Текст книги "Мадонна без младенца"
Автор книги: Анна и Сергей Литвиновы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
У Веры – конечно же, та присутствовала – слезы потекли от счастья. Аля же едва не выла от тоски.
Милена – звериное у докторицы чутье! – взглянула настороженно. Когда дамы вышли из кабинета, попрощалась с Верой. Аллу же попросила остаться. Поила чаем, в очередной раз втолковывала общеизвестные истины. Что нельзя слишком привязываться к ребенку, он ей чужой, и опять, и снова…
Аля постаралась убедить врача, что не испытывает к малышке ( дочечке!)никаких чувств. Про себя же горько думала: день, когда девочку у нее отберут, станет самым черным днем в ее жизни.
А когда вышла из клиники, ноги – сами! – повели ее в магазин детских товаров.
Убеждала себя: ей просто любопытно посмотреть – изменилось ли что-нибудь за те годы, что прошли с рождения Насти? Но увидела все эти крошечные комбинезончики, чепчики, пинетки, кружевные одеяла, красочные пустышки – и завязла в отделе новорожденных окончательно. Перебирала вещички, пробовала ткань на ощупь.
Подошла продавщица, заворковала заботливо:
– Кого ждем, мальчика, девочку?
И – Аля сама не поняла, как вырвалось – ответила:
– Дочку.
– О, тогда вам очень, очень повезло! – горячо заговорила магазинная дама. – Это мальчикам что-то интересное подобрать сложно, а для маленьких принцесс сейчас просто раздолье. Как вам, например, вот это платье на выписку?
И протянула отороченный белыми кружевами наряд.
Аля осторожно взяла крошечное произведение искусства. Нежная ткань, аккуратная строчка. Правильно, никаких ползунков, их время давно ушло. Девочка – по крайней мере, в торжественный день выписки из роддома – должна выглядеть эффектно.
И она, даже не взглянув на ценник, ляпнула:
– Я возьму.
«Что я делаю?! – мелькнула отчаянная мысль. – Какое платье на выписку? Я девочку – после ее рождения! – даже не увижу! В контракте специально оговорено: не требовать показать ребенка, не пытаться приложить его к груди. И забирать ее из роддома будем не мы с Васей, а Вера и Игорь!»
И до того вдруг дико стало от мысли, что они вместе с крошечным существом внутри целых девять месяцев будут едины, а потом – расстанутся навсегда.
Аля смахнула непрошеную слезу. Продавщица по-своему истолковала ее смятение, уверенно молвила:
– Да предрассудок это, что нельзя одежду заранее покупать. Бабкины глупости! Только представьте, какой ерунды вам муж накупит, если до родов отложить! Пойдемте лучше, покажу вам туфельки. Идеально к платьицу подойдут.
И Алла – будто под гипнозом – взяла и туфельки. Крошечного, с треть ее ладошки, размера.
Пулей вылетела из магазина, по лицу текли слезы. И тщетно пыталась себя убедить, что не имеет к маленькой принцессени малейшего отношения. Эта малышка – ее! Даже шальная мысль мелькнула: уговорить Васю, схватить в охапку дочку, отдать квартиру кредиторам – пусть подавятся! – и махнуть прочь из России. Куда-нибудь к теплым морям. Навсегда. И гулять вечерами по набережной с обеими ее девочками.
«Психоз у меня, что ли? Да Вера с Игорем нас из-под земли достанут! И будут правы. Ребенок-то – их».
Аля в отчаянии пнула подвернувшуюся под ноги пластиковую бутылку. Удар получился неплох – метров на сто, проходящая мимо бабка покрутила пальцем у виска.
И в этот момент зазвонил ее мобильный. «Игорь Леонтьевич», – значилось на определителе.
– Да? – неуверенно произнесла Аля.
К Вериному мужу она относилась настороженно. Все время казалось: что-то очень нехорошее скрывается под его вежливой улыбкой. За всегда выверенными фразами. Под респектабельной маской. Однажды – давным-давно, когда Верка со своим Игорем только познакомилась – Аллочка даже всерьез убеждала подругу, что поклонник ее запросто может оказаться тайным маньяком, вроде Чикатило.
Впрочем, Верунчик тогда подняла Алю на смех. Да и сейчас жизнь доказывала: выбор подруга сделала правильный. Игорь выстроил блистательную карьеру, содержит жену по-королевски, мил и приятен.
