Текст книги "Об Анхеле де Куатьэ"

Автор книги: Анхель де Куатьэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

А теперь представьте, что таких людей не один, не два и даже не три, а сотни, тысячи, миллионы и миллиарды… И каждый из них стоит перед необъятной, холодной Вселенной. Один на один. И каждый ищет в Ней свое место, ищет себя. И теперь поймите, что это не образ, не фантазия, не картинка в рамке. Это – реальность . Так и есть. Каждый из нас стоит перед Вечностью. И все мы вместе стоим перед Нею.

Задумайтесь – какая гигантская энергия бессильно скитается, мечется по пространству Бытия! Это странствие нашего Духа. Общего. Потому что в Духе мы все едины. Но люди слепы, они не понимают, что это общее движение, общий поиск, общее странствие. Каждый проходит этот путь в одиночку. Каждый стоит перед бескрайней Вселенной и ищет себя в ней. Но ведь это наш об1ций путь! И то, о чем пишу я, это не истории конкретных людей, чьей-то жизни, любви или смерти. Это хроники того общего для всех нас духовного движения, которое мы проходим все вместе. Это хроники Духа. И поэтому происходящее – больше меня. И поэтому я не контролирую содержание книг. И поэтому я просто свидетель , которому, мне кажется, могут отказать в доступе в любой момент.

Вы спрашиваете меня, происходит ли то, о чем я пишу, на самом деле. Да, происходит. Именно поэтому мы сидим сейчас здесь, с вами, и разговариваем. Именно поэтому нас беспокоят темы, о которых мы сейчас говорим. Именно поэтому нет ничего случайного в том, что нужные книги приходят к нам в нужное время. А любовь приносит страдания, а страдания – счастье. Все не случайно.

Наша беседа тоже не случайна. Это маленькая, но настоящая, реальная частица того огромного духовного движения, которое происходит сейчас во Вселенной. И в каждой отдельной душе, в каждом сердце. И в этом – еще один из великих парадоксов… Каждый из нас в каждый миг творит Вселенную, являясь Создателем. И каждый из нас – лишь маленькая, никчемная песчинка в руке Создателя.

– А кто-то еще пытался описывать это? Говорить об этом?

– Конечно! И всякий думающий человек, и основатель любой из религий, и философы, и художники. Конечно. Но когда человек пытается расположить это знание в прокрустовом ложе – в ложе религиозной доктрины, философской системы, художественного произведения – он теряет свободу. Он испытывает сопротивление «действительности». Знание искажается. Возникают сторонние влияния, и огонь гаснет. Вот почему я просто фиксирую информацию. То, что приходит ко мне как отражение наших общих духовных странствий и поисков. Я просто пересказываю увиденное. Я пересказываю чувства от увиденного и говорю языком чувств. Сюжет – только средство.

– И поэтому вы не хотите, чтобы вас считали писателем?

– И поэтому я не писатель.

– А кто вы?

– Я? Я – тот, кто написал эти книги. Этого довольно.

***

Мой собеседник говорит образно. Но вовсе не загадками. Он не пытается юлить или оперировать двусмысленностями. Ему даже нет нужды прятаться за словами. Он говорит о вещах, которые и так невыразимы в словах.

Он пишет книги. Он пишет о том, о чем знает. И это очевидно, это так. Но сможет ли он писать, будет ли он знать, о чем писать, если мы вторгнемся в его жизнь? Нарушим его настроенность и сосредоточение?

Я разговаривал с Анхелем де Куатьэ, и мне пришло на ум одно странное сравнение. Может быть и не слишком удачное, но другого мне все равно не придумать. У любого измерительного прибора есть, как говорят в таких случаях, определенная «чувствительность». И, наверное, глупо измерять длину российской границы электронным микроскопом. Но нет другого способа узнать размеры вируса или другого микроорганизма.

