Текст книги "Полет в бездну"

Автор книги: Андрей Анисимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава 2
Как Петрищев оказался в туалете

Как оказался в туалете квартиры третьего этажа, Петрищев понять не мог. Он вообще ничего не понял. Неожиданно его что-то завертело и понесло. Мгновения грохочущей бездны, и он оказался тут. Что помещение изменилось, он заподозрил, увидев перед собой на двери вместо календаря с Аленом Делоном календарь с кошечками. Осторожно приоткрыв дверь и сделав первый шаг по квартире, Петрищев услышал странный звук. Звук доносился из кухни. Антон заглянул туда и обнаружил жирного наглого кота. Кот, вытянув спину, точил свои когти об обои. По виду обоев Антон догадался, что кот подобное упражнение проделывает не впервой.

Увидев юношу, котяра выгнул спину и истошно завопил. Из глубины квартиры повторились шлепающие старческие шаги, и появилась сухая и прямая как жердь бабка.

Петрищев снова забился в туалет и заперся на щеколду. Шарканье приближалось. Бабка прошла мимо. Петрищев слышал, как она на кухне успокаивает горланящего кота. За кончив сюсюкать, старуха пошла назад. Возле двери шаги ее смолкли. Петрищев услышал покашливание и сопение совсем рядом, Постояв и подумав минуту, бабка, наверное, решила, что раз она поднялась с кресла, то не грех заодно заглянуть в туалет. Ее пальцы коснулись дверной ручки и, отжав замок, потянули на себя. Дверь оказалась запертой. Бабулька дернула посильнее и неожиданно сказала:

– Ах, извините, я не знала, что занято. Затем сделала несколько шагов вглубь и приостановилась. До старухи дошло, что в доме она одна и туалет занимать некому. Сделав столь несложное открытие, бабушка заорала благим матом. Петрищев от страха дернул спусковое устройство. И снова грохот и мрак окутали его и поволокли вниз.

Через секунду он очутился в таком же туалете. Только в нем находилась барышня, приводившая в порядок свой костюм. Увидев Петрищева, барышня округлила глаза и тихо сказала:

– Ой…

Тут уж Петрищев закричал во всю глотку. Неизвестно, чем бы кончилась эта неожиданная встреча с незнакомкой, но Антон схватился за спусковое устройство. Он еще не осмыслил, что с ним происходит, но в глубине сознания отметил, чти спусковое устройство ватерклозета существенно меняет его местопребывание.

Снова грохот и мрак подхватили Петрищева. На этот раз он попал в совершенно иное помещение. Стерильный кафель стен, машинка для сушки рук и катушка с необычайно розовой и мягкой туалетной бумагой указывали, что Петрищев находится в укромном уголке богатого офиса. Несколько минут Антон таился и думал. Но причины происходящего с ним перемещения определить не мог. Тогда молодой человек застегнул брюки, поправил галстук и начал вспоминать все по порядку.

Странности и чудеса начались с самого утра. Петрищев проанализировал события одно за другим, припомнил черный лимузин с седым голубоглазым водителем и свой конфузный момент возле квартиры Вики и сделал вывод, что все это сон. Неприятный, долгий сон, который случается иногда в субботу. Наверняка сейчас больше девяти часов утра, а он дрыхнет. От этого и снится всяческая галиматья. Дело оставалось за малым: надо проснуться!

Петрищев протер глаза. Ом даже подошел к раковине из белоснежного фаянса и, нажав на иноземный рычаг, пустил воду. Рычаг заменял краны с холодной и горячей водой. Антон с такими кранами встречался. Если кран до конца отвернуть вправо – идет горячая вода, влево – холодная. Петрищев умылся ледяной шипящей водой, вытерся нежнейшим шелком туалетной бумаги и опять протер глаза. Сон не прерывался. Оставалось ждать.

«Почему мне так долго снится одно и то же. Не торчать же весь сон в туалете!» решил Антоша и осторожно приоткрыл дверь.

Высунув голову, юноша обнаружил светлый коридор, заканчивающийся решеткой из толстых прутьев. За прутьями виднелась стальная дверь с колесом-ручкой, напоминающей штурвал корабля.

