Текст книги "Девушка в моём свитере (СИ)"
Автор книги: Анна Дементьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
========== 1 глава ==========
Любовь. Как часто мы думаем о любви? Когда мы маленькие, то все понятно и легко, а когда становимся старше – начинаем очень много думать, философствовать на эту тему, примерять на себя, желать её. Редко такие размышления приходят к какому-то конкретному ответу или пониманию. Точнее никогда. Существует ли она вообще, эта любовь? (Какое громкое слово…) Может наши предки всего лишь искали оправдание своим инстинктам, отвергая элементарные понятия в поисках смысла жизни? Это как легенды. Такие события вроде как были, когда-то давно, но пока они дошли до нас, время обкатало нехилый такой снежный ком из разного рода неправдивых подробностей, и вот мы в это верим.
И верим в любовь, которая изначально была скорее бесформенной дымкой, нежели смыслом жизни для многих. А сейчас… сейчас мы пишем стихи о ней, поем песни, играем спектакли, снимаем фильмы, рассказываем громкие истории и под малейшим предлогом кричим: «Это любовь!». Но существует ли она в первозданном своем бесформенном состоянии? Та любовь, ради которой живут и умирают, к которой сводится все наше существование? Вопрос, как всегда, остается открытым…
Ева не была из «долго размышляющих о любви», для её сложного мира она привыкла все упрощать, а любовь… Она любила друзей, своего ежа, свою жизнь и сейчас, шагая по любимому пасмурному городу, была влюблена в свои новые кеды.
– Когда я буду известной поэтессой, – заявила она под громкий смех подруги, – мои цитаты буду писать на стенах и бить с ними тату.
– Этого никогда не будет! – возразила Катя, весело пихая её в плечо.
– Подожди, – Ева остановилась, обиженная тем, что её перебивают. – Тогда я обстригу каре, перекрашусь в черный и буду ходить в черной вуали. Всегда.
Девушка многозначительно подняла вверх указательный палец, придавая тем самым значимости сказанному, но подруга в ответ лишь снова рассмеялась. Небо заволокло низкими тучами, и они, казалось, давили на плечи, нависая тяжелым присутствием. Город хмурился в вечерней прохладе, осматривал торопливых похожих из-под бровей-крылец. Девушки шли по Невскому, и пока люди старались поскорее убраться с улицы, предчувствуя надвигающуюся грозу, они громко смеялись и шутили, поедая мороженое. Слева на широкой дороге образовалась большая пробка из множества машин, которые то сигналили, то двигались вперед на победные пару сантиметров. Тот самый случай, когда пешком быстрее, чем на машине. Туристы и гости города вели себя довольно шумно, слоняясь повсюду с фотоаппаратами и в странных панамах, но шум здесь – привычное дело. Культурная столица, мать ее… Из культурных тут только блаженные старички, скрытные поэты и нищие.
Дружили эти уже взрослые девушки довольно давно, с самого детства, не смотря на все различия в характерах и отсутствия семьи у одной из них. Катерина познакомилась с беспризорной девочкой, когда потерялась в зоопарке. Ева влезла туда, не заплатив за билет, и в большой шапке летом выглядела довольно иронично. Большая дружба так и завязывается. Она ищет противоположности и соединяет их, сплетает жизни, судьбы, души этих людей. И остается наблюдать, как одна прячет в карманах бутерброды, чтобы отнести их подруге, а другая ворует кошельки, чтобы купить сладкого на прогулку.
– Так, приготовься, – неожиданно заявила Катерина, после нескольких минут задумчивого молчания.
– К чему? – Ева чуть не выронила мороженое из рук и, широко распахнув глаза, глянула туда, куда она указывала.
– Давай. Смелее. Увидела его?
– Нееет, – девушка умоляюще посмотрела на подругу, понимая, чего та хочет. – Давай хоть не сейчас? Я сама выберу время.
– Ну уж нет. Ты мне выбора не давала.
