Текст книги "«Фаустники» в бою"

Автор книги: Андрей Васильченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Вообще в уличных боях излюбленной тактикой немцев было оставить фаустников в тылу, дабы те из подвалов и окон верхних этажей внезапными выстрелами выводили из строя орудийные расчеты. Подобный случай описан в мемуарах офицера 420-го отдельного истребительно-противотанкового артиллерийского дивизиона: «В конце улицы на расчет Михаила Рудика напало около тридцати гитлеровцев с Фаустпатронами, автоматами и гранатами. От переправы через Шпрее и из углового здания их поддерживали станковые пулеметы. Прикрываясь щитом пушки, расчет развернулся у самого дома, но открыть огонь не успел. Откуда-то сверху прилетел Фаустпатрон и, ударившись в стену над самой огневой позицией, обрушил на голову бойцов груду битых кирпичей. Бойцы штурмового отряда, выручая артиллеристов, схватились с гитлеровскими автоматчиками. Но с пулеметами сладить не могли: до них слишком велико было расстояние. Осколки кирпичей вывели из строя все орудийные номера расчета, кроме командира. Тяжело раненный, наводчик Петр Ильюшин, истекая кровью, все же дотянулся до панорамы и дал выстрел по окну подвала, из которого строчил пулемет. Выстрелил и упал, потеряв сознание. У орудия остался один Михаил Рудик. Он зарядил пушку и вторым выстрелом загнал в реку группу немцев, окопавшихся у парапета».

^{Опасаясь выстрелов из развалин, советские танкисты предпочитали «экранировать» броню машин}

Если говорить об экранировании советских танков, то первые упоминания о применении подобной практики для обороны от Фаустпатронов относятся еще к 1943 году. 17 мая 1943 года заместитель командующего бронетанковыми войсками Красной Армии по всем вопросам деятельности командования БТВ Н. И. Бирюков встречался со Сталиным. У них произошел не самый приятный для Бирюкова разговор. В ходе данного разговора, проходившего жестко, И. В. Сталин формулировал ряд указаний по учету, хранению и использованию образцов, как он сказал, «нововведений в танках и танковом вооружении». Большинство указаний И. В. Сталина были ясны и не требовали особых комментариев. Характерно, что Верховный Главнокомандующий вспомнил о специальном полке опытных танков, снабженных экранирующими устройствами, поглощающими энергию кумулятивного (концентрирующего) действия взрыва немецких артиллерийских снарядов и пехотных гранат, в том числе только что ставших применяться Фаустпатронов. Сам Бирюков отмечал, что «последние были весьма эффективным средством против наших танков. Верховный Главнокомандующий, памятуя о „фаустниках“, потребовал доложить, где находится полк с экранирующими устройствами, на случай его практического использования». К концу 1944 года экранирование советских танков стало повсеместным явлением. На машинах устанавливались экраны из 6–10-миллиметрового железа. Они прикрывали наиболее уязвимые места танков, заставляя в случае попадания преждевременно сработать кумулятивную мину. Впрочем, данная практика прижилась не сразу. Многие офицеры не понимали смысла слова «экранирование». Пример подобного восприятия был приведен в мемуарах командира 301-й стрелковой Сталинской ордена Суворова 2-й степени дивизии Антонова B. C. «По разбитым улицам добрались до 1050-го стрелкового полка. Я остался у И. И. Гумерова, а Д. С. Наруцкий пошел искать танкистов. Вернувшись, он рассказал, что командующий бронетанковыми войсками фронта генерал Г. Н. Орел предложил ему экранировать танки от фаустников.

– Что значит экранировать танки? Я что-то такое не слыхивал. Может быть, и нам экранирование танков сделать?

– Это, товарищ комдив, когда на борт танка навешивается дополнительный броневой лист для защиты от кумулятивных снарядов фаустпатрона.

– Что же, пойдем на командный пункт дивизии и будем готовиться к бою на завтра.

