Текст книги "Не видишь - закрой глаза (СИ)"
Автор книги: Анна Абрамова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 2
Кирдан вышел во двор, радуясь, что знакомство с невестой так быстро закончилось. Жениться не хотелось совсем! Конечно, свою невесту, он толком-то и не рассмотрел. Но что-то ему подсказывало, что девочка, которая так любит розовый цвет и рюши, точно не будет для него идеалом женщины. Однако Кир любил отца и уважал Айка.
Четырнадцать лет назад, великие маги Терры, предсказали рождение Стража Миров и даже указали на родителей мальчика, которыми стали его отец – Темный Эльф, и мать – земная женщина.
Родился Страж в одном из закрытых миров. Так надо было, чтобы укрыть его от глаз Тьмы и от ока Света, до тех пор, пока ребенок не научится непредвзято относиться как к Свету, так и Тьме.
Основной его обязанностью в будущем являлось поддержание равновесия Свет и Тьмы во Вселенной. Если бы он поддался одной из воинствующих сторон, то произошло бы непоправимое: миры смешались, Вселенная была бы разрушена.
Боги, объявив перемирие, собрали совет, куда были приглашены и четыре друга: демон, оборотень, темный эльф и золотой дракон. На совете было принято решение: пропорционально развивать способности малыша. В итоге, Светлому искусству его взялись обучать клан Золотых драконов, которые на Земле должны были поддерживать в нем искру света. Общение с животными и оборот, взяли на себя стая Белых волков. Темному искусству его обязались обучить демоны, которые на Земле не должны были дать ему забыть магию стихий. Искусству боя, с пеленок, обучал его отец.
С ментальной магией не приходилось сталкиваться никому из них, поэтому было решено оставить ее на произвольное развитие и наблюдать, отмечая малейшие колебания. Если бы ментальный дар вдруг начал угасать, то Боги готовы были вмешаться, чтобы не дать дару погаснуть.
Как только Кирдан научился ходить и начал осознавать в себе силу, отец перенес их с матерью на Терру. Но и там Кир жил недолго.
Почуяв Стража, силы Света и Тьмы выступили, чтобы успеть переманить Стража и сместить баланс сил в свою сторону, пока Страж не вошел в полную силу.
Во Вселенной началась Хаотическая битва. На сторону Света и Хаоса вставали легионы. В итоге этой битвы был обнаружен мир, который назвали Регор, что в переводе означает сверкающий. Как этот мир не был замечен ранее до сих пор остается загадкой, потому что во Вселенной он сверкал так ярко, что давал тепло и свет всем планетам, расположенным рядом.
Регор оказалась перекрестком миров. Обнаружилось, что через планету, можно попасть в любой мир, так как Регор была пронизана разными порталами, входами и выходами, местами силы.
Хаос-порталы, нестабильные порталы, которые вели в нижние миры спокойно сосуществовали с дверями, которые вели в верхние миры.
Кроме того, всю планету огибал Великий Поток Силы, который питал Древо Жизни. Древо Жизни в свою очередь рождало энергию для поддержания порталов. Кроной уходило оно в верхние миры, корнями дотягивалось до нижних миров.
Страж же был ключом от всех порталов. Он умел закрывать одни двери и открывать другие. В его власти было на века запечатать миры Хаоса или миры Света, если он понимал, что равновесию во Вселенной что-то угрожает.
На новую планету ринулись толпы беженцев, желающих очутиться на границе Регора. Только там любой человек, любое существо могло быть свободно в своих желаниях, безгранично в своих возможностях, но, если вдруг не сумел удержаться на грани, то вечное забвение и призрачное существование ждало каждого, посмевшего посягнуть на грань миров. Душами попавших за грань питались Архоны – птицы, которые жили только на границе, и в последнее время их становилось все больше и больше.
Местное население Регора взмолилось Богам, прося защиты от вандалов и опасаясь Архонтов. Поэтому было принято решение, пока растет Страж Миров, на трон посадить его отца. Так Кай со всей семьей переехал во дворцы Регоры.
Кир вздохнул, вспоминая дом, деда, маму. На Регоре ему довелось пожить три года, потом отец, по договоренности, отправил его на воспитание в клан Золотых Драконов. Так у него появилась вторая семья и первый помощник, с которыми они теперь неразлучны.
Кай поднял глаза к небу, выискивая черную точку, парящую высоко в облаках.