Катя развернула её в сторону дороги и подтолкнула вперед, хитро улыбаясь и готовясь к представлению. Издеваться над подругой она вовсе не хотела, хотя нет – хотела. Будет весело. Ева, сморщив нос, повернулась к подруге и обиженно показала ей язык. Мороженое казалось холоднее обычного в такую погоду, но она откусила пару больших кусочков, уверенно направляясь к выбранному объекту. Все эти игры когда-нибудь приведут их в полицейский участок, но рассуждать об этом сейчас не имело никакого смысла. Надо было действовать.
***
Максим нервно постукивал пальцами по рулю машины и то и дело поглядывал на часы. Он уже второй час стоял в пробке и никак не мог попасть домой. Опустив стекло, он запустил в салон автомобиля вечернюю прохладу и устало расслабил галстук, который душил его весь день. В городе зажигались огни, а солнце, прячась за тучами, уплывало, чтобы дарить свой свет другим. Санкт-Петербург погружался в прохладную ночь, а запах свежести и дождя придавал городу фильтр ностальгии по детству. Мужчина, разглядывая причудливые узоры на небе, медленно погружался в размышления о прошедшем дне и о том, что успел сделать и на что не хватило времени. Время, время, время… Постоянно его мало. Он вертится, как белка в колесе, ждет заслуженного перерыва, отдыха, но колесо лишь ускоряется и ускоряется. Если его остановить, то вся проделанная работа полетит в тартарары, и это заставляет нестись дальше, соответствовать самому себе и достигнутому статусу. Смирившись с мыслью, что ночевать ему придется здесь, мужчина закрыл глаза и откинулся на спинку сидения, но задремать ему не дали.
– Привет! – раздался веселый девичий голос у самого уха Максима, от чего он вздрогнул и недовольно повернул голову. Сильнее этот вечер испорчен быть не может, даже если бы это была цыганка, которая нагадает ему смерть.
Но на него смотрела довольно-таки милая девушка и, улыбаясь, ждала ответа на приветствие. Он сразу обратил внимание на ее глаза, которые были разного цвета. Один синий, другой зелёный. Редкое явление. Одета она была просто, но со вкусом. Длинные волосы, очень длинные, были заплетены в удобную косу с вплетением разноцветных лент. Седая прядь на левом виске Евы говорила о когда-то пережитом ею горе, но никак не подходила девушке таких юных лет. Он невольно задержал на этой пряди взгляд, но быстро вернулся к глазам. Неприлично обращать излишнее внимание на недостатки людей. Перебирая в голове варианты того, чего же она от него хочет, мужчина невольно мусолил губы.
– Добрый вечер, – наконец ответил он негромким бархатным голосом и приготовился отказать, едва услышит просьбу.
– Ты любишь шоколад? – оживленно спросила девушка, упираясь руками в колени и стараясь не выронить мороженое.
– Нет, я не ем сладкое, – Максиму не очень понравилось, что девочка обращается к нему на «ты», и он сильнее вжался в кресло, рассматривая эту невежливую.
Первые крупные капли дождя гулко ударили по крыше машины и принялись заливать пыльный асфальт, сопровождаясь яркой вспышкой молнии. Как же это было вовремя. Мужчина мысленно понадеялся, что дождь ее испугает, и Ева уйдет, но она лишь улыбнулась, глянув на небо.
– А я люблю, – девушка выпрямилась. – И я поспорила во-о-он с той девушкой, – она показала пальцем на стоящую на остановке подругу, – что именно ты пожертвуешь мне на шоколад.
– С какой стати…
– Пожалуйста, – перебила она его и умоляюще сложила руки, словно от этого зависела её жизнь. – Если я выиграю этот спор, то она прыгнет с парашютом.
Максиму абсолютно ни с кем не хотелось говорить, он так устал, что готов был уже уснуть в машине, но ему даже этого не дают. В его взгляде читалась вселенская ненависть ко всему живому, и девочка невольно затаила дыхание. Вдруг это бандит какой-то. Она нахмурила брови, копируя лицо собеседника и отгоняя представление о том, что на свой дорогой костюм он заработал убийствами таких приставучих, как она. Ужас какой…
– Мне все равно, – искренне ответил Максим и хотел было поднять стекло, но Ева, сама того не ожидая, положила руки на дверцу, не давая ему этого сделать. – Убери руки.
