Текст книги "Демон ночи. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Ангелина, Фрайдман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

«Завещание»

М. Ю. Лермонтов

Тень

Все это время, пока молодые ехали в лес, а гости отходили после произошедшего в ресторане, Тень неотступно следовал по пятам за автомобилем, в которой ехала одна из интересующих его девушек. Он хотел переманить ее к себе и, если чутье его не подводит, сделать своей пособницей и помощницей, а там уж преемницей. Сын все равно ни на что не годен – сколько он за ним не наблюдал, особых талантов у него нет. То ли дело эта девушка, еще не прошедшая инициацию, уже может многое. Огорченно хмыкнув, Тень тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли и сосредоточился на цели, отметив про себя, что они едут туда, куда ему нужно. Они сами устроили себе западню, даже не догадываясь об этом, а ведь можно сразу провести обряд инициации. Если девушка его вынесет, а она это сделает: закрытая сила уже дает о себе знать – обряд совершеннолетия, проводящийся в 25 лет, можно не проходить... все идет как по нотам. И снова скрывшись в подлеске, мужчина продолжил преследовать ни о чем не подозревавших молодых людей.

Ксюша.

Спустя, казалось бы, вечность, а на самом деле всего-то полтора часа, мы остановились. Где? Да непонятно, где. По виду это что-то напоминало широкую поляну. Оценивающе посмотрев на это, пришла к неутешительному выводу – мы все здесь не поместимся. Словно в ответ моим мыслям Соня, выпрыгнув из запыленного внедорожника ответила:

– Народ не возмущаемся, поместимся все. За вооон теми кустиками поляна раза в три больше этой. Здесь припаркуем авто, а там устроим привал, пикник, ну и все тому подобное. Поэтому не волнуемся, а двигаемся. – я взглянула туда, куда показала подруга, и выругалась. Громко. И со вкусом. Остальные мне вторили. Огромные заросли репейника и еще какого-то колючего кустарника полностью закрывали тропинку, ведущую на следующую полянку. Деваться было некуда и все пошли туда по пыли грязи и листве сквозь буреломы. Хорошо хоть переобулась, а вот половина девушек топает на каблуках. М-даа. Надо отметить, что наши парни хоть и были немного наглыми и любили подкалывать всех на свете, но обладали зачатками джентльменов. Поэтому, как только они увидели, что творится впереди, оценили, что-то видимо в уме прикинули, дружно переглянулись, и подхватили девушек на руки. Так нас и перенесли во избежание порчи имущества, но скорее всего еще и нервов. За что получили взгляд, полный обожания и любви. Организаторскими способностями Сони наши быстро разбили палатки (около десятка), в которых размещалось от двух до пяти человек, а нас было чуть больше двадцати человек. Пока девушки переодевались в более удобные спортивные и джинсовые костюмы, в зависимости от предпочтений, парни устанавливали мангал, разжигали костер и носили хворост. Всюду слышался задорный и заливистый смех, атмосфера была пронизана счастьем и безмятежностью, так, что можно было сотворить наиярчайший фейерверк из чувств и эмоций.

Тень

Тень опасно оскалился, а его глаза сияли мрачным предвкушением: все складывается как нельзя кстати. Нападение высшей нежити можно представить, как "группа расположилась в непосредственной близости от волчьего логова с потомством". Ведь это заповедник, а там кто только не водится.