Уже тогда, в шесть лет, он умел сдерживать себя в своих эмоциях, силой воли подавляя вспышки гнева, радости, любви. Этот навык был отточен отцом до автоматизма.
Ответственность – вот первое слово, которое выучил Кирдан. Ответственность перед Вселенной, Богами, людьми, семьей. Каждый вечер они разговаривали с отцом и обсуждали разные ситуации, которые возникали или могли возникнуть в будущем. Отец позволял ему делать выбор в ту или иную сторону, а потом долго заставлял анализировать последствия своих поступков.
Здесь же, Рон заставлял его отрешиться от навыка, заставлял его чувствовать себя живым, учил его испытывать эмоции добра, радости, любви. Без них, как объяснил Рон, искру света поддерживать нельзя. Искра, горевшая в нем, питалась добрыми эмоциями. Магия огня питалась страстью. Самое тяжелое теперь было научиться чувствовать эмоции, которые он автоматически загонял далеко в закоулки своей души.
У них с Роном ничего не получалось. Рина водила его в лес, показывала яркие краски, но Кир не понимал красоты цветов; Рон заставлял часами слушать музыку и искать прекрасное, но ноты казались Киру скучны. Ярон как-то притащил ему щенка, но Кир лишь брезгливо оттер лицо, которое веселый щенок от большой любви облизал ему.
Казалось, что первая ступень не будет пройдена им никогда. Рон ругал Кая, который внушил ребенку такое чувство ответственности перед Вселенной, что тот даже не хотел вспоминать, что значит радоваться просто так, наслаждаться просто так, просто позволить себе жить для себя.
Однажды, подслушав разговор Рона с отцом, где Рон жаловался на трудности в обучении Кира и, по сути, расписывался в своей беспомощности, Кир убежал из дома.
Обладая ментальной магией, мальчик давно уже понял, что может легко подчинять себе, подавляя волю любого. Ворота дворца легко раскрылись перед ним, и стража даже не поняла, как выпустила неприкасаемого. Огромный мир открылся перед ребенком, но мальчик вдруг четко осознал, что ему надо туда, где виднелась гряда гор.
Не отрывая взгляда от возвышающих вершин, Кир вышел из города. Он чувствовал, как кто-то зовет его, просит его помощи и еще просит поторопиться. И Кир побежал. Выносливость ему досталась от демона, да и физически его тренировал отец, который не жалел его никогда. Поэтому Кир бежал и бежал, не отрывая глаз от высокой горы. Ему надо было туда, наверх, на вершину, которая скрывалась в облаках.
Наступил вечер, который плавно перетек в ночь. Но Кир не видел ничего, подчиняясь, зову, звучавшему в его голове. Он добрался до вершины, когда темнота стала почти осязаемой, и вдруг резко остановился, боясь сделать еще шаг.
Он стоял на краю огромного кратера потухшего вулкана. Жерло вулкана смотрело на него красным глазом и дышало жаром. Оно манило его к себе, голос звал, призывая спуститься. Кир сделал шаг, потом еще один и еще. Земля под его ногами стала нагреваться, а потом и вовсе накалилась, но Кир не останавливался. Он знал, что тот, кто нуждается в нем уже рядом.
Путь ему преградила еще одна гора. «Гора в горе – это что-то интересное», – подумал он, решая как лучше пройти: обойти или взобраться наверх.
Вдруг гора мелко затряслась и застонала, Кир отпрыгнул в сторону, пытаясь сообразить, что делать, как увидел огромный желтый глаз. Глаз моргнул и печально уставился на Кира.
На эмоциональном уровне, Кир чувствовал боль дракона, но никак не мог причины боли. С первого взгляда ранений у дракона не было, каких бы то ни было повреждений тоже, однако дракон страдал и быстро терял силы.
Кир попробовал ментально позвать дракона. Дракон не сразу, но откликнулся.
– Ты звал меня, дракон? – спросил мальчик – Чем я могу тебе помочь, как облегчить твои страдания?
– Страж Миров – выдохнул дракон. – Неприкасаемый! Я звал любого, кто способен был услышать и ты пришел.
– Я умираю, – печально сознался дракон, – мои силы на исходе. Скоро на свет должен появиться новый дракон, дочка, как жаль, что я не увижу ее. Прошу тебя, Страж, – простонала мать, – не бросай ее, она будет тебе лучшим другом, она научит тебя использовать магию огня, она поможет тебе с порталами, а пока ты помоги мне.
