Текст книги "Трое против Зоны"

Автор книги: Андрей Левицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6
Гнилое болото

– Не нравится мне это задание, Никита, – заявил я, пока Шнобель ходил умываться. – Нутром чую, что-то с ним не то. Давай откажемся, пока не поздно.

– Поздно, мы аванс взяли, на снарягу потратили, – возразил Никита. – И вообще, не стоит. Слухи пойдут, мол, струсили Химик с Пригоршней, слили задание, клиента кинули. А репутация в Зоне порой важнее экипировки, сам знаешь.

Вздохнув, я продолжил сборы. К сожалению, сейчас Никита прав. А когда он прав, так он прав…

Рюкзак Федора я отдал Пригоршне вместе с большей частью поклажи. Он у нас сильный, ему полезно тяжести таскать.

Никита первым делом провел ревизию оружейных запасов молодого. Тот любил пушки и таскал с собой две-три, зачастую разного калибра. Запасной одежды, еды брал по минимуму, предпочитая охотиться, чем брать тушенку, – зато набивал рюкзак разнообразным боезапасом. За что его очень ругал Пригоршня. «Оружие у всего отряда должно быть под один патрон, – наставлял он молодого. – Если кто-то выбыл из строя, его боезапас пригодится всем. Если у одного кончились патроны, другой всегда может поделиться». Но Федора было не пронять в этом вопросе. И теперь Пригоршня выгружал из рюкзака коробки с натовскими винтовочными и пистолетными патронами.

– И ведь не лень же ему все это таскать было! – разорялся Никита, изучая маркировку на картоне. – Главное, все стволы с ним сгинули, так что это все уже ненужное барахло. Ромыч, тебе пару коробок натовского патрона не надо? Бусы сделаешь…

– Заканчивай, Никита, пора дальше двигать. – Я привязал котелок к своему вещмешку, туда же сунул миски с ложками. Аккуратно скатал сложенное полотно палатки в тугой валик, закрепил ремешком, приаттачил к рюкзаку напарника. Позевывавший Шнобель застегивал свой, ярко-рыжий. Недавно рассвело, солнце еще не поднялось. Утро было холодным, но ясным, теплый свет пронизывал лес. И тем мрачней, унылей казалось болото под холмом. За деревьями виднелся висящий над водой туман.

Собравшись, проверив оружие, мы спустились с холма к болоту. Перед нами расстилалась гиблая топь. Хуже всего, что выглядела она усыпляющее безопасной – всего лишь покрытая мхом и травой земля. Но на самом деле мхи затягивают поверхность озер, и под ними образуется жижа из густого ила. Называется такой слой сплавиной или зыбуном. По сплавине можно идти, если она достаточно плотная и толстая. Но стоит провалиться сквозь нее, там, где слой тонкий, – и ты начинаешь тонуть. У трясины нет злого намерения тебя поглотить, просто ты вязнешь в этом полужидком иле. Не от чего оттолкнуться, чтобы выпрыгнуть, вылезти. Барахтаться тоже не получится: жижа сковывает движения. Поэтому если уж ты попал под сплавину – верный конец, ты медленно и неизбежно тонешь.

Место и впрямь гнилое. Солнце сюда как будто и не заглядывало никогда. Мох выглядел бурым, на низкорослом кустарнике висели сизые, тронутые плесенью ягоды. Между почерневшими обломками деревьев была растянута гигантская паутина. Кое-где виднелись окна с темной водой, от которой несло тухлятиной.

Мы постояли, озирая это невеселое место.

– Нельзя ли обойти? – Шнобель потер покрасневшие от холода руки.

– Куда там! – Пригоршня поежился. – Километров тридцать в обход, не меньше.

– Ну, тогда вперед? – и наемник поднял ногу, намереваясь шагнуть на выстилающий болото ковер мха-сфагнума.

Я едва успел задержать его.

– Стой! Во-первых, ты идешь строго за мной. Во-вторых, к воде не подходи, зыбун там тонкий, легко провалиться. Все ясно? Тут вешки проложены, которые только мы с Никитой знаем да еще несколько людей.

Шнобель отдернул ногу, как будто из мха высунулась разинутая пасть мутанта.

– Лады, тогда веди, – откликнулся он.

Внимательно осмотревшись в поисках наших меток, я прошел немного влево и попробовал ногой сплавину. У берега она, конечно, толстая, но я каждый раз проверяю. Так спокойней.

