то вскоре вокруг главного корпуса можно будет организовать ров с водой и запустить в него рыбок. Хотя, закончу здесь и меня можно будет спокойно сдавать в аренду за неплохую плату в близлежащие школы и частные владения. А что? Мне успокоение, нанимателю оригинальное ландшафтное решение. Я же не только кругами ходить могу, но и по синусоиде, и зигзагами. Как говориться, любой каприз за деньги заказчика. И все это благодаря нашему нелюбезному мэтру Леграну.

  День был радостным и теплым, пахло опавшей листвой и цветущими на клумбе хризантемами. Ветерок приносил издали писк воробьев и шум уносящихся вдаль паровозов. Их гудки разливались над лоскутным одеялом полей, а клубы белого пара сливались с угнездившимися облаками на небосводе.

  А за оградой шумел и пыхтел город, чьё безумие прятала от учеников изгородь из аккуратно подстриженных туй. Вот процокала по камням мостовой двуколка, запряженная стройной кобылкой. Вот со свистом и дребезжанием пролетел пароцикл, подпрыгивая на каждом камешке, и звеня, как старая консервная банка. На прощание он еще и громыхнул выхлопом, оставив пешеходов задыхаться в облаке черного дыма. По небу ползали дирижабли, заслоняя солнце, и отбрасывая на город огромные тени, похожие на причудливых рыб.

  Какой контраст. Там сумасшедший дом, а в парке Эргейл тишь и благодать. Осень вовсю резвилась среди природы, словно шаловливое дитя с палитрой красок. То здесь, то там разбрызгивая яркие пятна по листьям и траве. Покачивались березки в золотистом кружеве, степенно глядели на меня дубы, пятнистые, словно на них плеснули краской, величественно шелестели багряной листвой клены. Только ели остались верны своему стилю, и все так же нагло зеленели, то здесь, то там выныривая из охристых зарослей. Удивительный, благородный, романтично – мечтательный мир янтарных и багряных цветов. Так и хочется сорваться на бег, и шурша листьями, бежать по парку навстречу радости и веселью. Но увы, бегать мне не дано. Я и хожу то с большим трудом.

  Трость звонко стучала по камням аллеи, вторя моим шагам. Башмак нещадно натирал ногу, кость ныла как гнилой зуб, но я усиленно игнорировала этот саботаж прогулки. На пути к хорошему настроению, я игнорирую любые преграды, так как свято верю, что настроение мы создаем себе сами. Ветер обдувал лицо, но его дыхание было все таким же теплым, несмотря на то, что на дворе правил пестрый октябрь.

  Резвились воробьи, ныряя в высокие горы из листьев, которые наш вездесущий привратник Пелпроп, бережно нагреб по парку. Шуршание метлы, все еще слышалось с заднего двора школы, значит сооружение лиственных «курганов» еще не завершено. Бедняга, хорошо хоть в стену не врос при Легране. Пелпроп бодро вырулил из-за поворота, и забросив мешок на плечо, цокая подковами на сапогах, направился к очередной куче листьев. Проказник-ветер всячески пытался в этом ему помешать, подхватывая листья, расшвыривал их по лужайке, порывами заставлял слетать их с деревьев. Процесс был с родни чистки снега в снегопад, столь же изматывающий и бессмысленный.

  Звонкий лай разогнал сонную атмосферу, заблудился в древесных стволах и потонул в скрежете граблей по траве. Бублик, захлебываясь слюнями и лаем, мчался в мою сторону по лужайке, вздымая клубы листьев на своем пути, словно ледокол, вспарывающий арктические льды. Песик заложил сложный вираж, и на всех порах протаранил лиственный сугроб, бережно сооруженный Пелпропом. Напакостил, и все так же с жутким топотом помчался ко мне, а в след негоднику несся полный негодования вопль рабочего. Стремительный побег маленького мерзавца, завершился в моих распахнутых объятиях, которые я радушно раскрыла, присев для удобства пса. Мой маленький обожатель, мой галантный кавалер.

  Бублик ткнулся мне в щеку влажным носом и повизгивая, принялся вертеться в руках, желая лизнуть меня. Я была против, от того пса развернула спиной к себе, и удерживая под гладкий животик, принялась чесать за ухом. Бублик млел, дергал лапками и всячески старался показать свое удовольствие от процесса. На удивление миролюбивый бульдог сторожил просторы Эргейл. Телосложением Бублик напоминает скорее пуфик на гнутых ножках, но имя свое получил благодаря туго скрученному на попке хвостику.