– А ты стихи любишь? – не унималась она, снова вытягивая уголки губ вверх.
Люди прятались по парадным, ресторанам, под огромными зонтами, и улица быстро пустела, даже Катерина куда-то убежала. И только Ева стояла у машины, готовая промокнуть. А ветер усиливался и тяжело качал деревья у самой дороги. Они гулко поскрипывали и роняли наземь листья, как старички теряют пышность волос. Но девушка не обращала внимания ни на ветер, ни на холод. Объект её внимания был ближе.
– Нет, поэзию я тоже не люблю, – сказал Максим, но заинтересованно посмотрел на длинноволосую. Отступать она не собиралась, а значит, придется пойти ей на встречу, как бы этого не хотелось. На дождь он старался не обращать внимания, но на белой рубашке уже было несколько мокрых следов от капель.
– Ммм, а скрипки у меня с собой нету… – тихо протянула девушка, убирая со лба влажные пряди. – Давай так? Я все-таки прочитаю тебе стих, и если он тебе понравится, то мы договоримся.
– Ты промокнешь, – предупредил Максим, обращая внимание на новые кеды Евы, которые уже испачкались.
– Чем больше ты тянешь, тем сильнее промокну, – говорила она громко, стараясь перекричать шум дождя, но улыбалась так, словно это она сидела в уютной сухой машине.
– Давай уже, – мужчина усмехнулся и приготовился слушать. Выбора у него все равно не было. Слушать стихи в дождь, стоя в пробке. Что может быть лучше?
Девушка сделала шаг назад и немного повела плечами от прохлады. Колючие мурашки разбегались от каждой капли дождя, и она невольно спрятала руки в рукава. Её мысли кружились вокруг горячего какао, который она могла бы сейчас пить, сидя дома, под пледом. Ева тихо выдохнула, разгоняя мысли, и серьезно посмотрела в глаза мужчины, как будто она стоит за кафедрой и собирается читать очень важный доклад.
– Она училась жить,
Крушить и строить.
Училась ждать и уходить,
Холодной быть, скрывать побои.
Училась говорить, молчать,
Быть сильной и беспомощно кричать,
Быть милой, разбивать сердца,
Изменам и быть верной до конца.
Училась отпускать всех тех, кто дорог,
С улыбкой на лице могла затеять ссору,
Мечтать о лучшем и не попадать по венам.
Училась прятаться и драться на арене.
Она училась жить, училась быть счастливой.
Была особенной, простой, не суетливой.
Умела плакать, не скрывая душу,
Умела быть открытой и умела слушать.
Она умела поддерживать,
Могла срываться, незаметно исчезать.
Она умела ненавидеть и могла любить.
Она пока ещё училась жить…
Читая стих, она ни на единое мгновенье не отвела взгляда от глаз Максима, стараясь согреться его видом. Её перебивали только гром и яркая молния. Деревья склонялись все ниже над Евой, им-то поэзия нравилась, они слушали. Нужно было поскорее спрятаться где-нибудь, но девушка выжидающе смотрела на мужчину в ожидании вердикта. Уж не верила она, что он не любит стихи. Не читает, возможно, но чтоб не любил… Да он по виду своему абсолютный человек искусства! Эти карие глаза, жесткие тёмные волосы, густо покрывающие голову, и строгие черты лица. А эти скулы и брови. Такая сценическая внешность и не любит стихи, что за вздор!
– Неплохо, – оценивающе ответил Максим и полез во внутренний карман за кошельком. – Это Есенин? – сарказм засчитан.
– Нет, это мой стих.
Ева заулыбалась и потерла руками плечи. Она уже совсем продрогла и была готова прыгать на месте, только бы не дрожать от холода. Поправив портфель на плече, девушка обернулась в поисках своей подруги, но Катерины так и не было нигде видно. Убежала, а потом скажет, что все это не засчитано.
– Хорошо пишешь, – Максим достал одну купюру и протянул её девушке, с видом а-ля «заслужила, ладно уж».
– Значит, все-таки любишь поэзию? – девушка хитро улыбнулась. – Это много.
