Текст книги "Не сирота. Дочь олигарха"
Автор книги: Анна Бигси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Анна Бигси
Не сирота. Дочь олигарха
Глава 1
Евгения
Мелкий, противный дождь, капает на очки, сильно ухудшая видимость. Замечательная погода для первого декабря, ничего не скажешь. Зима, называется, наступила. Резкий ледяной поток охватывает ступню.
– Ай, – вскрикиваю от неожиданности. – Да что ж такое.
Едва сдерживаюсь, чтобы не заплакать от обиды и негодования. Это не зима наступила, а я в лужу наступила. Потому что не видно ничего, и фонарь около подъезда, как всегда, не горит. Район у нас такой «благополучный».
Кипя от раздражения, вхожу в подъезд и медленно поднимаюсь по лестнице. Очки, конечно же, сразу запотевают, но протереть стекла нечем – руки заняты ключами от квартиры и пакетом с продуктами. Доползу как-нибудь. Три этажа – и я дома.
– Ну что за идиотский сегодня день? Все валится из рук, ломается, случается! – сокрушаюсь шепотом.
Скорее бы добраться до квартиры и наконец выдохнуть. Так хочется поваляться с книгой на диване и просто отдохнуть, но даже такой малости меня лишают. Брат решил именно сегодня зайти на ужин. Готовить теперь придется.
Вижу неясную тень на лестнице и останавливаюсь. Свет от лампочки тусклый, и через мутные стекла все расплывается. Ставлю сумку на пол и быстро протираю очки, надеваю и вижу пред собой маленькую девочку, сидящую прямо на ступеньках и жадно жующую кусок хлеба.
На вид ей лет шесть-семь. Маленькая, худенькая. Серый свитер висит на ней, словно мешок, светлые волосы торчат в разные стороны, как у Домовенка Кузи из одноименного мультика. Не видела ее раньше, может, потерялась?
– Ты кто? – строго спрашиваю я.
– Я Катя Снегирева, – шмыгает и поднимает на меня свои огромные глазищи. – Мы переехали недавно в двенадцатую, – запихивает остатки хлеба в рот и указывает рукой на свою дверь.
– А я Евгения Огнева из десятой, – зачем-то отвечаю в тон ей.
Только сейчас до меня доходит. Раньше там жила Зинаида Руслановна, но недавно она умерла. Хотя когда-то говорила, что у нее есть дочь. Наверное, та и переехала в ее квартиру.
– Почему сидишь на бетоне? Холодно ведь, иди домой, – недовольно качаю головой. С детства всем девочкам втолковывают, что нельзя сидеть на ступеньках, а она…
– Не могу, – горестно вздыхает и опускает взгляд. – У мамы праздник…
Словно в подтверждение ее словам, слышатся пьяные голоса и звон бутылок. Ну это ни в какие ворота не лезет. Сами там развлекаются, а ребенок должен мерзнуть в подъезде?
– Ну-ка вставай, – говорю сердито, подхватываю сумку и иду наверх. – Сейчас разберемся.
– Не надо. Только хуже будет…
Не хочу даже слушать эти глупости. Девочка послушно поднимается, пропуская меня. Обхожу ее и нажимаю на кнопку звонка. Дверь почти сразу распахивается, и появляется какая-то женщина. Видимо, новая соседка. Лицо красное, взгляд поплывший и идиотская ухмылка на губах.
– А ты еще кто? – Меня едва не сносит тошнотворным запахом перегара. С трудом подавляю реакцию организма и сохраняю лицо.
– Соседка ваша из квартиры напротив, – рассматриваю мать Кати, ища хоть каплю здравого смысла. Но тщетно, он растворился в количестве выпитого алкоголя.
– И че надо, соседка? Выпить хочешь? – скалится та, обнажая неровные гнилые зубы.
– Как вам не стыдно, – набираю в легкие побольше воздуха, чтобы высказать все свое возмущение. – Ребенок мерзнет, пока вы там…
– А это не твое дело, – перебивает она меня. – Вот своих нарожаешь и будешь командовать.
– Ну это же не по-человечески!
