Текст книги "Золотой песок времени (сборник)"

Автор книги: Анна и Сергей Литвиновы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

И она честно ответила:

– Ты прекрасно знаешь, чего я хочу. Купи у меня эту растреклятую квартиру…

(В небе, конечно, ей на бизнес было плевать, но сейчас-то они на земле.)

Ей почему-то казалось: теперь, когда она королева, Леонид не сумеет отказать.

Однако он вдруг – совершенно спокойным, холодным тоном – произнес:

– Нет.

Подобного Лена не ожидала. И растерянно, как сопливая девчонка, пробормотала:

– Но ты ведь обещал…

– Разве? – холодно улыбнулся он. – Я всего лишь сказал, что мы поговорим о квартире, когда приземлимся. Вот я и сообщаю тебе мое решение. Нет. Покупать ее я не буду.

…А она-то, наивная, планы строила! Что ей не просто, одним летним днем, удастся от долгов избавиться… Почему-то казалось: Лёня, впечатленный и пораженный, может сейчас ей совсем другое предложение сделать – руки и сердца. И будут они вдвоем с ним жить на Чистых прудах. В месте, которое она сама подсознательно и создавала для счастливой семейной жизни… А что, очень бы прогрессивная, современная получилась ячейка общества. У каждого – свой бизнес. (Причем Леонид, явно куда более обеспеченный, чем она, конечно, не отказался бы ей помогать. И советами, и заказчиками, и материально.) Со временем завели бы детей. А в выходные (как она когда-то и мечтала) ездили бы на аэродром – раз ему это дело понравилось. Эффектное и необременительное хобби – совершать по паре парашютных прыжков в неделю.

Но Леонид, оказывается, просто играл с ней! Дал надежду, вознес в небеса – и жестоко сошвырнул с них на землю!

…От взмывшего в небо борта вновь отделилась команда-«восьмерка». Чтобы скрыть слезы на глазах, девушка отвернулась от своего спутника и жадно впилась взглядом в уверенные движения группы. Почему-то вдруг показалось (высота четыре километра, смешно!), что один из них – тот, что давал отмашку на перестроения, – Димка…

Лена хотела сказать Леониду что-то колкое, злое. Но губы, словно у пьяной, ее не слушались. И она лишь смотрела на него – затравленно, жалко. И совсем, конечно, сейчас не походила на королеву неба. И уж тем более – на удачливую бизнесвумен.

…А команда в небе уже вспыхнула куполами. И девушке снова привиделось: тот, кто раскрылся последним, – он, Дима. Ее давняя и единственная, как оказалось, любовь.

– Приятно было с вами познакомиться, Леонид Юрьевич, – резиново-вежливо пробормотала она.

И бросилась от своего спутника – прочь, в поле. До чего же красиво тот парашютист спускается! Как лихо скручивается, теряя высоту… Димин почерк. Он, точно он!

«Я не просто пьяная. Я вообще с ума спятила», – пробормотала Елена.

Но бежала все быстрей и быстрей. И оказалась в точке приземления за пару секунд до того, как ее принц, в небрежном полупрыжке, коснулся земли.

– Димка… – растерянно прошептала Лена.

Но парашютист не услышал. Да и смотрел мужчина вовсе не на нее, праздную зрительницу, а в небо, откуда стремительно снижался еще один купол. Спускалась под ним женщина.

Вот она приземляется… и Дима – бросается к ней… Они целуются, девушка счастливо хохочет. А он вдруг извлекает из-под куртки букет незабудок (чуть помятый полетом) – и протягивает своей зазнобе…

А Лена, очень отстраненно, очень холодно думает: «Ну вот. Теперь уж точно. Я упустила в своей жизни все. Абсолютно все, что только могла…»

* * *

Двое мужчин сидели в баре. Оба были пьяны. И говорили о женщинах. Точнее, об одной женщине.

Первый из них строгим голосом очень нетрезвого человека произнес:

– Димка, ты, конечно, мне друг… Но бабу твою мне жаль.

– А мне – нисколько, – мгновенно ответствовал его собутыльник.

– Девчонка она у тебя аппетитная. Да и такая счастливая была сегодня… Может, увести ее у тебя?

– Да забирай, не жалко!

– А она тебя любит, Дмитрий. До сих пор любит.