Мох держал хорошо, почти не прогибался. Мы двигались гуськом, я тщательно высматривал дорогу. Трудно было разглядеть оставленные нами знаки в месте, где все очень быстро растет и гниет. А оставлять такие вешки, которые разглядит любой, – тоже не дело. Этак кто угодно начнет тут шастать, и мы потеряем тайную тропу, дающую нам столько преимуществ. Укрыться ли от врага, залечь ли на дно, просто срезать дорогу… Поэтому мы просто втыкали колья и маскировали их под кусты и деревья. А потом поди отличи поддельные от настоящих… Так что продвигались мы медленно даже без учета возможных аномалий.

А они были. Больше, чем когда-либо на моей памяти в Гнилом болоте. Раньше я всегда считал, что это место настолько гнилое и гиблое, что даже аномалии здесь не появляются: никто сюда и не забредает, ни зверь, ни человек. Одна верлиока по болотам шарится, да и ту мы с Никитой ни разу не видели, видимо, и ей Гиблое было не по вкусу. А тут мы обогнули уже две микроволновки, трамплин, заметили дробилку буквально в двух метрах от вешки, и пару раз впереди мелькало ядовито-зеленое марево стены. В общем, идти приходилось чуть ли не на ощупь.

И еще у меня опять появилось давящее чувство взгляда в спину. Я даже оборачивался несколько раз – но нет, никого. Наверное, места повышенной аномальной активности вызывают подобные ощущения.

Время было уже к полудню, а мы не прошли и половины болота. Я уже вспотел от напряжения, высматривая вешки и аномалии, плечи ломило от неудобных лямок. В ботинке хлюпала гнилая вода, и нога замерзла. Глаза слезились от испарений, щеку пересекала царапина от сучка, и я побаивался, как бы рана не загноилась в этой нездоровой атмосфере.

Чувство назойливого внимания не проходило. От усталости немного пошатывало, болото перед глазами расплывалось: стоящий над водой туман скрадывал очертания. В одном месте через узкое окно были перекинуты доски. Проходя по ним, я бросил взгляд вниз. В темной воде, как в зеркале, отражались облака и перевернутые деревья. Вдруг между облаками показалось женское лицо – морщинистое, в очках. Вылитая училка. Она кривила рот, будто говорила что-то. Вздрогнув, я быстро посмотрел наверх. В небе никакого лица не было.

Я потряс головой. Странно, раньше у нас с Никитой в Гнилом ничего подобного не было. Правда, мы всегда пересекали болото раза в два быстрее. Может, просто не успевали надышаться? А сейчас приходится обходить все эти аномалии, выскочившие, как после дождя грибы. Ну будто специально их расставили, честное слово!

Когда я повернулся, чтобы спросить насчет привала, Шнобель плелся, уставившись в мох, стараясь ставить ноги след в след. Его тоже покачивало. Пригоршня тащился, одной рукой опираясь на выломанную еще на холме палку, другой придерживая калаш на груди. Кажется, никто не будет против. Хорошо, что еще мутантов нет, не то бы…

Царящую на болоте тишину нарушило громкое хлопанье крыльев. Из кустов впереди вырвался ворон и налетел на нас с оглушительным карканьем: « Пррочь! Пррочь!»

Мы с Пригоршней вскинули стволы одновременно. Птица свалилась перед нами, отброшенная выстрелами, в воздухе кружились перья. Я глубоко вдохнул, успокаивая будто взбесившееся сердце. Так неожиданно эта тварь выскочила…

– Вот хрень, – пробормотал Шнобель. Проходя мимо мертвого ворона, он пинком откинул его с дороги в воду.

Мы находились в самом сердце Гнилого болота. Мох пружинил под ногами, местами довольно заметно прогибался. Выброшенный в кровь адреналин снял усталость, и я больше не думал о привале, еще внимательней глядя по сторонам. Поэтому кабана заметил первый.

Мутант оказался крупный, матерый, с торчащими вперед желтыми клыками. Часть нашего пути пролегала по кабаньей тропе. Тут сплавина потолще, даже росли деревья. А может, просто раньше здесь в озере, которое потом превратилось в болото, был островок. Как бы то ни было, в земле копытами прорыта почти траншея. Но она поросла травой и свежим мхом, ясно, что звери давно ушли из этих мест.