«Это же сейф!» – догадался Петрищев. И только теперь вспомнил, что в доме его подружки первый этаж занимал банк.

Антон прокрался по коридору. В конце имелась лестница наверх. Но путь к лестнице преграждала вторая решетка из таких же толстых прутьев. Антон прошелся несколько раз от одной решетки до другой и хотел повторить проход, когда послышались шаги и шелест колес. Это два служащих катили вниз по специальному желобу тележку с деньгами. Если денег так много и их нельзя потратить – для служащих они превращаются в тяжелые бумажные кирпичи.

В субботу банковский день короче, но служащие Замараев и Пестиков с удовольствием бы уже сейчас обедали в семейном кругу, окруженные верными подругами, детьми и внуками, а не катили бы постылую тележку. Петрищев снова ретировался в туалет и прикрыл за собой дверь. Внезапно пожилых работников сердито окликнул директор:

– Вы тут на лестнице два миллиона потеряли! Надо быть, господа, поаккуратнее.

Петрищев по звуку шагов понял, что рассеянные сотрудники пошли назад, и снова осторожно высунул голову. Перед его изумленным взором предстали деньги. Тугие и толстые пачки, обвязанные банковской лентой и запечатанные в целлофан, горкой наполняли тележку и с трудом помещались в ней. Петрищев потрогал пачки, но работники возвращались, и он вновь шмыгнул в туалет.

Служащие пристроили на тележку еще несколько пачек.

– Ничего мы не потеряли, – проворчал Замараев, – директор докладывает свои темные денежки, а делает вид, будто мы растеряхи.

Пестиков захихикал и добавил:

– Козел. Жульничает с клиентами, а сам из себя благотворителя изображает.

– Ты о сифилитиках? – спросил Замараев.

– О них. Денежки на счет венерического диспансера переводит. Сифилитикам на микстуру, – пояснил Пестиков и зашипел: – Тише, идет…

Антон услышал глухой звук открывающейся стальной двери, но не видел, как тележка с деньгами оказалась за металлическими воротами сейфа, в хранилище. Не видел, как запирался кодовый замок и как директор все это опечатывал. Когда все смолкло и шаги затихли, Петрищев покинул свое убежище. Но деваться было некуда. Кроме туалета в его распоряжении оказалось пространство в двадцать шагов, ограниченное двумя решетками. Антон потрогал решетки, подергал их за прутья, но массивная конструкция даже не задрожала. Петрищев уперся в прутья лбом и ударил их несколько раз. Ощутив боль и не проснувшись при этом, он, наконец, уверился, что не спит. Стало обидно, что вместо того чтобы сидеть за столом, пить вкусный спрайт и есть пироги, которые так здорово печет мама Вики, он торчит тут. Время тянулось ужасно медленно. Хотелось есть. Петрищев решил было закричать, но как объяснить свое появление в банке, да еще возле хранилища? «Пожалуй, так просто и не отпустят», – подумал Антон и, усевшись на корточки, погрузился в прострацию. Непонятный жужжащий звук привлек его внимание. Сначала звук казался далеким. Но постепенно он становился громче. Петрищев привстал и на всякий случай ретировался к спасительным дверям. Продолжая прислушиваться, приложил ухо к правой стене. Стена заметно подрагивала. Звук явно шел справа. Сколько прошло времени, Петрищев не заметил. Как только он позвонил в квартиру Вики, часы на его руке остановились, и запустить их снова Петрищеву не удалось. Сверлящий монотонный вой нарастал, пока кирпичи стены не отвалились и в них не просунулась грязная рука.

Петрищев спрятался, но дверь до конца не закрыл, продолжая наблюдение. С грохотом, подняв жуткую пыль, часть стены отпала, и в коридоре появились три фигуры, припорошенные кирпичной крошкой и бетонной мукой. Одна фигура чихнула и выругалась. Петрищев в туалете покраснел. Он очень не любил ругательных слов и никогда их сам не употреблял.

– Я же говорил, блин в корень, надо левее! – закричал один из стенопроходцев.

– Да, братаны, мы метров пять дали маху, – почесывая темя под грязной маской, ответил второй.

– Все гад Петруха. Его расчеты. И зачем мы ему поверили? Всегда, дубина, имел двойку по геометрии, – добавил первый. Третий стенолаз сносил упреки подельников молча и только виновато сопел.