– Катьку я не выгоняла, – хмыкает та и равнодушно пожимает плечами. – Нравится сидеть там, пусть сидит. А у нас новоселье.
– Кто там? Проблемы? – За ее спиной появляется фигура здоровенного мужика, похожего на борова. – Че надо?
Окидываю его брезгливым взглядом и понимаю, что лучше не связываться. Они пьяные, а сколько их там, неизвестно.
– Нет, ничего, – поджимаю губы и делаю шаг назад.
– Ну и все.
Дверь захлопывается перед моим носом. Замечательно. Вот и познакомилась с соседями. Оглядываюсь на ребенка. Стоит, опустив голову, и вытирает слезы рукавом, размазывая грязь по лицу. Ну, как ее бросишь одну в холодном подъезде?
– Кать, а хочешь пойти ко мне в гости? – улыбаюсь ей.
– А можно? – недоверчиво поднимает на меня глаза.
– Ну конечно, пойдем.
Что я творю? Зачем вмешиваюсь? Мало мне проблем? Но по-другому поступить просто не могу.
Открываю дверь и пропускаю девочку вперед. Включаю свет в прихожей и наконец стаскиваю с себя промокшие насквозь ботинки.
– Замерзла?
– Немного. – Катя зябко ведет плечами и растирает озябшие ладони.
– Кушать хочешь?
– Хочу… – кивает и как-то настороженно смотрит на меня.
– Только руки сначала помой и умойся, – показываю, где ванная, и ухожу переодеваться.
Быстро натягиваю домашние брюки, футболку и собираю волосы в хвост. Возвращаюсь на кухню, мою руки и открываю холодильник. Рассматриваю содержимое и с ужасом для себя понимаю, что мне в сущности нечем накормить ребенка. Сама я дома почти не питаюсь, а готовить впрок не для кого. Катя бесшумно садится за стол.
Ну, как говорится, на безрыбье…
– Яичницу или пельмени? – оборачиваюсь к ней.
– Пельмени.
Достаю кастрюлю, наливаю воду и ставлю на огонь. Раскладываю остальные продукты по местам и присаживаюсь за стол напротив Кати.
– Не грусти, все наладится, – ободряюще улыбаюсь ей.
Она кивает и косится на вазочку со сладостями. Бедный ребенок. Мне не жалко конфет, но портить желудок ни к чему, сначала надо поесть нормально. Но что с ней делать дальше?
Накладываю пельмени в тарелку и ставлю на стол. Катя сглатывает слюну и поднимает на меня глаза, словно ждет разрешения. Сердце сжимается от ее взгляда, а в голове не укладывается, как можно собственного ребенка довести до такого.
– Горячие очень. Как остынут, можешь кушать, – поясняю ей и отхожу к плите. – А я пока буду ужин готовить, у меня сегодня гости…
Ложка со звоном падает на пол, резко оборачиваюсь. Катя в растерянности смотрит на меня. Маленькая, худенькая, а глаза, как два огромных блюдца.
– Мне надо уйти? – Ее губы начинают мелко дрожать.
– Что ты, конечно нет. Сиди, сколько хочешь, – спохватываюсь я, только сейчас сообразив, что сморозила глупость. – Брат ко мне придет. Ужинать, – поднимаю грязную ложку и даю ей чистую. – Хочешь с ним познакомиться?
Неуверенно кивает. Тяжело вздыхаю и вновь возвращаюсь к плите. Господи, куда я лезу. Даже не представляю, как помочь этой девочке. Может, в опеку позвонить? Они, наверное, должны знать, что делать в таких ситуациях… А если ее заберут в детдом? Вряд ли там будет лучше. Нет, в опеку нельзя. Не хочу брать на себя такую ответственность за чужую жизнь. Надо найти другой выход. Нервно кусаю губы, придумывая хоть что-то, но как назло в голове ни одной стоящей идеи.
– Катюш, – разворачиваюсь к ней. – А твоя мама давно пьет?
– Давно, – вздыхает она и отправляет в рот последний пельмень. Забираю тарелку и ставлю в мойку.
– А папа твой где?
– Не знаю, я его не видела ни разу, – пожимает плечами. – Мама говорила, он ее беременную бросил.
