Текст книги "Альбинос (сборник)"

Автор книги: Андрей Левицкий

Соавторы: Алексей Бобл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Вода усиливает боль. А это – шутка Болеслава. – Мира показала на венок из колючего терновника, надетый на бритую голову старика. – Он сказал, что когда-то до Погибели была религия, приверженцы которой молились распятому мутанту…

Орест застонал, воспаленные красные веки поднялись, и полные муки глаза уставились на меня.

Локтем отбросив автомат, я ударил стоящую сбоку Миру, она упала на колени и ткнула меня кулаком под дых. Перехватило дыхание, я попытался вцепиться в короткие волосы, но пальцы соскользнули, а сестра вскочила, попав лбом мне в лицо. Я снова ударил ее… Потом что-то грохнуло, мир подскочил и повернулся.

Я лежал на полу, разбросав руки, прижавшись пульсирующим болью затылком к холодному бетону. Надо мной стояли Мира и Влас, он держал за ствол револьвер.

– Подними его, – велела сестра, рукавом вытирая бегущую из носа кровь.

Здоровяк сунул револьвер в кобуру, нагнулся и, далеко отведя в сторону руку, с размаху врезал мне по уху. Голова мотнулась, я прикусил язык и закашлялся, брызгая кровью.

– Ладно, хватит, – сказала Мира. – Подними.

Схватив за плечи, Влас поставил меня на колени и повернул лицом к Оресту. Старик смотрел на нас мутными от боли глазами.

– Видишь его? – Мира присела на корточки, взяв меня за подбородок, приподняла голову. – Ему было очень больно сегодня. И вчера. И позавчера. Болеслав любит… любил каждый день приходить сюда и, как он выражался, «проводить опыты по влиянию электрического тока на сокращения человеческих мышц». Теперь Болеслава нет, так что этим займется Марк. Он всегда с интересом наблюдал…

– Через четыре дня Херсону конец, – прохрипел я.

– Да. И все эти дни жизнь твоего учителя, как и твоя, будет наполнена болью. Хочешь избежать этого? Скажи, где находится машина.

– Я скажу – и вы будете дальше пытать его.

– Нет, мы отпустим и тебя и Ореста. Вы нам не нужны.

– Врешь. – Плюнув кровью на Власа, я плечом отпихнул его и выпрямился. Здоровяк занес кулак, но Мира сказала: «Нет!», и он с недовольным рычанием отступил.

– Ты врешь, сестренка. – Я ухмыльнулся ей в лицо окровавленным ртом. – Ты знаешь это, и я знаю. Назову место только после того, как Орест будет в безопасности.

– А что помешает тебе соврать нам?

Я рассмеялся. Наверное, выражение моего лица было достаточно безумным, потому что Мира с Власом переглянулись.

– Чему ты радуешься, Альб?

– Тому, как в нашей дружной семье доверяют друг другу. Хорошо, так что же нам делать? Я не скажу, где машина, потому что уверен: ты обманешь меня. Ты не отпустишь Ореста, потому что уверена: я обману тебя. Как нам быть, Мира?

Несколько мгновений она колебалась, потом решила:

– Мы едем вместе. Всей нашей дружной семьей, Альб. И прихватим с собой Ореста. Ты будешь показывать направление.

Глава 13

Прожекторы на крыше Большого дома озаряли готовый отправиться к склону Крыма караван из шести машин: большого тяжелого вездехода на гусеницах, трех мотоциклов с колясками и двух сендеров.

– Шевелись! – Влас пихнул меня прикладом между лопаток.

Еще не рассвело, но на востоке небо из черного стало серым. Куртку у меня отобрали, ночной ветер, задувая под рубаху, приятно холодил кожу. Слегка ныл затылок, но в голове прояснилось окончательно, вернувшаяся память сделала меня молодым, сильным, здоровым, готовым действовать.

По двору сновали люди, слышались команды, кашель, топот ног и плеск воды. В деревянной бадье на козлах умывались голые по пояс омеговцы, одетые солдаты с ружьями за спинами построились шеренгой. Поблескивая серебряным шевроном на рукаве, перед ними прохаживался пожилой подтянутый сержант, похлопывал по рукояти маузера в деревянной кобуре и что-то отрывисто говорил – будто лаял.

– Вы берете с собой только наемников? – спросил я.

