Текст книги "Генерал Кутепов. Гибель Старой гвардии. 1882–1914"

Автор книги: Андрей Петухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Вот выдержка из послужного списка, красноречиво говорящая о напряженных боевых буднях: «…Участвовал с 17-го Июня 1877 г. по 9 Апреля 1878 г. во всех делах Эриванского отряда, причем был в следующих делах и перестрелках: в 1877 г. 24 Июля, кавалерийское дело у села Али-Качак и села Халерат, 8-го Августа в перестрелке у Игдыра, 12 Августа в деле полковника Самойлова у Игдыра и перестрелке у Адас-Гальского перевала, 15 Августа отражение полковником Самойловым турецкой атаки у села Халерат и Чурукчи, 8 Сентября перестрелка у села Халерат и Чурукчи, 15 Сентября отражение генерал-лейтенантом Тергукасовым на позиции впереди Игдыра атаки турецких войск Измаила Паши, 28 сентября выступление выделенной из состава отряда части войск, под начальством генерал-майора Бышовича, на присоединение к обходной колонне генерал-лейтенанта Лазарева. В Октябре выступление Эриванского отряда на Мусун для преследования турок, с 16 на 17 Октября ночное дело кавалерии отрядов генерал-лейтенантов Геймана и Тергукасова…»[145]145
  Там же. Л. 19–19 об.


[Закрыть].

Боевые ордена Святого Станислава III степени с мечами и бантом и Святой Анны IV степени с надписью «За храбрость» на груди у полковника – память тех славных дел. Что, если он видел самого Скобелева?! – с уважением глядел Александр Кутепов на награды своего первого командира.

У нас нет свидетельств, говорящих о том, каким тогда, в июле-августе 1901 года, видели нового вольноопределяющегося его сослуживцы, чтобы наиболее достоверно представить, каким его увидел полковник Яхонтов.

Но в этой связи интересны наблюдения, сделанные уже после окончания Русско-японской войны офицером-преображенцем. Через пять лет после поступления на службу, осенью 1906 года поручик Кутепов прибыл в канцелярию лейб-гвардии Преображенского полка. Вот каким запомнился он полковому адъютанту: «Небольшого роста, коренастый, украшенный боевыми отличиями, он представился мне с безупречной воинской выправкой и дисциплинированностью. Проявляя должное уважение к старшему по чину, возрасту и положению, он в то же время держал себя с величайшим достоинством, не проявляя ни тени заискивания или столь всегда мне противного подобострастия. При этом он всегда прямо смотрел в глаза»[146]146
  Свечин В. В. Лейб-гвардии Преображенский полк // Генерал Кутепов. Сборник статей. Париж: Издание комитета имени генерала Кутепова, 1934. С. 191–192.


[Закрыть]. В дальнейшем, рассказывая о службе А. П. Кутепова в лейб-гвардии Преображенском полку, мы более подробно остановимся на этом эпизоде…

Думается, что воинскую выправку, дисциплинированность, должное уважение к старшему по чину, возрасту и положению и умение держать себя с достоинством отметил для себя в Александре и его первый командир. Имея немало словесных портретов Кутепова, сделанных разными людьми в разные годы его жизни, можно с уверенностью сказать, что все приведенные выше качества были присущи ему и по рождению, и по воспитанию.

Летом 1901 года Ивану Даниловичу Яхонтову шел пятьдесят второй год, то есть он был почти на девять лет старше отчима Александра. Полковник имел трех дочерей – Елену, Лидию и Надежду, а сына ему Бог не дал. Примечательно, что старшая – Елена была одного года рождения с Александром Кутеповым… Представим себе, как полковник подошел к вставшему перед ним у дверей кабинета по стойке «смирно» восемнадцатилетнему молодому человеку, поздоровался, по-отечески пожал ему руку. О чем они говорили? О семье, об учебе в гимназии и, конечно, о будущем. Яхонтов знал, что Александр Кутепов поступает на военную службу с твердым намерением держать в августе льготный вступительный экзамен в юнкерское училище. Помнил он и то, что Александра в батальоне хорошо знают уже несколько лет. Отзывы офицеров о нем – самые благоприятные. У полковника Яхонтова шли последние годы службы, у Кутепова служба только начиналась.

