Текст книги "Гламурная невинность"

Автор книги: Анна Данилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 5

Все ушли. Крымов убирал со стола, Юля мыла посуду. Они проделывали это спокойно и деловито, как обыкновенная супружеская пара. Чувствовалось, что она устала, и на какие-то вопросы Крымова отвечала невпопад, иногда и вовсе не отвечала, как если бы не слышала его. На самом деле она думала о том, что совсем не так представляла себе встречу со своим бывшим мужем. Ей хотелось, пусть на время, вернуть его себе, забыть или хотя бы попытаться забыть, что она замужем за другим человеком, что у нее теперь совершенно иная жизнь. Правда, Патрика она никогда не любила и при каждом удобном случае изменяла ему. Но какие бы мужчины ни появлялись в ее жизни, она считала, что Крымову не изменяла никогда. Она постоянно думала о нем, вспоминала все, что было дорого ей, и не теряла надежду вернуть его себе. Хотя, с другой стороны, понимала, что занимается самообманом и что, даже выйди она за него снова замуж, его уже не изменить, рано или поздно она узнает, что у него появилась другая женщина. Перенести еще один такой удар, как ей казалось, она будет уже не в силах. Поэтому оставалось одно – сыграть с ним в любовь и опять расстаться до следующего раза, до следующего акта… Сколько же актов в этом чудовищном спектакле?..

– Что? Что ты сказал?

– Я сказал, что меньше всего хотел вот так провести этот вечер и тем более выслушивать историю твоего клиента…

– Да? – как можно равнодушнее произнесла она и пожала плечами. – Ты же знаешь, это моя работа, мне нравится заниматься такими вот необычными расследованиями…

– Ты специально подстроила его приход? Ты сама срежиссировала все это?

– Да. Как ты догадался? Пойдем спать, Крымов. Я ужасно устала.

– Как Маша? Ты за весь вечер ничего мне не рассказала о ней.

– У нее все хорошо. Она сейчас в Москве, с бабушкой. К ней Харыбин повадился, все куклы ей покупает. Представляешь, он так после меня и не женился. Наверное, отравился браком. До смерти.

Он схватил ее за плечи и повернул к себе.

– А ты чем отравилась?

– Ничем. Пусти меня.

– Ты правда хочешь, чтобы я отпустил тебя?

– Да. И ты это знаешь.

– Но я приехал к тебе, понимаешь? – Он прижался своими губами к ее губам, надавил чуть не до крови. – Я приехал к тебе, к тебе… Я хочу жить с тобой. Устал без тебя.

– Ну и что? Это твои проблемы. У меня муж…

– Да к черту мужа. Сама же знаешь, что никакой он тебе не муж, так, бутафория одна, как и вся ваша семейка для иллюстрированного журнала. Разве что в телешоу не выступаете… Я много чего про тебя знаю.

– И что же? – Она оттолкнула его от себя и намеренно вытерла рукавом губы, чтобы лишний раз позлить его.

– Что у тебя молодой любовник, что вы с ним время от времени встречаетесь на море. Это так?

– Что с того? Тебя это не касается.

Он снова поцеловал ее. Затем еще.

– Может, забудем все? Я не стану тебе ничего обещать, но попробовать-то могу…

– Что попробовать?

– Хотя бы тебя попробовать на вкус. Ты сильно изменилась, похудела, стала какой-то другой. Если бы ты только знала, как я хочу тебя.

– Может, сутки и продержишься, – кольнула она его. Не хотела упреков, но это получилось само собой, словно помимо ее воли. – Хорошо, давай сыграем в игру.

– В какую? – Крымов уже держал ее в кольце своих рук и страстно целовал, мешая говорить.

– Подожди. – Она схватила со стола хрустальную рюмку и неожиданно для Крымова ударила об пол. Рюмка разлетелась на множество осколков. – Крымов, замри.

Он испуганно посмотрел на нее.

– Ты чего, Земцова? Заболела?

– Сколько осколков найдешь, столько дней я буду с тобой. Как жена. Ни упреков, ни слез, ни обид, идет?

– Осколки? Ты уверена, что правильно поступаешь?

– Абсолютно.

– Тогда ни одного дня. Ни одного часа. Прямо сейчас отправлюсь в аэропорт, оттуда в Москву, к Машке, потом увидим…

– Скатертью дорога…

Она высвободилась из его рук и ушла в спальню. Разделась и легла. Слезы душили ее. Если бы ее спросили, с чего это она разбила рюмку, она никогда бы не ответила – не знала. Сделала, произнесла вслух унизительные для Крымова слова и ушла от него. Вот и все. Потеряла его навсегда.

