Текст книги "Олимпиада. Бубновая дама СИ"
Автор книги: анна гринь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Анна Гринь
Олимпиада. Бубновая дама
Пролог
– Родная, не расстраивайся! – бабушка Верия с нежностью потрепала меня по плечу.
Да, не расстраивайся, скажет она тоже! А я теперь будто прокаженная.
Как и многие другие, я с нетерпением ждала свое заветное письмо из канцелярии Академии, мечтала, как вскрою плотный пухленький конверт с приглашением на территорию учебного заведения и буду с предвкушением собирать вещи в дорогу. А теперь что? Письма нет, все сроки вышли. И даже самому дикому и неосведомленному ежику из леса понятно, что приглашения мне уже не придет.
– Бабушка! Как же так?
Часть первая. Домик в деревне
В наушниках ненавязчиво играла музыка, может в сотый раз вгрызаясь в мозг такими правильными и чем‑то созвучными настроению строчками. Я улыбнулась, плотнее прижала пуговку наушника и углубилась в чтение, но бульканье скайпа вынудило вынырнуть из придуманного мира книги и со вздохом воззриться на экран ноутбука. Звонила бабушка. Пятый раз за последние два дня и третий за утро, что для нее можно было считать настоящим рекордом.
– Бабуль, вот вечно ты так! – продолжая бесполезный спор, проныла я и глянула на бело – голубое окошко скайпа. Видео, конечно же, баба Верия не включила, и пялиться приходилось на безликую картинку с невинной ромашкой.
Сама бабка Верия ни милой, ни скромной не была. Да и не планировала стать в будущем.
– Что ты ворчишь как старушка, Олимпиада? – отчетливо возмутилась бабушка и добавила: – Еще доживи до моего, а потом учи. Мне современные технологии куда милее, чем возня со склянками и порошками.
– Конечно! – протянула я и подперла кулаком щеку.
Я, в отличие от бабушки, технологии никогда сильно не уважала. Иногда даже начинала верить, что из нас двоих именно бабушка – молодая девушка, которой только недавно исполнилось восемнадцать.
– Приедешь, поживешь у меня хоть немножко, подышишь свежим воздухом перед учебой.
– Я и в городе могу подышать, – не слишком убедительно поныла я.
– Приезжай, – не терпящим спора тоном велела единственная родственница. – И захвати вещей побольше.
– Что… пойдем в поход?
Мне нравились вылазки с бабушкой в лес, где она многое показывала и описывала.
– Нет, я хочу посмотреть, в чем ты ходишь.
– Ну, Ба – а-а!
– Нет, вези, – непререкаемо отрубила баба Верия. – В институт свой ты мини не одеваешь?
– Ба – а-а – а-а – а, – провыла я обиженно. – Какое мини? Все нормальные люди носят джинсы и свитера. И кеды. Это куда удобнее.
– Смотри мне!
Куда смотреть старушка не указала, но я поводила мышкой по столу, не зная о чем еще с ней разговаривать.
– Предупредила бы, я хоть зелье сварила, – в который раз за утро проворчала и услышала все тот же ответ на новый лад:
– Ножками тоже нужно топать, а то научила я тебя на свою беду. На поезде тебе всего несколько часов ехать – ничего с тобой не станет. Давай, собирайся и приезжай.
Отключившись, я несколько минут таращилась в одну точку, пытаясь представить, как пройдут эти два месяца в деревне с бабушкой. Выходило плохо, поэтому перестала переживать и поднялась, вспомнив, что уже опаздываю.
Общеизвестно, что очень неудобно скакать на одной ноге, пытаясь вырваться на свободу.
Нет, я не оказалась в окружении врагов, не застряла на крохотной тающей льдине посреди моря и даже не ввязалась в передрягу по вине природного везения, собственного любопытства и головы… без мозгов. Всего лишь неудачно выскочила на тротуар из такси, когда из‑за угла мне навстречу повалила ватага первоклассников во главе с растрепанной, но веселой учительницей.
Уследить за малышней она, конечно же, была не в силах, так что ноги мне отдавили, а кто‑то особо трудолюбивый оставил след мороженого на джинсах.
