Текст книги "Джентльмены женятся на брюнетках (пер. Лихачева)"

Автор книги: Анита Лус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Так что было уже далеко за полночь, когда Дороти вернулась в отель, где в вестибюле ее поджидал Чарли Брин, который просидел здесь уже два часа и стал таким нервным, что уже готов был закричать. Так что в конце концов на рафинированную вечеринку, где было полно брокеров и симпатичных девушек в вечерних платьях, Чарли пришлось отправиться с Дороти, чулки которой были в дырах от катания на «адских горках», а одно бедро – на грани вывиха.

Глава девятая

Когда Дороти впервые появилась на сцене в Фоли, Чарли Брин влюбился в нее еще безумнее, чем раньше, и однажды во время долгой поездки в закрытом такси вокруг Центрального парка он прямо спросил Дороти, чего она хочет. Ну и оказалось, что Дороти ничего не хочет, кроме как выйти из машины. Потому что Дороти относится к тем людям с прохладным темпераментом, которым часто кажется, что двое – это уже толпа.

Однако Дороти очень не хотелось обижать чувства Чарли, и потому она слегка приврала, ну, то есть я хочу сказать, Дороти сказала Чарли, что она ужасная католичка и поэтому не может сделать ничего такого, что могло бы заставить католического священника удивленно поднять брови на исповеди.

И когда Чарли узнал, что Дороти не только целомудренна, но и религиозна, его любовь стала благоговейной, а намерения – брачными. И поэтому он отправился к своей матери, чтобы поговорить с ней о браке и о девушке, которая вошла в его жизнь.

Ну и оказалось, что мать Чарли Брина всегда страстно желала, чтобы он женился, остепенился и пил дома, а не в ночных клубах, где он только позорил славное имя семьи Бринов. Однако похоже, что выбор миссис Брин и выбор Чарли никогда не сходился на одной и той же девушке. Потому что миссис Брин предпочитала девушку по имени Мюриэл Девонант, чьи предки принадлежали к тому же кругу, что и семья Бринов. И Мюриэл была бы идеальной женой для Чарли, потому что не обращала никакого внимания на мальчиков, а проводила все свое время с девочками. Но я думаю, что на самом деле Мюриэл все же питала к мальчикам некоторые чувства, потому что, в конце концов, все девочки, которых она выбирала в подруги, всегда очень сильно напоминали мальчиков. Но так или иначе, она готова была пересилить себя и выйти замуж за Чарли Брина из-за его денег.

Но главное, почему миссис Брин хотела бы видеть Мюриэл своей невесткой, – потому что эта девушка всегда умела вести себя в обществе, ну то есть делать нужные вещи в нужное время. Но Чарли объяснил матери, что делать нужные вещи в нужное время всего лишь развлечение, если оно и вправду доставляет вам удовольствие. А если нет, то все это пустое притворство, и потому он, Чарли, предпочитает таких девушек, как Дороти. Ну и в конце концов миссис Брин стала очень сговорчивой и сказала сыну, что ее единственное желание – чтобы он женился на девушке по своему выбору, и велела привести Дороти домой, чтобы семья могла с ней познакомиться.

Потому что оказывается, что хотя миссис Брин и очень аристократична, но для такой богатой женщины она достаточно широко мыслит и всегда приглашает в дом любого, кто хоть чем-то прославился. И когда такой человек оказывается у нее в гостях, она всегда старается дать ему понять, что он почти такой же важный, как и светские люди, которым, правда, нет никакой нужды что-то делать, для того, чтобы прославиться.

И всякий раз, когда Чарли чувствовал себя влюбленным, миссис Брин заставляла его пригласить новую девушку домой. И, встречая эту новую девушку у себя, она была с ней очень, очень любезна и начинала беседовать о литературе, о музыке и об Искусстве, чтобы Чарли мог видеть, подходит ли эта девушка к культурной обстановке семьи Бринов.

Но всякий раз, когда миссис Брин проделывала это, встреча оказывалась для девушки роковой, потому что после того, как его мать разделывалась с очередной девушкой из Фоли, Чарли всегда решал, по здравом размышлении, что вряд ли стоит продолжать роман с подобной девушкой.