– Беги давай, – оставляя её без ответа, мужчина кивнул в сторону кофейни, в которой прохожие прятались от мокрой смерти.
– Я верну, если мы еще раз встретимся, – чувствуя себя должником, выпалила Ева, уходя к кофейне.
– Не думаю, что мы еще когда-нибудь встретимся. Питер огромный.
– Как знать. Сейчас ведь встретились.
Она сделала шаг назад и, улыбнувшись, побежала в тепло. Максим усмехнулся, смотря ей вслед и поспешил поднять стекло. Девушка бежала, сверкая белыми кедами. На ее небольшом рюкзачке гремели брелоки, а длинная коса, уже совсем мокрая, была тяжелой.
Казалось, что ее жизнь была такой простой и светлой, как у детей. Отчасти это так и было. Ее улыбка излучала какую-то неземную красоту. Она просто могла радоваться той жизни, которая у нее была. И эта легкость передавалась через ее смеющийся взгляд, который невольно заставлял улыбнуться. После ее ухода осталось уютное послевкусие, которое разбегалось по телу приятным теплом.
А тучи все сгущались и темнели, капли уже не били об асфальт, они булькались в лужи, стекали с крыш и водосточных труб, стучались в машину, просили впустить их. Уже совсем потемнело, и Ева, не глядя под ноги, пробежалась по лужам и заскочила в теплое помещение, впустив с собой холодный воздух, что не очень понравилось присутствующим. В руках она крепко сжимала денежную купюру. Еще одно задание выполнено, и она снова утерла нос подруге. Теперь-то стоит всерьез подумать о горячем шоколаде, чтобы не заболеть. Девушка плюхнулась на свободное у окна место и вынула телефон, нужно было позвонить Кате, узнать, куда она делась. Ева потерла ладони и бросила быстрый взгляд на машину, которая так и стояла в непросветной пробке. Там точно кто-нибудь сойдет с ума.
Когда она читала стихи на сцене, да и вообще выступала, волнение всегда было её незримым спутником, но после прочтения незнакомцу, только сейчас сердце девушки напомнило ей о привычном чувстве, и она невольно приложила руку к груди. Так сильно бьется… Это точно не из-за его карих глаз! Ева мотнула головой и снова глянула на машину, словно шпион, который боится быть замеченным. «Надо было запомнить номера авто и пробить его имя!» Она мысленно ударила себя по лбу. Выходить в дождь для этой цели будет глупо, тем более, что там ни души. Как же долго собственные мысли до неё доходят. «Этот взгляд! Да я обязана затащить его на сцену. Черт его подери…» Она уже порывалась встать, чтобы выбежать и хоть узнать его имя или номера машины записать, но напротив неё села Катя, поправляя мокрые волосы и недовольно сжимая губы.
– Что так долго? – она облокотилась о стол и испытывающе посмотрела на подругу. – Ты чего лыбишься? Симпатичный попался?
***
Когда Максим наконец приехал домой, было уже очень поздно. Лифт бесконечно долго ехал на привычный восьмой этаж, а ключ в замочной скважине все никак не поворачивался. В квартире пахло чем-то вкусным, и он устало поплелся на запах, еда сейчас была важнее душа. На кухне крутилась девушка с тонкими светлыми волосами, по-домашнему собранными в пучок. Накинутый на футболку фартук не защищал её одежду, зато красиво смотрелся.
– Поздно ты. Устал? – спросила Света, поворачиваясь к мужчине. – Как раз все готово.
– Устал.
Максим тяжело опустился на стул и, притянув ее, посадил на колени. Девушка зарылась в его волосах и крепко обняла. Слегка приглушенный свет, и капли, которые, преследуя Максима, теперь стучали в окно, все это придавало моменту романтики и простого уюта. Изысканно обставленная столовая, как говорится, по последнему слову техники, с дорогим дубовым столом и высоким потолком привлекла бы рекламщиков кухонных плит.
– Голодный? – Света заботливо заглянула в глаза мужчины. Они уже столько времени вместе. Она прекрасно знает, что сейчас его не стоит загружать ничем. Нужно быть чуточку идеальной, тихой, всегда любящей.