Быть может, глядя на Александра, Иван Данилович вспомнил, как он в ноябре 1869 года двадцатилетним выпускником Калужской духовной семинарии представлялся командиру 83-го пехотного Самурского полка? А на будущий год его направили в Тифлисское пехотное юнкерское училище. Было и еще нечто, сближавшее седовласого полковника и юношу с безупречной выправкой, – это православное воспитание, вера. Вспомним, что Иван Данилович не только являлся сыном священника, но и сам окончил духовную семинарию, а отчим Александра, Павел Александрович Кутепов, тоже родился в семье священника, что, несомненно, отразилось на воспитании пасынка. Вероятно, командиру батальона Александр Кутепов пришелся по душе. Вскоре стали составлять списки для поступления в юнкерское училище, которые в дальнейшем многократно менялись. И все-таки Александр Кутепов в окончательном списке остался.

Началась военная служба. Вольноопределяющийся Александр Кутепов переехал в казарму гарнизонного батальона на улицу Пермскую и поселился на третьем этаже, где располагались холостые нижние чины. Как мы уже писали ранее, в батальоне Кутепова хорошо знали и офицеры, и солдаты, и он без труда стал своим для них. Утром занятия, затем обед, вновь занятия, ужин… Казарменный быт Архангелогородского батальона был хорошо знаком Александру Кутепову уже несколько лет.

Сохранился любопытный документ, говорящий о рационе питания в батальоне. В «раскладке продуктов на 100 человек для обедов и ужинов с расчетом стоимости варок по существующим ценам в г. Архангельске, для новобранцев призыва 1901 года» читаем, что на обед давали: «Щи с мясом, гречневая каша с мясом» или «Суп с мясом, гречневая каша с салом», а на ужин: «картофельный суп с мясом» или «Щи с мясом»[147]147
  ГААО. Ф. 1244. Оп. 1. Д. 592. Л. 42 об.


[Закрыть].

Александр Кутепов числился в Архангелогородском резервном батальоне два месяца: 7 (20) июля был подписан приказ о его поступлении в батальон, а с 7 (20) сентября он уже зачислен в юнкерское училище. В батальоне Александр был зачислен в третий взвод первой роты, которым командовал унтер-офицер Федор Артьев[148]148
  ГААО. Ф. 1244. Оп. 1. Д. 589. Л. 32 об.


[Закрыть]. Из строевого рапорта первой роты следует, что по списку в ней состояло три офицера: капитан Вердевский, капитан Подварков и подпоручик Шумилов, а также фельдфебель Репников, семь унтер-офицеров и 126 рядовых. Командиром роты был капитан Вердевский[149]149
  Там же. Л. 31.


[Закрыть]. В том же документе мы находим запись, что Александр Кутепов состоял на должности командира отделения[150]150
  ГААО. Ф. 1244. Оп. 1. Д. 589. Л. 32 об.


[Закрыть]. Это отражало быстрый рост в его военной карьере. На такое назначение повлияло и наличие гимназического свидетельства, и твердое решение Александра стать офицером. В батальоне его знали уже несколько лет, и он давно стал своим. Конечно, начальство заметило и его командирские способности.

Вольноопределяющиеся сразу после зачисления на службу приводились к присяге под знаменами.

Воинская присяга на верность службы Царю и Отечеству

Я, нижепоименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущимъ Богомъ, предъ Святымъ Его Евангелиемъ, въ томъ, что хощу и долженъ Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю Императору Николаю Александровичу, Самодержцу Всероссийскому, и законного Его Императорскаго Величества Всероссийскаго Престола Наследнику, верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови, и все к высокому Его Императорскаго Величества Самодержавству, силе и власти принадлежащая права и преимущества, узаконенныя и впредь узаконяемыя, по крайнему разумению, силе и возможности исполнять. Противъ враговъ Его Императорскаго Величества, Государства и земель Его, теломъ и кровию, въ поле и крепостях, водою и сухимъ путемъ, въ баталияхъ, партияхъ, осадахъ и штурмахъ и въ прочихъ воинскихъ случаяхъ храброе и сильное чинить сопротивление. И во всемъ стараться споспешествовать, что къ Его Императорскаго Величества верной службе и пользе государственной во всякихъ случаяхъ касаться можетъ. Объ ущербе же Его Величества интереса, вреде и убытке, какъ скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать потщуся и всякую вверенную тайность крепко хранить буду, а предпоставленнымъ надо мною начальникамъ во всемъ, что къ пользе и службе Государства касаться будетъ, надлежащимъ образомъ чинить послушание и все по совести своей исправлять, и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды противъ службы и присяги не поступать, отъ команды и знамени, где принадлежу, хотя и въ поле, обозе или гарнизоне, никогда не отлучаться, но за онымъ, пока живъ, следовать буду и во всемъ такъ себя вести и поступать, как честному, верному, послушному, храброму и расторопному солдату надлежитъ. Въ чемъ да поможетъ мне Господь Богъ Всемогущий. Въ заключение же сей моей клятвы целую слова и кресть Спасителя моего. Аминь.