– Ну и как теперь попадем в хранилище? – поинтересовался второй. Наступила долгая пауза.

– Надо взрывать, – наконец подал голос третий.

– Всю охрану, блин в корень, поднимем, – возразил первый.

– На воздух, – хихикнул второй.

– Нашел, болван, время шутить, – оборвал его первый и заметил дверь в туалет. – А там что?

– Клозет. Банкиры пользуют, – ответил третий.

– Может, через стену сортира проще? – спросил второй. – Надо бы проверить.

Одна из фигур пихнула дверь ногой. Петрищев отлетел вглубь, чуть не угодив в чрево унитаза. Взломщики были удивлены и испуганы не меньше, но, поняв, что юноша один, навели на него автоматы.

«Похоже, что меня собираются пристрелить», – сообразил Петрищев и зажмурился. Но выстрелов не последовало.

– Как ты, блин в корень, сюда попал, пижон? – спросил первый стенолаз. Петрищев молчал. Он понимал, что отвечать надо, но не знал что. Антон и себе этого объяснить не мог. Еще труднее выдумать правдоподобное объяснение взломщикам.

– Не знаю… – промямлил он безнадежным голосом.

– Да это, братаны, конкурент! Мочить надо, – взвизгнул взломщик, обвиненный в двойках по геометрии.

– Выйдем, – предложил первый взломщик подельникам, – помозговать надо.

Троица вышла в коридор и принялась шептаться.

Взломщиков звали Петей, Ганей и Додиком.

– Зачем его мочить? – удивился До-дик.

– Заложит, гад, – ответил Ганя. Петр наморщил лоб и молчал.

– Твое слово, Петруха, – заключил До-дик. Взломщики уставились на подельника, но Петруха продолжал морщить лоб и молчать. Наконец он изрек:

– Успеем. Пока пусть походит с нами.

– На черта нам этот, блин, пижон? – возмутился Ганя.

– Тупица, парень хоть и не гигант, а килограммов пятнадцать поднять сможет, – процедил Петр сквозь зубы.

– Ну и что? – не понял «коллегу» Ганя.

– Болван, ты можешь прикинуть, сколько это будет в купюрах?!

– Ты о чем? – заинтересовался Додик. Он начал понимать ход Петрухиных мыслей, но желал уточнения.

– Сколько весит одна сторублевая бумажка? – ехидно спросил Петр.

– Хто ж ее, блин в корень, знает, – развел руками Ганя.

– То-то… А сколько их будет в пятнадцати килограммах? – продолжил свой допрос Петр и, не получив ответа, изрек: – Пусть пижон поработает носильщиком. Пришибить всегда успеем.

Закончив совещание, взломщики вернулись в туалет и сообщили бледному как смерть Петрищеву, что он взят в банду носильщиком и ему присвоена кличка Пегий.

Снова взревели отбойные молотки, и через полчаса через стену туалетной комнаты компания пробралась в святая святых. В хранилище горела синим светом лампочка. Деньги лежали на стеллажах в банковских упаковках. В центре стояла тележка, полная денежных кирпичей. Директор разрешил оставить ее до начала рабочей недели неразобранной. Взломщики вытащили из-за пазухи мешки и принялись их набивать. Петрищев, бледный и испуганный, стоял рядом и дрожал.

– Чего трясешься, Пегий? Денег не видел? – рявкнул Додик.

Петрищеву приказали снять рубашку и, завязав рукава, напихивать в нее пачки сторублевок. Когда же тележка опустела, Ганя протянул руку к полке, и в тот же миг завыла сирена. Полки оказались подключенными к сигнализации. Взломщики вылезли через дыру в туалет, затем стали по одному протискиваться в лаз. Петрищев оказался между ними. Дуло автомата упиралось ему в спину.

– Мой выходной костюм! – невольно вырвалось у Петрищева, когда синяя шерсть его парадной одежды превратилась в буро-серую.

– Думай, Пегий, о шкуре, а не о тряпках, – резонно заметил Додик и для наглядности сильно ткнул Петрищева сталью автомата.

