Текст книги "Несвятое семейство"

Автор книги: Анна и Сергей Литвиновы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

…Рома, впрочем, не давил:

– Надя, ты же понимаешь: тебе вовсе не обязательно вкладывать деньги в мою фирму. Я тебя с удовольствием просто на зарплату возьму. Через неделю в Ла Скала «Травиата», хочешь группу свозить?.. Да, и насчет «Корсара» в Большом. Ты думаешь, наверное: вот подлый человек, подразнил и билеты обратно спрятал. Ничего подобного. Продавать я их не планирую. Хочу тебя позвать. Пойдешь?

Вообще фантастика! Надя Большой обожала, но бывала там крайне редко, и то – на какой-нибудь не слишком популярной «Дочери Фараона», во втором ряду четвертого яруса. А тут – «Корсар»! Из ложи бельэтажа! Даже бог с ними, с Цискаридзе и Захаровой. Главное, что рядом с ней будет сидеть нереально красивый, остроумный и внимательный Роман!

* * *

– Дима, я завтра в театр иду, – предупредила Надя.

– Ага. – Полуянов, потягивая пиво, азартно лупил по клавиатуре.

– Спектакль длинный, буду поздно.

– Ладно. Попался, гад! – Это уже – какому-то чудищу из компьютерной игры.

Даже не спросил: что за театр, с кем?

Надя, конечно, сбежала с работы после обеда. Сходила в парикмахерскую, сделала маникюр. Уже около шести снова заскочила в библиотеку, переодеться в нарядное платье и встать на каблуки, не сидеть же ей было в салоне при полном параде!

– Вау! – оценила помощница, когда Митрофанова в полной боевой готовности и раскраске вышла из подсобки.

А Ирина Андреевна, ее почти что приятельница, даже не удержалась – прибежала из читального зала, восхищенно оглядела Надежду, потребовала:

– Ты куда это собралась? Такая нереально красивая?

– В Большой. На «Корсара». – Хотя Надя и не стремилась, ответ получился чуть небрежным, томным.

– Какой молодец у тебя Дима! – искренне обрадовалась читательница.

– А она не с Димой идет! – тут же доложила помощница. – Она ему только что звонила и говорила, чтобы себе на ужин овощное рагу грел.

– Займись, пожалуйста, книгами, – ледяным тоном велела болтливой девице Надежда.

Но поздно: Ирина Андреевна, сама одинокая, обожала участвовать в чужой личной жизни и пристала просто с ножом к горлу:

– Надя, ну с кем ты идешь? Пожалуйста, скажи! Я тебя Димочке не выдам, клянусь!

Что, в конце концов, такого?

– С актером Ромой Черепановым, – улыбнулась Митрофанова. – Мы с ним в Италии познакомились.

– Да ты что! – в глазах женщины светился искренний интерес. – У вас с ним…

– Нет, нет, не амур, – поспешно отозвалась Надя. И не удержалась, добавила: – Мы с ним, возможно, работать будем вместе. В туристическом бизнесе. Все, Ирина Андреевна. Побегу. Совсем опаздываю!

И умчалась.

…А ночью, после блистательного спектакля, долго не могла заснуть. Перед глазами проносились пиратский корабль Конрада, золочено-красный, бешено аплодирующий зал, дамы в открытых платьях, а чаще всего – Ромино лицо. Одухотворенное, тонкое. Он поил ее шампанским, кормил икрой. Довез домой на такси. И до чего ей было с ним хорошо!

Полуянов же (точно как в поговорке про мужа, который узнает последним) даже не спросил, куда ходила и с кем. Сонно пробормотал:

– Нормальный спектакль?

И повернулся на другой бок.

Зато на следующий вечер вернулся с работы – куда до него осенним тучам.

Ужинать не сел. Внимательно взглянул на Митрофанову, процедил хмуро:

– Так с кем ты вчера в театр ходила?

Версия про коллегу с работы заготовлена была загодя, но слишком уж у Полуянова обвиняющий вид. Похоже, узнал. Интересно, от кого?!

И Надя сочла за благо не путаться во лжи, а то еще хуже получится. Пожала плечами:

– С Ромой Черепановым, нашим, –произнесла с нажимом, – знакомым по Италии.

– А с какой это стати он приглашает тебя в театр?! – ощетинился Димка.