Свидетельство об окончании Александром Кутеповым шести классов Архангельской губернской гимназии. С автографом А. П. Кутепова (лист 1) (ГААО. Ф. 127. Он. 1. Д. 550. Л. 225–225 об.)

Свидетельство об окончании Александром Кутеповым шести классов Архангельской губернской гимназии. С автографом А. П. Кутепова (лист 2) (ГААО. Ф. 127. Он. 1. Д. 550. Л. 225–225 об.)

Свидетельство о приписке к призывному участку Александра Кутепова (лист 1) (ГААО. Ф. 1244. Оп. 1. Д. 591. Л. 41–41 об.)

Свидетельство о приписке к призывному участку Александра Кутепова (лист 2) (ГААО. Ф. 1244. Оп. 1. Д. 591. Л. 41–41 об.)

Прошение П. А. Кутепова на имя директора Архангельской гимназии о выдаче Александру Кутепову документов об окончании им шести классов для поступления на военную службу (ГААО. Ф. 127. Оп. 1. Д. 550. Л. 224)

Подписка П. А. Кутепова о согласии на поступление А. П. Кутепова на военную службу (ГААО. Ф. 1244. Оп. 1. Д. 591. Л. 37)

Свидетельство о нравственной и политической благонадежности, выданное А. П. Кутепову в канцелярии архангельского губернатора для поступления на военную службу (ГААО. Ф. 1244. Оп. 1. Д. 591. Л. 38)

Подписка Александра Кутепова о политической благонадежности, данная им при поступлении на военную службу. Автограф А. П. Кутепова (ГААО. Ф. 1244. Оп. 1. Д. 591. Л. 35)

Подписка Александра Кутепова, данная им при поступлении на военную службу. Автограф А. П. Кутепова (ГААО. Ф. 1244. Оп. 1. Д. 591. Л. 36)

Медицинское свидетельство, выданное Александру Кутепову при поступлении на военную службу (ГААО. Ф. 1244. Оп. 1. Д. 591. Л. 34)

Приказ по Архангельской местной бригаде о принятии Александра Кутепова на военную службу (на двух листах) (лист 1) (ГААО. Ф. 1244. Оп. 1. Д. 591. Л. 33–33 об.)

Приказ по Архангельской местной бригаде о принятии Александра Кутепова на военную службу (на двух листах) (лист 2) (ГААО. Ф. 1244. Оп. 1. Д. 591. Л. 33–33 об.)

Глава 6. В Санкт-Петербургском пехотном юнкерском

В 1901 году, в год поступления Александра Кутепова в юнкерское училище, ему достаточно было сдать единственный экзамен по русскому языку. Кутепову повезло, что второй экзамен, по математике, в тот год еще не был введен, ведь за семь лет учебы в гимназии он лишь один раз, учась второй год в пятом классе, получил по математике четверку годовой отметкой. В остальных классах – тройки[151]151
  Экзамен по математике для окончивших 6-й класс гимназии и равных им учебных заведений, то есть имеющих права вольноопределяющихся 1-го разряда по образованию, был введен с 1903 года. К поступлению в юнкерские училища, кроме вольноопределяющихся, охотников и жеребьевых из частей войск, допускались молодые люди, имевшие права вольноопределяющихся 1-го и 2-го разрядов и достигшие 16-летнего возраста, прямо со стороны, без обязательства поступить предварительно на службу в войска.


[Закрыть].

Антон Иванович Деникин уже в эмиграции писал: «Множество юношей приводила в юнкерское училище классическая система образования, толстовско-деляновский режим и греко-латынь. В период с 1872 по 1890 год, например, из русских гимназий было исключено за малоуспешность от 63 до 79 % первоначально поступивших учеников… Немалое число их шло в полки вольноопределяющимися, потом в юнкерские училища. Так как 6-й класс гимназии давал права 1-го разряда по отбыванию воинской повинности, то на переходном экзамене из 6-го класса в 7-й обычно ставили удовлетворительный балл малоуспевавшим по древним языкам гимназистам – «под честным словом», что они оставят гимназию и поступят на военную службу…»[152]152
  Деникин А. И. Старая армия. Офицеры. М.: Айрис-пресс, 2006. С. 227–228.


[Закрыть].

