Текст книги "Сеть Антимира"

Автор книги: Андрей Левицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Химик попятился, заворожено глядя на силуэт. Он был рационалистом до мозга костей, атеистом, скептиком, не верил ни в какую мистику, колдовство, но… Какими законами физики, химии или биологии объяснить фигуру на стене? Что стало с этим ребенком? В каком странном измерении он теперь находится? Никакая земная наука не могла рассказать об этом!

Как и про глухой шепот, который он слышал с тех пор, как очутился на крыше. Далекий, глухой, многоголосый шепот. Его упоминал Пригоршня, а теперь, в теле гипера, мозгом гипера, Химик и сам слышал его.

Он поймал себя на том, что как только перестает двигаться, начинает цепенеть, как будто впадать в спячку. Все это место, весь город… он затягивал в себя, как в омут. Не опасный, не угрожающий, просто тихий, пустой омут, населенный призраками.

Сбросив оцепенение, Химик повернулся к вешалке. Быстро перебрал одежду, выдвинул ящики тумбы. В нижнем среди вороха тряпок нашлись черные рабочие штаны, потрепанные и мятые, но чистые. Прикинув размер, он натянул их прямо поверх своих кожаных бридж, потом надел легкую куртку. Гиперское тело почти не мерзло, и все же иногда на ветру становилось прохладно.

Распахнув входную дверь, окинул взглядом тихую квартиру, где жили призраки, и вышел наружу.

На лестнице тоже было пусто, он побежал вниз, но на следующем этаже резко остановился. На изгибе перил стояла консервная банка с окурками. Один, лежащий на горке пепла, дымился. Химик вцепился в перила, уставился на банку и тихо зашипел от удивления. Поймав себя на этом, смущенно умолк. Только что здесь кто-то был? Он окинул взглядом пустую площадку и двери квартир четвертого этажа. Кто-то стоял тут, курил, услышал шаги, сунул окурок в банку и нырнул в одну из квартир? Да нет же, дом пустой! Весь город пустой, здесь только он да отряд Ведьмака! Химик мог бы поклясться в этом, но окурок… Струйки прозрачного сизого дыма вилась, чуть покачиваясь, в воздухе.

Глубокая, странная тишина брошенного многоквартирного дома была как стекло, огромная масса прозрачного стекла, в котором застыло тело Химика. Снова это чувство: когда останавливаешь, замираешь, тебя начинает сковывать. Мысли испаряются, тело цепенеет, все уплывает куда-то, исчезает прошлое и будущее, воспоминания и цели. Растворяешься в тишине и пустоте Блуждающего города и пропадаешь, как пропали горожане.

Химик оглянулся на стену позади себя – не проступил ли там темный силуэт, его тень, отпечаток. И громко рыкнул, ощерился. Ведьмак с отрядом уходит, нельзя торчать тут, нет времени разбираться со всеми этими странностями! Надо двигаться, надо что-то делать, надо ломиться вперед. Брать пример с Пригоршни – вот, кто ухитряется всегда оказываться в центре движухи и получать от этого настоящий кайф!

Он тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и слетел по лестнице. Выскочив из подъезда, сначала побежал, а затем быстро пошел по улице, стараясь не отходить от домов, чтобы не слишком маячить, но и не приближаться вплотную к стенам с человеческими силуэтами. Меньше всего Химику хотелось коснуться одного из них, у него было навязчивое чувство силуэт затянет его в себя – провалишься, как в темную дыру, и попадешь в полупространство. Междумир, населенный пустыми оболочками людей.

На улице жили призраки. Он не видел их, но почти слышал шелест шин, негромкие голоса прохожих, звон стаканов в кафе и тихое гудение кофеварной машины, гул голосов в продуктовом магазине, писк светофора на пешеходном переходе. Горожане, взрослые и дети, старики и подростки были рядом… но не здесь. И где-то на грани слуха звучал шепот, доносящийся из другого измерения. Или времени.

Фигуры воргов и людей, реальные фигуры, виднелись далеко впереди. Химик снова побежал, подавив желание опуститься на четвереньки и поскакать, как зверь. Квартал заканчивался поперечной улицей, на углу которой пылал фургон с изображением счастливой коровы на борту. Просто стоял за углом дома и горел. Густой дым шел от задней части, в клубах поблескивал огонь.