Так вот, у Анхеля де Куатьэ поразительная «чувствительность». По тому, как он ведет себя, я понимаю, что он действительно чувствует меня, предугадывает мои мысли, знает мои чувства. Да, вероятно, ето не самое удачное сравнение, но все же – он необыкновенно «чувствительный прибор». Не сломается ли он, оказавшись в центре внимания прессы, атакуемый читателями, поклонниками или недоброжелателями? Я не готов это гарантировать. И я уж точно – я не готов так рисковать…

Книги

Анхелю де Куатьэ удалось почти невозможное – он пишет мудрые книги, обращенные к сердцу. В них есть все – потрясающая интрига, легкий, изящный, чуть аскетичный язык. Они читаются на одном дыхании. Но главным остаются знания, переданные силой чувства – от души к душе. Книги Анхеля де Куатьэ трогают – заставляют переживать, плакать. Они – настоящие. Они – живые. И при всем при этом, перед нами уникальный литературный феномен. Объединенные общим сюжетом, книги абсолютно непохожи одна на другую. Настоящий калейдоскоп жанров! Ты берешь в руки новую книгу и никогда не знаешь, о чем она – и какая она. Каждый раз тебя ждет открытие.

Анхель де Куатьэ не устает удивлять. И остается только гадать – как ему это удается?!

– Вас сравнивают с Ричардом Бахом и Карлосом Кастанедой, с Пауло Коэльо и с Максом Фраем. Что вы думаете на этот счет?

– У всех пишущих людей есть что-то общее.

– Вы так странно улыбнулись. Вам не понравился мой вопрос?

– Нет. Вовсе нет. Тут дело в другом… Человеку свойственно проводить параллели между разными явлениями. Если вы сравниваете известное с чем-то новым и неизвестным, то это новое кажется вам более понятным. Но ведь это только иллюзия понимания, хотя, конечно, теперь это новое не так пугает. С «понятным» всегда приятнее иметь дело. Приятнее, потому что не страшно.

Когда вы покупаете бутерброд в «Макдоналдсе», вы заранее знаете, что это будет за бутерброд. И если вам предложат на выбор бутерброд из «Макдоналдса» и бутерброд неизвестно откуда, вы, скорее всего, выберете первый, даже если не особенно его любите. Люди стремятся к определенности и понятности. Правда, это делает их жизнь все менее и менее уникальной.

Поэтому я и не люблю, когда проводят параллели между явлениями. Это убивает новое в прокрустовом ложе привычных стереотипов. Смущает подсознательная мель, с которой это делается – чтобы не тревожиться, чтобы ни о чем не думать, не озадачиваться новым, а просто плыть по течению. Мы гонимся за понятностью, это объяснимо. Но в результате мы теряем что-то очень важное – мы обезличиваем новое и тем самым обедняем себя.

– Хорошо, я вас понял. Но… Может быть, нарушим правило? Вы рассмеялись… Сделаете исключение?..

– Могу попробовать. Начать с Баха и Кастанеды?

– Да, пожалуйста.

– И Ричард Бах, и Карлос Кастанеда избрали для себя мифологический путь общения с читателями. Они не люди, они – легенды. Они придумали биографии и для себя, и для героев своих книг. Они не появлялись на публике, не встречались с читателями, не вступали ни с кем ни в какие дискуссии. Об этих авторах достоверно известно только то, что они написали свои книги. Их биографии – легенда. И мне думается, это вполне объяснимо.

Понимаете, есть разница между профессиональным философом и автором, пишущим на философские темы – то есть об устройстве мира, о духе, о судьбе, о ценностях. Профессиональный философ настаивает на истинности своих суждений, а Бах и Кастанеда просто предложили нам посмотреть на этот мир под другим углом зрения. Их собственным. В противовес философам они последовательные субъективисты.

– И вы тоже последовательный субъективист?

– Мне кажется, это единственно правильный путь. Люди могут до хрипоты спорить о том, как устроен мир. Но ведь заранее известно, что они никогда не придут к одной, единой для них точке зрения. Зачем же тогда спорить? Спор разрушителен, в нем много отрицательной энергии. Он не имеет смысла. С другой стороны, каждый человек имеет право говорить о своем видении мира. И если он делает это захватывающе, мы будем его слушать. Естественно! Впрочем, кто-то, вероятно, решит оспорить его рассказ. Как вы думаете?..

– Думаю, да.

– И теперь представьте себе замечательных Ричарда Баха, Карлоса Кастанеду, которые с пеной у рта доказывают кому-то, что они написали правду… Вам не смешно?!

– Смешно.

