Текст книги "Выхожу тебя искать"

Автор книги: Анна Данилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Девчонки, как я соскучился по этой приемной и по вашим симпатичным мордашкам… И как мне осточертело скитаться по степям в поисках красотки, которая бросила своего мужа и удрала с казахом на конец света…

– Ну и как, нашел? – почти хором спросили Юля с Надей.

– Конечно, нашел. Такая красивая девушка, скажу я вам… Уж насколько я равнодушен к женскому полу, а тут, когда увидел ее, сразу понял: тех денег, что ее муж заплатил Крымову за беглянку, ей-богу, не жалко…

– И ты думаешь, что нам с Надей приятно это слышать? Ты разве не знаешь еще, что самые красивые девушки в городе – это мы?

– Знаю, конечно, знаю, вот поэтому я здесь… – Игорь плюхнулся в кресло. – Надя, в этом доме найдется чашка кофе?

– Игорек, у меня есть не только кофе, но и все, что ты любишь… Хочешь, я мигом приготовлю твои любимые бутерброды со шпротами, вареным яйцом и майонезом…

Пока Надя хлопотала у буфета, сооружая сложные бутерброды, Юля вводила Шубина в курс дела. Она говорила быстро, то и дело что-то помечая в блокноте, а затем вырвала из него густо исписанный листок и вручила Игорю.

– Вот, держи, здесь все законспектировано. Сейчас я сделаю копию со списка фамилий девушек, который мне только что дала Надя. Поработай, Игорек, в этом направлении. Можешь, конечно, отказаться и трудиться на Крымова, но учти, он снова отправит тебя в какую-нибудь дыру на поиски очередной беглой красотки… Выбирай: или интересная работа, или пустое отрабатывание крымовских денежек.

– А разве Шонин не заплатил? – поинтересовался Шубин, чтобы быть уж до конца осведомленным. – Помнится, он состоятельный человек, если не сказать больше… Я до сих пор не могу понять, как он вообще мог оставить свою сестру одну в городе, заняв прочную финансовую нишу в столице…

– Он сказал, что она сама отказалась уезжать из-за Захара…

– Я так и подумал. Но с чего ты взяла, что все эти дела как-то связаны между собой?

– Давай начертим схемы. Инна Шонина – Захар Оленин, это понятно?

– Вполне.

– Дальше. Захар Оленин – Наталия Рыжова. В обоих случаях на месте преступления оставлены следы дамских туфель на шпильках. Так?

– Так.

– Теперь: три избитые девушки, они же утопленницы – Лукашина, Петрова, Зеленцова. Казалось бы, что общего между ними и Таней Орешиной?

– Наверное, только то, что они зверски избиты, так?

– Правильно. Но ведь Таня Орешина встречалась с Захаром Олениным. Так почему бы не выстроить цепочки, только уже в другом направлении: Оленин – Орешина – Лукашина – Петрова – Зеленцова.

– Думаю, к этой цепочке можно добавить тогда уж и Инну Шонину, ведь она тоже найдена в Затоне и, вполне вероятно, могла быть избита… Мы же ничего не знаем…

– Правильно. Вот поэтому нам необходимо сперва выяснить, что за личность такая был этот самый Захар Оленин, может, он был связан непосредственно и с Лукашиной, и с Петровой, и с Зеленцовой.

– Ты хочешь сказать, что девушки с фотографий могут рассказать нам что-нибудь об этих трех утопленницах?

– А почему бы и нет?

– Хорошо, я все понял. Сейчас вот перекушу, – говорил он уже с набитым ртом, – и поеду по борделям… Опрашивать проституток – что может быть интереснее?

– Ты кушай, не стесняйся, а я пока расскажу тебе про твоего помощника, Сашу Александрова…

* * *

В машине Юля рассказала Игорю еще и о своем утреннем визите на квартиру Шониной. И про драгоценности.

– А почему ты не рассказала мне всего этого в приемной? У вас что, с Надей какие-то проблемы?

– Понимаешь, она иногда забывается и в присутствии посторонних, то есть свидетелей, проходящих по моему делу, позволяет себе какие-то вольности… Вчера, например, раскапризничалась и попросила развезти всех по домам, словно я виновата в чем-то и оказалась им обязанной… У нее депрессия, а при чем здесь я?