И вот нате вам – огромный кабан-секач, бычара под полтора метра в холке, перегородил дорогу. Пригоршня со Шнобелем встали рядом со мной, мы замерли, подняв оружие. Обычный-то вепрь, если встретиться с ним лицом к лицу, – опаснейший противник, а уж мутант таких размеров…

Кабан издал низкий рокочущий звук, но не спешил нападать. Он открыл пасть, продемонстрировав клыки, – страшное оружие, способное распороть брюхо медведю, и вновь зарокотал, но уже иначе модулируя. И снова, и опять – теперь он почти лаял. Мутант будто искал нужные звуки.

« Пррочь!», рычал он. « Назад!», лаял. « Кышш!», шипел, брызгая слюной.

Ощущение взгляда в спину усилилось неимоверно, я жаждал обернуться и убедиться, что сзади никого нет, однако усилием воли сдержался, боясь подставиться под клыки странного зверя. Я смотрел на него в упор, пытаясь разглядеть маленькие глазки в складках толстой кожи, полускрытые щетиной. Слегка кружилась голова – то ли от испарений, то ли от нереальности происходящего. Говорящий кабан? Я сплю или галлюцинирую?

Массивное тело мутанта покрывала темно-серая, с подпалинами, шерсть. Нижние клыки торчали на ладонь, не меньше. Серый пятак вздрагивал, когда секач втягивал воздух, а затем с шумом выдыхал.

« Прочь!», опять прорычал он и следом гавкнул: « Назад!»

– Да что же это?! – крикнул Шнобель, вскидывая ствол. Мы с Никитой последовали его примеру. Три очереди ударили одновременно. Я целился под ухо, как рекомендуют опытные охотники.

Кабан мотнул головой – и бросился на нас. Мощный прыжок – и мы кинулись врассыпную, отстреливаясь на ходу.

Этот бычара пронесся по тропе, раскидав троих взрослых мужиков, как кегли. Затормозив так, что земля взметнулась фонтаном, он развернулся и зыркнул на нас. Глаза у него были черные и пустые.

Никита отбежал по одну сторону тропы, мы с наемником по другую. Кабан посмотрел влево, потом вправо.

Не дожидаясь, когда он опять атакует, мы втроем открыли огонь. Пули застревали в толстенной шкуре, не причиняя мутанту большого вреда.

Кабан взрыл копытами землю и рванул в нашу сторону. Не прекращая стрелять, я лихорадочно огляделся в поисках укрытия или достаточно крепкого дерева. Но тут болото, деревья карликовые, кругом ровная поверхность, поросшая мягким мхом, да еще прогибающаяся под ногами… вот засада!

От толчка в плечо я резко обернулся, чуть не подпрыгнув.

– Отвлеки его на себя! – крикнул Шнобель, размахивая чем-то, чего я не успел разглядеть.

Отвлечь эти несколько центнеров живого злобного веса на себя?! И как?!

– Ты уверен?!

– Быстрей!!!

Я выскочил на тропу перед кабаном и побежал от него, какое там – помчался стрелой, ощущая между лопатками горячее, зловонное дыхание. Топот кабана паровым молотом гремел в ушах. Если у Шнобеля не получится… я старательно гнал от себя эту мысль.

– Ложись! – заорали сзади.

Еще и лечь? Под копыта этого паровоза?!!

И тут за спиной раздался взрыв. Меня швырнуло вперед, лицом в кабанью тропу. Рюкзак мощно припечатал по спине. По ушам словно великан хлопнул, и все звуки исчезли. Я лежал, не в силах встать, ощущая, как качается земля.

Через несколько минут меня подняли. Лицо горело, все ободранное, в голове вата, земля все еще покачивается. Я провел ладонью по уху – на пальцах осталась кровь. Неужели порвало барабанные перепонки?

Пошатываясь, я сделал несколько шагов. Секача отбросило с тропы, взрывом ему разнесло бок. А кабан еще дергался!

Пригоршня добил мутанта двумя очередями в сердце в упор. Я не слышал выстрелов. Это было неприятно и в то же время даже неплохо – какое-то расслабление наступило. Я сбросил рюкзак, плюхнулся в мох, прислонился к обломанному стволу ольхи и закрыл глаза. В голове плавали какие-то волны – будто неимоверно далеко шумел прибой.