– Поэтому они и избрали мифологический путь. Они спрятались за легенду, но это, как ни парадоксально, позволило им быть собой. Они пишут о себе, они так думают, и это их правда. Тут просто не о чем спорить.

– Но получается, что вы пошли по тому же пути. С той же целью?

– У кого «получается»?.. Нет. Я думаю, и Бах, и Кастанеда заранее знали, что они хотели сказать этому миру. У них была своя «точка зрения», которую они и предлагали читателю. Желавшие могли принять, а не желавшие – отказаться. У меня же нет какой-то особенной, личной «точки зрения». Мне, по большому счету, нечего сказать этому миру. Я, как фотопленка, лить фиксирую то, что происходит – on line.

Если вы внимательно читали Баха и Кастанеду, то знаете – они, шаг за шагом, описывают свой личный духовный поиск. Когда и моя душа, подобно чайке Баха, искала свое место во Вселенной, я тоже был уверен, что у меня есть что сказать этому миру. Я хотел, чтобы меня услышали и поняли. Мне казалось, это перевернет жизни многих людей. Обычное искушение духовного поиска. Начни я тогда писать, я бы написал свои КНИГИ. Но сейчас мой личный духовный поиск закончен. Это не значит, что я куда-то «пришел», нет, не в том смысле. Думать так о духовном поиске – значит наивно заблуждаться. Я не «пришел», я сделал круг и увидел эти странствия со стороны, как бы сверху. И поверьте мне, когда смотришь оттуда, когда видишь не одну, а биллионы подобных спиралей – это совсем другое.

– Я правильно понимаю, что вы, в отличие от Баха и Кастанеды, не строите легенду, а рассказываете о действительном, но просто особенным образом. И если у Баха и Кастанеды, словно говоря – «сказка», то ваши книги – «былина».

– Да. Я лишь наблюдаю за тем, что происходит. А рассказываю так, чтобы было понятно.

– А что вы можете сказать о Коэльо и Фрае?

– Макс Фрай меня не заинтересовал (не заинтересовала), поэтому здесь я ничего не могу сказать. По поводу Коэльо… Я думаю – хорошо, если человек имеет возможность выбирать себе веру. Когда он решает это сам, сознательно. Часто Бога нам выбирают родители, правительство… Это странно. Кто тебе более понятен – Христос, Аллах, Будда, Иегова, Шива? Это можно решить только в сознательном возрасте. И поэтому во все времена были проповедники, миссионеры, пророки. Они рассказывали о своих Богах.

Коэльо, в отличие от многих эзотериков, активно проповедует свои идеи. Он автор-проповедник, можно сказать – секуляризированный священник. Он рассказывает нам о Судьбе, о Душе Мира, о Добре и Зле – с религиозной точки зрения. Он хочет, чтобы мы поверили этим истинам. И наверное, его мысли созвучны многим сердцам. Коэльо умный и интересный человек. Я отношусь к нему с уважением. Но я не проповедую. У меня нет никакой истины, которую можно было бы проповедовать.

– Но разве Скрижали Завета – это не такие истины?

– Скрижали – это опыт.

– Опыт?.. В серии «В поисках скрижалей» вышло восемь книг. Семь из них посвящены Скрижалям Завета. В восьмой книге рассказывается о каждой из семи Скрижалей, и вы хотите сказать, что это не конкретные истины, а опыт?!

– Разумеется. Как-то один из оппонентов Сократа, отчаявшись переспорить мудреца, сказал в бессилии: «Сократ, с тобой невозможно спорить!» Сократ ответил: «Мой друг, невозможно спорить с истиной. А спорить с Сократом – дело нехитрое!»

– Если не ошибаюсь, спор в этот момент шел о Красоте…

– Абсолютно верно. Не ошибаетесь. Об опыте красоты. Если у тебя есть внутренний опыт – любви, красоты, свободы, силы, если ты пережил в своем сердце что-то важное, тебе больше не нужны ни доказательства, ни объяснения, ни проповеди. Ты теперь знаешь это. Просто знаешь . А если ты не имел такого опыта, то никакие доказательства и объяснения тебе не помогут. Бессмысленно рассказывать человеку, что такое «внутренняя свобода» – если он этого не знает, ему не расскажешь, а если знает, то бессмысленно рассказывать, он и так уже знает. Это как со снегом.