Затем с полковником Д. С. Наруцким и подполковником И. И. Гумеровым я поднялся на верхний этаж здания, чтобы лучше просмотреть направление наступления вдоль Саарландштрассе и внутренний двор гестапо.

Мы с болью увидели подбитые и горящие танки на площади перед Потсдамским вокзалом.

– Да, теперь мне понятна тревога генерала Орла и других танкистов, – со вздохом проговорил полковник Д. С. Наруцкий».

Однако отнюдь не все танкисты приваривали к своим машинам экраны. Для того чтобы минимизировать ударную силу Фаустпатронов, нередко советские танкисты прикрепляли к броне своих боевых машин найденные в близлежащих домах матрасы с железными пружинами. Это импровизированное защитное средство выступало в роли экрана, причем после боя его не надо было переваривать – достаточно было найти новый пружинный матрас.

^{Немецкий солдат ведет огонь из противотанкового ружья 38 во Франции}

К концу военных действий советские танкисты придумали новую тактику борьбы с фаустниками. Из танковых пулеметов активно обстреливались все оконные проемы, если дело было в городе, или открытые места, если танки двигались по пересеченной местности. Во многих случаях, когда танки не имели достаточного пехотного прикрытия, это было единственной возможностью не попасть под выстрел из Фаустпатрона. Подобную ситуацию можно проиллюстрировать воспоминаниями одного офицера-танкиста: «В перископ командир батальона заметил несколько фаустников: они пробирались густым кустарником по краю оврага. Пехотного прикрытия под рукой не было. Иванов приказал танкистам периодически прочесывать пулеметами подозрительные участки, а сам с несколькими бойцами отправился истреблять „истребителей танков“. Фаустники были уничтожены, но храбрый комбат получил в завязавшейся перестрелке пулю в колено». Использование пулеметов, в том числе трофейных, установленных на броне танка, позволяло успешно справляться с гранатометчиками противника. «Меня беспокоила мысль о „фаустпатронах“. Предупредил экипажи бдительно просматривать кусты, любые заграждения, где мог затаиться фаустник, а сам думал, как бы быстрее разжиться у немцев пулеметами МГ-42, я уже привык к ним, всегда пользовался на других фронтах: ими хорошо прочесывать местность и уничтожать пехоту и фаустников». Или другой пример: «На пути к Трахтенбергу бригада встречала мелкие разрозненные части и группы противника, они устраивали засады и наносили удары фаустпатронами. Чтобы избежать потерь в танках и людях, в бригаде установили незыблемое правило – прочесывать пулеметным огнем опушки лесов, рощ, придорожные кусты и канавы. В населенных пунктах такой обработке подвергались подвалы, первые этажи, чердаки. Эта предупредительная мера дала положительные результаты. Мы почти не имели потерь от огня фаустников». Но в большинстве своем подобного геройства от танкистов не требовалось. При появлении фаустников на открытой местности было достаточно запросить подкрепления. Как вспоминал участник последних боев: «5 мая 1945 года наш полк сделал последний налет на порт, где в пакгаузах забаррикадировались остатки гитлеровских банд, вооруженных фаустпатронами. Они подбили несколько наших танков, и командующий 2-й ударной армией генерал И. И. Федюнинский справедливо решил, что боевую задачу по уничтожению фаустников быстрее и лучше всех выполнит штурмовая авиация».

Если говорить о способах действия войсковой части в условиях крупного города и противодействии фаустникам, то лучше всего это разобрать на примере 756-го стрелкового полка, ведшего ожесточенные бои в Берлине. К слову сказать, именно в этом полку располагалось одно из легендарных знамен, водруженных на рейхстаг – так называемое «знамя № 5».

С вступлением в Берлин солдаты полка обнаружили, что основная масса огневых средств располагалась в амбразурах (приспособленных к обороне окнах и дверях) первого этажа, подвальных или полуподвальных помещений. В первых и подвальных этажах зданий располагалась большая часть гарнизона опорного пункта, которая использовалась как для ведения огня, так и для маневра в период боя в городе.

