Текст книги "Ица (СИ)"

Автор книги: Анна Евдо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

19. Помощь

Аня съездила в родной посёлок, как и собиралась. Автобус оказался не так плох. Она спала почти всю дорогу, подложив под голову свою толстовку и вытянув ноги на пустующем сиденье рядом. Последние полчаса бездумно смотрела в окно. На заколосившиеся золотистые поля, зелёные лужки с дикими цветами, сине-фиолетовую полоску леса, голубое покрывало неба в облаковый горох. Улыбнулась, приметив показавшийся купол церкви. Вот уж точно на века построенная. Многое пережила, и рьяные коммунисты её подрывали, и немцы бомбили, а она стоит и стоять будет. Аня не могла однозначно сказать, верит ли она в Бога, но в церковь, вот эту, сельскую, основательную и укрывающую, верила. Остро почувствовала, что тянет забраться на колокольню и сквозь стрельчатые проёмы наглядеться на окрестности, на крыши и холмы, и кривизну улочек, перечеркнутых заборами. Точно, сначала в храм, после к Марь-Михалне, а вечером к Ваське подбить его на утреннюю рыбалку.

Перед самым рассветом они пробрались по своим тайным ходам к речке, прошли по берегу дальше к последним домам на окраине. Расстелили брезент, закинули удочки и уселись, как в детстве, рядышком. Перешёптывались, прыскали от смеха и шикали друг на друга. Аня продрогла и поёжилась. Васька приобнял подругу и начал растирать её руку от плеча до локтя. Она улыбнулась, а внутренне вся превратилась в натянутую струну. Васька давно не проявлял никакого особого внимания к ней, с тех самых пор, как они разделили миротворческую дружескую жвачку под развешанным бельём. Всплыло ощущение шарящих по ней рук Данила. Аня рассердилась на себя – ничего общего у этих двух парней быть не может. Резко встала на ноги.

– Кошачий обед поймали. Думаю, достаточно.

Васька уловил смену её настроения, но не стал заострять внимание.

– Сейчас пожарим чебачков, сама заурчишь, – шутливо поддел он Аню, собирая удочки.

На неделе она проехалась с Михалычем по полученным заданиям. И снова на общественном транспорте.

– Дядя Миша, ты тоже меня проверяешь? – задала прямой вопрос, когда шли от остановки к воротам.

Михалыч крякнул, но отнекиваться не стал.

– Ты ж, сама, девонька, всё понимаешь. За себя могу сказать – я тебе верю. Ты хороший человечек. Потерянный, правда. Но это дело поправимое.

– Аня я, – девушка остановилась и подняла глаза на Михалыча. – Даже если забудешься и назовёшь по имени, может, и к лучшему.

Он по-отечески потрепал её по щеке.

– Нюрка ты, девица, – и добавил, – Нюрка-миниатюрка.

Она улыбнулась.

– Меня так даже в деревне не называли.

– Считай, что это тебе от меня, как его там – эксклюзив.

Они засмеялись и вошли во двор. Аня почувствовала знакомый взгляд, и смех оборвался.

– Держи, – Егор протянул ей какой-то коричневый свёрток.

Она взяла его и сразу поняла, что это. Горло перехватило. Аня протолкнула вдруг забуксовавший внутри ком.

– Спасибо.

– Думал, забыл? – Егор видел, как она разволновалась и пытается совладать с эмоциями.

Она покачала головой, сжимая подарок обеими руками.

– Опробуешь?

Она вытащила небольшой блестящий охотничий нож, поиграла лезвием, поймав солнечные лучи, и осмотрелась.

– Опробую. На пустыре, – наконец взглянула на него. – А то ещё ненароком попаду здесь в кого-нибудь.

Ребята, подошедшие узнать, что происходит, усмехнулись.

– Только если мы гавкать начнём и пену пускать.

– Зато на пустыре броски можно на три расстояния разбить, – предложил один из них. – Жди там. Сейчас мишень сообразим и присоединимся.

Егор неопределённо пожал плечами, предоставляя ей право выбора. Она ещё раз поблагодарила, кивком указывая на нож, и направилась в конец улицы.