Мысль о спасении бегством на мгновение вспыхнула, но тут же угасла. Пришлось подчиниться судьбе и ждать, когда же юные исследователи, как саранча обглодав меня, сумки и чемодан, устремятся дальше.
Стоять посреди тротуара после этого испытания показалось опасным, и во избежание повторного штурма подрастающим поколением, я быстрым шагом устремилась на вокзал. У раздвижных дверей, откуда на распаренных летней жарой путешественников, встречающих и провожающих мягкими потоками накатывала манящая прохлада, меня остановила трель телефона. Пришлось остановиться и судорожно захлопать себя по карманам легкой рубашки, разыскивая трубку.
Чтобы не мешать прохожим, я переместилась ближе к скверу, где деревья больше напоминали одеревеневших в нелепых позах людей.
«Принцев! Прекрасных!» – сама себе хмыкнула я, поймав вспотевшими пальцами мобильник.
Конечно же деревья в прошлом людьми не были. Тем более принцами. У представительниц прекрасного пола хорошие экземпляры всегда были в почете и их все же старались беречь. А ведьмы и подавно!
Поболтав с одной из одногруппниц и обсудив наши достижения после первого курса, я таки вошла в зал вокзала, высматривая на табло нужный поезд.
Ехать мне не хотелось. Кому охота отправляться в деревню к любимой бабушке на два месяца, чтобы безвылазно сидеть в одном из самых глухих уголков страны? Уж точно не мне. Да еще добираться туда на поезде…
Появись у меня возможность отвертеться от визита, я непременно ею бы воспользовалась, но судьба ко мне оказалась удручающе жестока и ни разу не подбросила повода улизнуть. Я могла бы, конечно, устроить себе перемещение через котел, сиганув в правильный состав зелья. Но нужное зелье перед этим следовало варить не меньше недели, а я никак не могла оторваться от подготовки к экзаменам.
Именно поэтому уже через полчаса со скучающим видом сидела на нижней полке плацкартного вагона, увозившего меня вдаль от любимого мегаполиса. За окном ничего интересного не виднелось, в прихваченной с собой книге я с сомнением прочла аннотацию и запихнула мягкую книжечку обратно, оставив сладкую сказку на самый крайний случай.
«Розовый сироп, принимать по три ложки пять раз в день», – с грустью подумала я, от тоски начав присматриваться к соседям.
Полки в проходе пустовали – близость к туалету делала свое дело. Напротив внизу скучал дядечка с синеватым лицом и диким перегаром. На столик он с грустью выложил сомнительный сверток с вареной курицей, судя по цвету и размерам, долго морившей себя голодом, лишь бы разрушить и без того печальному человеку радость от поездки.
На верхней полке надо мной с электронной книгой лежала девушка. Сверху то и дело доносился хохот и едва слышные подвывания, вгоняя меня в приступы зависти.
Последним товарищем по несчастью оказался какой‑то неопределенный тип. Рассмотреть его я не успела – укладывала свои вещи, а когда обернулась, он уже преспокойно лежал на полке спиной к нам. Так что приходилось довольствоваться совершенно средним затылком и самыми обычными светло – русыми волосами, стрижеными на «два пальца от черепа», как любила говорить моя бабушка.
Какое‑то время, пока поезд выползал из признаков цивилизации, оставляя позади редкие деревеньки, я просто вяло пялилась в окно, исподволь наблюдая за соседями. Девушка надо мной периодически похохатывала и щелкала кнопками. Мужчина распотрошил свою курицу, и та отвратно ароматизировала пространство своим специфическим душком. Будто этого ему показалось мало, дяденька отоварился у проводницы парой литров сомнительного дешевого пива и повеселел. Парень на верхней полке, не обращая ни на что внимания, все так же спал, даже не переменив позы.
В сумерках на безлюдной станции девушка спрыгнула со своей полки, прихватила худосочную сумку и приплясывающей походкой пересекла коридор вагона. На слабо освещенном перроне она пару минут постояла, что‑то высматривая в телефоне. Я не удивилась бы, если любительница книг для дальнейшей дороги открывала очередной романчик среди сохраненных файлов.