Он постучал.

– У меня здесь одежда, я войду? – услышала она и съежилась под простыней. Дожила, Земцова, Крымов к тебе в спальню уже стучится. Да где это видано было, чтобы Крымов вообще к кому-то в спальню стучался? Он ломится, как хозяин, во все спальни…

– Войди. Только ненадолго. Я уже сплю.

Он вошел, и она не успела ничего сказать, как он набросился на нее, сорвал простыню и включил лампу.

– Хочу посмотреть на тебя, – прорычал он, и она поняла, что проиграла, но тут же над самым ухом услышала: – Тридцать два осколка, можешь посчитать, они на столе, в блюдце… Играем!

«Тридцать два дня… Тридцать два дня любви или пытки?»

…Они появились в агентстве позже всех. Чайкин и еще какая-то неизвестная Земцовой девушка в короткой юбке и прозрачной розовой блузке, не скрывающей полную грудь, пили кофе. Несмотря на жару, в приемной было прохладно. Таня в просторном белом платье хозяйничала у микроволновки, делая бутерброды с сыром и готовя новую порцию кофе.

– А, пришли! – Она просияла, увидев Земцову вместе с Крымовым. Для нее это означало, что ночь они провели хотя бы в одной квартире, а вот в одной постели или нет, это уже ее не касалось. Или почти не касалось. – Тебя вот тут одна клиентка дожидается. Мне не стала говорить, по какому делу пришла…

Крымов, увидев девушку, тотчас вспомнил ее имя. Вероника. Девушка из самолета. Пришла, чтобы напомнить Крымову о своем обещании позвонить проректору университета. Не постеснялась явиться в таком виде. Знала, что ему это не понравится, понимала, что напомнить можно было бы и по телефону, но все равно пришла. Обиделась, что он так грубо поступил с ней, и решила отомстить. Пусть таким вот, с первого взгляда невинным, способом, но все равно отомстить.

Земцова скользнула по посетительнице равнодушным взглядом и скрылась в своем кабинете. Еще утром, в постели, она заявила Крымову, что прошли первые сутки, хотя прошло всего несколько часов, к тому же бессонных. О каких сутках могла идти речь? Да и вообще, не стоило ничего говорить, настолько они были счастливы вместе.

Крымов тотчас открыл свою записную книжку и принялся звонить в университет. Но проректора, его хорошего приятеля, на месте не оказалось.

– Вероника, вы позвоните мне, пожалуйста, завтра. Если будут какие-то новости, я вам скажу. А еще лучше позвоню вам сам.

– Может, перезвонишь в университет через полчаса? Я никуда не спешу. – Вероника, обратившись к Крымову на «ты», разозлила даже Чайкина, который, услышав такое, чуть не поперхнулся кофе. Он повернул голову в сторону Крымова и понял, что эта девушка появилась здесь не случайно, что ее наверняка связывают с Крымовым какие-то отношения, которые тот, само собой, пытается скрыть. Понял он также и то, что девушка откровенно играет на публику, желая поставить как Крымова, так и Земцову в неловкое положение. Он успел взглянуть и на онемевшую Таню Бескровную, перед тем как сказать:

– Девушка, мы не работаем с представительницами вашей профессии. Я понимаю, конечно, ваше желание изменить свою жизнь и поступить в университет, но наше агентство не занимается такими делами. Это просто не наш профиль. Обычно мы расследуем дела об убийствахпредставительниц древнейшей профессии… Одна такая особа, к примеру, лежит сейчас на столе в морге, и я буду производить экспертизу, чтобы представить потом заключение о ее насильственной смерти… Слышали о Джеке-Потрошителе? Так вот, эту девушку тоже выпотрошили, как курицу… Ах, да, забыл представиться. Чайкин, Алексей Чайкин, судмедэксперт…

– Да, это правда, – поддержала его Таня, принимая из рук шокированной Вероники чашку с блюдцем, – к тому же у нас тут приличное заведение, и являться сюда в таком виде, знаете ли, как-то не принято.

Крымов, наблюдавший всю эту неприятную для него сцену, лишь пожал плечами.