Протискиваясь сквозь сырые и грязные стены, они оказались в шахте или в тоннеле. Но перед тем как выйти, Ганя пошуровал в проходе, и кирпичи с грохотом засыпали лаз, по которому они только что пробирались. Глухие удары падающей породы еще долго звучали сзади. Петрищев сильно вспотел. Он не привык таскать тяжести в столь неудобной таре, как собственная рубаха, и никогда раньше не передвигался по столь отвратительному грунту. Антоша подвернул ногу, набрал песка и кирпичной крошки в свои лакированные туфли, отчего каждый шаг в наполненной дрянью обуви причинял боль. Его мучители шли как ни в чем не бывало, даже подпрыгивали и там, где почва под ногами позволяла, переходили на бег. Сколько времени продолжался поход по подземным лабиринтам, Петрищев не знал. Ноги Антона давно бы подкосились, если б не толчки автомата сзади.

Наконец, когда юноша понял, что через десять шагов он свалится и никакой автомат не сможет поднять его, Ганя объявил:

– Перекур.

Они уселись на толстую трубу, обмотанную какой-то дрянью. Взломщики уложили мешки с добычей на залитый битумом пол и развалились на трубе, закурили. Додик взял рубаху с деньгами, что волок за собой Петрищев, приподнял ее, прикидывая на вес, и мечтательно произнес:

– Мильена два… Не меньше.

Петрищев вспомнил, как работники банка потеряли именно два миллиона, когда волокли тележку, и чему-то усмехнулся.

– Что лыбишься, Пегий? – угрожающе поинтересовался Петр.

Петрищев промычал нечто невразумительное и, усевшись на трубу, снял туфли и, высыпав из них песок, снова попытался надеть. Ноги от долгой и неудобной ходьбы распухли, и обувь не налезала. Антону пришлось расшнуровываться.

– Ну, хреновы миллионеры, пора высовывать нос на свежий воздух, или рванем дальше? – затягиваясь вонючей сигаретой, спросил Ганя.

– Надо бы поглядеть, где мы, – ответил Петр, гася свой чинарик об обмотку трубы.

– Вот и сходи, разведай, – предложил Додик.

Петр взвалил свой мешок на плечи и исчез во мраке подземного хода. Через минуту он вернулся и сообщил, что впереди развилка. Два тоннеля идут направо и прямо, а третий поворачивает налево и назад. Но в первых двух воды по колено.

– Значит, пришли, – сказал Ганя. – Тут должна быть, блин в корень, лестница. Седой ждет возле люка.

Первым пошел искать лестницу Додик. Он тоже взвалил свой мешок. Оставшиеся молча сопели, привалившись к трубе. Додик не возвращался. Прошло минут двадцать пять. Молча поднялся Ганя и, тоже прихватив свой мешок, растворился во мраке подземелья. Петрищев облегченно вздохнул. Из всей троицы один Петр не казался Антону страшным. Да и автомата у него не было. Додик и Ганя не возвращались. Где-то вдали послышались выкрики и замелькали лучи фонарей.

– Надо смываться, – шепнул Петр и потянул Антона за рукав. Антон двинулся за Петром, но тот остановился и грозно спросил: – Где бабки?

Антон поднял рубаху с деньгами. Голоса становились громче. К людским крикам прибавился лай собак. Петр бросил рукав Антона и побежал вперед. Внезапно он вскрикнул и исчез. Петрищев сделал шаг и чуть не улетел в черную бездну. Хорошо, что сверху сюда проникал тоненький луч света. Но Петрищев скорее почувствовал, чем увидел, пропасть. Он в ужасе отступил от края. Потом встал на четвереньки и, ощупывая пол рукой, подполз к отвесному обрыву. Заглянув вниз, Петрищев отшатнулся и ударился головой о железо. Перед ним оказалась лестница.

Крики и лай собак приближались. Не понимая, что он делает, Антон схватил рубаху с банкнотами и полез вверх по лестнице. Лестница была ржавая и подозрительно скрипела и дрожала. Петрищев почувствовал, что она отрывается. Он вытянул руку, и рука ушла в пустоту. Антон бросил туда мешок и только успел втиснуть в нишу половину туловища, как лестница полетела вниз и шмякнулась в глубине во что-то мягкое. Антон заполз в нишу и затаился.

