Текст книги "Золотые крылья сильфиды(СИ)"

Автор книги: Анна Азарцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Один талер лег на стол.

– Я не особо сильный маг, но сумел уловить, что на ней самой висит несколько заклинаний. Они старые и очень сильно фонят чужой магией. Делаю второй вывод – магию ей закрыли специально.

Еще один талер присоединился к первому.

– Я пару раз видел эту девушку в городе. Сами понимаете, молодая красавица всегда привлекает больше внимания, чем обычно. Ей двадцать лет, зовут Лиатрис...

– Не самое редкое имя, – отметила леата, вертя в руках третью золотую монетку.

– ... , в Нимрис приезжает навестить родственников, которые долгое время проработали у герцога в замке. И мне стало очень интересно, благородная леата, чем вдруг заинтересовала вас герцогская дочка? – та буравила его взглядом, но молчала, – Вы ведь не человек, да? Вы – дракон. И меня осенило – так ведь драконы едут к нам на свадьбу его светлости! И, как говорят, рэя Шерлис возобновила недавно древнюю традицию выбора невест из других рас. Формальных, ясное дело, не для создания полноценной семьи. Так вот, я думаю, наверняка вы захотели присмотреться поближе к будущей невесте. Узнать ее со стороны, так сказать.

– Будущей? Это еще неизвестно, – холодно проговорила леата, никак не отреагировав на то, что наемник ее раскрыл.

Тот лишь широко ухмыльнулся, мол, знаем мы ваше «неизвестно».

Клиентка постучала в раздумье пальцами по столу.

– Кто еще такой же любопытный?

– Я не дурак, благородная леата, – мошенник склонил голову, – Я знаю, когда нужно промолчать.

Женщина положила друг за другом на стол еще три талера.

– Один – за информацию. Остальные за молчание.

– Благодарю, – он сгреб деньги в горсть, – Если мои услуги еще понадобятся – вы знаете, где меня искать.

Леата коротко кивнула, не сводя с него пристального взгляда. Мошенник поклонился, еще раз пробежался глазами по комнате, отмечая наиболее «вкусные» вещички, и вышел за дверь.

Леата прищурилась и цинично улыбнулась кончиками губ. Не дурак, говоришь?

Нима – речка грязная, туда постоянно выкидывают всякую падаль. А свои пятнадцать талеров за избавление славного города Нимриса от одного очень любопытного мошенника, как и договаривались, проводник найдет в кошельке у него за пазухой.

...

Мистрис Ниллин заперла за проводником входную дверь, проверила окна. Нимрис был, конечно, городком маленьким и спокойным, но лишняя благоразумность не повредит, и, едва въехав в новый дом, знахарка первым делом заказала кузнецу прочные решетки.

Она заметила, каким взглядом окинул ее жилье наемник. Тот, конечно, уже ничего не сможет сделать; в отличие от мошенника, его проводнику знахарка доверяла гораздо больше и была уверена, что уже к утру еще одно тело будет плавать в реке, но все-таки лучше лишний раз перестраховаться. Мало ли что. Мало ли кто.

Окинула хозяйским взглядом первый этаж – приемную и мастерскую. Все вроде в порядке: зелья расставлены на стеллажах по своим местам, шкафы заперты, огонь в очаге потушен. Мистрис Ниллин чуть потянула носом и поморщилась. Как тогда сказала принцесса – получилось бы рвотное? Да, запашок у хмира тот еще, мерзкий, противный, словно деготь, смешанный с навозом. Но снотворное из него получается отличное. И не только оно.

Травница поднялась на второй этаж и прикрыла за собой дверь. Ставни на окнах плотно заперты, тени лишний раз нигде не падают. С улицы и не увидишь, что происходит внутри.