Аня разглядывала свою «обнову». Так приятно ей было только от первой в жизни шоколадки, на которую Васька сэкономил, чтобы подарить ей. Тонкий и опасный, и явно дорогой нож. От Егора. Невозможно не принять.

От размышлений Аню отвлёк шум и возмущённые голоса. Двое мальчишек лет семи прыгали вокруг дерева и дёргали за какие-то лески, свисающие с него. Приблизившись, Аня поняла, что довольно высоко в ветвях запутался воздушный змей, которого тщетно пытались освободить незадачливые запускатели. Она сунула нож в карман и окликнула пацанов:

– Замерли оба! – мальчишки послушно застыли и оглянулись. – Не тяните, бесполезно.

Аня посмотрела внутрь кроны. Дерево было старым, с толстыми ветками, пустившими множество отростков в разные стороны.

– Кто же гоняет воздушного змея среди листвы? – спросила у ребят.

– Да мы по центру бегали и не заметили, как ушли в сторону, – ответил тот, что был пониже.

Анька потрясла ветки, сама натянула леску, но безуспешно. Она похлопала по стволу, нащупала сучки и выемки и полезла наверх. Добралась до нужной ветки, проверила весом, удерживаясь за ствол, встала на неё и высвободила змея. Махнула пацанятам тащить вниз. Убедилась, что всё получилось, и начала спускаться. До земли оставалось метра полтора, когда она поняла, что забираться было гораздо легче, а теперь придётся прыгать. Она присела и сгруппировалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ На пустыре появились парни с мишенью и несколькими чурками. За ними, переговариваясь, шли Егор и Михалыч. Они увидели, как мимо пронеслись ребятишки, пытаясь расправить воздушного змея, а с дерева что-то спикировало вниз. Егор рванул к приземлившейся на землю Ане. Она поднялась с корточек и охнула, когда он выругался у неё над ухом.

– Тебя ни на секунду нельзя оставить?!

Она уставилась на него в недоумении.

– Я просто помогла мальчишкам достать игрушку.

– Помощница, что б тебя! Я думал, ты падаешь с дерева, – он заметил, как она потрясла ногой. – Неловко спрыгнула?

– Нормально, – она показательно сделала упор на одну ногу.

К ним подошли остальные.

– Мы оба знаем, что ты та ещё обманщица, – уже шёпотом добавил Егор. – Нож не потеряла, спасительница?

Он перехватил мишень из рук товарища, а Аня сунула руку в карман, нащупывая его подарок.

Через день Аня снова выполнила ряд поручений. Ерундовых, как ей казалось, но зато полностью самостоятельных и на мотоцикле. Василиса уехала до конца недели домой, перед отъездом пригласив Аню к себе на выходные. Общежитие ощутимо опустело. На этажах прибавлялись вёдра, валики, кисти и прочие атрибуты грядущей уборки и ремонта. Оставшихся студентов активно привлекали тут подержать, там занести, здесь расставить.

Аня стояла на стремянке и снимала шторы в общем фойе. Немного не подрассчитала отступ, наклонилась сильнее, чтобы подцепить край и сильно покачнулась. Она ухватилась обеими руками за основание лестницы и почувствовала, как её кто-то стабилизирует, удерживая за бёдра. Аня оглянулась, увидела Данила и вместо слов признательности прошипела:

– Руки убери.

Он тут же отошёл от неё и произнёс, глядя в пол:

– Я уже сто раз извинился.

Аня спустилась, стараясь не задеть его, и молча передвинула стремянку в угол. Девушка заставила себя подняться по ступеням. Ей была незнакома паника, но, наверное, именно она поднималась изнутри, остро напоминая, что они с ним сейчас одни, вызывала подташнивание и непреодолимое желание сбежать. Данил что-то пропыхтел и покинул помещение.

Аня закончила со шторами. На улице было очень тепло. Она сменила джинсы на лёгкие короткие беговые тайтсы, оставив простую хлопковую свободную футболку, надела кеды и отправилась в парк. Но и там не удалось успокоиться. На первой же дорожке к ней пристроился сопровождающий, откровенно пялился на её попу и предложил тренироваться вместе. Она непроизвольно одёрнула футболку и припустила, увеличивая разрыв между ними.

