Текст книги "Фронтовичка"
Автор книги: Анна Батурина
Жанр:
Драматургия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Сцена третья
Нина Васильевна и Мария заходят в буфет Дома культуры им. Розы Люксембург. Нина Васильевна садится на лавку, Мария на табурет. На Марии – широкое платье Нины Васильевны, рукава платья ей коротковаты, и это очень заметно. К платью пришит белый кружевной воротник, который Нина Васильевна ей постоянно дергает и разглаживает.
Нина Васильевна. У нас хороший буфет. Художника звали оформлять. Начальство завода тоже здесь обедает. Иногда капустный салат делают.
Мария. Марк Анатольевич меня не потеряет?
Нина Васильевна (кричит на кухню). Зоя, капустный салат делали?
Из окошка раздачи выглядывает кудрявая девушка-буфетчица – Зоя.
Зоя. А салата не будет!
Нина Васильевна вынимает из авоськи и ставит на стол банку с обедом.
Нина Васильевна. Салата нету – будем лопать горошницу. А брошку, я говорила тебе, надо было тоже приколоть… Ну и так красиво: ушьем, и будешь ходить. Ткань добротная. Вообще, Галина у нас шить мастерица… Вот если бы вы с ней не поцапались… Зоя! Ложки нам принеси и чаю налей!
Зоя. Сколько чаю?
Нина Васильевна. Два стакана!
Зоя исчезает.
Нина Васильевна. Фашистские часики мне жалко, но мы их все равно продадим, а то Матвей вот-вот вернется, а у нас такая скатерка срамная… Как вы с Галькой ее подрали-то!.. И валенки надо к зиме… Матвею портки… Ты в моем платье хоть на человека походишь, посмотреть приятно на такую девушку. А ушить мы его ушьем!..
Мария. Может, рукава надставить?
Нина Васильевна. Не дай бог! Все по моде, и рукава по моде!
Подходит Зоя. Она приносит одну ложку и один стакан чая.
Нина Васильевна. А чё это на одного?
Зоя. Галина Сергеевна ей… отказала…
Мария. Дома напьюсь, бог с ней…
Нина Васильевна (громко). Галя! Как это отказала? Как это понимать?
Галина высовывается из окна раздачи.
Галина. Чё понимать, Васильевна? Чё понимать? Тебе-то все поставлено!
Нина Васильевна. А Машке?
Галина. Для Машки заварка кончилась!
Нина Васильевна. Как это кончилась?
Галина. Зойка! На посуду! (Марии Петровне.) Заварка для вас кончилась, Мария Петровна! Стол после себя хлоркой вытри! (Кидает в Марию Петровну мокрой тряпкой, с грохотом закрывает окно раздачи.)
Нина Васильевна. Не сердись, она отходчивая. Хотя, может, поддашь ей как следует?
Мария. Чё-то мне противно собачиться…
Появляется Марк Анатольевич.
Марк Анатольевич. Что вы здесь делаете?
Мария. Горошницу лопаем!
Галина (из кухни). Удобно тебе без ложки?
Марк Анатольевич. Щас будет знакомство с детским коллективом. Пойдемте, я покажу, где находится танцкласс. С него надо было начинать, не с буфета же! Дети все очень непростые. Многие остались круглыми сиротами. Вы же понимаете, какое время, какие они…
Мария. Как я!
Танцкласс. В пустом кабинете с неровным полом нет зеркал, но есть станки. У входа валяются маленькие бурки и калоши. Облупившиеся подоконники завалены фуфайками, телогрейками, самодельными школьными портфелями. Несколько девочек лет девяти, одетых как попало, играют пуговицами на полу. Другие с жадностью наблюдают за игрой, а одна почти висит на станке, задумчиво вылизывая ртом поручень.
Марк Анатольевич. Кто вошел! Кто вошел, я спрашиваю! Встать! Опять игрушки здесь? (Девочки испуганно прячут пуговицы в рот, по карманам, нервно сжимают в кулачках. Марк Анатольевич отбирает их сокровища.) Выкладывай сюда! Паршивки! Помогайте, Мария Петровна! Они даже в школе уроки срывают этими пуговицами! Выплевывай!
Мария. Тихо, она же подавится!
