Текст книги "Шкатулка с драгоценностями"
Автор книги: Анна Дэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
– Это правда, что Крамер просил тебя поехать с ним? Только честно.
Она подумала, прежде чем ответить. Сегодня она сказала это порывисто и гневно и сразу же пожалела, что упомянула о Крамере. И все же О'Коннеллу полезно быть не вполне уверенным в ней. Пусть узнает, каково это пребывать в сомнениях.
– А ты как думаешь?
Некоторое время они стояли молча, прислонившись к стене сарая, густо покрытой плющом. Слушая дыхание друг друга, чувствуя биение сердец друг друга. Грейс представила, что они будут стоять здесь вечно, как статуи, а их будет окутывать плющ, постепенно завладевая ими.
В конце концов Грейс прогнала мечту.
– Стало так тихо, правда?
– Полагаю. – Он погладил ее волосы. – Почему бы нам не прогуляться вместе? Пойдем на пляж, как собирались сегодня утром?
– Да, конечно, давай. Я только сбегаю за шалью.
Она знала, что после обеда оставила шаль – шелковую, розовую с золотистым, в восточном стиле и с длинной бахромой – на спинке стула в столовой. Но там ее не было. Не нашлась шаль и в спальне. Вернувшись в гостиную, чтобы поискать там, она обнаружила за стойкой бара Бэбс, наливающую в высокий стакан джин.
– Хотите джина, Грейс? – спросила Бэбс, протянув руку ко второму стакану.
– Вообще-то я собралась на прогулку с О'Коннеллом.
– Странно, что вы его так называете. – Бэбс выдавила лимонный сок в оба стакана и добавила сахара. – Я думала, он для всех Пат. Давайте же! Он может подождать несколько минут. И вообще, я уже налила. – Она добавила в каждый стакан немного содовой из сифона.
– Хорошо. – Грейс взяла стакан. В конце концов, разве она не решила, что для О'Коннелла неплохо немного помучиться?
– Чин-чин! – Бэбс подняла свой стакан, и они чокнулись. Затем она села на диван и похлопала рядом с собой. – Я просто обожаю вашу колонку, Грейс! Ах, что-то не так? Я совершила оплошность?
Грейс поморщилась.
– Вы вообще не должны знать, что ее веду я. Я никому не говорю.
– Ох уж этот противный Пат! – Бэбс покачала головой. – Он хотел, чтобы вы произвели на нас впечатление. Впрочем, не волнуйтесь, дорогая. Я никому не выдам вашу тайну. И Сесил, конечно, тоже.
– И Верити, и Сэм. – Грейс думала обо всех тех, кто недавно узнал о Дайамонд Шарп. Шеридан, Крамер, Маргарет, Генри Пирсон...
Обе сделали по глотку. Напиток был очень крепким.
– Значит, вы давно знаете Пата? – начала Грейс.
– Я бы сказала, да. Много лет. Фактически столько же, сколько знаю Сесила. Между нами было некое... прочное взаимопонимание.
Намек на то, что Барбара и Пат когда-то были любовниками или, по крайней мере, обсуждали эту возможность, был ясен. Только как давно это было? Грейс представила, как О'Коннелл до сих пор расхаживает по саду и с нетерпением ожидает ее. Шатается.
– А Джон Крамер?
– Я уже вам об этом говорила. Они оба учились с Сесилом в Йельском университете. Я знала их всех, когда они были просто компанией молодых ветреников. – Она нахмурилась. – Можно ли говорить о ком-нибудь, как о «компании молодых ветреников»? Или правильно только выражение «компания молодых ветрениц»?
– Может быть, назовем их юнцами? – предложила Грейс. – Я представляю их юнцами.
Чуть заметная улыбка.
– Откуда вы знаете Джона?
Грейс сделала большой глоток джина.
– Он друг моей сестры.