  За то недолгое время, что я успела проработать в Эргейл, Бублик проникся ко мне такой нежностью и любовью, что бросался в объятия при первой же возможности, и по любому поводу. Далее к «работе над рвом» мы вернулись уже с Бубликом. Я пообещала себе еще один кружок для закрепления эффекта, бульдог просто был счастлив, что его взяли с собой.

  Так мы с Бубликом и кружили по парку, пока я не глянула на окна школьной лаборатории. Или мне показалось, или там мелькнула вспышка? И дымок какой-то странный сочиться через раму……..Пришлось оставить Бублика в компании блох, которых он нещадно преследовал, и отправиться проверить что твориться в подсобке химкабинета. Спустя четверть часа и два поворота коридоров, я уже стояла перед двустворчатой дверью и тревожно принюхивалась. Пахло странно.

  Я осторожно просунула голову в задымленный кабинет, огляделась по сторонам, силясь различить хоть что-то в белесом мареве.

– Мэтр Закери? – осторожно позвала я. – У вас все нормально?

  В тишине мне послышался слабый стон. Или не послышался? Нет, опять кто-то стонет. Я проскользнула в кабинет, и спотыкаясь, двинулась на ощупь в подсобку. Закери нашелся, лежащим на полу без сознания. Рядом валялась разбитая мензурка в липкой луже, вылившегося из нее вещества. Я потеребила учителя за плечо, перевернула на спину, пытаясь определить чем я могу помочь пострадавшему. Лицо Закери являло собой кровавое месиво, с облезшей кожей и вздувшимися пузырями. Несложные логические заключения привели меня к выводу, что мэтр проводил какой-то опыт. Ненормальный, лучше бы сразу выпил кислоты и не мучился. Честно, лучше смерть, чем на ковер к Леграну, и мучений будет меньше и позора.

  Итак, призываем на помощь спокойствие и житейский опыт. И что он нам говорит? То, что оставлять мэтра в задымленной кладовке нельзя, я поняла сразу. Потому принялась буксировать бесчувственное тело к выходу. Голова кружилась то ли от вдыхаемого газа, то ли от натуги, с этим я еще не разобралась. Кряхтя и сопя, как старый бобер с бревном я упорно пятилась к двери.

– Помогите! – в перерывах выкрикивала я, и снова бралась за дело.

  На столе что-то треснуло. Я недоверчиво глянула туда. Ничего? Ничего. Не останавливаемся и продолжаем эвакуацию. Закери застонал, я кряхтела, на столе со звоном лопнула пробирка. И вот тут я поняла, что пришел нам с мэтром неожиданный и очень зажигательный конец. Стол вспыхнул. С хрустом начали лопаться мензурки и колбы, брызгая осколками во все стороны. Пламя шипело и стремительно меняло цвет с оранжевого на алое. Прежде чем я успела выбежать прочь, прогрохотал первый взрыв.

  Меня впечатало в стену с такой силой, что я искренне удивилась, как не выскочила с другой стороны в коридор. Опрокинулся шкаф с книгами, отрезая подступы к двери. Рухнула сорванная с петель дверь, обвалились полки, со звоном вылетели стекла. А я забившись в угол коморки, молила небо о быстрой и не мучительной смерти, потому как на моих глазах воспламенялся и гудел тот самый газ, которым заполнилась комната.

  Воздух стал зловонным, и каждый вдох давался с трудом. Я зажимала нос и рот ладонью, задыхаясь в этом смраде, горло сжимало, голова кружилась. Несчастный Закери был объят пламенем, но попытавшись доползти до него, я поняла что ноги зажаты разрушенной мебелью. Оставалось просто ждать, когда все закончиться.

  Едкий дым просачивался в легкие с каждым вздохом, сжимал горло, воруя крупицы сознания, с которыми я упрямо отказывалась расставаться. Тело слабело, из горла вырывались уже не стоны, а всхлипы, жизнь струйкой вытекала из меня, капля за каплей, как вода из треснувшего сосуда. А стена огня все росла и росла, заслоняя от меня несчастного мэтра Закери, комнату, белый свет. А потом я провалилась во тьму, где не осталось места ни страху, ни боли. Только легкость и пустота.

  Я кружилась по спирали, проваливаясь в этот мрак, словно в бесконечные темные воды океана. А там, в недрах этого мрака, разгоралась едва заметная искорка. Она ширилась, и увеличивалась, словно притягивая к себе мою висящую в пустоте фигуру. Свет тянул ко мне теплые лучи, просачивался в душу, рождая покой и радость, напрочь выветривая все плохое, что я успела накопить за прожитые годы.