Выстрелил длинный язык пламени, взлетело черное кольцо дыма. Химик замер, как тогда, у пепельницы с окурком, снова ничего не понимая. Фургон поджег отряд Ведьмака, только что? Но зачем? Какая-то ерунда… К тому же, отсюда до пятиэтажки не так далеко, он бы услышал шум, взрыв или что-то подобное.

В глубине следующего квартала он снова различил силуэты, отряд вышел на открытое пространство. Шагнул следом, но повернулся к фургону, краем глаза заметив, как над тем взвился длинный язык пламени. Взлетело и растаяло кольцо дыма.

– Но… как же? – прошептал он, уставившись на фургон. – Опять?

Машина горела, как и прежде. В смысле – точно так же. Огонь не пошел дальше, не стал сильнее, не ослаб. Она просто горела… и горела… и горела… Снова язык огня, и опять дымовое кольцо. Перед глазами будто раз за разом прокручивали один и тот же недлинный ролик.

– Петля времени? – прошептал Химик. – Или что это значит? Тут все застопорилось!

На его глазах все повторилось в третий раз. Он раздраженно всплеснул руками – ну, хорошо, в этом городе все очень странное! Здесь не видно ни единой аномалии, нет артефактов и, кажется, не живут мутанты, зато сам город… Он мутировал. Полесье – словно огромный организм. Город-мутант. Очень странно, очень необычно. Но это не отменяет того, что он хочет вызволить из беды Нику.

Опять пришлось стряхивать наваждение, сковывающее сознание и тело. Остановившись у фургона, он будто застрял в искаженном континууме города, время и пространство сгустились вокруг него в твердую стеклистую массу. Как муха в янтаре. Чтобы взбодриться, Химик стукнул себя ладонью по щеке – и был вознагражден вспышкой агрессивной злобы, пришедшей из глубин сознания, от забившегося туда гипера. Это было любопытно: рефлекторная ответная реакция на агрессию, молниеносное желание ударить в ответ… кого? Самого себя? Сейчас не было времени анализировать реакции гиперского подсознания, смешавшегося с его собственным, добавившим ему, интеллигентному рассудительному человеку, звериной решительности и смелости.

Он побежал дальше, но сразу перешел на быстрый шаг. Слишком резкое движение на фоне застывшей картинки города могло привлечь внимание людей и воргов впереди.

Взгляду открылась круглая площадь. Справа торговый центр, слева скверик с деревьями и скамейками. В центре бетонный круг фонтана с разбитой скульптурой, а на другой стороне приземистое здание с каменным крыльцом и двумя колоннами. Под вывеской, где осталось только четыре буквы, «УЗЕЙ», широко распахнутые высокие двери.

Остановившись у крыльца, ворги с оружием наготове обступили Ведьмака и Нику. Химик пригнулся, наблюдая. Ведьмак стянул со спины рюкзак. Барс поднялся по ступенькам, но тут же вернулся. Роб, повесив за спину автомат, прошелся по крыльцу.

Под прикрытием высокого фонтанного бордюра Химик медленно пошел вперед. Этот музей… Именно в нем когда-то работал Ведьмак, то есть Борис Григорьевич Ведьмаков. Внутри лежит то, что он нашел в экспедиции недалеко от Полесья. Некий «объект», из которого Артур Кауфман извлек «доминатор», что и спровоцировало первый Сверхвыброс.

Смотреть в ту сторону было сложно, потому что музей пульсировал. Здание шло волнами, словно отражение в воде, куда бросили камень. Зрением гипера Химик отчетливо видел это. Интересно, что он ощущал бы, если бы оставался человеком, с человеческим восприятием? У гиперов развиты сигнальные системы, которых у людей, не считая шаманов, либо нет, либо они сильно притупились в ходе эволюции. Судя по тому, как переминался с ноги на ногу Барс, он чувствовал давление, идущее из недр дома с колоннами. Ворги внешне оставались спокойны и рассредоточились под крыльцом, повернувшись к площади, с оружием наготове.