Затем шум стал громче, и сквозь него, как сквозь помехи, пробился голос Никиты:

– …вставай, Химик!

Я открыл глаза. Напарник тряс меня за плечо и говорил, говорил… Я с трудом поднялся. И правда, пора уходить отсюда. Еще немного, и чертово болото нас доконает.

Или я до сих пор сплю, лежа в палатке на холме, и болото даже не начиналось? Ущипнуть себя, что ли?

Шнобель размахивал руками, слишком возбужденный.

– …говорил, долбанный мутант! – донеслось до меня.

И тут вспомнилось самое главное. Кабан пытался что-то сказать! Что за дурацкий кошмар мне снится?!

– А я еще думал о привале, – далеким, чужим голосом сказал я. – Срочно выбираемся отсюда…

Далеко мы не ушли. Метров через пятьсот, не больше, дорогу перегородила «стена» – аномалия, выглядящая как слой плотного зеленого тумана. Ядовитого, как укус королевской кобры. «Стена» тянулась далеко влево и вправо, пропадая между деревьями, перекрывая нам выход с островка.

Но мы даже не успели удивиться – из-за «стены» выскочили крысы.

Столько я никогда не видел.

Они шли ровным потоком, как ручей по сухому руслу, неся перед собой сухие ветки и листья. Увидев, что на нас мчится эта темно-серая лавина, мы развернулись не сговариваясь и побежали. Столько не перестреляешь.

Крысы были крупные, размером с таксу. Шерсть отливала стальным блеском. А глаза – черные, пустые. Как вода в болоте…

« Не ходите! Не ходите!», тявкали крысы.

Пока что мы бежали по островку, но когда твердая земля под ногами закончится, что тогда? Эта крысиная волна запросто может скинуть нас в топь, и тогда очень скоро нам наступит очень верный конец… Нужно куда-то забраться, хоть на дерево…

– Туда! – закричал Пригоршня, бросаясь вправо. Я кинул взгляд – метрах в двухстах в стороне стоял дом. Мы с наемником свернули за Пригоршней.

Крысы – за нами. Еще не догоняли, но, если мы не успеем добежать до строения раньше них, нас просто захлестнет живой волной, мутанты сгрызут нас до костей за три минуты. Кошмарная смерть…

Ворвавшись в покосившуюся избушку с почерневшими от времени, намокшими бревнами, мы закрыли за собой дверь. На разбухшее от влаги дерево ударили первые тела. Пригоршня и Шнобель навалились на дверь, удерживая ее, я бегло осмотрел укрытие. Тут было темно, сквозь маленькие окна проникало мало света, и я не сразу это заметил.

В окнах не было стекол.

На подоконник влезла первая крыса, мордочка зверька быстро двигалась из стороны в сторону, шевелились усы. За ней показалась вторая, а первая уже прыгнула внутрь.

– Никита, чердак!

Мебели в доме тоже не было – пустая черная коробка, бревна покрыты изнутри плесенью и паутиной, в углах росли грибами. Пригоршня, как самый высокий, подбежал к квадратной дыре в потолке. Скинул рюкзак и закинул на чердак, затем, схватившись за края отверстия, он подтянулся.

– Пусто! – крикнул он, исчезая в дыре. Потом там появилось его лицо. Он протянул руку:

– Давайте, быстро!

Крысы перепрыгивали через подоконник. Стрельба в таком маленьком помещении гарантированно приведет к глухоте; быстро перекинув ремень калаша через голову, я перехватил автомат как дубинку и раскидывал мутантов сильными ударами. Шнобель проталкивал в дыру рюкзак с артефактами.

« Не ходите! Не ходите!», пищали крысы. Одна особо настырная тварь укусила меня за лодыжку. Я пнул ее, и она улетела в угол, но сразу несколько накинулось на меня со всех сторон.

– Руку, Химик! – орал Пригоршня сверху. Я подбежал к люку, давя мутантов ногами, протянул обе руки, и Никита вместе со Шнобелем втянули меня на чердак. Крысы внизу плескались, как черная вода, неразборчиво пища и потявкивая.

Я выдохнул. Черт, что тут творится? Это воистину гнилое, безжизненное болото, в котором даже комары не выживают, вдруг оказалось густо населено! Счастье еще, что в аномалию не вляпались, когда бежали от крыс! И каких крыс… да кабан… и ворона… все говорящие. Цирк какой-то. Я точно, однозначно сплю, потому что в реальной жизни такой не объяснимой никакой мистикой ерунды не происходит!