Дядька перестал лавировать между полкой и санузлом ближе к рассвету, угомонившись на несколько часов, пока его не растолкала сонная проводница. Избавившись от бледного и лохматого мужика с тихими ругательствами и едва сдерживаемым раздражением, проводница гулко протопала по коридору, скрывшись в своем купе. Озадачившись тем, что никто не пожаловался на шум, я глянула вдоль прохода, к немалому удивлению обнаружив лишь пару занятых полок в противоположном конце вагона.
Обычно поезда этого направления в летние месяцы не пустовали.
Присвистнув, я глянула на спящего соседа, вздохнула и попыталась читать книгу, накручивая на палец светло – рыжую прядь. Почти полное отсутствие свидетелей позволяло расслабиться и не притворяться обычной девушкой. Бабушка всегда считала чтение книг в темноте полезным для глаз. Не зря же в свои сто восемьдесят не носила очки и не жаловалась на мелкие хвори.
Если бы не бабушка, я бы осталась в городе, но спорить с ведьмой в двадцатом поколении боялась даже ее внучка – ведьма в двадцать втором поколении. Хуже подчинения правилам старушки могли быть лишь ее расспросы, когда днями напролет баба Верия вытягивала у меня клещами любую подробность из обычного режима: дом – учеба – дом.
– Привет. – Я вздрогнула, когда напротив появился фавн. Закинув ногу на ногу и любовно приглаживая шерстку на колене, рогатый хитро мне подмигнул, хотя с его внешностью это больше походило на оскал.
В поросших шерстью ладонях он сжимал толстый конверт из плотной желтоватой бумаги. Я изогнула шею, силясь рассмотреть большую сургучную печать с оттиском или имя получателя.
– Это от кого? – Писем я не ждала, а в подобных конвертах редко присылали что‑то хорошее. В таком конверте, возможно, мне прислали бы отворот – поворот из Академии, но там на меня пожалели бумаги, чернил и времени на ответ.
«Уважаемая Олимпиада Ремовна Лись, – представила я слова на серой казенной бумаге, – мы вынуждены отказать вам в месте в стенах Академии, так как вы не обладаете необходимыми задатками к магии».
Уф! Уж лучше не знать!
Вместо учебы в Академии мне магического искусства пришлось поступить в самый обычный университет, да и то только потому что бабушка настояла. В апреле я вновь отправила документы, не представляя, как это дочь заслуженных охотников на нежить не поступит в Академию, но пока ответа не получила.
– Это не тебе, – фыркнул рогатый. И я была вынуждена с ним согласиться – фавны лично доставляли корреспонденцию лишь в исключительных случаях.
– Ему? – указала подбородком на спящего соседа.
Фавн кивнул и посмотрел на свесившийся с полки край простыни.
– Ты не собираешься его разбудить? – нахмурилась я и плотнее стянула на груди края одеяла.
– Это не мое дело, – пожал плечами посланник и поменял ноги местами.
Я беззвучно зарычала. Фавны всегда раздражали меня своим соблюдением неписанных правил. Была еще одна не самая приятная деталь: если фавн не исчез, чтобы вернуться потом, а остался терпеливо дожидаться, то это многое говорило о важности получателя.
Фавн зевнул, взглянул на меня и оскалился. Я едва успела отвести взгляд.
При первой встрече хитрому созданию удалось окрутить глупую девчонку вокруг пальца, заманив дивной мелодией, что возникла в голове, стоило поймать взгляд фавна. Тогда за меня заступилась бабушка, быстро напомнившая рогатому с кем он связался. Сковородкой по рогам надавала знатно!
– Прекрати, – строго велела я. – Давно уже не играю в эти игры.
Фавн вновь хмыкнул и, сцапав со столика банан, деловито откусил половину вместе со шкуркой.
– Этикеткой не подавись, – прошипела я и попыталась вернуться к чтению, но в этот момент на верхней полке произошло движение, и мой сосед перевернулся на другой бок, сонно протирая глаза. Заметив, что я за ним наблюдаю, парень прищурился и широко зевнул.
– Вам послание, – учтиво склонился фавн, протягивая письмо.