– Эти два парня представляют собой нечто особенное. Она, конечно, не могла выбрать между ними. Вы знаете, кого я имею в виду. Я не люблю произносить ее имя. А потом, когда все было решено и она вышла за Джона, не смогла оставить Пата в покое.
Обе посмотрели на отражение Барбары во французских окнах. Она была не из тех женщин, кто просто «сидит». Они все время осознают свою эффектность, постоянно принимают какие-то позы.
– Вы ее хорошо знали? – осведомилась Грейс.
– Не очень. Она была не в моем вкусе. Всегда немножко не в себе. Мужчины, которые влюбляются в подобных девушек, такие глупые, правда? Она, конечно, была красива. И часто очень занятна. Именно на эту непредсказуемость запали оба парня. Но она была несколько опасна. – Бэбс посмотрела на Грейс поверх высокого стакана. – Ни здравого смысла, ни осторожности. Ей не было дела до того, что случится с ней и с остальными. Всегда заходила слишком далеко. Вот почему ее, в конце концов, так часто изолировали. Да еще приступы дурного настроения и бредовые фантазии. Если честно, она сама себя довела. Я знаю, это звучит жестоко, но уверена, что так думаю не я одна. Она никогда не была по-настоящему здоровой или счастливой, а лишь выжимала из всех соки. Без нее всем стало легче.
– А как же дочь? Ей тоже стало легче?
– Вероятно, да, если вспомнить, как вела себя эта мамаша. – Бэбс опустошила стакан. – Еще?
Грейс кивнула и протянула свой стакан. Бэбс налила.
– Правда, Грейс, если бы вы знали хотя бы половину! По-моему, в ее планы входило принести своим самоубийством как можно больше неприятностей. Им обоим. Она хотела сфабриковать улики против Пата и наказать Джона.
Когда я думаю, как она сидела в этой клинике и что-то замышляла, у меня закипает кровь!
У Грейс на языке вертелся ответ, что на уме у Евы, когда она готовилась убить себя, наверное, было совсем другое, но что толку было это говорить? В конце концов, она ведь не знала Еву. Зачем ей бросаться на ее защиту? Лучше разговорить Барбару на другие темы. Она была явно настроена посплетничать...
– Итак, будучи все эти годы рядом с Патом и Джоном, вы, должно быть, видели множество женщин, которые появлялись в их жизни?
Смешок.
– Я бы сказала, достаточно, чтобы заполнить стадион Уэмбли! – Но затем она задумчиво посмотрела на Грейс. – У Пата женщины всегда были только для развлечения. Ничего серьезного с тех пор не было. То есть до вас...
Грейс почувствовала, что краснеет, и посмотрела в свой стакан. Где-то вдалеке заиграла странная, невыразимая мелодия.
– ...Что же касается женщин Джона... тут было еще более отчаянное желание уйти от действительности. Пристрастился к выпивке.
– Он немного распутник, не так ли?
Улыбка. Именно такая, которая возникает от игры с драгоценными воспоминаниями.
– Распутник – очень неприятное слово. И вообще, почему вас это интересует? Ваша сестра положила на него глаз?
– Возможно. Мне следует предупредить ее?
– Ну, я не думаю, что в этом есть необходимость. Могу вам сказать, что наш Джон способен подойти близко к краю, но быстро отступает. Сейчас он трезв, хорошо себя ведет и, если честно, довольно скучен.
– Понятно. – Грейс почувствовала, что ее внимательно изучают. Слишком внимательно.
Бэбс положила руку ей на плечо и повернулась, чтобы взглянуть на свое отражение во французских окнах. Поза: элегантная женщина, дающая ценный совет молодой, неопытной подруге.
– По крайней мере, сейчас их двое и вас двое.
– Простите?
– Не надо все снова запутывать, а?
Особенная мелодия зазвучала в ушах Грейс громче. Словно кто-то гулял по саду, играя на дудке. Она на короткий миг представила, что это О'Коннелл. Разгуливает с напыщенным видом при свете луны и играет на дудке, как выросший Пан...