– Да что ты говоришь?! Почему тогда за десять лет, что прошли, ни разу не поинтересовалась: где я? Что со мной? Когда меня в армию забирали, даже проводить не пришла!

– Может, просто не знала, что тебя из института поперли?

– А должна была знать! Должна была, Лёня! Из-за нее ведь вылетел! На пятом курсе, перед самым дипломом! Учиться-то некогда было. Все зарабатывал ей. На рестораны, на тряпки…

– Дима, не надо себя жалеть.

– Она всегда была помешана на деньгах, на богатстве. Ей только такие, как ты, нравятся. На «Феррари».

– Все бабы одинаковые.

– Только я миллионов не заработал. И никогда не заработаю! Я не такой прощелыга, как ты. И вовсе не обязательно всем быть бизнесменами. Кто-то, как говорится, и дворы подметать должен.

– Ну, ты-то дворы, допустим, не подметаешь. Шутка сказать: чемпион мира! Мастер спорта международного класса. А за первое место на Европе что тебе подарили? «БМВ», кажется?..

– А, с твоими доходами разве сравнить!

– Ну, захотелось девушке в бизнес. Зачем мешать? Пусть бы баловалась…

– Да она совсем с катушек слетела со своей карьерой! Все только деньгами мерила!

– Все, успокойся. А помнишь, как мы с тобой в армии в самоволку ходили? И девок сняли, студенточек? А ты тогда напился и кричал на свою: куда тебе, глупая курица, про карьеру мечтать! Дома сиди, мужу котлетки жарь!

– И что, я не прав, что ли, был? Сильно Ленка в своем бизнесе преуспела? Есть у нее перспективы? Вот ты, ты, успешный! Скажи!

– Ну… Она, конечно, старается…

– Что там за квартира вообще? Которую она тебе впаривала?

– Да неликвид, между нами, полный. Отделка под евро – но только кому она нужна в старом доме, где проводка насквозь гнилая? Трубы ржавые. Соседи – алкаши. Кто из серьезных людей туда поедет? Да еще и за два зеленых лимона?! Дай бог за полцены свою хату пристроит – если повезет.

– Значит, хана ее бизнесу?

– Ага! Волнуешься?

– Нужна она мне еще за нее волноваться!..

– А зачем ты просил меня познакомиться? Привезти на аэродром? Покрасоваться перед ней надумал?.. Проучить ее? Чтоб поняла, кого потеряла?..

– Да ничего я не думал. Просто дурак! Опять дурак!.. Все, проехали…

– Хочешь, Дим, вот ей-богу: куплю тебе эту квартиру. И подарю. И живите в ней – со своей ненаглядной!..

– Ты, что, спятил?..

– Ну или давай рассрочку тебе открою. Лет на тридцать. Будешь потихоньку выплачивать.

– Прекрати, Леонид! Не нужна мне эта хата. И Ленка тоже не нужна. У меня своя жизнь. А у нее – своя. Пусть наслаждается… Своим бизнесом.

– Не будет у нее больше бизнеса. Отберут за долги.

– Вот и поделом ей.

– Нет, Димка, ты чушь затеял… Ладно, показал, какой ты весь из себя матерый спортсмен, – это ладно. Но добивать-то девчонку зачем? Еще и на ее глазах с другой целовался… Мелко, брат… Ох и ревела твоя – я видел…

– Раньше надо было думать. А теперь – пусть плачет.

– Хотя бы позвони ей.

– Никогда.

– Просто поговори с ней. И расскажи, что я – твой армейский друг и мы ее просто разыграли!

– Да с какой стати?

– Ты ведь ее любишь, Димитрий. И не зыркай, не зыркай на меня. А то не посмотрю, что десять лет тебя знаю: уведу твою Ленку!

– Иди ты к дьяволу!

– Мы с ней, кстати, сможем свадьбу в небе сыграть. А что, хорошая идея! Прямо в свободном падении ей кольцо надену. А ты рядом будешь падать, свидетелем…

– Что ты сказал?!

– А чего такого? Я теперь тоже, твоей милостью, парашютист!

– Она тебя пошлет.

– А я уговорю. Пообещаю, что брошу свой бизнес и буду каждый день с ней на аэродром ездить!

– Хватит бредить, а?..

– Да это ты бредишь, не я! Давай, быстро! Хватай телефон и звони!

