Текст книги "Громовая жемчужина"

Автор книги: Анна Гурова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 3. Путь на вершину.

Ким и старец Чумон шли через ущелье. Ручей, стиснутый гранитными берегами, звенел и булькал, стены ущелья круто уходили вверх. Каждый шаг, каждая упавшая капля будили эхо. Утренний туман уже рассеялся, но возле ручья всё равно было промозгло. Впрочем, Ким давно уже вспотел, утомившись скакать с одно скользкого камня на другой. Его ничуть не подбадривала мысль, что это только цветочки, а основные трудности впереди. Им предстоял долгий путь через перевал в соседнюю горную долину, где старик присмотрел заветное осиное гнездо.

Чумон шустро ковылял впереди, как всегда скрючившись и уткнувшись в землю. При этом скитник что-то монотонно бормотал себе под нос.

– … насекомых – сто названий; рыб и морских гадов – пятьдесят девять названий; змей, включая безногих ящериц – семнадцать названий; драконов, включая окаменевших – девять…

– Простите, учитель – а что вы такое перечисляете? – заинтересовался Ким.

– Список тварей, содержащих полезные ингредиенты для различных снадобий, который тебе надо будет выучить к завтрашнему дню. Да не как Канон Бессмертному Целителю, а дословно. Пока категориями, потом – по наименованиям.

– Так это вы мне урок проводите, что ли?

Ким мысленно обругал себя за любопытство, но было поздно.

– А как же! Запоминай дальше. Моллюски морские, что в ракушке – двадцать девять наименований. Земноводные без чешуи – семнадцать. Птицы, с ними же летучие мыши и нетопыри – девяносто пять…Домашние и дикие животные – восемьдесят шесть. Люди…

– Как – «люди»?!

– Что ты орешь? Чем человек хуже прочих тварей? В медицине мы используем волосы, ногти, пять основных жидкостей, помет…

– Тьфу!

– Эх, молодо-зелено… Помет – это дар богов!

Чтобы подчеркнуть важность затронутого вопроса, Чумон даже остановился и обернулся к послушнику, воздев палец к полоске голубого неба наверху.

– Нельзя недооценивать такую вещь, как помет! Без него, чтоб ты знал, не обходится почти ни одно лекарство. К примеру, голубиный помет – прекрасное противонарывное средство. А летучая мышь? Ее несравненные испражнения, высушенные и размельченные в порошок, считаются одним из лучших средств от потения…

– Я уж лучше попотею.

– Если хватит времени, – проигнорировав замечание, продолжал Чумон, – на обратном пути завернем в одну пещерку, и я покажу тебе, как правильно собирать свежее…

– Нет!

– Да, – старец, не слушая возражений, быстрым шагом направился дальше.

Вскоре берега сошлись, и ручей как-то незаметно нырнул под землю. Тропинка теперь вела круто вверх среди нагромождения камней, наводящего на мысли о сухом русле. Путешественники лезли, перебираясь с валуна на валун, хватаясь за пучки травы и ветки плюща. В другое время такое лазание доставило бы Киму большое удовольствие. Но не сумрачным утром, когда перед носом мелькают грязные пятки наставника. Чумон со звериной ловкостью перескакивал через трещины и безошибочно выбирал самое удобное место для очередного шага. В отличие от него, Ким то и дело ошибался, и только шипел от боли и досады, когда удобный с виду камень неожиданно переворачивался или ускользал из-под ног.

– Стой! – заорал неожиданно Чумон. – Куда полез?!

Ким послушно замер, гадая, что стряслось, но старик, оказывается, обращался вовсе не к нему. Распластавшись на камне, он по плечо засунул руку в заросли плюща, и выудил оттуда небольшого ежа.

– Итак, рассмотрим сию тварь, – торжественно сказал Чумон, демонстрируя ежа Киму. – Кожу и мясо применяют в качестве кровоостанавливающего и бодрящего средства…

– Чего-чего?

– Если ты устал и ранен, то нет ничего лучше ежа, чтобы обрести утраченные силы, – ну, конечно, кроме осиного гнезда. Ежатина большим успехом пользуется в войсках, как питательная добавка к вяленой конине и прекрасное средство от дизентерии. Также еж полезен при чахотке, проказе и неврастении в сочетании с другими лекарственными средствами. Обладает кровоостанавливающим действием. Мясо ежа употребляют в вареном, соленом или сушеном виде вместе с водой, в которой оный варился.

