Текст книги "Столица Сибири 2029. Берег монстров"

Автор книги: Андрей Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Куда они идут? – стонала Ольга, сжимая кулаки. – Зачем им Кузьма? Что теперь с ним будет?

– Найдут в Нахаловке с перебитыми номерами? – не очень удачно пошутил я. Она так на меня посмотрела, что пропало всякое желание шутить.

– Он постоянно нас бесил… – завела она опять поднадоевшую песнь. – Мне всегда хотелось хорошенько ему всыпать… – она зашмыгала носом, глотала слезы. – А сейчас так плохо, мы так привязались к нему, он был для нас почти сыном… Знаешь, я бы полжизни отдала, чтобы только вернуть Кузьму… Господи, миленький, ну, сделай, чтобы он вернулся…

– Не того просишь, – проворчал я, – лучше меня попроси – больше проку будет. И вообще прекращай ныть. Слезами горю не поможешь, а уж нашему горю – тем более.

Она притащила рюкзак, и через пару минут мы мрачно жевали вяленую рыбу, запивая ее водой из фляжек. Что-то подсказывало, что надо плотно поесть. Судаки-мутанты имели тот же вкус, что и их предшественники – тоже хищники, но не бросавшиеся очертя голову на все живое. Насытившись, мы проглотили по пять таблеток тетрациклина – спасибо амазонкам, что не оставили нас без спасительных пилюль. В отсутствии лекарств жизнь в Новосибирской области была похожа на лотерею: то ли подхватишь «инфекцию зомби», то ли нет…

Антураж угрожающе менялся. Море обрывалось (хотя на севере ему ничто не мешало разливаться дальше, и порой возникала мысль, что именно в него теперь впадает наша Обь, а не в Карское море). Прошло не более получаса, а мы уже совершали «каботажное» плавание – шли с севера на юг вдоль береговой полосы. Справа, в трехстах метрах, возвышалась ломаная линия берега, вывороченная земля, развалины частных домов, покрытые слоем грязи и пепла. Я пока еще плохо ориентировался. Похолодало – хотя в окрестностях суши, наоборот, должно было потеплеть. Ольга поворчала и принесла из трюма еще по одной фуфайке. Мы набросили их поверх уже надетых и вновь прилипли к иллюминатору. Бандиты определенно нас заметили – трудно не заметить висящую на хвосте посудину. Но никакой реакции! У них имелась цель, и они неуклонно ей следовали. В какой-то миг я обнаружил, что они сбавляют ход. Особо радоваться я не стал – приблизился метров на семьсот и тоже притормозил. Мы медленно шли вдоль берега, как бы игнорируя друг друга. К пулеметам пока не бросались, спрыгнуть на палубу – секундное дело. Руины частного сектора чередовались с пустырями, с развалинами мелких предприятий. Живых существ на берегу не было. Это был какой-то странный берег. В воздухе ощущался запах гари. Подобный запах царил тринадцать лет назад, когда одновременно жахнули все действующие вулканы, и планету окутало смогом. В наше время этот запах слегка развеялся. Но в данном квадрате он чувствовался остро. На этом странности не обрывались. Над районом уплотнилась дымка, стало темно, как в сумерках. Густые клубы витали над водой, напоминая завихрения тумана. Разница заключалась в том, что туман обычно надвигается с моря, а данные образования надвигались с суши. Пришлось добавить обороты, чтобы не потерять из вида противника. В отдельные моменты он уже скрывался в дымке.

– Я не понимаю, Карнаш… – шептала Ольга, прижавшись ко мне плечом. – Почему в этой местности на берегу моря нет ни одной колонии? Возможно, тут опасно, но ведь везде опасно, нет? Море – бесперебойный поставщик рыбы. Люди, живущие здесь, постоянно были бы с едой. Колонисты и преступный элемент должны биться смертным боем за эти райские местечки, но ничего такого нет. По нам не стреляют, нас не гонят обратно в море…

– Чувствуешь, как здесь холодно? – пробормотал я. – В городе в июле месяце не должно быть такого лютого холода. Это самый теплый месяц в году. Здесь ядовитая атмосфера – дай бог, мы в ней не задержимся. Постоянно этот дым, от которого слезятся глаза… Аномальная зона – даже по меркам нашего времени.