– Что моя принцесса приготовила будущему мужу? – нетерпеливо спросил Максим, нехотя выпуская её из рук.
– Сейчас узнаешь, – девушка со звоном достала большую тарелку и принялась накладывать ужин. Она и сама проголодалась, пока ждала его. – Что интересного расскажешь?
– Интересного? – Максим потер глаза, невольно вспоминая разноглазую незнакомку. – В пробке мне читали стихи.
– Правда? Кто?
– Девочка какая-то…
Мужчина довольно четко представлял её, как будто снова сидел в машине и слушал её голос. «…Могла срываться, незаметно исчезать…» Он улыбнулся и почесал затылок, пытаясь вспомнить еще строки этого стихотворения, совершенно не замечая пытливый взгляд Светы. Было в этой девочке что-то необычное, притягивающее. Наглая простота с нотками сумасшедшей харизмы. Такие люди обычно выделяются яркими красками среди черно-белого мира, и Максим увидел эти краски впервые за долгое время в ней.
В кармане зазвонил телефон, выводя его из раздумья. Мужчина не спеша достал его и, не посмотрев, кто звонит, принял вызов.
– Есть планы на завтра? – не здороваясь, спросил его друг, что-то жуя.
– Работа.
– Знаю я, как ты работаешь, – засмеялся он. – Давай завтра по пивку бахнем?
Его лучший *любитель посидеть в шумной компании* друг, не смотря на то, что был женат и воспитывал двоих детей, был ярким примером веселого алкоголика. Когда семья кому-то мешала выпить с друзьями? Алексею точно не мешала. Впрочем, как и его огромный живот.
– Где? Во сколько?
Друзья – это святое, им отказывать нельзя. Да и друзьям Максима тем более, они придут и унесут его «за ноги – за руки», если он хоть раз им откажет. Света все еще смотрела на жениха взглядом, полным сомнительного недоверия, держа в руках половник, который в шутку мог стать битой.
– В нашем, как всегда. В Восемь, – коротко и ясно, всегда бы так.
– Договорились, – Максим устало зевнул в трубку и сбросил вызов, не прощаясь. – В нашем, как всегда…
– Куда-то собрались? – спросила Светлана, поставив перед ним тарелку с ароматным блюдом и садясь напротив.
– В бар, – коротко ответил мужчина и принялся за еду, умирать от голода он не собирался. – Тебе тоже стоит куда-нибудь сходить, развеяться.
– А вместе мы редко куда-то ходим, – она обиженно посмотрела на будущего мужа.
– Я работаю, – ответил он, задумчиво глядя в окно. – Управлять компанией непросто, ты это знаешь, так что давай не надо? Если хочешь, сходим куда-нибудь в субботу. Куда бы ты хотела сходить?
Максим искренне надеялся, что она откажется. В свой законный выходной ему хотелось побыть дома, хотя, скорее всего, все равно придется ехать в офис. Они и так много времени проводят вместе. Дома. Ему этого было достаточно, а вот невесте, видимо, нет.
– Хочу в театр, – не долго думая, ответила Света. Богатый муж, частые выходы «в свет» – это то, что ей нужно. Не всегда ведь сидеть дома.
– Хорошо, бронируй билеты. Будет тебе театр.
Максим тихо вздохнул, а девушка с визгами радости бросилась ему на шею и принялась целовать.
– Ты лучший, – пропищала она, чуть ли не душа его за шею. – Люблю тебя.
========== 2 глава ==========
На следующий день, как и было запланировано, после работы Максим поехал в бар. Он немного задержался в офисе и теперь мчался к друзьям, желая стряхнуть с себя усталость и выпить чего-нибудь крепкого. Благо, пробок не было, и яркое солнце почти скрыло следы вчерашнего дождя. Проезжая мимо того места, где Ева читала ему стих, мужчина невольно улыбнулся. «Она умела ненавидеть и могла любить, она пока еще училась жить…»
Этим стихом незнакомка словно открыла ему свою душу. Так просто, как распускаются цветы, показывая миру свои лепестки. И он теперь повсюду чувствовал её запах. Смесь нежных девичьих духов и ванильного мороженого, с привкусом вечерней дождливой прохлады. Максим все вертел и вертел эти отдельные фразы в мыслях, и все никак не мог сложить их в тот стих, которым они изначально были. Какая сложная, эта поэзия…
После ослепительно яркого уличного света, в баре было темно, и он почти на ощупь направился к друзьям, которые сидели у стойки и были здесь самыми шумными. В большом зале хаотично были расставлены столы, немногие из которых были заняты. За высокой ярко освещенной стойкой крутился бармен, сцена пока пустовала и была закрыта длинным занавесом. Совсем скоро тут будет куча народу и станет шумно, но сейчас можно было насладиться какой-никакой тишиной.