Ким с сочувствием глянул на ежонка. Тот, как будто понимая, что ему грозит, свернулся на ладони Чумона в клубок, выставил иглы и зафыркал.

– Нет, нет! – старец несколько раз легко провел пальцем по иглам в направлении роста, успокаивая зверька. – Запомни, мальчик – еж должен быть пойман и приготовлен в хорошем настроении, иначе его мясо станет ядом.

– Интересно, как его приготовить, этого ежа, чтобы он остался в хорошем настроении? – язвительно спросил Ким.

– Так в этом и есть высокое искусство зельеварения…

Ежонок увлеченно обнюхивал ладонь скитника, явно нацеливаясь опробовать ее на вкус. Чумон приподнял его, повертел, потыкал пальцем в брюшко.

– Мелковат… Ладно, пусть бежит. Ежа надо употреблять свежим, а у нас такой насущной необходимости нет.

Отпустив ежа в заросли, скитник с послушником двинулись дальше. Когда впереди замаячил просвет, Ким задал вопрос, над которым размышлял всю последнюю часть подъема.

– Учитель, вы ведь монах. Здесь, на Иголке, мясного даже по большим праздникам не едят… Как же насчет убийства живых существ на снадобья?

Чумон остановился на последнем валуне, глядя сверху вниз на послушника.

– Все живые существа когда-нибудь умрут, – сказал он. – Живое становится мертвым и снова оживает, этот круговорот происходит постоянно и не имеет конца. Сам факт смерти значения не имеет. Важно – как они умрут. И еще важнее – для чего. Важно, заметь, не столько для жертвы, сколько для убийцы. Бывает смерть во зло, а бывает и во благо… О, смотри, какой чудесный паук!

Старик вытянул перед собой руку, по которой полз мохноногий паук-крестовик, полюбовался на него, и скинул его на Кима. Ким попытался увернуться, потерял равновесие и с криком сорвался с камня в поросшую ежевикой расщелину. Упругие колючие ветки смягчили падение, но Ким этого не оценил – ему показалось, что в него вцепились несколько тысяч пауков, а может, даже сколопендр.

– Лесные и горные пауки, – невозмутимо произнес старец, когда умолкли вопли и проклятия, и ободранный, окровавленный Ким выбрался, наконец, из ежевики, – также употребляются как прекрасное кровоостанавливающее средство. Не могу не упомянуть об аналогичных свойствах толченого панциря черепахи, раковины устрицы и, разумеется, сушеного осиного гнезда. В данном случае могу только пожалеть, что мы слишком рано отпустили ежа. Отвар…

– Спасибо, я потерплю, – прохрипел Ким, выдергивая из себя шипы.

Каменный завал наконец закончился. Сразу за сухим руслом началась тропа, уводящая в лесистое ущелье. По обе стороны тропы вздымались лесистые горные склоны. Чумон остановился, чтобы передохнуть, жестом велел послушнику обернуться. Ким глянул назад – и даже ахнул от восхищения. Монастырь Каменной Иголки был виден как на ладони. Главный храм с многоярусной башней и окружающие его островерхие крыши казались расписными парусами волшебного корабля, плывущего по волнам редеющего розоватого тумана. Над горой всходило солнце, играя на золоченых черепицах.

Ким так загляделся, что забыл о своем наставнике. А когда оглянулся…

То, что старец Чумон совершенно не запыхался после тяжелого подъема, Кима уже не удивляло. Но такого он не ожидал даже от него! Чумон стоял на одной ноге, поджав другую к самому паху, оттопырив зад, сложив руки на спине и откинув голову назад. В этой нелепой позе он стал очень похож на цаплю, которую, по всей вероятности, и изображал.

– Отдохнем, – сказал старец, покосившись на Кима. – Встань как я.

Ким пожал плечами, поджал ногу – и немедленно упал. Вторая попытка оказалась более удачной – Ким успел в точности скопировать позу старца, прежде чем свалился.

– Пока не отдохнешь, дальше не пойдем, – заметил старец, за все это время ни разу не шелохнувшись.