М-да. Ситуация. Можно, конечно, попытаться у матери узнать хоть что-то об отце, но расскажет ли? Вряд ли…
– Чай со сладостями будешь? – резко меняю тему, хватит уже о грустном.
– Буду.
Наливаю в кружку негорячий чай и подвигаю к Кате вазочку с печеньем и конфетами. Широко улыбается и начинает с жадностью запихивать поочередно в рот, запивая чаем.
– Не торопись, – улыбаюсь и качаю головой. Смешная такая, только растрепанная. Причесать бы да заплести косы…
– Катька! – Истошный женский крик разносится в подъезде. – Ты где, дрянная девчонка? А ну иди домой!
Девочка вздрагивает всем телом и нечаянно переворачивает кружку на стол. В глазах застывает отчаянный ужас.
– Простите, – шепчет тихо. – Мне пора идти, – вскакивает на ноги, как ужаленная, и бежит к двери.
– Катя, подожди, – спешу за ней, но не успеваю перехватить. Она выскакивает в подъезд и хлопает дверью.
С трудом подавляю нелепый порыв пойти за ней. Куда? Зачем? Могу сделать только хуже. Без сил опускаюсь на пуфик и прячу лицо в ладонях. Я не знаю, что делать. А главное, надо ли что-то делать?
Глава 2
Евгения
– Явилась! Где шлялась? – слышу зычный голос матери Кати и внутри все сжимается от страха.
– Наверху, – скулит девочка.
– Что ты там делала?
– Ничего. – Звонкий шлепок оглушает. – Ай.
Закрываю уши руками, не могу это слышать. Сердце разрывается на части, а из глаз ручьем текут слезы. Так нельзя! Неужели ей не жалко собственную дочь?
Вскакиваю с места и хватаюсь за дверную ручку, но так и не решаюсь выйти на площадку. Я не боюсь заступиться за девочку и получить всевозможные проблемы, я боюсь, что ей за это влетит еще больше. Та женщина неадекватна.
Закусываю губу и смотрю в глазок. На площадке больше никого нет. Сильный треск раздается на кухне. Подпрыгиваю от неожиданности и быстро соображаю, что к чему. Напрочь забыла про ужин!
– Черт, – бегу туда и осматриваю масштабы бедствия. Вода закипела и залила плиту. Могло быть и хуже… Выключаю газ и без сил опускаюсь на табурет. Из меня как будто выкачали всю энергию. Не могу готовить. Не в состоянии я сегодня.
Мысли плавно утекают к этой несчастной девочке. Судорожно ищу возможность ей помочь, но пока не нахожу. Жалко ее до ужаса, но что я могу сделать. Надо обратиться к кому-нибудь, кто разбирается.
Трель дверного звонка заставляет вздрогнуть. Нехотя поднимаюсь на ноги и плетусь в коридор. Смотрю в глазок – брат. Открываю дверь и сразу же оказываюсь в медвежьих объятьях.
– Привет, сестренка, – улыбается во все тридцать два. – С первым днем зимы тебя.
Такой довольный и счастливый, что аж зубы сводит.
– Привет, Кирюш, – вымученно улыбаюсь в ответ и выпутываюсь из тисков его рук. Пропускаю в квартиру и закрываю дверь.
– Что с настроением? – Он окидывает меня внимательным взглядом, от которого вряд ли укроется хоть что-то. Кирилл старше на десять лет, но по ощущениям на целую жизнь.
– Да нормально все… – бормочу себе под нос и виновато опускаю глаза. Как в детстве, когда хулиганила, а потом просила прикрыть перед родителями. Он всегда брал мою вину на себя и отдувался за нас двоих.
– Ага, нормально, а глаза на мокром месте. Что расстроило мою малышку? – снимает пальто и ботинки и идет в ванную.
– Соседи…
– Обижают?
– Нет, не меня.
Пока брат моет руки, собираюсь с мыслями, как рассказать обо всем, чтобы понял меня правильно. Скрывать не имеет смысла, возможно, Кирилл единственный, кто сможет помочь. Если захочет, конечно…
– Рассказывай, – выходит из ванной и проходит на кухню. Послушно следую за ним.