– Как бы то ни было, я все равно перезвоню вам, – поспешил успокоить он посетительницу, взглядом показывая, где выход. – Я же предупреждал вас, что вам не стоит сюда приходить, что лучше звонить…

– Я не проститутка! – вдруг громко произнесла Вероника и оглядела присутствующих. – И нечего устраивать здесь концерт. Крымов прекрасно знает, кто я и в каких мы с ним отношениях… Вчера…

– Девочка моя, – перебил ее Чайкин, подошел и обнял ее за плечи, – что могло произойти между тобой и Крымовым вчера, когда мы всей компанией встречали его в аэропорту, а потом пили всю ночь у него дома? Это ты, подруга, устраиваешь тут спектакль, обращаясь к нему на «ты» в присутствии его жены, Земцовой. Я не знаю, кто тебя послал и какие ты преследуешь цели, но не стоит вот так грубо компрометировать нашего коллегу… Он, безусловно, человек мягкий, деликатный, может, познакомившись с тобой в самолете – а больше, я уверен, вам встретиться было негде, – он и пообещал тебе кому-то позвонить, чтобы помочь тебе в твоих делах, но не больше. А теперь уходи и, пожалуйста, никогда сюда больше не приходи.

Земцова, отлично слышавшая весь этот разговор из своего кабинета, была потрясена тем, как ее друзья переживают за них с Крымовым. Судя по всему, эта девица действительно летела вместе с Крымовым в самолете, и тот, по обыкновению, наговорил и наобещал ей много чего. Возможно, сказал, что позвонит, и девушка восприняла это по-своему. Но зачем ей понадобилось приходить в агентство, когда достаточно было позвонить Крымову на мобильный, вот этого она понять не могла. Получается, что девчонка сделала это намеренно, чтобы отомстить ему за что-то, чтобы продемонстрировать перед всеми, кто будет в это время в агентстве, что они с ним чуть ли не любовники. Неужели Крымов, одумавшись перед самой посадкой, что позволил себе лишнее в разговоре с девушкой, решил в последнюю минуту от нее отвязаться и допустил грубость? Позже, в аэропорту, эта девица увидела, что Крымова встречает женщина, и захотела насолить ему, появившись без предупреждения в агентстве. Когда же она увидела его входящим в приемную в сопровождении той самой женщины из аэропорта, то поняла, что может досадить не только Крымову, но и его жене или любовнице… Это было первое, что пришло Юле в голову, и она улыбнулась своей догадке. Представив, какие чувства должен был испытывать сейчас Крымов, всю ночь клявшийся ей в своей любви и верности и вдруг попавший в такой переплет, она испытала чувство, похожее на удовлетворение.

Она даже вышла из кабинета, чтобы посмотреть, как выдворяют из агентства молодую хамку. Ну зачем, действительно, ей понадобилось приходить сюда? Неужели только для того, чтобы насолить Крымову? И что уж такого особенного и тем более оскорбительного он мог ей сказать в самолете, чтобы так разозлить и заставить ее совершить этот странный поступок?

Увидев появившуюся в дверях своего кабинета Земцову, Крымов тотчас отвернулся к окну. Видимо, он не знал, какое выражение придать своему растерянному лицу, чтобы не выглядеть особенно глупо. Вероника же, задержав свой взгляд на Земцовой и успев отметить про себя, что это и есть, наверное, та самая ревнивая жена Крымова, о которой он упоминал в самолете, усмехнулась и вышла, громко хлопнув дверью.

На крыльце она остановилась, чтобы еще раз спросить себя, зачем она приходила сюда. Ну, подумаешь, поухаживал за ней мужчина в самолете, что в этом плохого, зато время пролетело незаметно. Поговорили и расстались. Обычное дело. И чего она так завелась? Причем с самого утра. Теперь-то уж Крымов точно никуда не позвонит. Она вздохнула, решив, что самое лучшее для нее забыть все, что с ней произошло в агентстве, как забыть и о существовании Крымова. Она и так уже смирилась с тем, что в этом году не поступила ни в университет, ни в Академию права. Ничего страшного. Переживет, может, на следующий год поступит. В сумочке запел телефон. Звонил ее новый знакомый, с которым она познакомилась буквально пару часов назад, когда шла к автобусной остановке. Очень приятный молодой человек предложил подвезти на машине. Она не удивилась, потому что знала, что нравится мужчинам, и довольно часто соглашалась прокатиться с кем-нибудь на машине. Как правило, мужчины пытались с ней познакомиться, спрашивали номер ее телефона, и она охотно называла длинный ряд цифр. На вопрос, можно ли записать номер, с улыбкой отвечала, что, если кто хочет запомнить, запомнит, а если нет, значит, не судьба… Она не верила в плодотворность уличных знакомств. Вероника искала мужчину для вполне конкретных целей, и их было три. Первая – ей просто необходим был постоянный любовник, так как с последним своим возлюбленным она рассталась еще весной, узнав о том, что он встречается с ее лучшей подругой. Вторая – ей необходимы были деньги, так как работать она не собиралась, считая, что достаточно привлекательна для того, чтобы жить за счет мужчины. Третья – ей, как и каждой нормальной девушке, хотелось выйти замуж по любви за молодого, красивого и богатого мужчину. Третья цель была мечтой и казалась Веронике несбыточной. Поэтому для начала она решила остановиться на любовнике. Крымов просто идеально подходил для этой цели. Красивый, обаятельный, он просто источал мужскую силу. Правда, хотя она и понимала, что он далеко не беден, но вот содержать ее не станет…