Ксюша

Постепенно на лес опустились сумерки. Смех, пение, треск костра – всё как было, но в какой-то момент все это стало фоном. Меня что-то насторожило. Слишком тихо – ни пения птиц, ни шороха мелких грызунов в кустах. И слишком громко – музыка достаточно слышна на пару километров вокруг. Паника – они как на ладони. Угроза она всюду и нигде. Но никто ничего этого не слышит, а меня пробирает паника и дрожь. Я стала внимательно рассматривать лица друзей, но все они были безмятежны и спокойны будто они и не слышат этого. Словно это моя паранойя. Но ведь это не так. Или нет? У меня настойчиво на затворках сознания крутилась мысль, но как я не пыталась никак не могла за нее ухватиться – чем ближе она была, тем сложнее ее было уловить. Парадокс сознания. Я искала глазами Соню и не видела ни ее, ни Олега. Отложив уже остывший шампур с мясом решительно поднялась со своего места и пошла к краю поляны. По пути едва ли не каждого спрашивала, где наши молодожены и никто не видел никто не слышал никто не знал. Увы градус алкоголя достиг той точки, когда внешний мир не так уж важен, а вот вопрос насколько один собеседник уважает другого стоит наиболее остро. Меня попытались увязать в пьяный разговор обо всём сущем, но мысль, где Соня меня все так и не отпускала. Увидела Алексея, выходящего из подлеска и ломанулась к нему, но запнулась о корягу. Как только я восстановила равновесие то поняла, что ничего не понимаю. Место, где он стоял, оказалось пустым. Подошла ближе и ужаснулась. Кровь. Ало-черная в отблесках костра она принимала потусторонний инфернальный оттенок. Если бы кошмар и ужас имели цвет они бы имели этот. Погрузившись словно в транс, мир для меня перестал существовать. Каждая деталь воспринималась отстраненно. Так вроде говорят – холодный разум. Повернувшись в обратную сторону от места, где только что была, решила найти хоть кого-нибудь, кто относительно трезв. Но все мои попытки оказались тщетны. Всюду валялись пустые тары. Вино, водка, пиво, виски только сейчас поняла, что вся поляна представляет собой просто склад алкоголя и все вокруг пропиталось резким запахом спирта. Неприятно, но ожидаемо.

Где-то вдалеке послышались завывания. Мне от них стало жутко и мороз по коже. Уже ближе треск веток. Я хотела было резко дернуться, но отстраненное сознание меня покинуло и меня сковал ужас и понимание: никто не предполагает, что это последнее в их жизни увеселение. Рычание и клацанье зубов все ближе. Руки сами собой поднялись только в им известном значении. Вот на освещенную поляну вышло нечто – шерсть скатанная, местами виднеется кость, кое-где видны куски плоти, а на мордах явно читается древне как мир желание убивать. Их глаза горят алчным красным пламенем, а с пасти капает кровь. Мне все-таки не показалось. В один момент все стихло. В сторону тварей, другим словом их не получалось описать, в немом изумлении обернулись все.

И на фоне этой тишины отчетливо прозвучал голос полный агонии вкупе с последним хрипом. Соня...

И мир взорвался! Эти твари, так не похожие и в тоже время безумно напоминающие медведей и волков кинулись на нас, стали рвать на части и пожирать. Все люди на поляне закричали. Воздух пропитал ржавый привкус металла. Вокруг стояли алые лужи крови. Словно земля не хотела впитывать в себя то отчаяние и боль, которые так быстро пришли на смену искристой радости и смеху. Полные боли крики слились моим полным решимости и желания убить. Взор стала застилать красная пелена. Я потеряла себя. Я хотела себя потерять, мне надо выплеснуть чувства, хотя бы убивая всех. В этот самый миг поклялась себе, что найду и уничтожу того, кто причастен к этой бойне, того кто направил этих тварей на толпу беззащитных детей. Пускай немного глупых и взбалмошных, но это были дети. У них могла бы быть вся жизнь впереди, да полная боли, полная разочарований, но на этом фоне их победы большие и маленькие выглядели бы еще ценнее, а еще они были бы живы. Но уже не будут. Это было последнее, что они сделали в этом мире. Их жизни потеряны. Их родителям еще предстоит самый кошмар – хоронить свое будущее. Свое наследие. Там на кладбище с детьми они похоронят больше, чем небольшую кучку плоти – они похоронят себя. А это во много раз страшнее.

Тень

Тень смотрел и наслаждался. Казалось, он упивается этим запахом смерти агонии и крови. Его взгляд упал на бордовую поляну. Мелкий мир. Низший хоть и зовется Мёртвым. Он думает, что центр мироздания. Но этот мир – ошибка природы. Плод воспалившегося сознания. От омерзения Тень сплюнул. Ему было не жаль всех этих детишек. Мелких сопляков, которые прожигали свою жизнь в пьянках и клубах. Они слабы. Не умеют контролировать ни свое тело, ни свои эмоции. Единственно, где-то далеко на затворках сознания мелькнула и погасла так и не сформировавшаяся мысль, что девушку жалко. Но и она умерла подавленная жестоким и жестким пониманием – свои планы важнее. А девушка не более удобной разменной монеты. И ни капли сожаления в мыслях. Некоторых время ничему не учит...