Итак, миссис Брин так страстно возжелала увидеться с Дороти, что велела Чарли привести ее к ним в дом на семейный обед. И после того, как семья Бринов познакомится с ней, они могут пригласить своих друзей прийти к ним после обеда и представить Дороти обществу. А украшением вечера мог бы стать какой-нибудь концерт камерной музыки в исполнении струнного квартета. Потому что, сказала миссис Брин, поскольку Дороти выступает в музыкальном шоу, она, конечно же, должна любить струнные квартеты.

Но миссис Брин, естественно, не знала, что вряд ли хоть что-то в струнном квартете могло бы заинтересовать такую девушку, как Дороти. И Чарли был настолько покладистым парнем, что идея матери показалась ему очаровательной.

Уже при входе в старый фамильный особняк Бринов на Пятой авеню девушка должна была почувствовать, что ей удалось добиться чего-то в жизни. Потому что ей предстояло пройти через три двери, две из которых были железными. Но когда Чарли провел через них Дороти, то единственное, о чем она подумала, это что у семьи Бринов есть сразу три возможности вышвырнуть ее из дома, и слегка заволновалась.

После того как они благополучно миновали двери, слуга повел их по длинному пустому холлу, в котором не было ничего, что могло бы оживить его и внести какое-то разнообразие, кроме нескольких глиняных слонят в натуральную величину, которые показались Дороти совершенно невыразительными.

И наконец они с Чарли добрались до старой семейной библиотеки, где около камина сидел отец Чарли Брина. Но Дороти говорит, что после того тревожного ожидания, которое она испытала, пока шла, отец Чарли не произвел на нее никакого впечатления. Ну, то есть я хочу сказать, что он из того сорта джентльменов, которые никогда и ничего в своей жизни не делали. И семья Бринов всегда приводила его в качестве примера, когда наставляла Чарли, как ему следует поступать, если только Чарли давал себе труд их выслушать.

И когда Дороти хорошенько посмотрела на мистера Брина, она почувствовала себя значительно лучше, а мистер Брин сказал, что он рад познакомиться с ней, потому что однажды, лет пять назад, кто-то взял его с собой в Фоли и тот вечер оказался одним из самых веселых в его жизни. Тогда Дороти открыла рот и сказала: «Если вам так понравилось в Фоли, то почему бы не повторить визит?» И тогда мистер Брин сказал, что это и в самом деле блестящая идея, и удивился, почему она раньше не приходила ему в голову.

И пока он изумлялся, в библиотеку вошла миссис Брин, которая была с Дороти более чем любезна и старалась говорить с ней как с равной.

И первое, что она спросила, это какого Дороти мнения об одном очень редком и старом издании какой-то древней классической книги, которая имелась в библиотеке Бринов. А когда миссис Брин интересуется чьим-то мнением, она всегда бывает достаточно вежлива, чтобы помолчать и выслушать ответ. Но у Дороти ответа не было, и атмосфера в библиотеке стала довольно напряженной. Ну, то есть я хочу сказать, что Дороти не очень хорошо знакома с правилами хорошего тона и потому не знает, что в любом случае, когда девушка чувствует, что ей нечего сказать, лучшее, что она может сделать, это попросить стакан воды. А ведь, попроси она стакан воды там, где было бы затруднительно найти его, Дороти могла бы почувствовать себя очень значительной.

После того как миссис Брин убедилась, что в библиотеке Дороти уже чувствует себя достаточно неуютно, она пригласила ее в картинную галерею, чтобы продемонстрировать ей новую картину знаменитого испанского художника Зулуаго, которую миссис Брин только что приобрела.

Миссис Брин попросила Дороти внимательно посмотреть на эту картину и сказать, что она думает о светотени – чиароскуро. Но на эту тему Дороти ничего не думала, но ей вдруг пришла в голову блестящая идея, и она спросила Чарли, а что ОН думает о чиароскуро. И тогда Чарли открыл рот и сказал: «Бог мой, да я даже не знаю, что это такое!» – что, конечно же, было ужасно унизительно для миссис Брин: видеть, что ее единственный сын такой некультурный. Она даже кусала губы от огорчения. Но с Дороти стала еще любезнее и сказала, что приготовила для нее небольшой сюрприз. А сюрпризом этим было то, что она пригласила Джефферсона Брина – знаменитого дядю Чарли, который был не только главой семьи, но и самым замечательным американцем эпохи, – прийти на обед, чтобы посмотреть на Дороти.