Долгое время нам не удавалось разыскать какие-либо свидетельства или документы, говорившие о событиях в жизни Александра Кутепова перед самым отъездом в Санкт-Петербург. По нашим данным, большинство документов училищного фонда в Российском государственном военно-историческом архиве погибло в первые годы советской власти. К счастью, в архиве Архангельска удалось выявить сразу несколько документов из переписки командиров Архангелогородского резервного батальона и Санкт-Петербургского юнкерского училища, датированные июлем – сентябрем 1901 года. Из переписки видно, что желающих поступить в юнкерское училище среди сослуживцев Александра Кутепова было немало. Список поступавших несколько раз редактировался. Из письма от 28 июля (10 августа) полковника Яхонтова следует, что первоначально в училище должны были поступать четырнадцать человек: фельдфебель Иван Субач, унтер-офицеры из вольноопределяющихся: Владимир Селиверстов, Константин Лыщинский, Петр Ивановский и Василий Бабиков, ефрейторы Александр Ласкин, Константин Дементьев, Аким Чечулин, Михаил Брагин, Владимир Карцев и Николай Подварков, рядовые: Боремир Космовский и Александр Кутепов и охотник Николай Строганов[153]153
  ГААО. Ф. 1244. Оп. 1. Д. 591. Л. 43. 43 об. 42 об.


[Закрыть].

На это письмо последовал ответ: «Командиру Архангелогородского резервного батальона. 2 августа 1901 г. Возвращая именной список нижних чинов вверенного Вам батальона, уведомляю, что согласно приказания по войскам округа сего года за № 40, в нынешнем году могут быть командированы во вверенное мне училище все вольноопределяющиеся 1-го разряда по образованию; из 2-го же разряда только двое от Архангельской местной бригады, а потому прошу сделать отметку в списке против двух, Вами избранных, которые и должны быть командированы в училище к 9 часам утра 16 августа, вместе с тремя другими 1-го разряда по образованию, отмеченными в том же списке. Начальник училища Полковник Кудрявцев»[154]154
  Там же. Л. 44–44 об.


[Закрыть].

В ответ на это полковник Яхонтов 6 (19) августа составил новую депешу: «На основании приказания по Войскам Гвардии и Петербургского Военного Округа от 31 июля с/г. за № 40 и в отмену отношения моего от 28-го июля за № 2267 для держания вступительного экзамена командируются от вверенного мне батальона следующие нижние чины: среднего образования унтер-офицеры из вольноопределяющихся: Петр Ивановский, Василий Бабиков и рядовой Александр Кутепов, нижние чины ниже среднего образования: унтер-офицер из вольноопределяющихся Николай Фон Мунте и рядовой Боримир Космовский. Означенные нижние чины, исключая Космовского, который отправится в С-Петербург с отцом, будут отправлены «10» сего Августа при проходном свидетельстве в распоряжение С-Петербургского уездного воинского Начальника…»[155]155
  Там же. Л. 45–45 об.


[Закрыть].

Однако в дальнейшем список поступавших в училище по крайней мере еще один раз редактировался. Это следует из письма, адресованного командиру Архангелогородского резервного батальона, подписанного начальником училища полковником Кудрявцевым и посвященного итогам вступительных экзаменов. На нем стоит дата 22 сентября (5 октября) 1901 года. В приложении к письму имеется «список вольноопределяющимся, командированным в училище для держания приемного экзамена». Приведем их поименно с пометками о выдержании экзамена: «Василий Бабиков, Александр Кутепов: зачислены в общий класс 7 (20) сентября, Петр Ивановский, Сергей Рукин, Михаил Брагин: не выдержали, Николай Подварков: остался за конкурсом, Константин Лыщинский, Владимир Селиверстов, Константин Дементьев, Александр Ласкин, Владимир Карцев, Аким Чечулин: не явились»[156]156
  ГААО. Ф. 1246. Оп. 1. Д. 591. Л. 83а. 83а об.


[Закрыть].

Из письма видно, что из двенадцати командированных на экзамен в 9 часов утра 16 августа явилось шестеро. Из них трое, в том числе Александр Кутепов, вольноопределяющиеся первого разряда по образованию, которые поступали в училище на льготных условиях. Из всего списка поступили только двое. Несмотря на льготные условия, не поступил унтер-офицер Петр Ивановский. Из вольноопределяющихся второго разряда не поступил никто. А Николай Подварков, выдержав экзамены, тем не менее «остался за конкурсом».