Крики и стоны на поляне постепенно стихали. Хрипы и лай сменились утробным рычанием с редким поскуливанием. Картина на побоище была занимательна. Вся эта кровавая масса наблюдалась с отстраненной вежливой улыбкой, словно не по его команде тут всех уничтожила, словно это не он причина смерти трех десяткой юношей и девушек, словно он на светском рауте... он просто стоял, наблюдал и просчитывал варианты дальнейших событий. Она была ему нужна. Она его билет в прошлое, в прошлое, что всеми силами пыталось его вытолкнуть из себя, а он все так же стремился продолжить быть его настоящим.

А девчушка еще более непроста, чем он предполагал. Сумрачные земли тут уже ничего не скажешь. Это однозначно. Одно интересно, каким образом жительницу его родного мира выкинуло сюда в Мёртвый, да еще без особых потерь для сил и жизни... Тень с интересом подался вперед. Из груди девушки вырвался не то хрип, не то стон и глаза ее засветились перламутровым. Как интересно. Вокруг тела появилось серебряное свечение. О! А вот это уже невероятно – жнец смерти, редкий класс наемников. Ей придётся намного сложней чем всем остальным. Требования к жнецам во сто крат выше и сильней. Хотя все они в большинстве своем оправдывают своих призваний и потраченных усилий. И Тень для себя решил, что за эту девчушку он возьмется сильней чем за всех остальных. Пожалуй, из девушки выйдет хороший наемник. Экстра-класса. Осталось только направить ее по нужному руслу. Тяжело, но возможно. Пожалуй, он сам возьмется за ее обучение. Достойных преемников, по крайней мере, достойнее ее он еще не встречал. И уже не встретит. Главное, как-то переправить ее в Земли. Она сильна. Достойный противник, которого лучше иметь ее в друзьях, нежели во врагах.

Но с убеждением, что ее лучше перенести на другое место, придется потерпеть, хотя Тень это умеет. Она ждал долго и сейчас подождет – пара месяцев ничто по сравнению с тем временем, что он провел в этом месте.

Тем временем серебристое сияние, ранее окутывающее девушку, перешло на всю нежить, и если первой с этого сияния не было ничего, то восставшие плавились словно от концентрата кислоты. Морды и шерсть потекли на землю оставляя белые кости, которые позже осели прахом, а спустя мгновения и те остатки подожглись и носили за собой всякое напоминание о произошедшем. Жаль только с памятью так нельзя сделать. Тело, застывшее в неясном серебристом мареве, покачнулось и безжизненной куклой осело на землю. Но так смотрелось только со стороны. На самом деле девушка сгорала от агонии: ей было тяжело дышать – гнев, боль, обида, несправедливость ярость и еще множество противоречивых чувств свернулись в один клубок сдавливая дыхание и заставляя сердце бешено биться. Слезы непроизвольно полились ручьем заливая все в округе и с этого момента в ее памяти пустота – она не помнила ничего. В ее памяти образовался провал длиной в 5 месяцев.

ГЛАВА 4

И тишина глубокая вослед

Торжественно повсюду воцарилась,

И в дикую порфиру древних лет

Державная природа облачилась.

Величествен и грустен был позор

Пустынных вод, лесов, долин и гор.

По– прежнему животворя природу,

На небосклон светило дня взошло,

Но на земле ничто его восходу

Произнести привета не могло.

Один туман над ней, синея, вился

И жертвою чистительной дымился.

«Последняя смерть»

Евгений Баратынский

Тень

Как долго это длилось сказать нельзя, для виновника жатвы – пару минут, для Ксюши – вечность. Но все закончилось в один момент: существа перестали кидаться (они просто вспыхнули серебристым светом с черными всполохами) от них не осталось ничего; девушка перестала сиять и лес снова погрузился в тишину, кроме редких всхлипываний девушки и стонов умирающих. От перенесенного стресса осела на землю и зарыдала в голос, все ее тело сотрясалось от крупной дрожи, в голове туман и шум, на душе апатия и опустошенность, но осознание того, что что– то делать все же надо – поднялась с алой земли и нетвердой походкой пошла в сторону машин, где лежали все мобильные телефоны. Пару раз все ж запнулась и упала в лужи крови, с ужасом смотрела на свои ладони в коричнево алых разводах, а после стала судорожно растирать о джинсы руки. Где– то с боку послышался хрип. Нервно дернувшись, она посмотрела туда, откуда шли звуки: там лежала Мила левая часть ее тела и лица напоминала месиво носа не осталось глаз вытек, руки не было, а нога представляла собой фарш. Конвульсиях девушка в последний раз дернулась, а взгляд застекленел и устремился в пустоту. Ксюшу вырвало. Она отвернулась от этого и упрямо поскальзываясь и вставая шла ползла к машинам. Наконец– то с невероятным усилием сделав это дрожащими пальцами набрала первый попавшийся номер дождавшись, когда пройдут гудки и прозвучит

– алло?