Кирдан подошел ближе и увидел яйцо, которое стало покрываться трещинами, мать не могла уже согревать его энергией огня, и Кир воззвал к искре небесного пламени. Он обнял яйцо, пронзая его светом, помогая родиться новой жизни, вдыхая в нее искру жизни. Так Кир познал нежность к беззащитному существу.
Дракончик родился слабым, его чешуйки были мягкими и бледно–зелеными. Он жался к Киру, пытаясь согреться и найти защиту. Кир запихнул новорожденного под рубашку, прижимая к голому телу, в последний раз взглянул на мертвую мать и отправился назад во дворец.
Так у него появилась Лонария.
Глава 3
Лонария оказалась единственной представительницей вымершего рода разноцветных драконов, ведущего свое начало от Дракона Времени, когда драконы еще не делились по цвету, а меняли свой цвет в зависимости от настроения и ситуации.
Кроме того, Лонария обладала умением сроить пространственно-временные порталы. По факту, она легко могла построить портал в прошлое, и вероятно построение портала в будущее ей тоже было доступно, но это еще предстояло выяснить.
А пока маленькая Лонария носилась за Кирданом как привязанная, считая его и отцом, и матерью, и братом одновременно. Ела она только с его рук, спала с ним в одной кровати, зарываясь полностью под одеяло, и согревая хозяина своим жаром холодными вечерами.
Рон только качал головой, предупреждая Кира, что через месяц дракончик вырастет размером со шкаф и уже в его покоях им вдвоем будет не разойтись.
Кир пытался позвать дракончика мысленно, но он, точнее она не отзывалась, закрываясь, не пуская в свой мир. Кир, в силу своего возраста, не знал, как пробиться сквозь щит, а дракончик не умел его снимать. Поэтому они общались друг с другом тактильно. Лонария часто запрыгивала на колени к Киру или укладывалась ему на грудь, позволяя гладить себя, и превращаясь из боевого дракона в ласкового котика.
Но не со всеми Лонария была ласковой. Так она почему-то невзлюбила Ярона и стоило трехлетнему малышу зайти в спальню к Киру просто поболтать, как Лонария набрасывалась на него, теснила грудью к двери и кусала за ноги. Ярон злился, пинался, даже однажды сам попытался перевоплотиться в дракона, чтобы дать бой, но пока из схваток победителем выходила Лонария.
Однажды, в один из осенних дождливых дней, Кир пытался научить лететь малышку. Мальчишка носился кругами вокруг дракончика и яростно махал руками, изображая полет. Лонария внимательно смотрела на него непонимающими синими глазами, пытаясь понять, что хочет от нее хозяин. Она подняла одну ногу с острыми когтями, помахала ей, и, не удержавшись, неуклюже завалилась в лужу.
– Ах, ты, моя толстушка, – расхохотался мальчик, с трудом вытаскивая Лонарию из грязной лужи.
Лонария возмущенно сопела и обиженно отряхивалась.
День был холодным и сумрачным, как бывают дни перед приходом зимы. Последние листья сбивал с деревьев мелкий холодный дождь. Кир давно промок, но сдаваться не хотелось. У мальчугана была мечта полетать на Лонарии, и, если не сделать это до холодов, то придется ждать тепла. Он расстроено объяснял дракоше, что значит летать, а Лонария тихо злилась. Кир знал, что она злится, потому что Лонария менялась: из зеленого дракона она стала превращаться в красного.
Все началось с хвоста. Кончик хвоста побледнел, потом порозовел, потом покраснел. И все чешуйки вдруг засверкали под дождем красным. Лонария еле сдерживала себя, что не наброситься на Кира.
Вообще-то Лонария предпочитала изумрудный цвет чешуек, которые переливались на свету, создавай иллюзию постоянного движения. Многие путали ее с изумрудным драконом.
Но если изумрудным драконам была не подвластна магия огня и жили они в лесах, то Лонария любила пламя и частенько грелась в разожженном камине, когда была совсем маленькой.
Рон наблюдал печального Кира и раздраженную Лонарию из окна:
– А пойду-ка я поучу молодняк летать, – сказал он, целуя жену.
