Текст книги "Японская молитва"

Автор книги: Анна Данилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 7

Она проснулась в машине на заднем сиденье. Под головой лежала ее джинсовая сумка. За рулем – Нина. Лена приподнялась и посмотрела в окно – она узнавала эти места, эти покачивающиеся на ветру ряды толстых шерстяных носков у дороги, эти разрезанные вдоль и запакованные в полиэтилен янтарные тушки копченой рыбы. Одиноких мужиков и баб, продающих на обочинах трассы ведра с розовыми яблоками. Они возвращались обратно.

– Проснулась? – голос Нины звучал бодро. – Как себя чувствуешь?

– Никак, – огрызнулась Лена. – Куда ты меня везешь?

– В тот мотель, где ты потеряла труп, – просто ответила Нина, и перед мысленным взором Лены возникло симпатичное улыбающееся лицо Оли.

 
Что вспомню я завтра об этом дне?
Страх, неведение, беспамятство
Или корзинку розовых яблок?
 

– Я не поняла, что ты сказала… – бросила через плечо Нина. – Надо бы заправиться, бензин на исходе…

– Это хайку, стихотворение из трех строк, японское, – зачем-то объяснила Лена. – Ты думаешь, что на крыльце этого мотеля нас поджидает труп Тахирова?

– Нет, я так не думаю, но справки-то навести нужно, – невозмутимо ответила Нина и свернула на заправочную станцию.

Они приехали в мотель вечером.

– «Спящий мотылек», – прочла название Нина и вышла из машины, размялась, сделала несколько упражнений, потянулась. – Выходи, приехали. Ночевать будем здесь.

Лена тоже вышла, осмотрелась. Да, прошло не так много времени, а какой разной успела она ощутить себя в этом мотеле: сначала – готовой совершить смертный грех и лишить жизни ни в чем не повинную Белоус, затем – отравленную недоверием и обидой на Тахирова, и вот теперь – законченной убийцей того, с кем еще не так давно она собиралась связать свою жизнь. Голова шла кругом…

Вместо Оли за конторкой сидела совсем другая девушка. На ее лице не было ни намека на улыбку. Она сухо спросила, на сколько дней или часов они решили взять номер. Нина ответила за двоих: люкс до шести утра с душем и телевизором. Девушка устроила их в чистенькой просторной комнате с полосатыми обоями и видом на трассу.

Оставшись вдвоем, Лена спросила Нину, сбросившую с себя одежду и собиравшуюся принять душ:

– И где ты собираешься спрашивать про труп? У этой мымры? «Скажите, пожалуйста, вы не видели здесь труп молодого человека? Он еще не разложился, но уже дурно пахнет…»

– Не понимаю, почему ты такая злая, – Нина хлопнула себя ладонями по голым бедрам и покачала головой. – Все гораздо серьезнее, чем ты предполагаешь. И запомни: сбежишь – прямо отсюда позвоню в милицию и выдам тебя с потрохами. У меня еще вся жизнь впереди, поэтому я не буду с тобой церемониться. В сущности, ты мне – никто. И я вожусь с тобой только лишь затем, чтобы поскорее разделаться с этим делом… А что касается трупа… – Она задумалась. – Понимаешь, учитывая твое беспамятство, ты могла избавиться от него где-нибудь поблизости.

– Ты будешь искать земляной холмик на поле подсолнечника? Ты думаешь, я вожу с собой в машине лопату или же мне пришлось одалживать лопату в мотеле? Помогите, мол, бедной девушке закопать труп любовника?

– Нет, ты никого не закапывала, думаю, ты просто вытащила труп из машины и пристроила где-нибудь в подсолнухах… У меня есть еще одна версия, но я пока воздержусь ее озвучивать…

Задумчивая, она вошла в ванную комнату, и вскоре до Лены донесся шум и плеск воды.

Лена схватила сумку, раскрыла ее – деньги лежали на месте. Будь Нина аферисткой, она бы украла деньги и сбежала. Но десять тысяч долларов ее не интересуют. Это можно объяснить только одним: все, что она рассказала про убийство Тахирова, – правда. И если это так, не проще ли положиться на нее и сделать все так, чтобы покончить со всем этим кошмаром?