– Ты помнишь Зинаиду Руслановну из двенадцатой?
– Конечно.
– У нее есть дочь.
– Любка? Да, в моей школе училась. На пару параллелей старше.
– Она с дочкой переехала недавно в квартиру матери, – тараторю быстро, боясь сбиться и нервно ломая пальцы. – А сегодня я эту девочку встретила в подъезде.
– Ну и что? – Кирилл смотрит на меня настороженно, словно ожидая подвоха.
– Ну как что? – всплескиваю руками и начинаю расхаживать из стороны в сторону. – Холодно же, а она сидит такая несчастная на ступеньках, а эти там балаган устроили, – указываю на дверь и выдыхаю. – Все пьяные.
– Ты-то чего всполошилась?
– Жалко ее, а как помочь не знаю, – шумно выдыхаю и опускаюсь на табурет. В груди болезненно ноет.
– Жень, ну ты чего? – Кирилл поднимает мое лицо за подбородок, вынуждая посмотреть в глаза. – Там есть отец с матерью, сами разберутся.
– Да нет у нее отца, – громко всхлипываю я и отворачиваюсь, чтобы не видел моих слез. – Мать-алкашка только…
– А ты чем можешь помочь?
Он задает вопросы, которые я сама себе уже тысячу раз задала.
– Не знаю, может, как-то попытаться отца найти? – с надеждой спрашиваю я, преданно глядя ему в глаза.
– Имя его знаешь? – хмурится и задумчиво поглаживает свой подбородок пальцами.
– Нет, – расстроенно качаю головой.
– Ну а как? На кофейной гуще погадать? – Кирилл разводит руки в стороны. Не проникся моей бедой. Не понимает масштабы катастрофы.
– Не издевайся, – неприятно морщусь. – Лучше придумай что-нибудь…
– Хорошо, я попробую, но не обещаю.
– Спасибо, – порывисто обнимаю его и целую в щеку. Если Кир сказал, значит, обязательно сделает все, чтобы мне помочь.
– Так все. Успокаивайся. Утро вечера мудренее, – осторожно отлепляет меня от себя и ухаживает на табурет. – Завтра проснешься и все встанет на свои места, да? Тебе надо отдохнуть, совсем уже со своими книжками свихнулась.
Неуверенно киваю и закусываю губу. Может, он и прав. И все само по себе разрешится, а я просто слишком устала, чтобы адекватно оценивать ситуацию.
– Ой, а я же ужин не успела приготовить, – спохватываюсь я и подскакиваю на ноги.
– Печально, конечно, но как-нибудь переживу, – беззлобно улыбается Кирилл.
– Есть пельмени, – вспоминаю, как недавно кормила Катю.
– Давай свои пельмени.
Быстро ставлю на плиту кастрюлю с водой.
– Ты-то зачем пришел? – оглядываюсь на брата.
– У нас скоро намечается новогодний корпоратив.
– Что-то вы рано…
– Позже уже лютый аврал, не до гулянок.
– Понятно, – пожимаю плечами. – Я-то здесь причем?
– Я хочу, чтобы ты там тоже была.
Замираю на несколько секунд, пытаясь переварить услышанное, но отчаянно ничего не понимаю. Кирилл прекрасно знает, что я не люблю такие мероприятия и никогда на них не хожу.
– Зачем? – хмур спрашиваю его. Что-то мне это совсем не нравится.
– Тебе пора выбираться из ракушки. Ты же не видишь ничего за своими книгами. А жизнь проходит мимо.
Так я и знала, время моралей пришло. С тех пор, как погибли наши родители, брал взял надо мной негласное шефство и все время пытается направить на путь истинный. Только вот наше представление о нем не совпадает. Меня вполне устраивает моя жизнь, и что-то менять в ней я не намерена.
– Вообще-то я работаю, – недовольно фыркаю на него. И без того отвратительно настроение, ползет вниз.
– За три копейки в месяц. – Кирилл недовольно цокает и закатывает глаза. Ему сложно принять тот факт, что я работаю простым библиотекарем, хотя могла бы занимать высокую должность в его фирме.