Ночь выдалась бессонной. Впервые в жизни Анька подпёрла закрытую на замок дверь стулом. Отлежав все бока, она села, включила свет и попыталась читать. Строчки проносились перед глазами, совершенно не складываясь в связную речь.

Еле дождавшись утром приличного для прибытия в гости времени, Аня уехала к Васе. Они много гуляли, гоняли Бимку, собирали поспевшую клубнику, пололи грядки. Аня с удовольствием сходила с баню, где долго грелась, пытаясь выпарить из себя неприятное чувство, которое так глупо не давало ей спать ночью. Она задержалась в предбаннике, обсыхая и восстанавливая дыхание. К ней заглянула Вася и сообщила, что чай заварен и пирог ждёт только её. Аня оделась, вышла на крылечко и глубоко вдохнула вечерний густой воздух. Решительно достала телефон и отправила сообщение Егору:

«Ты в городе?»

«Да. Что-то случилось?» – ответ пришёл сразу.

«Мне нужна твоя помощь. Можно я подъеду?» – напечатала и гипнотизировала экран.

«Я у себя» и адрес.

«Буду через сорок минут» – Аня убрала телефон и заторопилась к столу.

20. Невозможный разговор

Егор ждал её у въезда во двор. Показал, где лучше припарковаться. Молча направился к подъезду. Они зашли в лифт. Он нажал на восьмой этаж и осмотрел её с ног до головы.

– Каждый раз я жду от тебя новых травм, – он показательно присел, заглядывая ей в лицо. – Как? Ничего на этот раз?

Аня отрицательно мотнула головой и нервно взъерошила прижатые после шлема волосы. Он отметил, что она в женском образе. Лёгкие летние штаны, и светлая спортивная кофта на молнии будто вытягивали её фигуру. Короткая стрижка добавляла ей юности и какой-то беззащитности. Никаких украшений, уши не проколоты. И сразу будто слишком много открытой нежной шеи. Она была взволнована и на что-то настроена, судя по яркому блеску в голубых глазах. Егор достал ключи, и Аня вдруг вскинула голову.

– Ты один?

– Живу один, – он открыл дверь, приглашая её войти.

– А сейчас? – она не двинулась с места.

– Сейчас я один. Есть разница? – он выгнул бровь.

– Есть, – Аня стушевалась.

– Заходи, – Егор легонько подтолкнул её под локоть. – Или будем разговаривать на площадке?

Она вошла, разулась и проследовала по коридору до развилки с проёмами, ведущими в разные комнаты. Он остановился рядом и перечислил:

– Ванная, кухня, гостиная, спальня.

– Я хочу тебя попросить, – Аня повернулась к нему, оставаясь на месте.

Он засунул руки в карманы джинсов и прислонился спиной к косяку двери в санузел.

– Не кажется, что это я могу просить, а не ты?

– Кажется, – согласилась она. – Я б не попросила. Но если сама сделаю, – замялась, – как-то унизительно совсем что ли, – она вдруг покраснела. И ему стало не по себе.

– Так, говори прямо или проваливай, – он начинал грубить, когда чувствовал неловкость.

Она вся подобралась.

– Избавь меня от девственности.

Егор уставился на неё. Даже если бы Аня не зачастила дальше, он не нашёлся бы сразу с ответом.

– Ты знаешь, что я девчонка. Мне почти двадцать лет, честно, хоть и кажусь подростком. Так что никакого криминала для тебя. Мне она мешает. Я не верю в романтические сопли, а ложится под абы кого – мерзко. Боюсь из-за неё, что, если попадусь, позабавиться не откажутся, так пусть без радости первопроходца. Думала сама, но…уже объяснила. Сразу ощущение убогости. А я его с детства не переношу. Тебе никаких рисков. Я ничего не потребую, вешаться и рыдать не буду, навязываться тем более. Просто сделай это и забудем.

Он не успевал переварить одни её слова, а она выдавала новые аргументы.

– Как у тебя всё складно, – а перед глазами непрошено её грудь и крутой изгиб талии.