Я едва не захохотала, оценив картину. В неестественной позе фавн не мог видеть, куда тычет зажатым в руке письмом, а короткие витые рожки и вовсе не позволяли посланнику выпрямиться после того, как он зацепил в поклоне простыню с верхней полки. Прикусив ребро ладони, я спряталась за книгой и заставила себя не смотреть.
Молодой человек невозмутимо принял письмо, которым фавн махал у него перед носом, и отпустил посыльного. Рогатый счастливо оскалился и тут же испарился, прихватив с собой еще один банан.
– Вот же… рогатый… – вздохнула я, но не договорила, поймав взгляд попутчика, и вновь уткнулась в книгу.
Не обратив внимания на исчезновение фавна, парень спустился, с недовольной миной прочел строки на конверте, фыркнул и сломал сургуч. Послание оказалось объемным, не меньше двадцати листов, исписанных убористым почерком. Я старалась даже не смотреть в сторону попутчика, не представляя, что он обо мне думает. Понятно, что обычный человек не способен увидеть фавна, но колдуны и маги обычно не ведут себя как люди и не путешествуют на поездах. Как и другие представители магического сообщества.
Вместо этих раздумий я постаралась сосредоточиться на том, кто передо мной. Сложно было отыскать ответ. Парень как парень. Ни в нем самом, ни в его вещах ничего не привлекало взгляд своей нечеловечностью или странностью. Простую майку – поло и узкие черные джинсы можно было купить почти в любом магазине, а рюкзак с вещами выглядел настолько потрепанным, словно пережил не первого владельца.
– Привет, я Гедымин, – вытянув у меня из рук книгу, усмехнулся попутчик, обнажив недвусмысленно выпирающие клыки под верхней губой.
– Липа, – хрипло ответила я.
Если бы на моем месте был кто‑то из подруг по универу, то они бы уже дрожали как листья на ветру. Но только не я. Уж кому – кому, а мне, дочери двух охотников и работников Надзора, вампира бояться нечего.
Гедымин задумчиво смерил меня с головы до грязных пяток взглядом, а затем вопросительно вздернул одну бровь.
– Олимпиада. – Свое полное имя я не любила, не могла терпеть и старалась не озвучивать чаще одного раза в год.
Иногда мне хотелось превзойти себя, сварить отличное зелье переноса в прошлое, прихватить чугунную сковороду и слетать в тот день, когда отец придумал для меня это старушечье имя.
Я бы и сейчас не прочь была бы пройтись сковородой по папиному темечку, но вот уже десять лет оба родителя тихо покоились в виде праха в большой банке у бабушки на окне – все, что от них осталось после одной неудачной встречи с одним черным колдуном.
– Так‑то лучше, – кивнул каким‑то своим мыслям вампир и углубился в чтение письма, мрачнея с каждой минутой все больше.
Делать и дальше вид, что мне интересна книга, стало невозможно, так что я подхватила кружку, намереваясь налить себе воды для чая.
– И мне, – попросил Гедымин, не глядя вытащив потрепанную жестяную кружку с погнутым краем.
В другое время я не промолчала бы, но иметь дело с вампиром с каждой минутой хотелось все меньше. Пусть будет так, как ему хочется, ведь от меня не убудет.
Чай с бергамотом окутал нас теплым терпким ароматом. Я смотрела в окно, на мелькающие в утреннем свете столбы электропередач, попутчик беспрестанно помешивал чай и читал свое письмо. Изредка я косилась в его сторону, но ни цветов на макушке, ни здоровенных ушей на Гедымине не произрастало – как и положено, с вампира магия любой сложности скатывалась, словно вода.
У меня был выбор: лечь спать или придумать себе какое‑то занятие. Я долго рылась в чемодане, получив передышку. Вампир не мог видеть моего лица, а значит, и следить за реакцией.
Собираясь в дорогу, я вместо вороха одежды набросала много разных вещей, в необходимости которых теперь начала сомневаться. Так зачем‑то сунула в карман вместе с расческой и булавками потрепанную колоду карт. Бабушка уж точно не станет со мной играть. Перебрав остальные предметы, я со вздохом принялась раскладывать пасьянс на одеяле, на середине начиная снова и снова.