Она все-таки не выдержала, вышла из номера, спустилась вниз. Оказавшись на стоянке, приблизилась к своей машине и трясущимися руками открыла багажник. «Надеюсь, ты едешь с открытыми окнами?»

Стоило ей только открыть багажник, как в нос ударил отвратительный запах тухлого мяса, а на самом дне, на резиновом коврике, она увидела кровь. Местами подсохшую, но в одном месте ее натекло довольно много. Значит, это правда, что она убила Вадима? Ревнивая, взрывная, теряющая контроль над собой после трех выпитых рюмок спиртного – да, она, скорее всего, действительно убила своего любовника. И сколько же она выпила? И как же это надо было переполниться ревностью, болью и злостью, чтобы застрелить его?!

Она быстро вернулась обратно и принялась стучаться в ванную комнату.

– Входи! – крикнула Нина.

Лена вошла и увидела уже закутанную в полотенце Нину. Она выглядела довольно спокойно, если учитывать, в какую историю она влипла вместе с ней, с Леной.

– Слушай, я сейчас была внизу, открывала машину, вернее, багажник… Там – кровь… – последнее слово она сказала шепотом, а в глазах ее застыл ужас. – Там отвратительный запах, надо бы помыть…

– Да без вопросов, – пожала плечами Нина, не переставая вытираться полотенцем. – Смотри, вот тут какая-то банка, тряпка… Мы же не в «Метрополе», поэтому в ванной комнате можно найти хоть черта лысого! Набирай воду и дуй мыть багажник. Предлагаю тебе оставить его открытым – пусть проветривается всю ночь. А утром – вперед…

– Куда? – Лена посмотрела на нее с видом затравленного животного. – Куда мы поедем? Я уже ничего не понимаю.

– Видишь ли… Я не хотела тебе говорить, чтобы не расстраивать тебя… даже не знаю, как начать… Его жена, Мила… Она не такая дура, как мог тебе о ней рассказывать Тахиров… Не знаю, как тебе, но мне он говорил, что она установила за ним слежку…

И тут вдруг кафельный пол поплыл под ногами Лены. Слежка! «Мне кажется, что она наняла частного детектива, чтобы проследить за мной… Если так, то нам надо быть поосторожнее…» И тут же: «А при чем здесь ты? Тебя никто не знает и никогда не узнает… Ты тут вообще ни при чем… Почему ты думаешь, что тобой кто-то заинтересуется? К тому же после того, как все будет сделано, ты поезжай, скажем, в парикмахерскую, устрой там небольшой скандальчик, с тем чтобы тебя хорошо запомнили… Но уверяю тебя, все это лишнее и никто и никогда тебя ни в чем не заподозрит…»

Ее и в той, другой жизни, где она собиралась выступить в роли убийцы Милы, хотели обмануть. «При чем здесь я? Да, если нас выследили, значит, я – первая подозреваемая после Тахирова…» Но теперь это открытие не значит ровным счетом ничего.

– Э-эй! Ты где? О чем ты думаешь?

Она очнулась. Речь шла о слежке.

– Просто я подумала, – продолжала Нина, – что нас с тобой могли выследить. Тот же частный детектив, которого она наняла. А раз так, то он мог видеть и то, как мы укладываем труп в багажник.

– Но тогда нас бы давно схватили…

– Значит, есть причина, по которой нас пока еще не схватили.

– И что же это за причина?

– А тебе не приходило в голову, что сама Мила хотела избавиться от него?

– Зачем? Какой смысл ей-то убивать его… Вернее, я не то хотела сказать…

– Правильно, никто не собирался никого убивать. Но она могла желать его смерти, как любая ревнивая жена, понимаешь? И зачем ей поднимать шум, когда Тахирова устранили без ее помощи? Убили его и убили…

– Ты сама не замечаешь, что говоришь полную чушь? – разошлась Лена. – Да если бы она только знала, что его убили, она первым делом обратилась бы в милицию, принесла бы весь собранный частным детективом материал, и нас бы схватили тепленьких еще в Саратове!