– Прости. Не подумала, – она покраснела ещё больше, но взгляд не отвела.

– Да ты вроде всё продумала. Что ж теперь засмущалась? – он вытащил руки из карманов и запустил пальцы в волосы.

– Я же обычная, не красавица, да и форм никаких особо. Мне нечем тебя…раззадорить, чтобы ты…настроился, – стрельнула глазами в сторону и замолчала.

Он приблизился и приподнял её лицо, коснувшись пальцами подбородка.

– Это кто тебе такую чушь сказал?

– Никто. Я сама себя в зеркало вижу.

– Я тоже кое-что видел, очень женское, – он поймал её взгляд.

У неё вспыхнули уши.

– Тебя кто-то пытался силой взять? – а у самого кольнуло под рёбрами.

Она хмыкнула.

– Бывало. Пока удавалось отбиться, – вдруг схватила его за руку, – но когда-нибудь может не получиться. И тогда я не хочу дарить насильнику право первого. В лесу об этом думала. Когда дома в деревне зажать пытались. Недавно посильнее бы приложили, не отделалась бы одной разбитой бровью.

– Ты ненормальная, ты знаешь? – почему-то захотелось придушить всех тех уродов, которые её напугали и превратили в пацанку.

– Знаю, – она продолжала удерживать его руку.

– Чокнутая. А если у меня девушка есть? – он провёл указательным пальцем другой руки по её виску рядом с затянувшейся ранкой.

– Если бы была, ты бы меня уже послал подальше, – возразила Аня.

– Откуда такая уверенность? – ничего с этой девчонкой не предугадаешь.

Она передёрнула плечами.

– Просто уверена и всё.

– То есть если у этой стенки я стяну с тебя штаны, приспущу свои, туда-сюда и свободна, ты будешь довольна? – Егор злился на неё за эту непрошибаемую готовность к неизбежному.

– Довольна, что это будешь ты. А как – как сам решишь.

Егор убрал руки, сцепил их за головой в замок.

– Даже для меня такой подход слишком практичный. А я далеко не юный мальчик. Ты же молоденькая. Что, если любовь нагрянет, не пожалеешь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Если нагрянет, – она скривила губы, – то полюбят, какая буду. И то если. А мне сейчас нужно. Я принцев ждать не собираюсь. Главное, что я сама выберу, кто будет первым.

– С чего вдруг такая спешка? – он снова привалился к косяку.

– Ты сказал, что я сама себя живой не считаю. Только не живой проще. Потому что такой живой и восприимчивой, я боюсь. И боюсь так, что справиться не могу с этим страхом. Я боюсь, что ты согласишься, и боюсь, что не согласишься, но с этим я справлюсь. А вот как представлю, что попадусь, аж тошнит, и не могу это преодолеть, – Аня стояла очень прямо, на самом деле не зная, куда деть руки.

– Почему я? – спросил Егор. – Я же не единственный, кто в курсе о тебе.

Она сама подошла к нему вплотную и посмотрела в глаза.

– Потому что десять лет назад ты научил маленькую девочку, как выживать, – увидела вспышку узнавания в его глазах. – Потому что я тебе верю. Потому что ты не станешь хвастаться направо и налево. И не будешь надо мной смеяться.

Он прижался лбом к её лбу.

– Мелкая дохлик с коромыслом, – покачал головой. – Точно, глазищи те же. Маленькая рыкающая зверица.

Она моргнула, но взгляд не отвела.

– И ты готова прямо здесь и сейчас?

– Да, – голос пересекло. – Только я не знаю, что делать, чтобы ты меня захотел.

Егор не смог сдержать ухмылку.

– Твоё тело справится за тебя, – он отстранился, удерживая визуальный контакт. – Я не хочу причинять тебе боль, но, похоже, сделаю это в любом случае.

– Того, что не хочешь причинять её намеренно, уже вполне достаточно, – проговорила и сама поняла, как приглушенно звучит.

– Достаточно? – он всматривался в неё. – И ты не хочешь узнать, нравишься ли мне? Хотя бы чуть-чуть?

– Нет, – она смутилась. – Мне нравишься ты. Но это и так понятно, – она не знала, куда спрятать глаза и руки.