Но что ему нужно от нее?
– Алла Сергеевна, – официальным тоном обратился к ней муж подруги, – мне надо с вами встретиться. Дело очень срочное, поэтому, пожалуйста, уделите мне внимание именно сегодня.
– А… что случилось?
– Я могу быть в районе вашего дома, скажем, минут через двадцать. Годится?
– Хорошо, я буду вас ждать. Вы только позвоните, как подъедете, а то у нас домофон не работает…
– Нет, Алла, подниматься я не буду. Мне необходимо пообщаться с вами строго конфиденциально.
– Как скажете, – вздохнула она.
Может быть, Игорь хочет с ней посоветоваться по поводу Веры? Она действительно очень странно себя ведет в последние дни. Какая-то навязчивая идея контролировать Алю. Звонит по вечерам – причем всегда на домашний. Заявляется без предупреждения в гости. Да и скандал, что Вера устроила поздней осенью в парке, Аля никак не могла забыть. Бывший ученик Кирилл – когда она ему во всем призналась – был просто в шоке. А как только пришел в себя, тут же выпалил: «Бросайте, Алла Сергеевна, их всех! Васю, Веру. Хватайте Настю в охапку – и выходите за меня замуж!»
Еле тогда удалось мальчика уговорить, чтоб больше не заводил речи ни о чем подобном.
«Впрочем, – грустно подумалось Але, – мы с Верой обе немного не в себе».
Купленные под воздействием непонятного порыва платьице и туфельки упакованы были в прозрачный целлофан. Хорошо, в сумочке обнаружился темный пакет. Аля – от вострого взгляда Игоря спрятала покупки в него.
Верин муж подъехал, ей показалось, мгновенно.
За рулем сам, хотя прежде Аля его видела только с шофером. Выйти открыть ей дверцу не потрудился, да еще и порог в его джипе оказался высоким, чудом не сверзилась. Неловко плюхнулась на скользкое кожаное сиденье. Неужели сейчас – как Вера – еще и он упрекнет ее? Что нужно быть осторожнее с их ребенком?
Но наезжать Игорь не стал. Небрежно молвил:
– Алла Сергеевна! Я по поводу нашего с вами контракта. Вас не затруднит мне напомнить, какие там прописаны финансовые условия?
Она взглянула недоверчиво. Чтоб Игорь – успешный бизнесмен – не помнил чего-то о деньгах?
Однако он неуверенно, будто в памяти всплывало с огромным трудом, произнес:
– Кажется, мы уже выплатили вам аванс? Миллиона два рублей? Хотя обычно труд суррогатной матери оплачивается только после родов.
– Да, но…
– Я помню, – оборвал ее Игорь. – У вас были особые требования – и мы с супругой согласились их удовлетворить. А просветите меня, пожалуйста, как будут выглядеть наши с вами расчеты, если вы вдруг потеряете ребенка?
– Ой, не дай бог! – вырвалось у нее.
Игорь расценил ее волнение исключительно с позиции финансиста. Кивнул:
– Я понимаю. Вы рассчитываете на весь гонорар полностью.
– Да не в этом дело! – горячо начала она.
И тут же себя оборвала. Стоп, эмоции. С этим Игорем надо быть очень осторожной. Медленно произнесла:
– Я имею в виду, Вере очень нужен этот ребенок. И я берегу себя, как могу.
– И тем не менее, – поджал губы любящий супруг, – если сейчас – сегодня, завтра – у вас происходит выкидыш, мы с вами, я так понимаю, в расчете? Или финансовые обязательства какой-то из сторон на этом не заканчиваются?
Ей очень трудно было говорить о таких вещах спокойно, но Аля все же постаралась взять себя в руки. Произнесла:
– В зависимости от обстоятельств. Если врачи признают, что выкидыш спровоцирован нарушением режима или каким-то моим заболеванием, о котором я знала, но его скрыла, тогда я должна буду возместить стоимость всех ваших расходов на мои обследования, ЭКО, лекарства. И еще штраф заплатить. А если моей вины нет, тогда вы мне выплачиваете компенсацию. Не помню, честно говоря, какую. Тысяч десять долларов, кажется.
– Поня-ятно, – задумчиво протянул он.
– Но самый опасный срок уже миновал, – улыбнулась Аля. – Врачи говорят, сейчас, с четырнадцатой по двадцать вторую неделю, – самое спокойное время.