– Но ведь не схватили же. Этот-то факт ты не станешь оспаривать? Значит, либо она ничего не знает до сих пор, либо в ее интересах не поднимать вокруг убийства шум…

– Так ведь она же на юге! – вспомнила Лена. – Быть может, нанятый ею детектив пока еще в дороге и только везет ей снимки? Возможно даже, что он заснял нас в тот момент, когда мы выносили тело из подъезда… Господи, какой ужас…

– Может, так, а может, и нет, – пожала плечами Нина. – Что это мы с тобой стоим в душе? Ах да, ты же собиралась замыть багажник. Ты иди, а когда вернешься, мы с тобой подумаем, кто мог украсть его труп из твоей машины. Я не удивлюсь, если это сделал тот сыщик…

Лена вышла из номера, оглушенная биением собственного сердца. Сыщик. Только этого еще не хватало. Но если он действительно сделал снимки и по телефону сообщил находящейся на юге Белоус, кто убил ее мужа, то что из этого следует? Во-первых, на снимках они обе – Лена и Нина, а это уже хорошо, это означает, что Нина сделает все возможное, чтобы они держались вместе и искали выход из создавшегося положения, другими словами, Нина не бросит ее… Во-вторых, существует причина, по которой Мила не хочет, чтобы их – Лену и Нину – схватили и привлекли за убийство Тахирова. Но вот что это за причина?!

Банку и тряпку она выбросила в кусты и вернулась в номер.

– Иди тоже прими душ, освежись, а потом пообедаем или уже поужинаем…

Лене нравилось, что Нина не теряет присутствие духа. Это хорошо, что она такая и не рыдает в подушку, не зная, что предпринять и как вести себя дальше.

– Ты думаешь, что исчезнувший из багажника моей машины труп Тахирова – результат действий частного детектива, нанятого Милой Белоус?

– Все может быть. Но даже если предположить такое, снова возникает вопрос: почему нас еще не схватили?

Лене показалось, что для человека, оказавшегося втянутым в такую историю, Нина держится с завидным хладнокровием.

– Но зачем им понадобился труп? – продолжала недоумевать Лена. – Думаешь, у них свой план?

– Понятия не имею… Но трупа нет – факт остается фактом.

Она была права. Труп исчез. Однако не было и никакой уверенности в том, что их кто-то выследил. Лена не могла придумать причину, по которой Мила Белоус, предположительно видевшая на снимках убийц своего мужа, продолжала вот уже больше суток бездействовать. Убили так убили. Если предположить, что она очень любила Тахирова, то, зная, кто его убил, сделала бы все возможное, чтобы наказать их, посадить в тюрьму. Если же она его не любила – кто знает, всякое может быть! – или даже по каким-то причинам его смерть оказалась ей на руку, то тем более не было никакого смысла покрывать настоящих убийц. Поэтому, приблизительно на девяносто процентов, Лена была все же уверена в том, что Мила Белоус ничего не знает о том, кто убил ее мужа. А тот факт, что из багажника пропал труп, можно действительно объяснить тем состоянием беспамятства, в котором какое-то время находилась Лена. Причем под влиянием Нины она все больше и больше убеждалась в том, что Тахирова нет в живых, что они его убили. Точнее, что она, Лена, его и убила. Самое страшное заключалось в том, что она допускала это изначально, поскольку где-то очень глубоко в сознании эти мысли все же бродили в ней, она знала, что способна на такое…

Ужинали они на той же самой открытой террасе, где она не так давно беседовала с Олей о японской поэзии. Теперь другая девушка обслуживала их. Выбрав момент, когда Нина в ожидании заказа отлучилась в туалет, Лена встала из-за стола, заглянула на кухню и спросила девушку, разогревающую в микроволновке ужин:

– Скажите, а как звали девушку, которая дежурила здесь позавчера вечером и вчера утром?

– Оля, – ответила та. – Что-нибудь случилось?