Он как будто внимательно сканировал её. Она стояла на месте, но, казалось, что мечется из стороны в сторону. Аня лукавила, но ни за что не призналась бы, что хочет ему нравиться хотя бы чуть-чуть. Она преодолела судорогу в горле.

– Что ты хочешь? Чтобы я повторила, что мне страшно? Да, страшно. Так, что поджилки трясутся и ноги еле держат. Чтобы я призналась, что не считаю себя красивой. Да, не считаю. Я не уродина, но самая обыкновенная. Чтобы еще раз сказала, что ты мне нравишься и поэтому я выбрала тебя? Да… – она на секунду прикрыла глаза, – хотя нет, не так. Ты уже мой первый мужчина, который появился в жизни десятилетней девчонки и не просто меня пожалел и посетовал на судьбу-злодейку, а поддержал действием. И по поводу твоих подозрений по мне. Я могу их понять. Но я никогда тебя не предам. Иначе я предам саму себя. Что ещё? Ты свободен – я не влезу в чужие отношения. Что ты меня не хочешь и не сможешь захотеть? Тогда просто скажи об этом и я уйду. Или давай приступим к делу и закончим этот невозможный разговор.

– Иначе передумаешь?

– Нет. Просто труднее будет. Я и так уже готова сквозь землю провалиться.

Егор вдруг сократил расстояние между ними и тесно прижал её к себе, удерживая за талию и бедро. Она издала судорожный вздох и осознала, насколько он сильный. Однако, его сила её не пугала и не отталкивала. Пугало, что прогонит или пристыдит так, что она сгорит на месте. А он именно сейчас понял, что верит ей. Не так бы его соблазняли засланные девицы. Его поражала и даже пугала её неприкрытая безыскусность и смирение с чем-то будто бы предопределённым.

– Не нужно особых усилий, чтобы тебя захотеть, – сам вжался в неё.

Она смотрела в его глаза и ощущала мужское тело всеми своими соприкасающимися с ним частями.

– Ты же красивая. Только тебя нужно разглядеть, но ты не даёшь. Ты мне нравишься. Чуть-чуть точно, – глаза прищурились смешливо, но он оставался серьёзным. – Не бойся. Меня – не бойся.

21. Наваждение

– Тебя я не боюсь, иначе бы не пришла, – а у самой дыхание поверхностное, урывками.

Егор положил руки Ане на поясницу, провёл вверх-вниз по её талии, чуть касаясь бёдер и слегка задевая рёбра. Переход-волна – как вообще можно принять её за парня, даже очень худого..? Сила привычки и бездумности. Ещё голос этот низкий, как не для её тела. Поднял руки и расстегнул толстовку. Под футболкой обрисовались линии бюстгальтера. Память снова услужливо подкинула видение того, что он скрывал. Он притянул её ближе, вжимая ладонь в спину. Глазами своими яркими сверкает, боится, но не отступает. Всё ещё надеялся, что она изменит решение, когда он спугнёт её своим нахрапом.

– И у меня карт-бланш? Ведь я буду тебя трогать. Тебе может быть больно.

Аня быстро моргнула несколько раз и кивнула.

Маленькая, а распаляет по-крупному. С другой бы тут же разобрался без церемоний. А с ней нельзя. Она снова вызывала противоречивые эмоции: желание отругать, уважение к её смелой прямоте и какое-то незнакомое чувство укрыть её собой.

– Ты когда-нибудь целовалась? – голос осип.

Она стоит, взгляд не отводит. Отпустил её, но она не отодвинулась.

– С Васькой, друг мой по деревне, как-то пробовали. Но он мне просто друг, не стали портить этим мусоленьем. Одноклассник однажды силком присосался. Противно. Я ему врезала, больше не лез.

Не целованная, не касаемая, дикая, не знал он, что это может так заводить. Да и не задумывался никогда.

– Почему ты согласился? – спросила неожиданно громко.

Он замер.

– Разве я дал согласие?

– Думаю, да, – она выпутала руки из рукавов и уронила кофту на пол.

