Текст книги "Без вины виноватые"

Автор книги: Андрей Жиглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Андрей Жиглов, Ирина Покровская
Без вины виноватые

Предисловие

Герои моей книги – это крестьяне, деревенские жители, на которых во времена революций, репрессий и войн всегда приходится нелёгкая доля. И, несмотря на все невзгоды и несправедливость, русский мужик работал на земле не покладая рук, чтобы прокормить не только себя и свою семью, но и страну.

Прошло много времени с момента тех событий, которые потрясли не только Россию, но и весь мир. Эти «исторические качели» по-разному отразились на моём мировоззрении, восприятии действительности.

Если говорить о Великой Отечественной войне, то здесь для меня всё понятно. Есть герои и враги. Герои – это наши прадеды и деды, которые защищали нашу Родину от супостата. Это святое. А вот события, происходившие в Царской России, революция и репрессии, позволили посмотреть на историю прошедших лет совсем под другим ракурсом.

С открытием различных архивов, я для себя лично уяснил много нового, много того, что нам тогда не говорили. Это наша история, наша страна. И мы должны чтить, защищать и изучать её, извлекая уроки из прошлого.

Глава I

Первые упоминания о селе Хохолки находились в «Переписной книге» 1684 года, как «новопостроенная деревня Хохолки». Этот год можно считать датой основания села. Здесь поселились три двора костромских крестьян. С тех пор началось заселение села.

Урочище Хохолки получило свое название по своему внешнему виду. По дороге путники обычно делали первый привал под Хохолками. В те времена местность была почти покрыта лесом. Это было наиболее удобное место для ночлега. Путники хорошо знали это место. Здесь была отличная вода, да и ориентир был хороший. Огромный дуб на берегу песчаного оврага выделялся на фоне леса в виде Хохолка. Отсюда и возникло название – ночевать под Хохолками. Другие добавляют к этому и то, что на дубе жила птица с Хохлом. Вот примерно такая версия, о происхождении названия села была записана в старой церковной книге.

Через село протекала речка, с красивым названием Девица. По приданию, это название связано с тем, что за красивой девицей гнались семь разбойников. Она не хотела попасть им в руки, бросилась в реку и утонула. С тех пор эту реку стали называть Девицей.

В 1905 году, Хохолки – волостное село на реке Девица. В селе имелись две школы, Церковь, одно церковноприходское училище, три винных лавки, шесть молочных лавок, один фельдшерский пункт. В селе проживали в то время государственные крестьяне, которые уплачивали подать в казну.

В основном селяне жили натуральным хозяйством. Почти в каждом дворе держали домашнюю скотину и птицу. Сеяли рожь, пшеницу, ячмень, просо. Пойменные земли были заняты огородами и коноплёй.

Из конопли изготавливали вручную на домашней прялке и ручном станке холсты и домашнее сукно. Этот домотканый материал служил для изготовления рубах, холщевых штанов, зипунов и другой домашней утвари.

Землю пахали сохами, боронили деревянной бороной. Сеяли вручную. Затем созревшую ниву жали серпами, а позднее косили косами. Вязали вручную снопы, а затем свозили их на ток и молотили.

В селе существовало общинное землепользование. Землёй распоряжалась община, которая периодически делила общинные земли на душу населения. Преимуществом пользовались семьи, в состав которых входило много лиц мужского пола, так как земля выдавалась только на представителей мужского пола. Плохо приходилось семьям, где рождались больше женщин.

В селе было семь водяных мельниц и три мельницы ветряные. Владельцем этих мельниц был отставной полковник его Императорского Величества, помещик – Аркадий Семёнович Алисов. В селе у него было имение, но сам постоянно проживал в городе Воронеже. За его крутой нрав и жадность местные его не жаловали.

Село, благодаря жителям и их труду жило и развивалось. Конечно же, в селе имелась церковь. Настоятелем прихода был Отец Георгий. Батюшка был действительно божий человек. В семье у него было пятеро детей, жил он на пожертвования прихожан. Всё своё время отдавал служению богу и укреплению веры среди мирян. Отец Георгий был худощавого телосложения, с редкой бородой с проседью, и возрастом сорока пяти лет. Его низкий но, приятный голос, просто завораживал во время службы в храме. Матушка Прасковья была его верным помощником и женой. На её хрупких плечах держалось всё хозяйство и семья. В воскресенье в храме, на службу собиралось практически всё население села. Особо много народу приходило на большие и всеми любимые почитаемые церковные праздники. В общем, вера в бога, царя и отечество почитались русским народом, и это была основа государственности.