– Пасть заткни! – Влас снова пихнул меня прикладом, потом засопел и вдруг схватил за волосы. Я остановился, он придвинулся ближе и горячо заговорил в ухо:

– Слышь, Альб, или как там тебя… Ты мне с самого начала не понравился. Марк вон справный был паренек, хоть и молодой совсем, а ты его изуродовал, выкормыш мутантский, и рожу ему попортил, и в башке у него теперь из-за этого каша. Мирка тебя вообще люто ненавидит, да и я… Не лежит у меня к тебе душа, щенок. Потому я тебя убью, дай только повод, понял? С радостью убью, хорошо мне от того станет, приятно на душе.

– Многих ты за свою жизнь убил, Влас? – спросил я, не поворачивая головы.

– Ой, много, мутант. И сплю по ночам как младенец, веришь?

– Верю, верю.

– Так что смотри! – он толкнул меня, и мы пошли к вездеходу.

Махина состояла из платформы на широких обрезиненных гусеницах, напоминающей омеговский танкер без орудийной башни, на платформе этой сварили кузов с высокими бортами и крышей, сбоку сделали раздвижные ворота. Омеговцы обычно используют такие вездеходы для перевозки ценных грузов или военнопленных. Впереди – угловатая, облепленная листами брони кабина от древнего грузовика, вместо окон смотровые щели. Между кабиной и кузовом большой бак с топливом, окруженный коробом из железных штанг, вверху – полусфера бронированной турели с прорезью, откуда торчит пулеметный ствол. Чтобы попасть в кузов или кабину, надо подняться по приваренным к бортам лесенкам.

– Ну как, а? – довольно спросил Влас. – Мощная штука, скажи, мутант? Пулемет там такой, что все твое племя зараз выкосить можно.

Три мотоцикла стояли рядом – у каждого по бокам железные жалюзи, сверху треугольная крыша. В коляске, обшитой клепаными листами брони, пулемет, стрелка от пуль защищает чугунный щиток. Такие машины тяжелы из-за навесной брони и быстро двигаться не могут – во всяком случае, до обычных мотоциклов без колясок им далеко.

Двое механиков заканчивали укладывать патронную ленту в коляску одного мотоцикла. На втором сидел водитель, упираясь подошвами черных полусапог во влажную от росы землю, ковырялся отверткой в разобранной фаре на руле. Влас все подгонял меня, не позволяя остановиться и толком рассмотреть технику, которую они с Мирой решили отправить в поход.

– Туда давай. Наверх и внутрь лезь. – Стволом он показал на раскрытые ворота в кузове вездехода. – Эй, хлопец, ко мне!

Рядовой омеговец, оторвавшись от своего дела, подбежал к нам. Поднявшись на несколько ступеней, я взялся за край широкого проема с раздвинутыми створками и обернулся. В Большом доме тускло светились несколько окон, горели прожекторы на крыше. Почему-то возникло чувство, что я никогда не увижу его, вообще никогда больше не попаду в это место…

– Эй, заснул? – окликнул здоровяк. – Внутрь давай, в задний отсек. Отъезжаем скоро.

Подняв карабин, он полез следом, за ним стал подниматься омеговец.

Кузов поперек разделяла решетка от пола до потолка, из проема можно было попасть в обе половины, и я шагнул в правую, но Влас крикнул:

– Назад, я сказал! Для тебя тут место приготовлено.

В левой половине между боковыми стенками на высоте поясницы висела цепь. Сняв с пояса длинные наручники, Влас приказал омеговцу перехлестнуть их через нее и надеть на меня, а сам, отойдя к решетке, поднял карабин – каким бы агрессивным и самоуверенным ни казался помощник моей сестры, все же он предпочитал зря не рисковать.

Они ушли, не закрыв ворота, и я прошелся вдоль цепи. Никакой мебели в отсеке не было, на железном полу валялось драное пальто, в углу стояла миска и ржавый кувшин, закрытый крышкой на пружинке. Я только успел подойти к решетчатому окошку, как в проеме снова появился Влас. Два омеговца внесли следом человека на носилках.

– Сюда кладите, – скомандовал здоровяк, показывая на дальнюю часть второго отсека. – Нет, с носилок снимите, пусть так валяется.