Егор понимал только одно абсолютно точно – что никуда её не отпустит. Скрутит, свяжет, сам сделает, о чём просит, неспешно и по возможности аккуратно, но не отпустит.

– Потому что ты мне веришь, – будто сам себя услышал со стороны. – Потому что ты настоящая. Ты борец, – обхватил её лицо ладонями. – Потому что знаю, что, если я тебе сейчас откажу, ты уйдёшь и найдёшь какого-нибудь придурка, который оприходует тебя в ближайшей подворотне. Вон с Ерша натурой долг возьмёшь. И мне придётся свернуть ему шею.

Она фыркнула.

– А себе не придётся?

– И себе придётся. Только себе в любом случае, а ему дать шанс выжить.

Её глаза задали невысказанный вопрос.

– Если отпущу тебя на все четыре стороны, то жить спокойно не смогу. Ты же бедовая. Если оставлю, то виноват буду за слабину и что не смог переубедить. Но я предпочитаю отвечать за то, что сделал, и не казнить себя за несделанное. Ты понимаешь, что ставишь меня перед выбором без выбора? Это шантаж и ультиматум в самой изощрённой форме. И ещё хуже от того, что ты ставишь их не намеренно.

Он погладил её по щеке и сжал кулак.

– И потому что ты же мне чуть-чуть нравишься. Хочу показать тебе, что ты красивая девочка, которая абсолютно не знает этого. Нужны ещё причины?

– Нет. Более, чем достаточно.

– Снова это обречённое слово! Тебе не нужно довольствоваться достаточным. Не знаю никого другого, столь ломающего достаточные рамки.

Какое-то время они смотрели в глаза друг другу. Егор стремительно подхватил Аню на руки и понёс в спальню. Остановился включить свет, но она прикоснулась к его груди и тихо попросила:

– Можно оставить так?

Всё ещё цепляясь за предлог переиначить её решительность, он возразил:

– А если мне нужен свет?

Она сглотнула.

– Хорошо.

Он пробубнил нечто нечленораздельное и прошёл в тёмную комнату. Опустил её на пол возле кровати, наклонился и легко поцеловал в губы. Она неумело ответила и отстранилась.

– Не нравится, Жихарка?

– Нравится. Но это очень личное. А я же обещала без романтических соплей, – снова честно и не наигранно.

Он шумно выдохнул. Стянул свою футболку, отшвырнул её в сторону и притянул девушку к себе. Она невесомо прикоснулась к его рукам чуть выше локтей. Глаза привыкли к царящему вокруг сумраку, но чётко ничего не было видно. Только он знал, как она на него смотрит.

– Не смотри, пожалуйста, на меня так, как будто я собираюсь совершить не половой акт, а акт милосердия!

Она отвела глаза.

– Аня, – вздрогнула от звука своего имени, – тут не нужно терпеть. Нетерпение здесь главнее. Если захочется кричать – кричи, стукнуть меня – стукни, захочешь обнять – обнимай. Этим ты мне только поможешь.

Она посмотрела ему в глаза, робко провела по волосам и соединила руки на его шее. А его накрыла непонятная волна нежности, накатила так, что он мотнул головой, чтобы прийти в себя.

– Я ни разу никого не лишал невинности. Так что ты тоже моя первая.

Она издала сдавленный смешок и обняла его крепче.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Постепенно избавляясь от одежды, Егор подготавливал Аню, очерчивая кончиками пальцев линии её фигуры, лаская крупные для такой небольшой груди соски. Целовал её кожу, слышал участившееся дыхание и всё с большим усилием притормаживал и сдерживал себя.

– Ты подсуетилась, чтобы не залететь?

Он прочитал ответ по её враз напрягшемуся телу и распахнутым глазам.

– Я сюда редко кого привожу. Тут у меня пусто, так что будет прямой контакт, но я прослежу, чтобы не кончить в тебя. А дальше ты сама о себе заботишься, поняла?

Она полыхнула огнём своих глаз.

– Дальше? Ты избавишь меня от девственности и всё. Никаких дальше.

Он не стал спорить, вдруг ощутив ярость, что она может вот так лежать с кем-то другим.

– Теперь прости, но скорее всего будет больно, – прошептал и проник в неё.