Здесь, на верхнем этаже, куда нет ходу никому, кроме самой хозяйки, она могла наконец-то побыть среди привычных и милых сердцу вещей, что взяла из родного дома. Травница повела рукой, сбросила с пальцев ритуальный знак и прошептала слово обрыва. На мгновение в комнате полоснуло ярким белым светом, а затем проявилось скрытое под заклинаниями. Большая кровать, что разместилась у дальней стены, обрела балдахин с газовыми шторами. По стоящему напротив нее шкафу высотой до потолка медленно поползла инкрустация золотом. Рядом притулился столик с зеркалом и ящичками для косметики и небольшой табурет на таких тонких и искусно вырезанных ножках, что казалось, эти вещи не для использования, а для любования.

Добротная мебель, сделанная руками человеческих мастеров, что так понравилась наемнику, сменилась другой, более изящной и изысканной. Даже эльфийские резчики не могли превзойти по технике работы сильфских мастеров по дереву.

Вспомнились слова наемника. "Вы же дракон". Мистрис Ниллин презрительно фыркнула. Дракон? Мерзкая ящерица, оборачивающая человеком? Паршивая тварь, которая только и может, что стенать о былом могуществе и ушедшем величии?

Ха, дракон! Травница гневно сжала кулаки. Драконы в свое время убили столько ее родных и близких, столько друзей, столько уважаемых сильфов, что сама мысль о том, что кто-либо может спутать ее с драконом, обычно приводила в бешенство.

Но сейчас... Сейчас это было ей только на руку. Мистрис Ниллин четко помнила приказ императора, и, чтобы его выполнить, никто не должен заподозрить ее истинную сущность.

Приняли за дракона? Значит, она сработала правильно, строго по обдуманному до мелочей плану.

Но ей так хотелось снова стать настоящей! Хоть на минутку, хоть на мгновение!

Знахарка сбросила с плеч опостылевшее серое платье и швырнула его на кровать. Подошла к шкафу и достала другое – из белого шелка, отороченного серебряным шитьем. Распустила волосы, положив на столик колючие шпильки, и темная блестящая грива тяжело упала на спину. Теперь самое главное.

Мистрис Ниллин прошептала несколько слов, раскинула руки в стороны и за спиной раскрылись два темных больших крыла, касаясь пола блестящими черными перьями. Казалось, они заполнили собой всю комнату, мгновенно делая ее слишком маленькой и тесной.

Как же хорошо! Так легко и свободно она себя уже давно не чувствовала!

Сразу же захотелось взлететь в небеса, ощутить, как крылья парят на ветру, как холодный воздух обвевает лицо, в который раз увидеть с высоты, как в горах разгорается рассвет и ощутить каждым пером солнечные лучи...

Но нельзя!

Ей еще долго будет нельзя раскрыть крылья. Император приказал сыграть роль драконицы и она с нею вполне успешно справляется.

Потому что так нужно ради принцессы Лиатрис, императора и всего народа сильфов.

Мистрис Ниллин не очень удачно повернулась и правое крыло, не успев сложится полностью, смахнуло со стола несколько пузырьков с духами и помадами. Да, эта комнатка слишком мала, чтобы знахарка могла принимать свой настоящий вид. Но порой было совсем не удержаться. Крылья требовали свободы, и терпеть не хватало сил.

– Ниалин!!!

Травница испуганно ахнула и упала на колени. Зеркало на косметическом столике заискрило, и появившийся в нем мужчина лишь сильнее свел брови, глядя на то, как мистрис Ниллин почти распласталась на полу.

– Я запретил проявлять свои крылья! – он был неимоверно зол из-за нарушения приказа, – Как ты посмела?!

– Прошу прощения, ваше императорское величество! – простонала она.

Это же надо?! Один единственный раз позволила себе расслабиться и тут же попала на глаза правителю!

– Такое больше не повториться!!

– Разумеется, не повторится, Ниалин! Ты будешь наказана за своеволие!!

– Мой господин, прошу вас! Пожалуйста! – ее губы побелели от ужаса, а пальцы начали вытанцовывать нервную дрожь, – Прошу вас, не надо! Это было в первый и последний раз!

– Ты едва не провалила свое задание, Ниалин! Тебя могли увидеть!

– Прошу... Я все проверила перед...

– Ты слишком самонадеянна, Ниалин!

– Ваше императорское величество! Прошу... Умоляю!!