Звякнув наручниками, я шагнул к решетке, и цепь натянулась, не позволяя подойти вплотную. Это был Орест, которого одели в грязные штаны и шинель без пуговиц. Когда наемники положили его на спину, старик не шевельнулся и не издал ни звука. Насколько я мог разглядеть, глаза его были закрыты.

Омеговцы вышли, за ними к лесенке направился Влас.

– Он жив? – спросил я.

Он не оглянулся, и я повторил громче:

– Эй! Мы никуда не поедем, если…

Влас спрыгнул на землю, и в проеме появилась голова Миры. Окинув взглядом отсек, она сказала:

– Жив. Лекарь напоил его каким-то зельем, он проспит долго, можешь не звать его.

Ворота закрыли, и стало темно, лишь тусклые отблески лились через окошко. Орест лежал неподвижно, я не слышал его дыхания. Несколько раз окликнув учителя и не добившись ответа, я сел под окном, скрестив ноги, и стал смотреть наружу. С этой стороны вездехода стояли два сендера – приземистые, со всех сторон, будто заплатами, покрыты сваренными в единый панцирь кусками железа. Крышек на багажниках не было, в них стояли прикрученные к днищу высокие вращающиеся сидушки с пулеметами на легких турелях. Пулеметчик мог при необходимости укрыться в багажнике, но борта там были тонкие, слишком слабая защита от пуль, к тому же придется бросить пулемет, поэтому стрелки носили кольчуги со стальными наплечниками, а вместо черных шлемов из пластика, как у всех, темно-серые – железные.

Со стороны Большого дома показались мои брат с сестрой. Мира опять была в черной форме с золотым шевроном на рукаве, Марк надел плащ до пят, голову скрывал большой остроконечный капюшон – я узнал его только по легкой скользящей походке. На ремне за спиной висел черный футляр в форме полумесяца. Они прошли к кабине вездехода, и омеговцы начали рассаживаться в сендеры.

Марк больше не появился, а Мира вскоре вернулась вместе с Власом. От машин к ним подошел пожилой сержант, сестра что-то сказала ему, он кивнул и поспешил к воротам. Мира и Влас ушли, омеговцы сели в машины. С другой стороны кузова донесся тихий вздох, я вскочил и шагнул к решетке, позабыв про цепь – которая тут же натянулась, не позволяя подойти ближе.

– Орест! – позвал я.

Он зашевелился в темноте, зашуршал шинелью, потом застонал и пробормотал что-то.

– Орест!

Старик затих. Где-то рядом раздался лязг, и я вернулся к окну. Опять лязгнуло – совсем близко, кажется, внизу. Приникнув к прутьям, я посмотрел туда.

Почти под бортом вездехода была решетчатая крышка люка, ведущего в древнюю канализацию. Помнится, в детстве нам запрещали лазать туда, пугая всякими тварями, мутантами и безумными бродягами-людоедами, которые живут под городом. Это, конечно, нас бы не остановило, да вот только проникнуть вниз было все равно слишком трудно: большинство канализационных колодцев, приходящихся на территорию Большого дома, засыпали щебнем и землей, входы в остальные замуровали или поставили круглые решетки и навесили на них замки.

Но почему-то замок на этом люке был открыт. Крышка его медленно отъезжала в сторону.

Она сдвинулась еще немного и замерла. В узком темном проеме, куда я бы не смог пролезть, возникла голова в берете.

– Инка! – шепотом позвал я.

Голова дернулась, повернулась влево-вправо, поднялась.

– Инка, сюда!

Она выбралась, присев на корточки, снова повертела головой, вдруг подскочила, оттолкнулась от края платформы, взлетела выше и вцепилась в прутья. Розовощекое лицо по другую сторону окна оказалось вровень с моим.

– Как ты сюда попала? – шепотом спросил я.

– Есть способы, – важно ответила девочка.

– Тебя Чак послал? Или Дэу?

Она засопела.

– Никто меня не посылал, я сама везде хожу. Малой меня попросил…

– Чак? Он сбежал из «Крылатой могилы» один или с киборгом?

– Сбежали, сбежали. Малой и старик. Внизу спрятались, у крабодиан.

– Крабодиане? Это ведь секта какая-то старая, Орден ее разогнал. Они что, живут под Херсон-Градом?

– Живут. Крыс разводят бойцовых и грибы, наверх торгуют. Малой их знает, у них кантовались, потом он к механику своему пошел…

– Замри! – прошептал я.

