Текст книги "Сломанные цветы"

Автор книги: Анна Бергстрем

Люди неохотно сыплют скупые копейки в его протянутую руку.

– Как вы не понимаете, мне нужно другое, – стонут иссохшие губы.

– Чего ты хочешь? – злятся прохожие. – Скажи спасибо за то, что есть!

Толпа плюёт несчастному в заплаканное лицо. Унизив слабого, легко почувствовать собственную значимость. И в этом цель многих из нас. Но мы не понимаем другого. Весь мир давно стоит с протянутой рукой. ДА, НАМ, ЛЮДЯМ, УЖЕ ВПОРУ ПРОСИТЬ МИЛОСТЫНЮ! МИЛОСТЫНЮ СВЕТА и любви в наши ослепшие сердца и души.

Тряпкомуж узнавал в этом нищем себя и видел, как по нему плакал дождь тихими безысходными ручьями. Но, невзирая на это, он всё ещё верил, что надежда живет даже у самых могил… Но всё оставалось прежним. Эта тишина, от которой можно оглохнуть. И только вера, надежда, амфетамин, – вот три ключа к несбывшейся мечте…

У нас нет ничего. Есть только время на помойке разбитых надежд. А разве мы достойны чего-то другого? А ты всё пытаешься сложить новую галактику из осколков снов. Пишешь мёртвые письма в никуда. Но каждое может оказаться последним…

 
Комната с пятью углами…
Время падает слезами.
Мир натянутый как леска
В красном шёлке занавески.
Под ногами небо тает.
И быстрей глаза сгорают.
Зеркала стекают воском через пальцы незаметно…
…Я целую руки ветру.
Темнота лицо закроет:
И давно смотреть не стоит
На людей внизу балкона —
Плоских кукол из картона.
Комната с пятью углами…
Дверь, закрытая годами.
Комната, где стены знают,
Что тебя уничтожает,
Обо что больнее биться.
А в окно влетела птица…
…Быстро влив дыханье в блюдце,
Тень успела отвернуться,
А у спин слепые лица говорят:
Самоубийца…
 

Глава 7
Оттепель душ

– А помнишь, как я залез к тебе с букетом на балкон, а ты так испугалась, что отхлестала меня мокрыми трусами?

– Ага! Просто ты так неуверенно покачивался на перилах, что казалось, будто это пьяный вор-домушник.

– Но я же хотел подарить тебе цветы и признаться в любви!

– А что? Многие воры-домушники не лишены романтики. Поэтому я тебя отхлестала трусами в сердечки. Ты ещё что-то довольно мурчал, пикируя в полёте на клумбу с цветами.

Они засмеялись. Вспоминая приятные моменты, которые их связывали с Алексом, в сердце Маруси плескались маленькие разноцветные рыбки, а в душе зацветали васильки.

– А помнишь, как ты говорила: «Сильно не уставай на работе. Ты мне можешь ещё ночью понадобиться?..»

– Помню, – улыбнулась она, глянув на его губы.

– Любимая…

– Что?

– Да так, ничего… – вдруг ушёл от разговора Дарлинг.

Он смотрел на неё, а в животе приятно лопались пузырьки. Она обожала этот внимательный и немножечко встревоженный взгляд. Так смотрят, когда хотят сказать о самом важном. И, пряча за рукой, небрежно коснувшейся лица, полумесяц смущённой улыбки, говорят так тихо и нежно: «Родная моя, иди ко мне…»

– Наконец-то мы вместе, милый, – шептала она, ощущая драгоценное тепло его дыханья.

– Надеюсь, твой Дарлинг тебя достоин, – робко ответил похититель её сердца.

Порой он был такой простой и желанный, как любимый заношенный свитер, который согревает даже самые дальние уголки души. Маруся понимала, что никуда не денется от этого человека, который дарил ей жизнь, полную самых прекрасных сновидений. Как добрый сказочный кот, который гуляет по волшебному дереву в уютном Лукоморье, где чудеса и леший бродит, и русалка на ветвях сидит…

– Скажи, ты вспомнила о том, как меня любила? – спросил он с надеждой.

И снова внутри будто щёлкнул выключатель. Лампочки внизу живота погасли. Девушка ненадолго погрузилась в себя, а потом грустно призналась:

– Едва ли… Я делаю всё, что в моих силах. Но ты уж прости…

Тряпкомуж поник. Весь день он ходил как потерянный лунатик. Чувствуя, как что-то мучительно скребется… Там… где сердце… Даже кожу от боли хочется содрать…

– Ну, что с тобой? – спросила она, начиная ощущать вину за происходящее.