Император замолчал, гневно раздувая ноздри. Ниалин продолжала его умолять, обещала никогда больше и ни за что..., клялась в своей верности и преданности, заверяла, что впредь она будет осмотрительней и сдержанней.

Наконец, решив, что унижения травнице достаточно и свою вину перед ним она частично искупила, император процедил:

– Ты последняя из Ковена восьми, Ниалин, и живешь только потому, что я уверен в твоей преданности! Но еще один подобный поступок, и я забуду о том, насколько ты верна короне!

Знахарка лепетала благодарности. Сложила крылья, через мгновение они исчезли совсем и о них напоминали только валяющиеся на полу духи и помады.

– Ты задержалась с отчетом, Ниалин. Теперь я понимаю, почему! – и травница снова виновато склонила голову, - Ты видела Лиатрис?

– Да, мой император. Девушка приходила ко мне сегодня.

– И... как она?

Травница на секунду запнулась, подбирая слова.

– Принцесса очень похожа на королеву, ваше величество. И внешне, и по характеру.

– Ты ее проверила?

– Да. Нанятый мною наемник предложил ей вещи с человеческой магией. Она их почти не увидела, – кивнула Ниалин. – Я, в свою очередь, распылила в комнате зайрийский хмир, когда принцесса была здесь,

– И?

– У хмира довольно мерзкий запах и маги обычно его не выносят, но ее высочество лишь поморщилась.

Император сложил руки на груди и задумчиво проговорил:

– Значит, девчонка еще не готова проснутся.

– Королева обладала сильной магией, – с сомнением робко заметила Ниалин, – За столь долгое время заклятия вжились в сущность принцессы и, чтобы снять их с Лиатрис, придется очень постараться. Хмир давно известен...

– Не рассказывай мне прописных истин,– оборвал ее император. - Я и без тебя знаю, для чего используют хмир .

Мистрис Ниллин покорно склонила голову.

– Что-то еще?

– Герцог Иллийский устраивает бал по поводу своей свадьбы. Лиатрис должна на нем присутствовать. Н о на праздник созываются посольства разных государств и драконы...

Император аж побелел.

– Д раконы? Он зовет к себе драконов? !

– Да, ваше величество.

Император надолго задумался. Травница ожидала его приказаний, склонив голову. Ее взгляд упал на подол белого с серебром платья, и женщина с тоской подумала, что при Лазарии, несмотря ни на что, ей было гораздо...

– Новый приказ, Ниалин, – подал голос император, – Любым способом ты увезешь Лиатрис из замка до наступления праздника. Драконы ее увидеть не должны. В средствах не ограничиваю, все, что необходимо, тебе будет предоставлено, – он усмехнулся, – Пора бы уже принцессе посетить свою настоящую родину.

6 Глава

Как я и подозревала, дома меня уже ожидал гонец. Старина Герсби служил у папеньки, сколько я себя помню, и он всегда был лысым, морщинистым и очень бодрым. Казалось, что время над ним не властно. Герсби сидел за столом, с аппетитом уминая тетушкины пироги с мясом. Увидев меня, привстал и склонил голову, не переставая жевать. Лишь глазами показал на конверт с отцовским посланием, что лежал на углу столешницы. Разумеется, его светлость решил, что отправлять дорогих магических голубей в какой-то жалкий Нимрис на адрес бывшей служанки – ниже своего достоинства, поэтому выбрал самый уместный, как посчитал, вариант – с верховым гонцом. Я поздоровалась, взяла со стола конверт, сломала печать и пробежалась глазами по тексту.

Папенька был как всегда лаконичен. Ни "здравствуй, дорогая дочурка", ни "у нас все хорошо, только капуста не уродилась" и "приезжай поскорее, ночи не спим, тебя дожидаясь" ... Ничего из того, что пишут любящие родители ребенку, который отсутствует дома больше полугода. Я горько скривила губы: всего лишь два слова: "вернутся немедленно" мигом передали всю глубину его чувств ко мне.

Я не испытывала большой любви к отцу. Он ко мне – тем более.