– Да нет, просто она мне очень понравилась… Она показывала мне одну книгу… с японскими стихами…

– Да-да, – улыбнулась девушка с явным облегчением, поскольку выяснилось, что с Олей никаких проблем нет, а посетительница просто любит поэзию. – Она такая… романтичная… Мне думается, что она рассказывала мне именно о вас… Сказала, что у нас останавливалась красивая девушка на «Фольксвагене»… Сначала я подумала, что речь идет о той, другой, должно быть, вашей подруге, но теперь, когда вы спросили меня об Оле, я поняла, что речь шла все же о вас…

– У меня к вам просьба. Понимаете, я хочу купить эту книгу и готова хорошо заплатить за нее. Я знаю, что она принадлежит вашему хозяину… Словом, я напишу Оле письмо и принесу его вам чуть позже, после ужина. Хотя… там будет не только письмо, но и мои рукописи, она знает… – Лена никогда еще не лгала с таким отчаянием и так нелепо, сочиняя на ходу немыслимые вещи. Но у нее за несколько минут до ужина успел созреть свой план, который она собиралась претворить в жизнь гораздо раньше всех тех, кто следил за каждым ее шагом. Сейчас, когда она чувствовала, как уже очень скоро мутная и холодная вода неведения и страха сомкнется над ее головой, Оля представлялась ей единственным реальным человеком, кого она запомнила из той, прежней своей жизни, часть которой потонула в амнезии. Когда ей, возможно, удастся выкарабкаться из этой жуткой истории с убийством, она непременно встретится с Олей и задаст ей несколько важных вопросов, касающихся своего пребывания в этом мотеле. Но, скорее всего (и это убивало в ней последнюю надежду), Оля понадобится ей для другого… Она, не имеющая никакого отношения ни к одному из участников этой драмы, может оказаться единственной, кто протянет ей руку помощи…

– Хорошо, – кивнула головой девушка, доставая из печи прозрачное блюдо с разогретым мясом. – Приносите, когда захотите, я увижу ее через пару дней и все передам. Моя комната внизу, слева от центрального входа, там еще надпись: «Администратор».

– Спасибо.

Лена вернулась за столик за мгновение до того, как в дверях показалась стройная фигура Нины.

– А здесь мило, – сказала она, усаживаясь. Ее внимательный взгляд, казалось, цепко охватил Лену всю, целиком, вместе со всеми ее мыслями и планами. – Ты не находишь?

– Ты все еще собираешься искать труп поблизости, в подсолнухах? – спросила ее Лена. – Ты веришь, что я способна была на такое?

– Повторяю уже в который раз, для особенно… бестолковых… – Ноздри Нины начали раздуваться, видимо, вопрос Лены привел ее в бешенство. – Ты, сука, прекращай вести себя так, как будто бы это я, а не ты убила Вадима и потом потеряла его труп, – шипела она. – Я изо всех сил стараюсь помочь тебе, а ты ведешь себя как последняя стерва. Значит, так. Завтра рано утром я сама выйду в поле и буду искать, куда ты отволокла труп… Думаю, что над ним уже кружат вороны или роятся мухи. Это реальность, и нечего воротить нос от моих слов. Нам просто необходимо найти труп, погрузить в багажник и отвезти его куда подальше, но лучше всего на юг, в Лазаревское, чтобы закопать в саду этой старой суки…

Видимо, слово «сука» было одним из любимых ругательных слов из ее лексикона, и произносила она его смачно, зло, тяжело, как будто сплевывала.

– Ты хочешь сказать, что если случится невероятное и ты найдешь его труп, уже полуразложившийся, от которого несет за версту, то мы погрузим его в багажник моей машины и спокойненько отправимся себе на юг?

– Можем закопать в посадках, но только подальше от людей, как тебе будет угодно, – неожиданно мирным тоном произнесла Нина. – Еще раз повторяю: везти труп на юг – твоя идея. Я лишь вызвалась тебе помочь…

Ужин прошел нервно. Лену не отпускали отвратительные чувства тревоги и страха. Ее всю трясло изнутри. Нина, подложив под свою подушку сумку, с которой она не расставалась ни на минуту (так ведет себя человек, никому не доверяющий и тоже находящийся в ожидании чего-то неприятного), почти сразу же уснула. Лена, следуя своему плану, задержалась на несколько минут в туалете, где, быстро нацарапав записку Оле, спрятала ее в пакет, куда положила две пачки долларов – девять с половиной тысяч стодолларовыми купюрами. Хорошенько запаковав все это и завязав бечевкой, она на цыпочках вышла из комнаты, спустилась вниз и постучала в дверь с табличкой «Администратор». Девушка, имени которой Лене так и не дано было узнать, распахнула дверь и впустила ее к себе. Она была уже в ночной сорочке. Молча приняв из рук Лены пакет, она кивнула головой.