Ведьмак поднялся на несколько ступеней, потянув за собой хромающую Нику. Сдерживаясь, чтобы не опуститься на четвереньки, что было бы чересчур по-гиперски, Химик достиг фонтана и присел за бордюром.

Ведьмак, бросив рюкзак под ноги, высоко поднял «доминатор». Для Химика тот выглядел как пятно тьмы, небольшой круглый провал, в котором тонуло запястье бывшего скупщика артефактов.

Ника отпрянула, ворги оглянулись, а Барс попятился к колонне. Возвышающийся над остальными Роб прикрикнул на синекожих, и те снова обратились лицами к площади. Лицо великана-вождя оставалось невозмутимым. Кто сейчас смотрит этими ледяными синими глазами, боец Архар или майор Титомир? Или эти двое окончательно превратились в нечто третье – в Роба, человека-ворга?

Ведьмак толкнул Нику к дверям и зашагал следом, подняв доминатор над головой. Полы длинного пальто тяжело покачивались, трость с поблескивающим на рукояти артефактом громко стучала о ступени.

Теперь окончательно стало ясно, что он решился войти в музей. Это могло привести к мощнейшему выбросу, и Химик заозирался, выискивая путь к спасению. Чтобы оставаться незамеченным, он мог отступить только прямо назад, через площадь, тем же путем, каким приблизился к бордюру. Возможно, на улице удастся быстро нырнуть в подвал одного из домов…

Роб вскинул голову, приглядываясь к фонтану, и быстро сошел с крыльца. Долетел голос Барса: «Что там?», в ответ вожак воргов сделал жест, чтобы другие оставались на месте. Он мог заметить наблюдателя за бордюром или просто почуять неладное, и Химик на коленях попятился, пригнув голову. Ведьмак, высоко подняв «доминатор», толкнул Нику к двери. Девушка, вскрикнув, попыталась ударить его и похромала прочь вдоль стены. Ведьмак пошел за ней, протягивая руку, чтобы схватить за плечо.

Химик продолжал пятиться. Вдруг Роб, бросившись вперед, вспрыгнул на бордюр со стороны музея. Он взмахнул рукой, на которую была надета перчатка, снятая с бывшего вождя воргов. На тыльной стороне ладони блеснуло… «Асур», вспомнил Химик. Так эту штуковину назвал один из людей Ведьмака.

«Асур» сверкнул, и от кисти протянулась, плавно изгибаясь, размытая полоса. Роб будто нанес удар длинным кнутом или бичом, почти невидимым, и когда движение его руки завершилось, гибкий силовой поток врезался в бордюр с той стороны, где прятался Химик.

Грохот почти оглушил. Мелкие камни ударили в лицо, он отпрыгнул, упал, перекатившись, вскочил. Увидел, как Роб гигантскими скачками несется по бордюру, занося руку для второго удара, как снова разгорается закрепленный на перчатке «асур». И понял, что сбежать не успеет.

В том месте, куда врезал силовой кнут, бордюр провалился, открыв прореху в асфальте. Там от центра фонтана шла труба, вся в потеках ржавчины и темных смолистых пятнах.

Донесся крик Барса. Зазвучали шаги воргов, кто-то выстрелил. Ведьмак схватил Нику, потянул обратно к дверям. Сотрясающие музей волны-искажения еще усилились.

Роб на бегу резко опустил руку, нанося второй удар. У Химика оставался только один пусть к спасению: вместо того, чтобы броситься дальше через площадь и неминуемо попасть под силовой кнут, он метнулся обратно и прыгнул в дыру.

Он упал на толстую трубу, улегся на ней плашмя. Дернулся вбок, съехал и повис спиной книзу, обхватив руками и ногами. Вывернул голову, пытаясь разглядеть, что внизу. Над ним застучали шаги. Разжав хватку, Химик рухнул в глубину канализационного туннеля.

Глава 3

Широкий черный ствол пулемета уставился на Пригоршню, и он отчетливо понял, что сейчас оно КАК ЖАХНЕТ! И не станет бывшего наркокурьера и торговца артефактами Никиты Пригоршни, честного малого и просто хорошего парня.

Кристалл в раскрытом титанитовом диске на его ладони мигнул светом, а сам диск коротко провибрировал. Будто сигнал передал.