В далеком детстве меня это очень обижало. Я понять не могла, почему Оливию и Мирабеллу папенька привечает и ласково на них смотрит. Он даже снисходил до игр с ними в парке. Не в куклы, разумеется, – в догонялки, прятки и даже "пираты и стражники". Когда сестры подросли, отец занялся с ними выездкой, стрельбой из лука и арбалета, обучал геральдике и военному искусству, учил девочек тактике и стратегии, часами просиживая с ними за шахматами. Оливия часто ошибалась, но была сообразительной и хваткой. Мирра оказалась книжным червем, и ей гораздо интересней было сидеть в пыльной библиотеке за томиками романов, чем скакать по лесам с папиной собачьей сворой и таскать на кухню пойманных белок.

Я же безуспешно пыталась хоть как-то привлечь отцовское внимание.

Он любит охоту? Прекрасно! Я подружилась с главным егерем, хотя чем могла его заинтересовать нескладная десятилетняя неумеха, и через пару месяцев уже уверенно могла подстрелить зайца и поставить силки на птицу.

Папенька жить не может без своего рыцарского войска? Замечательно! Я уговорила кузнеца сделать мне легкие доспехи и начала брать уроки владения мечом.

Ничего не помогало. Отец либо просто не замечал меня, либо придирался к малейшим недостаткам и серьезно наказывал.

Я ревела, истерила и подолгу допытывалась у тетушки Мартины, почему отец ко мне так относится. Она отговаривалась общими фразами. Мне кажется, что никто так до сих пор и не понял, за что отец меня ненавидит.

А потом он женился в третий раз. Леди Ислин была из родовитого графского семейства с большим и разветвленным генеалогическим древом, в ее роду даже встречались эльфы и дракон. Она так гордилась своим происхождением и богатыми родственниками, что слуги прозвали ее "Индюшатиной в собственном соку". Я мачехе тоже не особо обрадовалась. Мало мне постоянно шпыняющего отца, так к нему присоединилась и эта напыщенная госпожа.

Но все было терпимо ровно до моих двенадцати лет, когда девушки нашего герцогства празднуют первое совершеннолетие. Обычно родные устраивают большой праздник, девочек чествуют и дарят им в подарок красную ленту как символ становления девушкой. Я помню, какой грандиозный бал закатили, когда отмечали совершеннолетие Ливи и Мирры, созвали всех близлежащих соседей, даже из других рас. Понятное дело, что никто не собирался устраивать такой же праздник мне, лишь тетушка Мартина, моя кормилица, и ее муж поздравили меня. Тут же случились преждевременные роды у мачехи, и она разрешилась двумя девочками-близняшками, что не улучшило характера моего отца, страстно жаждущего наследника. Госпожа Ислин и так-то не была ко мне благосклонна, а после родов совсем озверела. Цеплялась к каждому моему шагу – не так стою, не так говорю, не так думаю. Рвала мою одежду, даже новую, считая, что я выгляжу как бродяжка и недостойна дочери его светлости. Запирала меня в комнате на неделю в наказание за не самый почтительный взгляд или поклон. И наконец, решила, что капля драконьей крови, текущая в ее жилах, позволила ей увидеть мою истинную сущность – я дитя сильфа. Услышав это оскорбление в первый раз, я опешила. Решить, что я сильфида, пусть даже частично,– это надо умом лишиться, честное слово. И вот почему.

Когда-то давным-давно герцогство Иллийское было частью королевства Ламмара, гранича на востоке по Янтарной гряде с драконьими территориями, на западе – с сильфскими Аррантийскими полями, и являясь, таким образом, буферной зоной для двух враждующих рас. Почему сильфы и драконы возненавидели друг друга – это отдельная история, но наше небольшое герцогство оба королевства оберегали и строго следили друг за другом, чтобы ни те, ни другие не пересекали его границ. До поры до времени.

Люди ни с кем не ссорились, хотя исторически сложилось, что с драконами отношения были более теплые и дружественные, чем с крылатым народом. Проводились общие праздники, устраивались ярмарки и фестивали, помогли друг другу в случае неурожая или тяжелой зимы. В общем, жили как добрые соседи. С сильфами тоже мирно общались, правда, те из-за нашей дружбы с драконами смотрели на нас косо.