Митрофанова начала злиться – что еще за приступы домостроя! Сердито бросила в ответ:

– Ты что, ревнивый муж?

– Муж не муж, а я с посторонними девочками по театрам не хожу! – отрезал журналист.

– Ты вообще по театрам не ходишь. Что ж мне теперь – тоже, как ты, перед телевизором погрязнуть?! Извини, не хочу!

– У тебя что, подружек нет?

– Есть. Но что плохого – пойти с Романом? Я же не домой к нему поехала! И вообще: как ты узнал? Следишь за мной?!

– Больно надо! – задрал подбородок Полуянов. – Тебя Инесса, театральный критик из «Молодежных вестей», видела. Вчера же премьера была, она по долгу службы в Большой ходила. Вот и позвонила мне. Просила узнать, во сколько тебе местечки в первом ряду бельэтажа обошлись.

– Дорого, – отрезала Надя. – Не то что ты: меня в Ленком по контрамарке водил.

– Ох, легко вам, девчонкам, голову задурить! – покачал головой Полуянов. – Ладно, все. Проехали. Что там у тебя на ужин?

– Отбивные. В холодильнике бери и сам разогревай, – буркнула Митрофанова.

– Да чего ты злишься? Я тебя, что ли, благодарить должен за то, что ты с посторонними мужиками по театрам расхаживаешь?

М-да. Пусть утверждал всегда Полуянов, что демократ, и ревность – деструктивное чувство, а тоже его зацепило. Что ж будет, когда он узнает, что Надя хочет из библиотеки уйти и начать вместе с Ромой работать?

* * *

Рома никогда не был настолько занят. Становление бизнеса, что хотите! Он иногда даже сам верил, что появилась однажды на свет крошечная фирма «Фуэте». Никто не верил в нее, а компания, благодаря неусыпным стараниям его, учредителя и директора, начала развиваться, крепнуть, приобретать авторитет. И вот теперь они – по-настоящему! – переезжают в собственный офис на Котельнической набережной и открывают представительства в европейских странах.

Москва, хотя кажется большой, слухами полнится мгновенно. Он чуть под стол не упал, когда позвонила ему одна из мимолетно знакомых актрисуль, капризным голоском потребовала: « устроить для нее с папочкой поездку в Венскую оперу».

Вот это работает сарафанное радио! Может, ему собрать денег, рассчитаться с долгом, а потом действительно зарегистрировать на свое имя компанию «Фуэте»?!

Хотя послушал требования актриски («чтобы отель был с видом на дворец Габсбургов, в номере – джакузи, билеты в ложу и за все – не дороже трех тысяч евро») и посочувствовал тем, кто по-настоящемув турбизнесе пашет. От капризных клиентов с ума сойдешь! Подобная работа решительно не для него.

Ромчиков агент, когда узнал про новое занятие актера, тоже удивился:

– Ты чего, Черепанов? Бюргером решил стать? Что-то не верится. Впрочем, бог с тобой. Забавляйся в свободное время. А сейчас – пакуй чемоданчик. Завтра ты в Смоленск едешь.

– Зачем еще? – удивился Роман.

– Гордись! Я тебе в полнометражном кино эпизод раздобыл. У Стефановича. Четыре съемочных дня!

– А платят сколько?

– Ты что, дурной? – взвился агент. – Какая разница, сколько! Тебя впервые зовут – понимаешь, впервые – не в мыло хозяйственное, а в настоящее кино! На большом экране!

Швырнул сценарий, велел:

– Чтобы к вечеру роль от зубов отскакивала. Приеду, проверю.

Роман вздохнул. Сегодня и завтра он должен был вести в Большой театр очередных жертв. А послезавтра Надюшка Митрофанова просила вместе с нею, с утра, в банк поехать. Видите ли, боится одна пятьдесят тысяч долларов снимать.

Неохотно открыл сценарий. Маркером выделены его реплики, от силы на три странички. И даже имени у героя нет, написано: « секретарь мафиозного босса».

– Не буду я в таком сниматься, – брезгливо захлопнул сценарий Роман.

– Ты что? – Агент взглянул даже жалостливо. – Совсем зазвездил? Актеры сериальные за нормальное кино друг другу глотки грызут, а ты отказываешься?!