Дома в селе были по большей мере деревянные, крыши покрытые соломой. В основном изгородь с улиц была из плетёной лозы. В хозяйстве по зажиточней, всегда имелась лошадь, как основной вид транспорта и рабочая сила. Улицы были широкие, но правда после дождя или осенью и ранней весной грязь стояла непролазная.

На одной из таких улиц села и проживал наш герой Василий Тимофеевич Лаврентьев со своей семьей. Семья его была не совсем большая по тем меркам. Жена, два сына и дочь. Лаврентьев был из крестьян, пользовался уважением среди местного населения. Василий был человеком глубоко верующим, и эти качества он старался привить своим детям. Он соблюдал пост, по воскресеньям ходил на службу в церковь. Василий был человеком образованным, окончил церковноприходское училище. Природа и родители наградили его отменным богатырским здоровьем.

Василий был высокого роста 190 см. Широкие плечи, мозолистые руки, могли запросто поднять трёх пудовый мешок с пшеницей и, как будто играючи, кинуть себе на плечо. Его кулаки были словно кувалды у кузнеца. Это был светло-русый сильный русский мужик с аккуратно постриженной бородой. На его шее на нитке висел православный крестик, который виднелся из-под рубахи косоворотке, подпоясанный бечевкой.

Жена Василия, Арина Леонтьевна была женщиной красивой и смиренной. Она глубоко уважала и почитала своего мужа. Женщина всё время суетилась по хозяйству, содержала своё имение в отличном состоянии. Её длинные русые волосы были аккуратно собраны в пучок. Поверх платья был повязан фартук. Арина прилежно следила за своим внешним видом и всегда глядела, чтобы её дети и муж выглядели опрятными и чистыми. Несмотря на её невысокий рост и хрупкую фигуру, Арина Леонтьевна была женщиной с достаточно сильными физическими качествами. Она не боялась работы, будь то дома, в поле или со скотиной, которой у них было в достаточно большом количестве.

Хозяйство Василия Тимофеевича было доброе, что называется крепко стояло на ногах. В хозяйстве имелось две коровы, лошадь, с десяток овец, гуси, куры, и две свиньи. Всё это располагалось на заднем дворе усадьбы. Из построек помимо добротной избы было два сарая, сенник для сена и соломы. Хороший рубленый амбар, для хранения пшеницы и фуража и другой домашней утвари. Этот амбар был срублен лично Василием Тимофеевичем. Чуть дальше стояла небольшая деревянная баня с маленькими окошками и деревянной трубой, которую с удовольствием посещали и дети, и взрослые.

В избе под полом располагался погреб. Спустившись по лестнице в данное помещение, можно было увидеть деревянные дубовые бочки с солеными огурцами и с мясистыми красными помидорами, посоленными с укропом и листьями капусты и хрена. В одной из ёмкостей была мелко нарезанная квашеная капуста. Немного дальше на полке в деревянном ящике укрытой холщевым полотенцем лежали куски соленого сала с мясной прослойкой. Ниже на полке располагалась глиняная посуда. Поменьше корчажки были наполнены сливочным маслом, сметаной и творогом. Высокие кувшины были заполнены молоком. На полу стоял бидон с подсолнечным маслом.

В углу на полу досками была отгорожена небольшая куча картошки, морковки, свеклы и репы. Под лестницей на полках стояли несколько четвертей с самогоном. Василий Тимофеевич сам варил самогон. Хотя он употреблял спиртное редко, но по праздникам или с устатку мог опрокинуть пару стопок крепкого напитка сваренного из пшеницы, настоянного на различных травах. Его самогон был крепкий, и «бил» по голове хорошо так, что много пить Василий не старался, да и некогда было прикладываться к стакану. Хотя некоторые его односельчане не прочь были выпить.