– А ты забыла, когда у тебя была депрессия? – вдруг сказал Игорь очень прохладным тоном, тоном, от которого Юля съежилась. – Между прочим, я приехал сюда вчера поздно вечером, звонил тебе, но так и не дозвонился, наверное, ты снова где-нибудь оставила свой сотовый… Так вот, мне Щукина позвонила ночью, она так рыдала, она сказала мне, что ты сильно изменилась, что придираешься к ней… Какая кошка пробежала между вами?

– Значит, так… – Юля даже притормозила машину и, повернувшись к Игорю, сказала, чувствуя, что теряет над собой контроль: – Может, я и изменилась, но не настолько, чтобы Надя жаловалась тебе на меня. У нее масса проблем, как, впрочем, и у любого из нас, но это не дает ей права вести себя подобным образом… Поверь, ничего особенного не произошло, ничего, понимаешь? И если ты думаешь, что я буду просить у нее прощения за то, что отказалась довезти ее до агентства, то ты глубоко ошибаешься… У меня был важный разговор с Леной Ланцевой, той самой, постоянной любовницей Захара Оленина… Девица пребывала в состоянии похмелья, вообще ужасно выглядела, но мне надо было задать ей несколько вопросов именно в тот момент, когда она была наиболее уязвима… Кроме того, я сама решаю, когда и с кем мне разговаривать во время ведения следствия…

– Ты бы послушала себя, Юля… Что с тобой? У тебя даже изменился голос… Что произошло, пока меня не было? Вы снова поссорились с Крымовым?

– Я ни с кем не ссорилась. Просто я работаю, понимаешь? И не надо меня отвлекать по мелочам. Да, я стала монстром, я стала жестче относиться к окружающим меня людям, но вы же сами с Женькой учили меня этому… Вы сами сделали меня такой, какая я стала, а теперь чем-то недовольны… Вам хотелось, чтобы у меня развился азарт к работе? Пожалуйста, он развился, мне до смерти хочется отыскать убийцу этих девчонок… Мне хочется изловить мерзавца, который кулаками доказывает что-то слабым и беззащитным девушкам… Мне непонятно, за что могли убить Оленина. Я ищу и никак не могу разыскать Веру Лаврову, эту таинственную женщину, которая так любила своего Захара, так обожала, что после смерти даже не удосужилась заявиться в морг и заняться его похоронами… Я уверена, что все это связано, что у нас не настолько большой город, чтобы все эти убийства оказались чем-то случайным… Чувствую, что втягиваюсь в сложную и опасную игру… Но я… одна… Надя, конечно, помогает мне, но это же чисто техническая работа… Кстати, я забыла ее спросить про клок шерсти, обнаруженной на веревке, которую мы нашли в ванной Оленина… Так вот…

– Ладно, можешь не продолжать… Может, она действительно все это придумала?.. – смягчился Игорь и неожиданно взял Юлину руку в свою теплую ладонь. – Просто она успела опередить тебя и пожаловалась на тебя первая… Чувствую, что вас нельзя надолго оставлять одних…

– Игорь, неужели ты действительно подумал, что я настолько изменилась, что стала невыносимой… Со мной все в порядке…

– Ты не хочешь сегодня поужинать со мной?

– Игорь, я же просила тебя… Я никак не могу выздороветь от Крымова, понимаю, что не должна говорить тебе этого, что ты, в конце концов, не жилетка, в которую позволительно всегда плакаться, поэтому я стараюсь сломать себя, пытаюсь стать другой, более независимой… А он мучает меня и каждый раз придумывает что-нибудь изощренное, чтобы вызвать ревность, или ни с того ни с сего начинает ублажать меня какими-то фантастическими прожектами, предложениями…

– Какими, например? Можешь, конечно, не отвечать, но ведь ты же сама начала говорить…

– Он сделал мне предложение, сказал, чтобы я бросала работу и выходила за него замуж… И можешь себе представить мою реакцию на его предложение?