– Ну почему я должен отдыхать именно в этой позе? – вспылил Ким. – Мы все утро лезем вверх и вверх, по вашей милости я упал в тот проклятый куст, теперь хочу только одного – лечь и помереть! А вам бы только надо мной издеваться…

– Ты когда-нибудь наблюдал за цаплей?

– Нет, конечно!

– Так понаблюдай. Она часами стоит на одной ноге, не уставая. Почему? Потому что она умеет управлять источником силы в своем теле. Поджимая ногу, она не дает силе вытекать снизу, а запрокинув голову – улетучиваться сверху. В такой позе ты отдохнешь в десять раз быстрее, чем валяясь на скалах и позволяя своей силе беспрепятственно вытекать из тела в пространство.

Закончив наставление, старик поменял ногу, переложил руки и добавил:

– Но поскольку источники силы тебя нисколько не волнуют, скажу проще: быстро вставай как велено, ленивый мальчишка, не то я тебя так подбодрю, что до самого осиного гнезда будешь бежать вприпрыжку, держась за бока!

Ким, поминая бесов, принял нужное положение, для устойчивости опершись локтем о ближайшее дерево. Старец же сделал вид, что этого не заметил. Сделав трижды по восемь вдохов и выдохов, Чумон выпрямился.

– Ну что, отдохнул? – спросил он.

– Кажется, да… – с удивлением ответил Ким, опуская ногу и расправляя плечи. – Как это может быть? Я же не делал ничего особенного… Это всё вы устроили, да?

– Нет, ты сам. Я слегка помог – просто чтобы показать тебе возможности твоего собственного тела и духа. Как отдохнуть за считанные мгновения. Как не испытывать усталости, прошагав целый день – или наоборот, просидев целый день в засаде на дереве. Как прогнать сон – или наоборот, мгновенно погрузиться в него. Как замедлить или вовсе остановить биение сердца…

Они снова отправились в путь. Теперь, по сравнению с каменным завалом, он казался приятной прогулкой. Тропа полого уходила вверх. В горном сосняке перекликались птицы. Солнце поднялось высоко, заливая лес золотистым светом.

– Вот и перевал, – сказал Чумон. – Еще немного осталось.

– Подождите, – сказал Ким. – То, о чем вы рассказываете – это какое-то тайное искусство?

– Никакой особенной тайны в этом нет.

– Но почему бы тогда не лечить людей этим искусством, а не вонючими зельями? Почему этому не учат… например, воинов?

– Некоторых учат, – ответил Чумон довольно сухо. – Управление источником силы – это не наука целителя. Так ты сможешь вылечить только себя. Впрочем, если ты его освоишь, считай, полдела сделано. Врач должен сам по себе стать самым совершенным инструментом для лечения. По одному взгляду на больного нутром ощутить, какого элемента ему не хватает, и сразу вспомнить, в каком из живых существ он присутствует в избытке. Тут тебе и пригодится знание о вонючих зельях. Когда ты разовьешь в себе это чувство, сможешь назвать себя истинным целителем.

– Вас послушать, это так просто…

– Не сложно, но неприятно. А порой и больно. К тебе приходит страдающий человек, и ты проживаешь его болезнь вместе с ним, – Чумон хихикнул. – Ты удивишься, на что только не пойдет целитель, чтобы избавить от боли себя.

– Я никогда не слышал о таких целителях.

– Это я так лечу. И ты… возможно, когда-нибудь.

– Но я никогда не хотел стать целителем, – с сомнением сказал Ким. – Ха, мне это даже и в голову не приходило! Я всегда думал, что стану воином…

– А монах – тот же воин, только враги у него не от сего мира, – подхватил Чумон. – Вижу, вижу, что из тебя растили воина… в отличие от твоего якобы брата Рея. Задачи воспитания воина и целителя, как ты понимаешь, противоположные. Но все может измениться в одночасье. Когда ты хоть раз сумеешь почувствовать боль другого человека как свою…

Сосновый лес становился всё светлее. И вот тропа взбежала на пригорок. Ким и Чумон оказались на краю обрыва, с которого открывался вид, кажется, на весь горный край Чирисан. Горы справа и слева, и под ногами, и близко, и вдалеке. Позади – громада Каменной иголки, с ее снежными пиками и ледниками. Впереди – словно разбушевалось зеленое море. Лесистые вершины, одна за другой, до самого горизонта.