Она застыла, глядя на меня. Я тоже замер. По двору всего в нескольких шагах за спиной девочки шли Мира и сержант. Сестра говорила, резко жестикулируя, сержант хмуро слушал.

– Кто? – беззвучно шевеля губами, спросила Инка.

Я качнул головой. Мира и омеговец остановились лицами друг к другу, вполоборота к нам. Сержант что-то сказал, показывая на вездеход, Мира начала поворачивать голову, я сунул руку между прутьями, уперся в лоб Инки, готовый сбросить ее с борта, да вот только не было уверенности, что девочка успеет сообразить, что к чему, и сразу нырнуть в люк.

Двигатель вездехода, утробно взревев, заработал. Кузов затрясся, дрогнул пол. Мира, так и не повернувшись, что-то зло бросила в лицо сержанту, крутанулась на каблуках и поспешила к кабине. Омеговец постоял, глядя ей вслед, сделал неприличный жест и направился к сендерам.

– Оружие! – зашептал я, подавшись к самой решетке и едва не ткнувшись носом в щеку девочки. – Есть у тебя какое-то оружие?

– Нету! – пискнула она. – Малой забрал, сказал, не нужно с собой! Только вот…

Удерживаясь одной рукой, она второй сдвинула подвязанный ленточкой берет на затылок, сунула под него руку, покопалась в своих желтых косичках и достала длинную заколку в виде кинжала. Я выхватил ее из пальцев Инки.

Теперь работали двигатели всех машин, гул и чад выхлопов наполняли двор.

– Это секретная заколка, замки вскрывать. А ты деда моего видел? Он где-то здесь должен быть…

– И это все? Еще что-то есть?

– Нету! Где дед мой? Он живой?

– Живой. Так зачем ты пришла?

– Узнать, что с тобой здесь делают. И с дедом. Поэтому малой оружие забрал, сказал: если с ним меня тут поймают, то могут убить, а так скажу, просто украсть хотела чего, вориха я просто, а не бандитка…

Одна машина поехала, вторая плюнула черным клубом из трубы под багажником, затряслась и тоже тронулась с места. Ее догнал молодой солдат, который приковывал меня к цепи, вспрыгнул на багажник, взгромоздившись на сидушку возле пулемета, стал пристегиваться ремнем.

– Слушай! – лихорадочно зашептал я Инке. – Тебе надо сказать Чаку, то есть малому…

Вездеход содрогнулся всем своим большим, тяжелым, железным телом и поехал.

– …Скажешь ему, чтобы…

– Что? – зашептала Инка сквозь гул и рев. – Не слышу! Дядька, мне прятаться надо, спаймают!

– Подожди! – Я сжал ее пальцы, обхватившие прутья решетки, не позволяя спрыгнуть, и зашептал громче. Несколько мгновений она слушала, а вездеход набирал ход, и темный проем возле сдвинутой крышки люка уплывал все дальше из-под ног висящей на борту девочки. Потом она задергалась, пытаясь высвободиться.

– Ты поняла?! – зашипел я. – Повтори!

– Поняла, нет времени! Отпусти, дядька, спалюсь!

Я разжал пальцы. Девочка спрыгнула, на четвереньках бросилась к люку и нырнула в него.

* * *

Мы покинули город не тем путем, через который я и Чак попали сюда, – увидев городскую стену далеко справа, я понял, что караван выехал из Херсон-Града гораздо севернее.

Я заснул, когда уже начало светать, завернувшись в пальто под окном, и проснулся, потому что услышал:

– Мутант! Эй, сюда гляди!

На пол рядом что-то упало и подскочило, вращаясь. Я поднял голову. Влас заглядывал в незамеченный мною раньше люк в крыше.

– Ты! – повторил он. – Зенки открывай!

Я сел, поднял ржавую гайку, которую он кинул в меня, подбросил пару раз на ладони и швырнул вверх. Получилось удачно – Влас дернулся, но гайка стукнула его по лбу и свалилась обратно.

Здоровяк зарычал, сунул в люк ствол карабина и выстрелил. Пуля ударила в пол возле колена, со звоном срикошетила к стене, звякнув о прут решетки, вылетела наружу через окно. Я не пошевелился.

– Мутант, тварь поганая, тебя пристрелить?!

Я насмешливо глядел на него. Влас грозно потыкал в мою сторону стволом, потом плюнул, сообразив, что выглядит по-идиотски, убрал оружие и потер свежую ссадину на лбу.