Идиллия длилась до последней, четвертой Войны Небес, как ее обозвали менестрели и историки.

Небольшая группка сильфов-разбойников решила поживиться на алмазных приисках Имирского хребта, тонкой горной гряды на границе нашего герцогства. Семья, владеющая почти выродившимся прииском, может быть и не возмутилась бы открыто, решив ситуацию собственными силами, но во время нападения сильфов у людей гостила племянница рэи. Спасая свою жизнь, двенадцатилетняя драконица пыталась убежать, но жестокие сильфы натравили на нее своих птиц Рухх, переломали юной принцессе крылья и бросили умирать на скале. Несчастная девочка, оставшись на всю жизнь калекой, сошла с ума.

И драконы начали мстить. Была объявлена война до последнего из рода. Драконы уничтожали сильфские поселения и вырезали крылатый народ сотнями, не жалея ни стариков, ни женщин, ни детей. Поджигали поля с созревшим урожаем и засыпали солью выжженые земли, чтобы там больше ничего не выросло. Маги драконов травили воду в реках и озерах, заставляя выживших горожан и селян сниматься с насиженных мест и уходить, куда глаза глядят.

Сильфы, впрочем, отвечали тем же. Стаи прирученных птиц Рухх наводили ужас своими нападениями на драконьи земли. Они камнем падали на добычу, будь то скот или люди, разрывали мощными когтями тела, бритвенно-острыми перьями наносили страшные увечья. Их битвы с драконами становились бойней, а земля заливалась реками крови. Чароплеты сыпали проклятиями, подчиняя себе умерших и выводя их на передовую, заставляя драконов сражаться со своими же погибшими друзьями и соратниками.

Страшная война захватила почти половину Валиноса. Дроу, выступившие на стороне сильфов, бились насмерть с эльфами, дэвы защищали свои земли от призванных драконами варваров с Южных берегов. С обеих сторон были десятки тысяч погибших и сотнями тысяч исчислялись раненные. На некогда плодородных землях теперь росли только могильники, а по рекам караванами плыли погребальные ладьи. Периодически побеждали то одни, то другие, и война затихала на несколько лет, давая возможность участникам перевести дух, пересчитать погибших и вырастить-выучить новых воинов, но затем она разгоралась вновь, вспыхивая, как спичка от малейшей искры.

Находясь между двумя воинствующими государствами, у королевства Ламарра не было иного выхода, как выступить на чьей-либо стороне. Драконы получили помощь в виде людских войск, но, к сожалению, слишком поздно. И в один прекрасный день сильфы вступили на ранее неприкосновенную землю герцогства Иллийского. Многие жители были угнаны в рабство, остальные обложены высочайшими налогами и повинностями. Женщин насиловали и унижали, мужчин избивали и пытали. Сильфские чароплеты забирали народ толпами для своих магических экспериментов над живой плотью. На протяжении пятидесяти лет герцогство Иллийское стонало от боли и рыдало кровавыми слезами, пока драконы не начали снова брать верх над сильфами...

Именно поэтому предположение госпожи Ислин о том, что я ребенок сильфа, было особенно оскорбительным. Не знаю, действительно ли поверил ей папенька или нет, но его угрозы мне становились все более устрашающими, а наказания – частыми и беспричинными. Слуги тоже начали меня сторониться. В итоге, я не выдержала подобных издевательств и через месяц мучений попросила у его светлости разрешения покинуть родной замок. Моя кормилица, тетушка Мартина к тому моменту переехала со своим мужем, герцогским егерем, вышедшим в отставку, в небольшой городок Нимрис, что находился в полутора днях верховой езды от замка. Я просила отца разрешения жить с ними.

На мое удивление, папенька почти сразу согласился, единственным условием стало проводить свои дни рождения и следующие два месяца в замке.

Это было не страшно, главное – я избавилась от необходимости жить постоянно там, где меня люто ненавидели.