Продиктовав вслух номер мобильного телефона своему утреннему знакомому, она очень удивилась, когда тот повторил его в точности. «Я позвоню», – сказал он и позвонил. Так быстро. Его предложение поужинать вместе Вероника восприняла с радостью, как подарок за то унижение, что ей пришлось пережить в агентстве Крымова. «Все, что ни делается, – к лучшему», – подумалось ей, когда она уже совершенно с другим, новым чувством укладывала в сумочку телефон. И солнце, как ей показалось в ту минуту, засветило ярче, и в воздухе остро запахло цветами…

В агентстве же после ее ухода все вздохнули с облегчением. Тем более что присутствие этой девицы не только раздражало всех, но и мешало сосредоточиться на главном – на работе.

– Таня, Хитов вчера оставил телефоны и адреса всей компании, думаю, что надо бы сегодня с ними поговорить, расписать буквально по минутам весь день, проведенный ими на Ивовом острове, чтобы завтра, быть может, поехать туда и осмотреться на местности…

– Хорошо. – Таня взяла у Земцовой список и принялась всех обзванивать.

Крымов с Чайкиным расположились в креслах и закурили.

– Впервые встречаюсь с подобным… – сказал Чайкин, разговаривая как бы с собой, но все прекрасно поняли, что ему трудно молчать после того, какое предложение он получил сегодня рано утром от матери погибшей Нади Газановой. – Чтобы мать, пусть и художница, сама пожелала загримировать свою мертвую дочь. У меня есть знакомые специалисты, им не привыкать… Но проделывать это с лицом дочери, у которой к тому же еще и нет глаза… Думаю, мне понадобится ведро нашатыря, чтобы постоянно приводить ее в чувство.

– Женщины бывают разные, чувствительные и совсем, кажется, без нервов… Сам только что видел экземпляр… Совершенно непредсказуемое поведение. – Не в силах воздержаться от комментариев, Крымов только теперь решил высказаться по поводу прихода своей поклонницы. И даже понимая, что поступает нелогично, связывая ожидаемый приход матери Нади Газановой с поведением навязчивой и злой девчонки из самолета, все равно выпалил: – И с логикой у женщин большие проблемы.

– Да при чем здесь логика? – отозвалась Земцова, сдерживая усмешку. – Речь идет о женщине, для которой красота как таковая, визуальный ряд, эстетика, наконец, играют главную роль в жизни, понимаешь? Она же художница и не может представить себе, чтобы дочь похоронили в том виде, в каком она увидела ее в морге…

– Думаешь, она придумает что-нибудь с глазом? – спросила, оторвавшись от телефонной трубки, в которой вот уже с минуту как тянулись длинные гудки, Таня Бескровная. – Вставит искусственный?

– Нет, я просто уверена, что она обыграет его отсутствие с помощью пряди волос, задрапирует его вуалью или чем-нибудь вроде этого.

– Наши женщины – просто вампирши, – всплеснул руками изумленный Чайкин. – Нервы – как арматура. Сидят себе спокойно и обсуждают грим покойницы… Сейчас придет художница, которая, видимо, всю ночь не спала, придумывая этот самый грим.

– Разговор ни о чем, – пожала плечами Земцова. – Просто тратим время. Леша, ты мне прямо скажи: ты можешь определить, эта девушка была убита ударом по голове или же она упала и разбилась о камни?