– Со снегом?.. Я не ослышался?

– Да, не ослышались. Со снегом. Просто мне этот пример понятнее. Невозможно объяснить человеку, что такое снег, если он никогда его не видел. Снег надо видеть. Его надо почувствовать, попробовать на язык. Надо рассмотреть снежинки, слепить снеговика, поиграть в снежки, покататься на лыжах и санках, замерзнуть, потерявшись в зимнем лесу. Только тогда ты поймешь, что такое снег. В моих книгах нет догм, я не рассказываю о снеге. Мои книги – это путешествия для чутких.

– Но все же мудрости, определенные мысли… Сотрудники моего издательства вас буквально имитируют.

– Если мудрость касается сердца, сердце переживает опыт мудрости. Здесь нет противоречий.

– И все же, разве вы не проповедуете Скрижали?

– Вы можете представить себе Ньютона, проповедующего силу земного тяготения?

– Ньютона, проповедующего силу земного тяготения?.. Ну… Я не совсем понимаю. Что вы имеете в виду?

– Ньютон открыл силу земного тяготения, даже не открыл, а просто заметил. Потом он провел расчеты и рассказал об этом физическом явлении другим людям. Он не проповедовал силу земного тяготения. Он описал ее с физической точки зрения и рассказал то, что знал.

– И вы не проповедуете Скрижали, вы просто рассказываете о них?

– Именно. Проповедь обращена к человеку, чтобы пробудить в нем веру. Но бессмысленно пробуждать веру в силу земного тяготения. Это было бы смешно! Ваши соученики, в детстве, никогда не вытаскивали из-под вас стул?

– Было дело, конечно.

– Вы падали?

– Разумеется.

– Ударялись? Было больно?

– Ударялся. Было больно.

– Нужно ли Ньютону проповедовать силу земного тяготения?

– Вероятно, нет.

– А пробуждать веру в него?

– Нет, конечно!

– Скрижали – это не то, во что можно верить. И было бы глупо их проповедовать! Верить можно только в те вещи, в которых можно усомниться. Но нельзя верить в то, что абсолютно. Любит нас Бог или не любит – неизвестно наверняка. И это вопрос веры: верите вы в Его любовь или нет? Это ваша вера.

Теперь другой пример. Хорошо это – красть, или плохо? Это ведь тоже вопрос веры. Если один крадет кошелек у старушки, потому что не хочет работать – это одно дело. А если брошенный родителями ребенок крадет булку в магазине… Это другое. Мы оправдываем ребенка, но ведь и первый вор находит себе оправдание.

Понимаете, о чем я говорю? Все это вопросы веры. Верить можно в то, что нельзя проверить, в чем нельзя убедиться. Вы можете верить в то, что одна оценка поступка верна, а другая – нет. Это вера. Но вы не можете верить в силу земного тяготения! Хотите, я выдерну из-под вас кресло?..

– Нет, спасибо! Уговорили – я не верю в силу земного притяжения. Я в ней не сомневаюсь. Но разве со Скрижалями так? Разве они известны наверняка?

– Тысячи лет кряду люди падали наземь, ударялись, разбивали себе коленки, ломали руки. Это было всегда, потому что это закон. Но если бы вы спросили у тех людей, почему они падают, те бы ответили: «Потому что мы тяжелые». И они ошибались. Но пришел Ньютон и сказал: «Нет, это ошибка. Вы падаете не потому, что вы тяжелые, а потому что вас притягивает земля. Она – тяжелая». Иными словами, закон был всегда, но знание о законе не всегда было правильным.

– Правильно я понимаю, что Скрижали – это принципы, которые были всегда? Но наши знания об этих законах мироустройства до сих пор были ошибочными?

– Скрижали – это опыт. Вы учитесь ходить – это опыт. Вы падаете – это опыт. Вы становитесь олимпийским чемпионом по прыжкам в высоту – это опыт. И Скрижали – это опыт. Я лишь описываю опыт. То, что есть. Ничего больше. Я говорю об очевидных вещах. Но сколько лет люди считали, что они падают на землю, потому что «они тяжелые»? Сотни тысяч. А научились бы они летать, если бы так и не узнали, что все наоборот? Это не мы «тяжелые», это земля «тяжелая», она притягивает. Научились бы?