– Когда это останавливало храбрых колонистов и обдолбанных бандитов?

– Не знаю, дорогая… Возможно, были люди, пытавшиеся наладить здесь жизнь. Но до нашего времени они не дотянули.

– Что-то гложет меня… – она обняла себя за плечи и задумалась.

– Глисты или черви сомнения? – неловко пошутил я, но она не слышала. Я ощутил толчок, вздрогнул ржавый корпус корабля. Ольга испугалась и схватилась за поручень. Проснулся Молчун, метнулся к стенке, вжался в нее, зарычал. Вспучилось море, но как-то быстро все осело. С обрыва на берегу покатилась глыба, свалилась в воду, взметнув брызги. Толчок сопровождался утробным урчанием из недр. Мы напряженно ждали, не повторится ли удар.

– Дьявол… – облегченно переводя дыхание, прошептала Ольга. – Только этого не хватало…

– Локальный толчок, – озираясь, пробормотал я, – не факт, что он ощущался по всему городу. Участок повышенной сейсмичности. Возможно, это одна из причин, по которой люди не хотят здесь жить…

Мы не заметили, что неприятельское судно снова сбавило ход, и мы приблизились к нему еще на двести метров! На задней палубе перебегали и залегали человеческие фигурки.

– Карнаш, поддай газу! – встрепенулась Ольга. – Пошли разбираться!

Предложение, равносильное самоубийству. У бандитов подавляющее преимущество, и вооружением на борту они располагали, видимо, достаточным, чтобы отправить нас ко дну. Стиснув зубы, я медленно сокращал дистанцию. С кормы простучала пулеметная очередь. Пули вспучили воду метрах в тридцати перед баком. Мы пригнулись. Ольга схватила меня за руку.

– Давай, Карнаш, решаемся. Наращивай обороты, будем таранить. А я бегу на палубу к пулемету, они у меня и головы не поднимут…

Временами эта женщина теряла представление о здравом смысле. Я не успел открыть рот, чтобы поставить ее в известность, что не желаю раньше времени становиться вдовцом, как она уже оттолкнула меня, освобождая доступ к лестнице. Простучала вторая очередь, она замешкалась, я схватил ее за шиворот и прижал к полу. Пулеметчик пристрелялся: на этот раз пули попали в борт, хотя не думаю, что причинили судну фатальные повреждения. Ольга разочарованно пыхтела. Я приподнялся и обнаружил две занимательные вещи. Первая: катер с бандитами развернулся перпендикулярно берегу и устремился к нему на полной скорости! И вторая: с материка подходило рыжеватое пепельное облако, и спустя минуту-другую мы окажемся в его власти и полностью «ослепнем»! Я крикнул Ольге, чтобы сидела на месте, а сам встал к штурвалу и перевел рычаг. «Полный вперед!» Каракатица помчалась вдоль берега, изрыгая рев и лязг. А наперерез нам мчались рыжие клубы – словно выстрелил кто-то из дымной пушки!

Решение пришло внезапно – просто ударило в голову. Я начал выворачивать штурвал, отправляя судно вправо. Заскрипели ржавые борта, накренился корпус. Мы шли с дифферентом на нос, но как-то умудрились не зачерпнуть воду. Окутала рыжая зловонная гарь. Теперь мы тоже двигались к берегу – во всяком случае, хотелось на это надеяться.

– Карнаш, ты что творишь? – встрепенулась Ольга.

– Обманный маневр, дорогая. Мы же хитрые мореходы, нет? Держу пари, что в этом облаке нас не видят. Высадимся севернее их – пристанем к берегу одновременно. А ты хотела, чтобы мы тупо шли за ними? Да они же пришвартуются и расстреляют нас в упор!

– Но я не понимаю…

– Я тоже. Но дело будет выглядеть так. Они идут к берегу, будут высаживаться. Далее отправятся пешком – вертолеты над городом не летают, а на машине по нему не проехать. Мы высадимся метрах в четырехстах севернее и пойдем наперерез. Так мы исключим попадание в засаду. Нужно спешить, чтобы не потерять их… – я потрепал за холку Молчуна, который испуганно прижался к моей ноге. – Готов, приятель? Сам, между прочим, виноват, никто тебе не предлагал стать третьим.