Изба Василия Тимофеевича располагалась почти посреди усадьбы. По меркам этого села она была не маленькая, но и не большая, но добротная. Нижние венцы избы были засыпаны землёй, для утепления, образуя завалинку. Два окна избы выходили на улицу, к избе было пристроено крыльцо и небольшие сени. Они предохраняли от холода зимой, а летом они использовались для хранения различной домашней утвари и продуктов питания. Зайдя в избу, с правой стороны стояла большая русская печь. Она была помазана глиной и побелена. Боковая часть печи имела несколько неглубоких отверстий, называемых печурками, в которых просушивали рукавицы, варежки, носки. Печь протапливалась несколько часов, но нагревшись, держала тепло и обогревала избу почти сутки. В печи Арина Леонтьевна готовила кашу, щи, пекла хлеб, тушила мясо. Топить печь помогали дети. Растапливать приходилось не только зимой, но и даже летом. Нужно было хотя бы раз в неделю хорошо натопить печь, чтобы потом испечь достаточный запас хлеба. Печь была излюбленным местом детей. Агафья, Илья и Иван по приступкам быстро забирались на печь и играли между собой, наблюдая, как мама готовит им еду.

Рядом у печи стояла кочерга, ухват и деревянная лопата. Кочергой Арина выгребала золу, а ухватом цепляла глиняные и чугунные горшки и отправляла их в жар. В стоявшей рядом ступе, Арина Леонтьевна толкла зерно, очищая её от шелухи, а с помощью небольшой ручной мельницы перемалывала в муку. Рядом с печью висела «утирка», т.е. полотенце и рукомойник.

Почетное место в избе было отведено «красному углу», в котором располагались иконы, покрытые вышитыми полотенцами. Перед иконами горела лампада, подвешенная к потолку.

В этот тёплый летний солнечный день Василий сидел возле дома на скамье и отдыхал после рыбалки. Улов в это утро выдался хороший. Он вместе с сыновьями в четыре часа утра ходил на реку, на рыбалку с сетями. Рыбы в реке Девица было много. В это раз они наловили полный таз рыбы, среди которой были: карп, карась, плотва, сазан и даже попалось несколько щук. Сеть, которой ловили рыбу, была развешена на плетне для просушки. Арина Леонтьевна вместе с Агафьей чистила рыбу во дворе, а Илья с Иваном управлялись со скотиной. На правах старшего и хозяина Василий решил немного отдохнуть.

В селе было принято жителей называть не по фамилии, а по названию подворья. Подворье Василия Тимофеевича именовалось как Мякишева и все практически знали именно это название, и кто, к какому подворью принадлежит. По фамилии почти не называли друг друга. Его соседа Тихона Лоскутова кликали Параксиными. Деда Семёна, который проживал напротив Василия, звали Тяутею. Вообще дед Семён был шумноватый, любил опрокинуть пару тройку стаканов самогона. Его бабка Зоя часто с ним бранилась. Это было слышно всем рядом живущим. Деду было под восемьдесят лет, но здоровьем он отличался неплохим, учитывая, что мог несколько дней подряд пить беспробудно. Он часто употреблял крепкое словцо по поводу и без такового. Вот и сейчас, когда Василий отдыхал после рыбалки, он услышал матерную брань деда:

– Зойка, мать твою!

– Ты куды мои калоши спрятала, карга старая?

В ответ баба Зоя запричитала:

– Ты чё, черт старый, анадысь наглотался и не помнишь, куды ты их кинул? Иди на гумно погляди пянёк. Хватит глотать, управляться надо, а он опять собрался по селу блудить похмеляться.

Буквально через минуту со двора на улицу вышел дед Семён.

Он увидел Василия, вскинув руки, крикнул:

– Здорово были сосед !!! Как дела твои Василий?

И сам направился к нему.

Василий ответил ему:

– Слава богу, ничего. Ты чё, опять воюешь с бабкой?

Дед, не ответив, махнул рукой.

Семён шел босыми ногами по земле, придерживая холщевые штаны руками. Он подошёл к плетню Василия и повис на нём. Отдышавшись, дед начал разговор.

– Вася, дорогой мой человек, выручи меня. Нутро всё трясётца после вчерашней очишанной. Очищенной сельские старожилы называли водку.

– Не дай подохнуть, с похмелья!

Василий ответил ему:

– Ну, ты дед загнул, уж сразу подыхать собрался. Щас твоя баба выбежит, она тут всем даст похмелиться.

Потом Василий вздохнув, сказал деду Семёну:

– Ох, дед, толкаешь ты меня на грех, затем повернулся в сторону своего двора и крикнул:

– Иван, подь сюды, слышь чё, говорю?

Со двора прокричал Ванька:

– Бягу, батя и выскочил со двора.