– Ну и что. Зато это мои три копейки, – горячо возражаю, готовясь в очередной раз отбиваться вою позицию и принципы.
– А как же встречи с друзьями? С парнями? Ты вообще семью заводить собираешься?
– Кир, заканчивай, – упираю руки в бока и сердито смотрю на него, но не улыбаться не могу. – Давно ты в сваху превратился?
Я все понимаю. Брат просто переживает за меня. Кроме друг друга у нас больше никого нет. И я переживаю за него не меньше, но это же не повод заниматься сводничеством.
– Жень, не обижайся, – примирительно тянет ко мне руки. Подхожу, позволяя себя обнять. – Я просто хочу помочь.
– Ты сначала сам женись, – обреченно вздыхаю и утыкаюсь ему в плечо.
– Обязательно, – расплывается в довольной улыбке. – Так ты придешь?
– Я подумаю, – сдаюсь, чтобы не расстраивать его. Конечно, никуда я не пойду. Нет у меня ни времени, ни желания на подобные мероприятия.
Громкий стук в дверь нарушает идиллию. Вздрагиваю от неожиданности и смотрю на брата.
– Кто это? – хмурится он.
– Не знаю, – почему-то шепотом отвечаю я и ощущаю, как колючие мурашки бегут по позвоночнику.
– Открывай, соседка, – раздается грубый мужской голос. – Ты что с девчонкой сделала?
Глава 3
Евгения
– Я разберусь, – решительно говорит Кирилл и идет к двери.
– Кир, не надо. Они все пьяные, – перехватываю его за руку. Эта затея мне не нравится совсем, а точнее, вгоняет в жуткую панику. Если с братом что-то случится, никогда себе не прощу.
– Жень, ну что ты, – мягко улыбается, высвобождается и идет дальше.
Бегу за ним, но Кирилл жестом останавливает меня и выходит за дверь, решительно закрывая ее за собой и жестко пресекая мои попытки выйти следом.
Ослушаться не решаюсь. Присаживаюсь на пуфик и прислушиваюсь к голосам на площадке.
– А это что за парламентер? – хмыкает, видимо, «боров» из соседней квартиры.
– Слышь, придурок, тебе че надо? – агрессивно отвечает Кирилл, а у меня внутри все замирает от страха.
Его голос звучит спокойно и уверенно, но в нем отчетливо слышится угроза. Прячу лицо в ладонях, боясь даже представить, что сейчас будет. И все из-за меня.
– Позови эту дуру, иначе…
– Сейчас я тебе, идиоту, позову, – грозно рычит брат. «Боров» хрюкает и замолкает на полуслове.
– Ай… Не надо… Хватит… – начинает жалобно скулить.
– Еще раз увижу или узнаю… – строго предупреждает Кирилл, а я наконец выдыхаю. Сердце еще колотится быстро-быстро, но страх постепенно отступает. Ненавижу методы физического воздействия, но иногда по-другому и правда никак.
– Извини. Я понял. Все понял.
– Иди давай отсюда.
Отчетливо слышны торопливые шаги, и все стихает. Не выдерживаю и на негнущихся ногах иду к двери. Приоткрываю и вижу, как Кирилл входит к соседям. Что он там забыл?
Бесшумно иду за ним и останавливаюсь в дверях чужой квартиры, вздрагивая от грозного рыка брата.
– Вы что, мать вашу, тут устроили?
– Тебе какое дело? – отвечает заплетающийся мужской голос. – Ты кто вообще?
– Совесть твоя, – рявкает Кирилл. – Ну-ка, брысь все отсюда.
Едва успеваю отскочить от двери, как из нее вылетает мужчина. Что-то бурчит себе под нос, и сильно покачиваясь, спускается по лестнице.
Решаюсь и вхожу внутрь. В нос бьет жуткий запах перегара, а от табачного дыма начинают слезиться глаза. Зажимаю нос и осматриваюсь. Мимо меня Кирилл протаскивает вырывающуюся Любу, очевидно, в ванную.