Большинство огневых средств располагалось в угловых зданиях, а фланги прикрывались баррикадами толщиной до 4 метров. Баррикады, в свою очередь, прикрывались огнем автоматчиков и орудий, а также располагавшимися на флангах баррикад солдатами, вооруженными Фаустпатронами. Промежуточные здания узлов сопротивления оборонялись меньшими силами, но подступы к ним прикрывались многослойным косоприцельным огнем орудий и пулеметов. На перекрестках улиц в землю закапывались тяжелые танки для ведения огня по нашим танкам и пехоте, наступавшим вдоль улиц.

^{Использование в бою ранней модели Офенрора}

Немцы в Берлине широко использовали в системе обороны подземные сооружения города: бомбоубежища, метро, подземные коллекторы, водосточные каналы. Опорные пункты были связаны между собой подземными ходами. Противник широко использовал подземные сооружения для обороны заранее подготовленных позиций внутри города. Для этого он применял установку железобетонных колпаков вблизи выходов из подземных сооружений. При угрозе подрыва или захвата такого колпака гарнизон его уходил по подземным ходам. Благодаря наличию развитой системы подземных сооружений противник имел возможность оставлять в тылу наступавших войск значительные группы автоматчиков, снайперов, гранатометчиков и фаустников. Эти группы устраивали засады в тылу наших частей, ведя огонь по автомашинам, танкам, орудийным расчетам, выводили из строя офицеров, связистов, одиночных солдат, рвали линии связи. Когда для этих диверсионных групп создавалось опасное положение, они быстро скрывались, используя подземные ходы.

Кроме того, немцы старались в максимальной степени использовать реки и каналы, имеющиеся в городе; отходя за эти водные преграды, они взрывали за собой мосты и занимали оборону в зданиях по берегу, стремясь огнем не допустить форсирования водных рубежей. Передний край обороны противника в полосе наступления 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии проходил непосредственно по южному берегу Фербиндунгс-канала, гавани Вестхафен и железнодорожному полотну станции Беусельштрассе. Каменные здания по южному берегу канала были приспособлены к обороне.

Фербиндунгс-канал имел ширину 45 метров и берега с укрепленными откосами. Мост через канал был поврежден и позволял движение не более двух человек одновременно. Кроме того, он находился под обстрелом огневых средств противника, расположенных в каменных постройках станции Беусельштрассе и даже в железнодорожных складских помещениях, выдвинутых от станции к центру гавани Вестхафен. Мост был заминирован, а за ним находился минированный противотанковый ров и местами надолбы.

Непосредственно перед фронтом наступления 756-го стрелкового полка оборонялись учебная рота 309-го запасного пехотного батальона и подразделения 617-го пехотного батальона фольксштурма (боевые группы) общей численностью 400 человек. На вооружении они имели автоматы, до 60 различных пулеметов, 7 орудий, поставленных для стрельбы прямой наводкой, минометы и большое количество Фаустпатронов. Эти подразделения поддерживались огнем до двух дивизионов тяжелой артиллерии. Ряд улиц на пути наступления дивизии и полка был забаррикадирован. Было известно, что улица Беусельштрассе, начинавшаяся от моста через Фербиндунгс-канал и проходившая через станцию Беусельштрассе, была перерезана в нескольких местах заранее подготовленными баррикадами. Танки, самоходно-артиллерийские установки и авиация противника в полосе наступления дивизии и полка не действовали. Таким образом, перед полком стояла задача наступать в крупном городе, который был приспособлен к длительной, упорной, активной обороне.

^{При выстреле из Панцершрека из него вырывалась мощная струя огня}

В ночь с 25 на 26 апреля 150-я стрелковая дивизия получила боевую задачу форсировать Фербиндунгс-канал и наступать через район Моабит в границах: справа – Фербиндунгс-канал и р. Шпрее, слева – станция Беусельштрассе, северо-восточный угол парка Клайн Тиргартен, северо-восточная часть парка Тиргартен – и выйти на северный берег р. Шпрее севернее восточной части парка Тиргартен в готовности вести дальнейшее наступление с задачей захватить рейхстаг. Для выполнения этой задачи дивизия построила свой боевой порядок в два эшелона: в первом эшелоне – 469-й и 756-й стрелковые полки, во втором – 674-й стрелковый полк, который должен был наступать за 469-м стрелковым полком.