Лай собак стремительно приближался. Вот псы рядом. Внезапно их злобный рык оборвался и из глубины послышался жалобный скулеж. Ищейки упали в пропасть. Через минуту внизу появились люди. Сколько их было, Петрищев не видел. Если судить по голосам, не меньше шести-семи. Остановившись у края отвесной ямы, они направили лучи своих фонарей на дно.

– Смотри, песики, – сказал один из пришедших. – Да там и наши клиенты.

– И мешочки при них, – добавил другой.

– Не повезло ребятам, – усмехнулся третий.

Петрищеву хотелось крикнуть и попросить, чтобы его вытащили. Но внутренний голос тихо и настойчиво приказал молчать. И что он скажет в свое оправдание? Признается, что в банк попал случайно и сам не знает как. Деньги его заставили нести под прицелом автомата. Кто поверит этому?

Несколько фонарей высветили дно колодца. Петрищев осторожно высунул голову и тоже заглянул вниз. На дне в неестественных позах лежали его мучители. Ржавая железная лестница вдавила их в жидкую грязь. В этой грязи барахтались две овчарки. Только успел Петрищев убрать голову, как лучи фонариков метнулись вверх.

– Гляди, Воронков, там была лестница. Они хотели уйти вверх, да не смогли. Лестница тяжести не выдержала, – сообщил один из пришедших.

– Двадцать мильонов их и придавили, – ухмыльнулся тот, кого назвали Воронковым. – Надо поглядеть, куда ведет этот колодец.

Петрищев слышал, как внизу по связи переговаривались между собой. Ноги и руки юноши затекли. Лежать в одном положении было невыносимо. Петрищев пребывал в полной темноте и не знал, как велика ниша, укрывшая его. Он вновь протянул руку вперед и уперся в кирпичную кладку. Тогда он пошарил вокруг. Налево стены не оказалось. Антон осторожно, чтобы не быть услышанным, пополз. Ниша тянулась узким тоннелем. Антон полз, подтягивая за собой рубаху с деньгами.

Неожиданно над головой что-то загрохотало. Петрищев вжался и замер. Казалось, сейчас свод обрушится, и ему крышка. Грохот так же внезапно прекратился. Через минуту снова, но не так громко. «Это же улица. Надо мной едут машины!» – сообразил Антон. Впереди замаячило светлое пятно. Петрищев прополз еще несколько метров и оказался под решеткой для стоков дождевой воды. Это он понял не сразу. Внутри сточной системы он раньше не бывал. Петрищев лежал и смотрел на небо. Вдруг небо ему закрыли. Над ним промелькнуло что-то розовое в кружевах. Петрищев покраснел как рак. Он никогда не заглядывал женщинам под юбки.

Полежав немного на спине, Антон предположил, что над ним не очень людная улица. После дамы в кружевах, закрывшей небо, следующий прохожий промелькнул минуты через три. Петрищев двумя руками уперся в решетку, и она на удивление легко поддалась. Собравшись с силами, юноша отодвинул чугунную конструкцию и поднялся. Первое, что он увидел, был черный катафалк, доставивший его к подъезду Вики. Седой водитель с голубыми глазами стоял возле машины и не мигая смотрел на Петрищева детскими голубыми глазами.

– Нет… – простонал Антон. Седой ухмыльнулся и приоткрыл дверь лимузина.

– Молодой человек, при таком внешнем виде я бы тут долго находиться не рискнул.

Петрищев только теперь сообразил, что его грязный костюм и туфли да еще галстук на голой шее – рубашку он снял по приказу взломщиков – выделяют его среди горожан. С трудом шевеля затекшими конечностями, Антон залез на сиденье и оглянулся назад. Машина была пуста, если не считать венка с траурными лентами и лопаты. Седой с поклоном закрыл за Петрищевым дверь и, оценив взглядом набитую купюрами рубаху, спросил:

– Это все?

Петрищев не ответил. Снова они мчались на бешеной скорости, не останавливаясь на красных сигналах светофора. Через десять минут Седой затормозил.

– Вылезайте. Вы приехали.

– Куда? – дрожащим голосом спросил Антон.

– Домой, – серьезно ответил водитель.

– Спасибо, – машинально проговорил Петрищев и попытался выйти.