Рина, которая нисколько не изменилась за эти годы, только покачала головой:
– Рон, нельзя было допускать такого тесного сближения мальчика с драконихой, ты подумал о будущем? Что будет, если Лонария полюбит Стража? Ты представляешь всю величину ее страданий?
Рон виновато молчал, понимая, что сейчас использует Лонарию в интересах Кира, давая ему возможность испытывать настоящие эмоции по отношению к ней. Да, пока это только нежность к спасенному детенышу, радость при виде животного, желание приручить, но что будет, когда дракон войдет в подростковый возраст и Лонария сможет перевоплощаться?
Он вышел, еще раз пообещав себе, что серьезно поговорит с Киром.
Еще спускаясь с крыльца, Рон начал воплощаться в золотого дракона. Его зверь был мощным красивым боевым драконом, который в четыре раза превосходил маленькую Лонарию по весу, росту и объему. Золотых драконов отличало то, что на спине у него было не два, а четыре крыла. Мощные задние ноги удерживали огромный вес Рона, передние, с длинными острыми когтями, служили ему для защиты, атаки и использования магии. На шипастой голове имелись многочисленные усики. Чем старше становился дракон, тем усиков больше. Давным-давно клан Золотых драконов посвятил себя борьбе добра со злом. И именно добру обязан был Рон научить Кира.
Земля под его шагами дрожала. Рон неспешно приближался к ребятам.
Лонария до этого времени никогда не встречалась с собратьями. И когда затряслась земля, она обернулась в поисках причины, увидела огромного золотого дракона, с испугу выдохнула огнем в сторону опасности, резко поменяла цвет с красного на желтый, желая слиться с песком, и мысленно завопив от страха, вдруг спряталась за спину Кира.
Лонария даже не заметила, как случайно открылась Киру, паника накатывала на нее огромными волнами, заставляя закрыть глаза и подчиниться гиганту с мощной аурой.
Кир же не растерялся и тут же откликнулся на зов подруги:
– Тише, тише, малышка, это наш друг, он не тронет тебя, – гладил ее Кир по ярко-желтым чешуйкам.
– Кто это, кто? – испуганно вопрошала она, еще не понимая, что слышит Кира, что может с ним общаться.
Естественно после всего пережитого ни о каких полетах речи быть не могло, мокрого Кира и, так и не пришедшую в себя, Лонарию, увели в дом греться и наслаждаться общением. Ведь теперь, если Лонария хотела, она могла разговаривать с каждым.
Девять лет тесной дружбы Всадника и Дракона, Кира и Лонарии. Они знали друг о друге все: привычки, мысли, чувства.
Лонария по меркам дракона еще была очень юна, она не вошла в брачный период и была очень хрупким и изящным драконом. А еще, по мнению Кира, Рия была очень красива. Часто, пока никто не видит, он обнимал Лонарию и восторгался ее синими глазами, темно-зеленой чешуей. Гладил ее два коротких рога, целовал в морду, нашептывая нежности.
Лонария отвечала ему взаимностью, не было более преданного дракона, и еще ни разу в жизни, Золотые Драконы не видели такого взаимопонимания между человеком и драконом.
Рон так и не поговорил с Киром о последствиях такой привязки. Он видел, что Кир любит Рию, как питомца, оберегая ее от трудностей, и совсем не задумывается, что под зеленой шкурой скрывается нежная девичья душа.
Иногда Рон думал, что произойдет, когда у Лонарии настанет брачный период? Обратиться ли она в девушку? И не зря ли он разрешил Киру оставить дракончика себе?
Вот и теперь, едва Лонария услышала, как Кир призывает ее, она камнем ухнула вниз, распугивая жителей замка, затем выровняла полет и левитируя, плавно опустилась перед своим Стражем.
Она чувствовала разочарование Всадника, его смирение с ситуацией, когда Кир был вынужден подписать брачный контракт, но сама смириться с помолвкой друга не могла.
От волнения она постоянно меняла цвет чешуек, пытаясь определиться, на каком же остановиться. Ее пугало молчание Кира и она не выдержала:
– Ну и как тебе невеста, Кир? – скрывая интерес, спросила она.
Кир обнял дракона, прижавшись к длинной изящной шее:
– Эх, Лонария, лучше не спрашивай, – грустно сказал он.
– Что? Совсем не понравилась? – с надеждой спросила Рия.