– У меня планы на эти дни. Если б ты хотя бы за неделю предупредил. А тут вдруг – сорвись и езжай!

– За неделю, за месяц – подобные роли звездампредлагают, которые не тебе чета, – назидательно произнес агент. – Радоваться надо, что актер заболел и тебе шанс выпал. Используй его, а не рот криви. Деньги в жизни – не главное.

«Если б ты знал, идиот!» – яростно подумал Черепанов.

Вежливый джигит ему раз в три дня звонил, участливо интересовался, как дела. А вчера в почтовый ящик бросили фотографию. На ней – мать с сестрой, в своих платьицах скромненьких, болтают на лавочке перед домом. Серьезно настроены его кредиторы.

Да, что-то затянулась в его жизни черная полоса!

И дамочки – потенциальные инвесторы – расставались с деньгами не так охотно, как Роману хотелось. Пока всего удалось развести на пять тысяч «зеленых» знакомую студенточку (она на машину себе копила, но с радостью согласилась вместо «жигуленка» сейчас – через год приобрести себе, минимум, «Опель»).

Но на подходе – ох, Рома очень надеялся! – были «клиенты» посерьезнее. Богатая вдовушка, одна из его поклонниц, обещала вложить сорок тысяч. Восторженная библиотекарша Надюшка – полтинник. Дочурка богатых родителей (эта проходила по статье «молодые, да свеженькие») собиралась сегодня нести к оценщику бриллиантовое колье, папин подарок на совершеннолетие. И всех надо было обхаживать, ублажать, баловать цветами, топить в комплиментах. Какие уж тут съемки в серьезных фильмах?!

* * *

Любовь – страшная вещь. Особенно когда у тебя всю жизнь ее не было, с малолетства привыкла бороться, отвоевывать, выгрызать.

Муж у телевизионного продюсера Елены Евгеньевны Постниковой погиб молодым (туда и дорога пьяному чудовищу), дочка получилась неудачной. Порхала девочка (как, считала, положено всем молодым) и допорхалась – отбывала теперь срок за наркотики. Вытаскивать ее мать не стала: не уважала тех, кто собственными руками жизнь свою губит.

Забылась, как положено людям сильным, в работе. Начинала на телевидении последней спицей в колесе, младшим редактором. А теперь – уважаемый человек, продюсер. По меткому заявлению шефа, «автор всего жесткого на нашем телевидении».

Ее программы постоянно кляли – на кухнях, в газетах и кулуарах. Вчиняли ей иски за унижение человеческого достоинства и клевету. Бывало, что в последнюю минуту снимали с эфира. Но – их смотрели. Обсуждали и ждали.

«Женщина без сердца» – называли ее. Прозвище приклеилось после документального фильма о женских исправительных учреждениях. Нравы, царящие там, Елена Евгеньевна осветила выпукло, ярко. И себя щадить не стала. Когда фильм прошел в прайм-тайм на центральном канале, вся страна узнала, что одна из заключенных, запуганная молодая девушка в сатиновой косынке, – ее собственная дочь.

Постоянный стресс продюсер снимала не водкой, не наркотиками (хватит, насмотрелась на убогих!). Ходила в спортзал да изредка – в ночные клубы с мужским стриптизом. Любовалась на молодые, мускулистые тела. Но ни разу не решилась мальчикабанально снять. Слишком отчетливо видела она им цену и брезговала покупать их дешевую, насквозь фальшивую любовь.

Рому Черепанова Елена тоже долго к себе не приближала. Не сомневалась: смазливый актерчик – такой же, как все. Недалекий и жадный альфонс.

Познакомились они в спортивном клубе. Мальчик помог ей установить на тренажере правильный вес, Елена Евгеньевна сухо поблагодарила и отвернулась. В следующий раз пересеклись на клубной стоянке. Шел снег с дождем, она задним ходом выезжала с парковки и не успела увернуться от его потертого «Ниссана».

Вышла из машины, презрительно взглянула на крошечную вмятинку, поинтересовалась:

– Ждем ГАИ? Или десять тысяч возьмешь? (Хотя стоило повреждение, на ее взгляд, не больше двух.)

– Ни то, ни другое, – широко улыбнулся мальчик. И попросил: – Сдайте чуть вперед, я все-таки припаркуюсь. – Добавил, со смешными, отеческими нотками в голосе: – Вы только дальше аккуратнее езжайте, дорога сегодня скользкая.