И Леонид протянул другу свой мобильник.

– Не станет она со мной говорить, – неуверенно произнес Димка.

– А со мной?

– С тобой тем более не станет.

Но телефонную трубку взял.

Жертва рекламы

– Татьяна! К шефу!

Садовникова скривилась. Когда ранним и чрезвычайно хмурым весенним утром вызывает сам Брюс Маккаген, дела плохи. Вряд ли американский босс хочет зарплату повысить. В лучшем случае – сорвет на ней, творческом директоре, собственное плохое настроение. А если совсем уж устал от дикой России и несусветных пробок, может и оштрафовать. Ни за что. Для профилактики. Повод всегда найдется.

Но начальник – фантастика! – встретил Таню с улыбкой. Не поленился седалище от кожаного кресла оторвать. И даже кофе предложил.

Татьяна насторожилась еще больше.

А Маккаген, сверкая фальшивыми американскими зубами, радостно произнес:

– Таня! Лично вам, как творческому директору, я хочу поручить ответственный и чрезвычайно, просто исключительно интересный проект!

Еще подозрительней. За исключительно интересныепроекты сотрудники обычно дерутся – а тут он сам в руки плывет. Да еще с лучезарной начальственной улыбкой.

– Я назначил вас ответственной за рекламу «Spring Love», – триумфально закончил шеф, и Садовникова едва не застонала.

Хуже не придумаешь. Бывают такие проекты – от начала до конца невезучие. А именно в рекламе духов «Spring Love» слились, как говорится, в одном флаконе сплошные проблемы.

Парфюм пах, во всяком случае, на Танин вкус, резко и дешево. Но это еще полбеды. Тем более что денег на ролик заказчик не пожалел – отвалил за креатив и съемку аж триста тысяч зеленых. Но уж больно команда подобралась неудачная. Фотомодель, «лицо товара», Эвелина Барышева – девчонка смазливая, но крайне бестолковая и капризная. Режиссер с говорящей, прямо-таки созданной для рекламы и кино фамилией Красивый – большой талант. Но алкоголик и лентяй еще больший. Да и сценарий дорогого имиджевого ролика отдали блатному – племяннику господина Маккагена, серьезному, с бархатными глазами юноше, недавнему выпускнику Гарварда, по имени Стив. А вчерашние студенты, всем известно, работают по учебнику. Однако жизнь, в том Татьяна убеждалась не раз, куда многогранней и сложней, чем любые, даже гарвардские, прописи.

– Нет, мистер Маккаген, – твердо произнесла Татьяна, – со «Spring Love» я возиться не хочу.

– А это не предложение, – нахмурился шеф. – Считайте, что это приказ.

– А если я откажусь его выполнять?

– У нас не военное время, – иезуитски улыбнулся Маккаген, – поэтому мы вас не расстреляем. Но уволим.

Вот американская сволочь! Знает ведь, что на Садовниковой висят два серьезных кредита и терять работу ей сейчас совсем не с руки.

– Но с «Весенней любовью» такая фигня получается… – простонала она.

Маккаген, хотя и экспат, но русский сленг давно освоил. Гневно вскинул брови. И Татьяна немедленно пошла на попятную:

– Я, конечно, не сомневаюсь, что сценарий Стив написал гениальный. Но фотомоделька, как ее… Эвелина? Она ведь никуда не годится! И режиссер – полный дебил.

Увы, опять вышло не в тему. Потому что шеф еще больше захмурнел и едко произнес:

– Хочу вам заметить, Татьяна, что к ролику уже проявляется огромный интерес. Анонсы о съемках опубликованы в журнале «Философия рекламы». Да и представители СМИ пожелали на площадке присутствовать. По собственной, кстати, инициативе. Я, конечно, разрешил. Пиар никогда не помешает. Тем более бесплатный.

Ну, вообще ни в какие ворота… Пиар, конечно, дело хорошее – но разве можно приглашать журналистов на съемки? А коммерческая тайна? Да и о рабочей атмосфере, когда кругом болтается пресса, придется забыть.

Однако Татьяна взглянула в полыхавшие яростью очи шефа и больше возражать не стала. Сама виновата, что до директора пока не дослужилась. Или замуж за миллионера не вышла. Тогда б имела право капризничать. А пока она человек подневольный. Спасибо Брюсу, что в Ашхабад не послал, туркменский филиал открывать.