– Здесь заканчивается территория монастыря, – сказал Чумон. – Видишь часовенку в тех кустах? Тут – невидимая граница, непроницаемая для внешнего зла. А нам с тобой путь дальше, в ту долину…

От часовенки тропа раздваивалась и уходила в разные стороны. Влево – хорошая, утоптанная, на которую и указал старец Чумон. Вправо, куда-то к самому обрыву – заросшая, едва заметная.

– А вторая тропинка куда ведет? – заинтересовался Ким.

Чумон поморщился.

– Туда, – сказал он, указывая вниз, где теснились зеленые лесистые горы с красноватыми проплешинами гранитных скал. – В Горы Цветов.

Облака ползли по самым макушкам зеленых гор, словно овечьи стада, перетекая с одной вершины на другую. Ветер вдруг принес снизу странный мелодичный стон, похожий на обрывок хорового пения. Но сколько Ким ни прислушивался, больше звук не повторился. «Показалось», – решил он.

– Вообще-то, по этой тропе можно кружным путем пройти до самого Юлима, – говорил тем временем Чумон. – Дней восемь-десять – и попадешь в обитаемые места. Но мы туда не ходим.

– Почему? – рассеянно спросил Ким, вслушиваясь в шелест ветра.

– Нельзя. Запрещено.

Ким встрепенулся.

– Как это – запрещено?

– В этих прекрасных горах, – сказал скитник, – живет… некое зло. Горы Цветов вроде как необитаемы. Деревень там нет, только птицы, кабаны да олени. Но иногда путник уходит этой тропой – и больше его никто никогда не видит.

– Почему?

– Потому что не надо туда ходить.

– Но должны же быть причины! Демоны, оборотни, людоеды… да просто хищные звери? Тигры, например?

Чумон хмыкнул.

– Единственный на весь Чирисан тигр живет у нас, на Каменной Иголке. И потом, после хищника хоть что-нибудь, да останется. Следы крови, обрывки одежды, кости… Но там не остается ничего. Человек исчезает бесследно.

Ким с удвоенным интересом уставился на лесистые вершины. Чумону этот интерес очень не понравился.

– Ладно, – сказал он, – вижу, ты не осознал. Давай я тебе кое-что покажу. Только потом не говори, что я тебя не предупреждал.

Они подобрались к самому краю обрыва и легли в колючей траве. Тропинка круто устремлялась вниз и исчезала в зарослях. Далеко внизу серебрилась и шумела текучая вода.

– Видишь ручей? За ним – полянка. Вот там, возле самых деревьев…

– Ага, вижу! Межевой столб.

– А на столбе… ты приглядись, приглядись.

Ким нахмурился.

– Кажется, там кто-то привязан. Какой-то зверь, что ли…

– Не какой-то, а мертвый. Его принесли в жертву – скорее всего, демону, охраняющему границу. Демоны любят кровь и страдания жертвы… особенно если они были долгими.

– Это всего лишь зверь, – неуверенно сказал Ким.

– А если там человек? Ребенок?

Ким пожал плечами. Расстояние было слишком велико, чтобы утверждать что-то наверняка.

– Человеческая жертва гораздо ценнее, ты должен это понимать – ведь ты родом с варварского Кирима. Да, кстати. Особенно опасны эти горы для монахов с Иголки. Обычный путник, может, еще и пройдет, а монах – никогда…

Последние слова старца Ким не расслышал. Горы Цветов вдруг показались ему живым существом, огромным мохнатым зеленым зверем с золотистыми глазами, затаившимся в облачном тумане.

– Пошли, – старец дернул его за руку, возвращая к реальности. – Осиное гнездо ждет тебя.

Ким поднялся, отряхнул колени и послушно пошел за ним. Только напоследок, не удержавшись, еще разок оглянулся.

Глава 4. В гостях у старицы Ямэн

Однажды ясным осенним утром старца Чумона пригласили в монастырь, на разговор к настоятелю. Вернулся скитник не в духе, уселся на крыльце и долго там сидел, что-то бормоча себе под нос и загибая пальцы. Ким на всякий случай старался не попадаться ему на глаза. Он уже достаточно хорошо знал своего наставника и распорядок его жизни, чтобы догадаться: у Чумона что-то не ладится.