Молчун заскулил – он еще не растерял чутье на неприятности крупного рода. Ольгино лицо покрывалось мертвецкой бледностью.

– Тебя это тоже касается, дорогая. Не передумала ступать на гостеприимную сибирскую землю? Я разберусь со швартовкой, а ты живо собирай вещи. Нужны два рюкзака, две фляжки с водой, ножи. Еда, лекарства, сухое горючее, теплые вещи…

– Ты же не думаешь, что это надолго… – она споткнулась.

– Не знаю. Пулеметы брать не будем – лишняя обуза. Два АКСУ, запас магазинов. Всё. У тебя есть три минуты.

Ольга, чертыхаясь, паковала скарб, притащила два набитых рюкзака. Вполне естественная человеческая жадность. Вечно эти женщины со своим барахлом… Дымка клубилась, заслоняла обзор. Меньше всего нас устраивало столкновение с «твердым тупым предметом». Но вот она стала рассеиваться, облако уходило в море. Обрисовался берег метрах в семидесяти. Он был сильно изрезан, в море вдавались мысы, заваленные грудами камней и останками деревьев. Неприятельская посудина скрылась из вида. Она находилась где-то слева и, видимо, уже пристала к берегу. Я полагал, что для высадки на сушу им потребуется больше времени, чем нам. Их дюжина, а нас всего двое (не считая собаки). Я сбросил скорость и направил судно в узкий залив, огороженный каменистой косой и обломками бетонного строения…

Нам удалось без повреждений зайти в извилистый «фьорд» – чему я был несказанно рад. Со стороны эта гавань не просматривалась, в ней было тихо. Я прикрепил швартовочный трос к огрызку бетонной плиты, намертво впаянному в землю. За судьбу каракатицы можно было не беспокоиться. Мы спрыгнули на берег, подтянули амуницию. Молчуна пришлось упрашивать. Ну, не хотело его высочество окунаться в неизвестность. Скулил, закрывал лапами виноватые глаза, испуганно прижимал уши.

– Ну, знаешь, – разозлился я, – не хочешь идти – оставайся, сторожи судно. Можно подумать, тебя за уши тянули.

Мы полезли на склон, передернув на всякий случай затворы. Молчун решился – издал какой-то сложный звук, спрыгнул и вскоре уже активно путался под ногами. А я еще не терял надежды, что приключение скоро закончится. Учинить засаду по всем правилам военного мастерства, отбить мальчишку и бегом обратно. И пусть хоть раз еще какая-нибудь недалекая девица заикнется, что ей на острове скучно, и в жизни всегда должно быть место сюрпризам…

Мы опустились на корточки и двинулись в лабиринты прибрежного хлама. Мы спотыкались о какие-то плиты, огибали груды вывороченной земли. Дымка рассосалась, но сумерки висели над землей – невзирая на то, что было девять часов утра. Видимость оставалась неважной. Я спешил подняться на склон и припустить наперерез неприятелю, используя складки местности. Бегать по изрезанному берегу было делом нереальным и опасным. Но наверху оказалось не лучше. Все было вспахано, перевернуто. В былые годы здесь был лесистый участок – мощные деревья, поваленные землетрясением, еще не сгнили, громоздились неодолимыми барьерами. Я карабкался первым, прокладывая дорогу в месиве. Молчун иногда вырывался вперед, запрыгивал на возвышения, чтобы осмотреться. Но храбрости хватало ненадолго, он пулей срывался вниз и путался дальше под ногами. Здесь действительно была ненормальная зона. Мы забирались на возвышенность, и температура повышалась градусов на десять. Спускались в низину – и набрасывался холод, от которого застывали внутренности.

– Быстрее, – поторапливал я, – еще быстрее…

– Но как? – возмущалась Ольга, перебираясь через трухлявые паданцы.