Хотя почему «будто», так оно на самом деле и было. От вездехода снова донеслось гудение, и пулемет поехал обратно. Башенка над ним закрылась. Наступила тишина.

– Ну, вашу мать! – сказал Пригоршня в сердцах. – И что дальше?

Кристалл медленно угасал, и он несмело шагнул к вездеходу, зажав костяной серп под мышкой, а «Стриж» в правой руке. Как бы пулемет снова не выскочил… Но ничего не случилось, похоже, диск этот с его незнакомым артом, подключенным к микросхеме и магниту, как ключ от автомобиля с сигналкой. И только что диск с электроникой вездехода обменялись посланиями «свой-чужой», после чего Пригоршня для этой гусеничной тачки стал родным, она его возлюбила горячей электронной любовью и готова распахнуть ему своим железные объятия.

Приближаясь к детской площадке и стоящей рядом машине, он наткнулся на человеческий череп. Наполовину ушедший в землю, тот слепо таращился глазницами. Потом на краю песочницы блеснуло, Пригоршня шагнул к ней и увидел кости. И еще два черепа в песке, хорошо, хоть не детские, а то он ужаснулся было в первый момент, но нет, большие черепа, взрослые. Ногой поворошив песок, вытащил из него карабин, смахивающий на американский «Стоунер», то есть на одну из его модификаций. Пролежал тот здесь наверняка черт-те сколько и стрелять не мог, если его не привести в порядок, но он все равно повесил оружие на плечо.

Титанитовый диск с кристаллом, сделав свое доброе дело, больше признаков жизни не подавал. Пригоршня закрыл диск, сунул в карман. Помахивая костяным серпом, обошел вездеход, чтобы получше его рассмотреть.

Машина не производила впечатления какой-то… ну, неземной, как некоторые другие вещи или устройства в Зоне. Нормальная такая гусеничная тачка, хотя и совсем незнакомой модели. Как будто самодельная, но не кустарная, а склепанная механиками-профи в единственном экземпляре.

Башенка имела раздвижные створки, но никаких запоров или маховиков не видно, так что он решил воспользоваться раскрытым люком на корме. Прежде чем нырнуть внутрь поглядел на близкие дома, которым до того почти не уделил внимания. Возле детской площадки рыхлая болотная земля сменялись асфальтом. Резкий такой контраст, зримый: тут – кусты и туман, там – улица уходит в глубину города. Дома, двери подъездов, витрины магазинов…

И темные силуэты на стенах, будто пятна гари в виде человеческих фигур. Взрослых и детских.

Тусклый, тихий, пустой город. Никакого движения в глубине улицы. Тревожно и грустно. Ясно, что перед ним именно Блуждающего города, силуэты на стенах – как имя владельца на визитной карточке. А вот где Химик с Красным Вороном, как раз неясно. Может, бродят где-то там между домами, «аукают», ищут друг друга и Пригоршню? И, кстати, Ведьмак со своими людьми и воргами – где?

Как обычно, когда он сталкивался со всякими местными странностями аномалиями или диковинной техникой, или непонятными ситуациями, то быстро начинал раздражаться. Хотелось плюнуть в сторону города с его силуэтами, развернуться и уйти. Что это за темные фигуры на стенах, а? Вот у него в руках карабин «Стоунер», переделенный, чтобы стрелять старыми советскими патронами, понятная простая вещь для понятных целей. Ну, может и не такая уж простая, но и ничего особо сложного, работает по законам физики и химии, которые в школе учат. Стреляет пулями, убивает людей. Нормально, понятно! А вот что за хреновины прилипли к стенам домов, спрашивается? Откуда они взялись, зачем, почему они там? Прям зло берет!

Ладно, двигаемся дальше. Оставив серп на гусенице, со «Стрижом» и карабином в руках он через люк забрался в вездеход.

И, сунув пистолет в кобуру, радостно потер руки. Потолок тут был совсем низкий, пришлось не просто пригнуться, а встать на четвереньки, но это ничего, главное, что в полутемном заднем отсеке под бортами стояли ящики. В одном, слева, обнаружился боеприпас, цинки с патронами, а в правом два десятка картонных коробок. Никаких надписей на них не было, да и запаха не чувствовалось, но рот от предвкушения сразу наполнился слюной. Он схватил одну коробку, раскрыл… есть контакт! То есть контакт Пригоршни с едой!