Так и прошли последние восемь лет. Почти весь год я жила в семье кормилицы и лишь на два месяца отправлялась в ненавистный мне замок. Там тоже страсти поутихли, особенно после неожиданной смерти госпожи Ислин от серой лихорадки. Папенька смягчился, если так можно назвать его полное игнорирование моей персоны, слуги вспоминали о моем якобы сильфском происхождении все реже. Детей у тетушки с дядюшкой не было, и ко мне они относились как к родной дочери, правда, не забывая, что я все-таки благородных кровей.

Впрочем, на папенькино наследство я претендовать не могла. Прав не имела.

И вот теперь тетушка Мартина хмуро собирала мои вещи, что-то бормоча себе под нос. Гонец к тому времени уже пообедал и пошел проверить свою лошадь. Я же сидела и смотрела, как кормилица методично складывает платья, корсеты, панталоны...

Я тяжело вздохнула. Понимаю, ей всегда трудно со мной расставаться, ведь она заменила мне родную мать. Но и эта поездка домой вполне ожидаема, пусть началась она чуть раньше, чем обычно.

Я вдруг посмотрела на кормилицу совсем иным взглядом. Своих детей от мужа она родить так и не смогла, и поэтому всю неразделенную любовь отдала мне. Сколько себя помню, со мной рядом всегда была тетушка Мартина – заботливая, в меру строгая и справедливая рыжеволосая толстушка. Теперь в ее волосах появилась седина, на милом и таком родном лице – морщины, а фигура потеряла ту легкость и гибкость, что была в молодости.

И мне почему-то стало грустно до слез от мысли, что мы расстаемся. Да, не навсегда, но даже эти два месяца вдруг показались долгими, словно десяток лет.

– С отцом не спорь! – строго наставляла меня кормилица, – Ты его все равно не переделаешь, а лишние скандалы тебе ни к чему... Так, это что? Почему такое рваное?

Она упаковывала в кофр мои нижние юбки и с удивлением рассматривала одну из них. Велька, наша коза, – скотина вредная, и пару раз пыталась пройтись рогом по моим ногам, когда я ее запирала на ночь в сарае. Ноги-то выжили, а вот юбка пострадала.

– Я забыла зашить.

– Как ты голову то еще не забыла?! – она отложила рваную юбку в сторону.

– А что папенька сделает? – я решила сменить тему. Утащила со стола в гостиной кусок хлеба, оставшийся после обеда Герсби, и жевала его на ходу, – Мне через неделю будет двадцать лет и я стану совершеннолетней. Наследства он меня и так уже лишил, по замку все шарахаются с воплями, что я сильфида. Чем еще он может мне нагадить-то?

Мартина шлепнула меня по руке.

– Не перебивай аппетит, скоро будешь ужинать. А насчет отца – не забывай, что пока ты живешь в его доме, он твой хозяин и властелин! Поэтому, чти его, каким бы он ни был!

Я закатила глаза и засунула в рот горбушку. Поперхнулась от большого куска и схватила кружку воды запить.

– Тетушка Мартина! Жить мне там осталось всего ничего, вскоре он и сам меня вышвырнет и забудет о моем существовании.

Кормилица лишь горько вздохнула.

– Через целых два месяца.

– Две недели, тетушка. Он сам сказал перед отъездом, что день рождения – мой последний день в его замке.

– Отец называется! – тетушка Мартина осуждающе покачала головой,– Значит, через две недели приезжай обратно, дорогая! Будешь жить у нас, уж мы-то с Морисом тебя всегда примем как родную.

– Спасибо! – я аж прослезилась. Шмыгнула снова в гостиную, там еще оставались пирожки, что кормилица поставила для Герсби, и стащила один с капустой. Есть уж очень хотелось. Я ведь так и не пообедала со всей этой злосчастной ярмаркой. Травница, торговец тканями, неприятные известия и ... странно, но я до сих пор чувствовала на языке тот противный запах грибов, из которых травница делала снотворное. На редкость мерзкая гадость.