– Хватит тут мелькать! – рявкнул Чумон, когда Ким попытался мимо него проскользнуть к лестнице, ведущей в долину. – Бездельник! Лучше бы придумал, откуда мне взять тигриные усы!

– Зачем? – опешил Ким.

– Чтобы воткнуть себе в верхнюю губу и бегать по лесу!

Скитник встал, ушел в хижину и принялся копаться в мешочках и ящичках с ингредиентами.

– Учитель, и все-таки, зачем вам усы? – осторожно спросил Ким, заглядывая в дверь. – И непременно тигриные?

– Нужно срочно приготовить средство от проказы.

– Для кого?

– Для новой наложницы юлимского губернатора. Что ты выпучил глаза? Пытаешься понять, зачем губернатор взял в наложницы прокаженную?

– Нет. Просто думаю, что губернатору скоро тоже понадобится это средство.

– Вот именно. Скорее всего, ту девицу заразили умышленно. Но вот в чем беда…

Чумон окинул задумчивым взглядом перевернутые вверх дном запасы.

– Нужны жженые тигриные усы, и ничем их не заменить.

– Откуда мы возьмем усы? Здесь и тигры-то не водятся. Может, губернатору проще было послать за снадобьем на юг?

– Ты что, не понимаешь? Пока еще удается держать это дело в тайне, но каждый день промедления подобен смерти…

Чумон почесал клочковатую бороду и неожиданно хмыкнул:

– Ладно! Хорошо хоть не тигриная желчь. Иначе губернатору пришлось бы искать себе новую наложницу… а потом и новую должность. Собирайся, Ким. Пойдем охотиться на тигра.

– Какого еще тигра? Здесь же нет других тигров, кроме духа Иголки!

– Вот он-то нам и нужен.

В сосняке пахло грибами, солнце играло на паутинках. Чумон шагал по едва заметной лесной тропке с таким беспечным видом, будто ему предстояла прогулка по монастырскому саду. Ким плелся сзади и ворчал:

– Полагаете, что дух Иголки подпустит вас к своим усам? Учитель, вы, конечно, пошутили?

– И не думал.

– Но мы даже оружия с собой не взяли!

– Оно нам не понадобится. Я охочусь на тигров голыми руками.

– Но ведь он не простой тигр! Это сверхъестественное существо в зверином обличье!

– И что? Какая разница?

– Да такая, что мы его никогда в жизни не найдем. Знаете, как горная ведьма, его жена, ловко отводит глаза и кружит по лесу? Я много раз пытался найти их логово, но все было напра…

Ким осекся под насмешливым взглядом скитника.

– Да, припоминаю. Настоятель вскользь упоминал, что по дороге в монастырь ты встретился с Ямэн. Видать, крепко она тебя околдовала, если ты так упорно ее ищешь. Не хочешь рассказать, как было дело?

– Чего там рассказывать? – буркнул Ким. – Десять лет назад мы с Реем пришли на Иголку и…

– Кстати, почему ты зовешь его братом?

– Ну, он мне не родной брат… А как вы догадались?

– Догадаться несложно. Не могут родные братья быть из разных сословий.

– Неужели так заметно?

– Конечно.

– Ха, а Рей-то надеялся всех обмануть. На самом деле мы друзья и побратимы. Мне было пятнадцать, а ему двадцать, когда мы пришли к монастырским воротам и на камне у ручья увидели тигра – теперь-то я знаю, что это был дух Иголки. На спине у него в медитации сидела горная ведьма. «Смотри! Бессмертный!» – начал орать Рей. Я решил подобраться к тигру поближе, и вышло вот что…

Ким принялся рассказывать давнюю историю, которую Рей настоятельно просил его держать от всех в строжайшей тайне. Чумон слушал, не скрывая интереса.

– Почему ты считаешь, что эти десять лет старица у тебя именно укарала? – спросил он под конец. – Сдается мне, она их тебе подарила. Кстати, тебе не казалось, что после той пещеры ты как-то изменился?

– Вроде бы, нет.

– Подожди, время покажет…

Неожиданно Чумон умолк и остановился. Несколько мгновений они стояли неподвижно. Тишину нарушало только жужжание насекомых.

– Тигр? Он рядом? – прошептал Ким.