Срывающимся шепотом проговорит

– помогите... – а дальше тьма.

Где– то в городской квартире.

– Алло?

– Помогите....

– Алло? Виктор? Витя!!! Ответь!!!

Женщина, принявшая звонок, недоуменно посмотрела на экран своего телефона, откуда буквально несколько секунд назад прозвучала такая жутка фраза. Она попыталась добиться ответа перезванивая снова и снова, но частые гудки были единственным ответом на чаяния взволнованной женщины. В панике она позвонила Николаю, старому другу детства по совместительству отцу Сони. Ее взволновал жуткий голос девушки, позвонивший с телефона ее сына.

В ресторане.

Переливчатая трель телефона разорвала странную тишину ресторана. На какое– то время все, кто тут был, просто застыли. Никто не знает, как долго они пробыли в таком состоянии, но как факт – телефон был тем толчком, с которого они вернулись в реальность, а дородный мужчина державший в руках бокал дернулся и в растерянности забегал глазами по аудитории словно пытаясь вспомнить кто он и что происходит. С запозданием, но и остальные гости стали приходить в себя, а мобильный телефон все так же разрывался от уже пятого пропущенного звонка. В какой– то момент оцепенение полностью со всех спало и Николай Петрович посмотрел на экран и, нахмурившись, взял трубку:

– Алло?

– Коля? – панический голос женщины, Светланы Георгиевны, одной из родительниц друзей дочери и зятя, почти мгновенно прозвучал в ответ. И это настораживало, еще больше его напрягли другие слова, – Беда! Что– то случилось! Где ребята? Мне страшно, Витя трубку не берет, а до этого с его телефона звонила девушка и охрипшим голосом прошептала что– то похожее на "помогите"! Мое сердце разрывается! Что с ними? Ты знаешь? – с каждым новым словом Николай был все хмурился все больше и больше. Ему не нравилось, что говорила его знакомая. Но он решил немного подбодрить женщину:

– Света, ну что ты! Что с ними может случиться? Это же дети они сейчас в лесу развлекаются скорее всего за громкой музыкой не слышать ничего и некого.

– нет, Коля! – пыталась убедить того женщина– ты не понимаешь, в трубке не было слышно ничего, а особенно музыки! Поверь мне! Что– то случилось!

– хорошо, – примирительными нотками ответил Сонин отец, – Мы сейчас все вместе позвоним нашим детям, а после я перезвоню тебе. Главное успокойся и не паникуй. Все будет хорошо...

Он не знал – хорошо уже не будет, никогда.

– хорошо. Только быстрее. Ох, не спокойно мне на душе, не следовало мне его отпускать, ох, не следовало...

Короткие частые гудки. А Николай Петрович все так же хмурится.

Наконец он обратил внимание на гробовую тишину и взгляды полные разной степени волнения и ужаса за своих детей обращенные к нему.

Четыре слова, произнесенные срывающимся голосом за которыми, последовал шквал истерики и шума:

– господа, кажется у нас проблемы...

Снова в лесу

Тень вышел с подлеска и брезгливо осмотрелся; у него не было ни капли сочувствия к этим жалким слабакам. В его мире они бы не прожили столь непростительно долго. В мире, где закон джунглей правит бал, они бы или повзрослели раньше: годам к пяти, когда на их глазах изнасиловали бы их мать и сестер, а тем после просто вспороли глотку, или были мертвы: свидетели тоже долго не живут. Проверено опытом, поэтому, он даже не допускал мысли: это не тот мир, не его, тут все мягче и жестче одновременно – иначе. Тут другие люди, а уровень интриг на порядок отличается от тех, что происходят в Сумеречном мире.

Он, мысленно сравнивая миры и его население, с иронией осмотрел жалкие попытки девушки дозвониться. Настойчивая. Боец. Тень удовлетворенно хмыкнул, когда почти с каждого телефона были пустые гудки или "абонент вне зоны действия сети", тем сильнее было его удивление, когда ветер донес звонкий женский голос и едва прошелестевшее в ответ "помогите..."

Силуэт мужчины едва было дернулся в сторону девушки, однако рассудив понял – так даже лучше.