На лице Барбары застыло неопределенное выражение, что-то среднее между тревогой и насмешливым интересом.
– Что вам рассказывал Пат обо мне и моей сестре?
Не дождавшись ответа, Бэбс вдруг вскочила и подбежала к французским окнам.
– О господи! – Она выглянула в сад. – Вы слышите? Сэм снова за свое! И это после всех обещаний. Идемте, нам нужно вмешаться и прекратить это безобразие!
В следующее мгновение Бэбс схватила Грейс за руку и потащила за собой в сад, где происходило исключительно любопытное зрелище.
Сэмюэл Вултон совершенно голый, развалившись, сидел на суку конского каштана и играл на нескольких свирелях. Острая бородка, темные волосы на теле, бледность кожи при лунном свете и гордо поднятое достоинство (от которого обе женщины быстро отвернули взгляд) делали его похожим на какого-то мифического бога или существо. Вероятно, даже фавна.
Вокруг замаскированного фонтана танцевала Верити Вултон. На ней было только нижнее белье, и она завернулась в восточную шаль Грейс. Она выделывала почти балетные пируэты, если бы не пошатывание и странные антраша. Даже в темноте сада были видны ее выпуклые, вечно испуганные глаза.
– Я бы не так возмущалась, если бы он на самом деле мог сыграть полуприличную мелодию, – испепеляющим тоном произнесла Барбара. – Или если бы ее танец хотя бы отдаленно можно было назвать хорошим. Вероятно, если бы я попробовала того пойла, которое они так любят, мне бы показалось, что он прекрасно играет, а она необыкновенно грациозна. – Ее голос поднялся до сухого, прокуренного крика. – Сэм, спускайся, будь умницей! Верити, пожалуйста...
Затем она, кажется, что-то вспомнила и принялась вертеться в разные стороны и оглядываться.
– Сесил? Куда ты к черту подевался? Сесил!
Ее прервало звучное «Опля!», мелькнула розовая плоть и быстро двигающиеся маленькие ноги. Сесил метался взад-вперед между деревьями, такой же голый, как и Сэм Вултон, сверкая лысой головой.
– Господи! – Бэбс покраснела. – Сесил, ради бога, прекрати и оденься! Мы все это видели раньше, дорогой, и не хотим смотреть снова.
В ответ прозвучало:
– Убирайся вон, старая ведьма!
На какое-то время она застыла как изваяние и неподвижно стояла под деревьями, освещенная светом луны. Коренастый Вакх с розовой безволосой грудью и свисающим животом, исторгая громкие вопли, стремительно сбежал с холма, перепрыгнул через ограду и скрылся из вида.
– О господи! – ахнула Грейс. – Утес...
Звук дудки внезапно оборвался. Бэбс, подняв подол платья, побежала за Сесилом, чуть не столкнувшись при этом с сестрой. Грейс побежала за Бэбс, дряблый Сэм слез с дерева, а Верити плотнее закуталась в шаль Грейс и стояла с жалким видом.
Перелезая через ограду, Грейс увидела, что Бэбс стоит одна...
– О нет! Он...
Бэбс, проигнорировав ее, уперлась руками в бока и заорала:
– Дурак! Что ты делаешь?
Подбежав к ней, Грейс взглянула вниз. Все было не так страшно, как она ожидала. Черное пенистое море перехлестывало через острые скалы, но первая волна, поднявшаяся футов на десять, обрушилась на заросший травой выступ. Сесил стоял на этом выступе, держась за лодыжку.
– Прости, дорогая! – Он поднял на Бэбс полный подобострастия взгляд. – Прекрасная ночь, ты не считаешь? Впрочем, холодновато...
Бэбс повернулась к Грейс:
– Какой стыд!
– Не глупите. Он в порядке. А это главное.
– Не в порядке, пока я с ним не разобралась! Сесил, давай-ка скорее, иди сюда!