– Хозяин – барин, – пожала плечами она.

Уехала. Но когда через пару дней Роман снова кинулся помогать ей настроить тренажер в спортивном зале, скупо улыбнулась и запоздало поблагодарила. А мальчик просиял, расхрабрился:

– Позвольте кофейком вас угостить? – Добавил лукаво: – А то ведь я могу заявление написать, что вы с места ДТП скрылись.

– Остряк! – буркнула она.

Но выпить кофе согласилась. И пойти с ним на другой день в кафе – тоже.

Парень (удивительно!) оказался стойким. В ресторанах всегда оплачивал счета сам со смешной, молодеческой удалью. Когда она вручила ему на Двадцать третье февраля кожаное портмоне под «Фенди», страшно смутился и на Восьмое марта отдарился самым настоящим шарфиком от «Гермес». Неприкрыто страдал, если она вдруг заводила разговор о книге, которую он не читал, фильме, который не смотрел, и на следующем свидании обязательно возвращался к теме:

– Прочитал я «Палую листву» Маркеса, как вы советовали, и ничего жизнеутверждающего не увидел. Мрачное, депрессивное чтиво.

– Вся жизнь, Рома, такая, – усмехалась она.

…И с каждым разом все больше и больше прикипала сердцем к обаятельному, ласковому, услужливому мальчику.

Когда оформила на него оставшуюся от бабки квартиру в Замоскворечье, очень боялась: тут-то и проявит Рома Черепанов свое истинное лицо. Однако ничего не изменилось. Актер по-прежнему служил ей верно и преданно. Ни разу не отказался от свидания. Ничем не обидел, не огорчил. Продолжал с каждого небольшого своего заработка дарить ей подарки. И даже когда – эх, молодость, глупость! – попался в Италии за рулем пьяным и заплатил огромный штраф, ни словом ей не заикнулся, что надо бы помочь.

Мир кино, телевидения – одна большая деревня. До Елены Евгеньевны постоянно доходили истории: актеры напивались, буянили, разбивали семьи, устраивали в ночных клубах отвратительные оргии. Но никогда участником подобных историй не становился Рома.

И она уже начала всерьез подумывать: а не отблагодарить ли его за верную службу действительно по-царски? Не сделать ли ведущим в своем новом ток-шоу? Пусть не звезда паренек, никаких особых актерских талантов или харизмы, зато личико обаятельное, речь грамотная. Импровизировать, искрить, как Владимир Молчанов или Эвелина Хромченко, перед камерой, конечно, не сможет, но это и не обязательно. Будет говорить, что ему хорошие редактора напишут.

Коллеги, конечно, изойдут ядом, но разве она уже не на том уровне, чтобы плевать на мнение окружающих? Программа новая – полностью ее детище. Днюет и ночует на работе: разрабатывает концепцию, выбирает темы, формирует штат.

…Елена Евгеньевна взглянула мельком на огромный экран, который беззвучно вещал в кабинете: опять она засиделась, уже одиннадцатичасовые новости начались. Нужно сворачивать лавочку, закрывать кабинет (секретарша давно ушла), да и спешить домой. К себе. (К Роману ездила только свеженькой, выспавшейся, после визита к косметологу.)

Когда в дверь осторожно постучали, продюсер скривилась. Но цыкать на женщину, которая робко вступила в ее владения, не стала. Она твердо придерживалась принципа: кричать на людей следует лишь тогда, когда есть за что. А то отошлешь человека, которого видишь впервые, а он, оказывается, тебе тему убойную хотел предложить. И теперь, от обиды, на другой канал ее отнесет.

– С чем пришли? Только конспективно, – сухо обратилась она к посетительнице.

– У меня для вас чрезвычайно интересная информация, – отозвалась та. – Все подтверждающие документы есть.

Елена Евгеньевна внимательно оглядела гостью. Глаз у нее наметан, сразу определила, что та – образована, психическими отклонениями не страдает. Что ж, вдруг действительно «бомба»?

– Я вас внимательно слушаю, – произнесла продюсер.