Василий сказал Ивану:

– Иди в избу, там возле сундука стоит початая бутылка. Бери её и принеси сюды, и возьми чё-нибудь пожевать, понял?

Ванька кивнул головой и пошёл в дом.

Услышав эти слова, дед Семён от радости чуть не подпрыгнул и засеменил к Василию:

– Дай Василий я поздаровкаюсь с тобой, мил человек. И протянул ему руку.

– Тока гляди не отломи мне руку своими лапами.

Василий заулыбался и аккуратно взял его за ладонь.

Услышав, всё происходящее, на улицу вышла Арина Леонтьевна. Выйдя, она поставила руки в бок и проговорила:

– Гляньте, люди добрые кто к нам зашел погостить? Сам Семён Николаевич пожаловал. Ты чаго, припёрси, а? Опять похмелится?

Василий, взглянув на жену, сказал ей:

– Так, Арина хватя тут разговоры разговаривать, деду дурно, помощи прося. Всё иди делом занимайся, а мы разберемся сами.

Арина ухмыльнувшись, пошла запричитав:

– Вот щас бабка Зоя выбежит, опять бранитца будя.

Потом вышел из избы Иван. В руках он нёс начатую бутылку самогона, стакан, и кусок хлеба. В глиняной чашке лежали огурцы, помидоры и кусок нарезанного сала. Дед Семён потирал руки, и словно пританцовывал на месте. Иван поставил всё добро на лавку, затем спросил у отца:

– Бать, я на речку сбегаю, с Илюхой, можно?

Василий ответил:

– Так мы же тока утром отдута, пришли, чё, не накупались штоли?

Ванька поморщился и сказал:

– Ну, бать, мы не долго.

Василий махнул рукой, при этом сказав:

– Ладно, бягите, только нынче всю работу, по двору, какую вам сказал, чтобы доделали, понятно?

Ванька заулыбался и побежал.

Василий налил в стакан самогону и протянул его деду.

Семён держал стакан одной рукой, другой стал креститься и приговаривать: – Господи, пресвятая богородица благодарю тебя. Дай бог здоровья Василию и его семье.

Затем дед залпом опрокинул стакан, занюхав рукавом. Поморщившись, дед сказал:

– Ядрёный твой самогон, но хороший, мать твою за ногу! Давай второй.

Василий, усмехнувшись, ответил Семёну:

– Ты давай закусывай, а то свалишься у меня тут.

Но дед не слушал, душа просила ещё. Схватив второй, он вновь хлопнул и присел на лавку.

– Ох, как полегчало. Похрипывая, сказал дед Семён.

– Ну, всё, Василий, спас ты мене от верной гибели. Дай бог тебе всего, а я побегу, а то моя бабка щас искать кинется. Опять орать, будя как скаженная.

Дед Семён поднявшись, чуть пошатываясь, пошёл восвояси.

Василий сидел на лавке, поглядываю на восходящее солнышко, которое играла лучами в кронах деревьев, растущих возле избы. Немного подумав, он вздохнул, налил себе стакан самогона, перекрестился три раза и, сказав быть добру, залпом опрокинул стакан.

В это время по улице проходил его сосед Тихон Лоскутов. Хоть они и жили по соседству, но особой любви друг другу не проявляли. Тихон всегда завидовал Василию, хотя виду не подавал. Да и сам Василий относился к нему настороженно. У Лоскутовых хозяйство было скудное, худющая корова, куры, утки и свинья. Лошади у него не было. Земельный надел тоже был маленьким, всего несколько десятин. В семье Тихона было две дочери, старшая Наталья и младшая Анна. Жену его величали Клавдией. Сам Тихон был ленивый мужик. Во всех своих неприятностях и неудачах он всегда винил кого-либо, но не себя. Любил, что называется «на чужбинку» выпить и закусить, чтобы самому не потратиться.

В церковь на службу ходил не постоянно, да иногда он говорил, что ему кажется, что бога, наверное, вовсе нет на свете. Физически Параксин выглядел намного скромнее Василия. Увидев Василия, Тихон направился в его сторону. Подойдя к забору, он кивнул головой и сказал:

– Здорова, Василий. Ты гляжу, с утра отдыхаешь?

Василий ответил ему:

– Здорова, коль не шутишь.

И добавил:

– Кто рано встаёт, тому бог подаёт.