– Привет почти семейному, – поприветствовал один из друзей Максима, как только он оказался рядом, и хлопнул его по плечу.
– Здорова, – он сел за стойку и, облокотившись на нее, дождался, пока бармен обратит на него внимание. – Пиво и фисташки.
– Чувствуешь уже надвигающееся счастье? – спросил Алексей, недобро хихикая, чем вызвал искреннюю улыбку на лице друга. Он уже был немного (много) выпивший.
– Пока еще нет. А что, уже должен?
Рыжеволосый наклонился к его уху, держась одной рукой за барную стойку, чтобы не соскользнуть со стула. Вероятность упасть была велика, с его-то телосложением. Двое друзей о чем-то усердно спорили и не обращали внимания на подошедшего Максима.
– Строго по секрету скажу, – тихо произнес Алексей в самое ухо. – Не женись. Тебе только хуже будет. Я со своей воюю. Это ужас… Кааашмааар…
– Сядь, – смеясь, проговорил Максим. – Ты сколько уже выпил?
– Чуть-чуть, – он пошатнулся и неуклюже поерзал на стуле.
Сейчас самое время переубеждать его. А ведь они все вместе выбирали кольцо, с которым Максим делал Светлане предложение. К ним наконец повернулся Игнат, отвлекаясь от спора на великие темы. Его пышная шевелюра была взъерошена, и выглядел он довольно весело.
– Леха? Уже пьяный? Как всегда. Где там Макс? – он в упор не видел приятеля, смотря куда-то сквозь него.
Максим засмеялся и помахал рукой перед глазами Игната, сообщая о своем присутствии. Такие взрослые, они не редко вели себя как дети, и ради этого стоило ехать к друзьям, ехать к беззаботности сквозь время.
– Я, видимо, опять напьюсь последним, – горестно протянул мужчина и наигранно грустно шмыгнул носом. Он как всегда приехал последний и должен нагнать количество выпитого. Непростая задача, но он справится.
– А кто пьян? Я трезв! – возразил Игнат. – Хочешь, Ча-ча-ча станцую? – предложил он на полном серьезе, но стул оказался слишком высоким, чтобы тратить силы и спускаться с него.
– Нет, я хочу пиво.
Максим окинул взглядом пустые стаканы, которые стояли на стойке кучками и которые не спешили убирать, и его бровь поползла вверх. Конечно, они все трезвые после этого.
– Сколько ты с нами пробудешь? – наконец заговорил Сергей, который до этого увлеченно очищал лимон, а теперь, с перекошенным от кислоты лицом, ел его.
– Пока вы с кем-нибудь не подерётесь? – игриво спросил Максим, напоминая им о прошлых таких посиделках, которые закончились не самым образцовым образом. Перед ним поставили кружку с холодным пивом и маленькое блюдце с орешками. – Благодарю.
– Твоя мадам еще не ставит тебе условий? – удивился Алексей. – Везучий ты мужик!
– Это до свадьбы ты не подкаблучнчик, а потом… – протянул Сергей, подняв вверх указательный палец. – Вот потооом…
Подкалывать друга – дело святое.
– Хватит, – остановил их Максим, делая глоток пива. – Мы отдыхать пришли, а не нагонять на меня ужасы семейной жизни. Расскажите лучше, что с тем проектом по недвижимости. Продвинулись хоть немного?
– Я уберечь тебя хочу, – пьяным шепотом ответил ему Сергей, выпучив глаза и часто кивая. – Послушай совета мудрого человека. Где мой виски? Вот он. Так, о чем я? Ты сильно не расслабляйся. Бабы, дело такое… – он сделал глоток и сильно поморщился.