– Не беспокойтесь, я обязательно отдам ей ваши рукописи. Спокойной ночи.

– Вы не могли бы написать мне номер телефона вашего мотеля?

– Да, конечно…

– А ее телефон?

Помедлив немного, девушка написала на том же клочке бумаги и номер домашнего телефона Оли. Это было то, на что она даже не надеялась.

Лена вернулась к себе, легла, натянула одеяло до самого подбородка и закрыла глаза. Ей хотелось плакать, но слез не было. Казалось, она все отдала бы за то, чтобы вернуть ту ночь, когда они с Олей сидели на террасе и читали стихи. Ведь именно тогда у Лены родилось решение все бросить и вернуться домой, расстаться с Тахировым и начать новую жизнь. Но когда же именно это было? Неужели задолго до того, как она застала Тахирова с этой блондинкой Ниной? Ответ могла дать только Оля…

 
Синие тени скользят по стене,
Страхи заснули в складках постели,
Как желтые лепестки июльского подсолнуха…
 

Глава 8

Ранним утром, проснувшись, Лена с ужасом поняла, что она в комнате одна. Кровать, на которой спала Нина, аккуратно застелена, а ее самой нет. Нет ни единой вещи, которая напоминала бы о ее присутствии.

Боже, да она мне, видно, приснилась…

Но эта иллюзия прожила всего лишь несколько минут: распахнулась дверь, и Нина ворвалась в комнату как ветер.

– Всем доброе утро. Встала? Отлично. Завтрак уже на террасе. Эта милая девушка приготовила нам оладьи с вареньем, а по всей гостинице витает аромат кофе… Прекрасное утро, нежаркое солнце, чудесная погода и… ни одного трупа…

– Ты была в поле? Искала? Не нашла?

– В поле я нашла лишь чьи-то кружевные трусики да пару презервативов. Думаю, так развлекаются проезжие дальнобойщики… – И вдруг добавила довольно серьезно: – Понимаешь, дорогая, если бы ты волокла труп, то маленькие подсолнухи оказались бы примятыми, другими словами, в поле появилась бы дорожка, тропинка… Но ничего такого нет. Вытоптана лишь небольшая полянка, где предавались любви, и все. К тому же я нигде не заметила роящихся мух или дурного запаха. Это означает лишь то, что трупа поблизости нет.

– И что теперь? Домой? Делать вид, что мы здесь ни при чем?

– Ну уж нет, дудки. Пока я не увижу, что труп хорошо спрятан от людских глаз, я не успокоюсь. Я предлагаю отправиться на юг…

– Но зачем?

– А затем, моя дорогая, что ты могла отправиться туда одна, забыв напрочь о моем существовании и уже не по дороге в Мичуринск, а в противоположной стороне закопала, ну, или спрятала труп…

– Но я не собиралась на юг, я не помню такого…

– Ты вообще ничего не помнишь, ты уже говорила, зачем повторяться. Пойми, мы должны его найти. Возможно даже… Ты только не пугайся, но я встала рано и долго думала… Возможно даже, что этот труп украли для того, чтобы похоронить в том же Лазаревском.

– Кто, Мила? Да как же она может похоронить его, не сообщив о его смерти, точнее, его убийстве? Ты случаем не тронулась умом?

Нина резко повернула голову. Лицо ее вмиг побелело.

– Ты снова принимаешься за старое? Хочешь вывести меня из себя? Ты, идиотка, из-за тебя мы потеряли труп! Пораскинь мозгами – кто мог его спереть? Кто?

– Я не знаю… Я представлению не имею…

– Тогда слушайся во всем меня.

– Если бы она захотела его похоронить, то привезла бы его в город, зачем ей везти его на юг? Да и вообще, ее здесь нет, ты же сама говорила, что она сейчас в Лазаревском!