– Химик, подойди сюда, – каким-то странным, не своим голосом позвал Пригоршня. Я даже вздрогнул. Что еще?

Чердак был даже темнее, чем комната внизу. Никита стоял возле круглого слухового окна, проделанного в торце крыши. Я подошел к нему, с другой стороны приблизился и выглянул Шнобель.

Мне показалось, что реальность рвется и трещит по швам, настолько фантастичным было то, что мы увидели. Десятки пауканов, быстро-быстро работая ногами, ползали по окружающим дом деревьям, сплетая паутину. Пока мы закрывались внутри, потом забирались на чердак, они успели опутать окрестности белой стеной и продолжали вырабатывать нить, сплетая купол. Пауканы – это помесь насекомого и зверя, у которого вместо паучьих ног – лапы наподобие кошачьих.

Слуховое окошко тоже было без стекла, но все равно пришлось выставить раму, чтобы прошли широкие Никитины плечи. Следом за ним на крышу выбрались и мы с наемником. Встали на некрутом скате плечом к плечу. Белая пелена почти скрыла от нас небо. Она была плотная, слабо пропускала свет и быстро затвердевала, смоченная каким-то составом. Пауканы сновали по паутине туда-сюда, продолжая наращивать слой за слоем. Вот осталось небольшое круглое отверстие в самом верху – но через секунду исчезло и оно. Вокруг стало сумеречно, как будто солнце уже зашло.

Крысы плескались вокруг дома. Затем неожиданно – как будто подали не слышимый нами сигнал – они бросились к стенкам паутинного кокона и исчезли, словно разом просочились сквозь него. Стало тихо.

Пригоршня сел по-турецки на мокрые доски, посмотрел на меня снизу вверх:

– Ты все еще думаешь, что это совпадение?

Глава 7
Ловушка

Паутина гасила звуки, но все равно извне доносилось какое-то шуршание. Я сумрачно поглядел на торжествующего напарника:

– Ты лучше скажи, умник, какого хрена нас здесь заперли? Если Зона, предположим на минутку, собралась нас убить, достаточно было бросить всех этих мутантов…

Шнобель растерянно топтался на месте.

– Я что-то не врубаюсь, парни, что происходит, – признался он. – Ты и впрямь думаешь, Химик, что это Зона?..

– Нет! – обрубил я, резче, чем собирался. – Какого хрена, Рома? Ты можешь себе представить, что обиженная на всех людей природа вдруг решила силами Зоны уничтожить конкретно нас? За что? Почему именно нас? Зона – не маньяк в подворотне, который нападает на первого прохожего.

– А тетка в воде? – не сдавался Пригоршня. – Говорящие мутанты, леший меня покусай?

Так я не один все это заметил, выходит?

– Ты тоже видел? – оживился наемник. – Хотел было спросить, да подумал, с устатку мерещится. Да по правде, боялся, что вы засмеете. Или подумаете, что нарик…

Так это были не галлюцинации? Я озабоченно потер лоб.

– Несмотря на все эти странности, которые я не в силах объяснить, я не верю в одушевленную Зону. Никита, мы сколько с тобой вместе ходим? Когда-нибудь ты замечал за Зоной хоть малейший признак одушевленности?

– Нет, но…

– Никаких «но». Ни разу ничего подобного не было. Поэтому, повторюсь, я не верю, что нас вознамерилась убить сама Зона. – Стараясь показать, что разговор окончен, я сел и осмотрел ногу. Ничего серьезного, царапины – но кровит, надо бы перевязать. Я демонстративно занялся перевязкой ран.

– Да ты вспомни! – загорячился Пригоршня, не считая, что уже все сказано. От возбуждения он вскочил и начал размахивать руками. – Сначала псы эти пустоглазые на станции. Потом верлиока в неположенном месте. Затем Помойка нас заблудила. А экскаватор?

– Не путай теплое с мягким, это все явления разного порядка.

Шнобель снял рюкзак, аккуратно положил на пол.

– Может, нас пытаются не убить, а просто остановить? Ну, эти мутанты, они ж не орали: «Умрите!» Чего там кабан донести пытался? «Назад»? И крысы?..

– «Не ходите!» – вклинился Никита.

Я покачал головой.