– Энергично, подруга, энергично…

К перепадам температуры мы скоро привыкли – перестали паниковать, погружаясь в морозилку. Местность становилась разреженной, можно было ускориться. Я повернул на юго-запад, переживая, что опоздаем. И снова тряхнуло землю! Без всякого предупреждения! Мы испуганно присели. Я обнял Молчуна. Сзади что-то заскрипело, вскрикнула Ольга. Я резко повернулся, вскидывая автомат. Ну, надо же, какой сюрприз… От толчка приподнялась обросшая грязью плита, и с косогора Ольге под ноги скатился… оскаленный череп. Она попятилась. А я смотрел на черепушку без всяких эмоций. Немного странно, что без всего остального. Одна голова, конечно, хорошо, но желательно к ней еще чего-нибудь. Я стал внимательно озираться и обнаружил, что перекошенные холмики не просто напоминают могильные. Они и были, собственно, могильными. В хаосе земли, камней и будущего торфа просматривались упавшие православные кресты, обломки памятников. Кое-где серели человеческие кости. Из впадины между буграми скалился еще один черепок с остатками седоватых волос. За тринадцать лет данное хозяйство могло бы обрасти «культурными слоями», но постоянные встряски не давали это сделать.

– Символично, нечего сказать… – Ольга расклеила посиневшие губы.

– Мертвые с косами, – пробормотал я, – дошло, дорогая. Это Заельцовское кладбище. Главное кладбище правобережной части города – а значит, и всего Новосибирска. Занятно, теперь оно раскинулось на морском берегу. Рядом Мочищенское шоссе, ведущее в город, и что-то нам подсказывает, что бандосы, укравшие ребенка, им воспользуются.

Мертвые люди меня, как правило, не беспокоили, я боялся живых (ну, или тех, кто прикидывался живым), но аура, царящая в этом славном местечке, была такая, что сносило голову. Я заработал всеми конечностями, и вскоре мы выбрались на открытое пространство, венчаемое поваленной будкой стационарного поста ГИБДД. Мы лежали за могильной оградой и свыкались с обстановкой. Деревьев в округе практически не осталось. Те, что не упали, догнивали на корню – от них сохранились лишь жалкие обмылки. Местность хорошо просматривалась. Дул сильный ветер, в воздухе носилась гарь. Под боком действительно пролегало Мочищенское шоссе. Оно узнавалось, хотя и было абсолютно непригодно для езды. Проезжую часть пересекали разломы, вздыбился асфальт. Проходимой оставалась лишь канава водостока, и то не везде. На юге, за обширным частным сектором, где мертвая земля смыкалась со свинцовым небом, виднелись городские кварталы – безбрежное море руин. Именно туда нам хотелось попасть меньше всего…

– Пешком поедем? – зачем-то спросила Ольга.

В окружающем пространстве ничего не менялось, живые существа здесь не обитали. Только где-то далеко на юге над городом парили птицы. На дальнем расстоянии они не подлежали классификации. Но что-то мне подсказывало, что это не ласточки. Бойцы «экспедиционного корпуса» на горизонте не появлялись. Хотелось верить, что они еще не прошли. Я напрягал извилины, ответственные за память, восстанавливал карту города. Когда-то я прекрасно ее знал. И этот самый пост ГИБДД, на котором меня однажды остановили и мотали нервы по поводу того, что знак аварийной остановки не соответствует тому, который, по мнению ГИБДД, является единственно верным. Я принял решение, приказал своим спутникам не растягиваться и, пригнувшись, побежал подальше от шоссе.

Нам крупно повезло. В отдалении от трассы мы погрузились в канаву, повторяющую ее направление. Я молил Бога, чтобы успеть, не разминуться… И частично Боженька пошел нам навстречу. Мы выбрались из канавы, доползли до развалин какого-то сарая, где и окопались. Зона холода осталась позади. В данном квадрате климатические условия соответствовали «норме». «Лето как лето», – бормотала Ольга, застегивая пуговицы на второй фуфайке. За пустырем пролегала развилка. Шоссе уходило дальше, а вправо от него стартовала улица Жуковского, ведущая непосредственно в центр города. Прямая, как проспект, трехкилометровая улица, застроенная частным сектором, а ближе к центру – типовыми пятиэтажками. Я не знал, в каком направлении пойдет «экспедиция», поэтому выбрал пункт наблюдения именно здесь.