Кир задумался, а потом ответил резче, чем следовало:
– Она не должна мне нравиться, она – будущая мать моих детей и Королева Регора, – потом заглянул в синие глаза Лонарии и пробормотал, – ведь главное же, чтобы она была хорошей Королевой и матерью, все остальное не важно, правда?
Лонария кивнула, соглашаясь. Ведь для нее было главное другое, чтобы ее Всадник принадлежал только ей, а сколько у него будет жен и детей, ей совсем не важно.
Глава 4
Наконец противный Кир улетел на своем ужасном драконе.
Нет, конечно, я видела драконов и любила их, но этот дракон почему-то с первого взгляда вызывал необъяснимое чувство антипатии.
Вот Ярон был прекрасным драконом во всех понятиях этого слова.
Род Золотого Дракона считался самым могущественным во Вселенной и самым мудрым, а еще справедливым, высокоморальным, добрым и так далее. И Золотые Драконы – самые непримиримые борцы со злом! Но, как рассказывал дядя Рон, большую часть жизни Золотые Драконы предпочитали проводить в облике человека, и имели при этом фантастически красивую внешность.
Вот именно таким и был Ярон: фантастически красивым, правильным и мудрым, что иногда просто доводило меня до бешенства. Его карие с золотыми искрами глаза оттеняли золотистые волосы. Фигура из детской уже стала превращаться в подростковую, такую худую, угловатую и несуразную.
Ярон теперь не знал, куда девать свои длинные руки, поэтому постоянно что-то ими хватал, теребил, ронял, разбивал. Ноги выросли, наверное, быстрее, чем его мозги. И если Ярон появлялся в моей комнате, то он задевал буквально все: ронял стул, сдвигал кресло, а однажды умудрился врезаться в шкаф так, что он долго шатался, не зная то ли упасть, то ли остаться на месте.
В образе Золотого Дракона Ярон нравился мне намного больше. Меня восхищали его золотая шкура, которая ярко сверкала начищенным золотом, длинные усы, придавали ему сходство с огромным сомом, а мощные рога на затылке и перепончатый гребень делали весь образ неустрашимым и мужественным.
И хотя у меня были крылья, я частенько пользовалась услугами Ярона, гордо восседая у него на спине. С ним мы облетели, наверное, все земли, принадлежавшие демонам, правда за границы наших земель, папа запретил нам строго-настрого вылетать, а Ярон, будучи послушанным и воспитанным мальчиком, никогда не нарушал указы взрослых.
Вот и сейчас, этот несносный дракон, ворвался в мою спальню, уронив при этом кресло, стоящее возле камина, сдернул с меня покрывало и завопил:
– Ты видела? Нет, ты видела?! – он схватился за голову, пытаясь вырвать себе последние волосы. – Это та стерва-дракон, которая доводила меня до безумия в детстве. Жалко, что я поздно ее увидел, а то обязательно теперь показал, кто сильнее и крепче, – сокрушался он, вбивая одеяло между мной и подушкой.
Он так носился кругами вокруг моей кровати так, что у меня даже закружилась голова.
Уж мы-то с ним поладили с первого взгляда. Как сейчас помню, мама разрешила мне не ложиться спать, и одним глазком посмотреть на первый бал в том сезоне.
Сезон балов открывался осенью. Гости стали приезжать уже под вечер. Многие не спешили заходить в зал, наслаждаясь последним теплом.
Тут подъехала большая закрытая карета, запряженная четверткой лошадей с зелеными гривами. Лошадей они напоминали отдаленно, но Ярослава не знала, как назвать чудовищ, которые привезли кого-то очень важного.
Сама карета привлекала внимание не меньше, чем страшные твари, похожие на лошадей. Корпус кареты был позолочен и на нем изображались, переливались, передвигались фигуры из прошлого, которые участвовали в битве свет и хаоса, вновь разыгрывая страшные картины прошлого.
Ярослава высунулась из окна больше чем на половину, чуть ли не вываливаясь. Она очень хотела рассмотреть, кто же выйдет из чудо-повозки.
И вышедший оправдал ее ожидание, потому что из волшебной кареты вышел Ангел. Точнее вначале вышла его мать, придерживая рукой пышное золотое платье, а потом он – Ангел.