Аня вскрикнула, заглушая себя кулаком. Сильно дёрнулась в попытке отодвинуться. Он крепко стиснул её бёдра и намеренно сильнее навалился, вдавливая в матрас и обездвиживая. Погрузился полностью, преодолевая сопротивление. Она плотно сжалась, пытаясь вытолкнуть его.

– Расслабься, – прохрипел возле её виска. – Ты больше не девочка-девочка. Если будешь так зажиматься, станет ещё больнее.

Она честно попыталась, цепляясь за его плечи.

– Значит станет… – слова вырывались, словно ей не хватало воздуха. – Я всё равно не знаю, как заставить себя сейчас расслабиться, – упёрлась ему в грудь. – Егор, отпусти. Ты всё сделал.

А у него стоп-кран сорвало. Толкнулся. Услышал её резкий вдох. Увидел, как слеза катится по щеке, а она не замечает. Смотрит глазищами своими в самую душу. И крышу снесло. Впился в её раскрытые губы. Терзал их нежно, пока отвечать не начала. Ещё толчок. Стон. Напряжение. Зализал, зацеловал. До финала дошёл за считанные секунды. Еле выскользнул из неё, обжигая бедро. Уткнулся в девичью шею. Поцеловал ключицу и почувствовал, как бешено бьётся её сердце и как тонкие пальцы накрывают его затылок.

– Если вздумаешь начать меня благодарить, выставлю голой в подъезд, – пригрозил, не поднимая головы и догадался, что она улыбается.

Егор приподнялся и ощутил, как Аня пытается прикрыться. Взял её на руки и отнёс в ванную. Яркий свет ослепил обоих. Он осторожно поставил её на дно ванны. Девушка покачнулась и уставилась на противоположную стену. Он предложил помочь, видел, что стоит с трудом. Она ожидаемо отказалась и включила воду, избегая смотреть на него.

Егор прикрыл дверь и вернулся в спальню. Увидел постель при свете и испугался, что сильно повредил её. Кровищи столько, будто кожу с неё содрал, и с себя за одним. Сам обтёрся этой же простынёй. И трусы надел – хватит с неё на сегодня впечатлений. Сменил постельное и вспомнил, как отмахивался от наматрасника, ржал, что недержанием пока не страдает. А оно вон как вышло – матрас сухой и чистый, а эту тряпицу выкинет или в химчистку сдаст. Хотя он больше девственниц сюда водить не собирается. Так зачем? Внезапно представил в картинках, как Аня пьёт чай, сидя по-турецки в его постели, и поперхнулся. Что за фигня?! Тряхнул головой. Наваждение, не меньше.

Достал свою чистую футболку, боксеры и её трусики прихватил. Зашёл в ванную без стука. Аня сидела на дне с лейкой душа в руке. Голову вскинула, когда Егор вошёл, а встать не успела. Он перехватил у неё душ. Она умылась, за бортик взялась, чтобы подняться, а сама губы кусает. Рывком за плечи он поставил её вертикально, струю в живот направил.

– Чего небритая совсем? – прозвучало резко, потому что плывет от этой её с ума сводящей нетронутости.

– Противно? – огрызнулась. Значит, жить будет.

– Нет, как видишь. Просто странно. Или раз не для кого?

– Зачем же для кого-то? Мне так удобнее. На дорогие процедуры денег жалко. А обычное бритьё – через пару дней на мотоцикле сидишь, как на еже, всё зудит и колет. По подмышкам, – подняла руки вверх, открывая гладкую кожу, – и ногам вопросов нет?

Он ухмыльнулся. Она развернулась к нему спиной, обмылась. Он душ крепче сжал, как и челюсть – какая же она резная вся, изгиб перетекает в изгиб. Она почувствовала его взгляд. Замерла. Он проверил, что вода стекает чистая, и обернул вокруг девушки полотенце. Столбиком достал и поставил на пол.

– Своё бельё надень и моё поверх, будет шортами. Футболка чистая.

Аня переступила с ноги на ногу. Егор перешагнул через бортик в ванну.

– Останешься до утра. Никаких возражений, – и задёрнул шторку.