Мои расчеты не подкачали! Видно, место высадки обладало особенностями рельефа, отчего наш противник припозднился. Молчун глухо зарычал. Я шикнул на него, и он заткнулся. Взволнованно засопела Ольга. Мы застыли. С противоположной стороны к развилке подходили люди. Они перебирались через препятствия, настороженно озирались. Обычные люди – крепкие мужики от тридцати до пятидесяти. За внешностью особо не следили, услугами брадобреев не пользовались. Но одежда и экипировка были подобраны грамотно. Плотные комбинезоны мышиного цвета, кирзовые сапоги, одинаковые рюкзаки за спинами. К ремням были приторочены подсумки, ножи, фляжки с водой, гранаты. Все имели на вооружении старенькие АКМы, которые не выпускали из рук. Отличались друг от друга эти парни только головными уборами – кто-то был в шапках с козырьком, кто-то в ушанках. У идущего в авангарде на голову был надвинут капюшон. Он стащил его, взгромоздившись на шоссе, утер пот, принялся въедливо озираться. Колючий взгляд скользнул по сараю, побежал дальше. Завершив знакомство с местностью, он подал знак, вся компания потянулась на шоссе. Они взбирались на проезжую часть, перебрасывались скупыми фразами. Я насчитал тринадцать штыков – чертову дюжину. И сделал мысленную зарубку по поводу их «униформы». По сути дела, все они были одеты и экипированы одинаково! У разношерстных бандитов, орудующих в городской черте, такого не было. Наши банды – сборище ярких «индивидуальностей». Как такое возможно в наше время?

Крепкий мужик, окруженный тремя автоматчиками, волок на хребте картофельный мешок, от вида которого защемило сердце. Мешок подрагивал и вибрировал. Возмущенно засопела Ольга. Заурчал Молчун, но я положил ладонь ему на голову, и он успокоился. Кузьма устал уже брыкаться и орать. Ветер доносил глухое мычание. Возможно, ему заткнули рот. Обращались с парнем не очень уважительно – отсюда тема «богатого папочки» с повестки дня, по-видимому, снималась. Мужик устал тащить свою ношу, положил мешок на землю и что-то бросил соседнему бородачу. Тот без возражений забросил автомат за спину и взвалил мешок на плечо. Мычание сделалось громче и выразительнее. Бросаться на штурм было глупо – нас бы посекли еще на старте. Последним на шоссе взгромоздился плечистый пулеметчик – он тащил восьмикилограммовый пехотный пулемет «Печенег» на сошках, оснащенный громоздким коробчатым магазином. Бородач, выступающий в авангарде, провел краткое «производственное» совещание, после чего группа прошла развилку, растянулась в колонну и вступила на улицу Жуковского. Бойца, переносящего ценный груз, стерегли два автоматчика. Я обратил внимание, что со здоровьем у членов команды не все гладко. Двое прихрамывали, третий держался за живот и передвигался без должной уверенности. У четвертого была перебинтована нижняя часть лица. «Моя работа», – не без гордости подумал я. Отряд передвигался быстро. Бойцы постоянно озирались – видно, памятна была каракатица, преследовавшая их все утро.

– Карнаш, ты что? – разочарованно зашептала Ольга. – Хочешь дать им уйти? Но они же…

– Послушай, дорогая, – перебил я, – мы, конечно, храбрые ребята, особенно Молчун, но до самоубийц пока не доросли. Пойдем за ними и будем ждать подходящего случая. Посмотри на них внимательно – это подготовленные солдаты. Их много, куда нам с ними тягаться?

Группа скрылась за ближайшим волдырем на дороге – мы выбрались из укрытия и побежали к проезжей части. Даже Молчун не возражал поиграть в пятнашки с обычными людьми. Я заставил их лежать и не высовываться – пока не досчитают до ста. Потом, пригнувшись, начал освоение водостока. Ольга выбежала на проезжую часть. Я выпрыгнул из канавы, поволок ее вниз.