– Нет. Но он здесь проходил, – негромко ответил Чумон. – Сегодня на заре. Да видишь, вот его след.

Ким с сомнением поглядел на небольшую вмятину в земле, которая могла быть чем угодно, в том числе и тигриным следом.

– А сейчас мы посмотрим, куда он пошел дальше, – пробормотал скитник, становясь на четвереньки. – Смотри внимательно… в следующий раз будешь искать сам…

Старик прищурил глаза, крылья его носа по-звериному зашевелились. Лицо старца неуловимо изменилось: вроде бы все по прежнему, но Киму почему-то стало неприятно и даже жутковато смотреть на него. Верхняя губа старца приподнялась и задрожала. Дыхание стало громким и хриплым, больше напоминающим негромкое рычание. Ким отвел глаза, опустил взгляд и вдруг тихо ахнул, быстро отступил на шаг. Он совершенно отчетливо увидел: ладонь Чумона, накрывшая след, превращалась в тигриную лапу. Ким моргнул, прогоняя наваждение, но лапа не исчезла. Темно-рыжая шерсть, черные кривые когти…

– Перестаньте! – вырвалось у Кима. – Не надо!

Чумон с недовольным видом обернулся и выпрямился. Когтистая лапа плавно перетекла в сморщенную ладонь. У Кима мурашки побежали по спине. Нет, это непохоже не видение!

– Что «не надо»? Как ты смеешь мне мешать!

– Вы… вы меня оборотничеству учите?

– Балда, – устало заявил Чумон, вставая на ноги. – Подражание животному не есть оборотничество. Ты осваиваешь и подчиняешь себе звериное начало, а не оно подчиняет твой разум и волю. Помнишь цаплю? У зверей есть чему поучиться. У них нет разума, но любой зверь от рождения умеет пользоваться своим внутренним источником силы лучше, чем самый опытный монах. Ты видел – точнее, не успел увидеть, – совершенное подражание животному. Кстати, тебе предстоит освоить это умение.

– А любой монах на моем месте тоже подумал бы, что вы оборотень.

– Вот поэтому я и стараюсь лишний раз в монастыре не появляться. Люди часто не понимают того, что нам кажется очевидным.

– Понятно, – кивнул Ким, глядя на старца с некоторой опаской.

Вот так шутка – прийти в монастырь, чтобы попасть в ученики к оборотню!

– Раз уж ты мне все испортил, не хочешь ли попробовать сам? – предложил Чумон. – Давай! Здесь был тигр, и это место его еще помнит. Почувствуй его, стань им!

Ким нехотя опустился на колени и положил руку в след.

– Ты даже не пытаешься! – недовольно сказал Чумон через несколько мгновений. – Ты просто не хочешь его искать!

– Да, не хочу. Учитель, давайте вернемся! Безоружными выходить против тигра – глупо и опасно…

– Как бы я прожил сто лет без твоих ценных советов! Не пойму я тебя, Ким. Ты ведь не думал о тигре, когда один и безоружный искал логово горной ведьмы, между прочим, его жены. Почему тебя так влечет к этой старухе?

– Да не к старухе, – раздраженно ответил Ким. И прикусил язык, но поздно.

Глаза скитника ехидно блеснули.

– Ах, вот оно что! Я и забыл – у старой ведьмы ведь есть дочка! Что ж, если не хочешь искать тигра – попробуй найти ее…

– Не буду я никого искать. Ищите сами.

– Значит, «сам», – угрожающе повторил Чумон. – Ну, спасибо за позволение!

Ким подумал, что старец снова попытается превратиться в тигра, и решил больше не мешать ему. Но Чумон, как всегда, поступил непредсказуемо. Он поднес ко рту ладони и испустил могучий раскатистый рев, от которого сердце Кима провалилось в желудок. Горы притихли, словно вымерли – казалось, все окрестные звери и птицы перестали дышать от ужаса.

– Теперь мы подождем. И если тигр сейчас в долине, а не ушел куда-нибудь в южный Чирисан, то он обязательно отзо…

Его слова потонули в ответном реве – он, словно эхо, вернулся сразу со всех сторон, повторяясь и усиливаясь. И тут же среди сосновых стволов пугающе близко мелькнуло ярко-рыжее тело. Поразительно, как огромный зверь ухитрялся так незаметно передвигаться, прячась за скудными можжевеловыми кустиками и желтеющей листвой подлеска.