– Я помню всё прошлое абсолютно точно так же, как ты его забываешь… – вздохнул он так печально.

Порой ей становилось стыдно за свою неблагодарность. И она спешила порадовать своего парня, чем могла. Пыталась стать для него немножечко лучше. И она готова была наклеивать на себя рыбью чешую из дешёвых блёсток, чтобы стать русалкой. Бежать по волнам, отправившись на поиски алых парусов. А потом, сидя на берегу мечты, готовить для этого человека лакомства экзотических островов из самых невероятных ингредиентов.

– Что это?

– Супчик с таракашками.

В кастрюле дымилась мутноватая жижа, в которой плавали продолговатые коричневые штучки. Мёртвые тельца, сваренные в бульоне, печально намекали о тленности бытия. Алексу поплохело.

– Пожалуй, я уже не голоден… – беспомощно выдавил из себя он.

– Но почему?

– Может, лучше обойдёмся бутербродиками?

– Ешь, пока не остыло, – сказала Маруся, наливая ему полную тарелку.

Но аппетит куда-то подевался.

– Не буду! – капризно заявил тряпкомуж.

– Чего ты там не будешь?

– Эту тленность бытия. То есть обед. Ничего не буду. Отстань! – насупился вредный эльф.

– Совсем охренел? – взорвалась Маруся, чьи старания так незаслуженно отвергли.

Он вскочил из-за стола:

– Сама жри свой суп из тараканов!

– Дурак… Это суп из фасоли, – сказала она, наконец-то догадавшись, в чём дело. – Я нашла его рецепт на сайте для жён, которые хотят ПОРАДОВАТЬ своих мужей.

– Ах вот оно что… Прости, это я с голодухи в неадеквате… – извинялся Дарлинг. – Только, пожалуйста, больше не ходи на этот сайт для жён, которые хотят ОТРАВИТЬ своих мужей.

– Сама разберусь, – буркнула обиженная хозяйка.

– Спасибо. Было очень вкусно, – признался тряпкомуж, вытирая руки об скатерть. – А если ты и правда решишь подсунуть мне суп из тараканов, просто скажи об этом. Тогда я лучше сырых пельмешек погрызу…

Он хотел казаться ненавязчивым, но грыз ненужными советами её мозг. Доставал её по мелочам. Бесил всякой ерундой. Порой их согревала оттепель заледенелых душ. Но эти отношения день ото дня становились всё труднее. Город одиночества окрашивался кровавыми закатами. Расплавленный свинец тёк по венам. Становилось трудно дышать.

А волшебства не случалось…

Однажды объятия ночной рубашки из розового ситца перестали дарить ей покой. Над подушкой витали сны цвета грязного асфальта. Полуночные раздумья смешивались пополам с заваркой. Маруся сидела перед монитором, поджав под себя одну ногу.

– Что ты там ищешь, милая? – спросил Дарлинг.

Пытаясь разглядеть в помойке из цветастых пикселей пароль к обыкновенному счастью, девушка вздохнула:

– Да так, ничего. Просто листаю френдленту.

А в сети как всегда царила законсервированная скука. Устав перебирать чужие судьбы, Маруся снова зашла на страничку Серёги.

– Внучок, иди кушать!

– Ща буду!

– Щей не будет. На ужин сегодня блины.

– Бабушка, а можно мне конфетку?

– Только через мой суп!

– Лучше тащи селёдку под шубой! Причём селёдку оставь себе! – требует ненасытная пожирательница вещей. Голод долбит желудок, как перфоратор стену. Но сегодня Серёге плевать на это.

– Хватит жрать мои брюки! Лучше поговори со мной. Я уже стою на учёте в психодиспансере! Но это нам не помешает! – кричит он, стоя напротив открытого шкафа.

– Брюки ням-ням, но скоро закончатся, – ответила моль, не отрываясь от своего дела. – Новые тащи!

– Тебе что-то чёрное постирать? – спросила Бабушка.

– Да. Постирай мои мрачные будни.

– Ты чего?

– Похоже, в этот Новый год меня будет греть батарея и салатик оливье, – ответил Серёга и ещё больше упал духом.