– У нее, я так думаю, есть доверенные лица, которым она могла поручить такое дело.

Нина вдруг смягчилась:

– Вообще-то, ты права… Нет, у тебя никто не крал труп, это действительно бред, такого не может быть. Но поскольку и трупа нет, значит, ты спрятала его сама. Пойми, другого не дано. Посторонним он не нужен. Предлагаю тебе следующий план.

Лена похолодела. Что еще придумала эта ненормальная?

– Мы вообще забудем про убийство, про труп.

Это было неожиданно.

– И что же? Вернемся домой?

– Да что ты заладила: домой да домой. Нет, мы поступим мудрее. Мы поедем в Лазаревское, снимем домик на берегу моря поблизости от того места, где живет Белоус, и разберемся, что к чему. Уже по поведению этой старухи мы поймем, в курсе ли она смерти своего молодого мужа или нет. Если Мила будет спокойно плавать в собственном бассейне в компании молодых самцов и попивать «Кампари», значит, она счастлива и ни о чем не догадывается. Это будет также означать и то, что никакого детектива в природе не существовало, что все это – плод воображения трусливого Тахирова. Мы будем следить за ней: кто к ней пришел, кто ушел, какое у нее настроение… И когда ей все же позвонит кто-то из друзей и скажет об исчезновении мужа, она, если следовать логике, сорвется и помчится в Адлер, в аэропорт, самолетом до Саратова – искать Вадима. Для нас же это будет знаком… Пусть она летит, а мы останемся спокойно загорать на песочке, подцепим парочку симпатичных парней и с их помощью обеспечим себе алиби. Ну, как тебе этот план?

– Думаешь, нас не найдут?

– Если до сих пор не нашли, значит, и не найдут. Да и вообще, где доказательства того, что мы там были?

И тут Лена вспомнила про пистолет.

– Я не спросила тебя, куда мы дели пистолет, которым я застрелила Тахирова?

– Мы вложили его в руки Вадима, он находится в этом жутком свертке… Послушай, нам надо как-то абстрагироваться от всего этого кошмара, чтобы не сойти с ума. Никто не виноват в том, что у тебя в голове что-то заклинило, все-таки ты пережила шок, потрясение… Но теперь-то ты не сомневаешься, что мы должны держаться вместе? Это непременное условие успеха. Нам нужно вести себя так, словно нас эта история совершенно не касается…

– А детектив? Вадим говорил мне, что постоянно чувствует за собой слежку. Разве ты не понимаешь, что если это действительно так и он ничего не выдумал, значит, этот детектив видел и тебя, и меня. Думаю, что у него могут быть снимки, свидетельствующие о том, что мы с ним были хотя бы знакомы. Поэтому, когда обнаружится труп и начнется следствие, нас обязательно будут искать, чтобы задать какие-то дежурные вопросы. Если же выяснится, что детектив снял нас в тот момент, когда мы укладываем труп в багажник, то нам двоим крышка…

– Мы говорили уже про это. Если бы было все так, нас бы давно схватили. Мы вон сколько постов ГИБДД проехали, где я так нарисовалась – не смоешь, что называется… Нет, не думаю, чтобы у него были такие снимки. Хотя… Знаешь, что мне сейчас пришло в голову? А что, если этот самый детектив хочет погреть руки на нас?

– Как это?

– Имея на руках снимки как доказательство нашей причастности к убийству, он может элементарно начать нас шантажировать.

– Тогда почему же он до сих пор не вышел на нас?

– Думаю, потерял из виду. Поэтому нам тем более необходимо как можно скорее уехать отсюда, затеряться, спрятаться на юге… Нам нельзя медлить.

После завтрака они выехали на трассу и помчались в противоположную от Саратова сторону – на юг.

Машину вели по очереди. Решили даже в разговорах не вспоминать Тахирова, а потому всю дорогу промолчали, потому что каждый, как считала Лена, думал именно о нем.