Потом Василий без особого удовольствия встал и подошёл к Тихону. Они пожали друг другу руки.

Тихон спросил:

– Вась, ты чё на рыбалке был, поймал чёли чаго, а?

Лаврентьев утвердительно ответил:

– Конечно, грех жаловаться. И плотвы, карася, карпа, всего короче понемногу. Щас жена с дочкой чистят рыбу.

Параксин вскипел:

– Вот везёт же людям, а я пошёл анадысь и ни хрена не поймал. Что ты будешь делать?

Постояв немного, Василий понял, что разговор у них не клеится, Тихон явно был раздражён. Василий сказал ему:

– Ладно, надо идти работать, давай сосед.

И Василий протянул ему руку, что бы попрощаться.

Идя по улице, Тихон Лоскутов разговаривал сам с собой, выражая свою неприязнь Лаврентьеву:

– Вечно этот хлюст всем доволен, всё у него есть. Да чтобы тебя нечистая…. И плюнул на землю. – Барин нашёлся, ну погоди, скоро вас всех на суках развесят, сволочи.

Вообще Василия Тимофеевича не все любили за его острый язык. Он за словом не лез в карман, говорил как есть. Да и с его физическими данными поспорить мог не каждый. Он был настоящий хозяйственник, а успешных людей у нас во все времена не любили.

Василий зашёл во двор. Там жена и дочь дочищали рыбу. Он подошёл сзади к Арине. Обняв её за плечи, Василий сказал:

– А что мать, не истопить ли нам сегодня баньку, а? Давай самовар, поставим, рыбы нажарим?!

Арина, повернувшись, спросила его:

– А в честь чего, Василий Тимофеевич, сегодня такой праздник?

Он ответил:

– Да умарился я что-то, мать, что же мы как лошади всё работаем и работаем. Даже они и те отдыхают.

Арина сказала:

– Ну, тебе, Вась, видней. Как хош, иди тапи баню, а мы с Агафьей приготовим харчи.

Василий пошел, затопил баню, замочил берёзовые веники. Часа через два баня была готова. К этому времени с речки прибежали и сыновья Илья и Иван. Два брата были похожи больше на отца, практически всем. Илья был старше Ивана на два года. Илья больше пытался походить на отца и манерой общения, и повадками. Он также физически хорошо был сложен. Работал и за сохой, и отлично управлялся с косой, рубил дрова. Ростом Илья, правда, был меньше, чем брат. Иван же также был хорош физически, но по характеру его больше тянуло к матери.

Когда они зашли в избу, отец их ждал.

– Ну, наконец, аглоеды вернулись. Ихде блудили так долго? – Спросил Василий.

– Да мы Бать на речке засиделись, – ответил Илья.

– Чё с девками небось валтузились, – усмехнулся отец.

– Нет, Батяня, так купались и запамятовали, что домой надо, – ответил Иван.

– Ладно, хорош лясы точить,– сказал Василий.

– Идите, берите бельё у матери и пойдём в баню, я вас щас пропарю, как следует. Отхожу вениками.

Они собрались и пошли.

Арина стала собирать на стол, чтобы после бани посидеть вместе. В центре стола находился самовар. В одной из чашек был налит мёд, в глиняных тарелках лежала жареная рыба, помидоры, огурцы, квашеная капуста и вареные яйца. Полотенцем был накрыт свежеиспеченный хлеб, запах от которого слышался по всей избе. В другую тарелку она нарезала красивый кусок соленого сала с мясной прослойкой. Ну и, конечно же, на столе стояла бутылка запотевшего самогона.

Мужики зашли в баню. Отец им сказал:

– А ну скидывайте свои штаны. Они всеми зашли в парилку.

Отец сказал Илье, чтобы тот первым ложился на полок, а Ивану приказал, чтобы он поддал парку.

Василий стал вениками нагонять пар и потихоньку работать по спине Ильи. Илья чуть слышно кряхтел, но держался. Пар обжигал их тела. А отец всё кричал Ивану:

– Давай Ванюша, ещё маленько подкинь ковшик.

Потом Илья всё-таки не выдержал и сказал:

– Всё, папаня хорош, продыху больше нету, хватя.

Отец остановился.