Сергей и Алексей что-то принялись обсуждать, и со стороны это выглядело как беседа двух философов-алкашей. По сути, это так и было. Игнат, не понимая, что он вообще говорит, учил Максима жизни, а тот поддакивал ему и, соглашаясь, с улыбкой кивал в ответ. Спорить было бесполезно. В этой компании он был младшим, и хоть не на много, друзья никогда не упускали шанса навешать на него советов, как и сейчас.
Познакомились они вчетвером довольно давно, в этом самом баре, когда не было свободных мест, и им пришлось сесть за один стол. Так и появилась традиция встречаться здесь этим абсолютно разным людям. Максим не был любителем напиться в «щи», и когда друзья постепенно возвращались в мир трезвых, позволил заказать себе виски. Они как всегда обсуждали работу, проекты, жен, отдых, и он несколько раз порывался рассказать друзьям о незнакомке, которая так красиво читает стихи… Но они могли все неправильно понять, да и думать о ней было бессмысленно. «Если еще раз встретимся».
Максим отодвинул от себя уже пустой стакан, когда со стороны столов послышались одобрительные возгласы. Он потер глаза и повернулся на шум, как раз в тот момент, когда на один из столов, посередине зала, запрыгнула девушка. Словно легкая кошка на подоконник. Она была в легком платье в горошек и, держа в руках скрипку, победно осмотрела присутствующих. Убедившись в том, что внимание всех приковано к ней, она положила инструмент на плечо и вдохнула полной грудью. Привычное волнение окутывало Еву, словно легкий туман, но сейчас оно было теплым, приятным.
Максим перестал слушать друга, который что-то усердно рассказывал, отдав все свое внимание ей, вчерашней незнакомке. Переступив с ноги на ногу, как бы обдумывая, что ей сыграть, девушка, не спеша, подняла смычок и коснулась им струн. Все присутствующие притихли и смотрели на нее. Она улыбнулась, и по залу понеслись минорные звуки простой, но очень красивой мелодии. Девушка играла, закрыв глаза, чувствуя каждое касание смычка. Ее движения были такими легкими, как будто невесомыми. Каждый звук, каждый нежный переход отдавался в уголках зала, будил в людях чувства, притягивал, убаюкивал. От её вибраций по телу пробегали мурашки, и Максим повел плечами, чувствуя жар собственного тела. Казалось, игра Евы вводила посетителей в транс, даже бармен перестал натирал бокалы и смотрел на скрипачку.
Не успела Ева достучаться своей игрой до каждого сердца в этом помещении, как её поспешили прервать.
В зал вбежал крупного телосложения охранник и, громко топая, направился к столу, на котором стояла Ева. Какой небрежный, перебивает её игру! Девушка не видела его, но чувствовала, слышала тяжелые шаги и сердце предательски екнуло. Убежать она не успеет, доиграть тоже. Нужно было быстро сообразить, что делать.
– На выход! – скомандовал громила, с ненавистью глядя на нарушителя «тишины».
– Даже доиграть не дадут… – тихо возмутилась Ева и, не спеша опустив смычок, спрыгнула на пол, попутно наступив на стул. Показывать страх она не собиралась, но волнение плотно подступило к горлу, и её голос был хриплым. Главное – чтобы не вызвали полицию.
Люди в зале недовольно завыли. Ведь шоу должно продолжаться! А они так бесцеремонно прерывают юную девушку. Неправильно это, не по-христиански.
– Оставь её! – крикнул какой-то пьяный голос из угла, но на него не обратили внимания.
– За такие выходки полагается штраф, – охранник небрежно схватил девушку за локоть и дернул в стою сторону. Он сжал тонкую руку так, словно собирался переломить кость. Неужели он не видит, что перед ним девочка.
«Надо было сразу бежать!»
– Но это ведь было красиво! – слезно возмутилась Ева, вытягивая руку со скрипкой в сторону из страха, что её заберут. Только не скрипку… Пусть лучше побьют.