В его жизни происходил некислый замес из чёрного юмора и разочарований. Просто находка для статусов…

В плеере играют: Владимир Депрессняков, София Некротару, Борис Гробовщиков, Кости из будущего, Ляпис Трупецкой, Григорий Склеппс и Джон Тленнон. Экзистенциальные фотографы всегда сохраняют безысходники. А в продажу поступила новая книга: «Лёгкий способ бросить шутить». По телевизору идёт кино «Иван Васильевич впадает в депрессию».

Солнце – долбаный фонарь на самом дне жизни. Однажды Серёга понял это. А потом совершил суицид, сбросившись с дивана. В общем, сегодня он находился в том самом настроенье, когда не понятно, что хочется больше: передохнУть от проблем либо просто переДОХНУТЬ.

 
Психиатры творят психоарты.
О лени много знают олени.
А у лося сил никаких не осталося.
В душе какой-то сублюструм.
Хоть вешайся с горя на люстре.
Ломается сердце и оптика.
Короче, это паноптикум.
 

– Нет повести печальнее на свете, чем повесть о котёнке в Интернете, – хихикнула Бабушка.

– Ну что мне делать?

– Во-первых, вынь утопленника из кружки, – распорядилась старушка, указывая на размокший пакетик с чаем. – А во-вторых, не кисни. Всё будет секс-петрушка-рок-н-ролл!

– Да уж, какой там секс? Остаётся только лысого в кармане гонять, вспоминая о девушке с обратной стороны луны, – буркнул Серёга под нос, раскисая ещё больше.

– Лучше курица завтра, чем яйцо сегодня.

– Какая ещё курица на завтрак?

– Успокойся. Всё приходит вовремя к тому, кто умеет ждать.

– Эх, ладно. Пусть будет так, – согласился он и больше не стал на судьбу зря кудахтать.

Прочитав эти строки, Маруся улыбнулась. «И всё-таки он милашка!» – подумала она.

– Кажется, у меня получилось! Теперь он пишет в статусах обо мне!

– Конечно, у тебя жопа-то больше!

– ЧТО?!

– Говорю, у тебя ж опыта больше, – засмеялась подруга. – Ну, то есть, опыта в любовных делах.

А на другой стороне параллельных одиночеств всё без изменений. Солнце страдает от бессонницы. Выражение лица неба не меняется который месяц. И всё остаётся прежним. Одиночество. Интернет. Человек, живущий в сети… В кошельке валяется смятая зелёная бумажка с единичкой и тремя нолями. И вроде бы есть деньги, но он по-прежнему один. Как дурацкий нолик, помноженный на все свои минусы, собранные по карманам. Он так любит поесть, но не знает, что готовит ему завтрашний день. А ещё у него на плите всё подгорает…

– Привет, что делаешь? – вдруг написала ему Маруся.

– Да так… – засмущался Серёга. – Сижу. Жую из консервной банки фасоль. Читаю мессаги в твоём Твиттере. Всё было бы круто. Но в шкафу завелась моль и проела дыру в моём любимом свитере…

А из-за дверцы только и было слышно: «ням-ням».

– Свитерок ням-ням! – причмокивала жирная зараза цвета полинявшего носка. – Такая изысканная нестиранность будит во мне просто звериный аппетит!

– Значит, болтаешься, прожигая дни? – улыбнулась Маруся, услышав этот рассказ.

– Ну да…

– Так давай болтаться вместе!

С тех пор они стали чаще общаться в сети, сближаясь от сообщения к сообщению, которые печатали друг другу десятки раз в день, прыгая нервными пальцами по раскалённой клавиатуре.

– Она наконец-то приняла меня в свою пиксельную семью! – воскликнул человек, живущий в сети.

– Когда вы спали в последний раз? – перебил его врач.

– Спать? Но я уже спал в этом месяце!..

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Доктор, если вы меня вылечите от интернет-зависимости, я добавлю вас в друзья!

– Такой большой и такой несМЫШлённый, – хихикали мышки в мягких свитерках, живущие у него за плинтусом.

В ту ночь унесённой холодным солнцем тоже не спалось… Если делаешь что-то плохое каждый день, быстро втягиваешься. Сны нужны для того, чтобы хоть немного побыть с тем, кого нет рядом. Маруся скучала по Серёге всё сильней. Наконец, она оставила свои мысли о том, что было лучше не говорить, и провалилась в долгожданную дрёму.