Известно: в училище в первую очередь принимались успешно сдавшие экзамен вольноопределяющиеся первого разряда по образованию. Прочие принимались по остаточному принципу. Факт этот красноречиво говорит, что шансов на поступление даже у вольноопределяющихся второго разряда было не много, а у прочих категорий военнослужащих они были и вовсе ничтожными.

Можно себе представить состояние Александра перед поступлением в училище. Он догадывался о «подводных течениях» при составлении списков кандидатов. Как знаем мы теперь, а он наверняка не знал, в одной из редакций списка он вычеркнут. Две недели до отъезда в Санкт-Петербург не было никакой ясности. Тем не менее полковник Яхонтов объективно оценил данные Александра, ведь последнее слово оставалось за ним. Претендовали на место в списке наиболее достойные нижние чины, в основном унтер-офицеры из вольноопределяющихся. Кроме того, имелись и особые кандидатуры, например Николай Подварков, скорее всего родственник капитана Подваркова, офицера первой роты Архангелогородского батальона, и Николай Фон-Мунте, сын полковника Максимилиана Иогановича Фон-Мунте-фон-Моргенстиерна, что подтверждается записью в его послужном списке[157]157
  ГААО. Ф. 1244. Оп. 1. Д. 595. Л. 8 об.


[Закрыть]. Именно у полковника Фон-Мунте 19 мая (1 июня) 1901 года принял командование Архангелогородским батальоном полковник Яхонтов[158]158
  ГААО. Ф. 1246. Оп. 1. Д. 595. Л. 16 об.


[Закрыть].

Первоначально командование Петербургского военного округа разрешило Архангельской местной бригаде командировать, кроме вольноопределяющихся первого разряда, только двоих вольноопределяющихся второго разряда, то есть всего пятерых. Участие в экзаменах от Архангельской местной бригады прочих категорий военнослужащих, то есть вольноопределяющихся третьего разряда и охотников, в тот год даже не рассматривалось. Однако впоследствии список этот был значительно расширен и на экзамен были допущены двенадцать человек, правда, шестеро из которых к назначенному времени на экзамен в училище не явились.

К 9 часам утра 16 (29) августа 1901 года Александр Кутепов вместе с пятью своими сослуживцами прибыл в Санкт-Петербургское пехотное юнкерское училище для сдачи единственного экзамена. Без преувеличения, в этот день решалась вся его дальнейшая судьба. Трудно себе представить, как бы выстроилась его жизнь, если бы он в тот день не выдержал экзамен.

Зная его характер, можно с уверенностью сказать, что в случае неудачи он поступал бы в училище на другой год. Так или иначе, Александр Кутепов стал бы офицером русской императорской армии. Но представился бы ему тогда счастливый случай вписать свое имя в историю? Вспомним, что, поступив в училище в 1901 году, он окончил его в 1904-м, когда началась Русско-японская война. А за боевые отличия в боях с японцами он сначала был прикомандирован, а затем переведен в лейб-гвардии Преображенский полк, где в то время образовалась вакансия, что было исключительным случаем. Дослужившись до командира старейшего гвардейского полка весной 1917 года, Александр Павлович Кутепов стал заметной личностью. Таким образом, поступление в училище в 1901 году предопределило весь его дальнейший путь.

7 (20) сентября после успешной сдачи вступительного экзамена Александр Кутепов был зачислен в общий класс юнкером рядового звания[159]159
  РГВИА. Ф. 409. Оп. 2. Д. 44501. Послужной список 378–865. Л. 2.


[Закрыть]. 16 (28) сентября Александру Кутепову исполнилось девятнадцать лет. Предстояли три года учебы.

Санкт-Петербургское пехотное юнкерское училище было открыто 1 (13) декабря 1869 года. Оно находилось в ведении штаба войск гвардии и Петербургского военного округа, на общих основаниях с прочими юнкерскими училищами. Первоначально оно располагалось во флигеле упраздненной в 1869 году военно-чертежной школы на улице Большой Гребецкой (теперь Петроградская сторона, улица Пионерская), дом 18.

В дальнейшем, с развитием училища, ему были переданы и другие части этого здания, где оно и находилось до октября 1917 года, то есть до самого конца своего существования.

Первоначально училище имело одну роту в составе 200 юнкеров и подразделялось на два класса – младший и старший, то есть срок обучения был двухлетним – по одному году в каждом классе. В 1880 году распоряжением Главного управления военно-учебных заведений с целью повышения общеобразовательной подготовки добавлен еще особый приготовительный класс, который, однако, уже в следующем 1881 году был упразднен, и училище вновь обращено в двухклассное. С 1881 года юнкера оканчивали училище со званием подпрапорщик, взамен прежнего портупей-юнкера.