Нестерпимо хочется сбежать из этого места, но я беру себя в руки и иду на поиски девочки. Мечусь по квартире, пока не нахожу ее в одной из комнат. Катя лежит на кровати, свернувшись калачиком и отвернувшись к стене.
– Катенька, – зову негромко. Оборачивается и с удивлением смотрит на меня. – Что случилось?
Глаза заплаканные, а губы мелко дрожат. Меня накрывает волной жалости и сочувствия. Хочется забрать эту малышку к себе и попытаться о ней позаботиться, но я не имею на это права. Кто создал законы в нашей стране?
– Ме-ня, – всхлипывает она. – Вырвало.
– Бедная, – спешу к ней. Присаживаюсь на кровать и прижимаю к себе.
– Мама сказала, это из-за вас.
Начинает всхлипывать еще сильнее, пряча лицо у меня на груди. Тошнотворный запах и правда чувствуется, наверное, одежда пропиталась. Но мне все равно. Состояние ребенка важнее.
– Почему? – недоумеваю я.
– Потому что пельмени слишком жирные…
Ответить мне нечего. Люба вполне может быть права, а я просто не подумала об этом. Для ребенка такая еда не самая полезная. А для голодающего тем более. Но, с другой стороны, Катя могла просто переесть или перенервничать. Нужно обязательно разобраться и показать ребенка врачу.
– Она мне больше не разрешит с вами дружить…
– Все будет хорошо, – монотонно покачиваю ее и глажу по спине, чтобы успокоить. – Мы что-нибудь придумаем.
Катя вскоре засыпает. Аккуратно укладываю ее на кровать, накрываю одеялом и бесшумно выхожу из комнаты. Прикрываю дверь и иду на поиски брата.
– Ты что творишь? У тебя же ребенок! – из-за приоткрытой двери ванной слышится сердитый голос Кирилла. Замираю, не решаясь войти или пройти мимо.
– Да зачем она мне нужна? Мне ее даже кормить нечем! – возмущается Люба, а у меня внутри все обрывается. Прикрываю рот ладонью, чтобы не выдать себя и часто дышу носом.
– А бухать есть на что? – Кирилл безжалостно добивает. И я на его стороне. Как можно так обращаться с собственным ребенком?
– Отстань ты от меня.
– Кто отец девочки?
– Не твое дело.
– В глаза мне смотри, – вижу, как он встряхивает ее за плечи, словно тряпичную куклу. – Кто отец девочки?
– Морозов, – выдыхает Люба.
– Виктор?
– Да.
– Он знает? – Кирилл наконец выпускает ее из своей хватки и позволяет сползти на пол.
– Знает, – горько хмыкает она. – Выбросил меня на улицу пузатую и забыл, как звать.
– Теперь ты понимаешь, что девочку нельзя там оставлять? – начинаю нервно расхаживать по своей кухне. Случившее сильно взбудоражило меня. Спать сегодня не буду точно. Просто не смогу уснуть, зная, что творится в соседней квартире.
– Нет, не понимаю. – Брат отрицательно качает головой и хмурится.
– Кирилл! Ты видишь, ей там плохо? – пытаюсь достучаться до него. По мне так все очевидно. – Мы должны ее забрать!
– Куда? Зачем? На каком основании?
– Не знаю. Просто забрать, и все, – поджимаю губы и упрямо складываю руки на груди. Неужели он не понимает, что может случиться непоправимое, если мы не вмешаемся? Так же нельзя.
– Жень, успокойся. Это противозаконно, – спокойно возражает Кирилл и утыкается в телефон, словно все это его вообще не касается. Хочется выдернуть гаджет из его рук и выкинуть в окно, но сдерживаю свой порыв.
– Я не могу! – От переизбытка эмоций всплескиваю руками. – Меня коробит от такого отношения к ребенку!
– Если хочешь помочь, – давит исподлобья напряженным взглядом, – самое верное – позвонить в полицию и пусть разбираются. Ну или в опеку на крайняк.
– Нет. Так нельзя, – качаю головой, не желая соглашаться с ним. – А если ее заберут в детский дом? Думаешь, ей там будет лучше?
– Это уже не наше дело.