Марк Анатольевич. По спине врежу, если подавится, лучше выплевывай! (Отбирает пуговицы все до последней, гремит ими в своем кармане.) Этого вы больше не увидите. Выкину, если по-хорошему не понимаете! В котельную отнесу!
Девочки начинают плакать.
Дети. – Марк Анатольевич! Не надо в котельную!
– Мы не будем! Мы клянемся!
– Я вам клянусь, Марк Анатольевич!
Марк Анатольевич. Молчать! К ним заходит директор Дома культуры имени Розы Люксембург с новой учительницей, а они даже не видят – ползают по полу, как животные…
Девочки замолкают, с любопытством глядят на Марию Петровну, только одна из них все еще ноет.
Марк Анатольевич. Мария Петровна набирает танцевальный класс. И если вы ей понравитесь, она вас примет. Познакомьтесь.
Мария. Я – новая учительница. Мария.
Марк Анатольевич. Кстати, она только что вернулась с войны. Мария Петровна сражалась с фашистами.
Мария. Это не обязательно…
Дети. – А как вы не погибли?
– А вы видели моего папу?
– А у вас есть настоящий пистолет?
Марк Анатольевич. Э! Что вы такое спрашиваете?
Мария (улыбается). Есть. У меня два настоящих пистолета всегда при мне – за чулки пристегиваю. Попробуйте не послушаться.
Марк Анатольевич. Мария Петровна, это катастрофа, разве так можно!..
Мария. Кто там воет? Пусть выйдет вперед.
Одна из девочек по-прежнему плачет, другие пытаются ее спрятать.
Дети. Не надо, Мария Петровна, она сама успокоится!
Мария. Да она уже полчаса воет – шаг вперед. Стрелять не буду, просто поговорим – и все.
Дети. Иди, Ленка, это просто поговорить!..
Зареванная Ленка выходит к Марии Петровне.
Мария. Чё воешь?
Ленка не может ответить – в горле у нее схватывает и челюсть дрожит.
Дети. Да она все пуговицы дома отрезала…
Ленка. Меня убьют!
Мария. Никто не убьет, объясни, что к чему, давай!
Ленка. Мамка убьет – Марк Анатольевич пуговицы забрал… Мамка меня убьет, убьет меня!.. Я от ее одежды тоже все отрезала…
Мария. Из-за пуговиц, что ли, убьет? Ну-ка хватит выть. Марк Анатольевич, где вы набрали этих сопливых девок? Они рыдают из-за пуговиц. Пуговицы, кстати, верните…
Марк Анатольевич. Не подумаю, Мария. Их последнее предупреждение было давным-давно…
Мария. Девочку мать убьет, Марк Анатольевич. Отдайте пуговицы.
Марк Анатольевич. Одну убьет – другие думать будут.
Мария. Пуговицы на пол, Марк Анатольевич. Я сама разберусь
Марк Анатольевич. Ну хорошо, Мария Петровна, пока вы не достали свои пистолеты… (Высыпает на пол все пуговицы.)Поговорим после урока. (Уходит.)
Мария. Повторяю еще раз. Меня зовут Мария Петровна, мне тысяча лет, и я видела всё. Всех вижу насквозь и все знаю…
Ленка (собирает пуговицы). А у вас есть жених?
Мария. Конечно есть! Глупее вопроса не могла придумать? У меня есть и пистолеты, и жених… что еще нужно для счастья… Ваши имена можете мне не говорить – все равно не запомню, пока они не начнут для меня что-то значить. (Поднимает одной из девочек волосы, скручивает их на затылке.) Чё дергаешься-то? Смотрите внимательно – вот с такими, с такими прическами всем прийти на следующее занятие. Кто придет с другой – побрею налысо. Понятно?
Ленка. А у вас почему другая прическа?
Мария. А у меня волосы в танке сгорели! И еще… если в нашем танцклассе будет некрасиво – я сюда ни ногой. Пол будем мыть по очереди. Ты – следующая. Внимание, – пуант! (Медленно встает на полупальцы и считает до восьми.) Повторите вы, давайте.(Тупое молчание.) Вам что, трудно повторить? Вам страшно, что ли? Хорошо… Поучитесь дома и покажете мне на следующем уроке.