– Для этого необходимо сравнить образцы почвы и камней с обрыва и того места, где нашли труп… Кроме того, я отдал Норе одежду Газановой на экспертизу. Там есть такие повреждения на ткани, которые могли образоваться как в результате борьбы, так и в результате того, что девушку, возможно уже мертвую, волокли по земле… Однако что касается предполагаемой борьбы, то под ногтями Газановой я не обнаружил ни частиц человеческой кожи предполагаемого убийцы, ни ткани, ни волос, ни крови… Так что, может, она и не сопротивлялась, и никто ее не бил и не убивал, а она сама сорвалась с обрыва. Случай тяжелый, с моей точки зрения. Понимаете, вот если бы ее череп был разбит в определенной части виска, то можно было бы предположить преднамеренное убийство. Она бы даже вскрикнуть не успела, не говоря уже о том, чтобы сопротивляться, умерла бы на месте. Но тело летело почти с пятнадцатиметровой высоты, сначала ударилось о каменистый выступ и уже потом разбилось о землю. Трудно определить…

– Да все понятно, – вздохнул Крымов, – я просто уверен, что, если бы не ее тревожные звонки Хитову, никому бы и в голову не пришло, что это может быть убийство. Ее что-то беспокоило, это ясно. Хотя, может, это именно сейчас Хитов сгущает краски, потому что ее уже нет в живых, и он винит себя, что не приехал раньше. Возможно, девушка просто соскучилась, вот и названивала ему…

– Это Татьяна Орешина? Добрый день. Вас беспокоят из детективного агентства. Мы занимаемся расследованием причины смерти вашей знакомой Надежды Газановой…

– Не понимаю, почему сразу не взяли образцы почвы…

– Корнилов же сказал, что туда даже экспертов не отправляли – тело привезли в морг и все. Налицо был несчастный случай.

– Совсем работать не хотят, – возмутилась Земцова. – Ладно, сами соберем образцы почвы, осмотрим место, поищем возможные улики, а потом послушаем, что скажет нам Нора насчет одежды Газановой.

– Заметь, это я лично отправил ей одежду, – подал голос Чайкин. – Как чувствовал.

– Хорош врать! – вырвалось у Бескровной, которая усердно набирала номер двоюродного брата Орешиной, Михаила Обшицера. – Это же я тебе позвонила и сказала, что есть клиент, который заинтересовался смертью Газановой.

– Я думал, что ты сильно занята и не слышишь, – засмеялся Чайкин.

– Михаил? Добрый день, вас беспокоят из сыскного агентства… Мы расследуем дело… Кстати, а почему к тетке моей, Лидии Андреевне, не обратились? – прикрыв ладонью трубку, спросила Таня. – Чем Нора лучше?

– А ты разве не знаешь, что Лидия Андреевна болеет? – спросил ее Чайкин.

– Нет, первый раз слышу. А что с ней? Извините, Михаил… Одну минутку.

– Она же сломала ногу. Дома сидит уже вторую неделю. Если честно, то мне твоя тетка как специалист больше нравится. Правда, ее выводы иногда довольно неожиданны, что порой сильно мешает, поскольку в прокуратуре привыкли следовать дежурным схемам. Другое дело, она работает медленно, что тоже не нравится некоторым нашим общим знакомым… Что касается Норы, то она, безусловно, опытный работник, но не такая принципиальная, как Лидия Андреевна и всегда все делает в кратчайшие сроки, торопится… И не знаешь, что лучше. Может, конечно, я и ошибаюсь.

– Добрый день, это Лариса Холод? Вас беспокоят из детективного агентства. Мы занимаемся расследованием…

– Ошибаешься, – ответила Земцова. – Нора нас так часто выручала, что, если бы не ее энергичность, пусть даже скорость, называй как хочешь, мы бы опоздали с некоторыми выводами и, возможно, упустили бы не одного преступника.

– Лидия Андреевна? Вас беспокоят из агентства… Да, тетя Лида, это Таня. Только что узнала от Чайкина, что вы, оказывается, сломали ногу. Да у меня-то все нормально. Мы приедем к вам сегодня с Виталием. Как вы справляетесь одна? Вам кто-нибудь помогает? Что привезти? Понятно, как всегда, ничего. Да, нет, ничего особенного. Девушка упала с обрыва. Приеду, расскажу… Все, целую. – Она положила трубку. – Посмотрите в окно, по-моему, это Хитов…

– И не один, – вздохнул Чайкин. – Если бы я не знал, что рядом с ним тетка старше его в два раза, то подумал бы, что это его девушка… Симпатичная…

– Она замужем, – заметил Крымов, – к тому же у нее только что погибла дочь… не будь таким циником.

Дверь открылась, и в приемной появилась высокая стройная брюнетка во всем черном. Гладкое смуглое лицо, ни одной морщинки, брови вразлет, огромные бирюзовые глаза и крупный, яркий рот. Волосы уложены в аккуратную высокую прическу. Длинными пальцами посетительница держала коричневую тонкую сигарету. Хитов с озабоченным лицом представил свою спутницу:

– Шевкия.