Ну и пока они ждали, когда прибудет Джефферсон Брин и посмотрит на Дороти, приехала еще одна знаменитая дебютантка, Мюриэл Девонант, и сделала то же самое. И похоже, что Дороти ей сразу не понравилась, поскольку Мюриэл тепло приветствовала ее и так крепко пожала руку, что Дороти говорит, что это напомнило ей рукопожатие тоскующего по родине парня, встретившего одного из родственников в каком-нибудь заграничном турне.

Однако действия самой Дороти были вершиной бескультурья. Потому что она попятилась от Мюриэл и, как бы ища защиты, стала смотреть в сторону выхода, так что в конце концов даже Чарли заметил ее тревогу и отвел в сторону, чтобы узнать, что с ней случилось. «Ничего такого, что не смогло бы уладить землетрясение», – ответила Дороти, но Чарли не понял, что она имела в виду, и стал поглядывать на Дороти с подозрением.

Ну и наконец подошло время обеда, и миссис Брин сказала, что им не следует ждать мистера Джефферсона Брина, потому что, мол, когда джентльмен держит в своих руках дела нации, он может опоздать в любое время. Миссис Брин повела гостей через пять или шесть огромных гостиных с блестящими полами и армянскими ковриками, и Дороти говорит, что вид у нее был такой, словно она вела их на костер.

Ну и Дороти говорит, что в конце концов они оказались в старой дубовой столовой, где в честь Дороти был накрыт стол, похожий на те, что накрывают во время похорон. И только они если, как появился сам великий Джефферсон Брин.

Выход его был очень эффектным, но Дороти вдруг поняла, что видела уже этого человека в квартире Глории – девушки из Фоли. Только там он появлялся под псевдонимом «мистер Джонс». Ну а когда Дороти представили Джефферсону Брину, он тоже был очень удивлен. Но Дороти показалось, что ему не хотелось бы говорить семье, что они с Дороти уже знакомы. Так что он просто сказал: «Прелестна!»

Во время обеда Джефферсон Брин очень доверительно говорил с Дороти о пороках современной жизни и в конце концов заговорил об их встрече в квартире Глории и объяснил Дороти, что его интерес к Глории состоит исключительно в том, чтобы помочь девушке воздерживаться от дурных поступков. Потому что, сказал он, у него есть такая теория, что, если бы джентльмены обеспечили бы девушку приличными апартаментами, и автомобилем, и драгоценностями в качестве вознаграждения за воздержание от неверных поступков, вместо того чтобы писать ей стихи, мир стал бы намного лучше. И именно так он и поступает в отношении Глории, сказал Джефферсон Брин.

Тут Дороти придержала свой язычок, потому что, говорит она, единственные слова, которые она могла бы сказать этому стреляному воробью, нельзя было произнести вслух в таком рафинированном доме.

А потом миссис Брин стала расспрашивать Дороти о привычках девушек из Фоли. Потому что, похоже, что миссис Брин так широко мыслит, что хочет знать о Жизни как можно больше. Но Дороти говорит, что миссис Брин, наверное, считала, что девушки из Фоли – это нечто вроде лесных муравьев и что она, Дороти, не слишком много знала о привычках лесных муравьев, чтобы отвечать на такие вопросы.

Ну и Дороти стала делать знаки Чарли, чтобы он что-нибудь придумал и они могли бы извиниться и уйти, как только обед закончится, но Чарли ничего не понял, наверное, потому, что думал, что они устроили для Дороти прелестный вечер.

Как только обед закончился, прибыл струнный квартет. И тогда в дом Бринов стали съезжаться все светские люди, пожелавшие принять участие в музыкальном вечере. И миссис Брин была так мила с Дороти, что выбирала самых титулованных аристократов, чтобы представить девушке, хотя Дороти даже не знала, как к ним обращаться.

Но вместо того, чтобы воспользоваться удобным случаем и завести полезные знакомства, Дороти лишь демонстрировала всем свое страдание. А то выражение, которое появляется у Дороти на лице, когда она на грани своего терпения, вполне может заставить всех подумать, что она страдает косоглазием.

Ну и в конце концов все светские люди оставили ее в покое, а Чарли под руководством миссис Брин был занят тем, что расставлял маленькие позолоченные кресла по всей гостиной, и потому не мог прийти девушке на помощь и составить ей компанию. И всякий раз, когда он смотрел на нее, она по-прежнему сидела одна и выглядела очень необщительной, и выражение ее лица было совсем неподобающим. Так что я и в самом деле опасаюсь, не стал ли Чарли задавать себе вопросы.