«Ладно, мистер Маккаген. Сделаем из дерьма конфетку. Не впервой», – едва не брякнула Татьяна.

Но, конечно, промолчала и лишь безропотно, в стиле образцовой подчиненной, склонила голову.

* * *

Два фургона с аппаратурой. Отапливаемый трейлер для звезды Эвелины Барышевой. Ее «Мерседес». Автобус, привезший съемочную группу. Еще один – с журналюгами… На натуре – опушке подмосковного леса – сразу стало тесно и суетно.

Красавица Эвелина явилась на съемки с сопровождающими лицами.

Во-первых, при ней имелась собачка – отвратительный, абрикосового цвета тойтерьер. Кроме того, звезду сопровождал широкоплечий, угрюмого вида браток, немногословный и хмурый, – охранник, а может быть, бойфренд. Третьим в свите оказался вертлявый юноша – его Эвелина представила как Альберта, двоюродного брата. Брат надоедливым котенком терся вокруг модели и совсем не по-родственному то и дело прикладывался то к ее щечке, то к ручке. Мрачный бойфренд (охранник?) каждый раз при этом хмурился. Но Эвелинка, чтоб окончательно раздразнить своих спутников, еще и каждому встречному оператору-ассистенту глазки строила.

А когда на съемочную площадку пожаловал режиссер – охальник и раздолбай Валюша Красивый, – атмосфера окончательно накалилась. Валюша, как положено истинной богеме, считал моделей, даже самых звездных, всего лишь мясом. И обращался с ними соответственно.

– Эвелинка, сучка такая, ты почему бледная? – тут же кинулся он к героине. – Опять всю ночь в койке кувыркалась?

Модель – не первый год в бизнесе – в ответ привычно и глупо захихикала. Свита красавицы посмурнела. Но Валюшка этого не заметил, сразу кинулся группе указания раздавать:

– Что за херня? Почему свет до сих пор не выставлен? И Эвелинка ни фига не готова. Рожа – краше в гроб кладут! Кто ей делал мэйк-ап? Покажите мне его, криворукого дальтоника!

Криворукий дальтоник —дорогущий, триста долларов в час, стилист – лишь зубы стиснул, но вступать в дискуссию с режиссером не стал. Опытный человек. Понимает, что Валюшке любой предлог нужен, чтобы войти в нужное состояние. Кто-то заряжается кофием, кто-то спиртным, а временно завязавший Красивый – хамством.

Зато Эвелинин браток (теперь понятно, что не охранник, а забирай выше – сердечный друг) со скрытой угрозой произнес:

– Ты. Дядя. За базаром. Следи.

И невзначай поместил правую руку во внутренний карман кожаной куртки. Вроде пистолет у него там. А что, с такой рожей вполне возможно.

Татьяна – только криминальных разборок не хватало ей на съемочной площадке! – чуть не грудью принялась заграждать Красивого. Но режиссер и сам не растерялся. Широко улыбнулся братку, сложил губы трубочкой:

– Ах ты, мой сладкий! Ах, до чего я люблю вот таких… грозных! Ты меня просто… возбудил!

В группе раздались смешки. Журналисты, пожаловавшие на съемку, навострили камеры. Защелкали блицы: ура, вот-вот начнется скандал или, еще лучше, потасовка. Браток побагровел. А режиссер, весело насвистывая, двинул от Эвелины с ее свитой прочь.

– Блин, ну и хрен с горы… – расслышала Татьяна шипение бритоголового. – Допросится он у меня…

Модель в ответ зашептала:

– Но, милый, ведь это же режиссер! Он считает, что здесь главный!

– Вижу, какой он главный!.. – продолжал кипятиться спутник модели. – Петух с параши!

– Ерунды не говори, – невозмутимо хмыкнула звездочка. – Шуток не понимаешь?

«А Эвелинка не глупа», – мелькнуло у Татьяны.

Она оставила девушку умасливать своего кавалера и двинула вслед за Валюшкой. Бросать режиссера без присмотра нельзя ни на секунду. Иначе мигом – талант во всем талант! – вычислит, у кого из толпы, что ошивается на съемочной площадке, можно коньячком разжиться. И тогда пиши пропало. Год назад, когда за режиссером недосмотрели, Красивый канкан плясал. Без брюк и ботинок, в трогательных красных носках.