До реформы 1901 года для комплектования армии офицерами существовали военные учебные заведения двух типов:

1. Военные училища, укомплектованные в большинстве своем юношами, окончившими кадетские корпуса. Военные училища выпускали своих питомцев офицерами во все рода оружия в чине подпоручика в пехоту и корнетами в кавалерию. Лучшие выпускники военных училищ могли направляться в гвардию.

2. Юнкерские училища, предназначенные для молодых людей всех категорий и всех сословий. Большинство поступавших не имело законченного среднего образования, что придавало училищу характер второстепенности. Курс юнкерских училищ был двухлетним и меньшим по объему, чем в военных училищах. Выпускники получали чин подпрапорщика в пехоте и эстандарт-юнкера в кавалерии. До производства в офицеры они находились в довольно неопределенном бытовом и служебном положении от 3 месяцев до нескольких лет, в зависимости от воли непосредственного начальства и успешности окончания училища. В некоторых полках в офицерскую среду их принимали не сразу.

Общественное мнение и законодательство не высоко оценивало образовательный уровень юнкерских училищ. Например, вплоть до 1909 года за юнкерскими училищами не признавалось прав среднего учебного заведения, поэтому офицеры, питомцы юнкерских училищ, для поступления в военные академии должны были сдавать экзамен за среднее образование, а вышедшие в запас не могли занимать некоторые гражданские должности. Однако общество явно недооценивало значение юнкерских училищ в формировании всесословного офицерского корпуса. Ведь до их появления в середине 1860-х годов большую часть офицерского корпуса составляли лица, произведенные в офицеры из прежнего звания юнкеров и из старых солдат по экзамену. В послужном списке такого офицера писали, что общее образование получил дома, а военное на службе. По данным, приведенным А. И. Деникиным в книге «Старая армия», к 1890-м годам в пехоте было до 80 % выпускников юнкерских училищ.

Ко времени поступления Александра Кутепова в Санкт-Петербургское пехотное юнкерское училище в нем произошли крупные преобразования. На основании высочайшего повеления от 5 (18) июня 1901 года все пехотные, кавалерийские и казачьи юнкерские училища преобразованы в трехклассные с одним общим и двумя специальными классами, то есть срок обучения юнкеров стал трехлетним, причем программа по общеобразовательным предметам была почти та же, что и программа шести классов средних учебных заведений, которая преподавалась в общем, и частью в первом и втором специальных классах. В этих специальных классах программу по военным предметам довели до размера курса военных училищ[160]160
  Военная энциклопедия. СПб., 1911. Владимирское юнкерское училище.


[Закрыть].

Все поступавшие в пехотные юнкерские училища принимались на полное содержание казны[161]161
  Из поступавших же в кавалерийские юнкерские училища 2/3 принимались на полное содержание казны, а 1/3 – на собственный счет.


[Закрыть]. По закону для производства в офицеры поступление в училища не являлось обязательным. Однако никто из служивших в войсках унтер-офицеров и урядников не мог получить офицерские погоны, не окончив успешно курса юнкерских училищ или не выдержав специального экзамена[162]162
  Лалаев М. С. Исторический очерк военно-учебных заведений. 1700–1880. СПб., 1880. С. 195.


[Закрыть].

Вспомним, что Александр Кутепов, поступив в гимназию с опозданием на год и оставшись на второй год в пятом классе, по окончании шестого класса был на два года старше своих одноклассников. Поэтому, вероятно желая отчасти наверстать упущенное время, он решил поступать в юнкерское училище уже по окончании шестого класса. Об этом пишет в своем очерке и поручик М. А. Критский: «А. П., поступая в юнкерское училище по окончании 6-ти, а не 8-ми классов гимназии, рассчитал, что он выгадывает год, своим же предварительным поступлением в вольноопределяющиеся получал возможность отправки в училище на казенный счет»[163]163
  Критский М. А. Указ. соч. С. 14.


[Закрыть].