Устроившись на заднем сиденье, Лена, обхватив голову руками, словно это могло ей помочь, силилась вспомнить, как же это могло такое случиться, что она убила своего любовника. Если сопоставить все, что она помнила, с той информацией, которой с ней щедро поделилась Нина, получалось, что она действительно была на днях в «Спящем мотыльке», откуда они с Тахировым собирались отправиться в Синенькие – там находился дом, где предполагалось убить Милу Белоус. Помнила она отлично и то, что приняла решение никого не убивать. Помнила и ту злость, ярость, которые охватили ее, когда до нее дошло, что ее любовник хотел просто использовать ее, убив свою жену, что называется, чужими руками. Помнила она и то, что ей принесли пакет с пятью тысячами долларов и что она хотела скрыться в Москве, остановиться там у тетки, которая присмотрела ей жениха… Получалось, что как раз между решением вернуться обратно в Саратов, чтобы объявить Тахирову о том, что она выходит из игры, и моментом передачи ей пакета с деньгами и произошло то, что начисто выпало из памяти… Выходит, она вернулась в Саратов и отправилась к Тахирову. Он открыл дверь, впустил ее в квартиру (а почему бы и нет, раз жена уехала на юг). Но в квартире была уже одна любовница. Спрашивается, зачем же он впустил вторую? Захотел, если верить Нине, нас познакомить? Этого она не помнила точно. Да и на Тахирова это не похоже. Разве что он напился до такой степени, когда и сам не знал, что творил. Хотя Нина утверждает, будто бы это она, Лена, перепила виски… «Ты вообще стала такое говорить! Что он, мол, хочет тебя подставить, что он – в это, конечно, трудно поверить! – просил тебя якобы убить Милу, что он эгоист и свинья…» Во всяком случае, это входит в ту схему и последовательность событий, которую она себе нарисовала. «Говорила про какие-то Синенькие, про подружку, про то, что ты его где-то там ждала, про мотылька…» Про мотылька тоже было все понятно – вероятно, речь шла о том самом мотеле «Спящий мотылек», где на нее снизошло озарение и она поняла, что даже ради своего чувства к Тахирову она не сможет перешагнуть грань и совершить преступление – убить его жену. «Думаю, ты просто много выпила. А потом ты вдруг бросилась к комоду, открыла ящик и достала оттуда пистолет, крикнула, чтобы все легли на пол, что ты так больше не можешь жить…» К своему ужасу, она поняла, что и эта сцена также вполне логична, учитывая ее состояние: мало того, что он не приехал в мотель и оставил ее одну, находящуюся на грани нервного срыва в страхе перед готовящимся убийством, так он еще в это же самое время развлекался с другой женщиной! Конечно, не каждый человек выдержит такое. Видимо, и она не выдержала… «Тахиров сказал, побелев, что пистолет заряжен, что Мила зарядила его, собираясь на юг, она просто забыла его на столике рядом со своей сумкой… И тогда на твоем лице появилось довольно странное выражение… Ты как-то нехорошо улыбнулась выбросила вперед руку с заряженным пистолетом и выстрелила. Это все». Да это действительно было все, дальше некуда. Не убила Милу, так убила Тахирова. Алкоголь по-разному действует на людей: кто-то становится мягким, добродушным, готовым на любое благое безумство, а кто-то, наоборот, становится агрессивным, непредсказуемым и даже опасным. Вероятно, Лена относилась к последним.

По дороге они останавливались в маленьких мотелях, где их кормили невкусной и дешевой едой. Пока они мылись и отдыхали в душном маленьком номере, в мастерской при мотеле меняли масло, делали мелкий ремонт машины, приводили ее в порядок.

Находясь на территории такого мотеля, и Лена, и Нина одинаково внимательно рассматривали всех посетителей, пытаясь определить, все ли они оказались здесь случайно или же кто-то появился тут по их души. Но в мотелях им, по счастью, ни разу не встретился один и тот же водитель дважды – это успокаивало и делало их поездку в собственных глазах обоснованной, необходимой.

– Это было правильное решение, – сказала за ужином Нина, глядя поверх головы Лены на сидящих в кафе мужчин. – Ты не находишь?

– Нахожу.

Да, и у нее вскоре появилось чувство, что чем дальше от места преступления они находятся, тем спокойнее становится на душе. Когда впервые открылась серая полоска моря, – были сумерки, они подъезжали к Лазаревскому, – все оставшееся позади показалось лишь дурным сном.