Секунду поколебалась, добавила:
– Вас, наверно, Вера прислала? Проверить, как я режим соблюдаю?
– Что? – Он посмотрел непонимающе.
– Ну… она очень беспокоится… чтоб я себя берегла максимально. Уговаривает с работы уйти. Хотя мы договаривались, что я ребят хотя бы до конца третьей четверти доведу.
– Нет, Алла Сергеевна, – поморщился он, – у меня к вам дело иного рода. Связано оно с тем, что мы с Верой разводимся.
– Как?!
– Увы. – Игорь равнодушно пожал плечами. – Это вопрос решенный. И давайте, пожалуйста, оставим за кадром подводные камни нашей семейной жизни. Просто примите это как данность. Мы с Верой расстаемся. И оставлять в сложившейся ситуации ребенка я не желаю. В связи с этим хочу с вами обсудить цивилизованные методы завершения вашей беременности. Мини-аборт, я так понимаю, на вашем сроке делать уже поздно?
– Я… я вообще не понимаю, о чем вы говорите.
Он слегка возвысил голос:
– Да что тут, черт возьми, непонятного? Обстоятельства изменились. И я хочу разорвать наш с вами контракт. На выгодных нам обоим условиях. К черту ребенка. А за вами останется аванс, и… допустим, я заплачу вам еще двадцать тысяч долларов за причиненные неудобства. Наличными, никаких налогов. Устраивает?
– Вы с ума сошли? – Аля инстинктивно схватилась за живот.
– Считаете, мало? – усмехнулся он.
– Вы же сейчас… вы же меня уговариваете человека убить, – тихо произнесла она. – У малышки уже ручки есть, ножки. Она улыбаться умеет!
– В пятнадцать недель? Сентиментальная чушь, – оборвал он ее.
– Да хоть во сколько! – взорвалась Аля. – И вообще, я вам не игрушка! Захотели – подсадили ребенка, передумали – уничтожили!
Он пожал плечами:
– Другого выхода нет.
– У вас, может, и нет! А у меня есть! Не стану я убивать малышку по вашей прихоти!
– И чего ж вы будете с ней делать? – усмехнулся Игорь.
– Удочерю. Выращу. А когда девочка станет взрослой – все ей расскажу. И покажу ей вас… отца-предателя.
– Алла Сергеевна, вы мне всегда казались очень разумной молодой дамой, – вздохнул Игорь, – но сейчас, простите, вы ведете себя как капризное дитя. Ну подумайте: зачем вам – в вашей ситуации! – чужой ребенок? И как к нему отнесется, – он усмехнулся, – ваш муж? Да и в соответствии с контрактом вы не можете присвоить себе нашего ребенка.
Аля сухо сказала:
– В контракте нет ни слова о том, что генетические родители могут отправить меня на аборт просто потому, что им этого захотелось.
– Не понимаю, что вас не устраивает, – досадливо молвил он. – Два миллиона рублей вы уже получили. Еще двадцать – ладно, уговорили! – тридцать тысяч долларов я вам выплачу сразу… как все закончится. Рожать не надо, фигура не пострадает, школьничков своих бросать не придется. Что вы еще хотите?!
Как ему объяснить?
– Игорь Леонтьевич, детей у вас нет, вам непонятно… но вы бы согласились, допустим, за тридцать тысяч долларов убить собственного отца?
– Алла Сергеевна! – В его голосе прямо искреннее беспокойство зазвучало. – Я очень расстроен тем, что мы с вами говорим на разных языках.
А потом неожиданно рявкнул громко, она аж подскочила:
– Все равно сделаешь аборт, никуда не денешься. По-хорошему не хочешь – пришлю братков. Они тебя насильно выскребут.
Она взглянула в его перекошенное лицо и инстинктивно отшатнулась. Показалось: он ей сейчас в горло вцепится.
А потом вдруг с языка сорвалось:
– «Маленькую ночную серенаду», Игорь Леонтьевич, послушайте. Ваша жена говорит, это очень полезно для нервной системы.
Двери заблокированы не были, и Аля выскочила из машины.
– Подожди! – крикнул Игорь вслед.
Но она, не разбирая дороги, уже мчалась по пешеходной тропинке через детскую площадку, прочь, к дому…
Преследовать ее Игорь не стал. По-бандитски яростно завизжали покрышки, черный джип вздыбил облако грязи и исчез.