– Сколько раз ходили этим путем – ничего подобного. Выходит, дело в тебе, Рома? Что такого ты несешь?

Тот развел руками:

– Да артефакты же, ты ж сам список проверял, Химик. На вон, можешь еще в рюкзак заглянуть, проверить, – он стал расстегивать верхний клапан.

– Не надо тут свое добро раскладывать, – поморщился я. – И вообще, думайте, как нам отсюда выбраться, а не почему мы сюда попали.

– Ну, может, знание о том, как попали, помогло бы выбраться? – наемник задумчиво застегнул клапан рюкзака.

Я бросил взгляд в прямоугольное отверстие. Крысы по-прежнему плескались внизу: теснились, залезали друг на друга и на стены, подпрыгивали, тихо попискивая.

– Не уверен.

Никита выглянул в слуховое окно.

– Если бы удалось прорваться сквозь крыс и паутину… Сделали бы говноступы из досок и ушли по трясине. Дом-то на самом краю острова этого стоит, я заметил.

– Прекращай ерунду пороть, – устало сказал я.

– И вовсе не ерунду, – обиделся напарник. – Если бы не крысы… – Он сделал шаг к отверстию. – Ого! Глянь только, что творят!

Мы со Шнобелем тоже посмотрели. Крысы пытались создать башню из тел ровно под дырой в потолке, чтобы добраться до нас. Они настойчиво карабкались друг на друга, по спинам, по головам – и холмик крысиных тел все рос. Еще немного, и верхняя, подпрыгнув, заберется сюда…

Пригоршня потянул из-за спины автомат.

– И не думай! – остановил я его. – Если ты их сейчас перестреляешь, то значительно облегчишь им задачу.

Никита почесал в затылке.

– И верно. А вообще крысы боятся огня. Мы можем сделать говноступы, потом поджечь дом. Мутанты разбегутся, и мы…

– Никита, заткнись, а?

– Да что такого?! – возмутился он. – Ты, конечно, старше, в горячих точках бывал, но у меня тоже кой-какой опыт есть!

– Тсс… – прошипел Шнобель. – Вы слышите?

Мы заткнулись оба, навострили уши. Где-то снаружи по-прежнему что-то еле слышно шуршало, но звуки заглушала паутина да писк крыс.

– Показалось. – Наемник присел возле дыры, пошатал одну из подгнивших досок. Напрягшись, выломал ее из потолка. В руках у него оказалась доска длиной в полметра. Шнобель задумчиво покрутил обломок.

– Пожалуй, могло бы получиться, – пробормотал он. – Привязать той же паутиной, а?

– Точно, Ромыч, голова! – обрадовался Пригоршня. – Не один ты, Химик, способен выдумать, как спастись!

– Тихо! – Теперь и я услышал какой-то неясный шум снаружи, за паутиной. – Что это?

Но Пригоршня уже загорелся своей идеей и вовсю отдирал доски, поддевая ножом шляпки гвоздей. Шнобель после недолгого колебания присоединился к нему.

– Надо же что-то делать, – пояснил он.

Деятели! Я покачал головой.

– По-вашему выходит, чтобы прогнать крыс, надо поджечь дом. Но чтобы поджечь дом, надо спуститься. А там крысы. Вас это не смущает? И как вы достанете паутину?

Шнобель увлеченно обкрамсывал ножом доски.

– Будем решать по мере поступления, – заявил он. – Что можем, то и будем решать.

Да-а, мужиков накрыло, понял я. Тоже своего рода реакция, вроде шока. Когда попадаешь в ситуацию, где есть очевидная угроза твоей жизни, но ты не способен себе реально помочь, есть две основные реакции. Или ты замираешь и тупо ждешь, что ситуация разрешится сама по себе. Или ты начинаешь делать хоть что-нибудь – просто чтобы не ждать тупо. В этом есть свой резон, но не очень большой. Это тактические выходы, а нужно мыслить стратегически, я считаю.

Поэтому я оставил Шнобеля с Пригоршней посреди чердака манстрячить «говноступы», как выразился Никита, и двинулся исследовать дом, попутно напряженно соображая. Очень мне не нравилась ситуация, в которую мы попали. Не в данный конкретный момент, хотя она и была очень опасной. А вся наша миссия. Не знаю, конечно, связаны ли все эти странности, случившиеся с нами, с целью нашего похода, вряд ли. Однако странностей вправду хоть отбавляй. Мне хотелось обсудить их с Пригоршней – только не в присутствии наемника. Но так как пока что не было возможности это сделать, приходилось самому раскладывать все по полочкам.