– Вряд ли. Наверное, не научились бы.

– И знаете почему?

– Почему?!

– Потому что если бы человек продолжал думать о себе, что он «тяжелый», он бы никогда не поверили в то, что он может летать. И только когда люди узнали, что они – «легкие», они посмотрели в небо с надеждой… Скрижали – это опыт. И о нем действительно знают все. Но одни видят Небо, а другие – носки собственных ботинок. Важно не просто знать, важно – как ты знаешь. Это «как » и есть – Скрижали.

То, о чем рассказывает Анхель де Куатьэ, одновременно и очень просто, к необыкновенно сложно. Нужно ли доказывать, что у квадрата четыре стороны? А то, что круг – круглый? Вряд ли. Это очевидно.

Скрижали – столь же очевидны. И столь же просты. Это наше с вами знание жизни. Мы им уже обладаем. Проблема только в том, как мы его оцениваем… Мы можем думать, что любовь – это радость, можем считать ее – физиологической реакцией, некоторые называют ее болезнью, сумасшествием.

А что говорит об опыте любви Скрижаль Завета? Она говорит: любовь – это твой шанс потерять себя, чтобы найти себя, стать собой, открыть свой Свет. И тут нечего доказывать. Если ты видишь так, если любовь действительно открывает тебе себя, ты делаешь шаг в сторону от смерти, шаг к внутренней свободе.

И разве нужно это доказывать? Нет.

Просто если мы хотим преодолеть страх смерти, мы должны это сделать. Не для кого-нибудь. Для себя.

Скрижали – это дорога. А в дорогу не нужно верить, по ней нужно идти.

– Но Скрижали существуют?

– Разумеется!

– Вы замолчали. Можно попросить вас дать более развернутый ответ?..

– Вы знаете, что мы все страдаем манией величия! Все. Человек говорит: «Я самый несчастный!» А другой: «Я самый глупый!» Третий: «Я самый большой неудачник!» Все – «самые». Когда нам больно, нам кажется, что наша боль «самая» невыносимая. Когда мы разочаровываемся в ком-то или в чем-то, нам кажется, что нас постигло «самое» большое разочарование. А когда мы влюбляемся, у нас «самая» великая любовь. Это мания величия. Даже унижая себя, даже говоря о себе всякие гадости, человек не устает повторять – «самое», «самая», «самый». Мания величия. Однажды, когда я чувствовал себя «самым» несчастным человеком на земле (думаю, это многим знакомо), я пережил… Не знаю, надо ли это рассказывать?

– Расскажите…

– Хорошо. Попытаюсь. Я тогда еще учился, я был студентом. Советский Союз как раз доживал свои последние дни. Тяжелое время. Вокруг все чужое. Я был совсем один. Внутренне. Мне казалось, что все бессмысленно, что моя жизнь лишена цели, что мне просто незачем жить. Мир в моих глазах потерял все – красоту, ценность, величие. Все ужасно, жутко» глупо. Предельная степень отчаяния. В мире царит черствость, безразличие и злоба. А я один, я самый несчастный… Так я чувствовал.

Был холодный зимний вечер. Я шел по небольшой, темной улице в свое общежитие. Неприятный, пронизывающий ветер. Скверно. И вдруг какой-то шум. Сбоку, со стороны двора. Несколько пьяных молодых людей кричат и машут палками. Потасовка. Мне стало не по себе, боязно. Я ускорил шаг. Но вдруг понимаю, что слышу плач. Да, сквозь крики, брань, нервный хохот – я слышу плач. Не мужской, не женский, не детский… Я понимаю, что они бьют собаку. Останавливаюсь. Я стою спиной. Там, вдали, в темноте двора бьют собаку. Она кричит, молит о помощи. Истошно, бессильно.