Гедымин дочитал последнюю страницу и откинулся на перегородку, прикрыв веки. Так попутчик сидел довольно долго, зажав смятые листы в руках. Он то хмурился, то чему‑то с горечью улыбался. А потом, словно что‑то решив, вздохнул спокойнее и допил остывший чай, посматривая вперед на купе проводницы.
Вампирья магия способна пробивать стены и порабощать умы обычных людей, не удивительно, что женщина появилась через считанные секунды, словно парень позвал ее вслух. Не произнеся ни слова, Гедымин лишь посмотрел проводнице прямо в глаза, мгновенно создавая контакт. Она вздрогнула, кивнула и сонно пробормотала:
– Я сообщу заранее, когда будет ваша остановка.
– Прекрасно. Еще чаю и бутербродов?
Я моргнула от неожиданности, увидев перед собой в мгновение изменившегося вампира. Напряжение и злоба словно рассеялись, сменившись умиротворением. И это пугало еще больше, чем суровый прежний вид. Замешательство все же не взяло надо мной верх, и я уверенно кивнула.
Проводница широко и как‑то излишне счастливо улыбнулась и отправилась к себе.
– Обаяния слишком много, – фыркнула я.
Вампир хмыкнул и пожал плечами:
– Я мало контактирую с людьми. Возможно, ты права.
Переход на другой уровень общения у него получился таким естественным, словно мы уже несколько часов разговаривали. Я попыталась заглянуть в себя, но не нашла ни влияния, ни раздражения.
Проводница с все той же идиотской улыбкой притащила поднос с бутербродами и чай в стаканах с подстаканниками. Даже свежий лимон на маленьком блюдце уютно устроился в центре композиции, исходя соком под тонким слоем сахара.
– Сыграем? – вампир кивнул на карты и откусил половину бутерброда.
Я пожала плечами. Гедымин собрал карты и небрежно их перетасовал. Не сговариваясь, мы подумали об одной и той же игре, козырем под колоду легла бубновая дама и мы отгородились веерами.
– Ты на нее похожа, – кивнул на картинку вампир. – Тоже рыжее облако волос, зеленые глаза и алые щеки.
На его слова я только фыркнула:
– Всего лишь еще одна рыжая ведьмочка в семье. И неудачница.
– Неудачница? – хмыкнул вампир и выставил мне две шестерки.
– Двадцать одно поколение женщин в моей семье имели дипломы настоящих ведьм, а меня даже не зачислили, – вынужденно призналась я.
– Нет таланта? – безапелляционно предположил Гедымин, и я расхохоталась. Он спросил серьезно, хотя уверенно противостоял моим попыткам увидеть карты насквозь.
– Скорее… просто невезучая, – отмахнулась я. Обсуждать и дальше свои успехи мне не хотелось, да и как мне может помочь какой‑то странный вампир, выбравший в качестве транспорта поезд?
– Расскажи, – настойчиво попросил сосед и обаятельно улыбнулся.
Будь я обычной девушкой, то уже давно бы растаяла от счастья, но мне повезло родиться ведьмой, а это лучшее противоядие от таких улыбок. Хотя пробирало, надо отдать должное вампиру, до костей.
– Сам ведь должен знать, что каждому из нас по окончании школы в ответ на запрос приходит приглашение, но я свое так и не получила, – сухо изложила я события прошлой весны.
Зачем какому‑то вампиру знать, как я мучилась и всех измучила тогда?
– А я ведь старалась, специально готовила большую практическую работу по изучению редких ядов.
– Яды? – хихикнул Гедымин и вновь широко улыбнулся. – Неужели ты ее отравила и поэтому отказали?
Я фыркнула и закашлялась. У меня и правда возникла тогда мысль отправить в канцелярию Академии письмо, пропитанное смесью, от которой там бы все позеленели и пошли жабьими пятнами.
Вампир расплылся в широкой усмешке, а потом и вовсе захохотал.
– Эй, хватит читать мои мысли! – встрепенулась я. – Это не честно!
– Я не читаю, просто по выражению твоего лица и так все понятно, – довольно, как кот, прищурился Гедымин и подлил мне чаю.