Дети радостно расхватывают свои фуфайки.
Мария. Никому удирать не разрешалось!
Молчание.
Мария. Теперь собирайтесь и проваливайте!
В молчаливой спешке дети покидают танцкласс. Мария Петровна остается одна. Находит в своем кармане конверт. В конверте фотокарточка и письмо от Матвея Кравчука. Мария Петровна разглядывает фотокарточку, разговаривает с ней.
Мария. Матвей, какой же ты дурачок у меня, всю душу извел… Ну что это?.. (Переворачивает фотокарточку, читает.)
Если встретиться нам не придется,
Значит, злая такая судьба.
Пусть на память тебе остается
Неподвижная личность моя.
Сержант Кравчук. (Повторяет.) Неподвижная личность моя… Неподвижная… Мой сержант Кравчук…
Две любопытные девчонки приоткрывают дверь, подглядывают.
Мария. Вон отсюда! Пальну щас!
Девочки громко закрывают дверь, сматываются.
Из учебного журнала Мария Петровна вырывает страницу, забирается на подоконник, пишет на листе химическим карандашом, некоторые фразы проговаривает вслух.
Мария. Матя!.. Матя-Матвей… Мой ангел… Матя… Весточке от тебя рада безумно, но маме… (Спрыгивает с подоконника, ходит по классу.) Маме решила не показывать. Письмо всегда с собой, а когда сплю – под подушкой. Пусть мама думает, что ты здоров. Это пока тебе так больно, мой милый. Ты привыкнешь – с одной рукой живут ничуть не хуже, ты привыкнешь. Только скорее… Я готова была, что так случится, помнишь, как страшно, когда прощались… Твои часики еще не продали. Мама жалеет их. Портки тебе хочет справить. Приезжай… тут дети в перешитых шинелях бегают, а на шапках у них вмятинки от звездочек…
Не замечает, как в танцкласс входит Марк Анатольевич. Он подкрадывается и обнимает Марию Петровну.
Марк Анатольевич. А покажите мне свои пистолеты, Мария Петровна! Шутка!
Мария Петровна отвешивает ему затрещину.
Марк Анатольевич. Чё с ума сошла? Боевая реакция сработала?
Мария. Дамская реакция. Впредь держись не ближе трех метров.
Марк Анатольевич. Понятно, война выпотрошила из вас женщину, Мария. Пусть черт за тобой ухаживает. (Находит журнал с выдернутой страницей. Поднимает его за обрывок двумя пальцами.) А что тут?.. Вот это мы обсудим на педагогическом собрании! Полагаю, здесь вы продержитесь недолго. У вас полное отсутствие педагогического таланта. Абсолютное отсутствие таланта…(Уходит, уносит с собой журнал. Мария Петровна возвращается на подоконник к своему письму.)
Мария. Матвей, приезжай скорее! Приезжай… подумаешь, рука. Так я тебя еще больше ждать буду. Я больше ведь ничего не боюсь – все у нас будет просто здоровски. Я знаю, ради чего все идет своим чередом… Ты приедешь, посмотришь, какая я стала учительница. Я – настоящая учительница, не смейся. Меня уважает директор и даже немного побаивается – ведь я у тебя такая строгая… Когда ты придешь, я тебе объясню, зачем все есть в мире, я все знаю. А нашим передавай горячий привет, скажи, что Небылица всех обнимает и целует. Высылаю тебе фоточку в платьишке – никому не показывай. Лучше вспомнить и посмотреть, чем посмотреть и вспомнить, Матвей. Сержант Небылица Мария.
В танцкласс вбегает Галина.
Галина. Мария Петровна! Мария Петровна! Хочешь чаю с сахаром? И с этим!.. Как его!.. Молоком!
Мария. А чего вы еще туда насыпали, тетя Галя?
Галина. Мария Петровна! Марк Анатольевич только что убедился, что у тебя вздорный характер! Он так мне и передал! Я тебя расцелую щас!.. Он, когда от тебя шел, надел шляпу, остановился на лестнице, по-мужски выговорился, а потом сказал: «Кстати, Галина Сергеевна! Готовь паспорт! Мы с тобой идем регистрироваться!» Я чуть не грохнулась! Ты понимаешь? Вот так-то! Наконец-то!!!