В Лазаревское они приехали уже ночью. За рулем была Нина, и чувствовалось, что она очень хорошо знает местность. Машина лихо двигалась по узким, утопающим в густой, подсвеченной фонарями зелени улицам. Проплывали уютные, крытые черепицей домики с цветами вдоль изгороди, витрины магазинов, пустынные рыночные ряды, клумбы, фонтаны… Это был настоящий рай – влажный, напоенный прохладным морским воздухом и запахами буйно цветущих растений.

Лена вздрогнула, когда услышала:

– И вот в этом раю у нее дом.

– Ты что, мысли читаешь? – Она даже закашлялась, прочищая горло, поскольку почти всю дорогу молчала. – Я только что про себя назвала это место раем.

– Большого ума не надо, чтобы сравнить эти места с райскими кущами. Если я не ошибаюсь, ее дом стоит особняком за пирсом, прямо на берегу моря.

– А ты откуда знаешь?

– Я в прошлом году отдыхала здесь…

– …с Вадимом, – Лена это поняла только что, хотя догадаться можно было и раньше. – И где же ты жила?

– Почти рядом с ними.

– Она ничего не заметила?

– Нет. Ей казалось, что он всегда рядом, хотя на самом деле мы встречались у нее под самым носом, в саду…

– Я вот никак не могу понять: зачем он встречался со мной, когда у него была ты? И потом, каким же сильным мужчиной надо быть, чтобы спать сразу с тремя: с женой, с тобой и мной?

– Мужчинам нравится обладать сразу несколькими женщинами. Это их подогревает и, быть может, придает силы. Господи, как же я устала…

– А где мы будем ночевать? Думаешь, здесь и в два часа ночи можно снять комнату или квартиру?

– Вот смотри… – Машина свернула вправо и плавно подкатила к небольшой асфальтовой площадке перед двухэтажным беленьким особнячком, в окнах которого горел свет. – Тут я жила в прошлом году. Я знаю хозяйку, думаю, что и она меня тоже помнит. Она с семьей занимает лишь четверть дома, остальное сдает. Видишь, левое крыло не светится – значит, там либо спят, либо – никого. Здесь шикарные апартаменты, ванная комната с бассейном, даже кухня есть… Дорого, потому не всегда все дома на побережье заняты. Надеюсь, деньги у тебя есть?

Лена почувствовала, как уши ее запылали. У нее оставалось лишь чуть больше десяти тысяч рублей – остальное она вместе с письмом вложила в пакет и попросила передать Оле из «Спящего мотылька».

– Да, конечно, не переживай… – сказав это, она снова почувствовала внутренний зуд, толкающий ее в спину и требующий немедленно исчезнуть из поля зрения всех, кто мог ее знать. Исчезнуть, раствориться, сделать так, чтобы ее никто и никогда не нашел… Но реально ли это? А как же ее квартира в Саратове? Кроме этой недвижимости, у нее не было больше ничего вообще. И если девушка, заступившая на дежурство в мотеле вместо Оли, окажется нечистой на руку, то у нее не будет и тех тысяч долларов, которые она передала вызвавшей у нее доверие рыженькой администраторше. Хотя, может быть, все сложится так, как говорит Нина: они проследят за Милой Белоус и по ее поведению поймут, насколько серьезна ситуация.

– Война план покажет, – как бы подводя итог ее размышлениям, снова выдала Нина. – Не переживай. Если ты будешь постоянно думать над тем, над чем думаешь, то вообще сойдешь с ума. Постарайся хотя бы немного расслабиться…

Она вышла из машины, хлопнула дверцей, подошла к воротам особняка и позвонила. Через некоторое время над ступеньками, ведущими ко входу, вспыхнул яркий фонарь, дверь открылась, и на крыльце появилась невысокая женщина в халате.

– Слушаю, – сказала она, всматриваясь в стоящую за воротами девушку. – Вам надо снять комнату?

– Да… Мы только что приехали… Я останавливалась здесь у вас в прошлом году, помните, я еще записывала ваш рецепт персикового варенья?