– Хотела отправить… подарочек прямо в Академию! – не выдержав, я захохотала, давясь бутербродом с сыром.
– Жаль, что ты этого не сделала, – отсмеявшись, сказал попутчик. – Было бы интересно увидеть подобное живьем.
Мы вновь расхохотались, обмениваясь идеями, какой бы наряд подошел секретарю ректора под новый цвет кожи и волос. Игру я выиграла, и мы начали вторую партию. К немалому удивлению козырной под колоду опять легла дама бубен.
– Бубновая дама, – хмыкнул Гедымин, – тебе опять повезет?
«Он серьезно? Да мне никогда не везет! Неудачница – мое второе имя!» – подумала я. Но вслух не озвучила, пожала плечами, и мы углубились в сражение.
Когда бубна козырной картой выпала и в третий раз, мы не могли удержать нервный смех. Я, усевшись по – турецки, содрогалась от хохота, прижав ладони к животу.
– Может это намек? – предположил вампир, уткнувшись в свои карты.
– Какой? – передернула я плечами.
– Что удача где‑то рядом? – подмигнул мне Гедымин.
– Такая же рыжая и косматая? – Я пригладила волосы на макушке.
– И красивая, – добавил вампир, заставив меня на него посмотреть. – Ходи.
Я отрешенно глянула на валета. В моем веере уже поселилась бубновая дама, и попутчик об этом знал. Отдавать карту не хотелось, но другого достойного козыря я за игру не припрятала.
– Дама кроет валета, – вздохнула я и выбросила карту.
– Валет просто слабенький. – Вампир сбросил карты в отбой и посмотрел на две мои карты, против которых у него была лишь одна.
На пикового короля Гедымин выставил козырного:
– Зато достойный король победит и даму, и почти всех. Кроме случая.
– Случая? – переспросила я.
– Туз не может быть человеком в жизни, значит, он событие, – ответил вампир и усмехнулся.
От его взгляда у меня вспыхнули щеки, алая краска затопила шею и лоб, сбивая в кучу мысли. Я знала, что не нахожусь под влиянием магии вампиров, но, в то же время, чувствовала, что мне интересно и весело с этим странным попутчиком. Даже хочется узнать его ближе, разгадать тайну, скрытую в глубине серых глаз.
– Случай… – согласилась я, вдруг поняв, что рада этой встрече.
– Еще чаю? – уточнил Гедымин и отвел взгляд, в котором вдруг что‑то промелькнуло, но я не успела ничего понять.
Мы молча доели бутерброды и допили чай. Сыграли еще несколько партий, наблюдая, как меняется небо за окном. Говорить не хотелось, а смотреть на вампира я боялась, не понимая, что со мной произошло. Сердце бешено колотилось, мысли вновь и вновь возвращались к загадочному и притягательному моменту, полному таинственности и будоражащего кровь ожидания. И было очень жаль, что этот миг оказался столь коротким.
Растерянность сменилась разочарованием, когда явилась проводница, сообщить об остановке. Вампир стащил с верхней полки свой мешок и улыбнулся:
– Мне пора.
– Удачи, – бесцветным голосом ответила я.
– Нет, у меня ее вдоволь, – добродушно ответил он и добавил: – Тебе она нужнее, Бубновая дама.
А потом, неожиданно для меня, подхватил мою потную ладошку и невесомо поцеловал кончики пальцев. Я вздрогнула, когда тепло и радость искорками промелькнули по телу, и взглянула вампиру в глаза, неожиданно осознав: эта не последняя наша встреча.
На душе стало легко и светло, и я улыбнулась Гедымину в ответ, а он ответил мне широкой добродушной усмешкой.
Он ушел и недолго постоял на перроне, пока поезд не тронулся с места. Я сидела, наблюдая, как уменьшается платформа станции, как исчезают из виду признаки человеческой жизни, поглощенные лесом.
– Привет.
Я вздрогнула и повернулась к возникшему напротив фавну. Рогатый полулежал на коричневом дерматине, помахивая в воздухе толстым конвертом с одной лишь фразой по центру: «Бубновой даме».