– Ты согласилась? Ведь ты только об этом и мечтала! – усмехнулся Шубин, едва сдерживаясь, чтобы не провести рукой по ее лицу, настолько распалена и прекрасна она была в порыве негодования, в сомнениях и перехлестывающих через край эмоциях…

– Представь себе, что я даже не осозналатого, что он мне сказал… Просто пофехтовали по телефону, и я бросила трубку… Была ночь, три часа, очевидно, я все воспринимала как сон, как нереальность… Понимаешь, я не верю ему, вот в чем все дело. Это не мой мужчина. Хотя обладать им, являться собственницей этого экземпляра я бы не отказалась… Ну, все, можно работать дальше? Ты убедился, что я осталась в своей прежней шкуре и что никакой я не оборотень?

– Ты похорошела за отпуск… Знаешь, если бы ты не была влюблена в Крымова, я бы тоже сделал тебе предложение и тоже настоял бы на том, чтобы ты бросила эту адскую и явно не женскую работу и занялась чисто дамскими делами… Ты бы у меня рожала каждый год. И вообще, кто бы знал, как я по тебе соскучился…

Юля посмотрела на него, и ей уже в который раз стало не по себе: ведь ей совсем недавно примерно такие же слова говорил Крымов. Шубин, Крымов, Ломов… Что себе позволяет ее распутное сердце? Разве можно быть такой всеядной? Ее недолгий и очень странный роман с министром экономики области Ломовым, который мог бы закончиться для нее драматически, видать, ничему ее не научил – она так и не стала лучше разбираться в мужчинах. То есть в людях… А не проще ли выйти замуж за уравновешенного и спокойного Игоря Шубина и сделать его счастливым? Ведь лучшего мужа представить себе невозможно. Но честно ли это будет по отношению к нему? Ведь он-то ее любит, а она – нет. Но что же делать, если мужчина, которого она смогла бы полюбить, вернее, тот типмужчины не совпадает с образом семьянина? И где взять такого, чтобы отвечал всем ее требованиям? Чтобы от одного его прикосновения трепетало тело и отказывал рассудок и вместе с тем чтобы этот волшебник делил с ней быт? Представить себе Крымова, моющего посуду или чистящего на кухне картошку, она не могла, сколько ни старалась. Как не могла представить Шубина, обнаженного, сжимающего ее в объятиях…

– Надя, это я, – она поспешила набрать номер агентства, чтобы ускользнуть от опасной темы, – я забыла тебя спросить про шерсть на веревке…

– Эта шерсть принадлежит коту, черному коту приблизительно десятилетнего возраста… Ты не спросила и об отпечатках пальцев…

– Слушаю тебя, Надя…

– Кроме отпечатков пальцев самого Оленина, найдено множество других, особенно в ванной – на флакончиках и кранах… У нас в банке данных они не проходят. Что касается женских туфелек на шпильках, то такие продавались только в одном магазине нашего города, в «Итальянской моде», они австрийского производства. Завоз был небольшой, несколько пар раскупили в первый же день разные покупательницы, остаток же скупил оптом какой-то предприниматель, который уже на следующий день продавал их вдвое дороже на рынке… Туфли эти черного цвета, на подошве из натуральной кожи вытиснена готическим шрифтом надпись: «Vena».

– Спасибо.

Она повернулась к Шубину, который все это время рассматривал ее, и лицо его при этом выражало растерянность.

– Игорь, тебя куда-нибудь отвезти?

– Да в сквер возле цирка, там сейчас начнут собираться представительницы древнейшей профессии…

– Тогда поехали. Созвонимся.

Они распрощались возле цирка, и уже спустя несколько минут телефон залился нервозной трелью. Звонил Крымов.

– Привет, Земцова. Вернее, здравствуй, Юлечка… Как дела? Как поживает твой музыкант?

– Не знаю, давно не видела, а что?

– А то, что в детском саду возле Воскресенского кладбища сегодня рано утром нашли мертвую повариху по имени Катя. Катя Иволгина. Молодая женщина двадцати двух лет. Убита выстрелом в упор. Она кипятила молоко, но ее застрелили, молоко убежало… Сазонов говорит, что запах горелого молока слышно за три квартала…

– И что дальше?