Аля в изнеможении опустилась на лавочку. Что делать? Бежать домой, искать поддержки у мужа? Но терзало смутное подозрении – вдруг Игорь прав? Вдруг Вася откажется воспитывать чужого ребенка и будет уговаривать ее принять «щедрое предложение» господина Бородулина?
И только тут ее осенило. Игорь – неспроста ли? – ни слова не сказал о том, как относится к его идее Вера. Уж она-то точно не позволит убивать ее дочь.
Ей и надо звонить.
Но достать телефон Аля не успела. В живот острейшими клыками впилась боль. И Алла в ужасе увидела, как по светлой юбке расплывается зловещее красное пятно.
* * *
Отделение патологии беременности – скучнейшее место в мире.
Ох, и тоска же на Муху навалилась, когда кончились все сканворды! Соседок по палате на выходные отпустили домой, врачи тоже, по случаю пятницы, разбежались пораньше. С медсестрами не потреплешься – они все в соседнем отделении на чьем-то юбилее. Муж сегодня навещать не придет – он, бедняга, на двух работах (на приданое младенцам) пашет да еще в квартире ремонт делает. К жене в больницу с таким графиком не наездишься. Телевизора в палате нет, тот, что в холле, сломался. Чего остается? Только изучать в сотый, наверно, раз стенную газету с угрожающим заголовком: «Лишний вес – враг твоей беременности!» Да завистливо поглядывать в окно, как живут те, кто не на сохранении.
Муха уже и не чаяла, что когда-нибудь сама втиснется в узенькое платье, встанет на каблуки, оголит поясницу. А уж как хотелось сигаретку выкурить! Но когда теперь удастся? Она, наверно, клушей станет – не только на год, пока дети грудные, а на веки вечные… Угораздило же родиться в семье, где близнецы появляются в каждом поколении! Да еще сама замуж вышла за парнишку из двойни. Вот и соединились их с мужем гены – причудливей не бывает. Большая, врачи говорят, редкость, когда получается тройня безо всяких ЭКО.
Муха с мужем, когда узнали, пришли в ужас, но не избавляться же от детей. Пусть будет, сколько Бог дал. Авось их прокормят.
Хотя младенцы еще и на свет на появились, а уже Муху извели. Всего-то шестой месяц беременности пошел, но тридцать килограммов набрала. И из кресла может встать, только если кто-то руку подаст. Дети в животе толкаются, дерутся, постоянно просятся «на выход». Врачи, естественно, твердят про угрозу прерывания беременности и домой не отпускают ни под каким видом, сиди, мол, в больнице под нашим тотальным контролем. А что от скуки скоро на стенку полезешь – никого не волнует.
Муха даже, чтоб мозг занять, начала коварный план разрабатывать на очередной скучный вечер. Что свистнет сейчас из пустой сестринской ватник, калоши – да прогуляется в парк. Купит себе вреднющих сухариков с хреном, а может, и бутылочку (маленькую) пивка. Если ноль три взять, младенцам вреда не будет.
Но отправиться в загул не успела. В пустом по вечернему времени отделении гулко загрохотала каталка, застучали шаги, звонким эхом шарахнул женский плач.
Муха уцепилась за стальные прутья кровати, с трудом подтянула тяжелое тело, спустила ноги на пол, приготовилась бежать в коридор. Глянуть, что там за трагедия – хоть какое-то развлечение!
Но тащиться никуда не пришлось – каталка, скрежеща по линолеуму, въехала в ее палату. И Муха аж рот разинула: будто это не вечно сонная их больница, а сериал «Скорая помощь». Обычно-то пациентки сами в палату приходят с вещами в целлофановых пакетах, а эту – мало что привезли, еще целая делегация сопровождает. Две медсестры, ординатор, пожилая врачиха, все хлопочут, и капельница тебе, и «лапочкой» называют. А не успели переложить на кровать, вообще невиданно: прямо в палату – к простому народу! – явился надменнейший врач-узист, Аркадий Аркадьевич. С портативным аппаратом на колесиках.
Вопросил строго:
– Ну, что тут у нас?
– Кровотечение, – пожилая врач приподняла простыню.
Муха – она не сводила со своей новой соседки глаз – аж присвистнула. Ничего себе, сколько кровищи! Неужели в одного человека столько вмещается?!