С 1 (14) сентября 1901 года Санкт-Петербургское пехотное юнкерское училище было развернуто в четырехротное и состав его был определен в 400 юнкеров, введена однообразная форма одежды. Теперь на плечах юнкеров красовались алые погоны с шифровкою на них – «П. Ю.» и синий околыш на фуражке. В 1902 году состоялся последний выпуск подпрапорщиков[164]164
  В дальнейшем училище выпускало уже подпоручиков. 27 января (9 февраля) училищу было пожаловано знамя, освящение которого состоялось в присутствии государя императора 2 (15) августа 1907 года в Красном Селе. В 1907 году училище перешло в ведение Главного управления военно-учебных заведений, с 1 (14) сентября того же года при нем были открыты первые 4 отделения с военно-училищным курсом. А с 1 (14) сентября 1908 года оно было переименовано в Санкт-Петербургское военное училище с присвоением ему новой формы обмундирования – белые погоны и красный (алый) околыш на погонах. В 1909 году состоялся двойной выпуск юнкеров: последний – юнкерского училища и первый – военного училища с производством в подпоручики гвардейской пехоты, артиллерии и инженерных войск. В 1910 году училище в память великого князя Владимира Александровича, бывшего главнокомандующего войсками гвардии и Петроградского военного округа, в ведении коего училище находилось свыше 24 лет, было наименовано «Владимирским» и ему присвоена шифровка на погонах «В» с короной.


[Закрыть].

В год поступления Александра Кутепова в Санкт-Петербургское юнкерское училище его начальником был полковник Кудрявцев, которого в 1903 году сменил полковник Владимир Михайлович Воронов[165]165
  Военная энциклопедия. СПб., 1911. Владимирское юнкерское училище.


[Закрыть]. Годовой праздник училища был установлен 9 (22) мая, когда празднуется перенесение мощей Николая Чудотворца, в честь которого и установлен праздник[166]166
  Греков В. Ф. Краткий исторический очерк военных учебных заведений. 1700–1910. СПб., 1910. С. 159.


[Закрыть].

11 (24) июля 1902 года, после успешного завершения учебы в общем классе, Александр Кутепов был переведен в первый специальный класс, а 7 (20) сентября стал младшим унтер-офицером с исполнением обязанностей фельдфебеля роты с повышением в училищные ефрейторы. 20 июня (3 июля) 1903 года Александр перешел во второй специальный класс, а 21 июня (4 июля) 1903 года был удостоен звания младшего портупей-юнкера[167]167
  РГВИА. Ф. 409. Оп. 2. Д. 44501. Послужной список 378–865. Л. 2.


[Закрыть].

Как проходил учебный день в юнкерском училище?

Представить живую картину учебы и быта юнкеров помогут нам воспоминания Антона Ивановича Деникина:

«6 часов утра… Резкий треск барабана прерывает сладкий утренний сон. Бежим в «курилку» – чистить сапоги и одежду, потом – к умывальникам. По пути – отделенная загородкой божница; перед иконами – несколько человек; только в дни экзаменов там полно молящихся. И все паникадила уставлены свечами…

Труба. Строимся. Расчет по порядку номеров – для распределения по столам. Строем – вниз, в столовую. Рвем зубами превкусный, свежий белый хлеб и глотаем приторно-сладкий теплый чай. Потом – строем наверх. Расходимся по классам».

День начинался с занятий в классах по общеобразовательным и специальным военным предметам.

«Но вот – сигнальная труба, и книжная премудрость с особой поспешностью летит в сторону. «Строиться к завтраку!» Едим быстро и жадно. Небольшая перемена.

– Собираться на строевые занятия!..

Начало строевой подготовки…

Летом – на плацу или в поле, зимою – в казематах…

Стоит оглушительный гул голосов. Ходят по всем направлениям молодые юнкера, резко «печатая» шаг.

Одиночное обучение и гимнастика скоро преображали бывших гимназистов, семинаристов, студентов в заправских юнкеров, создавая ту особенную военную выправку, проявлявшуюся во всем – в походке, в манере держать себя и говорить, которая не оставляла многих до старости, до смерти и позволяла отличить военного человека под каким угодно одеянием…

После обеда – час или полтора для сна, а затем, если не было очередной репетиции, юнкера, предоставленные всецело самим себе, пили чай, готовили уроки или отдыхали… Итак, занятия кончились. Развлечений немного в училище. Гимнастический зал, где собирались любители показать свою силу и ловкость…»[168]168
  Деникин А. И. Указ. соч. С. 244–255.


[Закрыть].

11 (24) июля 1903 года великий князь Константин Константинович делал строевой смотр. Александр Кутепов, командуя ротой, произвел на него столь благоприятное впечатление, что тут же, на плацу, был произведен сразу в фельдфебели, минуя звание старшего портупей-юнкера[169]169
  РГВИА. Ф.409. Оп. 2. Д. 44501. Послужной список 378–865. Л. 3.