Мария. Я очень рада, Галина. Курить хочется…
Галина. А твой скоро?
Мария. Скоро.
Галина. В чем встретишь, приготовила?
Мария. В платье в этом, в чем?
Галина. Это же его матери! Я сошью тебе баское, басчее платьишко, я умею, любого спроси. Галина Календарева – Красной армии обнова! У меня даже машинка есть! И выкройки!
Мария. Да не надо…
Галина. Я же не бесплатно! Чуть подешевле, чем всем.
Мария. Но денег нет, есть хлебные карточки.
Галина. Ну вот и отлично, пусть хлебные карточки. Завтра снимаем мерочки! Чаю пойдешь, выпьешь?
Мария. Нет, покурю лучше.
Галина. Чё, здесь?
Мария. Окно открою. А что он про мой характер сказал?
Галина. Такое повторять неудобно…
Мария. Валяй, не обижусь.
Галина. Сказал, что тебе контузией все мозги выбило, и ты невменяемая, и тебе детей доверить нельзя, а уж тем более своих родить опасно… И все в таком духе. Наверное, тебя уволят…
Мария. Наверное…
Галина убегает звонкими шагами вниз по лестнице. Мария Петровна курит в открытое окно.
Сцена четвертая
1947 год. Весна. Мария Петровна и Ленка моют в танцклассе.
Мария. Откуда столько грязи – вроде и дождя не было, вроде и разуваться заставляю, откуда грязи столько?
Ленка. Натаскали…
Мария. Оставь. Иди лучше подоконники протри!
Ленка протирает подоконники, Мария Петровна драит пол. Ленка замирает: на подоконнике лежит кирпичик хлеба.
Ленка. Мария Петровна, а куда его убрать?..
Мария. Кого?
Ленка. Ваш хлеб…
Мария. Да пусть там…
Ленка. Пусть… (Смотрит на хлеб.)
Мария. Ты отломи себе хлебца, отломи!
Ленка. Да мне и не хочется…
Мария. Отломи, пожуем вместе! Жуй, уплетай.
Ломают, едят.
Ленка. Мы с вами подъели как его… Совсем крошечный остался…
Мария. Будет день, будет и пища!.. Доедай.
Входит Марк Анатольевич.
Марк Анатольевич. Быстро-быстро! Педсовет!
Мария. У нас уборка, Марк Анатольевич – видите?
Марк Анатольевич. Ваше присутствие необходимо, я имею кое-какие претензии!
Мария. Я тоже имею претензии! Весь учебный год занимаемся без аккомпаниаторши! Сколько раз обещали нам аккомпаниаторшу из области выписать! Даже на захудалое пианино не расщедрились!
Марк Анатольевич. Будет, будет вам и аккомпаниаторша, и захудалое пианино! Быстрее на педсовет! (Исчезает за дверью.)
Мария. Какой педсовет? Зачем педсовет? Лен, длинные у меня волосы выросли? (Пытается собрать пряди на затылке.)
Ленка. Не очень…
Мария. Жалко.
Ленка. Еще вырастут вот такие, Мария Петровна! (Показывает.) У вас такие были, пока в танке не сгорели, да же? Вот досюда?
Мария. Точно-точно! Нет… Чуть-чуть короче. Вот такие. И кудрявые.
Ленка. А цветом?
Мария. Огненно-рыжие, почти как знамя…
Ленка. Когда горели?
Мария. Дура!
На весь коридор слышится крик Галины Сергеевны. Хрипло откашлявшись, она появляется: еще более полная, румяная, а из прически торчат две атласные розы.
Галина. Где платье!!! Платье где?
Мария. Дома, в шкафу, поглаженное, как померила – ни разу не надевала!
Галина. Вот балда! Мария! Твой мужик пришел! Твой мужик на вахте!
Мария. Как пришел?
Галина. Чё, я Матвея не узнаю? У Васильевны истерика! Беги скорее, там весь педсовет собрался! Жалко, платье дома!
Мария. Какое платье… Подожди… (Забирается с ногами на подоконник. Мнет папиросу, крошит ее.) А рука? У него же одна рука! Какой нет – левой, или правой?