И вдруг ей приснилось, что рядом с ним её руки превращаются в два серебряных крыла. Но сон быстро закончился. И она смотрела совсем другие сказки широко закрытыми глазами.

– Ты представляешь, мне приснилось, что какой-то человек хватал меня за руки! – пожаловалась она своему парню, проснувшись посреди ночи от ужаса, который её терзал.

– А больше он тебя ни за что другое не хватал?

– Не хватал. Но мне хватило и этого кошмара…

– А что было потом?

– А потом он прикинулся Дьяволом и сказал: «Даже у Бога есть свой ад – это его любовь к людям». Потом он сломал мне пальцы. А я всё корчилась в муках. Сведённые судорогой губы шептали: «Господи, ну за что?» А изо рта Дьявола вылетели такие слова: «Бог мертв; из-за сострадания своего к людям Бог давным-давно умер»…

Выслушав рассказ, Алекс поёжился, включил в комнате свет и задумчиво посмотрел на икону, висящую в уголке. Потом подошёл ближе, перекрестился перед священным ликом, изображённым на ней, и спокойно ответил Марусе:

– Милая, выбрось «мусор» из головы. «Мусор» – это всё, что скрывает от тебя единственное, имеющее смысл… – этот момент… Здесь и сейчас. Давай лучше изобретать будущее, а не беспокоиться о том, что случилось вчера.

Девушка прервала его философствования и обиженно огрызнулась в ответ:

– Кажется, я проглотила много мудрости, но все это попало мне не в то горло. И я подавилась.

Алекс обнял Марусю и нежно шепнул на ухо:

– Сна нет… Шоколад закончился… Чем будем наслаждаться?

– Спокойной ночи, – вдруг пробурчала она.

– Во сколько тебя разбудить? – растерянно спросил тряпкомуж.

– Летом… Когда моя душа снова оттает, – вздохнула унесённая холодным солнцем.

– Может, всё же займёмся любовью? – заикнулся эльф на побегушках у собственной мечты, но его ждал провал.

– Какая любовь? – Маруся глянула на него, как на идиота.

Она была та ещё дамочка с запросами и душевными изгибами. Тряпкомуж не выдержал и ляпнул ей в лицо претенциозным тоном, поправляя очки и ширинку:

– Да уж… Анжелины Джоли не нашлось – пришлось брать то, что есть.

– Не нравится – оставь в покое. Другие подберут – счастливы будут! – съязвила она и отвернулась к стене.

– Ах так?! – разозлился тряпкомуж.

«Молодой человек в самом расцвете прыщей пригласит свободного нрава блядь на свидание. Обещаю максимальное говно в отношениях. Трахаться могу плохо, зато кончаю быстро. Воняю, зубы гнилые, сам жирный. Нищ, еврей, ленив, жаден, глаза мутные, лицо некрасивое, деформировано, алкоголик. Приглашаю к знакомству только чётких телок, у которых есть бабло на бухашку, место для встреч и деньги для путешествий. Писать в личку. Коротко о себе: Ненавижу людей, особенно всех!»

Оставшись без внимания Маруси, Алекс коротал время на сайтах для знакомств. Там, где неудачники и задроты пытаются свести концы с концами. И ему уже даже начало казаться, что он – один из них. А ведь ему так хотелось любви. Он так хотел чувствовать себя нужным.

«Но какая любовь?» – скажете вы. Настало совсем другое время. Сейчас не в моде романтичные отношенья. Женщины пашут на великой стройке отношений как таджики, их мужчины строят дом-2 в отдельно взятой квартире. Но не слушайте нашего смеха, за которым скрываются горькие слёзы. Слушайте ту боль, которая прячется за ним. Опыт ложится как пыль на наши чувства. И пусть душа давно дешевле мяса. В сердце по-прежнему американские горки. Ведь нам так хочется чего-то прекрасного и почти святого. И, храня в воспоминаньях образ того, чьим именем оцарапаны губы… мы летим как бабочки-однодневки на холодный неоновый свет…

Глава 8
Осень онлайн

…Осень онлайн приходит в столицу. Лучи остывшего солнца пишут в небе тонким шрифтом. Свежий воздух прозрачен, как пузырьки минералки, которая вроде бы и сладкая, но всё равно горчит. Бабушка подпирает рукой морщинистое лицо, задумчиво глядя в окно.

– Уруруру! – слышно откуда-то с неба.