* * *

Надя так и не осмелилась обсудить свои планы с Димой. Что с ним говорить, если решительно не сомневаешься: журналист не станет оценивать конкурентоспособность и перспективность театрального проекта. Но приговорит его на корню лишь потому, что партнером по Надиному бизнесу будет ненавистный ему актер Рома Черепанов.

«Оформим все документы, я войду в курс дела – тогда Полуянову и расскажу», – решила Надя.

…На опостылевшую работу в библиотеку она теперь ходила без удовольствия. Перебирать книги казалось смертельно скучным, постные, вечно недовольные лица читателей раздражали смертельно. Вот что за люди! Времени только девять утра, а они уже дисциплинированной очередью перед дверями зала столпились. Почему обязательно им надо читать воспоминания ветхозаветного генерала Ермолова точно с началом рабочего дня?!

Еще и претензии высказывают! Из окна в зале дует, под одним из столов кто-то приклеил жвачку, книги из хранилища доставили не все. А виноват всегда начальник зала.

Даже всегда улыбчивая Ирина Андреевна сегодня явилась бледная, хмурая. Сдержанно, против обычного, поздоровалась, привычный уже small talk [8]8
  Легкая, неделовая беседа ( англ.).


[Закрыть]вести не стала. Вроде бы обустроилась за своим столом капитально, надолго, но уже через полчаса вскочила, вернула книги.

– Сбрасываем? – удивилась Митрофанова.

– Да, – кивнула читательница.

И поспешила уйти.

Надя раздраженно отодвинула стопку. Какой был смысл – тщательно выписывать читательские требования, чтобы уже через полчаса возвращать гору талмудов в хранилище?

Нужно, чтобы совсем не начать на людей бросаться, кофейку себе сварить.

Отошла в подсобку, включила чайник. Под коробочкой с печеньем обнаружила яркую газетку. «ХХХ-пресс», любимое издание помощницы. Сколько раз ей говорила, чтоб не таскала в зал Всемирной истории подобную дрянь?!

Но вдруг увидела на первой полосе фотографию Ромы Черепанова. Анонс статьи оказался интригующим: «Красавец-актер и его овечки».

Конечно же, Надя развернула газету и стала читать:

Очередное «Фуэте» Актера.

Начинающий актер Рома Черепанов продолжает радовать нас экстравагантными выходками. Не успели мы переварить его душераздирающий загул в Италии с участием дорожной полиции и карабинеров (см. номер ** от ** и наш сайт), как Роман оказался участником очередной авантюры. Как сообщили нам информированные источники, актер сейчас носится по всей Москве и уговаривает обеспеченных дам вложить средства в его фирму. Красочно расписывает перспективы. Выбирает для переговоров соответствующий антураж – встречается с горе-инвесторшами исключительно в дорогих ресторанах или в ложах Большого театра.

Однако нам достоверно известно, что пресловутой фирмы «Фуэте», которую Роман Черепанов якобы задумал преобразовать в акционерное общество… просто не существует!

Актер никогдане регистрировал на свое имя никаких компаний и даже индивидуальных предприятий, и все его рассказы, что он уже несколько лет вывозит группы туристов на театральные премьеры по всему миру, – совершеннейший блеф. А затеял он свою авантюру потому, что недавно крупно проигрался в подпольном казино и теперь никак не может рассчитаться с долгами.

Поэтому, дорогие дамы, будьте бдительны! Не дайте своим деньгам уплыть к мошеннику, который мягко стелет, да жестко кидает. Пусть Рома Черепанов в одиночку исполняет свое фуэте.

* * *

Господа, ну не бывает же, чтобы настолько не везло! Рома Черепанов чувствовал, будто его под дых ударили. Железным кулаком, со всего размаха. Черт бы взял проклятую газетенку!

Дал волю гневу – изорвал бульварное издание в лоскуты. И – будто насмешка! – самым верхним, что бросился в глаза, обрывком оказался кусочек последней страницы. С выходными данными: «тираж – 654 000 экземпляров». Можно даже не надеяться, что все обойдется. Пусть интеллигентная библиотекарша Надя «ХХХ-пресс» не читает, у нее наверняка найдутся завистливые подруги или коллеги, кто своим долгом сочтет бедную овечку просветить.

Неужели от подлых журналистов совсем нет спасения? Ни шагу без их ведома не сделаешь. А что будет, когда он станет (в этом Рома по-прежнему не сомневался) настоящей, большой звездой?