Я разворачиваюсь и иду туда, к этим людям. Им весело. Злое веселье, Я прошу их остановиться. На меня нападают – от слов быстро к делу – хватают за куртку, ударяют в живот. А я вижу краем глаза эту собаку. Дворняга, совсем мелкая. У нее, видимо, что-то с позвоночником. Перебили позвоночник. Она бессильно волочит задние ноги, в глазах – ужас. Она кричит, плачет. Я слышу – это плач. И повторяю, как дурак, повторяю: «Остановитесь! Прекратите это, пожалуйста! Не надо!» Меня бьют. Все продолжается. Эти люди словно озверели. Я разозлил их. Они держат меня, бьют собаку.

Все продолжается. Я получаю палкой по затылку, оседаю на ноги и ползу. Зачем? Что я делаю? Я не понимаю. В голове – туман. Ничего не соображаю. Тяну руки и заталкиваю собаку под себя. Она кричит. Кусает меня. А сверху удары. Все продолжается. И вдруг, сквозь гул этого ора, я разбираю слова: «Да ты говно! Ты понимаешь, что ты говно?! Что ты вообразил о себе?! Ты – говно?! Понял?! Ты – говно?!» Раньше, я бы, наверное, разозлился. Взбесился бы, может быть. Бросился бы на обидчика. Но сейчас нет. Я слышал эти слова и понимал, что это правда.

Я поднялся. Не полностью, только на колени. Больше не смог. Стою на снегу на коленях, прижимаю к себе собачонку. И говорю этим парням: «Да, я говно. Я понял» Я понимаю. Да. Я говно». И я не врал тогда. Я понял это. Почувствовал. Только что я осуждал весь мир, только что я был «самым несчастным», страдал манией величия, жаждал понимания, хотел быть услышанным. А теперь, в какую-то считанную долю секунды, мне стало вдруг, все равно. Абсолютно. И я подумал: «Да, я – говно». Просто, спокойно. Я понял это, принял. Да, я говно. Они побросали палки и ушли.

В общежитие с собакой меня не пустили. Ночь. Податься некуда. Я забрался в подвал соседнего дома. Там были трубы отопления. Я разложил куртку, укутал в нее собаку. И все думал тогда: «Да, я говно». Просто, спокойно. Я так думал о себе – спокойно. Без слова «самый», «самое». Просто. Я так чувствовал… И она начала рожать. Она была беременная – эта собака. Не знаю, может от стресса, от шока. Она рожала. В темноте, в сумраке я сразу и не понял. Она рожала и лизала мне руки. Все недоношенные.

Ночь я просидел в этом подвале, слушая ее дыхание – тихое, слабое, едва различимое. Прерывистое. Все умерли. Все. Трое щенят и она. А я – нет. Я не умер. Когда стало светать и сквозь узкие, продольные окна забрезжил свет, я раскопал в этом подвале землю и похоронил их. Потом вышел на улицу и долго смотрел на солнце. Яркое, словно пряничное солнце на прозрачном морозном небе. Я понял этой ночью, что уже больше никогда не будут «самым», и со мной никогда ничего не случится – «самого».

Вы спросили меня о Скрижалях. Я рассказал сейчас о первой. Я уже рассказывал о ней в книге «Всю жизнь ты ждала». Могу говорить и дальше. Есть она или нет? Судите сами. Но если вы не знаете, что такое потерять свое «я», прогнать его или просто дать ему уйти… Если вы не знаете, какое это счастье освободиться от него – от своего «я», потерять, забыть все эти слова – «самый», «самое», «самая»… Мне без толку рассказывать. Да, Скрижали существуют. Это правда. Что я могу еще сказать?

– Отказаться от «я»…

– Да. Мы не должны цеплять за свое «я». Оно – фикция. Подлинно только то, что стоит за нашим «я», то, что «внутри». О душе нельзя рассказать. Что вы о ней скажете? Ничего. Выйдет пустой разговор. Но она – великая ценность. А «я» – это то, о чем можно говорить бесконечно. Что бы вы ни делали, что бы с вами ни происходило, помните главное – за вашим фиктивным «я» стоите вы . Вы – больше, вы – необъятны. И если эта истина станет вашей , вы перестанете бояться смерти.

– Первая Скрижаль…

– Да. Но и у другого человека, кроме его «я», есть он сам. Если вы будете видеть – его, а не его «я», вы навсегда избавитесь от одиночества. А если вы не будете чувствовать себя одиноким, вы перестанете бояться смерти.