Внутри лежали пластиковая ложка с вилкой, бутыль с водой, несколько консервных банок, маленькие бисквиты в целлофане, треугольный кусок пирога, три пакетика с кофе, три – с чаем… ну и всякая еще всячина. Была здесь и одноразовая грелка с сухим горючим, и зубочистки, и пакет салфеток, и пара маленьких склянок с каким-то алкоголем. Все как у людей! Только неясно – каких людей? Потому что надписи непонятные. Вскрывая консервную банку, он прочел на ней:

Pasztet z dziczyzny

Паштет из оленины

Terrine of venison

Le pâté de venaison

Польский, русский, английский… а последний – французский или итальянский? Или может испанский? И везде так: на всех упаковках и банках надписи на четырех языках, а больше ничего, ни срока годности, ни производителя, никаких маркировок, клейма или чего-то подобного. Интересно! – подумал он, ложкой выскребая со дна банки паштет, который умял просто-таки мгновенно, напихав в рот и чуть ли не одним глотком проглотив. Сорвал колпачок с бутылочки. Внутри оказалось что-то бледно-розовое, крепкое и с сильным фруктовым вкусом. Пригоршня такое не любил, ему бы водки или виски, но сейчас он готов был пить что угодно. Обе бутылочки вылакал в минуту, закусывая бисквитом. Потом вскрыл вторую коробку, достал еще склянку приторной фруктовой гадости. Вооружившись ею и куском миндального пирога, отправился на разведку в основной отсек.

Здесь потолок был повыше, но выпрямиться все равно не получалось, пришлось передвигаться на корточках. На полке обнаружился светодиодный фонарик, тусклый свет которого помог осмотреться. Необычный отсек: экранов слишком уж много, мониторов всяких. Он привык, что вездеходы, БМП и танки – это такие лязгающие, пахнущие маслом, солярой и разогретым металлом махины. А здесь были три обтекаемых кресла, откидные полки-койки у бортов, всякие рукояти, джойстики, изогнутые модерновые пульты… Везде резина, оргстекло и углепластик. Вроде очутился в рубке маленького звездолета, а не в гусеничной тачке для пересечения труднопроходимой местности. В потолке два люка, один – точно под башенкой, технический, чтобы копаться в механике пулемета и выдвижной турели, а второй поближе к носу, небольшой, круглый, с запором-маховиком.

И ни людей, ни костей, ничего такого. Экипаж, стало быть, выбрался наружу, и там его покрошили неведомые враги, оставив кости в песочнице. Уж не те ли, что разгромили стоянку гиперов? Хотя с обитателями болота расправились только что, чуть ли не прямо перед появлением Пригоршни на том островке, а вездеход этот стоит покинутый давным-давно.

Отсюда возникал интересный вопрос: а на ходу ли он? И вообще, на чем работает? Дожевав бисквит и влив в себя третью бутылочку ликера, Пригоршня повнимательнее пригляделся к пультам с мертвыми мониторами. Сдвинул заслонку на смотровой щели, выглянул сквозь бронированное стекло. Детская площадка, дома Полесья, темные силуэты на них… ничего нового. Силовая установка у нас, стало быть, под полом? А ведь не пахнет ни бензином, ни соляркой, ни мазутом. Если вездеход на электричестве, то аккумуляторы, наверное, уже сели. Хотя фонарик вон горит, но едва-едва. Светодиодные армейские фонари последних моделей, говорят, годы заряд держат.

Кстати, любопытный момент: никаких надписей на пультах нет, только цифры да значки условных обозначений, понятные только экипажу. Все сделано так, чтобы невозможно было определить принадлежность машины и национальность тех, кто в ней ездил. С другой стороны, «Стоунер» у Пригоршни на плече – это же американская штуковина. Значит ли это, что и тачка американская? Не обязательно. С «калашами» далеко не одни только русские по миру бегали и бегают, и «эмку» со всеми ее модификациями тоже не одни янки пользуют.