Ярослава никогда не видела Ангелов, но именно так она их и представляла. Мальчик лет пяти, с кудрявыми золотыми волосами, свободно спадающими до плеч, и огромными глазами, из которых, казалось, струился свет. Он серьезно разглядывал дворец и всех присутствующих.
«Я должна с ним познакомиться» – подумала чертовка, быстро спрыгивая с подоконника.
Ярослава понимала, что в пижаме она появиться перед гостями не может, ее платья слишком коротки для бала, поэтому помчалась в покои родителей, надеясь, что мама и папа уже ушли встречать гостей.
Она должна поразить Ангела в самое сердце, думала она, копаясь в мамином гардеробе. Все платья были слишком ей огромны и Ярослава уже начала уставать, когда в голову ей пришла другая мысль. Она прекрасно помнила, как мама надевает под платья красивые короткие юбочки и чтобы утянуть верх, поддерживающие корсеты.
Поэтому, Ярослава выдвинула полку в комоде, быстро нашла нижнюю юбку и примерила. Юбка была прекрасна: прозрачная, темно-синяя, она отлично подходила под пепельный корсет. Да и села юбка на ней почти идеально! И если у мамы юбка доходила до колен, то Ярослава выглядела в ней точно как в бальном платье, а плохо застегнутый корсет дополнял праздничный образ.
Что сделать с волосами Ярослава так и не придумала, поэтому она нацепила на волосы стильную изумрудную подвязку с подвеской, найденную среди маминых чулок, которая поддерживала распущенные спутанные волосы, как ободок.
Подходящих бальных туфель на каблуках не нашлось. Все были велики и постоянно спадали с ног, это чуть-чуть расстроило Ярославу, и чтобы босые ноги не выглядели уж чем-то таким необычным, она дополнила свой образ мамиными чулками, которые тоже спадали, но не так как туфли, поэтому пришлось их собрать гармошкой, чтобы уж совсем не свалились.
Довольная собой и своей красотой, Ярослава поплыла покорять маленького Ангела. Она вышла на центральную лестницу и остановилась наверху, давая возможность всем насладиться своей неземной красотой.
Мама, увидев ее, ахнула, выронила бокал из рук, капли вина попали на папин костюм. Она собиралась уж направиться к дочке, когда была остановлена твердой рукой супруга:
– Элен,– обнимая ее, ласково сказал Айк, – не спеши, давай посмотрим, что будет.
И супруги принялись молча наблюдать за своей любимой и единственной дочерью, которая величественно пыталась спуститься, не потеряв при этом волочащиеся чулки, раздаривая царскую улыбку направо и налево и выискивая кого-то глазами.
Айк не выдержал, подошел к лестнице и вежливо протянул руку дочери, скрывая улыбку.
– Осторожней, милая, – шепнул он, склоняясь перед дочкой и целуя ее пальчики.
Бросив на отца величественный взгляд, девочка направилась прямиком к золотому мальчику, который жался к юбке матери, мечтая поскорее покинуть этот скучный зал.
Наконец-то отец понял, ради кого было все это представление! Он подвел дочь к гостям и представил ее:
– Рон, Рина, разрешите представить вам мою дочь, Ярославу, – сказал он, поглядывая на дочь, которая не спускала глаз с так поразившего ее мальчика, – Ярослава, познакомься, пожалуйста, с Яроном.
Ярон был очень воспитанным ребенком. Он шаркнул ножкой, ничем не выдав своего удивления от странного вида девочки, а потом произнес:
– Вы так прекрасны сегодня, что любоваться Вами – одно удовольствие. Надеюсь, Вы подарите мне счастье любоваться Вами в танце?
Ярослава растерялась, танцевать она умела плохо, да и падающие чулки на дали бы ей возможность поразить своими талантами Ярона. Она шмыгнула носом, придумывая как выйти с честью, но ситуацию спас отец.
– Ярон, давай лучше Ярослава покажет тебе свою комнату. У нее много разных игр, и вам будет, чем заняться, кроме танцев.
Глаза Ярона сверкнули, и он было сорвался с места, но, вспомнив, правила этикета, остановился и посмотрел на родителей, испрашивая разрешения.
Рон кивнул, отпуская детей взглядом, вымолвить хоть слово он был просто не в состоянии. Когда дети отошли на безопасное расстояние весь зал стонал от смеха, Ярослава так и не узнала, что же в этот раз гостей так развеселило.