Командир 756-го стрелкового полка принял решение наступать, имея батальоны в два эшелона. Батальон первого эшелона, будучи передовым, являлся штурмовым, а батальон второго эшелона составлял как бы резерв командира полка. Штурмовой батальон для выполнения боевых задач усиливался наибольшим количеством огневых средств, и его действия поддерживались огневыми средствами батальона второго эшелона.

1-й стрелковый батальон (командир батальона капитан Неустроев С. А.), составляя штурмовой батальон полка, имел в своем составе 348 человек (офицеров – 25, сержантов – 75, рядовых – 239, химиков – 5, саперов – 2 и азимутчиков – 2, на вооружении которых состояло: винтовок – 150, автоматов – 138, станковых пулеметов – 5, противотанковых ружей – 4, Фаустпатронов (немецких) – 10, орудий 45-мм – 2, минометов 82-мм – 6. Батальон был усилен: орудиями 76-мм ПА – 2, орудиями 76-мм ДА – 2, танковым батальоном – танков 23, батареей САУ-152 – 6.

Танки огнем прокладывали путь пехоте, пехота в свою очередь оберегала их от Фаустпатронов противника, обстреливая окна этажей домов (от подвала до чердака).

Каждое стрелковое отделение при движении по улице обстреливало определенный этаж (передовые отделения – первые этажи, вторые отделения – вторые этажи, третьи отделения – третьи этажи домов одной стороны улицы). Огневые точки уничтожались огнем прямой наводкой орудий, танков, самоходно-артиллерийских установок и огнем полевой артиллерии с закрытых позиций и с близких дистанций, а также трофейными Фаустпатронами

Противник, придавая большое значение удержанию переднего края, пять раз переходил в контратаки, главным образом с направления Сименсштрассе и железной дороги, силою до роты, но они были успешно отбиты смелыми действиями 2-го стрелкового батальона и артиллерийско-минометным огнем артиллерии сопровождения и артиллерии поддержки с северного берега канала. При захвате станции Беусельштрассе батальон захватил в плен роту немцев в количестве 110 человек во главе с командиром роты и освободил из лагеря 1200 русских военнопленных. В течение ночи 221-й отдельный саперный батальон дивизии совместно с корпусными саперами к 6 часам 27 апреля исправил мост через канал, по которому немедленно были переправлены на южный берег канала артиллерия, минометы, танки и самоходно-артиллерийские установки, боеприпасы и продовольствие.

Таким образом, в течение 26 апреля 756-й стрелковый полк, преодолевая упорное сопротивление противника, форсировал канал и захватил район станции Беусельштрассе, заняв исходное положение для штурмовых действий в районе Моабит. Перед полком была поставлена задача пробиться через наиболее укрепленный и насыщенный противником район Моабит, затем, захватив район парка Клайн Тиргартен и тюрьму Моабит, перерезать улицу Альт Моабит и выйти на северный берег р. Шпрее, которая прикрывала центр фашистского логова – парк Тиргартен с центральными правительственными учреждениями и рейхстагом.

^{Чтобы не опалить лицо из Офенрора, приходилось стрелять в противогазе}

Утром 27 апреля 2-й стрелковый батальон был сменен 1-м штурмовым батальоном, которому были переданы все средства усиления 2-го батальона. Кроме того, он дополнительно получил батарею 152-миллиметровых гаубиц для использования их в штурмовых группах в качестве орудий прямой наводки при борьбе с противником, занимающим наиболее прочные постройки. 2-й батальон был оставлен во втором эшелоне для обеспечения флангов и тыла 1-го батальона и полка, а также для уничтожения очагов сопротивления, обойденных подразделениями 1-го батальона, и ликвидации диверсионных групп.