  А потом этот же свет стал литься из меня, прорываясь протуберанцами из пальцев рук, из солнечного сплетения, из глаз, а после волной хлынул наружу, заставляя тело выгибаться дугой. И я парила в ослепительном свете, сама становясь его источником, впитывая радость и счастье и не задумываясь даря их вокруг. А в душе росло чувство полета, счастья, словно спустя долгие годы я нашла то, что так давно искала. Но этот светящийся мир стал угасать, сжиматься, отдаляясь от меня все дальше и дальше. А я понеслась вверх по спирали с чувством непереносимой тоски и разочарования.

– Мэса Ноарис. Лиарель. – донесся до меня голос доктора Флинна.

  Костлявые пальцы коснулись руки, видимо проверяя ее на наличие пульса. Потом меня потрясли за плечо, и наконец невыносимая вонь заставила открыть глаза. Доктор улыбнулся, и убрал от моего лица флакон с нюхательной солью. Я лежала в школьном лазарете, вытянувшись на узкой кушетке. У стены, стоял хмурый Легран. Честно, у мэтра был такой вид, словно он на минутку забежал в лазарет, проверить мое состояние, а свою накидку с капюшоном и косу, оставил в коридоре. Вдруг пригодится.

  Увы, радости мэтру я не доставила. Выжила. Кстати, а с каких пор у мэтра так отросли волосы? Я подслеповато прищурилась, пытаясь разглядеть начальство. Так и есть, пряди ранее достигавшие мэтру едва ли до ушей, теперь струились по плечам. А еще странная дымка, что окутывала долговязую фигуру мэтра. Как туман или дым… Странно, очень странно. Доктор Флинн протянул руку, и щелкнув пальцами у самого моего носа, заставил-таки оторвать взгляд от мэтра – директора.

– Как самочувствие? – уточнил доктор.

– Голова кружится. – тихо призналась я, поднимаясь на койке.

– Это нормально, мэса. Удивительно вообще-то что вы выжили. – заставляя меня лечь, произнес доктор.– Такой взрыв!! Вам несказанно повезло, обломки шкафа защитили вас от ударной волны и огня. Должен сказать, вы родились в рубашке. Я и не надеялся вас откачать, после такой дозы угарного газа.

– Что? – я растерянно глянула на доктора.

– Могу поздравить вас со вторым днем рождения.– улыбнулся доктор. – Когда мы вас нашли, то думали, что из обломков достаем труп. Вы не дышали, мэса.

– С возвращением в мир живых, Ноарис. – холодно отозвался Легран.

– Да, несколько минут вы были мертвы, сударыня. – вздохнул доктор, считая мой пульс.

  Мда. Вот и не верь в сны, что мы видим. А интересно, то что я видела, это были галлюцинации умирающего мозга или реальность?

– Где мэтр Закери? – растерянно спросила я.

– То, что осталось от мэтра Закери, уже упаковали и готовят к отправке ближайшим родственникам. – любезно сообщило мне начальство. – Он вашей везучестью не отличался.

– Какой кошмар. – прикрывая лицо ладонью, простонала я. – Бедный мэтр.

– Безответственный идиот, позволявший себе экспериментировать на территории школы. – фыркнул Легран.– Диссертацию он писал…осел.

– Вас не очень то огорчила смерть коллеги. – язвительно отозвалась я.

– Меня бы куда больше огорчило отдавать рыдающим родителям недоукомплектованные органами тела детей, если бы взрыв случился на уроке. – копируя мой тон, окрысился директор.

– Ну да. – отстраненно протянула я. – Для вас кончина любого преподавателя сопряжена с разного рода проблемами.

– Нет, сударыня.– прошипел Легран. – Ваша кончина меня очень порадует…

– Вы говорили другое.

– Я передумал. – рявкнул Легран и удалился, хлопнув дверью.

  Флинн, все это время звеневший флаконами на столе, обернулся ко мне со шприцем в руке.

– Зря вы так, мэса. Из завалов вас Легран и отрыл. Без него, мы бы даже не догадались где искать. И откачивать вас начал именно он.

– Наверное хотел первым убедиться в моей кончине. – вздохнула я, потирая ушиб на лбу. – И если что, добить, а вы помешали.

– Как малые дети ей-богу. – покачал головой мужчина. – Итак, мэса, оголяйтесь.– игриво добавил доктор, демонстрируя мне шприц с инъекцией.

  Я со стоном перевернулась на живот и даже еще немножко постонала, сладострастно покусывая подушку, пока доктор дырявил мои тылы. Наконец– таки мою побитую жизнью и обстоятельствами тушку оставили в покое. Успокоительное заботливо вколотое в противоположную от головы часть тела, медленно расползалось в крови, обещая покой и умиротворение.

Полный текст книги на странице автора, сайт Лит-Эра