– А то, что в кухне и на крыльце детского сада найдены те же самые следы австрийских туфель…

– А откуда ты знаешь, что они австрийские?

– Разведка донесла.

– Что ты хочешь от меня?

– Сазонов работает, ищет Веру Лаврову… Он просил тебе передать, чтобы, если ты разыщешь ее раньше, позвонила ему… И еще – Лену Ланцеву арестовали, она подозревается в убийстве Захара Оленина…

– Нет! – не поверила своим ушам Юля. – Этого не может быть! Она никого не убивала! Да она эти два дня пила, я же разговаривала с ней…

– Видишь ли, в чем дело, у нее нет алиби… В тот день, когда было совершено преступление, ее никто не видел… Но и это не главное – нашли топор… Тот самый топор, которым убили Оленина… Его даже не замыли, он весь в его крови.

– И где нашли?

– Прямо под балконом, под окнами Оленина, в траве, а на нем, угадай, чьи отпечатки пальцев?

– Не знаю… – Она похолодела от догадки.

– Правильно, это пальчики Ланцевой. Поверь, у нее были все причины убить этого мерзавца. В принципе, эта же причина была у многих его любовниц… Я всегда говорил, что ревность – страшная сила. Но сейчас я скажу тебе еще кое-что, от чего ты просто взовьешься под потолок… Ланцеву обвиняют и в убийстве Орешиной. История-то о двух концах… Девушку избили, а это могла быть и женщина…

– А как же туфли?

– А туфли ни при чем… Какая-нибудь барышня могла прийти к Оленину вовсе не для того, чтобы его убивать, а наоборот – залезть к нему в постель… Другое дело, что эта же или другая женщина, независимо от своих сексуальных привязанностей, могла решить истреблять женщин нашего города по каким-то иным мотивам или причинам… Это не обязательно связано с Захаром. Не так ли?

– Надеюсь, убийство в оранжерее и в детском саду на Ланцеву еще не успели повесить?

– Пока нет, но если и у нее отыщутся такие же туфельки, то кто знает…

– Крымов, а почему у тебя такой заподлянский голос? Чем тебе не угодила Ланцева?

– Я ее не знаю, поэтому мне трудно ответить тебе на этот вопрос. Ты сейчас где и куда направляешься, если не секрет, конечно?

– Я собиралась навестить одну знакомую, это связано как раз с Верой Лавровой… Только одного не могу понять: Сазонов ищет Веру, он знает, кто она и откуда, где работает, и почему-то не смог до сих пор вычислить? Если она в командировке, то на ее работе наверняка знают, где именно.

– В том-то и дело, что нет. Она взяла отпуск за свой счет и куда-то укатила.

– Аэропорт, вокзалы… стоит только задать вопрос, и по компьютерным сетям тут же выдадут точную информацию… Какие проблемы, не понимаю?

– В том-то и дело, что ни одним из вышеперечисленных видов транспорта Вера Лаврова почему-то не воспользовалась. Она уехала из города, возможно, на автобусе или на такси, на попутке, да на чем угодно, вплоть до ракеты, и ни одна душа на ее работе не знает, куда именно…

– А как называется та фирма, в которой она работает?

– «Авиценна».

– А где она находится?

– Возле драмтеатра, на Студенческом бульваре. Солидная фирма, между прочим. И к какой такой знакомой ты сейчас отправляешься? Может, нам отправиться вместе?

– Стоит ли? Это соседка Лавровой по дому, они дружат, хотя, судя по всему, совершенно разные люди.

– Ты можешь мне хотя бы пообещать, что после этого визита перезвонишь мне, чтобы я смог добраться до тебя и хотя бы схватить за руку?.. Ты избегаешь меня? Ты до сих пор не можешь простить мне ту девицу, с которой я притащился в этот дурацкий ресторан?

– Давай не будем начинать все сначала. Но позвонить я тебе позвоню. Обещаю. Теперь мне можно положить трубку?

– Валяй.

* * *

Лора встретила ее улыбкой, как старую знакомую.