– Чего не в реанимацию? – нахмурился врач УЗИ.
– Сказали, мест у них нет. А жизни ситуация угрожает. Кровотечение остановилось, а пациентка преданно смотрит на докторов, всхлипывает, просит:
«Доченька… моя доченька, спасите ее!»
Хотя даже Мухе – совсем не медику – ясно: какие уж тут доченьки, когда столько вытекло. Вон, и Аркадий Аркадьевич – он с пациентками никогда не миндальничает – проворчал: «Abortus [3]3
Выкидыш (лат.).
[Закрыть]. Развившийся. Смысл меня с приема было дергать?!»
– Нет, пожалуйста, посмотрите! – взмолилась женщина с каталки. – Вдруг еще что-то можно сделать?
– Да что тут можно сделать, – отмахнулся тот. – Только нового ребенка, через пару месяцев.
А женщина откинулась на спину, в отчаянии пробормотала:
– Это все он! Все из-за него!!!
«Из-за кого, интересно? – терялась в догадках Муха. – Муж ребенка не хотел? Или тут любовник затесался?»
Обязательно надо будет расколоть новую соседку, когда врачи с медсестрами расползутся.
Аркадий Аркадьевич неохотно развернул свою аппаратуру, брезгливо натянул перчатки, взялся за исследование. Пациентка напряженно приподнялась на локтях, гипнотизирует монитор, в глазах слезы. Санитарка баба Валя (она держит капельницу) ворчит: «Чего ж вы все всегда по пятницам болеете? Когда домой идти надо?»
А доктор вдруг удивленно произнес:
– Надо же! Никогда такого не встречал!
– Что, что там? – надрывно выкрикнула женщина.
– На месте твой младенец. И сердце бьется.
– Слава богу! – Из глаз пациентки брызнули слезы.
– Да быть не может! – кинулась к монитору пожилая докторица.
Прищурилась, удивленно всплеснула руками:
– Поди ж ты! Правда, вот оно, дитя. Шевелится. И даже отслойки нет.
– Откуда же столько крови? – изумился молоденький ординатор.
– Полип, – объясняет Аркадий Аркадьевич. – Из-за него. Рос-рос, а сейчас оторвался. В связи с тем, что матка увеличилась и гормональный фон изменился. Редко – но такое бывает.
– И что… что дальше? – прорыдала женщина.
– Все хорошо будет, – неожиданно ласково произнес врач-узист. – Полежишь пару денечков, понаблюдаем тебя, гемоглобинчик поднимем – и домой.
И толпа медиков начала наконец рассасываться.
Муха уже от нетерпения умирала, чтоб с новой соседкой наконец познакомиться, но подходящий момент никак не подворачивался. Только рот открывала предложить вместе чаю попить, как в палату то медсестра врывалась с уколами, то санитарка с ворчней, что все белье испорчено, несмотря на клеенку.
А едва перестелили постель, к пациентке явилась посетительница. Ворвалась, будто вихрь. На то, что в палате еще кто-то есть, ноль внимания. Бросилась к койке, где лежала новенькая. Но нет бы на стул рядышком сесть. Упала на колени, схватила руки женщины в свои. Очень странно это выглядело.
«Кто такая? – лихорадочно размышляла Муха. – Подруга? Родственница? Или вообще – любовница?!»
Слова дама тоже произнесла удивительные:
– Аля! Если бы с тобой что-то случилось, я бы умерла. Тут же.
Новая соседка (ее, значит, Алей зовут) слабо улыбнулась:
– Что ты, Верунчик! Разве я могу тебя подвести? Все в порядке с малышом.
И добавила растерянно:
– Хотя… я теперь даже не знаю, хорошо ли это…
Гостья грозно спросила:
– Что ты имеешь в виду?
Аля смешалась:
– Ну… я же знаю… у тебя… м-мм… семейная ситуация изменилась…
Посетительница в ответ взорвалась:
– И что с того?! Да я за этого ребенка жизнь отдам! А муж – пес бы с ним. Был да сплыл.
– Господи, какая ты молодец, – выдохнула Аля. – А я думала… раз Игорь уходит…
– Аля, – твердо произнесла посетительница, – Игорь – ничтожество, трус, предатель. Выбрось этого урода из головы. Выполни свои обязательства. А я, со своей стороны, исполню все, что мы с ним тебе обещали. Даже если он платить откажется, я сама справлюсь, не сомневайся! Руки-ноги-голова есть, заработаю!