На лице Сесила появилась гримаса.
– Не уверен, что могу это сделать, дорогая. Кажется, я сломал лодыжку.
– Ты законченный идиот! – Бэбс снова повернулась к Грейс, на этот раз в глазах ее читалась тревога. – Что же нам теперь делать?
Вултон, в халате из шотландки, перелезал через ограду. Он нес такой же халат, который бросил Сесилу:
– На, старик! Прикройся... Будь хорошим мальчиком! – Затем, повернувшись к дамам, сообщил: – Я спущусь и принесу его!
– Скорее всего, нет. – За их спинами появилась Верити. Она прикрыла голову шалью Грейс и крепко сжимала ее у горла, такая розово-золотистая вдова в трауре. – Иначе спасать придется вас обоих.
– Может быть, позвонить в пожарную команду? – предложила Грейс. – Или в полицию?
– Полицию? Сюда? – Голос Вултона поднялся до визга. – Только через мой труп!
– Ради бога! – Верити, похоже, быстро протрезвела. – Иди и принеси лестницу, Сэм. Иди и принеси лестницу!
Вултон стал карабкаться назад. Через несколько минут, когда Грейс заинтересовалась вопросом, что случилось с О'Коннеллом, раздался веселый свист. Это был О'Коннелл с лестницей через плечо.
– Кто-то собрался помыть окна? Рядом с ним семенил Сэм.
Вместе, повозившись с лестницей неуклюжими спьяну руками, они спустили ее на утес. Сэм с Грейс встали на колени и как можно крепче схватились за верх лестницы, чтобы прочно удержать ее, а О'Коннелл стал спускаться к Сесилу.
– Это не перелом, – сообщил О'Коннелл, пощупав лодыжку Сесила. – В худшем случае – растяжение.
– Очень больно. – Сесил, казалось, огорчился незначительностью своего увечья. – Думаю, она не выдержит моего веса.
О'Коннелл с трудом, жестом пожарного взвалил Сесила себе на плечо и с кряхтеньем стал подниматься по лестнице, а Грейс с Вултоном изо всех сил старались удержать ее. В конце концов стонущего Сесила положили на твердую землю, а О'Коннелл принялся отряхивать грязь с одежды.
– Все равно что нести очень толстую невесту через высокий порог!
– Ах, Пат, ты наш герой! – Верити сложила руки. О'Коннелл как-то странно взглянул на Грейс.
– А сколько вы весите, мисс Резерфорд? Давайте проверим? Будьте уверены, я смогу это сделать, когда придет время! – Игнорируя ее протесты, он схватил ее за ноги и забросил на плечо, заявив: – Ну, после такой ноши она просто перышко!
Кровь прилила к голове Грейс, и она принялась колотить кулаками по его спине.
– Поставьте меня...
– На землю?
Несколько секунд спустя она снова стояла на твердой земле, а он помогал Вултону перенести Сесила через ограду и нести дальше в дом. Верити шла за ними.
– Вы в порядке? – спросила Грейс очищавшуюся от грязи Бэбс.
– В полном. Рада, что этот нелепый эпизод не был полностью бессмысленным.
– Что вы имеете в виду?
Бэбс нахмурилась.
– Никогда бы не подумала, что вы настолько тупы. Пат сделал вам предложение, Грейс!
Глава 5
– Что за ночь! – О'Коннелл сидел на краю постели, снимая ботинки. – Думаю, мне стоит попросить моего агента найти другого английского издателя. Я не уверен, что снова смогу посмотреть в глаза Сэму Вултону!
– Да, ночь была еще та. – Грейс села за туалетный столик и принялась очищать лицо, не отрывая глаз от отражения О'Коннелла в зеркале.
– Мы так и не погуляли. – Теперь он снимал носки.
– Меня задержала Бэбс. Мы с ней немного выпили.
– Ах вот как?
– Она любит посплетничать, так ведь?