Хотя что «все»? Почти ничего не было. К некоторому своему сожалению, я не мог отрицать некоторых вещей, вроде разговаривающих мутантов. Верней, пытающихся издавать звуки, похожие на известные нам слова. Облачные буквы в небе, увы, видели все. Значит, Зона – или, будем рассуждать логически, кто-то или что-то с помощью средств Зоны, в одушевленную природу я по-прежнему не верю, увольте, – пытался донести до нас некую мысль. «Прочь», «Не ходите», «Уходите», «Назад»… Отсюда логически вытекает несколько вопросов. Во-первых, куда нас пытаются не пустить. Во-вторых, почему. В-третьих, кто или что. И в-четвертых – как. Как, Зона их всех разбери?! И могли ли эти события быть не реальными, а, скажем, наведенной галлюцинацией? Кто-то распылил вокруг нас галлюциногенный газ или подсыпал в воду наркотик вроде ЛСД, вызывающий видения. И потом как-то управлял этими видениями в нужном себе ключе. Такая версия кажется мне более правдоподобной, но есть одно небольшое «но». Моих скудных знаний по психологии хватало, чтобы знать: каждый галлюцинирует по-своему, в собственных образах. А мы трое видели общие галлюцинации. Что позволяет придать им статут фактов реальности. Здесь мы возвращаемся к первой версии. Итак: куда, почему, кто, как?

После недолгого осмотра я пришел к выводу, что это рыбацкий домик. Стоит на берегу, одна комната, стационарной печи нет, в углу чердака сохранилась секция чугунной трубы, явно от буржуйки. В крыше трубы уже не было, и сквозь отверстие в шифере во время дождя заливала вода. Поэтому доски чердака подмокли и подгнили. В домике давным-давно не жили.

Внизу по-прежнему копошились крысы, уже по третьему разу пытаясь составить башню и добраться до нас. Я опять нарушил их планы прикладом калаша.

В общем, результаты осмотра получились неутешительные. Никаких путей отступления, ничего, чтобы зацепиться и составить нормальный план побега. А торчать в этом коконе уже надоедало. Сколько мы тут, наверное, около часа? Кокон такой глухой, выяснить, что за ним, никакой возможности – честно говоря, из-за этого меня даже нечто вроде клаустрофобии одолело. Только не боязливой, а такой, агрессивной. Хотелось порвать паутину в клочья и развеять по ветру. А потом того, кто нам это устроил…

Пригоршня со Шнобелем полезли на крышу добывать паутину. Заинтересовавшись, я последовал за ними. Как они собираются?..

Эти двое уже придумали. Мутанты оплели окружающие дом деревья и затем сплели нечто вроде крышки на получившуюся банку с неровными стенками. Пауканы свою паутину смачивают специальным секретом – для липкости. Крышка нашей банки состояла из нескольких слоев паутины. Деревья на болоте низкорослые, да еще паутина под собственным весом прогнулась, так что висела она совсем невысоко. Пригоршня подбросил калаш, держа его за ремень. Автомат прилип. Никита потянул и вместе со стволом притянул и паутину. Вместе со Шнобелем они принялись отдирать от нее слой за слоем, радостно переговариваясь.

– Послушайте, – попытался я их образумить. – Тут что-то не чисто. Давайте смотреть на пару шагов вперед. Если кто-то или что-то пытается нас остановить, умея управлять мутантами, то ваши говноступы не помогут. Стоит выбраться отсюда, и мы опять попадем…

– Химик, примерь, – перебил Пригоршня, протягивая нечто вроде широкой лыжи – два обломка доски, плотно обмотанные липкой паутиной.

– Вы меня слушаете?! – Я рассердился.

Никто не успел ответить: паутина в дальней части кокона взорвалась обрывками нитей. Огромные хитиновые лезвия несколькими движениями взрезали плотную сеть, и нашим потрясенным взорам предстала гигантская верлиока, под три метра ростом. Адская тварь лишь отдаленно напоминала богомола. Мутант стоял на четырех ногах, еще две пары торчали спереди – жуткие хитиновые пилы. Острые, как акульи зубы, они легко распороли толстенную, слипшуюся в клейкую массу паутину. Из всех сочленений торчали хитиновые шипы, и такие же шипы, даже длиннее, покрывали спинной панцирь.