Догнала она Валюшу подле машины с аппаратурой. Тот опять орал, уснащая свой корявый английский русской бранью, – на сей раз на сценариста, американца Стива.

– Стивка! Ты, блин, ваще, что ли, козел? Натуру дурней не мог найти?

Таня еле удержалась, чтоб не улыбнуться. Да уж. Натуру для съемок ученый американец подобрал хуже некуда. Атмосферу, видите ли, решил создать. Вытащил съемочную группу в пригород. В сценарии написал красиво: « Ранняя весна, только что сошел снег, пахнет талой водой, деревья замерли, предвкушая, как вскоре оденутся в зеленые одеяния». А на практике весь коллектив мерзнет в голом, продуваемом всеми ветрами березовом лесу. Хотя по календарю и весна, но снег в угоду американскому сценаристу окончательно сойти не пожелал – грязно-белые бугорки чередовались с глубокими, полными талой воды лужами. И по такой-то грязи Эвелинка должна, на минуточку, рассекать босыми ногами. Голая. Укутанная в один лишь шифоновый платочек… Какая здесь романтика? Скорее садомазохизм.

И съемочной группе тяжко. Эвелинке терпеть лишения по роду профессии положено – а остальным за что мерзнуть?.. Таня в своей пижонской куртешке от «Прады» уже продрогла насквозь. Одна надежда: начнется съемка, пиротехники дымовые шашки запалят. Может, чуть-чуть теплее станет.

Хоть Тане по должности и положено гасить конфликты, Стива она перед Красивым защищать не стала. Пусть сам оправдывается.

Садовникова тихонько шмыгнула в сторону – выпить, пока есть время, кофе из термоса. Но добежать до машины не успела – ее схватили за рукав.

– Что еще? – раздраженно обернулась она.

И вдвойне возмутилась, когда увидела, что за «Праду» ее тянет не кто-то из команды, но всего лишь худосочный Альбертик. Эвелинкин якобы кузен. Попросит небось сейчас его сфотографировать. С режиссером или с огромным бутафорским флаконом «Spring Love». «Чайники», попавшие на съемки, постоянно лезут с подобными просьбами.

Однако произнес молодой человек совсем иное:

– Меня очень беспокоит здешняя энергетика.

– Да неужели… – иронически протянула Садовникова.

– Особенно карма, сложившаяся вокруг Эвелины, – понизил голос молодой человек. – Пространство вокруг нее буквально наэлектризовано…

– И что теперь делать? – взволнованно спросила Таня.

Она считала, что умеет разговаривать с психами. В рекламном бизнесе псих – каждый второй. Куда умнее не спорить, а сделать вид, что воспринимаешь собеседника всерьез, и потом незаметно улизнуть.

– Конечно, зря она привела с собой Федора… – задумчиво сказал худосочный. – Ее не должны окружать люди с подобным прошлым.

– А что у него в прошлом? – навострила уши Садовникова.

– Ну… он, понимаете… сидел, – склонил голову молодой человек. – По серьезной статье…

«И ходит с пистолетом, – пронеслось в мозгу Татьяны. – И глаза у него ревнивого собственника. А Эвелинка сейчас, на радость толпе, перед камерами раздетой появится, прозрачная накидка не в счет…»

– Спасибо. Я вас поняла, – поблагодарила она юношу.

Потом мягко отстранила его и задумчиво оглядела площадку. А ведь Альбертик, хотя по виду и чудак, прав. Напряженная какая-то обстановочка. Наверное, потому, что народу полно. Одних журналистов чуть не двадцать штук понаехало. Не обманул Маккаген-старший. И многие из акул пера уже поддатенькие. А как еще греться, когда на улице от силы плюс два? Везде лезут, гогочут, мешаются, советы раздают, шуточки отпускают… А уж когда голая Эвелинка появится – и вовсе бардак начнется. Ох уж этот ученый рекламщик Стив… Как там в его сценарии: « Окутанная романтическим флером героиня царственно кладет руку на искрящуюся грань флакона с духами «Spring Love».