Черепанов одним махом хватанул рюмку коньяка. Кинулся на звонок телефона – чертыхнулся, выключил у аппарата звук. Определитель номера оповещал: кредитор, воспитанный убийца-джигит. Тоже, видно, статейку прочитал, забеспокоился. А едва мобильник умолк – новый звонок. Вдовушка, которая ему сорок тысяч посулила. Будет сейчас объяснений требовать – но что ей сказать? Прежде чем начинать оправдываться, надо хотя бы линию собственной защиты продумать.

Убеждать своих потенциальных инвесторов, что его оговорили, обещать, что засудит нечистоплотных журналюг? Но – увы! – тетушки его пусть клуши, но теперь уж не принесут ему доверчиво крупные суммы в клювике. Как минимум, прежде потребуют предъявить оригиналы учредительных документов. Или, наконец, додумаются позвонить в реестр туристических компаний, поинтересоваться, что за фирма такая – «Фуэте».

Нет, похоже, бита его карта!

Но что за злой рок? Почему, хотя он еще далеко не Домогаров, не Безруков, «ХХХ-пресс» вцепилась в него своими желтыми, кривыми зубами? И откуда, главное, такая осведомленность?! Трех дней не прошло после того, как он влип в историю на озере Комо – уже появилась статья. И сейчас: он ведь ни одной живой душе не рассказывал о своем проигрыше в казино и про дутую фирму «Фуэте», с помощью которой надеялся дела свои поправить.

Похоже, сдал его кто-то бульварным журналистам. Целенаправленно. Но кто? Дамы со средствами, которые собирались в его туристический бизнес инвестировать? Вряд ли! Каждая из них ведь считала, что единственная и неповторимая, в статейке же речь, что он именно многихокучивает. Да и откуда этим тетушкам знать про итальянскую историю?!

Надька Митрофанова, правда, в курсе. Но Черепанов с трудом представлял ее в роли агента бульварной прессы. А тут выходило: она и про инцидент с карабинерами газетке выложила, и сейчас, получается, специально притворялась, что готова деньги вложить, но на деле – просто информацию собирала. Но и Надьке, точно, неоткуда знать про его проигрыш в казино!

Нет, – актер опрокинул залпом еще одну стопку коньяка, – быть такого не может! Не ошибается он в женщинах, особенно в столь открытых и простодушных, как эта библиотекарша.

Может, мелькнула новая мысль, ему Надькин дружок, журналист Полуянов, мстит?! А что – запросто! Приревновал – и уничтожает теперь соперника своими, журналюжьими методами. Еще и чистеньким остается в глазах Надюшки. Пообещал ей благородно, что в «Молодежные вести» про Ромин итальянский загул не напишет. А сам тихонечко слил новость коллегам из бульварной прессы. Сейчас тоже: выведал у подруги, куда она собирается сбережения вложить, и нанес контрудар.

Надька, правда, клялась, Диму она в свои планы не посвящает. Но стоит ли верить слову женщины? К тому же Полуянов запросто мог журналистское расследование провести, он в них дока. Проверить, допустим, сайты, которые просматривала Митрофанова, наткнуться на тот, что Роман для своей фирмы создал. Изучить его, заинтересоваться – что за «Фуэте»? И размотать всю цепочку.

Дьявол, зачем он вообще с этой библиотекаршей связался?!

…Экран мобильника замерцал – снова звонят. Черепанов взглянул на определитель: агент. Ну, этому ответить можно.

– Б…ь, Ромчик, ты что, вообще о…ел? – завопила трубка.

– Не ори! – поморщился артист. – Ты мне сам говорил: пусть газеты хоть что пишут. Лишь бы писали.

– За такие вещи журналистам серьезные иски вчиняют. Тысчонок сто за моральный ущерб отсудить можно запросто. Подаем?

– Не надо, – вздохнул Роман.

– Неужели правду написали? – хрюкнул агент.

– Ну… почти, – неохотно признался артист.

– На фига ты затеял бред такой? – удивился собеседник. – Каким местом думал? С каких доходов планировал дивиденды своим красавицам платить?!

Не объяснять же ему, в какой ситуации оказался! Поэтому Рома решил сам перейти в наступление:

– Ты – чем вопить – лучше помоги. Можешь выяснить, кто про меня в этот «ХХХ-пресс» инфу сливает?