Некстати вспомнив знахарку, что так любит лезть не в свои дела, я решила узнать у кормилицы еще кое-что:

– Тетушка Мартина, а ты мою мать наверняка ведь помнишь? Какой она была?

Кормилица оглянулась на меня с непонятным взглядом. Одновременно тревожным, смущенным и почему-то испуганным. Положила платье в кофр, развернулась ко мне и участливо поинтересовалась:

– Трис, девочка, а с чего ты вдруг ты о ней заговорила?

– Да так... – махнула я рукой с пирожком, – Папенька, день рождения... Ты же понимаешь.

Мартина уселась на стул и многозначительно глянула на пирожок в моей руке. Я ойкнула и спрятала его за спину, но кормилица ничего не сказала, а значит можно дожевать.

– Ты с раннего детства о ней не вспоминала.

– Я знаю, – тихо проговорила я, – Но сегодня я была у той травницы, что госпожа Ландорв посоветовала и ... в общем, я хочу знать.

Мартина сжала мои пальцы.

–Травница? Ей какое дело до твоих родителей?

Я лишь пожала плечами. Сейчас мне это было совсем не интересно.

– Твоя мать, Лейзия, – начала вспоминать тетушка Мартина, – Она была очень хороша собой, Трис. Добрая, великодушная. Правда, почему-то очень грустная и даже несчастная... Впрочем, она же вышла замуж за твоего отца, тут мало кто обрадуется. С ней постоянно был рядом ее брат, господин Наралекс, он буквально не отходил от Лейзии ни на шаг. То ли охранял, то ли следил. Герцог ведь женился на твоей матери не из-за большой любви и ее красоты, а только ради наследника. Требовал родить только мальчишку. Они постоянно ссорились между собой, и господин Наралекс не давал герцогу распускать руки...

Я кивнула. Слышала уже об этом.

Отцу с наследником очень не везло. Правда, первая жена, мать моих сводных сестер, Оливии и Мирабеллы, родила отцу двоих сыновей. Но один умер в младенчестве от черной оспы, которая выкосила в тот год чуть ли не половину всего герцогства, а второй, Брайс, неудачно упал с дерева и сломал себе шею в десять лет. Отец был убит горем, мать Брайса к тому времени снова была беременна, но на нервной почве у нее произошел выкидыш, и она умерла от кровотечения.

Но как ни крути, герцогу нужен наследник, поэтому он решил выбрать себе в жены девушку из рода, известного своей плодовитостью. Жаль, не богатством. Моя мать, госпожа Лейзия, обладала изумительной красотой и десятью братьями, но к сожалению, это было ее единственным приданым. Отец так надеялся, что у сестры десятерых братьев родится мальчик, посещал мою мать каждую ночь, но... Я стала его самым ненавистным разочарованием. Мать, зная, как разозлила герцога, сбежала еще до его приезда сразу после моего рождения, и я больше о ней ничего не слышала. И не хотела слышать. Мне было достаточно факта, что она меня бросила.

Только вот травница своими недомолвками разбередила и мои детские воспоминания, и ту глубокую обиду, что я питала к матери. Она сказала тогда, что я ничего не знаю. Это верно. Я всегда уходила от рассказов о моем рождении, не желая слушать о произошедшем.

А теперь оказывается, матушка была великодушной?

Я недоверчиво хмыкнула. Не вязалась у меня благородная доброта с бросанием своего ребенка на произвол судьбы.

– Господин Наралекс даже потребовал от твоего отца, чтобы его покои находились рядом с их спальней. Мы видели, что он очень любил твою мать, трясся буквально над каждым ее движением.

– Любил? В каком смысле? – я цинично подняла бровь.

Тетушка Мартина непонимающе глянула на меня, а затем замахала руками.

– Да ты что, Трис, даже думать о таком не смей! Они же близкие родственники!

– Что-то мне подсказывает, что папенька в этом не был уверен, – я горько скривила губы, – Иначе как объяснить его отношение ко мне? Он еще до госпожи Ислин меня шпынял почем зря.

Ни магия, ни именитый астролог, ни всевозможные травники и лекари, которых отец призывал в замок, никто ему так и не смог помочь – сына у отца так и не родилось.