– И куда летит эта стая птиц, внучок? В какие края?

– К ебеням. Всё летит к ебеням, бабуся.

– По ходу дела, в моей жизни творится какая-то фигня, – вздохнула Маруся.

– А чего ты хотела? – сплетничали недоброжелатели, прочитав чужие статусы про головную боль, от которой нет лекарства.

Порой эта жизнь напоминает сериал. Люди делают вид, что им всё безразлично, но всех так и тянет подсмотреть в него.

– Чего хотела я? – задумалась Маруся. Она шла за светом мечты, но в итоге поскользнулась на холодных плитках собственных иллюзий. А вернувшись в реальность, наконец-то осознала, что в её отношениях с близким человеком что-то идет не так. Девушка не понимала, что с ней происходит. Почему раньше она воспламенялась от его прикосновений, а теперь ей хочется говорить ему гадости, издеваться над ним и забиваться в свою скорлупу как можно глубже, когда Дарлинг гладит эти криво сросшиеся пальцы, которые так похожи на сломанные цветы.

– Дорогой, ты меня любишь?

– Да.

– А как?

– Как ни странно!

Внезапно провалившись в дебри мыслей, Маруся увязла в раздумьях.

– Люби меня полностью! – Он посмотрел в её глаза с надеждой.

– Люби меня пошлостью? – она зачем-то ляпнула в ответ очередную гадость.

– Я же к тебе со всей душой, а ты… – обиделся тряпкомуж. И весь вечер просидел в углу с грустным лицом, уткнувшись в какое-то слезоточивое чтиво.

«Ну что я могу поделать, если „похуй“ – тоже чувство?!» – предательски пронеслось в голове. Но Маруся ничего не сказала. А бедный эльф на побегушках у собственной мечты аналогично промолчал в ответ. Он тоже не знал, что делать, если кажется, будто твоя жизнь – это фантик, в который завернута какашка. И этот самый фантик уже начал размокать…

– А вы пробовали секс без обязательств? – намекнула подруга.

– Девушкам не нравится секс без обязательств. Он им нравится с обнимательствами и облизательствами… – замечталась Маруся. Но вскоре вернулась с небес на землю. Всё это время она так хотела вспомнить о том, как любила одного-единственного человека. Но… Не смогла.

Увы, как её бойфренд ни старался, девушка уже не чувствовала к нему ничего, кроме раздраженья. Она всё реже целовала его и почти не желала с ним секса. Порой ей казалось, что в ней сдохла и воняет училка, которая, застегнувшись на все пуговицы чопорной строгости, хочет, чтобы её оставили в покое. Алекс и сам давно заметил, что в груди его любимой разрастается подозренье, будто злая колючка. Но не мог поделать с этим ничего.

– Я всегда буду любить тебя такой, какая ты есть! Я никогда не заставлю тебя плакать! Что я могу для тебя сделать, чтобы ты, наконец, поверила мне?! – допытывался он.

Она отмахнулась от него как от назойливой мухи:

– Зачем тебе об этом знать?

– Чтобы целовать твои руки и тихо говорить: всё хорошо, милая. И даже сломанные цветы однажды излечит солнце.

– Моим уродцам уже ничего не поможет… – сухо отрезала девушка, глядя на свои руки, из-за которых так страдала.

– А я могу тебе чем-то помочь, моя рыбка? – заворковал Алекс.

– Можешь, – сверкнула глазами Маруся. – И если ты хочешь, чтобы мне стало легче, просто ОТВАЛИ.

С каждым днём девушка чувствовала всё сильнее эти противоречия внутри себя. Ей казалось, что уже бесполезно латать заплатками своё растерзанное сердце. Эти ссоры, эти конфликты с собственным парнем окончательно завели её в тупик. Может, правда стоит бросить всё к чёрту? Может, наконец-то от него уйти?

Увидев, что Маруся рассматривает в соцсети страницу того самого странного незнакомца, Алекс спросил с недоверчивым подозреньем:

– Что у тебя с ним?

– Да так, ничего, – буркнула она, закрывая фотки Серёги.

– Я видел, он только что прислал тебе сообщенье!

– Ну и что?

– А как же я?

Она внимательно посмотрела на него:

– Ты теперь к спам-рассылке будешь меня ревновать?

Он по-щенячьи заглянул ей в глаза:

– Скажи, ты меня любишь?

– А что это изменит?