Аля сочувственно произнесла:
– Верочка… но тебе же тяжело будет!
– И что? – возмущенно выкрикнула эта Вера. – Подумаешь, проблема! Твой гонорар с Игоря стребую. А ребенка и одна подниму. Да у нас в стране матерей-одиночек миллионы! – Твердо добавила: – И вообще, Аленька, ты обо мне не беспокойся. О себе думай, о девочке моей. Я и так виновата, что допустила все это…
– О чем ты? – удивилась Аля.
– Ну, что недосмотрела. Допустила, чтобы Игорь к тебе явился и такое предложил. Я подумать не могла, что он осмелится! Прости, пожалуйста. Меня и его.
…У Мухи уже совсем голова кругом шла. А дальше – хлеще. Шумная гостья, Верунчик, склонилась к животу Аллы, приложилась щекой. Заговорила нежненьким голоском:
– Доченька! Как ты там, моя милая? Шевельнись, стукни кулачком! Мамочка ждет тебя, очень-очень ждет!
Аля странному действу не препятствовала, лежала покорно и недвижимо. Но лицо ее – Муха видела прекрасно – перекосило горестной гримасой.
Вот это соседка ей досталась! Прямо никаких сериалов по телевизору не надо!
Мухе даже как-то обидно стало, что у нее самой все обычно, мирно. Порядочный муж, собственные (в смысле, зачатые естественным путем) дети и никаких тебе страстей.
* * *
Когда Вера наконец отбыла, Аля устало выдохнула. То ли беременность тому виной, то ли их новые отношения «подрядчик-заказчик», но подруга раздражала ее с каждым днем все больше и больше. Как-то даже душно становилось в ее присутствии, маятно. И хотя прежде Алла всегда посмеивалась над разговорами об энергетических полях, теперь она – совершенно реально! – ощущала, как Вера распространяет вокруг себя волну негатива. Или просто духи у подруги неудачные, от них голова болит?
Хотя, вон, и очень толстая девица на соседней кровати – едва Вера покинула палату – радостно выдохнула:
– Ура, свалила!
С трудом выбралась из кровати, проковыляла к окну, распахнула форточку, сообщила доверительно:
– После вашей гостьи проветрить хочется.
И захлопотала:
– Хотите чаю? На закуску есть полезная курага, бесполезные сушки и очень даже вредная бастурма.
Алю так и подмывало после сегодняшнего безумного дня лечь на бок, повернуться носом к стене, но соседка по палате уже выкладывала на общий стол яства из тумбочки, строго хмурила бровки:
– Вы ведь не ужинали, конечно. Тут кормят-то последний раз в пять вечера, а потом не допросишься!
– Да я не голодная, – попыталась отказаться Алла.
Девчушка только отмахнулась:
– Вы, может, и не хотите, а ребенку питательные вещества нужны.
И добавила неодобрительно:
– Эта ваша гостья, чем грузить – лучше б вам поесть принесла.
Аля тяжело вздохнула. Верунчик, верная привычке никого вокруг себя не замечать, разговаривала в полный голос. И соседка по палате (хотя с виду совсем простушка), конечно, смогла сложить два и два. В глазенках любопытство так и светится. Еле дождалась, пока Аля села за стол, сразу огорошила вопросом:
– Простите, я правильно поняла? Вы для этой тетки, что приходила, суррогатная мать?
– Да, – вздохнула Аля. (Что уж теперь скрывать.)
– Как у нее муж, в постели может хоть что-нибудь? – неожиданно выпалила девчонка.
Алла аж поперхнулась:
– Откуда я-то знаю?
– Но как же? – растерялась та. – Вам же с ним, ну… пришлось переспать? Откуда иначе ребенку взяться?
– Ф-фу, – рассердилась Аля, – ты, что ли, совсем темная? Как тебя звать-то? А то ты про меня все уже знаешь, спасибо Вере. А я о тебе – ничего.
– Муха, – представилась девица. – Ну, то есть я Мария, а фамилия Мухина. Как та скульпторша, что рабочего с колхозницей высекла. Но я не родственница ей, однофамилица просто. А все друзья меня Мухой зовут. Или Мушкой. И даже муж. А что? Мне нравится.