Что самое интересное, из всех своих дочерей отец яростно ненавидел только меня. Оливия и Мирабелла были его официальными наследницами, и он довольно серьезно занимался их воспитанием и образованием, к маленьким Беате и Алейне он относился равнодушно и вообще не замечал их присутствия, я же была виновата почти во всем, что происходило плохого в замке. Если у повара сгорел ужин – найдите Трис, она наверняка крутилась рядом, если конюх недоглядел за лошадьми – посадите Трис под замок, она отвлекала конюха болтовней, если заболела Мирабелла, сама по себе слабая здоровьем, – лишите Трис сладкого, почему она должна питаться хорошо, когда старшая сестра страдает. И так всегда и во всем.

– А то господин герцог много знал?! Он же с Лейзией всего месяц-то и пожил. Как узнал, что твоя мать забеременела, так сразу и уехал инспектировать войска на границе и до твоего дня рождения в столицу даже носа не показывал. Небось, сбежал от Наралекса, тот не спускал герцогу ни малейшего укора сестре.

– Мартина! – улыбаясь, я пригрозила ей пальцем, – Чти своего хозяина и властелина!

Она отмахнулась:

– Ни для кого не секрет, моя девочка, что твой отец человек недалекий и грубый. Да, что там говорить – солдафон он и есть солдафон.

– Но, тем не менее, – я обреченно вздохнула, – этот солдафон не выкинул ненужного ему ребенка, а оставил при себе и ..., Готова признать, все-таки папенька меня кормил, растил и дал довольно приличное образование.

Мартина чуть помолчала и словно через силу сказала:

– Ты уже взрослая, Трис, имеешь право знать. Будь его воля – он в тот же миг вышвырнул тебя из замка, но твоему отцу приказали. Не знаю, кем они были, я их видела всего минут семь-десять от силы, но герцог их очень боялся.

Я замерла. В голову мигом полезли разные мысли, складывая по кусочкам мозаику прошлого.

– А ты думаешь, кто?

Она качнула головой:

– Не знаю...

– Мартина, пожалуйста!

– Я же говорю...

– Мартина!!

– Драконы, – ответила она нехотя, – Я думаю, это были драконы.

Я выдохнула от совершенно дикого предположения, что госпожа Ислин могла быть права:

– Моя мать сбежала сразу после родов! Добрая и благородная, как ты говоришь, не захотела брать с собой новорожденного! Или... или испугалась?! И теперь драконы едут в замок, а папенька сказал, что мой день последний...

Кормилица взяла мое лицо в руки и настойчиво проговорила:

– Мы этого не знаем и не можем знать, Трис! Не накручивай себя! Твой отец – груб и неотесан, неудивительно, что Лейзия сбежала от него. Герцог был в бешенстве, когда узнал, что родилась дочь, а не сын. Твоя мать вполне резонно боялась, что он убьет ее.

– Но, ты говорила, дядя Наралекс...

– Лиатрис! – сердито свела брови Мартина, – Ты умная взрослая девушка, которая перечитала бульварных романов! Не позволяй глупой клевете испортить тебе жизнь! Ты человек, не сильфида!

Я, конечно, любила пролистнуть книжные истории про принцесс с тайным прошлым, но сейчас мне так ясно вдруг показалось, что разгадка вот она, рукой ухватить можно.

– Но, если...

– Никаких если, Лиатрис! – тетушка встала и кинула мне отложенную рваную юбку, – Сама подумай, стал бы герцог держать в своем доме дитя сильфа? После всего, что пережил наш народ?! Поэтому, вместо того, чтобы забивать себе голову, возьми иголку с ниткой и зашей дыру! А то, что это такое – молодая красивая девушка и рваная нижняя юбка! Что люди подумают?

– А то они увидят! – буркнула я, разглядывая прореху, – Но, тетушка Мартина...

– Никаких "но"! Живо за работу!

Пока я мучительно колола пальцы иголкой, в дверь постучали.

– Мартина, пора ехать. Ее светлость готова? – Герсби вошел в гостиную.