– Мира спрашивает, куда теперь ехать, – сумрачно сообщил он.

Я пожал плечами.

– Куда хотите, туда и едьте. Я откуда знаю?

– Ну ты! Поговори мне еще! У нас уговор, не забыл? Вы со стариком живы до сих пор – так показывай направление.

Я снова взял гайку, и Влас завозился, приготовившись отпрянуть, если я швырну ее.

– Мутант, не выводи меня из себя!

– А что ты сделаешь – напукаешь в кузов?

– Слезу вниз и пару костей тебе переломаю. Говори, куда ехать!

Я покачал головой, подбрасывая гайку на ладони.

– Мира всерьез, что ли, думает, будто я стану вам показывать путь, сидя в этой коробке железной?

– А чем плохо? – проворчал он. – Тепло, темно и мутафаги не кусают.

– Ну так присоединяйся, раз тебе тут нравится.

– Куда дальше, спрашиваю?

– Откуда я знаю? Я же не вижу, куда мы едем…

Он в сердцах стукнул кулаком по крыше.

– Просто скажи направление от Херсон-Града! Точно на запад? Или к югу забирать?

Я перекинул гайку на другую ладонь и снова пожал плечами.

– Не везде по склону можно спуститься вниз. В Донную пустыню ведут несколько дорог, нам нужна одна из них. Какая – заранее не скажу, но приведу караван к ней, если буду видеть, куда едем.

– Мутант… – начал он опять, но я отбросил гайку и, перебравшись к окну, стал глядеть наружу.

– Отвали, Влас. Мне на твою рожу глядеть неприятно, так что пошел отсюда.

Он посопел еще немного, затем убрался, лязгнув крышкой люка. Вездеход полз дальше, рокоча двигателем. За окном ехал мотоцикл – пулеметчик, развалившись за чугунным щитком коляски, ковырялся в носу, водитель в черном шлеме пригнулся к рулевой вилке. Один сендер едет, скорее всего, впереди вместе со вторым мотоциклом, третий катит по другую сторону от вездехода, а замыкает караван машина, в которой сидит сержант. Я, во всяком случае, на месте Миры и Власа организовал бы все именно так.

Лязгнула крышка, в проеме снова возникла голова Власа.

– Спрашивает: чё ты хочешь? – хмуро поинтересовался он. – Надо решать, куда ехать, говори быстро!

Я неторопливо выпрямился, присел пару раз, помахал руками, лязгая цепью.

– Во-первых, принесите сюда пару нормальных одеял для Ореста. И подушку. Брат мой роскошь любит, наверняка хоть одну подушку прихватил, так пусть отдает теперь. Во-вторых, лекаря вы с собой взяли?

– Ну, взяли. Вернее, сержант омеговский замес-то лекаря у нас.

– Так тащи его сюда и пусть осмотрит, – я показал на неподвижное тело за решеткой.

– Да еще в Большом доме смотрели…

– Еще раз пусть осмотрят! В-третьих, я здесь сидеть не собираюсь. Хотите знать, куда вам ехать, – выводите меня наружу.

– Да ты ж сбежать сразу попробуешь.

– У тебя, я гляжу, ума много, Влас. На семерых хватит.

– Ты поговори! – огрызнулся он.

– Как я сбегу, если Орест у вас тут? Я только из-за него согласился ехать и дорогу показывать. Короче, вы наружу меня выводите и сажаете на мотоцикл. Вон холмы за окном – надо на один подняться и осмотреться с вершины. После этого и станет ясно, куда дальше.

* * *

Только рассвело, по серому небу вслед за караваном ползла одинокая туча необычного желтоватого оттенка. Меня посадили в коляску. Марк из вездехода так и не показался, а недовольная Мира, когда караван встал, выбралась на крышу кабины и позвала сержанта. Тот вышел из сендера, захватив чемоданчик с бинтами и лекарствами, и скрылся в кузове. Влас приковал меня к поручню на чугунном щитке, уселся за спиной у водителя и, по-разбойничьи сунув два пальца в рот, пронзительно свистнул. Мира на кабине жестом скомандовала отправление. Зарычали моторы, и караван тронулся с места.

Влас постучал по шлему мотоциклиста, наша машина тоже поехала. Коляска закачалась, затряслась: дороги здесь не было, сплошные ухабы.