Почти наверняка разбросанные вокруг кости принадлежат экипажу вездехода. Который ехал-ехал по болоту да и впилялся почему-то в детскую площадку, будто водила пьяный был. Люди наружу выскочили и там полегли, прямо на площадке. Невнятная картинка получается, что к чему – не очень ясно, но ничего лучше не придумывается. Химика бы сюда, пусть бы обнюхал тут все, обсмотрел и высказал бы свое Авторитетное Научное Мнение.

Пригоршня пристроил горящий фонарик на полке и уселся в кресло. Осмотрел пульт, сдвинул для пробы пару переключателей, потрогал клавиши, а потом увидел под пультом кривой рычаг с пластиковым набалдашником и потянул за него. Рычаг сначала не поддался, но когда он дернул посильнее, рывком сдвинулся. Под полом загудело, на корме рокотнул и завелся движок. Отсек мелко затрясся. Вот так! От какого, все-таки, источника это дело пашет? Он припомнил пулемет, выдвинувшийся из башенки. Автотурель сработала еще до того, как завелся двигатель, значит, в вездеходе все эти месяцы или годы не отключались системы слежения, и механика автотурели готова была выдвинуть пулемет с приближением потенциальной угрозы. А может под полом скрыт агрегат вроде того, от которого питается силовая винтовка, только помощнее? Что-то, работающее на артефактах, на той же «пустышке» или даже нескольких.

Пригоршня вскинул голову, когда два монитора замерцали. Его габаритная туша для кресла была великовата, и он сполз на пол, уселся, поджав ноги. Скинул ремешок карабина с плеча. При этом локтем зацепил короткий пузатый рычаг, смахивающий ну пластиковую кеглю, тот клацнул и сдвинулся. Разгорелся зеленым маленький квадратный монитор на краю пульта, там проступили изогнутые линии, завитушки… О-па, карта! Электронная. А ну-ка, ну-ка… Вот эти пятна – озера. Те, что внутри Петли, в центре Зоны, окружают Блуждающий город. Есть с Полесьем такая непонятка: вроде известно, что оно в центре, координаты имеются, но попасть сюда почти никто не может. Вертушки и другие летательные средства падают или исчезают, люди – не возвращаются или… проходят мимо. Да-да: просто минуют Полесье, не заметив его. Химик рассказывал что-то про Петлю Мебиуса, типа так называемая Петля – это такое пространственное искривление, Петля Мебиуса в четырех измерениях, вот по ней-то путники и бродят вокруг Блуждающего города, и внутрь попасть не могут. А Полесье – оно стоит себе, где и стояло, так что название Блуждающий город на самом деле неверное: город всегда здесь, это люди блуждают.

По карте был проложен белый пунктир, более яркий, чем другие линии, он заканчивался почти в центре, маленьким прямоугольником, а начинался на самом краю, от размытой области, где все остальные линии исчезали. Прямоугольник – это вездеход? Похоже, но непонятно, что за пятно, от которого идет пунктир. И почему он такой ровный. Четкой линией пересекает речку, озеро… Не могла машина строго по прямой ехать, а ведь если пунктир автоматически прорисовывался бортовым навигатором, то должен точно показывать ее путь.

Пригоршня подвигал туда-сюда рычажок возле монитора и услышал шипение. Поглядел внимательнее, но динамика нигде не увидел. Радиостанция у них тут? Тогда где переключатель каналов, где тангета? Ничего такого не заметив, он для пробы сказал: «Але, это Пригоршня!», а то слишком уж долго вокруг стояла тишина, слишком долго он не слышал человеческой речи, ни своей, ни чужой. Хотелось пошуметь.

При звуках голоса дернулся зеленый столбик на датчике возле рычажка. Пригоршня откашлялся и произнес громче:

– Говорит рядовой Никита Новиков! Меня кто-то слышит? Але, але!

Столбик в такт словам вырастал и опадал, но больше ничего не происходило. Передает оно куда-то его слова или нет? Он привстал, опираясь на кресло локтем. Надо все же добраться до пулемета в оружейной башенке, чтобы точно понять, что за смертоносная машинка там установлена, надо осмотреть карабин и привести его в порядок, а еще… а еще пожрать чего-нибудь и пару бутылочек фруктового ликера срубить. И поспать тут в отсеке. Все, программа действия ясна, приступаем к выполнению.