– Знаете, это хорошо, что вы вчера не пришли… У меня было столько гостей…

– Лора, я была здесь вчера и видела всех ваших гостей…

Лора от удивления не могла выговорить ни слова. Она села в кресло, слегка расставив ноги, как человек, уставший носить свое большое, грузное тело, и хотя она была в меру упитанна и производила впечатление скорее пухлой, чем полной женщины, Юля поразилась тому чувству гадливости, какое теперь вызывала у нее эта масса розовой и упругой плоти. Она продавала свою плоть «задорого», да еще и жаловалась на судьбу.

– Симпатичные люди, а главное – лица очень знакомые…

– Но кто же вам открыл? И как вы прошли сюда?

– Признайтесь, вы испугались, что я увижу нечто непотребное, то, чего простой смертный видеть не должен под страхом смерти… Но не бойтесь, я была без видеокамеры и без фотоаппарата… Они, ваши покровители, приняли меня за одну из ваших «коллег» и предложили мне провести с ними вечер, а то и всю ночь, пока вы отдыхали с неким Валерием Анатольевичем…

– Вы презираете меня? – В ее тоне звучал вызов, а глаза светились ледяным блеском.

– Я не имею права вас презирать, потому что это ваша жизнь, и не мне читать вам мораль. Обещаю вам, что никому ничего не расскажу…

– Вот и правильно. Ни к чему все это. У вас своя жизнь, у меня – своя, а у них – своя… Каждый живет и развлекается как может. И то, что вы видели, самое невинное из того, чем они занимаются…

– Да что вы говорите? А чем же таким особенным они могут еще заниматься, не кокаин же нюхают?

– У них много праздников… Некоторые специально ездят в совхоз, чтобы посмотреть на случку свиней, другие пьют на охоте, пока егеря за них охотятся, третьи наслаждаются боями…

– Какими еще боями?

– Собачьими, какими же еще? Еще бои есть среди боксеров, но они только называются боксерами, а на самом деле это обычные молодые парни, в основном безработные… Они дерутся до конца…

Юля понимала, что Лора уводит ее от разговора о своей персоне.

– Лора, вы извините меня, что я, быть может, повела себя с вами грубо, невольно упрекнув за ваш образ жизни… Давайте лучше поговорим о Вере. Ее нигде нет. На работе сказали, что она взяла отпуск за свой счет и куда-то отбыла. Вы случайно не знаете, куда она могла уехать? Возможно, к родственникам… Она вам ничего не говорила?

– Честное слово – не знаю… Обычно она летала в Москву, а уж оттуда – куда ее душеньке было угодно…

– Хорошо, тогда ответьте мне еще на один вопрос… Хотя вы, конечно, имеете право не отвечать… Лора, что общего было у вас с Верой?

– Почему же было? У нас с ней много общего… Мы с ней просто понимаем друг друга, симпатизируем друг другу…

– А как вы познакомились?

– Случайно, возле подъезда, когда только заселились…

– А Вера знает, чем вы занимаетесь?

– Конечно, знает, но в отличие от вас ее это нисколько не шокирует… Больше того, она и сама, думается, не прочь была поучаствовать, но я боялась ей предложить, зная, что она нездорова по женской части…

– Вчера вы мне ничего об этом не говорили… Ведь это у Захара было не все в порядке…

– У Веры тоже… Она постоянно жаловалась на какие-то боли и пила ну просто огромное количество таблеток…

– А что, она действительно намекала, что была бы не прочь развлечься таким вот образом? Ведь она, насколько я понимаю, в деньгах не нуждалась…

– Совершенно верно, она хотела просто попробовать остаться на ночь с мужчинами… Даже говорила об этом, вот мне бы в такой момент и предложить ей, а потом договориться с Марком… – Она явно проговорилась, но быстро опомнилась и сделала вид, что ничего не произошло. – Да, ничего не предложила, а у нее такая характерная внешность, что…

– Значит, вы ей ничего не предложили…

– Нет, ничего.

– И это только из-за ее болезни. Или вам было неприятно видеть в своем доме женщину, в принципе соперницу, с которой будут развлекаться ваши любовники?

– Она мне не соперница, и вы поймете это, стоит вам только ее увидеть… Кроме того, не надо забывать, что у нее был Захар, которому она не могла изменить… Кстати, вы знаете, что убийцу Захара поймали?