– Вы не соизволили расплатиться, господин Петрищев, – напомнил водитель.

Петрищев полез в карман своего грязного пиджака, достал из него бумажник, но денег не обнаружил.

– Напрасно вы там роетесь. Рубли не тонут, – строго сказал Седой.

– У меня нет денег, – растерянно проговорил Антон и услышал громкий хохот. Он взглянул на своего спасителя и увидел, как тот корчится от смеха.

Нахохотавшись вволю, Седой достал из кармана белоснежный платок с черными вензелями. Перстень на его мизинце сверкнул так, что Петрищеву пришлось зажмуриться.

– Вы, молодой человек, должны мне за две поездки сто тысяч. И поскольку мне придется сегодня еще раз везти вашу персону, будем считать за проезд в три конца с вас сто тысяч.

Петрищев, наконец, сообразил, что деньги у него есть. И, запустив руку в рубашку, достал пачку банкнот.

– Я не знаю, сколько тут…

– Тут именно столько, – улыбнулся Седой и умильно сощурил свои небесные глазки. После чего забросил пачку с банкнотами назад, туда, где лежали траурный венок и лопата.

– Советую вам принять душ, переодеться и вернуться к вашей возлюбленной.

– Там все уже давно закончилось, – ответил Петрищев.

– Не думаю. Вы отсутствовали ровно полтора часа, – сказал Седой и с поклоном распахнул дверцу лимузина.

Петрищев вышел из машины.

– Вы забыли свою рубашечку, молодой человек, – услышал он вслед.

Антон взял рубаху с пачками сторублевок и скрылся в подъезде. Родители не вернулись. Они собирались заночевать на даче. Петрищев взглянул на часы. Стрелки и вправду показывали половину четвертого.

«Как столько событий смогло произойти в столь короткое время?» – подумал Антон.

Но не удивился. Человек ко всему привыкает, в том числе и к чудесам.

Первым делом Антоша сбросил с себя изгаженный костюм, галстук и туфли. «Придется тащиться в чистку». Грустная мысль пришла, но ненадолго. Внутри снова зазвучала бодрая утренняя мелодия. К мелодии добавились слова: «Я миллионер! Я миллионер! Я миллионер! Куплю новый костюм, и не один, а десяток. И галстуков десяток, и башмаков. Всего много, чтобы менять каждый день!» Напевая и приплясывая, он брезгливо собрал свой костюм, взял двумя пальцами бывшие выходные туфли и в трусах отправился на лестничную клетку. Зев мусоропровода гулко заглотил его одежду. Клавдия Васильевна, хозяйка соседней квартиры, примостившись возле дверного глазка, с удивлением наблюдала, как полуголый соседский парень, приплясывая, пронесся по лестничной площадке.

Уж не заболел ли мальчик? – покачала головой сердобольная Клавдия Васильевна.

Петрищев принял душ, натянул джинсы и линялую ковбойку и напихал деньги во все карманы. Остальные он аккуратно, пачка к пачке уложил в платяной шкаф. Рубаху хотел было тоже отнести в мусоропровод, но передумал – пускай останется как реальный свидетель его невероятных приключений. Не прошло и получаса, как свежий, пахнущий мылом и шампунем Антон Петрищев покинул квартиру. Выйдя из подъезда, юноша огляделся. Катафалка на месте не оказалось. Черный лимузин исчез.

– А деньги содрал за три конца. За сто тысяч мог бы и подождать, – обиделся Антон и вспомнил, что опять забыл подарок для Вики, но возвращаться не стал. – Найду что-нибудь подороже, – решил он и зашагал к Никитским воротам.

В цветочном магазине, за бывшим Кинотеатром повторного фильма, он купил ведро самых дорогих роз, оплатив и само ведро. Антон поднял руку. Новенький «жигуленок» с визгом притормозил рядом. Петрищев поглядел на водителя: не окажется ли он седым с голубыми глазами. Но водитель «жигуленка», явно выраженное лицо кавказской национальности, на Седого ничем не походил. Петрищев сел на заднее сиденье и приказал ехать в Лихов переулок, но остановиться у ювелирного магазина. В ювелирном он купил кулон и толстую золотую цепочку. Все это продавец поместил в бархат тисненой кожаной шкатулки и просил заходить еще. Проезжая мимо салона дорогой итальянской одежды, Петрищев снова велел остановить машину.