– Это вторая…

– Да. И видимая реальность – тоже только видимость. И за ней также стоит истинное. И если вы осознаете, что все вокруг вас ненастоящее, но за этим искусственным фасадом, рядом с вами есть реальная жизнь – живая, великая, созидающая, вы перестанете бояться потерять этот «фасад», вы перестанете бояться смерти.

– Третья…

– Да. Остается только довериться. Довериться тому, что не способно осмыслить, воспринять наше сознание. Довериться душе, спрятанной за панцирем «я». Довериться другому человеку (Другому), который прячется за своим, по сути – таким же панцирем. Довериться подлинной жизни, живущей за холеным, или не очень, фасадом обыденности. Довериться и начать жить по-настоящему. А если вы живете по-настоящему, вы не боитесь потерять, вы обретаете. Так что не будет и страха смерти.

– Четвертая…

– Да. Пятая – о правде. Истина и ложь – это вещи сугубо личные, я бы даже сказал – интимные. Мы лжем, когда лжем самим себе. Когда мы говорим неправду кому-то – это просто слабость, по-русски – малодушие. Подлинная ложь – это когда мы лжем себе. Это от желания быть лучше. А если ты хочешь быть «лучше», значит – цепляешься за свое «я». Душу сделать «лучше» невозможно. А еще это значит, что ты сравниваешь себя с другими. Это страшно, ведь ты не замечаешь их души. Пытаешься манипулировать… И Истина – это то, что у тебя внутри. Когда ты говоришь себе правду о самом себе, ты становишься сильнее. И в этом твоя Истина. А если ты честен с самим собой – не лжешь самому себе и верен своей Истине – ты не будешь бояться смерти.

– Пятая. Теперь шестая…

– Ты нужен. Бояться нечего. Ты нужен. Больше ничего нельзя сказать. Ты или понимаешь это, или нет.

– Ты нужен… Ну, а седьмая Скрижаль? С ней ведь все не так понятно. И вы очень скупо сказали о ней в «Золотом сечении».

– Седьмая Скрижаль – это ключ. Она открывает первые шесть. Она о том, что значит «изменить сознание».

– Расскажите о ней подробнее…

– Ее время еще не пришло.

– Не пришло?

– Да. Прежде нужно прочувствовать сердцем ошибки, которые мы допускаем на пути к Истине.

– Об этом «Тайна печатей»?

– Да.

– Расскажете поподробнее об этой новой серии?

– Я не делю свои книги на серии, поэтому о «новой серии» мне сказать попросту нечего.

– Издательский жаргон. Прошу прощения. Я имею в виду книги «Всадники Тьмы», «Вавилонская блудница», «Иди и смотри». И сейчас, насколько я понял, вы работаете над четвертой…

– Когда я писал «Всадников Тьмы» и «Вавилонскую блудницу», я еще не понимал по-настоящему, что такое Печати. Мне было очевидно, что каждая из Печатей – это некий канал, способ воплощения Зла. Но только после «Иди и смотри» я понял, наконец, что же это на самом деле.

– И что же?!

– Это как бы оборотная сторона наших поступков.

– Оборотная сторона наших поступков?..

– Да. У каждого человека есть некое идеальное представление о самом себе. Нам кажется, что мы все в своей жизни делаем правильно, что мы хорошие, никому не желаем зла. Правильные, культурные, честные, нравственные. А если мы и делаем что-то «неправильное», так ведь у нас всегда есть на то основания. Если мы насолили кому-то, то, разумеется, «плохому человеку». Если мы не откликнулись на чью-то просьбу, то это просто потому, что были «очень заняты». Если, наконец, мы соврали, то конечно – исключительно «во благо».

– Это правда. «Самооправдание» – предмет, по которому почти никто и никогда не получал двоек. Все – отличники! И я в том числе.

– Мы боимся признаться себе – Тьма есть и в нас. Признать в себе наличие Света и проще, и приятнее. А согласиться с тем, что в тебе Тьма – нет. Но это так. Где ей еще быть? Как вы думаете?.. Она в нас, как и Свет. С этим бессмысленно спорить. В противном случае в нашем мире не было бы ни зла, ни несправедливости, ни страданий. Но Тьма – это ведь не какие-то конкретные поступки. Мы обидели кого-то, проявили слабость, солгали. Это нехорошо. Но это еще не Тьма. Нет. Тьма заключена в нашей внутренней двойственности. «Двойной стандарт» – так, кажется, называется?