Алле совершенно не хотелось выворачивать свою частную жизнь перед наивным ребенком (лет двадцать, не больше!) по имени Муха. Но только, если сразу не провести ликбез, девчонка ведь начнет предположения строить. И такого от скуки и недостатка образования себе напридумывает!
И Аля принялась объяснять. Что никакой постелив суррогатных, да и просто в ЭКО-программах нет и быть не может. Зачатие происходит совсем неромантично, в лаборатории. Яйцеклетка биологической матери встречаетсяв специальной чашке со сперматозоидом отца. А суррогатная мать – та только предоставляет для эмбриона помещение.
Соседка слушала – вся внимание. И немедленно закидала Алю вопросами:
– Но у вас же есть собственные яйцеклетки! Не может сперматозоид чужого мужа их – ну, чисто по ошибке! – оплодотворить?
– Не может, – покачала головой Алла. – Во-первых, суррогатной матери за месяц до программы назначают противозачаточные таблетки. А во-вторых, мне в матку не сперма попала, но уж готовый эмбрион, пятидневный, поняла?
– А больно было его туда запихивать? – испуганно поинтересовалась Муха.
– Ни капельки, – усмехнулась Аля. – Он меньше миллиметра, вводится шприцем, вместе с питательной средой.
– А… – Муха уже открыла рот для нового вопроса, но осеклась. Подлила Але чаю, подвинула блюдце с сухофруктами.
– Что тебя еще интересует? – ласково поинтересовалась Аля.
– Да неудобно даже спрашивать, – смутилась девчонка. – Я однажды статью читала про суррогатных матерей и запомнила заголовок. Что-то вроде: «Мне приходится вынашивать чужого ребенка, чтобы не умереть с голоду». А вы, – Муха смутилась еще больше, – вроде не похоже, что голодаете.
Аля вздохнула:
– В жизни бывают разные ситуации. В детали вдаваться не хочу, извини.
Но девчонка упорствовала:
– Или вы не из-за денег? За любовь? К ней?Или к ее мужу?
«Совсем дитя. Наивное. Как ей объяснить?»
– Видишь ли, – мягко произнесла Аля, – когда-то Вера оказала мне очень большую услугу. И сейчас мне представился шанс отплатить ей добром за добро. Ну, и деньги тоже очень нужны, врать не буду.
– Понятно, – вздохнула девочка. И неожиданно выпалила: – А вам не жалко этой вашей подруге своего малыша отдавать?!
– Девочка моя, – всплеснула руками Аля, – ну, я ведь объяснила уже: этот ребенок не имеет ко мне ни малейшего отношения! Я просто вынашиваю его!
– Все равно, – серьезно отозвалась девочка, – он от вас многое берет. Не зря же говорят: усыновленные дети, хотя и не родные, на своих приемных родителей всегда похожи.
– Я очень надеюсь, что этот ребенок будет похож только на Веру. И на ее мужа. – Аля постаралась произнести фразу твердо, но голос против воли дрогнул.
– Не дай бог, если так, – скривилась девочка.
– Слушай, чем она тебе уж так не понравилась? – улыбнулась Аля.
– Да ведет себя, будто вас с потрохами купила, – припечатала соседка по палате. – Борзая очень, я таких на дух не выношу, – погладила себя по животу, добавила: – И детки мои тоже все время, пока она здесь была, крутились, нервничали.
– Скоро тебе рожать? – Аля с удовольствием перевела разговор на другое.
– А кто знает? – философски молвила Муха. – Врачи говорят, надо до тридцати шести недель доносить, но тройнята – они непредсказуемые, – зевнула, добавила: – Давай, что ли, спать ложиться. А то мелкотня бесится, совсем меня запинала.
И снова захлопотала:
– У тебя ж ничего с собой нет? Возьми у меня, что нужно: крем, лосьон, туалетную бумагу.
«Милая девочка», – растроганно подумала Аля.
Отказываться не стала – воспользовалась Мушкиным дешевым кремом и мгновенно провалилась в жаркий, тревожный то ли сон, то ли явь.
Увидела в нем – живо, выпукло – блестящую намытым кафелем операционную. Себя на операционном столе, врача Милену Михайловну в хирургическом костюме, рядом с ней Веру, тоже почему-то в полном докторском облачении. Вера с Миленой общаются исключительно между собой, но говорят о ней. В третьем лице.