– Знаешь, любовь моя, – зашипел я со злостью, – похоже, я догадываюсь, где у тебя начинается линия ума. Может, песню споешь – чтобы уж наверняка?

– Прости, увлеклась, – она вырвалась и больше самодеятельностью не занималась. Я двигался первым, оторвавшись на несколько шагов, сканировал разрушенную дорогу и не забывал ставить себя на место противника. Тактика сослужила добрую службу. В какой-то момент я попятился, присел, начал работать знаками. Молчун оказался сообразительнее – первым растянулся в пыли. За перевернутым грузовиком, обросшим многослойной грязью, притаился пулеметчик. В месте сцепки кузова с кабиной проглядывали сошки, на которые опирался ствол «Печенега». Я терпеливо ждал. Пулеметчик убедился, что в тылу все спокойно, схватил пулемет за ручку на верху ствольной коробки и побежал догонять колонну. Я выразительно покосился на Ольгу: поняла? Она пренебрежительно фыркнула и уставилась в небо. И с этой минуты перестала высовываться и шепотом поучала меня, как надо повышать бдительность.

Подземные толчки нас больше не развлекали. Вдоль дороги возвышались руины частного сектора. Он выглядел так, словно по нему прошлись гигантскими граблями. Дома разорваны, внутренности вывернуты наружу, многие постройки перевернуты с фундамента на крышу. Белели кости людей и домашних животных. Вдоль дороги выстроились поваленные мастерские, бывшие автомойки, рядом с которыми валялись перевернутые и раздавленные машины. Концентрация автомоек на улице Жуковского была самой плотной в городе. Большинство работало без разрешения, загрязняя воздух химикатами. Издавалась масса постановлений, предписаний: устранить недочеты, ликвидировать нелегальную коммерческую деятельность. Назначались прокурорские проверки, работали комиссии, копались общественники – и никакого толку. Незаконные автомойки продолжали незаконно трудиться, пока однажды их не накрыло одним тазом – вместе с двухмиллионным городом и прочей голубой планетой…

В голове перекатывались нехитрые мысли: эти парни обязательно устроятся на привал. Они не железные. Тогда и нужно начинать. Подобраться вплотную, снять охранение, застать врасплох… Мы перебирались через воронку, всосавшую асфальт и несколько легковушек, когда по фронту разгорелась стрельба! Стреляли не в нас. Ольга чуть не рухнула в воронку, я схватил ее за шиворот и потащил с дороги. С руин очередной автомойки открывалась часть картины. «Чертова дюжина» на кого-то напоролась. Бойцы перебегали, залегали за укрытиями. Командир махал рукой, указывая подчиненным позиции. В хаосе руин справа от дороги что-то шевелилось – серые размазанные личности, вроде бы двуногие. Я пожалел, что не обзавелся биноклем. Полз на обочину плечистый боец, волоча за собой мешок с Кузьмой. Мешок пытался жить своей жизнью – Кузьма норовил засадить своему мучителю по заднице. Двое прикрывали носильщика. Трещали беспорядочные очереди. Мелькнула дикая мысль – воспользоваться ситуацией, напасть, отнять мешок, пока у мужиков другие проблемы. И вновь не удалось. Группа перестроилась, завладела инициативой. Серые личности карабкались по руинам – разбрасывая мусор, отшвыривая доски, куски оград. Естественные преграды сдерживали наступление. Лаконичные команды – и все бойцы уже были на ногах. Шквал огня взорвал руины! Летела пыль, какие-то огрызки. Мелькали растопыренные конечности, кто-то выл, визжал. Рухнула дощатая стена постройки – она висела на честном слове. Зашатался, развалился обросший плесенью туалет, одиноко мерцающий среди строительного хлама. Там кто-то был – пули рвали тело, взметнули лохмотья. Брызгала кровь во все стороны.

– В сортире замочили, надо же… – потрясенно вымолвила Ольга.