В течение 27 апреля штурмовые подразделения 1-го батальона первоначально действовали вдоль Беусельштрассе и, выйдя к перекрестку улиц Беусельштрассе и Виклефштрассе, повернули на восток вдоль Виклефштрассе. С выходом к улице Вильгельмсхафенер они повернули на юг с целью выйти к парку Клайн Тиргартен через улицу Турмштрассе. Такие повороты боевого порядка батальона были необходимы для того, чтобы как можно скорее перехватить важнейшую магистраль противника – улицу Альт Моабит, позволяющую ему маневрировать войсками, боеприпасами и продовольствием, и выйти к р. Шпрее.

В ходе наступления в районе Моабит полк встречал упорное сопротивление. Противник огнем из подвалов, верхних этажей и чердаков обстреливал наступающие подразделения; улицы города и переулки простреливались ружейно-пулеметным огнем, Фаустпатронами и орудиями прямой наводки, на улицах часто приходилось встречаться с противотанковыми заграждениями и баррикадами. При подходе штурмовых подразделений батальона открывался огонь из подвальных и нижних этажей, а при непосредственном штурме здания – и с верхних этажей и чердаков.

Стрелковые подразделения – штурмовые подразделения различного состава – продвигались от одного здания к другому под прикрытием зданий, развалин, используя при движении проломы в стенах зданий и подвальные помещения. Крупные здания, из которых противник вел сильный огонь, штурмовые группы, как правило, обходили, выходя во фланг и тыл противнику и окружая его. По всем окнам и дверям этих зданий штурмовые подразделения открывали огонь, что давало возможность ворваться в здание. Внутри зданий подразделения вели борьбу за каждую лестницу, площадку, комнату, коридор. В этих условиях решающее значение приобретало пехотное оружие: автоматы, гранаты, бутылки с горючей смесью и захваченные у противника Фаустпатроны.

Артиллерия сопровождения, в том числе 152-миллиметровые гаубицы, танки и самоходно-артиллерийские установки, следовала в боевых порядках штурмовых подразделений (групп) и прямой наводкой уничтожала противника, особенно его огневые средства, в зданиях, укрепленных точках, обеспечивая тем самым продвижение пехоты и захват зданий. Сильно сопротивляющиеся гарнизоны и некоторые баррикады саперы подрывали, для чего использовали усиленные заряды тола.

^{В боях на Восточном фронте Офенрор вызвал много нареканий у немецких солдат}

Начав наступление и очищение кварталов в 10 часов 27 апреля на Беусельштрассе, полк (1-м стрелковым батальоном) к 14 час. 30 мин. достиг улицы Виклефштрассе, а к 16 час. 40 мин. – Вильгельмсхафенер; к 20 часам, перерезав Штромштрассе, овладел восточной частью парка Клайн Тиргартен и перерезал важнейшую магистраль – улицу Альт Моабит. Здесь полк был вынужден приостановить свое продвижение, так как необходимо было разведать позиции противника в наиболее укрепленном районе – тюрьмы Моабит, чтобы обеспечить дальнейшее продвижение с тыла, подтянуть огневые средства, тылы полка и привести в порядок подразделения полка и батальонов.

К 20 часам 27 апреля 756-й стрелковый полк 1-м (штурмовым) батальоном занимал восточную часть парка Клайн Тиргартен фронтом на восток, а 2-й батальон располагался в западной части парка фронтом на запад, в готовности обеспечить с тыла действия 1-го (штурмового) батальона. Таким образом, 756-й стрелковый полк в течение 27 апреля совершил обходы штурмовыми подразделениями (группами), чтобы занять исходное положение для атаки и штурма опорных пунктов противника в зданиях. Лобовых атак не проводилось. Действия противника в течение дня отличались особенным упорством.