Наконец к Дороти подошла миссис Брин и сказала, что ей следует побольше улыбаться, веселиться и принимать участие в беседе. Однако Дороти не умела делать над собой усилие и улыбаться в обществе, как это умеем мы, люди светские. А тут еще струнный квартет заиграл нечто под названием «Фуга Баха», и Дороти почувствовала, что ей стало совсем плохо.

Но и для миссис Брин настали тяжелые времена. Потому что она никак не могла заставить всех этих любителей музыки соблюдать тишину. И стоило ей угомонить всех в холле, как начинались разговоры в гостиной. И ей приходилось идти в гостиную, протискиваясь среди позолоченных кресел и повторяя все время: «Тише!».

Но тут опять заговорили любители музыки, что сидели в холле. Миссис Брин пробовала было угомонить их на расстоянии – но с них как с гуся вода. И тогда ей пришлось опять протискиваться среди позолоченных кресел в гостиной, чтобы унять любителей музыки в холле. Она мужественно продолжала свои попытки, но это был сизифов труд, и взгляды музыкантов из струнного оркестра становились все мрачнее.

Ну а потом стало еще хуже. Потому что кто-то из любителей музыки услышал, что в библиотеке подают шампанское, и начался настоящий исход любителей музыки в направлении библиотеки, пока в гостиной не осталось, наконец, лишь четверо – и все из струнного квартета.

И тогда миссис Брин пришла в ярость. Она ринулась в библиотеку, но, когда добралась туда, библиотека оказалась забитой до отказа любителями музыки. И когда миссис Брин смогла наконец пробиться через толпу, она твердо заявила всем, что шампанское НЕ откроют, пока не кончится музыка. Так что им лучше решиться и пойти дослушать струнный квартет. И она вытолкала всех из библиотеки и заперла дверь, и в конце концов все решили вернуться в гостиную и вести себя тихо.

Но миссис Брин даже не догадывалась, что один из гостей оказался заперт в библиотеке вместе со слугой и шампанским. И этим гостем, конечно же, оказалась Дороти.

А в библиотеке, похоже, слуга и Дороти успели подружиться. Потому что слуга этот был настроен совершенно по-большевистски, потому что сегодня у него был его законный выходной. И оказалось, что этот слуга – немец и что он любит музыку, а потому купил билет в оперу на «Лоэнгрина». Ну и, конечно, ему пришлось от оперы отказаться. И вот теперь он не может послушать даже струнный квартет, потому что из-за такого поведения гостей пришлось закрыть двери в библиотеку. Как-будто в этом мире только богатым позволено любить музыку! Ну и они с Дороти выпили, чтобы забыть свои неприятности.

А поскольку шампанское оказалось одним из лучших, то они выпили еще, и первое, что поняла Дороти, это то, что она приободрилась и чувствует себя значительно лучше. И, как говорит сама Дороти, к тому времени, когда струнный квартет закончил свою программу, она уже пребывала в таком состоянии, что была бы счастлива даже на болоте. И она выбралась из библиотеки и вновь направилась на вечеринку, улыбаясь направо и налево и сердечно приветствуя даже тех, кому она не была представлена.

И когда она достигла гостиной, Дороти решила станцевать несколько новых па, которые она выучила в Фоли. Ну, то есть я хочу сказать, никто ее об этом не просил, но, странное дело, вместо того чтобы возмутиться, все пришли в восторг и стали аплодировать.

Тогда Дороти решила спеть им смешную песенку, которую девушки из Фоли сочинили в своей раздевалке и которая не предназначалась даже для Фоли, и уж тем более не для гостиной. Но вместо того, чтобы прийти в ужас, любители музыки пришли в восторг. И стали набиваться в гостиную в таких количествах, что струнный квартет, изо всех сил пытавшийся оттуда выбраться, едва не раздавил свою виолончель.

Дороти стала душою общества, а Чарли Брин стоял в стороне, испытывая гордость за свою девушку и глядя на нее влюбленными глазами. И тут миссис Брин пришлось вмешаться и, взяв Дороти под руку, заставить ее остановиться. Потому что, сказала миссис Брин гостям, нельзя позволить милому ребенку так перенапрягаться.