Галина. Какой левой, какой правой! Сдурела? Целехонький! Беги! Беги!
Мария (ищет в кармане письмо). Как? Вот же – написал, что руку осколком задело – сохранить не удалось, – посмотри… Это не Матвей вернулся? Не Матвей?
Галина. Ну ты и балда! Балда счастливая! Чё побледнела? Пошли, доведу тебя, держись! Это он, Матька!..
Ленка. Что случилось?
Мария. Ничего не случилось. Жених с войны вернулся.
Ленка. Жених? Ничего себе! Марии Петровны жених вернулся? Где он?
Ленка бежит вниз по лестнице, за ней Галина, последней плетется Мария. В руке она по-прежнему держит солдатское письмо. Внизу на вахте Матвей в военной форме с медалями, три старушки-учительницы, Марк Анатольевич и Нина Васильевна в слезах.
Галина. Матвей! Матвей!
Нина Васильевна. Несите стаканы! Марк Анатольевич! Галина!
Галина. Здесь я!
Нина Васильевна. Надо отметить! Вот как бывает! Надо отметить, Марк Анатольевич!
Матвей. Зачем стаканы? Деньги есть! Могу всех позвать в чайную! Мария Петровна! Пойдем в чайную!
Мария. Матенька, Матенька… В какую чайную, Матенька, родной… Худенький, миленький… В какую чайную…
Мария обнимает Матвея, вместе они как-то странно кружатся на месте, словно Матвей пытается высвободиться из объятий, а она не пускает его. Мария Петровна видит огромный чемодан, на котором сидит незнакомая девчонка лет семнадцати. Девчонка с тоненькими светлыми косичками, злым кошачьим личиком – то вздыхает, то фыркает.
Матвей (девчонке). Шура, может, в чайную?
Александра. Марию Петровну зови, всех-то зачем?
Галина (Марии). А кто эта Шура? Знаешь ее?
Мария. Впервые вижу.
Матвей (суетится, мнет деньги). Мама! Маша! Пойдемте в чайную? Пойдемте? Я угощаю…
Нина Васильевна. Да что же это? Как это, сынок, я не пойму…
Мария (Матвею). Рука не болит?
Матвей. Надо всем пойти в чайную… Пойдемте скорее…
Галина. Куда скорее? Куда скорее-то? Ты объясни ей сначала, чё это за девица на твоем чемодане сидит?
Матвей. Не ваше дело, Галина Сергеевна!
Александра. Это мой чемодан!
Нина Васильевна. А сама-то ты чья?
Марк Анатольевич. Действительно, интересно.
Александра. В моей родословной можете не сомневаться. Я дочь Владимира Панарина, капитана…
Галина (перебивает ее). Матвей, ты ничего объяснить не хочешь?
Нина Васильевна. Матвей, сынок? Он дома все объяснит! Галя, дома объяснит!..
Александра. Чё объяснять – и так все понятно!
Галина. Ну-ка – завалила, пока старшие разговаривают!
Марк Анатольевич. Галина! Смени тон!
Галина. По-твоему, все в порядке, что ли?
Ленка. Он Марии Петровны жених!
Матвей. Галина Сергеевна, я заставлю вас извиниться!
Галина. А я тебя повеситься, щенок, заставлю! Ты чё с Машкой делаешь?
Матвей. Галина Сергеевна, тебя в штрафбат надо определить!
Галина. Я тебя, паскуда, в Казахстан на рудники определю!
Александра. Пойду курить.
Матвей. Попробуй только.
Галина. Нервы сдали?
Матвей. Мария… Я привез твой граммофон – вон он. И пластинки твои… И еще другие разные пластинки… Послушаешь.
Мария. Спасибо. А что, Костяну слушать надоело?
Матвей. Он умер. На следующий день, как ты уехала…
Мария. А с ней ты на какой день снюхался?
Матвей. Что ты сказала?
Галина. Давай, гноби его, Машка, гноби! Дави гниду!
Марк Анатольевич. Галя! Пойдем отсюда! Не вмешивайся.
Галина. Ага! Щас! Сам иди, если тебе все в порядке кажется. А я с Машкой буду!