О'Коннелл усмехнулся.
– Старая добрая Бэбс! У нас с ней давняя дружба.
– Вот и она так сказала. – Грейс вытерла веко ватным шариком. – Очевидно, она тебя очень хорошо знает. Кажется, она и меня знает несколько лучше, чем я ожидала.
– Правда? – Он принялся расстегивать рубашку.
– Она считает, что у тебя относительно меня серьезные намерения.
– Так оно и есть.
Чувствовалось ли в его голосе напряжение?
– Она даже решила, что ты сделал мне в саду предложение.
– Правда? – Он засмеялся и уронил запонку под тумбочку возле кровати. – Да, богатое воображение у этой женщины!
– Так, значит, это не так? На самом деле ты не делал мне предложения? – Она развернулась на табурете и посмотрела ему в лицо. – Я, конечно, не думала, что ты его делал, но тогда я опять ошиблась в тебе. Кажется, все знают тебя лучше, чем я, Пат!
Он подошел к ней. Присел перед ней и взял ее за обе руки.
– Дорогая, в саду я просто дурачился. Бэбс действительно неисправимая фантазерка. Когда я буду готов сделать тебе предложение, я сделаю это поизящнее! – Он протянул руку и взъерошил ей волосы, словно она была ребенком. Затем, выпрямившись, снял рубашку и бросил ее на пол.
– Значит, ты собираешься когда-нибудь сделать мне предложение? – Она старалась говорить как можно легкомысленнее и игривее.
– Это зависит от многих обстоятельств. Ты собираешься продолжать кокетничать с Джоном Крамером?
– Я не собираюсь продолжать кокетничать с Джоном Крамером.
Он улыбнулся:
– Тогда посмотрим, что с этим можно сделать, дорогая. Ты, конечно, понимаешь, что я никогда не буду достойным тебя? Боюсь, у меня богатое прошлое. Я не могу припомнить всех женщин, с которыми у меня были романы. Я нырял голым в городские фонтаны. Я бывал на вечеринках, где все тащат друг друга в постель и крадут друг у друга украшения. У меня были женщины, крушившие гостиничные номера, я устраивал потасовки в гостиничных ресторанах. Однажды я проиграл в покер белый «бентли», а в другой раз въехал на белом «бентли» в отель Алабамы. Продолжить?
– Не надо.
Его плечи заметно расслабились.
– Ну и как, по-твоему, сможешь ты принять предложение от такого порочного, грубого типа, как я?
– Твое прошлое меня не волнует, Дьявол. И твоя репутация грубияна. При всей своей браваде я самая обычная девушка, которая мечтает о самых обычных вещах. Я хочу любить и быть любимой. Я хочу выйти замуж за человека, которому смогу доверить свою жизнь.
– Грейс, ты прелесть!
– Не совсем. – Она услышала в своем голосе фальшивую ноту.
Вернувшись к зеркалу, она снова посмотрела на его отражение и на свое собственное. И на мгновение они оба показались ей незнакомыми.
Ночь была длинной и беспокойной. Через приоткрытые шторы в комнату проникал лунный свет, освещая на подушке лицо О'Коннелла, подчеркивая его крупные черты и впалость щек. Сейчас он выглядел совсем иначе, чем днем. При лунном свете его профиль был более строгим, кожа более серой.
«Примерно так он будет выглядеть в старости, – подумала Грейс. – Так он будет выглядеть в гробу».
Она лежала без сна и, опершись на локоть, долго глядела на него. Ее усталые глаза часто начинали слезиться, и его лицо искажалось все больше, становясь похожим на голый череп. Наконец, она еще раз попыталась закрыть глаза и погрузиться в блаженное забытье, но оно от нее ускользало.