В ночь на 28 апреля полк готовился к дальнейшему наступлению. Командир полка оставил на 28 апреля без изменения боевой порядок. С утра 28 апреля 1-й (штурмовой) батальон возобновил наступление вдоль улицы Альт Моабит (одной стрелковой ротой) и двумя стрелковыми ротами вдоль Турмштрассе, 2-й же батальон составлял по-прежнему второй эшелон (резерв командира полка), имевший задачу обеспечить фланги и тыл полка и отразить контратаки противника. Наступление осуществлялось в том же порядке, что и накануне. Под прикрытием артиллерии поддержки, при максимальном использовании артиллерии сопровождения, танков и самоходно-артиллерийских установок, избегая лобовых атак и обходя гарнизоны через проломы, дворы, к 11 час. 30 мин. 28 апреля 1-й батальон 756-го стрелкового полка подошел к пятиконечному зданию – тюрьме Моабит, где встретил особенно упорное сопротивление засевшего в нем противника. Батальон двумя ротами (3-й и 2-й стрелковыми) сковал противника, засевшего в здании, а в это время 1-я стрелковая рота начала быстро выдвигаться в обход тюрьмы Моабит по улице Ратеновер. Для того чтобы дать возможность 1-му батальону быстрее продвинуться вперед, командир полка для ликвидации гарнизона в тюрьме Моабит ввел в действие 2-й батальон, а 2-ю и 3-ю стрелковые роты 1-го батальона направил для быстрейшего выхода к р. Шпрее. 2-й батальон окружил гарнизон тюрьмы Моабит и, действуя решительно и смело, вынудил его сдаться.

1-й же батальон, освободившись от действий в тюрьме Моабит, развил наступление и, преодолевая сопротивление противника вдоль улицы Альт Моабит, устремился к р. Шпрее. В 19 часов 28 апреля он вышел к р. Шпрее у моста Мольтке в районе Лертервокзала. Таким образом, батальон вышел с севера к центральной части парка Тиргартен, т. е. к центральному сектору обороны Берлина, где встретил сильное сопротивление противника, обстреливавшего с противоположного берега р. Шпрее из зданий генерального штаба, министерства внутренних дел, домов набережной Шлиффенуфер.

^{Заряд-ракета для Офенрора}

С выходом 1-го (штурмового) батальона к Шпрее его подразделения закрепились на достигнутом рубеже, организовали систему огня и взяли под обстрел мост Мольтке. Чтобы не дать противнику возможности разрушить этот мост, были подтянуты три танка. 2-й батальон после ликвидации противника в районе тюрьмы Моабит выдвигался за 1-м батальоном и к моменту выхода 1-го батальона к р. Шпрее также вышел к реке правее 1-го батальона, обеспечивая связь с продвигающимся вдоль северного берега р. Шпрее 469-м стрелковым полком. Встретив упорное сопротивление, 756-й стрелковый полк прекратил наступление и приступил к подготовке атаки центрального сектора обороны противника в Берлине. Левее к р. Шпрее вышли подразделения 171-й стрелковой дивизии, которые также закрепились.

Перед полком встала самая ответственная и вместе с тем историческая задача – принять участие в завершающих боях в Берлине. На р. Шпрее все мосты были разрушены, сохранился лишь один мост Мольтке, позволявший по кратчайшему пути выйти к рейхстагу. К этому мосту вышел 1-й батальон 756-го стрелкового полка. Однако мост был сильно укреплен баррикадами: одна находилась у въезда на мост на северном берегу реки, а другая – на южном берегу. Баррикады и сам мост находились под многослойным перекрестным огнем пулеметов противника, которые были установлены во всех трех этажах северо-западной части здания министерства внутренних дел и в угловом здании на Кронпринценуфер, а также под огнем орудий прямой наводки, установленных в этих зданиях. Надо иметь в виду, что берега р. Шпрее цементированы и возвышаются над уровнем воды до 3 м, что затрудняло форсирование реки на подручных средствах.