Матвей. Галина Сергеевна, ты бы хоть при матери не возникала.
Галина. Чего ты матерью прикрываешься?
Нина Васильевна. А я думаю, это их дело, сами пусть разберутся. Ты не лезь, Галина.
Марк Анатольевич. Я с вами согласен.
Мария (видит трех облезлых учительниц, притихших у дверей актового зала, где шел педсовет). Чё столпились? Чё, заняться нечем? Марк Анатольевич! Миленький! Объясните им, ради бога, что это здесь моё, только моё единоличное дело! Уведите их! Марк Анатольевич!
Марк Анатольевич. Понятно всё… Галина!
Галина. Я-то останусь!
Учительницы пятятся в актовый зал.
Мария. И Ленку тоже!
Марк Анатольевич. Лена, пойдем. (Уводит девочку.)
Ленка. Пистолет! Мария Петровна!
Марк Анатольевич закрывает актовый зал изнутри.
Галина. Правильно, Ленок! Ну, щас Машка тебе прикурит, родословная!.. И я добавлю.
Александра. Матвей, сколько мне терпеть это всё? Мне есть куда вернуться, могу прямо щас на вокзал.
Матвей. Успокойся, я сказал…
Галина. Правильно рассуждает, чё ты ее успокаиваешь?
Мария. Матвей, такой смиренный ты… Такой шелковый… Пригладили тебя, прилизали – волосок к волоску. Полинял… Рука не болит?
Молча запихивает ему за шиворот его же письмо.
Матвей. Ты не поняла ничего… Это же я о тебе написал, как будто руку отняли… Надеялся, что почувствуешь.
Галина. Рука – вот подходящее сравнение для бабы…
Матвей. Побоялся прямо сказать – вдруг с собой что-нибудь сделаешь, малышка…
Мария. Зря боялся. Не сахарная. А вот Шурочку свою обереги – она у тебя бледненькая.
Александра слоняется по коридору, накручивает косички на пальцы.
Мария. Чистенькая такая, аккуратненькая… Не запылилась даже.
Матвей. Ее отец погиб…
Галина. Хочешь, эта родословная у меня огребет?
Мария. Оставь, Галина, пусть идут.
Матвей (Александре). Чё ты ешь?
Александра. Штукатурку.
Матвей. Штукатурку?
Александра. Ну, хочется мне!
Мария. Значит, она у тебя уже и штукатурку ест? Я тоже ела… Отколупывала в штабе. Помнишь? Безумно хотелось штукатурки… Не судьба.
Нина Васильевна. Господи!
Мария. Какой месяц носит?
Матвей. Четвертый.
Мария. Значит, давно снюхались.
Александра. В ноябрьские праздники, если вас так интересует.
Матвей. Шура, не лезь!
Александра. Скорее, Матя, я замучилась…
Матвей. Александра в положении, Маш. Ребенок мой. Я перед ее матерью за него головой отвечаю. В последний раз обнимешь хоть? (Протягивает к ней руки.)
Галина. Не надейся.
Мария. Обниматься не будем. Я все понимаю. Мы с тобой – глотки луженые, бессмертные. А она – девчонка совсем. Школу-то закончила?
Матвей. Маш, ей уже девятнадцать!..
Мария. Неважно. Завтра за вещами приду. Гимнастерка там, кружка… На костре эту кружку сколько раз коптили с тобой, пальцы обжигали… Отскоблю хорошенько – будет как новая.
Нина Васильевна. Ты у нас останься, дочка…
Мария. Нет.
Нина Васильевна. Где жить-то будешь?
Мария. Здесь. В танцклассе Дома культуры имени Розы Люксембург. Матрасик постелю.
Матвей. Чё прибедняешься, живи, пока все устаканится…
Галина. Ага, чтоб еще Машка с твоей родословной в одну уборную бегала?
Нина Васильевна. Помолчи! (Марии Петровне.) Я к тебе привыкла, дочка…
Мария. Завтра приду за вещами. Сделайте так, чтобы в дома была только Нина Васильевна.
Матвей. Хорошо.
Нина Васильевна. Я тебя ждать буду, Маша…
Матвей. Если тебе нужна будет помощь, продукты…