Но приступить не вышло – из решетчатого углубления на пульте донеслось:

– Who’s there?! Oh my god, captain Marduk, it is you?!

– Э… – сказал Пригоршня с умным видом. – Чего?

– Ez Wyl Kiss! Captain Marduk… Nem, nem Marduk! Ért engem?!

Голос был всполошенный, дерганый какой-то. То ли испуганный, то ли безумно-радостный, не разберешь. Мешало еще и то, что сначала заговорили на английском, который Пригоршня почти не знал, а потом – на вообще хрен поймешь каком. Из-за этого трудно было распознать и эмоции человека, и даже его возраст. К тому же звук плыл, становился то громче, то совсем тихим, как будто колесико громкости плавно крутили туда-сюда.

– Не понимаю тебя! – громко сказал Пригоршня. – Я не капитан Мардук! Русский знаешь? Русский!

– Russian? Orosz? Nem tudom, az orosz nyelvet! Ki vagy te?!

«Ки ваги тэ»… Вроде как спрашивает: ты кто такой? Кто ты, блин, такой, а?! И что ответить? Пригоршня сказал:

– А ты кто? Э… Who are you? Ху, спрашиваю тебя, ар ю?

– Senior assistant Wyl Kiss!

– Сеньор? – растерялся он. – Почему сеньор? Ты итальянец, что ли?

– I’m not Italian! Nem Olasz! Magyar! Nem Willie! Wyl!

– Не итальянец. Не Вилли, а Вил? Вил Кисс, я врубаюсь, не нервничай. Магёр, магар… Венгр, да? Все, теперь я понял! Ладно, ладно, не ори, венгр! – махнул рукой Пригоршня, когда собеседник взволнованно зачастил, то и дело меняя языки. – И почему меня стрелять учили, а не английскому? Вил Кисс, та-ак… Ну и имечко, поздравляю, гражданин Кисс. А я – Никита. Никита Новиков, отзываюсь на Пригоршню.

– Никьита?

– Это есть мой нейэм, Нитьита, есс-есс. Слушай, а где ты? Блин, как же это, мать твою венгерскую за ногу… Where are you? Where are you, Brother Wyli?

Голос «бразера Вили» стал совсем тихим, шипение помех почти заглушило его:

– It’s a maze of pyramid worlds.

– Чего?

– I am above pyramid worlds. A piramis a világ! Ark! Here is terrible and wandering monsters! Nightmarish worms! Red water, red water!

– Тьфу, я ни хрена теперь вообще не пойму! – всплеснул руками Пригоршня. – Арк? Какой, на хрен, арк? Пирамид? Что за пирамид, какой еще пирамид там у тебя? Ты скажи: вездеход этот приехал из того места, где ты сейчас находишься? Ты свои координаты можешь передать? Я тебя тогда найду, здесь на карте сетка наложена. Coordinates to fuck your mother! А?

Вил Кисс попытался ответить, но голос его совсем уплыл куда-то. По эфиру покатилась гудящая волна, она нарастала, совсем заглушив Вила. Да тут еще и в пульте пискнуло, скрипнуло в борту, затарахтело над головой, и Пригоршня, схватившись за пистолет, подскочил. Крикнул: «Погоди, тут шумят!» – и крутанул маховик на круглом люке. Распахнув, высунулся.

Створки оружейной башенки были раскрыты, автотурель выдвинута. Высунувшись по грудь, он запрокинул голову и увидел, как овальный ствол пулемета поворачивается прямо над ним. Так и есть – силовое оружие, это видно по специфическим формам и монолитному черному корпусу. Пулемет уставился в сторону Полесья и загудел. Звук был не как у силовой винтовки, басовитей, раскатистей. Кстати, почему – пулемет? Это вполне может быть силовая пушка. Гаубица, мать ее! На кого эта штука среагировала?

Пригоршня повернулся к Блуждающему городу. Сощурился. На улице, за детской площадкой, будто из-под земли появилась фигура.

* * *

Тоха шел впереди по краю обрыва. Тот постепенно становился ниже, превращаясь в обычный пологий берег.

– Почему птица? – спросил он. – Почему ты так про себя сказал?