Романтический флер сценарист планировал создавать так: полностью обнаженная Эвелина величаво вступает в подкрашенный голубым дым. Тане еле удалось уговорить Стива, чтобы на модель полупрозрачную шаль накинули. Но сейчас, в присутствии братка, толпы и придурковатого псевдокузена, похоже, и шаль не спасет. Не случилось бы беды…

* * *

Снять шедевр Валюшка Красивый сегодня явно не старался. То ли сценарий его не вдохновлял, то ли героиня не нравилась. А скорее, бесенок алкоголизма раздражал, толкал под руку.

По крайней мере, проход Эвелинки от неприветливых берез к бутафорскому флакону с духами режиссера удовлетворил с первого дубля.

– Снято! – радостно выкрикнул Красивый.

И бросил плотоядный взгляд на ряды журналистов – те дружно угощались коньячком из фляжек. Явно рассчитывал, что, пока будут переставляться свет и камеры, и ему нальют.

«Зубами вцеплюсь – не допущу! – решила Татьяна. – Надо любой ценой Красивого отвлечь».

– Валюша, ты не знаешь, – ласково обратилась Садовникова к режиссеру, – почему сегодня столько журналистов собралось?

– Говорят, Эвелинка потребовала, – фыркнул тот. – Она ж у нас звезда-а-а… Думает, что фигура у нее, как у Памелы Андерсон, вот и пожелала пиара. Чтоб каждый канал ее голый зад продемонстрировал.

– А откуда у нее на журналистов выходы? – пробормотала Татьяна.

В базе данных агентства звезд, подобных Эвелинке, – сотни. И ни для кого прессу на съемки ни разу не приглашали.

Но возразить режиссеру Татьяна не успела. Потому что к ним с Красивым вдруг бросился молодой американский сценарист. И нахально заявил:

– Я приказал не переставлять технику. Сцену нужно переснимать.

– Ты приказал? – иронически поднял бровь режиссер.

– У меня, как у сценариста, есть право вето, – не смутился ученый американец. – Сцена явно не удалась. Понимаете, Валентин, – он важно взглянул на режиссера, – у вас пока абсолютно не получается создать той романтической атмосферы, о которой говорилось в сценарии. Не выходит заставить потребителей полюбить наши духи… вдышаться в них…

– Блин… – в притворном ужасе схватился за голову режиссер.

Таня тоже кипела от возмущения. Да уж, юный американец – и не умный, и крайне беспардонный. По его сценариям покуда ни единого ролика не сняли, а он уже самого Красивого жизни учит. Думает, раз племянник Маккагена – значит, ему все позволено?

И она ласково произнесла:

– Вам не кажется, Стив, что вы свою задачу уже исполнили? Сценарий написан, и неплохой в целом сценарий, – она фальшиво улыбнулась. – А как снимать – пускай уж Валентин сам решает.

– Как это сам решает?! – вспылил американец. – Ролик мой. Понимаете, мой! И я никому не позволю его запороть!

– Вот придурок, – усмехнулся Красивый.

– Сами вы… stupid! – рявкнул американец. – А мой ролик еще прославится. Вот увидите!

А из стана журналистов тем временем донеслось:

– Эй, творцы! Хорош трепаться. Колотун! Запускайте Эвелинку голую – не догоним, так хоть согреемся! А то уедем счас, на фиг!

И в стае акул пера раздалось здоровое жеребячье ржание.

– Вот и вся романтика, – улыбнулась Стиву Садовникова. – А ты говоришь: флер, дымка, ароматы… Народу, прости, не флернужен, а Эвелина без трусов.

Стив – неожиданно – спорить не стал. Примирительно произнес:

– Ну, раз народ просит…

– Будем снимать дальше? – обрадовалась Татьяна.

– Ну да, – кивнул американец. – А то вдруг и правда разъедутся… – И, начальственным баском, крикнул: – Пусть Эвелина раздевается!

Таня ретранслировала команду американца костюмерше. Пока говорила, в поле ее зрения случайно попал бритоголовый спутник фотомодели. Тот стоял молча, лицо болезненно дергалось. А крутившийся рядом с ним худосочный якобы кузен что-то шептал братку в ухо. И лицо у того мрачнело еще больше.

«Оба они какие-то странные», – мелькнуло у Татьяны.

Но тут она увидела, как режиссер тихой сапой ввинтился в ряды выпивающих журналистов. Сейчас точно коньяку хлебнет!

И Садовникова стрелой бросилась за ним, а спутников фотомодели из головы мгновенно выкинула. Не до свиты сейчас – когда единственный глоток спиртного может поставить под угрозу всю съемку.