Каждому из нас хочется думать, что он – «за Свет». Это естественно. Конечно! И вот мы спешим встать на сторону Света. Благородно. Похвально. Но мы делаем это, не уничтожив прежде свою собственную темную сторону. Это все равно что заразиться чумой и ходить со всеми целоваться. Вроде и целуем, а вроде и убиваем. Миленько, чудненько. А на самом деле… Да, наша двойственность страшнее пороков, признаваемых «смертными грехами». И вы ведь, наверное, заметили, что книги «Всадники тьмы», «Вавилонская блудница», «Иди и смотри» – другие?

– Да, другие. Я хотел спросить вас об этом, но как-то не решился…

– Знаете, меня это тоже сначала удивило. Книги – я имею в виду. Мне было странно их писать. Я внутренне сопротивлялся. Мне не хотелось говорить о «плохом». Когда я думаю о человеке, я думаю только о его внутреннем Свете, Но потом я вдруг понял, что я просто не имею право отказываться. Это как испытание. Я должен записать это. Я должен участвовать. Книги о Скрижалях – пробуждают. Они несут в себе Свет. Они задевают лучшие струны твоей души. Замечательно! Очень приятно. Хочется еще и еще…

– А книги о Печатях, напротив, словно бы спрашивают с пробудившихся?

– Вы абсолютно правы!

– В христианской традиции говорится, что со вторым пришествием Христа произойдет воскрешение мертвых. Это хорошая новость. Но есть и плохая – далее состоится Страшный Суд. И там будут спрашивать – как следует и за все. Книги о Печатях – спрашивают, да?

– Они словно бы говорят: «Ты стараешься быть лучше других? Похвально. Но ведь это только потому, что ты хочешь власти». Эта тема звучит во «Всадниках тьмы».

Или «Вавилонская блудница». «Ты любишь? – спрашивает эта книга. – Прекрасно! Но ведешь себя как захватчик, как насильник?» Эгоизм может скрываться под любой маской. В том числе и под маской любви. Да, это правда.

В «Иди и смотри» речь о зависти. Страшная тема. Мы склонны приписывать успехи других людей – случайностям. Мы говорим: «Просто им повезло!» Тогда как собственные успехи мы считаем нашей личной заслугой. Почему так? И ведь любое злорадство – это зависть. Злорадствуя, мы закрываем себе путь к радости. Мы уже не можем радоваться чужим успехам, мы лишаемся и собственной устремленности. Это духовное самоубийство.

– Это первые три Печати. Но ведь их должно быть семь, насколько я понимаю. То есть это далеко не полный перечень наших «грехов»?

– Пока я лишь знаю что есть и четвертый. Но об остальных… Возможно, их только четыре. Кто знает?

– И все-таки… Может быть, не стоило говорить об этом? Может быть, действительно лучше говорить о хорошем, о Свете?

– Как можно сделать дом чище, не вычистив его от грязи? Кто-то боится замараться во время уборки? Кому-то не хочется видеть себя «с неудачного ракурса»? Кому-то кажется неправильным говорить о неправильном? Что ж, я вижу в этом стремление быть лучше других, то есть желание властвовать, эгоизм и плохо скрываемую зависть. Кто-то уже отрапортовал о качественной уборке и чистоте своего жилища? Спросите у него, знает ли он, что такое грязь? Пусть перечислит ингредиенты. Если он не ответит вам на этот вопрос, может, те даже не заходить в его дом. Уверяю вас, вы испачкаетесь.

– А что вы посчитаете «чистым домом»?

– Понимаете, легче всего справиться с Всадниками, уронив на зону сгущения Тьмы атомную бомбу. Но Тьма только этого и ждет. Она в выигрышном положении. Одни готовы закрыть на Нее глаза и сказать: «Нет, это неправда. Мне неинтересно». Другие, напротив, настроены воинственно и непрочь воспользоваться средствами Тьмы в борьбе с Тьмой. Надо ли говорить, что мы проигрываем в любом случае?