– Нет, признаться, не знаю…

– Как же вы работаете и ничего не знаете… Поймали девушку, которая убила его из ревности. Я даже знаю, как ее зовут.

– Ну и как же?

– Некая Ланская… Она уже в тюрьме.

«Ланская… Даже запомнить не могла…»

Юля осмотрелась, словно за спиной у нее мог стоять один из клиентов этой розовотелой продажной Венеры. Что вообще ей здесь делать? Нашла с кем разговаривать. Ведь и так ясно, что ничего нового о Вере эта Лора не скажет. Она ничего о ней не знает… Если даже допустить, что это Вера убила Захара, то Лоре это неведомо. Чепуху эта Лора мелет: утверждает, что Вера больна по-женски, но высказывала желание провести ночь с мужчинами. Ведь абсурд! И вообще, стоит ли верить всему тому, что она только что наплела? И зачем было Вере признаваться, пусть даже и своей лучшей подруге, в желании провести ночь с ее любовниками?

– Лора, у меня к вам просьба… Пожалуйста, если вас это не затруднит, позвоните мне вот по этим телефонам, если вспомните, не говорила ли вам Вера о том, куда она собирается поехать этим летом… И еще – та квартира, в которой она живет, ведь вы были в ней?

– Разумеется, была… Я еще консультировала ее насчет ремонта…

– Вот, кстати, о ремонте-то я и собиралась поговорить… Она уже сделала ремонтв своей квартире?

– Конечно, еще полгода тому назад. У нее прекрасная квартира, там поработал хороший дизайнер…

– Дело в том, что у Захара обнаружен запас строительного материала… Вот я и подумала, может, он решил помочь Вере с ремонтом…

– Он? Да вы хотя бы представляете себе, что только что сказали? Чтобы Захар Вере в чем-нибудь помог?! У него же ни гроша… И за что только она его вообще любила…

Все-таки прорвалось у Лоры это презрительное отношение к мужчине-альфонсу, каким и был, по сути, Захар Оленин. И если вчера она говорила о любви Веры и Захара как о чем-то возвышенном, то сегодня высказывала свое мнение более откровенно. Вчера, наверное, играла роль невинной содержанки и ей нравилось рассуждать о высоких материях, а сегодня, когда она поняла, что с ее личной жизни сброшены все покровы, ей захотелось и всех других поставить на свое место.

– Вы пытались внушить Вере мысль о том, что Захар недостоин ее любви?

– Еще как! Но она же его просто боготворила…

– И вы думаете, что это было искренне?

– Я просто уверена в этом. Она везла ему отовсюду, где только бывала, дорогие вещи, она баловала его, как ребенка… Но они не были любовниками, и, быть может, именно поэтому их отношения казались мне ненормальными… Я не понимаю, что их связывало… Вера была одиноким и вечно страдающим от любви человеком…

– Но почему «была»?

– Ой, что это я… Словно о покойнице… Хорошо, я вам позвоню, если что-то вспомню… Хотя навряд ли… Но теперь мне стала непонятна ваша роль в расследовании, ведь убийцу Оленина-то нашли!

Юля поняла, что Лора узнала об этом от одного из своих высокопоставленных клиентов, не умеющего держать язык за зубами.

– Это еще надо доказать…

– Значит, вы ищете Веру, чтобы арестовать и ее? И вы думаете, что я буду вам в этом помогать?

– Я не собираюсь ее искать для того, чтобы арестовать… Ей может грозить опасность, – уклончиво ответила Юля, пытаясь привлечь на свою сторону Лору. – Вот почему я здесь…

Она вышла от Лоры с чувством досады на то, что потратила зря время. Обо всем этом она могла бы вполне поговорить и по телефону…

Позвонив Шубину и выяснив, где он находится, она перезвонила Крымову:

– Женя, у меня дела, боюсь, что мы с тобой сегодня уже не сможем увидеться…

– Это твой музыкант?

– Нет, я сейчас еду на встречу с Шубиным…

Но в ответ раздались короткие гудки: Крымов не мог так долго унижаться.