* * *

Надо отдать должное: укутанная в прозрачную, почти ничего не скрывающую тряпочку, Эвелинка смотрелась эффектно. Даже полурастаявший снег, голые березы и уродский бутафорский флакон со «Spring Love» картины не портили. И топать по ледяной земле у нее получалось довольно царственно. И поводила плечами она с достоинством королевы.

Даже Таня, которая всегда очень ревниво воспринимала женские успехи, признала:

– Хороша.

– И шаль для романтики в самый раз, – согласился с ней Красивый. – Сворачиваемся?

– А дым? – хмыкнула Татьяна. – Пиротехникам, между прочим, уже заплачено…

– Ладно. Хрен с ним, пусть будет дым, – закатил глаза режиссер. – Только смысл? Как Элька входит в него – снимем. А дальше – все равно ж ее видно не будет… Ладно, как скажете.

И Красивый закричал:

– Пиротехники, давайте дым! Да не жмитесь, побольше!

Повернулся и подмигнул Татьяне:

– Сейчас скроюсь от тебя в дыму пожарищ. И коньячку наконец раздобуду…

– Только попробуй! – пригрозила она.

Ох уж эти таланты! Гений Валюшка – запойный алкоголик. Звезда Эвелинка зазвала на съемки целую толпу журналистов. Сценарист Стив уже достал всех со своими дымами да флерами…

– План три, дубль один! – грохнула хлопушкой ассистентка.

– Начали! – заорал Валюшка. – Дым! Теперь Эвелинка! Пошла!..

Девушка – по-прежнему босая и в прозрачной шали – павой вплыла в голубоватое облако.

– Эвелинка! Текст! – еще громче закричал режиссер.

Ролик, конечно, еще будет переозвучиваться. Но на съемочной площадке актеры текст обязательно проговаривают, даже когда их губ не видно. Принято так.

– «Spring Love»! Аромат любви! – раздался из клубов дыма писк Эвелинки.

И в тот момент прозвучал хлопок – удивительно похожий на выстрел.

– Стоп! – вскипел Красивый. – Кто тут, блин, шуткует?!

И он грозно повернулся к пиротехникам – двум унылого вида парням. Те дружно заблеяли:

– Мы ниче… Мы только шашку запалили…

– Ну и страна! Полный бардак!

Татьяна услышала крик американца Стива и примирительно произнесла:

– Да ничего страшного, мы ведь звук даже не пишем.

– Эвелинка! Бегом обратно! – заторопил тем временем режиссер. – Снимем второй дубль, пока дым не рассеялся.

Но Эвелина возвращаться из голубого облака не спешила. Зато на площадку ворвался ее худосочный кузен и истошным голосом завопил:

– Ей больно, больно! Я чувствую!

Вдруг и собачка модели, абрикосовый тойтерьер, примчалась. Смело ринулась прямо в клубы дыма и там отчаянно завыла.

– Эй ты, псих! – крикнул Альберту Красивый. – Ты куда на площадку вылез?

Но Тане уже было не до назревающей ссоры. Охваченная недобрым предчувствием, она нырнула в до сих пор не растаявший дым… и тут же споткнулась о неподвижное тело фотомодели.

* * *

Журналисты даже не стали ждать, пока пиротехнический дым окончательно рассеется. Обступили лежащее на мерзлой земле тело Эвелины и немедленно схватились за свои видео– и фотокамеры. Операторы жадно снимали, корреспонденты сыпали указаниями:

– Платок… сними, как платок на ветру полощется!

– Теперь давай медленный наезд, от ног до лица… И крови, чтобы крови в кадре побольше!

Работали лихорадочно, радостно. Знали, что делают сенсацию. Абсолютный топ вечерних новостей! Актриса убита на съемочной площадке – что может быть интересней?

Даже думать смешно сохранить место преступления в неприкосновенности. Разве журналюг отгонишь…

Татьяна и не пыталась. Отошла себе тихонько в сторонку и набрала на мобильнике «02». И, пока сообщала холодно-вежливой операторше о случившемся преступлении, успела заметить: циничный и вроде бы грозный режиссер Валюшка Красивый стоит неподалеку на коленях – его самым пошлым образом рвет.