– Что это? – нервно спросила я, не представляя, чего ожидать от содержимого послания.
Фавн пожал плечами и молча протянул письмо, тут же растворившись. Дрожащими пальцами я разорвала край конверта и вытряхнула на колени еще один конверт, а из него – несколько сложенных втрое листов плотной гербовой бумаги. Развернула верхний и, не веря глазам, прочитала короткие сухие строки, лишь с пятой попытки осознав содержание письма.
– Я зачислена на первый курс Академии магического искусства, – ничего не понимая, озвучила вслух и внимательно рассмотрела и печать, и подпись ректора. Все выглядело настоящим, но верилось с трудом.
– Привет, – вновь появившийся фавн осмотрел столик и разочарованно вздохнул.
– Эй, а кто это был? – воскликнула я, вспомнив про Гедымина.
Фавн хмыкнул и вздернул одну бровь, с гоготом выдохнув воздух через нос в форме пятачка, а потом ловко разорвал первый конверт, который я просто отбросила на одеяло. На разрыве стало видно слово, записанное на бумаге внутри: «Случай».
Несколько секунд я напряженно рассматривала буквы, вдруг поняв, что от меня что‑то ускользнуло.
– Кто он?
Фавн пожал плечами и вяло ответил:
– А это так важно?
Зарычав, я скомкала конверт и бросила шарик в рогатого. Фавн обиженно исчез, оставив меня вновь в одиночестве.
– Что же, вампирюга, мы еще встретимся, и я узнаю, кто ты такой, – решительно озвучила я вслух. – И пусть мне поможет удача. Тогда ты от меня не отвертишься!
Вагон качнуло, колода карт сдвинулась, и часть их слетела на пол. Одна перевернулась, как живая. Я наклонилась, чтобы рассмотреть. С картинки мне улыбалась бубновая дама.
Неужели удача таки решила хоть раз оказаться на моей стороне?
* * *
Через час, когда я уже полностью изучила все три листа, пришедших с подписями секретаря и ректора Академии, поезд прибыл на нужную мне станцию. На перрон я сошла в странном расположении духа.
– Вроде все хорошо, отлично даже, но почему же так гадостно на душе?
Из пояснительной записки к документу о зачислении я узнала, что в прошлом году мне уже высылали приглашение, но, почему‑то, «студентка Олимпиада Ремовна Лись не приехала в город Хилгар для обучения».
– Как это понимать? – пробормотала я, изучая список разрешенных к ввозу в Хилгар предметов.
Составители подошли к делу с огоньком, полностью уверенные, что при помощи их списка и специальных пометок в скобках я без труда доберусь в Академию в лучшем виде ровно к полудню тринадцатого августа и со слезами радости упаду в объятия коменданта общежития.
– Ты что застыла? – Бабуля возникла передо мной, будто из воздуха материализовалась.
– Не пугай, – я не вздрогнула, но заранее обиделась на своеобразное чувство стиля старушки.
Как для любимой и единственной внучки, так сразу приплетает современные технологии и человеческие изобретения, а как для себя – рассекает на метле, творит колдовство и вообще… Живет как правильная колдунья, умудряясь и делать, что хочется, и перед людьми не мелькать.
– Пойдем. – Бабуля указала на спуск с платформы.
Пришлось мне брать себя в руки, а в них чемодан и сумки и тащиться следом за бабой Верией.
– Давай – давай, – подбодрила ведьма меня у первой ступеньки. – Заодно мышцы накачаешь.
– Какие такие мышцы? – как всегда играя в несознанку, ответила я и улыбнулась пошире. – Лучше вот скажи мне, почему меня в прошлом году в Академию не взяли, а в этом прислали письмо, из которого следует, что приглашение мне раньше высылали?
– Что? – бабушка молниеносно развернулась, оглядела меня с ног до головы, будто не узнавая. Заприметила торчащие из сумки листы и потянулась к ним, желая выхватить, но я вовремя отступила назад.
– Бабушка? – начиная догадываться в чем все дело, спросила я. – Ответь, это ты не сказала мне про письмо?