Они вместе с Ильёй вышли в предбанник, где стояла кадушка с холодной водой. Прямо ведром из кадушки Василий зачерпнул воду и вылил на Илью. Тот закричал, но потом на его лице появилась такая благодать, и отец попросил Илью так же охоло́нить его. Вслед за этим на полке уже лежал Иван. Отец скомандовал Илье, чтобы теперь он поддавал пар, а Василий начал нагонять его и не спеша, сначала водил вениками по спине Ивана, а затем начал простукивать. Это продолжалось недолго. Потом Василий сам попросил сыновей, чтобы они его походили вениками. Они закончили банные процедуры, вышли на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, а Арина Леонтьевна пошла, париться с дочерью Агафьей.

Мужики все трое сидели во дворе на лавке. Лица их были красные. У отца на шее лежало полотенце. По их выражению лиц было понятно, что они испытывают блаженство. Через некоторое время и женщины вышли из бани с алыми щёками и распущенными волосами. Они быстро забежали в избу.

Зайдя в избу, Василий повернулся к «красному углу» и перекрестился. Тоже сделали и сыновья. Василий ходил по избе и начесывал свою бороду, приговаривая:

– Чё же день сегодня хорош, а мать?

Арина ответила:

– Не знаю Василий, на всё воля божья.

Они всеми сели за стол, но никто вперед Василия к продуктам и предметам не прикасался. Василий встал, обратившись к образам, стал креститься, бурча под нос молитву. Все его домочадцы делали то же самое. Закончив ритуал, он налил себе рюмку самогона, и одним глотком, опрокинув ее, сказал:

– Быть добру. Все затем стали трапезничать.

Ранним утром Василий занимался своим хозяйством. Он собирался наладить косы, для сенокоса, который должен был начаться на Троицу.

Василий во дворе дома принялся отбивать косу. Так делали для того, чтобы «оттянуть металл», а затем точилом «наводили» её. Коса работала просто превосходно, а особенно в руках мастера своего дела. Траву ездили косить на заливные луга возле речки. В этом году трава удалась отменная, высокая и густая. В семье косой могли управляться все, и даже женщины. Василий сидел на пенке. Между ног у него был зажат чурок, в который был забит отбой. На него он уложил косу и молотком начинал настукивать по краю косы, потихоньку двигая её. В умелых руках это получалось хорошо.

В это время на двор вышла жена. Василий отвлёкся и спросил её:

– Мать, скажи-ка мне, когда Агафья пришла с гулюшек, а?

Арина ответила:

– Да уж за полночь, поди. А ты, чё ли, не слыхал?

Агафья была самая старшая из их детей. Она была очень похожа на мать. Девушка обладала природной красотой, У Агафьи были густые, длинные, почти до пояса, русые волосы. Фигура была в меру упитанная. Вообще всё было при ней, как подобает русской женщине. Характером она была вся в отца. Язык такой же хлёсткий, в обиду себя не давала.

Василий продолжил:

– Арина, небось, Агафья рассказывала, кто за ней ухлёстывает?

– Чё, жениха чё ли нет?

Арина отвечала:

– Вась, говорила она мне, чё за ней в ухажёрах ходит Сашка Китилёв.

Василий уточнил:

– Это Степана чё ли сын?

Она ответила:

– Да, он самый.

Василий:

– А чё, мужик хороший, дельный, да и в хозяйстве у них, слава богу, хорошо.

Арина продолжила:

– Вась, ты тока пока ничего не спрашивай, она стесняется, говорит, потом сама скажет.

Василий ответил:

– Да бог с ней. Ты тока гляди скажи ей тогда, там это…, – он замешкался и продолжил, – ну ты сама поняла, чтобы всё как положено, сваты, как у людей. Чтобы люди чего худого не подумали. Ты поняла?

Арина сказала:

– Да погодь, уж сватов ждёт. Рано об этом. Успеется. Приданое надо собрать хорошее. Потом Вась, потом.

Они продолжили свои дела. Чуть позже проснулись и сыновья. Выйдя во двор, отец им приказал, чтоб они готовились к сенокосу. Дети должны были подготовить телегу, сбрую, смазать гусиным жиром колёса на телеге, чтоб не скрипели. Взять верёвки, чтобы можно было с собой привезти свежескошенной травы скотине.

Так было отведено природой, что на Троицу всегда шёл дождь. Погода была тёплая. Хоть небольшой, но дождь должен был пойти. Вот и в этот раз было точно так. Ранним утром вся семья собиралась на сенокос.