Тварь завращала черными, пустыми глазами и раскрыла пасть. Нестерпимый, на грани ультразвука визг пробуравил воздух – и наши барабанные перепонки.

Мы повалились на ломкий шифер, зажимая уши.

Верлиока двинулась к дому, хищно шевеля ногами. Шипы на сочленениях кровожадно подрагивали. Приподняв голову, я обнаружил, что на некоторые насажены пауканы – видно, не успели убежать. Похоже, мутант не брезгует и своими.

Двигалась она на удивление быстро. Через мгновение верлиока была у дома. Мы не успели испугаться. Взметнулись передние ноги – и в воздух полетели осколки искромсанного шифера и досок. Пытаясь добраться до нас, верлиока рубила крышу, кроша ее, как камнедробилка – известняк.

– Сматываемся!

Не помню, кто это закричал, может, даже я. Пилы мелькали перед нами, в лицо летела шиферная крошка. Это не хитин, хитин бы уже не выдержал! Мы развернулись и побежали вверх по скату, спасаясь от смертоносной молотилки.

Первым перевалил через гребень крыши Пригоршня. Он не успел затормозить – нога соскользнула, Никита взмахнул руками и упал в дыру, черневшую посреди ската. Я присел, вцепившись в гребень. Крыша сотрясалась под ударами верлиоки. Стоявший ближе всех к краю крыши Шнобель потерял равновесие. Кусок шифера, под которым лопнуло подгнившее стропило, сломался, и наемник рухнул на чердак. Оттуда донесся его крик.

Еще несколько рубящих ударов – и мутант обнаружил, что жертвы исчезли из поля его зрения. Верлиока остановилась, занеся передние ноги-пилы, завертела башкой. Черный зрачок в единственном глазу задвигался, сканируя пространство, и задергались усики-локаторы.

Я немного сполз по скату, заглянул в дыру:

– Что у вас?

На чердаке было темно, и я ничего не видел. Затем послышалось шевеление и голос Пригоршни:

– Ромыч, где ты?

С другого конца чердака донеслась приглушенная ругань. «…завалило обломками!» – разобрал я.

Усики верлиоки задрожали, словно приняли сигнал, башка мутанта стала поворачиваться на голоса.

– Химик, отвлеки ее! Я Ромыча вытащу, ему ногу привалило, – попросил Никита.

– Слышал, сделаю, – отозвался я и пополз обратно, перетаскивая калаш на грудь. И замер, едва не свалившись с крыши: на меня смотрел огромный влажный глаз, черный зрачок ходил кругами, рассматривая меня. Как быстро и тихо эта тварь двигается! Я дернул ствол – но верлиока уже была на противоположной стороне дома, у проделанной ею же дыры, и заглядывала туда, словно выбирая жертву.

Судя по звукам, Никита нашел Шнобеля и освобождал из-под обломков. Усики верлиоки хищно задвигались, ее жвала раздвинулись, тварь склонилась над искромсанной в решето нижней частью ската.

Я вскочил, поднимая ствол и целясь. Но тут темноту чердака под верлиокой распорола вспышка.

– На, гнида! – крикнул Шнобель.

Раз, два, три! Одна за другой три пули вошли в огромный глаз.

Отпрыгнув, тварь заверещала, задрав башку к небу и разевая пасть. Ворсинки между жвалами затрепетали. Я заметил, что тонкая шея мутанта защищена хитиновыми, или что это такое на самом деле, пластинами.

Чувствуя облегчение, я выпрямился. Ну все, верлиоке конец, глаз – самое уязвимое ее место. Сейчас эта тварь сдохнет…

Но мутант и не думал подыхать. Наоравшись так, что мы чуть не оглохли, верлиока бросилась мстить. Потеря глаза не сильно испортила ее скорость и координацию – тварь крутилась вокруг дома, иногда нанося сильные удары по крыше и стенам, с каждым ударом выбивая фонтан щепок и осколков шифера. Рыбацкий домик содрогался до основания. Я крутился за ней, едва держась на ногах, и стрелял по мутанту короткими очередями. Все зря: или не попадал вообще, или пули застревали в толстом хитиновом, ну или что это, панцире. Расстреляв один магазин, я перезарядился, но второй закончился еще быстрее.