Бойцы сменили магазины и невозмутимо двинулись к руинам. У них хватило благоразумия не соваться в лабиринты, они стояли на обочине и плотно грузили пространство свинцом. Недостатка в боеприпасах они не испытывали. Огонь велся до тех пор, пока в расположении противника не установилась тишина. Над зоной поражения клубилось облако пыли. Все тринадцать человек встали кругом, ощетинились стволами. В центре лежал и подрагивал картофельный мешок. У Кузьмы, похоже, пропало желание вырваться в пампасы. Бойцы терпеливо ждали, каждый сканировал свой участок. Я невольно почувствовал уважение. Таким парням палец в рот не клади – откусят по самую голову. Рецидива не было, руины стыдливо помалкивали. Командир отряда отдал лаконичную команду, и люди стали выстраиваться в походно-боевой порядок. «Да это же практически спецназ», – тоскливо подумал я.

Колонна пришла в движение. Мы тоже выползли из руин и пристроились к ним хвостиком. Семенил Молчун, поджав хвост. Снова разворчалась Ольга. – Так мы никогда не сделаем то, что собираемся сделать! – брюзжала она. – Ты будешь поджидать подходящего случая вплоть до Бердска, Тюмени, или куда они там собрались! Неужели я не замечаю, что болото нас всасывает, мы уже в трясине, а шансы выбраться начинают обратный отсчет!

Я старался не углубляться в бесполезные споры. Переспорить женщину может только женщина. А дальше начинался открытый участок длиной не менее трехсот метров – землетрясение пощадило эту часть района. Пришлось уходить в глубь частного сектора, чтобы не маячить на виду. Это дело мне крайне не понравилось, но выбора не было. Я повел свою маленькую группу за первую линию построек и обнаружил хорошо сохранившийся проезд, тянущийся параллельно улице Жуковского. Мы перешли почти на бег – не будет ничего плохого, если на каком-то участке маршрута мы обгоним группу. Но вскоре и здесь завязли. Оборвался «щадящий» участок местности. До катастрофы в этой части города развивалось малоэтажное строительство. Деревянные дома перемежались кирпичными особняками, которые в ходе землетрясения охотно распадались и заваливали проезд. Громоздились груды кирпичных обломков, фрагменты стальных оград, перевернутые машины. Под стеной, отделанной облицовочным кирпичом, покоились истлевшие останки. Череп несчастного пронзил остроконечный штырь от стальной ограды – похоже, эти штыри разлетались во все стороны…

В темном переулке что-то шевельнулось. Я вскинул автомат, затаил дыхание. В сущности, могло и показаться… Захлопали крылья, я резко повернулся. На уцелевший кусок ограды взгромоздились две большие черные птицы и мрачно на нас вылупились. Хорошо, что на крючок не нажал – а то слетелась бы целая стая. Ольга поперхнулась, всплеснула руками. Глухо заворчал Молчун, но тоже сообразил, что хорошо бы помолчать. Это были достойные представители местной «мутированной» фауны. В облике птиц просматривалось что-то воронье – впрочем, отдаленно. Среднюю ворону они превосходили по размерам раза в четыре, имели вытянутые морщинистые шеи, крупные головы с угрожающе развитыми клювами. На макушках топорщились густые хохлы, а лбы, нависшие над глазами, очень походили на лбы неандертальцев. Но больше всего в этих тварях поражали глаза. Злобные, цепкие, в них имелось что-то гипнотическое. Они смотрели исподлобья, ждали, не решаясь приступить к реализации своих замыслов…

Я опустился на колени, поднял увесистую половинку кирпича. Одна из тварей издала шипящий звук, распахнула клюв. Он разверзся, словно пасть пеликана, почти на 180 градусов! Эффектно. Птицы не нападали, не спасались бегством от моего кирпича. Они сидели неподвижно, вцепившись в ограду изогнутыми когтями, способными играючи распороть горло.

– Вот же черт… – потрясенно прошептала Ольга. – Как ты думаешь, Карнаш, мы представляем для них научный интерес или кулинарный?

На риторические вопросы я предпочитал не отвечать. Я замахнулся кирпичом, сделав вид, что собираюсь бросить. И Молчун, который в данных обстоятельствах уже не мог молчать, вдруг рванулся вперед, приглушенно гавкнул. Птицы взлетели одновременно – медленно, плавно. Расправили крылья, стали набирать высоту – обе размером с хороший дельтаплан. Они смотрели на меня с неиссякаемой злобой, беззвучно разевали бездонные пасти. Я отбросил кирпич, схватился за автомат. Интеллектом этих тварей Создатель не обделил. Увидев направленный на них ствол, они энергичнее захлопали крыльями, взмыли вверх, сделали круг почета и подались в глубины частного сектора.