Комната Ярославы поразила Ярона. Он ожидал увидеть что-то розовое, кукольное, заваленное мягкими игрушками, куклами и колясками. Вместо этого перед ним открылось большое пространство, отделанное в золотистых тонах. Даже ночью казалось нет-нет да и блеснет лучик солнца. Но все дело было даже не в тоне комнаты, а в ее убранстве. В комнате царил абсолютный порядок, ничего лишнего, стеллажи с книгами, стол для занятий, два кресла возле камина, а по стенам….по стенам висело холодное оружие, луки, колчан со стрелами. Здесь даже был клинга – метательный нож, состоящий из нескольких лезвий. Этот нож всегда подтверждал высокий статус владельца. Научиться метать его мог не каждый, а только тот, у кого присутствовал хаос в крови.
– Ух ты, – не сдержал восклицания Ярон, – это все твое? И ты умеешь метать клингу?
– Мое, – с гордостью ответила девчонка, стаскивая чулки и бросая из на ковер, – я собираю коллекцию, а мастер учит меня работать с ними и клингу я умею метать. Мама сердится и говорит папе, что тот растит их меня мальчишку, а папа смеется и говорит, что девочка должна уметь все. Правда, пока плохо выходит биться на мечах, но метать ножи я могу с закрытыми глазами, а стрельбу из лука начнем изучать по весне. А ты чем увлекаешься?
– Шахматами, – сказал Ярон, улыбнувшись, – но отец, конечно же, представил ко мне мастера, который тоже обучает военному ремеслу, не пойму только зачем это тебе, где твои куклы, лошадки, зайчики?– пробурчал он.
– Мне не с кем играть в куклы, – капризно ответила девочка, – а хочешь, будем тренироваться вместе, – вдруг с тайной надеждой предложила она своему кумиру, – ты можешь приезжать ко мне в гости, а я к тебе.
– Давай,– покровительственно кивнул Ярон.
С тех пор манера покровительственно с ней говорить, считать ее младше, неопытней и девчонкой осталась, и, как бы Ярослава не доказывала, что она умнее, хитрее, ловчее, ничто не могло переубедить Ярона.
В комнате ее с тех времен мало что поменялось, разве только коллекция увеличилась, да навыки владения холодным оружием улучшились, плюс ко всему появилась тайная мечта, которую она не скрывала от друзей, но они еще пока не придумали как ее воплотить в жизнь!
Наконец Ярон перестал бегать и завалился к ней на кровать. Закинув руки за голову, он мечтательно произнес:
– Поскорее бы вырасти, сдать экзамены в академию. И тогда я бы точно нашел эту дракониху, заставил ее прижиматься к земле и вилять хвостом.
Ярослава рассмеялась из ванной, где она чистила зубы:
– А не боишься, Яр, что это ты будешь прижиматься к земле и вилять хвостом? Если она тебя в детстве смогла разозлить то, что будет, когда ты увидишь ее в юности? Да и любовь никто не отменял, вот, что будет, если вместо того чтобы укрощать строптивую, ты будешь бегать за ней влюбленным драконом?
Ярон прыснул:
– Вот вечно вы девчонки об одном и том же, лишь бы поговорить! Я – дракон, – он вскочил на кровать, выпятил грудь и сорвал со стены меч, – и ничто, вернее никто не заставит сойти меня с пути истинного. Тем более какая-то леди.
– И да, – спрыгивая с кровати и делая кувырок вперед, захохотал Яр – это ты у нас теперь невеста, а я просто – одинокий воин.
Ярослава замерла с щеткой во рту. Точно, вчера же произошел крах всей ее жизни: мало того, что ее обручили непонятно с кем, так еще и тот эпизод, который она мечтала забыть.
Ярон увидел ее лицо, подошел, ободряющее хлопнул по плечу так, что она чуть не подавилась щеткой и снова весело заржал:
– Да ладно тебе, нормальный кстати жених! Одобряю!
Тут Ярослава не выдержала, схватив за шею Ярона, она старательно пыталась запихать его под холодный душ, стараясь ничего не залить вокруг. Ярон смеялся и отбрыкивался. В итоге в ванной, под мечущимся от напора воды, душем, валялись они вместе, громко крича и пытаясь передернуть душ на себя.
Когда оба высохли, им пришла в голову замечательная идея:
– А пойдем-ка разбудим братьев, – задумчиво проговорила Ярослава.