– Ну, куда? – спросил здоровяк, положив на колени карабин стволом ко мне. – Только ты помни: я тебе брюхо в случае чего прострелю, так что будь хорошим мутантиком. Куда едем?

– На тот холм. Там встанем, осмотримся.

– Слыхал? – спросил Влас у омеговца.

Тот кивнул и добавил газу, плавно выворачивая в указанном направлении. Шлема мне не дали, ветер трепал волосы, задувая сквозь прорезь в щитке. Мотоцикл качнулся, въехав на склон. Караван позади двигался очень медленно, дожидаясь нас.

Я откинулся назад, опустил скованные руки. Допустим, я смогу отомкнуть наручники – хотя это сомнительно, – но что дальше? Влас то и дело поглядывает на меня и карабин убирать не спешит. Даже если я каким-то образом справлюсь с ним и с омеговцем, захвачу машину… Орест все еще в отсеке вездехода. А я не настолько крутой боец, чтобы в одиночку на мотоцикле наскочить на караван, который охраняют двадцать тренированных наемников, под огнем освободить старика и скрыться.

Но я могу уехать без Ореста.

Нет, не могу. Ведь он действительно когда-то заменил мне отца. А раз так, придется пока что вести караван к цели, ну а дальше посмотрим. Одно я знал точно: я не хочу, чтобы древняя машина досталась мой сестре и брату. Или попала к гетманам. Или в Замок Омега. Никто на Крыме и вокруг него не должен заполучить ее.

– Тормози, – велел Влас, снова стукнув омеговца по шлему, и мотоцикл встал на пологой вершине. По другую сторону холма открылась каменистая равнина, уходящая во влажную утреннюю дымку. Я выпрямился в корзине, прикидывая: Херсон-Град где-то справа, но отъехали мы далеко, и его не увидеть. А впереди – что это там?

– Сожри меня некроз! – Влас поднял бинокль.

– Дай мне, – сказал я.

Он молча глядел вперед, двигая нижней челюстью.

– Дай! – повторил я. – Что там?

– Что-что… смерть! – Облокотившись на поперечную штангу, к которой крепился прожектор, здоровяк протянул мне бинокль. – Гляди – и валим отсюда, а то они нас заметят.

Я приник к окулярам, подкрутил слегка. Похожую картину мы видели с Чаком, только тогда отряды гетманов двигались прямо на нас, а теперь ехали мимо. Грузовики с высокими бортами, трех-колесники с пулеметами на платформах и велотелеги… Недаром Инкерман считается самым крупным, самым сильным кланом горы Крым. Никто больше не способен собрать такую армию. Ополчение Херсон-Града даже при поддержке омеговцев, даже под защитой городской стены не продержится против гетманов больше нескольких дней.

Я повернул бинокль правее. Передовые отряды, будто река, растекались двумя рукавами. Точно так же разделился отряд кочевников, догоняя «Каботажник», только гетманы никого не догоняли – они заранее готовились окружить Херсон-Град. Такого количества людей и техники должно хватить, чтобы взять город в плотную осаду.

– Хватит тут торчать. – Влас отобрал у меня бинокль. – Какой-нибудь умник гетманский тоже в бинокль или в трубу глянет…

– Ну и что? Не станут же они останавливать армию из-за мотоцикла, – возразил я.

– Не станут, но отряд послать могут запросто. Всё, валим. Мутант, ты скумекал, куда дальше ехать?

Я кивнул, повернувшись в сторону, противоположную той, куда двигались гетманы, показал рукой на далекий горизонт:

– Вон туда. Прямо, там будет дорога старая, эстакада или автострада, не помню, как Орест их называл.

– Такая, на сваях… Ну, полого так изгибается, а наверху сломана?

– Да.

– Знаю то место, – кивнул Влас. – Это за Кладбищем, где скалы как могилы. Там еще рядом шакалы шныряют.

– Правильно. Нам надо проехать по южному краю Кладбища, миновать эстакаду. К вечеру мы там будем, а дальше я снова направление скажу. Всё, едем.

– А ты не обманываешь, мутант? – подозрительно спросил он. – Гляди, если крутишь что-то… И тебе и старику конец. Тебя я самолично резать буду – медленно, на кусочки.

Я молча уселся в коляске, и Влас приказал омеговцу:

– Едем.