Салон магазина поблескивал зеркалами. Манекены в дорогих костюмах, пальто и свитерах нагло улыбались улыбками мертвецов. К Антону подошли сразу три продавщицы. Петрищев посмотрел на девушек и подумал, что если бы красавицы замерли, то легко бы сошли за подруг манекенных денди. Антону приглянулся белый двубортный костюм. Продавщицы похвалили вкус Петрищева и помогли подобрать к костюму сорочку и галстук. Туфли светло-коричневой кожи с квадратом новомодного каблука оказались по ноге. И здесь, получив приглашение еще раз посетить салон, Петрищев уходил, обласканный вниманием. Когда он взялся за ручку дверцы «жигуленка», владелец с признаками кавказской национальности его не признал.

– Машина занята, – извиняющимся тоном сообщил водитель, но, приглядевшись, засиял улыбкой: – Извини, шеф. Ты словно с обложки журнала.

К дому Вики в Лиховом переулке протиснулись с трудом. Возле банка «Недра» парковались с десяток иномарок. Все они имели на крыше синие фонари для спецсигналов, и лишь санитарная «Волга» с красным крестом, сошедшая с отечественного конвейера, его не имела. Возле входа в банк толпились люди в милицейской форме. Кроме охранников, всегда торчащих у дверей, сейчас здесь еще дежурили омоновцы с автоматами. Петрищев расплатился и, схватив ведро с розами, прошмыгнул в Викин подъезд. Перед тем как надавить на звонок квартиры, Антон вспомнил, как пришел сюда два часа назад, и густо покраснел.

Вика открыла дверь и молча стала смотреть на Петрищева.

– Вам кого? – спросила девушка, не признавая в госте своего кавалера.

– Вика, ты чего? Не узнаешь? – спросил Антон и протянул остолбеневшей подружке розы вместе с ведром. Вика приняла ведро, продолжая изумленно взирать на Антона. Наконец в ее округлившихся глазах появилось нечто вроде мысли:

– Ребята! Петрищев вернулся!

Из комнаты выскочили гости, с криками и смехом обступили Антона, но, оглядев шикарный белый костюм, франтовские туфли и ведро с розами, притихли. Первым молчание нарушил вихрастый Колька:

– Ты, никак, с того света?

– Куда ты подевался из туалета? – шепотом спросила Соня.

– Дайте человеку войти в квартиру, – прервала вопросы к Петрищеву подруга Вики Варвара.

Антона повели в комнату. Он с удовольствием отметил восхищенные взгляды девушек. Так девчата никогда раньше на Петрищева не смотрели. На столе оставались недоеденные куски пирога. Вика вынула заначенную для родственников бутылку шампанского.

Постепенно разговор снова коснулся странного исчезновения Антона. Петрищев старался отшутиться. Шутки шутками, но Антон прекрасно понимал, что объясниться придется. И пока Вика перед подругами хвалилась дорогим подарком, он напряженно думал. Нужное и таинственное слово «МЕДИТАЦИЯ» подвернулось неожиданно. Когда вихрастый Колька опять пристал со своими ехидными вопросиками, Петрищев многозначительно произнес:

– Я медитировал.

Наступила мертвая тишина. Вика и ее гости с восхищением уставились на Антона. Но тот не сказал больше ни слова.

– Ты у меня необыкновенный! – затаенным шепотом сообщила Вика. – Хочешь, я надену твой подарок? Он восхитительный. Я даже мечтать о таком не могла.

Петрищев посмотрел на девушку, отметил ее восторженный и влюбленный взгляд и величественно разрешил:

– Надень. Я для этого его и подарил.

Вика не стала надевать украшения на виду у всех. Она спряталась в ванную и вышла оттуда, сверкая золотом цепочки и кулона. Взгляды гостей, их восторженные восклицания заставили Вику покраснеть. Лишь на Петрищева блеск золота впечатления не произвел. Наоборот, ему показалось, что Вика стала еще меньше ростом, да и выражение ее личика нельзя было назвать слишком интеллектуальным.