– Какой же ты жестокий! – выпаливаю в сердцах и закусываю губу, чтобы не расплакаться от обиды.
Не могу принять его позицию. Умом понимаю, что, вероятно, она правильная, но все во мне протестует. Я не такая циничная, мне жалко эту девочку, и очень хочется сделать что-то для нее.
– Реалист всего лишь, – хмыкает Кирилл, откладывает телефон в сторону и впивается в меня строгим взглядом. – Даже если бы была возможность забрать ребенка, тебе зачем эта обуза? Тебе двадцать лет всего!
– Ну и что?
– Я категорически против, чтобы ты лезла в это дело, – авторитетно ставит жирную точку в нашем споре, а меня рвет на части от его решения. Не узнаю брата. Он никогда не был жестоким, а сейчас его словно подменили.
– Почему?
– Потому что нехорошо молодой девчонке воевать с местным сбродом, – устало трет лицо ладонями. – С Любой я поговорил, доступно объяснил последствия такого поведения. Очень надеюсь, она меня услышала.
– А если нет? – Голос срывается, а к горлу подкатывает горький ком. Он ведь знает, что я не отступлю. Почему не желает помогать? Хотя в чем помогать, я и сама не понимаю. Кирилл был единственной надеждой на разрешение этой ситуации.
– Значит, пусть опека разбирается. Повторяю еще раз – это не наше дело.
Шумно выдыхаю. У меня нет аргументов, чтобы пробить его броню. Кир, конечно, очень хороший и добрый, но иногда бывает таким упрямым, что не сдвинуть с места. Но я не должна сдаваться. Ведь сейчас жизнь этой маленькой девочки зависит от меня.
– А если все-таки отца попробовать найти? – робко предлагаю. – Мне показалось, ты с ним знаком…
От его пронизывающего взгляда мне становится как-то не по себе.
– Я знаю Виктора Морозова. Не близко, но пересекались несколько раз по работе. Не думаю, что такого человека, как он, могло что-то связывать с Любкой, – тяжело вздыхает и трет переносицу пальцами. – Да и имя его я назвал просто на автомате. Вероятность совпадения близка к нулю.
– Но все равно, можно же попробовать, – с надеждой смотрю ему в глаза, пытаясь превратиться в кота из «Шрека». Тому же все всегда удавалось благодаря проникновенному взгляду, может, и мне улыбнется удача.
– Как ты себе это представляешь? Прийти к нему и предъявить? Что? Бред сильно бухой бабы? Жень, это несерьезно.
– Ты прав, – киваю брату и невольно представляю эту картину. Улыбка сама по себе появляется на губах. Да, это было бы крайне глупо.
– Аллилуйя, – выдыхает он и снова берет в руки телефон.
– Надо сначала сделать тест-ДНК, а потом уже идти к нему, – заканчиваю мысль и довольно улыбаюсь. Пожалуй, это и правда единственный выход. Если все получится, то всем будет хорошо.
– Гениально, только где ты возьмешь материал? – не отрываясь от экрана, комментирует брат.
– Надо как-то достать. Где он бывает?
Кирилл внезапно убирает телефон в карман и лукаво улыбается. Ох, не нравится мне такая перемена в его настроении. Слишком это подозрительно.
– Он обещал прийти на мой корпоратив, – словно между прочим заявляет он и хитро ухмыляется. Вот гад! Все просчитал и вывернул так, чтобы добиться своего.
– Ты серьезно? – смотрю на него, пытаясь оценить вероятность обмана.
– Более чем, – поворачивает ко мне экран своего смартфона. Сверху написано имя контакта «Морозов Виктор» и дальше диалог из сообщений. Читаю последнее «Да, все в силе. Я приеду».
– Тогда я тоже должна там быть, – решительно говорю и иронично усмехаюсь. – Твое предложение еще в силе?
– Конечно, сестренка, – как ни в чем не бывало улыбается Кирилл и убирает телефон в карман.
Слов нет. Так меня еще никогда не разводили. Жестко, жестоко, но в конечном итоге каждый получит то, что хочет. Ну держись, Морозов Виктор. Скоро встретимся!