Ну а потом Дороти стала прощаться со своей хозяйкой, и некоторые гости продолжали толпиться вокруг нее, чтобы послушать, что она еще скажет, потому что к тому времени Дороти уже приобрела репутацию девушки, которая в карман за словом не полезет.

Миссис Брин была с Дороти более чем любезна и, взяв ее под руку, хотела немного поговорить. Но Дороти никак не могла понять, что она хочет сказать, потому что миссис Брин, похоже, не смогла-таки удержаться, чтобы не перейти на французский. Ну а Дороти выучила несколько слов по-мексикански, когда жила на юге Калифорнии, и стала отвечать ей на мексиканском.

Однако, я считаю, Дороти не следовало бы так поступать – разговаривать на мексиканском с такой рафинированной светской леди, как миссис Брин, потому что едва ли кто из светских леди знает мексиканский. Но Дороти была такой невежественной, что даже не подозревала, что это верх невежливости – вести беседу на мексиканском, когда тот, с кем вы ее ведете, не понимает мексиканский.

Ну и Дороти говорит, что напоследок она сказала миссис Брин «положите себе перца» по-мексикански, а потом взяла Чарли под руку и, поклонившись, вышла. И последнее, что она видела, – это как миссис Брин стоит среди гостей, которые в восторге от Дороти, и сквозь зубы говорит своему Чарли, что он непременно должен привести свою подружку еще раз когда-нибудь.

И когда они вышли, Чарли был на седьмом небе от счастья, потому что впервые его мать одобрила девушку из Фоли, пригласив ее приходить еще. И все гости были в таком восторге от Дороти, что Чарли был очень, очень горд и попросил Дороти стать его невестой.

Но Дороти, как обычно, была скептически настроена, потому что решила, что энтузиазм миссис Брин был несколько натянутым и может испариться перед алтарем. И потому попросила Чарли дать ей время, чтобы обдумать это предложение. Но Дороти говорит, что она и в самом деле была заинтригована возможностью ответить на гостеприимство миссис Брин, пригласив ее на их с Чарли свадебный завтрак. Так что, я думаю, иногда даже у таких девушек, как Дороти, бывают благородные порывы.

Глава десятая

Итак, Дороти принялась над этим думать. Но Чарли был и в самом деле не того сорта джентльмен, который мог бы взволновать такую девушку, как Дороти. Потому что он все время говорил ей, что она «восхитительна» и что он – «никто». А ведь Дороти предпочитает джентльменов, которые считают, что если и есть в мире идеал, то это они сами, и не скрывают этого от девушки. А если они еще и подарки от нее принимают, то восторг Дороти не описать словами.

Чарли же выбрал неверный путь к ее сердцу и стал засыпать Дороти орхидеями и восхитительными любовными записками, в которых он всегда писал что-нибудь поэтическое, например: «О, ты потрясающая девушка!». И потому Дороти пришлось задуматься, хватает ли у Чарли ума, если он и в самом деле думает, что такая девушка, как она, может быть «восхитительной»?

А в это самое время мистер Зигфилд телеграфировал в Портленд, штат Орегон, одному оркестру под названием «Джаз-оркестр Хендерсона», который вырос на родной почве, а потом стал знаменитым, и вскоре этот оркестр прибыл в Нью-Йорк, и мистер Бак принял его на работу в Фоли.

В этом джаз-оркестре Хендерсона был саксофонист, которого звали Лестер и который получал всего лишь 65 долларов в неделю. Так что в конце концов ему пришлось у всех занимать в долг.

И тут я и вправду думаю, что нет нужды описывать, что произошло, когда Дороти привыкла ссужать деньгами Лестера. Потому что в то время, как миллионер Чарли настойчиво просил ее руки, она влюбилась в саксофониста. И единственная разумная причина, которую она смогла придумать в свое оправдание, была та, что игра Лестера на саксофоне – это «божественно». Потому что он был единственным саксофонистом, который вызывал томительные вздохи, играя блюзы в своих сольных номерах. И я подозреваю, что это саксофон заставляет девушку быть такой романтичной, особенно если у нее не очень сильная воля.

И кончилось все это тем, что Дороти стала приносить свои костюмы за кулисы и переодеваться там с дружеской помощью одного из рабочих сцены так, чтобы постоянно видеть саксофониста. И ей в голову не приходило хотя бы улыбнуться Чарли Брину, который каждый вечер платил по 22 доллара за вход и сидел всегда в первом ряду.