[Закрыть]. «Произведен был, – любил вспоминать Александр Павлович, – по-екатеринински, через чин»[170]170
  Критский М. А. Указ. соч. С. 14.


[Закрыть].

Этот эпизод, несомненно, повлиял на Александра Кутепова, укрепляя в нем преклонение перед императорской фамилией и монархией в целом.

В училище преподавал тактику Николай Николаевич Головин. Уже в эмиграции он вспоминал о юнкере Кутепове:

«Фельдфебельские нашивки на погонах показывали мне, что он «лучший» во всех отношениях. Чрезвычайно выдержанный, он всегда и во всем подавал пример в дисциплинированности. Простой в обращении со своими сверстниками, он вместе с этим умел поставить себя так, что, когда отдавал распоряжения, как фельдфебель роты, эти же его сверстники исполняли его приказания точно и беспрекословно. Уже с первых же шагов А. П. Кутепова в роли «военного начальника» нельзя было не предчувствовать в нем настоящего, с сильной волей военачальника. Указанные мною качества А. П. Кутепова обуславливали то колоссальное моральное влияние, которое он имел на свой класс. Весьма вероятно, что последний во многом обязан своему фельдфебелю тем, что стал «лучшим» в своем училище.

Влияние А. П. выражалось не только в так называемом «внутреннем порядке» класса. Он заражал своих сверстников и жаждой знаний. Много пришлось мне после 1903 года иметь учеников, но смело могу сказать, что столь сильно жаждущих военных знаний, как А. П., я встречал редко.

Это желание учиться «кутеповского» класса ярко выявилось и в вопросах, задаваемых в ходе каждой лекции, и во время практических занятий. Я посильно отвечал на них и называл книги, прочтение которых могло осветить заданный вопрос. По вдумчивости вопросов на первом месте всегда стоял А. П. Скоро он стал моим любимым учеником, так как заниматься с ним было истинным удовольствием.

Когда наступила первая репетиция, А. П. выказал такие знания и такое понимание пройденной части курса, что присутствовавший на репетиции начальник училища (полковник В. М. Воронов) счел своим долгом особо поблагодарить его перед всем классом»[171]171
  Головин Н. Н. Несколько слов об юнкере А. Кутепове // Генерал Кутепов: Сборник статей. Париж: Издание комитета имени генерала Кутепова, 1934. С. 188.


[Закрыть].

Ясность решений и отчетливость приказаний юнкера Кутепова на практических занятиях красноречиво говорили о его незаурядных командирских качествах. Преподаватели сразу заметили его военный талант.

Общая программа курса военных училищ включала как предметы специально-военные, так и общеобразовательные. К специально-военным относились: тактика, военная история, артиллерия, фортификация, военная топография, военная администрация, военное законоведение. Вместе с ними значительное место в программе обучения будущих офицеров русской армии отводилось и общеобразовательным предметам, что позволяло поддерживать высокий культурный уровень выпускников военных училищ. К общеобразовательным предметам относились: Закон Божий, механика, русский язык, химия, практические занятия по иностранным языкам – французскому и немецкому[172]172
  Лалаев М. С. Указ. соч. С. 195.


[Закрыть].

Вероятно, воспоминания о не слишком успешной учебе в стенах Архангельской гимназии заставляли Александра проявлять усердие по всем предметам. Он стремился быть первым и в теоретических, и в практических занятиях. Когда что-то не получалось, он занимался дополнительно, проявляя характер.

Отношение его к учебе было предельно серьезным и честным. Приведем еще один рассказ Н. Н. Головина о необычном для военного училища случае:

«Я пришел на одну из репетиций. В списке юнкеров, которые должны были отвечать, числился и А. П. Кутепов. Перед тем как я начал вызывать к доскам юнкеров, ко мне подошел А. П. Кутепов. Он обратился ко мне с просьбой разрешить отложить его опрос до следующего репетиционного дня. По принятому в училище порядку подобные отказы допускались только в случае болезни. Но на мой вопрос о причине отказа А. П., несколько сконфуженно, но открыто смотря мне в глаза, тихо сказал, что во вчерашний вечер ему неожиданно представился случай быть в театре, и это помешало ему подготовиться. Меня поразила честность его ответа. Сколько учеников на его месте позволили бы себе «спасительную» ложь, сославшись хотя бы на внезапную «головную боль»… Поэтому в ответ на заявление А. П. я сказал ему, что хотя формально я должен был бы поставить ему ноль, но я ценю «правду» его ответа и буду спрашивать его в следующий раз. В следующий раз А. П. блестяще выдержал «заложенную» репетицию.