– Так они и сказали! – присвистнул агент.

– Да ладно, – подольстился Роман, – ты же всех и вся знаешь, на тусе с их главредом чокался, я сам видел.

– А на кой тебе?

– Люблю своих врагов в лицо знать, – недобро усмехнулся актер.

* * *

Первое, что сделала Надя, – внесла телефон Романа в черный список.

Даже не стала звонить в Ростуризм и проверять, правда ли, что фирма «Фуэте» – пустышка. Поверила – с ходу – бульварной газете. Пусть «ХХХ-пресс» – издание стопроцентно желтое, из судебных процессов за клевету не вылезает, но все-таки она уже много лет сама жила с журналистом. И хорошо запомнила слова, которые Дима ей сказал однажды:

– С потолка никогда и никого обвинять не будут. Факты могут не соответствовать действительности – слегка или даже наполовину. Но что-то под любым обвинением все равно всегда есть.

И теперь главное, что ее заботило: чтобы Димочка Полуянов не узнал, что она тоже входит в число пустоголовых обеспеченных дам, кто готов был отдать свои деньги мошеннику Роме Черепанову. Хотя шансов на это ноль целых ноль десятых. Об удачах (и провалах) коллег журналисты узнают первыми.

* * *

Актер не очень-то надеялся, что агент сможет выполнить его просьбу. Однако тот позвонил на следующий же день. Сообщил ернически:

– Какая-то дамочка тебя невзлюбила.

– А конкретней? – оживился Роман.

– Назвалась Евдокией – паспорта у нее, естественно, не спрашивали, – отчитался агент. – А подтверждающие документы принесла серьезные. Копия протокола о твоем административном аресте. Копия постановления о судебном решении. На итальянском, русский перевод прилагался. Ну, и сейчас: полный контент твоего сайта. Бумага из туристического реестра, что такой компании в нем не значится. Остальное – на словах. Будто лично знакома с какими-то тетками, которые все свои многолетние сбережения тебе отдать собирались. Ты бы, Ром, хоть бизнесменов грабил. А то как-то совсем несолидно!

– Слушай, отвали ты со своими моралями! – отмахнулся актер. – А как она выглядела, эта Евдокия?

– Лет сорок. Блондинка. Полноватая. Одета обычно. По виду – чиновница или бухгалтерша.

– Вообще я не понял… – растерянно произнес Роман.

Цвет волос ладно, но ни одной полноватой блондинки лет сорока среди его знакомых не было. Он вообще мало общался с возрастными, только с мамочкой,Еленой Евгеньевной. Но той – к пятидесяти, и полной ее уж никак не назовешь, днюет и ночует в спортивном зале.

– Крепко, видно, ты обидел эту Евдокию, – вздохнул агент. – А бабы – они злопамятные!

Полуянов, что ли, нанял эту тетку, чтобы самому не светиться? Или все же таинственная Евдокия – его личный враг? Однако Рома, хоть убей, не понимал и не помнил, кому из женщин средних лет он мог настолько насолить?!

А главное, что дальше-то делать?!

Кредитор вчера уже приходил. Напомнил в фирменной своей, вежливой манере, что срок оплаты долга истекает через семнадцать дней.

И что за эти жалкие две недели можно придумать?!

* * *

Сестра у Ромки Черепанова получилась в кого – непонятно. Вроде мамка никогда с чужим мужиком не гуляла, в городе их все на виду. Но только они с Кристинкой уродились непохожими. Он – чернобровый и синеглазый («Ну, просто Ален Делон!» – умильно вздыхали тетушки, кто постарше). В школе – король. Пусть не отличник (зачем зря мозги напрягать?), зато в спектаклях блистал, стометровку бегал быстрее всех, девчонкам головы кружил. Сестрица же – серенькая во всех смыслах. Глазки блеклые, волосы – как прошлогодняя солома, тихая, робкая. Настоящая мышь, скучная, неинтересная. Даже защищать —по праву старшего брата – ее не от кого было.

Впрочем, Ромка, когда зацепился за Москву, благородно предложил Кристинке перебираться к нему: «В супермаркет, в кассирши устроишься – уже веселей, чем в городишке нашем киснуть».