– Потому что так меня называют: Красный Ворон.

Курносый неуверенно оглянулся, и стало ясно, что это прозвище он слышит впервые. Либо молодой бродяга на редкость мало осведомлен о ситуации в Зоне, либо странники уже давно находятся внутри Петли и не знают новостей за последние полгода – тот срок, когда Ворон стал известной личностью, чьей смерти желали многие.

– Красное воронье, это ж такие птицы есть? – продолжал выспрашивать Тоха. – Редкие, я слышал, они других птиц жрут. От Мазая. Он любил всяких тварей местных изучать, говорил: в Зоне сложилась своя уникальная экосистема.

– Заткнись.

Они шли вдоль излучины, плавно изгибающейся влево, приближаясь к земснаряду. Ворон первым заметил легкое кипение у берега – там в воду словно опустили нагреватель.

– Метина! – ахнул Тоха. – Осторожно, метина здесь! Ее не было, когда я сюда… Только что появилась!

– Это «кипятильник», отойди дальше от воды. Почему метина?

– Дьявольская пятно. Клеймо сатанинское на теле земном.

– Что за чушь? Это вам ваш Пророк такое говорит?

– Нет, – мотнул головой Тоха, обходя «кипятильник», который с приближением людей забулькал, выбрасывая парящие фонтаны. – Про это Мазай толковал. А, по-твоему, что такое эти сатанинские метины?

– Аномалии, все знают.

– А что это?! – возмущенно закричал курносый. – Вот говорят: аномалия! А что это значит? А-но-ма-ли-я… а?! Будто оно что означает, будто сказал: «аномалия» – и сразу всем все ясно. А на самом деле это бессмыслица. Ничего не значит – просто слово.

– Так и метина или там клеймо – просто слово.

– Это слово указывает на сущность! Подноготную вскрывает! А что означает «аномалия», «аномальное»? Так говорят, лишь бы ничего не объяснять.

– Научники объясняют, мне незачем, – отрезал Ворон. – Не тормози.

Они приближались к земснаряду, Тоха притих, поглядывая на баржу. Красный Ворон позволил «мухобойке» повиснуть на ремне стволом книзу. Он шел как обычно, говорил как обычно, все дел как всегда, и при этом ощущал, как сильно всё изменилось. Кровоцвет по-прежнему на его теле, медленно насыщает кровь токсином, своими пульсациями отмеряет минуты жизни… То есть время, оставшееся до того, как его носителю понадобится убить человека, чтобы жить дальше.

Баржа стояла носом к берегу, на корме торчали треугольные опоры желобом и резиновым транспортером. Посудина сидела в воде совсем низко, с берега виднелась грязная палуба в дырах, лебедка, спекшиеся в сплошную массу бухты железного троса. К берегу шел решетчатый мостик на сваях. Насколько Ворон видел, здесь озеро вдавалось в сушу глубоким острым заливом, и дальше, за земснарядом, берег круто уходил вправо. Сразу за ним начиналось болото, густая дымка висящих над ним испарений скрывала от взгляда дома Полесья. Конечно, если курносый парень не соврал, и город действительно в той стороне.

– И где ваш лагерь? – спросил Ворон.

– Да впереди же, – пробормотал Тоха и пошел еще медленнее. Почуяв неладное, Ворон быстро шагнул за ним, чтобы схватить за плечо, но не успел. От земснаряда донесся звучный, громкий, будто из рупора, голос:

– Что бы ты ни задумал, человече, не делай этого!

– Бацька! – вскрикнул Тоха, в то время как Красный Ворон остановился. Поднять «мухобойку» он не пытался, достать пистолет тоже. – Бацька, прости меня!

– Сказано же было: оставаться здесь, Захар с Витязем сами клейменного нагонят!

– Мертвы они, бацька! Карп… клейменный то есть, убил их. А этот бродяга убил Карпа. Ну и меня, вот, захватил… – Тоха виновато развел руками.

Ворон молча ждал продолжения. Он решил, что говоривший прячется на вершине опор, но в этот момент на плоской крыше рубки поднялся крупный бородач с ружьем в руках. Винчестер, надо же, редкое для этих мест оружие. Он гузно спрыгнул на палубу, направив оружие на Ворона.