– Скажи, что приятнее: мучить себя или издеваться над слабостями другого? – предчувствуя неладное, скулил Дарлинг.

– Ты опять за своё? Ну, хорошо, давай надень очередной костюм из секс-шопа, пусть меня хватит удар для полного счастья! – издевалась Маруся.

– Пожалуйста, не выгоняй меня из своей жизни… – унижался готовый на всё тряпкомуж.

Он снова выворачивал свои слабости наизнанку. И даже казалось, что, с лезвием в руке, этот глупец был недалек от того, чтобы натворить с собой непоправимой фигни. Однако, увидев, что его дешёвый подростковый шантаж не возымел действия, эльф на побегушках у мечты пошёл на всё…

– Что это за ерунда? – удивилась Маруся, увидев, как Алекс поднёс к губам полный стакан какой-то мерзкой, вонючей дряни.

– Я выпью этот растворитель во имя нашей любви! – театрально произнёс тряпкомуж, изображая Ромео, готового отравиться ядом насмерть.

– Что ты делаешь, идиотище моё? Хочешь, чтобы я совсем свихнулась?! – заплакала Маруся, наконец проникаясь к несчастному жалостью и состраданьем.

Ведь что-то учило её сердце дышать через раз, перерождаясь заново. Возможно, осознание того, что всё на свете так не прочно. Возможно, что-то другое. Что именно – Маруся не могла понять.

…Ветер играет в прятки на последних этажах высотных зданий. Облака, как сферические коты в вакууме, левитируют над головой. Две пачки грусти с ментолом – вместо завтрака и обеда. Голодная кошка сидит в углу и вызывает жалость:

– Ну, сколько можно страдать фигнёй в сети?! Скачай мне колбасу, в конце концов!

Но самый лишний человек её не слышит.

– Бабушка, бабушка, а почему у тебя такие большие уши?

– У меня были тоннели.

– Офигеть!

Это всё, что сумел ответить Серёга. Он так давно хотел покрасить ирокез в красный цвет, проколоть губу и научиться играть на гитаре. Но потом забил на поиски себя в этом мире и поиски этого мира в себе… Упал в обморок. Долго думал: «Чем я хуже других? Ну чем же?!» Оказалось ВСЕМ…

– Да у тебя вирус, внучок!

– Какой ещё вирус? Я же недавно проверил комп!

– Это другой вирус. Вирус сознания из пяти букв. Его называют «СТРАХ».

– Ну и чего мне делать?

Включив погромче любимый хард-рок, бабушка поправила ожерелье с черепами и сказала:

– Краска для волос смоется, дырки от пирсинга зарастут, а вот двадцать лет снова тебе уже никогда не будет. Хватит бояться жить!

От этих слов Серёге стало легче на душе. Пусть осень шлёт печальные письма в разбитое сердце. Он наконец-то понял, что настало время что-то менять. Но как? Если вовремя уйти из онлайна – то можно многое изменить в своей жизни. А мы всё сидим в четырёх стенах. Сутками перед монитором. Заедаем шоколадкой страх и ненависть ко всему миру. Меняем аватарки. Закрываемся от людей. Предубеждение и гордость навеки сковали нашу волю. А сквозь зажатые зубы вырывается вой. Мы спали тысячу лет под покровом вечной зимы. Пора открыть глаза. Вдохнуть весну. Согреть теплом остывших рук это несчастное металлическое солнце, которое каждый день бьётся в наши закрытые окна…

Наконец, Серёга решил пригласить Марусю в кино.

– Настало время выйти на свежий космос… – сказала унесённая холодным солнцем.

– Куда это ты? – насторожился Дарлинг.

– Пойду прогуляюсь, – ответила девушка, выключая компьютер.

– Ты никуда не пойдёшь!

– Это с какой радости?

– Потому, что я так сказал! – вдруг рявкнул Алекс, загораживая ей дорогу.

– Сказал, да не завязал! – огрызнулась Маруся, надевая пальто.

Она привыкла быть себе на уме.

– Всё будет, так как я считаю нужным. Всё будет нужным так, как считаю я! – заявил самоуверенный идиот.

Это её особенно взбесило. Маруся всякий раз выходила из себя, когда этот абсолютно не конфликтный человек пытался играть на её нервах, неумело исполняя роль домашнего тирана. В последнее время это происходило с ним всё чаще.

– Когда мне что-то не нравится, я надеваю своё любимое красное платье и начинаю танцевать. Так сказал Олег, которому было 47 лет.