Баба Верия не ответила, только прибавила шагу. Я побежала следом, чемодан подпрыгивал на ухабах, а сумки, пристроенные сверху, дребезжали уложенными в них феном и косметикой.
– Бабушка, ответь! – устав сражаться с построенной, а потом людьми же и разбитой дорогой, я остановилась, уперла руки в боки и потребовала ответа.
– А что я должна отвечать? – прошипела бабушка недовольно.
– Правду, – резонно ответила я.
– Как ты это письмо получила, мне интересно? – едва слышно пробормотала женщина и обмахнулась широким воротником своей блузы. – Просила же письма мне отправлять… А еще лучше вовсе забыть о тебе.
Поблагодарив какие‑то высшие силы и странного попутчика, я обиженно просопела, не боясь быть услышанной посторонними:
– Так не честно.
– Что не честно? – Бабушка к посторонним не относилась. – Зачем тебе в эту Академию? Зачем тебе вообще в Хилгар? Что ты там забыла? Чем тебе здесь плохо? Учишься, профессию получаешь. Все полезнее, чем магия. Никому она не нужна, чтоб ты знала! Выпускникам Академии заведомо путь только в пределах Подлунного мира указан, здесь им дела не найдется.
– И чем плохо жить там? – спросила я, хотя и так знала ответ.
– Да, ты родилась там, – чуть спокойнее отозвалась бабушка, – потому что твои родители работали в Подлунном в службе контроля за незаконными действиями чародеев. Но! Липа, там же они и погибли! Я не хочу для тебя такой участи!
Вот все и открылось.
Я шагнула к бабушке Верие и с нежностью обняла ее за плечи:
– Бабуль, я не собираюсь заниматься такой работой. – На самом деле убеждала я не только родственницу, но и себя. – Зачем мне что‑то подобное? Гоняться за оборотнями, что вышли на охоту? Магов ловить за незаконной деятельностью? Я сама на такое не соглашусь. Да и не устроят меня на такую работу. Это мама была сильной ведьмой, а папа – магом с высоким резервом, а я… Грозит мне, в крайнем случае, канцелярская работа. Буду сидеть в кабинете… Штрафы брать с дриад, что завели путников в чащу. Раздавать наряды кикиморам на уборку болота. Вампирам выписывать разрешение на получение донорской порции. Что тут опасного?
Бабушка шмыгнула носом и гнусаво ответила:
– А раз так, то зачем тебе в Академию? Там пять лет учиться, а перспектив, как ты сама заметила, никаких нет. Не лучше ли обычной жизнью жить, а, Лип? Бытовую магию ты уже частично знаешь, остальному я тебя подучу. И хватит на твой век.
Тут, конечно, мне пришлось признать, что бабушка упростила, ведь только бытовой магией ни один представитель магических народов обойтись не может. А жить колдунам, магам и остальной магической братии куда дольше человеческого века.
– Бабушка, не волнуйся обо мне, пожалуйста, – попросила я. – Просто хочу получить образование, как и все в семье. А то ведь тебе перед правнуками стыдно будет, что я неуч.
– Дожить бы до тех правнуков… – всхлипнула баба Верия.
– И не нужно больше мои письма забирать. Я ведь все равно в Хилгар поеду. И ты уже меня не остановишь.
– Пошли домой, там поговорим, – увильнула от ответа женщина.
Я усмехнулась, подхватила свои вещи и уже с более спокойным сердцем покатила чемодан по проселочной дороге.
* * *
Жизнь в деревне, а особенно, когда эта деревня – почти заброшенная крошечная деревушка вдалеке от больших городов, поселков и даже дорог, хороша в своей неизменности и удивительной молчаливой чистоте. Каждое утро до однообразности прекрасно: просыпаешься под возню кур под окнами, потягиваешься, сладко трешься носом о твердую наволочку, пахнущую немножко шкафом, лавандой и утюгом, зеваешь и вскакиваешь, предвкушая свою порцию свежего молока и тарелку творога с клубникой или блинчиков с вареньем из одуванчиков.
Это утро не стало исключением. Я потянулась, повзбивала ногами одеяло, перевернулась на живот, зевнув в подушку, и сонно почесала нос.