Почему он пошел и рассказал Барбаре? Почему? Выбрал ее своей наперсницей? Излил ей все свои тревоги и сомнения относительно своей новой подруги? Или просто рассказал как забавный анекдот? И только ли Барбаре, или и другим тоже? Небрежно бросил в разговоре с мужчинами, пока они курили сигары и попивали бренди? Она живо представляла себе эту картину. «Это моя новая девушка... она может показаться лишь симпатичной англичанкой, но за этой безупречной стрижкой и сияющей улыбкой кроется ящик Пандоры. Это меня, конечно, не волнует... совсем наоборот, возбуждает. Немного грязи лишь подогревает мой интерес!»
Сон, овладевший наконец ею, был лишь манящей иллюзией. Она проваливалась в забытье, но внезапно снова оказывалась в спальне с толстыми коричневыми шторами, выцветшим ковром и треснувшим потолком (трещины, казалось, увеличивались), с тяжело дышащим во сне незнакомым человеком, лежащим рядом с ней (теперь она понимала, что он по-прежнему оставался для нее незнакомцем), с тиканьем будильника, переходящим в сдержанный, но неумолимый упрек. Промежутки между тиканьем казались часами, растягивались и росли, пока не раздавалось следующее тошнотворно-неизбежное тиканье.
Как он может так крепко спать, когда она беспокойно ерзает рядом с ним? Как он может настолько забыть о ее гневе? Она воспринимала его сон как оскорбление. Чем больше она об этом думала, тем сильнее у нее все горело внутри.
Почему он привез ее сюда, в этот обезьянник, и солгал ей? Она думала, что это будет уик-энд на двоих, во время которого они лучше узнают друг друга. И по иронии судьбы она его в конце концов узнала.
Наконец, когда часы показывали 5.00, она встала с постели, оделась во вчерашнее и побросала свои вещи в маленький чемодан, который привезла с собой. Пока она торопливо и довольно шумно собиралась, он продолжал спать. В его сне было что-то оскорбительное.
Стоя в дверях, она оглянулась на него. Солнце уже всходило, его лицо снова стало мягче, кожа приобрела медовый оттенок. Был момент, когда она была готова бросить чемодан, раздеться и лечь к нему в постель. Вероятно, ей следовало бы подождать, пока он проснется – дать ему шанс объясниться... Но она лишь крепче сжала ручку чемодана. Именно тогда он пошевелился во сне и издал какой-то тихий звук, похожий на смех. Его смех. Она повернулась и вышла.
Идя по тропинке, Грейс наслаждалась птичьим пением и сиянием моря на утреннем солнце. Она думала, что ей понадобится целый час, чтобы добраться до коттеджа Ораса и миссис Орас, боялась, что и того больше, но на самом деле туда было лишь двадцать минут ходьбы. Езда на машине искажает представление о расстоянии.
Прошло некоторое время, прежде чем шторы наверху отдернулись. Вскоре появился Орас в бежевом халате.
– В чем дело, мисс? Кто-то заболел, или случилось что-нибудь непредвиденное?
– Простите, что беспокою вас в столь ранний час. Ничего страшного. Но я была бы очень вам признательна, если бы вы отвезли меня на станцию. – Грейс, не глядя ему в глаза, показала деньги.
– Что ж, хорошо. Подождите минутку. Не пройдете ли в дом, мисс? Что ж, как угодно. Подождите здесь, я мигом спущусь.
Где-то неподалеку кукарекал петушок. Лаяла собака. Грейс села на порог, рядом с чемоданом, и стала ждать, пока ее отвезут на станцию. Там она сядет в дребезжащий ранний медленный пригородный поезд, идущий в Лондон. Сидя одна в вагоне, она увидит сложенный экземпляр вчерашней «Таймс», на первой странице которой будет красоваться фотография моноплана, садящегося на освещенный прожекторами аэродром, и погрузится в чтение описания полета Чарльза А. Линдберга. А прочитав, еще долго будет думать о человеке, который написал статью. В который раз все переосмысливать. Что он сказал. Как он ее поцеловал. Джон Крамер.