– Чего?

– Короче, если ты чем-то недоволен, вот тебе способ отвлечься, – засмеялась девушка, открывая дверь квартиры.

– Разговор окончен! Я сказал, что ты никуда не пойдёшь! – окончательно выйдя из себя, завопил тряпкомуж и в сердцах треснул со всей дури ногой об стену. Как говорится, хотел пёрнуть и не обосраться. Да не получилось…

– Хрусть! – послышалось в ту же секунду неизвестно откуда. Звук негромкий, но отчётливый и яркий. Вроде бы ничего такого, но пробирает до костей… Маруся вздрогнула. Завопив нечто нечленораздельное, Алекс побледнел и повалился на пол, будто его подстрелили. Его пунцовое лицо моментально приобрело оттенок заплесневевшего сыра.

– Что с тобой? – Девушка хлопнула его по щекам, в надежде привести в чувства.

– Кажется, я что-то себе сломал!!! – вопил несчастный тряпкомуж, судорожно схватившись за ногу.

Домашнего диктатора постиг внезапный крах. Он явно не ожидал, что семейная сцена закончится не в его пользу. Марусе стало жаль парня. Но от нелепости ситуации то и дело её разбирал смех.

– Кажется, это ты теперь никуда не пойдёшь! – покачала головой она, вызывая скорую на дом. – Разве что мне придётся тащить тебя в неотложку.

Но Алекс её не слышал. Он катался по полу, обливался крокодиловыми слезами и что-то бубнил себе под нос. Сочиняя невероятные миксы из молитв к небесам и отборных матерных ругательств.

Когда боль немного утихла, тряпкомуж посмотрел в глаза Маруси и заскулил как несчастный щенок:

– Пусть я теперь дурацкий и хромой, я всё равно люблю тебя сильнее всех. Я больше не буду творить такую фигню! Только не выбрасывай меня на помойку.

– Ты же знаешь, я всегда тащу домой с улицы всякий хлам, – пошутила девушка.

А потом она подумала: «Несомненно, помойка бы довольно хлопала крышкой, проглотив такой лакомый кусочек». Порой Маруся и правда была бы рада избавиться от этого шизика любой ценой. У каждого человека есть желания, которые он не сообщает другим, и желания, в которых он не сознается даже себе самому.

 
Буря мглою небо кроет,
Душу плющит и ломает,
То ли там заноза ноет,
То ли сердце намекает:
Беги от него.
Нет дыма без огня.
Вот только между вами не будет
Ни хуя.
 

Любовь не греет, как дырявый свитер. Подростковый максимализм и душевный онанизм накрывают как лавина. Мы все такие взрослые и крутые, но так и не умеем держать себя в руках. Кромсаем руки резаком для бумаги, как в сладкие восемнадцать. Мечтаем взять отпуск от собственной головы. Завтра сегодня станет вчера. Но это будет завтра. А сегодня всё как всегда.

– Ох уж это никогда… Ох уж это сегодня… – вздохнула Маруся.

– Обломалась прогулочка… – расстроился самый лишний человек на земле. – А если бы всё получилось, как я мечтал, то я бы достал ей с неба Луну. А утром принёс бы завтрак на подносе из самых свежих комплиментов…

– Что за люди: НОЧЬЮ выдрыхнутся и весь день спать не дают! – буркнула меховая жопка.

Полосатая бестия греется на батарее, так и не дождавшись весны. А ещё она любит спать. В этом деле она спец.

– Чего ты так внимательно смотришь на соседний балкон? – спрашивает Серёга.

– Не мешай. У меня там живёт любимый князь Балконский.

– Везёт тебе! – вздохнул он. – Повернёшься к людям жопой, а они: «У-сю-сю! Какая прелесть!» И такие: оооп – вкусняжку тебе в рот.

А меховая жопка, уютно сидя у любимого хозяина на руках, сладко мурчала:

– Люди, не держите зла! Лучше держите Кошку!

Серёга пытался заменить Марусю другими девушками, но испытывал к ним фальшивые чувства, будто в постели с ним были не живые люди, а манекены. Но он не выдержал и наконец-то сдался этому наваждению, которое с каждой новой слезой делало из него живого человека.

– Дайте мне лекарство от тебянехватанья!

– А это как?

– Это чтобы идти по городу и не вздрагивать от каждого шороха, напоминающего шелест её шёлковых крыльев.