Однако единственное, что могли позволить себе Дороти и саксофонист, – это смотреть друг на друга через кулисы, потому что каждый вечер оркестр прямо из «Фоли» отправлялся в Момарт, где и заканчивал вечер. А когда они заканчивали играть в Момарте, им оставалось только отправиться домой, чтобы немного поспать, а утром встать и вновь отправиться играть на ланче и на час в «Ритце».

Каждый день Дороти позволяла Чарли водить ее в «Ритц» на ланч и чай, и каждый вечер она позволяла Чарли водить ее в Момарт на ужин. И это и вправду выглядело ужасно трогательно, потому что Чарли думал, что Дороти уже смирилась с ним. И он так никогда и не узнал, что только так Дороти и ее саксофонист могли продолжать смотреть друг на друга. Но Чарли – это такой милейший парень, что он едва ли когда что замечает, даже когда не пьет. Ну а когда он пьет, он замечает еще меньше.

И вот однажды во время вечернего представления Дороти и саксофонист неожиданно столкнулись за кулисами, и саксофонист сказал, что ему надоела эта жизнь в оркестре, когда нет никого, кто бы о тебе по-настоящему заботился. Так что у Дороти появился шанс, и так слово за слово, пока наконец саксофонист не предложил ей выйти замуж, чтобы она могла посвятить свое свободное время домашнему хозяйству. Ну и тогда Дороти решила посоветоваться с двумя приятельницами, одна из которых была капитаном у восемнадцати девушек из кордебалета, а другая – Глория, – подругой Джефферсона Брина.

Глория сразу предупредила Дороти, что это было бы непоправимо – выйти замуж за саксофониста, не узнав его получше, и еще добавила, что было бы очень, очень неразумно упустить Чарли Брина, когда худшее, что может случиться в браке с ним, – это алименты.

Но капитан кордебалетных девушек была настроена ужасно романтично, как и все девушки, у которых мало опыта в общении с джентльменами. И потому она сказала Дороти, что выйти замуж – это единственно возможный выбор. И, я полагаю, мне нет нужды писать, кого из девушек послушала Дороти, поскольку она выбрала саксофониста, и они решили уехать в воскресенье в Нью-Джерси и пожениться.

Ну и Дороти попросила у Чарли Брина его машину, забыв, правда, сказать ему, зачем она ей понадобилась. А капитана английских девушек и мистера Хендерсона Дороти пригласила поехать с ними и быть свидетелями на свадьбе.

И тут впервые в жизни у Дороти и в самом деле появилось предчувствие, что она делает что-то не то. Потому что по дороге в Джерси она впервые внимательно порассмотрела Лестера при дневном свете и, как говорит Дороти, поняла, что он нашел-таки в Нью-Йорке место, где сумели воспроизвести на его голове орегонскую стрижку.

И чем ближе они подъезжали к Джерси, тем все труднее было бы Дороти ответить на вопрос, зачем она это делает. Но возвращаться было поздно, потому что ну не портить же вечер капитану английских девушек и мистеру Хендерсону, которые были полны решимости увидеть бракосочетание! Так что Дороти пришлось держать слово.

В тот вечер Дороти пригласила гостей на вечеринку, и Чарли Брин провел весь день за рулем, потому что ездил в загородный дом своего отца за шампанским. Выпив немного шампанского, Дороти стала лучше относиться к Лестеру и даже позволила ему выйти из спальни, где он пытался составить телеграмму, чтобы сообщить новость о свадьбе в город Портленд, штат Орегон, и при этом уложиться в пятьдесят слов.

И вот в разгар вечеринки Дороти представила его гостям и сообщила, кто он такой. И Чарли Брин был потрясен! И это было так трогательно, когда он даже не знал, что делать. Ну, то есть я хочу сказать, что Чарли даже не мог напиться, потому что уже успел это сделать.

И тогда он позвонил в Рэкет-клуб и попросил купить ему билет на любой корабль, отплывающий завтра утром в Европу, а потом сказал Дороти «до свидания» и пожелал ей счастья, а саксофонисту сказал, что, если он когда-нибудь вздумает поднять на нее руку, ему придется иметь дело с законом. И когда Чарли, покачиваясь, вышел, Дороти почувствовала, что и в самом деле не такое уж это большое достижение – выйти замуж за Лестера.