– Тебе нравится? – прошептала Вика, усаживаясь рядом и прижимаясь к Антону. Ротик ее приоткрылся, и Петрищев почувствовал горячее дыхание подруги.

– Ты луку наелась? – спросил он, брезгливо отодвигаясь.

– Немного есть в пирогах, – испуганно призналась Вика и обиженно заморгала.

– Ладно, мне пора. Уже времени много, – сказал Антон, вставая.

– Куда тебе спешить? Только семь. Мы еще потанцуем.

Музыка гремела вовсю.

– У меня предки на даче. Пока в квартире пусто, я могу плодотворно позаниматься, – сообщил Антон уже с порога.

Вика пыталась задержать кавалера, но он остался непреклонен. На улице возле банка машин стало поменьше: исчезла санитарная «Волга» и черные иномарки с синими спецсигналами, да и омоновцев Петрищев у входа не увидел. Он не знал, что в мешках, поднятых со дна колодца, обнаружили именно ту сумму, которая по подсчетам ревизоров числилась похищенной. Деньги, унесенные Антоном в рубахе, принадлежали директору, и тот не мог признаться, поскольку происхождение их было весьма сомнительным. Ревизия подошла к концу, и суета, возникшая после ограбления, стихала. Петрищев поехал домой на такси. Если первое путешествие от сточного люка до дома обошлось ему в сто тысяч, второе в сорок рублей.

Войдя в квартиру, Антон сбросил с себя шикарный белый костюм, натянул спортивные рейтузы и раскрыл книгу «ОСНОВЫ МАТЕМАТИКИ В ПРИМЕНЕНИИ К ЕСТЕСТВОЗНАНИЮ». Уютно горела под зеленым абажуром настольная лампа. Петрищев закинул в рот жвачку и начал читать: «Особенно удобно представить искомую функцию через интерполирующий многочлен. Непосредственно расположенный по степеням X…»

– Бред! – воскликнул Петрищев и захлопнул книгу. – Я миллионер и не желаю забивать голову всякой ерундой.

Антон искренне удивился тому, как он раньше этого не понимал. Чтобы посчитать деньги, которые у него есть, знаний и так предостаточно. А зачем богатому человеку утруждать разум?! Сделав столь простой и приятный вывод, Петрищев пошел в гостиную и развалился в кресле. По телевизору показывали американский фильм про гангстеров. Раньше Петрищев бы поморщился и выключил телек. А сейчас принялся смотреть. Ему почему-то припомнились длинноногие девицы из салона итальянской одежды. «Пожалуй, стоит туда заглянуть еще разок», – подумал юноша и услышал звонок в дверь.

– Кого еще черт несет? – обозлился Антон. Нехотя покинув кресло, Петрищев вышел в коридор и перед тем, как открыть, посмотрел в глазок. Вытянутое оптикой, перед ним предстало лицо Вики. Антон отпер замок и уставился на девушку.

– Может, я войду? – жеманно спросила Вика, моргнув сильно подкрашенными ресничками.

– Заходи, – неуверенно пробормотал Петрищев и отступил в сторону.

Вика вошла в прихожую, скинула туфельки и, аккуратно ступая ножками в шоколадных колготках, просеменила в гостиную.

– Ты один?

– Как видишь, – ответил Антон.

За их многолетнее знакомство Вика посещала квартиру кавалера всего несколько раз. Да и было это давно, когда они учились в младших классах и вместе делали уроки. Так уж повелось, что Антон приходил к Вике в Лихов переулок, а Вика к нему не заходила.

– Я знаю, что вчера тебя обидела, – нежно прошептала Вика.

– Чем? – не понял Антон.

– Отказалась идти в кино. Я – дрянь, сейчас понимаю, а вчера меня бес попутал, – сказав это, Вика вспомнила черный зонтик и высокого мужчину с голубыми глазами.

– Что-нибудь случилось? – поинтересовался Петрищев, не замечая замешательства подружки.

– Ты о чем? – Вика тряхнула головой, чтобы снять наваждение.

– Приехала почему? – уточнил Петрищев.

– Захотела и приехала. А ты не рад? – Вика уселась в кресло так, что юбка ее сильно откинулась и маленькие стройные ножки предстали перед Петрищевым.

– Поздно уже, – ответил Антон, не отрывая взгляда от ног девушки.