– Молодец, Карнаш, – неуверенно похвалила Ольга, – ты опытный орнитолог.

Беспокойство не унималось. Преследовало ощущение, что за нами следят. Я схватил Ольгу за руку, окликнул Молчуна, мы спрыгнули с кирпичной горки и побежали дальше. Из пепельного облака вырастала вторая баррикада, я повел отряд в обход, прижимаясь к огородам и просевшим в землю сараям. И снова встал, завороженный. По горке, извиваясь между кирпичами, ползло тело – упитанное, буро-пятнистое! Покатились обломки, и над грудой мусора воспарила приплюснутая харя с узкими «китайскими» глазами. Излишне говорить, что харя смотрела мне в глаза. Приоткрылась пасть – теперь уже рыхлая, водянистая, блеснули треугольники зубов, вывалился спиралевидный язык, оснащенный на конце остроконечным жалом. Теперь я реагировал оперативно, схватил кирпич, швырнул. Голова уклонилась. Кирпич промчался мимо, высек искры из бетонного огрызка. Но моя решительность насторожила хищную тварь из отряда чешуйчатых. Я схватил второй кирпич, но змея уже уползала прочь, виляя гибким туловищем. Я невольно представил: если из такого туловища соорудить плетку, то ей можно сносить небольшие постройки…

Змея скатилась с горки, заползла в трещину. Пятилась испуганная Ольга. Последний шаг в ее исполнении оказался роковым. Что-то оглушительно затрещало, переломилось. Женщина вскрикнула. Я в панике обернулся. Мать честная! Куда она делась?! Над тем местом, где только что была девушка, взвилось облако черной пыли! Скулил Молчун. А я оцепенел, от страха парализовало. Пыль немного осела. Посреди захламленного двора красовалась черная дырка, из которой торчали ошметки трухлявой древесины. В погреб провалилась, – констатировал я. Ну, не дура ли?! Меня колотило от страха и злости, но я справился со своими чувствами, стряхнул оцепенение.

– Молчун, сидеть… – прохрипел я. Послушное животное шмякнулось на подогнувшиеся лапы. Я двинулся к дыре, но сообразил, что тоже провалюсь, лег на живот, отложил автомат и пополз, стараясь шире разводить конечности. Я обливался потом, зубы выбивали маршевую дробь. Какие только ужасы не мелькали в голове! Я схватился за рваные края отверстия, начал подтягиваться. Что-то подсказывало, что если я тоже провалюсь, Молчун нас не вытащит…

Дьявол… Облегчение выплеснулось вместе с испариной! Запылали щеки. Из дыры повеяло холодом, но я не замечал таких пустяков. В глубине погреба что-то возилось, издавая квохчущие звуки, потом разогнулось, и из темноты на меня устремились блестящие глаза. Она держалась за отбитый бок. На несколько секунд я потерял дар речи. Не все в этой жизни поддается оперативному усвоению.

– И что уставился? – злобно зашипела Ольга. – На мне свадебная фата?

Шапку она не обронила, в противном случае вся макушка была бы измазана сажей и плесенью.

– Ты в порядке?

– Мне больно, – пожаловалась Ольга, – но все в порядке. Кстати, здесь чертовски холодно. И еще… мне кажется, тут что-то есть… – ее голос как-то подозрительно дрогнул.

– Что там есть? – не понял я.

– Да какая разница? – вскричала она. – Вытащи меня отсюда!

– Подожди… – я лихорадочно соображал. Пороть горячку не стоило. Земля под распластавшимся туловищем подозрительно прогибалась. Неловкое движение – и привет. Погреб был неглубоким. Если бы я перевесился через край и вытянул руку, а она бы вытянула свою, наши руки бы встретились. На это она и рассчитывала – встала на цыпочки и потянулась вверх. Не встретив аналогичной реакции, расстроилась и разозлилась.