Мужчина был втрое больше её, и в его руках она выглядела беззащитно и жалко, как котенок в зубах бегемота. Он тяжело вздохнул, видимо, его отвлекли от какого-то важного дела, и потащил девушку в сторону блока охраны. Ну уж нет! Ева резко дернулась и метнулась к выходу, чувствуя только сильную пульсацию в висках и желание бежать как можно дальше отсюда, но охранник лишь сильнее сжал её руку и встряхнул, как слепого щенка. Внутри похолодело. Теперь точно увезут в полицию. Идеи Катерины как всегда безумны! Конечно, не безумнее Евиных, но все же.
– Пустиии! – истошно закричала девушка в самое ухо громилы, но бесполезно, он лишь продолжил тащить её дальше, под громкий хохот посетителей. – Ааааааа!
Максим тихо усмехнулся, наблюдая за всем происходящим, и, наконец, покинув свое место, направился за ними. Поэтессу нужно было спасать, а то она своим голосом разрушит эти стены.
– Подождите! – остановил он охранника. – Я её знаю. Пусти.
Ева быстро обернулась на знакомый голос и застыла на месте. Эти карие глаза… Она улыбнулась и сдула со лба растрепанные волосы. Отлично, он отвлечет внимание, и она сбежит. Девушка уже приготовилась схватить рядом стоящий стул, ударить им этого противника классической музыки и бежать, что есть сил, но этого делать не пришлось. Охранник был знаком с Максимом и просто разжал руку девушки, и ту начало покалывать от притока крови.
– Чтобы я тебя здесь больше не видел, – пригрозил он и скрылся за дверью, оставив испуганную девочку, готовую взорваться от негодования.
Она хотела поблагодарить своего спасителя, но мужчина молча развернул Еву и, слегка подтолкнув её, повел к выходу, невесомо касаясь выреза на спине, от чего девушка слегка вздрогнула. Под аплодисменты гостей и вопросительные взгляды друзей Максима, они вышли наружу, где прохладный вечер вступал в свои права и окрашивал здания в лиловый.
– Что это было? – спросил Максим, прислоняясь к стене и доставая из кармана пачку сигарет.
Ветер нагло гулял в волосах мужчины, теребил воротник рубашки. Полный приятной истомой, вызванной алкоголем, Максим был рад видеть Еву снова. Она как и вчера была улыбчивой и снова с любопытством смотрела на него. Под её взглядом мужчина чувствовал себя интересным фильм, который смотрели впервые.
– Поспорила с подругой, – ответила девушка и непринужденно повела плечами, окончательно прогоняя испуг.
– Опять поспорили? Она уже прыгнула с парашютом?
Поэзией не интересовался, а спорами с подругой интересуется. Как интересно. Девушка обняла скрипку обеими руками, наблюдая за тем, как Максим зажигает сигарету.
– Чтобы она спрыгнула, я должна выполнить три задания, потому что это серьезно. Это было последнее. Час расплаты близко, – Ева сделал грозный вид и понизила голос.
– Как скучно я живу, – Максим улыбнулся и затянулся сигаретой, рассматривая лицо Евы с высоты своего роста. Её кожа словно отражала поздний закат, а цвет глаз точно стал ярче.
– Я ведь должна, – девушка быстро вынула из кармана ту самую купюру и вложила её в руку мужчины. – Вернуть тебе.
– Ты их не потратила? – удивился он.
– Нет. Я знала, что мы еще встретимся.
Ева хотела добавить что-то еще, но к ним с криками подбежала Катерина. Она явно была испугана и взволнована всем произошедшим.
– Почему ты сыграла Ирландию? Какой ужасный охранник! Я думала, что он тебя съест. Ты живая? – быстро тараторила она, протягивая футляр подруге.
– Я живая, и я выиграла, так что завтра мы едем на аэродром. Отказы не принимаются.
– Но я боюсь… – проговорила подруга. – Давай не надо?
– Надо, Федя, надо, – хитро улыбнулась Ева, складывая скрипку и украдкой глядя на мужчину. Ой, как она не любила курящих, на дух их не переносила, но сейчас… В сигаретном дыму, окрашенные закатом, его глаза излучали какую-то нечеловеческую энергию.