– Похоже, хозяин Иголки уже давно следил за нами, – шепнул Чумон оторопевшему ученику, глядя, как тигр выходит перед ними на тропу. Хозяин Каменной Иголки двигался плавно и лениво. Казалось, мышцы перетекают под его полосатой шкурой. Тигр остановился перед ними шагах в десяти и уставился на старца золотыми глазами. Чумон сложил ладони у груди и церемонно ему поклонился, как равный – равному.

– Приветствую тебя, бессмертный дух, – сказал он.

В его голосе не было и намека на страх.

Ким, глядя, как постукивает по земле кончик тигриного хвоста, тоже отвесил духу Иголки поклон. Говорить ничего не стал. «Чумон это затеял, пусть сам и выкручивается», – подумал он.

– Позволь выразить почтение тебе и твоей семье, – продолжал Чумон. – Надеюсь, твоя прекрасная супруга и добродетельная дочь пребывают в добром здравии…

Тигр всё так же смотрел на скитника круглыми глазами, только подергивал хвостом. Ким начал беспокоиться. Неожиданно пришел ответ, но совсем не оттуда, откуда его ожидали.

– У добродетельной дочери все чудесно, – раздался мелодичный голос, и рядом с тигром на тропе возникла Мисук. – Она гуляла по лесу, услышала перебранку – и сразу угадала, кого здесь встретит.

– В самом деле, этот юнец бывает просто невыносимым, – приветствуя ее поклоном, сказал Чумон. – Строптив, упрям…

– Я, вообще-то, имела в виду одного склочного сварливого скитника, – возразила Мисук. – Рада вас видеть, почтенный Чумон… И тебя, Ким. Не часто вы радуете нас своими посещениями.

– То же самое мне всё время повторяют в монастыре…

От волнения Ким даже не обратил внимания, что Мисук и Чумон разговаривают так, будто знают друг друга сто лет. В то мгновение, когда фея появилась на тропинке – выскользнула из-за кустов? возникла из воздуха? – весь мир для него исчез, осталась только она. С той последней встречи у ночного костра дочка горной ведьмы явно стала еще прекраснее, чем прежде. И никаких встрепанных волос или крестьянских обносков: на этот раз она была одето тщательно и нарядно. Видно было, что готовилась принимать гостей: брови подведены, щеки нарумянены, сложная прическа украшена синими перьями зимородка. Платье из текучего шелка вышито пышными золотыми хризантемами, в руках веер, глаза насмешливые.

– Отец, преподобный Чумон… и ты, Ким, – сказала Мисук, – мама просила всех поторопиться. Еда уже на столе.

Конечно, не на столе, а на покатом травянистом берегу своего пруда ведьма Ямэн устроила на удивление роскошный обед. Ким диву давался, откуда у нее все это взялось – и столовая утварь, и скатери, и полотенца; не то прятали в пещере, не то доставили из самого Юлима. Мяса, конечно, не было, а всё остальное – чем только богаты осенние горные леса. Множество видов грибов и ягод, пряные травы и дикий рис… И всё это – в десятках изысканных сочетаний. «Шли на охоту, а попали на семейную трапезу», – думал Ким, стараясь не особенно жадно накидываться на пищу. Он отвык от вкусной обильной еды, и с удовольствием смел бы всё, до чего мог дотянуться, но его останавливал взгляд Мисук. Фея в изящной позе устроилась на траве, изображая томную аристократку, которая впервые в жизни выбралась на природу – видно было, что развлекается от души. Старица Ямэн тоже принарядилась. Причесала седые космы, заколола их зубчатым гребнем, обрядила свои мощи в тяжелое парчовое платье. Облокотившись на дремлющего тигра-супруга, она оживленно болтала с Чумоном.

– … и с каждым днем все больше и больше. В одном вашем монастыре за сотню монахов перевалило, а гости? А паломники? Зачем монахи построили подъемник? Раньше человек глянет на монастырскую тропу – и десять раз подумает, стоим ли ему сюда лезть, а теперь – сел в бадейку, и тебя тащат вверх на веревке! Скоро в долине станет мало места – и придется уходить. Мы с мужем для здешних жителей как бельмо на глазу, я-то знаю. В пропасть путник сорвался, попал под лавину – так непременно либо тигр виноват, либо ведьма заворожила. Нет, скоро выкурят нас отсюда…

– Ну, ваш супруг такого не допустит, не так ли? – возразил Чумон, задумчиво посматривая на тяжелую морду спящего тигра.