Аптекарь достаёт какие-то склянки. Пожимает плечами. Что-то бубнит себе под нос.

– Вот. Попробуйте, – протягивает он пачку таблеток.

– Спасибо.

– Будьте здоровы.

Человек, живущий в сети, выходит на улицу и тихо смеётся, глядя на старые шрамы:

– Я тоже раньше думал, что от этого есть лекарство…

Но время только калечит. А эти белые черви так неподвижно спят под кожей. Рисуя новые линии жизни вдоль сотни раз порезанных вен… Лёгкие формы помешательства прошивают рассудок красной нитью. Внутри усиливается ощущение нарастающей боли. Будто кто-то вырвал клещами твоё раскалённое сердце.

 
Сегодня ночью он приходил к ней.
Но её не было дома.
И дома её не было в городе.
И города не было в стране Никогда.
И не было счастья нигде на земле.
А всё бы могло быть волшебно, как ни крути.
И он любил бы её как никто.
Но утро пришло. А она не вернулась в тот дом, которого нет.
И его без неё не стало…
 

Дни увядают как сломанные цветы. Глаза кровоточат слезами, как открытые раны. Ночь. Пора спать. Но сон нам только снится. Миллионы несчастных людей, связанных единой сетью, пытаются найти ответ на вопрос: «Как же быть дальше?»

– Когда мне было столько же лет, сколько и тебе, я моргнула однажды.

– И чего?

– Теперь мне семьдесят… – вздохнула Бабушка.

– Разве это возможно? – обалдел Серёга.

– От начала жизни до смерти всего лишь полмиллиона часов. Так спешите любить все, что вы любите! Спешите сегодня. Завтра будет поздно, – ответила мудрая старушка.

Серёга по-прежнему сидел напротив монитора. Он несколько месяцев был уже мёртв. Одиночество держало его за руку и считало минуты. Минуты его смерти. Минуты смерти в виртуальных мирах… На экране вечности плавятся иероглифы из горячей ртути. За окном идут помехи из свинцового дождя. Любовь – это заболевание души, которая распускается метастазами в сердце. Становится трудно дышать. Одиночество – это слышать, как тикают электронные часы. Тик-так… С каждой секундой всё ближе к безумью. Отчаянье – это солнечное затменье на обратной стороне мечты, которым ты любуешься до слёз в покрасневших глазах. И никому нет до тебя дела…

– Они никогда не встретятся! – вдохнул некто с никнеймом БОГ.

– Как быть? – гадал самый лишний на свете человек.

Серёга снова скучал по ней. Аромат её волос спал по всем его комнатам. Навсегда сбивал несчастный рассудок.

– Хватит бояться жить! – повторял мудрый хранитель человеческих судеб.

Реальность – не более, чем мгновение. Штрихи судьбы, вплетённые в неизбежность. Жизнь длится не дольше выстрела. Открой глаза. Цени каждый момент. Вдохни поглубже. Одетое в расплавленное небо, время шепчет: «Сохрани свою игру!» Не верь ему. Оно смеётся над тобой: Ничего не повторится. Отбрось сомнения и действуй! Это кино нельзя поставить на паузу…

– Я кое-что понял… – ответил Человек, живущий в сети, понимая, что больше нельзя ждать ни минуты.

– И что же? – переспросила Бабушка.

– Кажется, я нашёл способ, как хакнуть сердце этой девушки!

– Как харкнуть в сердце девушки?

– Я конец-то понял, как взломать её неприступность и получить доступ к секретному коду любви.

Сегодня Серёга запрограммировал себя на удачу. Однажды это случится и с тобой. Ты поймёшь, что стрелки на часах тают слишком быстро, а у тебя по-прежнему всё не так. Но жизнь слишком коротка, чтобы проживать её с кислой физиономией.

Если мы используем вместо секса маску для сна, как средство от бессонницы, значит, мы состарились. Если мы перестаём делать ошибки, значит, мы умерли. Если мы творим безумства, одеваем душу в самые волшебные сны и мчимся за ветром, не умея летать, – значит, мы по-настоящему живы.

И пусть Серёга знал, что никогда не достанет до неба… Он каждый день падал с высокого обрыва и отращивал крылья по дороге вниз. И однажды он приземлился во двор. Туда, где жила унесённая холодным солнцем.

– Что ты здесь делаешь? – удивилась Маруся.