Думал: просияет и немедленно согласится, однако сестра вяло пообещала, что подумает. И думала уже третий год. Видно, куда больше ей нравилось в родимом доме перед телевизором время коротать, чем бороться за выживание в столице.

Нет – так нет. Роман о сестре не скучал нисколечко.

Но когда мать, во втором часу ночи, позвонила ему и прокричала заполошно: «Кристинку похитили!» – у него сердце перехватило. С трудом выдохнул, прохрипел:

– Кто похитил? Когда?

– Вечером! Сегодня! – прорыдала мать. – Она в магазин вышла, за хлебом, и все не идет. Я думала: пусть гуляет, погода хорошая. А ко мне соседка забегает. Кристину, говорит, вашу в машину запихали. Какие-то мужики. Номера дагестанские. Я уже и к участковому бегала, а он заявление не принял. Девица, мол, взрослая, может, у них согласие обоюдное. Если, сказал, через три дня не появится, только тогда искать станут. Отец валерьянку пьет, я вся на нервах. Что делать-то, Ромочка?!

– Ты, мам… – он лихорадочно соображал, – ты не волнуйся только. – Добавил безнадежно: – Может, у Кристинки правда завелся кто-то? Горячий восточный парень?

– Да откуда ж ему взяться! – вновь зарыдала мать. – Она ж дома все время сидит!

Рома сам понимал: неоткуда. К тому же, пока с городишком родным говорил, в трубке пикнуло. Еще один звонок пробивается. Взглянул на определитель – кредитор.

– Подожди, мам, я тебе перезвоню сейчас, – пробормотал Черепанов.

Ладони вспотели, сердце колотилось, как бешеное. Он не сомневался, ктопохитил его сестру.

Джигит был краток:

– Кристина твоя у нас побудет. Пока деньги не соберешь.

– Слушай, ты! – вспылил Роман. – Я от тебя что, бегаю? Обманываю?! Договорились ведь, как нормальные люди. У меня есть еще больше двух недель, чтобы с тобой рассчитаться!

– Недели-то есть, – меланхолично произнес кредитор. – Да деньги тебе взять негде.

– Будут деньги! Обещаю!

– Ты б лучше не обещал, а квартиру на продажу выставлял, – посоветовал восточный человек. – Дело-то небыстрое. Пока покупателя найдешь, пока сделку оформишь…

– Я свое слово держу!

– Держи. Тогда и сестрица твоя плакать не будет.

– Если с ее головы хоть волос упадет, я… я тебя…

– Не горячись, дорогой, – спокойно отозвался собеседник. – Плохо себя чувствовать будешь.

…У Романа и вправду случилось что-то вроде сердечного приступа. Мотор трепыхается, воздуха не хватает. Еле добрел до кухни, открыл аптечку. Сердечных капель не держал – пришлось обойтись анальгином. Вроде полегчало. Физически. Но на душе – полный мрак!

Дьявол, что теперь-то?

Может, заявление написать на гадов? Похищение человека, не шутки! Но понимал: только хуже сделаешь. И себе, и безответной Кристинке.

Прав джигит. Нет другого выхода, кроме как расставаться с уютным гнездышком в Замоскворечье. Сколько лет псу под хвост! Кто бы знал, чего стоило из года в год терпеливо обхаживать пожилую, вредную, морщинистую бабу. Ох, до чего жаль!

Но, прежде чем сделать роковой шаг, Рома решил испробовать последнее средство.

Позвонил своей покровительнице Елене Евгеньевне и попросил о срочной встрече.

* * *

Даже жаль было его, щенка.

Тем более парень не выкручивался, не лгал. Честно повинился: и про проигрыш свой позорный, и как пытался – в меру скромных умений – финансовое положение поправить. Еще и похвастался, смешной мальчик:

– Если бы не статейка, я б деньги эти собрал!

– Да, Рома, – вздохнула продюсер. – Ты еще глупее, чем мне казалось!

Смотрит на нее глазами побитой собаки:

– Ленусик… ну, я не соображал просто… Казалось: идея хорошая. Но ты не думай, кидать я никого не собирался. Мне же временно, только сейчас перекрутиться! А так ты знаешь: я зарабатываю нормально. В рекламе бы снялся, на мыло какое-нибудь подписался стосерийное. Рассчитался бы постепенно. Со всеми.