– А что он может сделать? Сожрать пару-тройку самых назойливых гостей? Вот тогда сам увидишь – за нас примутся по настоящему. К тому же съеденный монах плохо скажется на его духовном совершенствовании.

Тигр зевнул во всю пасть и снова погрузился в сон. Чумон одобрительно посмотрел на его усы и придвинулся еще чуть-чуть ближе.

– Но монахи – это еще полбеды! – продолжала жаловаться бабка. – Гораздо хуже мерзавцы– охотники!

– Да что ты говоришь! – посочувствовал Чумон. – Негодяи!

– Когда я последний раз гоняла отсюда этих звероловов, один из них потерял список. Ты бы видел его! Все тело моего драгоценного супруга было у них поделено заранее. Мясо, потроха, само собой, а также отдельно: тигриные кости, – старуха принялась загибать пальцы, – когти, усы, глаза, хвост, печень, и даже – при девице неловко сказать что!

– Да, эта часть туши справедливо славится как великолепное укрепляющее средство, – с ученым видом покивал Чумон. – Также помогает от бесплодия и…

Смутившись, он умолк, покосился на тигра, но тот не обратил на его слова никакого внимания.

– А сколько от них беспокойства, от этих охотников! – сокрушалась бабка. – В прошлом году в долину пробралась целая шайка. Вырыли на тропе ловчую яму, прикрыли ветками… Потом туда провалились двое монахов, а кого обвинили? Конечно, меня!

Ямэн возмущенно фыркнула и принялась разливать брусничный чай.

Из-за спины Кима едва заметно повеяло духами. Его руки коснулись легкие пальцы, и тихий голос прошептал:

– Пусть себе болтают. Пошли отсюда…

Мисук увела Кима довольно далеко вверх по ручью, как будто нарочно стараясь уйти подальше от ведьминой заводи. Ким едва поспевал за ней. Выйдя на прогалину, она неожиданно она отпустила его руку и повернулась к нему лицом. Куда делась томная аристократка? Перед Кимом снова стояла прежняя неукротимая Мисук. Тигриные глаза дерзко смотрели на него в упор.

– Ну, может, поприветствуешь меня наконец? Пока ты мне и слова не сказал! Хватит вести себя словно монах! И не вздумай говорить, что ты и есть монах!

– Скажу сразу же, как ты замолчишь, – удалось встрять Киму.

– Давай, лучше скажи что-нибудь светское. Например, что я прелестна… или что-нибудь такое.

– Ты прелестна, – серъезно повторил Ким. Мгновение подумал и продолжил цитатой из старинной любовной поэмы: – «Смотрю и глазам не верю. Разве может быть таким прелестным смертный?»

Мисук усмехнулась с довольным видом, заиграла веером.

– Ха, это уже интереснее! Не веришь своим глазам? «Но вот что слышал я – в старину фею этой реки называли Мисук. Там не она ли»?

– Ну, если хорошенько приглядеться…

– Могу поспорить, что дальше не помнишь! Ну-ка перечисли свойства феи!

Ким посмотрел на Мисук так пристально, что она невольно зарделась.

 
– «Как вспугнутый лебедь парит
С летящим драконом изяществом схожа,
Хризантемы осенней прекрасней она,
Сосна весенняя ей сродни».
 

Все истинная правда, – закончил он. – По всем признакам – не видение.

– Сам ты видение, – проворчала Мисук. – Или сюда, давай посидим тут на берегу.

Они уселись рядом и несколько мгновений молча слушали плеск и бульканье ручья.

– Я рад тебя видеть, – тихо сказал Ким. – Часто о тебе думал. Скучал по тебе.

– Хороши речи монаха! Ладно, я тоже о тебе частенько вспоминала…

Мисук протянула руку и легко погладила его по голове.

– Ужас какой-то! Ты мне больше нравился с воинской прической. Не могу смотреть без смеха на эту щетину и твои оттопыренные уши.