В итоге он решил смотреть следующую часть своей жестокой постановки. Отойдя на недалекое расстояние от поляны, устроился под деревом и стал ждать продолжения драмы.

Спустя три с половиной часа

Сирены отряда спасения было слышно издалека. Их звук стремительно приближался. И вскоре свет фар стал различим среди теней деревьев, что дремали в предрассветных сумерках, к желтому свету фонарей стал примешиваться мелькающие синий и красный. Едва машина спасателей остановилась, из нее мгновенно выскочили люди в форменной одежде и стали осматриваться. Цепкий взгляд профессионала замечал мелочи, быстро и методично осматривая «парковку»: где– то была примята трава, где– то сломаны ветки, а вон там, в тени кустарника малины, были заметны какие– то пятна, издалека похожие на кровь. Плохо.

– Поторопите скорую, возможны пострадавшие – озвучил опасения всех тех, кто уже присоединился к осмотру поляны. Пройдя немного вперед, они заметили что-то, лежащее около открытых дверей внедорожника.

– Я тут разберусь сам, остальные идите дальше. – Ответа не последовало, да и он не нужен был – приказы начальства не обсуждаются. Только треск веток сообщил о том, что приказ действительно был выполнен.

Она лежала кулем у колеса внедорожника лицом вниз, волосы, в которых запутались листва и маленькие веточки, закрывали шею и часть лица, одежда была в бурных пятнах и местами порвалась. Рядом лежал телефон, который выпал из рук, скорее всего именно из него и был сделан звонок. Присев на корточки рядом с телом, он одним движением откинул волосы и приложил два пальца к сонной артерии. Пульс едва ощущался, уже хорошо, сильных ран и повреждений нет, переломов вроде тоже – жива, просто в глубоком обмороке, но осмотр все равно необходим. Все эти выводы не заняли много времени – опыт сказывается. Поднявшись, отдал резкий приказ:

– Привести в чувства, вызвать наряд, допросить. Я пойду посмотрю, что там дальше творится.

И не сомневаясь, что так и будет, прошел к остальной команде. Первое, что его напрягало, – это тишина с которой встретила его поляна, она просто оглушала и не только тишиной, нет. Она оглушала просто своим существованием. Он, спасатель с многолетним стажем в ужасе смотрел и не мог осознать, что картина, представшая перед ним, действительно существует, что это не чудовищные декорации к фильму. Он, как и его подчиненные, с немым ужасом смотря на происходящее, застыл, и не мог сделать шаг, теперь он понял почему никто не переговаривался, сил не было. Появилось резкое желание выпить, или напиться и выкурить пачку. Второе даже вероятнее – пускай алкоголем, пускай сигаретами, пускай и тем, и другим, но главное вытравить из головы эту страшную сцену. Еще необъяснимое и смутное чувство, что это последнее дело, на котором он был, терзало его. Как закончит с этим, скорее всего положит рапорт начальник об уходе, – сил больше нет.

Резко развернувшись, вышел снова на парковку, и хриплым голосом спросил, у своей подчиненных, которые остались у машины:

– Перевозка. Прокашлялся... Сколько тел вмещает...– его мутило. Вид человеческих тел, напоминающих свежий фарш, все еще стоял перед глазами. Прошел час с момента вызова, (Час!!!) А местами до сих пор сляли лужи и ошметки человеческого мяса.

– До восьми обычно...– ему ответила девушка, она как раз занималась похоже единственной (одному только Богу известно, как) выжившей во всем этом кошмаре, – Неужели... – уже шепотом

– Да... Вызывай... 3 жмурки... там... а, лучше не надо... Не ходи туда... Работать уже не сможешь...

– Хорошо... Девушка резко побледнела и отвернулась, едва сдерживая слезы. Она довольно болезненно переносит подобные вызовы, но уходить не хочет – говоря "у всех свой крест", а о причинах молчит...

Чувство уже было не смутным и не терзало его – оно превратилось в конкретное решение: вид молодых и здоровых ребят, какими они раньше были, и та груда словно прошедшая мясорубку еще долго будет преследовать его, словно играя на контрасте.

А над лесом поднимался рассвет... Такой же багряный, как и кровь на земле... Сизый предрассветный туман, как заботливая мать укрывал своих мертвых детей, словно пряча их от кощунственных взглядов живых...

Где– то вдалеке послышался тоскливый волчий вой...

Новый день начинался...