* * *

Младшего лейтенанта Кабанова нещадно трясло на заднем сиденье старенького милицейского «козла». Он в компании судмедэксперта и участкового спешил на место убийства.

Усталый толстый участковый сидел за рулем и в режиме нон-стоп ругал москвичей. Мало ему бесконечных вызовов летом – окрестные дачи кишат столичными гостями, отдыхающие – жители Белокаменной – постоянно напиваются, учиняют скандалы и драки, разбираться же, естественно, вызывают местную милицию. А чего стоят безумные новогодние каникулы? Народ из Первопрестольной выезжает на зимнюю, блин, природу и вместо культурного отдыха обогащает местные сводки стрельбой, изнасилованиями и пожарами. И даже сейчас, ранней, спокойной весной, москвичи опять умудрились испортить району статистику…

Кабанов терпеливо слушал, как зудит старший коллега, и вздыхал. Младший лейтенант страдал по другой причине. Дело не только в статистике. Имеется еще такое понятие, как раскрываемость. А убийство, да не кого-то, а звезды, да еще московской, да в присутствии журналистов… Для Шерлока, пресловутого Холмса, или Ниро, жирного Вульфа, не дело – конфетка, занимайся себе дедукцией в полное удовольствие. Красивая книжка, детектив под названием «Смерть звезды». Но Кабанову не книжки предстояло писать, а протоколы и рапорты. У него, конечно, красный диплом, да и мозги, всегда считал, имеются – но ничего серьезней пьяных драк расследовать ему пока не приходилось. Конечно, дело, и довольно скоро, заберут в область. Слишком оно резонансное. Но осмотр места преступления все равно проводить ему. И хотя бы за это его потом поимеют по полной программе. Потому что непогрешимых нет, а для него убийство на съемочной площадке – первое, и уж что-нибудь он точно упустит или перепутает. Одна надежда – раскрыть преступление по горячим следам. Прямо там, на месте. Ясно ведь: убийство – отголосок московских разборок. И убил кто-то из тех, кто сейчас там, на съемочной площадке, тусуется. Вычислить преступника, допросить и расколоть – вот единственный способ для младшего лейтенанта спасти себя от уже подготовленного к постановке пистона.

Но там свидетелей (они же подозреваемые) целая орда. Построить их, сбить с них спесь, допросить по-жесткому он еще сможет. А вот вычислить убийцу, предчувствовал лейтенант, потруднее будет…

Когда дотрюхали на древнем «козле» до места преступления, Кабанов понял: худшие его опасения оправдываются.

По пути он нещадно накручивал пожилого, ленивого судмедэксперта – чтоб тот не халтурил, место преступления как следует осмотрел, ничего не упустил. Но на деле оказалось, что осматривать и фиксировать нечего. Потому что место преступления практически затоптано, забросано посторонними окурками и тысячами не относящихся к делу микро– и макрочастиц.

А со свидетелями еще сложнее. Во-первых, все – шибко умные, на понтах. Кабанов таких вычислял сразу и чрезвычайно недолюбливал. А во-вторых, трезвого среди них не сыщешь. Просто поразительно! Вроде не на пикник выехали, а на работу, рекламу снимать. Теперь понятно, почему у нас реклама такая хреновая… Поддатые тут почти все. В милиции, к примеру, гульбища только на десятое ноября, в профессиональный праздник, позволяются. Точнее, на них начальство глаза закрывает, если, конечно, дело не доходит до мордобоя, порчи казенного имущества или, упаси бог, стрельбы. Но столичные деятели, видно, керосинят и в будни, и в светские праздники, и в церковные. Короче, коньяк в себя с утра пораньше заливают. А потом работают. И убивают.

Кабанов с горем пополам выгнал с места преступления не успевших закончить съемку журналюг. Велел участковому следить, чтоб ни один шустрик лес не смел покинуть. Судмедэксперту приказал осмотреть бездыханное тело. А сам постановил, что штаб расследования будет находиться в гримерке погибшей фотомодели. И приступил к опросу свидетелей.

Тех оказалось немало, сотрудничали со следствием они охотно, но Кабанов быстро понял: его первое убийстводействительно тянет на висяк. Даже при деятельном участии областных спецов. И уж начальство за подобный висяк – громкий, щедро освещенный на всех центральных телеканалах – Кабанова по головке точно не погладит.