«Часы считаю, чтоб наконец вышвырнуть ее прочь!» (Это Вера с нескрываемым отвращением.)
«Не вопрос, – с готовностью отзывается Милена, протягивает Верке скальпель, подсказывает: – Целься в сердце, под грудью, точно в середину».
И нет сил ни увернуться (руки-ноги привязаны накрепко), ни даже крикнуть.
А потом вдруг, словно из ниоткуда, на свет появляется малышка. Удивительно хорошенькая, светленькая, беспомощная. Выглядит она совсем не как новорожденный младенец – скорее, на годик с лишним. Нежно-пшеничные, кудрявые волосы, ясные голубые глазки. Девочка тянет ручки к Але и жалобно плачет. Но Вера – это ведь сон, сон! – грубо хватает ребенка за предплечье, приподнимает. Дитя отчаянно визжит.
– Нет! – силится выкрикнуть Алла. – Отдайте ее мне!
Но Милена грубо зажимает ей рот ладонью. Вера же награждает малышку грубым шлепком. И еще одним. Сурово приговаривает:
– Ты будешь делать, как хочу я, поняла? Ты моя собственность, я за тебя заплатила!
Девочка уже не плачет – лишь горько всхлипывает. С безнадежным укором смотрит на Аллу.
– Отдай мне ее! – срывается с губ Али отчаянный крик. – Это моя дочь! Моя – не твоя!!!
…И кошмар вдруг заканчивается. Аля открывает глаза. Ночь, полумрак, больничная палата. Рядом с ее койкой устроилась на стульчике Муха. Гладит ее по руке, приговаривает успокаивающе:
– Все, Алла, все… это был просто сон…
– Ох, – Аля до сих пор во власти пережитого ужаса, – приснится же такое!
А Муха – все ж удивительно девчонка мудра для своих юных лет – вздыхает:
– Все ты вроде правильно объяснила. Что ребенок чужой, ты для него – типа как инкубатор. А отдавать жалко, я ведь вижу!
– Ничего, – вздохнула Аля. – Переживу. Отдам.
* * *
Мухе чрезвычайно было любопытно: какой у Аллы муж? Ясно, конечно, что сволочь. Нормальный бы ни за что не согласился, чтоб жена чужого ребенка вынашивала. Да и когда супруга загремела в больницу с кровотечением, обязан был немедленно примчаться, посочувствовать, поддержать. Хотя бы зубную щетку и ночнушку привезти. Аля, правда, объяснила (виновато, будто извинялась за непутевого), что им старшего ребенка не с кем оставить, да и посещения только до семи, ничего страшного, муж навестит ее завтра. Но Муха в ответ лишь фыркнула, пригвоздила:
– Настоящий мужик всегда выход найдет.
Алла в ответ лишь улыбнулась – снисходительно и печально.
А Мушка поймала себя на мысли, что ей ужасно хочется помочь этой совершенно незнакомой женщине. Не просто утешить да сухофруктами подкормить, но поддержать глобально, по жизни. Очень уж несчастное и растерянное у Али лицо.
…Впрочем, когда точно к началу посещений в палату явился соседкин супруг, Муха со своим сочувствием слегка притормозила. Потому как – по крайней мере, с виду, – муж у Аллы оказался классный. Высок, строен, обаятелен, стильно одет. Совсем не чета ее собственному, уютному и нескладному.
И на гостинцы не поскупился – свежевыжатые соки двух видов, отборные мандарины, пижонские, крошечные бананчики, даже нектарины – посреди зимы! Правда, когда Аля спросила про тапочки, смутился, буркнул:
– Прости, забыл. Да я сейчас вниз сбегаю, там ларек. Куплю. У тебя какой размер?
Муха (она притворялась, что читает, но, конечно, подслушивала) внутренне вскипела: что еще за муж, который размер обуви любимой жены не знает?
Аля покосилась на ее койку и села на постели. Предложила:
– Пойдем, я покажу, где ларек. Мне вставать уже разрешили.
Накинула больничный халат, всунула ноги в казенные, ярко-оранжевые пластиковые тапки. Муха заметила: муж посматривает на Алин убогий наряд с легким презрением. Сам-то в костюме с иголочки, руки ухожены, стрижка, несомненно, из дорогого салона. Совсем непонятно, почему жене столь преуспевающего денди чужих детей приходится вынашивать.