Противник занимал оборону по южному берегу р. Шпрее, прикрывая главные подступы к рейхстагу. Основные усилия были сосредоточены в районе моста. Здания, прилегающие к мосту, массивные здания на Шлиффенуфер, на Кронпринценуфер и министерства внутренних дел были приспособлены к обороне, имели многоярусную систему ружейно-пулеметного, артиллерийского огня и огня Фаустпатронов. Дивизион тяжелых пушек, находившийся в районе Кенигсплац, держал под огнем северный берег р. Шпрее и улицу Альт Моабит, Оборону обеспечивал также дивизион зенитной артиллерии и до дивизиона 105-мм орудий.

Здание министерства внутренних дел было занято гарнизоном в составе двух рот сборного отряда СС, Нижний и полуподвальный этажи здания имели стены толщиной до 2 м. Кроме того, они были усилены земляными насыпями, окна и двери наглухо заделаны кирпичами и забаррикадированы, часть оконных проемов оборудована под бойницы и амбразуры. Ведя из них огонь, немцы держали под обстрелом обе набережные р. Шпрее. Кроме ручных гранат, автоматов, пулеметов, противник имел большое количество Панцерфаустов.

Планом командира 79-го стрелкового корпуса предусматривалось захватить мост Мольтке в ночь на 29 апреля. Эта задача возлагалась на подразделения 171-й стрелковой дивизии. Они же должны были форсировать р. Шпрее северо-восточнее моста. С утра 150-й и 171-й стрелковыми дивизиями овладеть зданием министерства внутренних дел и занять исходное положение для штурма рейхстага. По занятии «дома Гиммлера» 207-я стрелковая дивизия должна была захватить здание Кроль-оперы и наступать на юг навстречу соединениям 8-й гвардейской армии, наступавшим на парк Тиргартен с юга.

Командир 150-й стрелковой дивизии с наблюдательного пункта командира 756-го стрелкового полка (в здании министерства финансов) поставил 756-му стрелковому полку задачу переправиться по мосту Мольтке, совместно с подразделениями 171-й стрелковой дивизии овладеть зданием министерства внутренних дел («домом Гиммлера») и занять исходное положение для атаки рейхстага.

Командир 756-го стрелкового полка решил возложить задачу по захвату «дома Гиммлера» и уничтожению в нем противника на 1-й (штурмовой) батальон полка, который уже находился в исходном положении. В последующем 1-й батальон должен был захватить Кенигсплац, чтобы занять исходное положение для штурма рейхстага. Батальон должен был пропустить подразделения 171-й стрелковой дивизии для захвата моста Мольтке, а 2-й батальон (второй эшелон) должен был наступать за 1-м батальоном и обеспечивать правый фланг полка, не допуская контратак противника из зданий на Шлиффенуфер.

В порядке организации взаимодействия было установлено, что подразделения 380-го полка 171-й стрелковой дивизии после захвата моста Мольтке будут действовать через дома, что южнее Кронпринценуфер, в направлении северо-восточной части «дома Гиммлера», а 756-й стрелковый полк атакует противника в западной части «дома Гиммлера» и затем, выйдя через двор, овладеет южной частью дома, после чего выйдет на Кенигсплац.

Для обеспечения успеха действий при переправе через р. Шпрее к утру 29 апреля на северном берегу р. Шпрее, в районе моста Мольтке, были установлены для стрельбы прямой наводкой три батареи 1957-го истребительного противотанкового полка, в которых насчитывалось: 57-миллиметровых орудий – 9, 152-миллиметровых гаубиц – 3 (из 86 габр), 45-миллиметровых противотанковых орудий – 6, 76-миллиметровых орудий ДА – 3 (из состава дивизиона 328-го артиллерийского полка). Эта группа артиллерии должна была обеспечивать действия 756-го стрелкового полка с северного берега до занятия «дома Гиммлера».

С закрытых позиций действия поддерживались дивизионом 328-го артиллерийского полка (без одной батареи) и частью сил дивизионной артиллерийской группы и корпусной группы (3, 4/86 габр, 1/124 тгабр БМ, дивизион 50 мп и дивизион гвардейских минометов). С 00 час. 30 мин. до 1 часа 30 мин. 29 апреля 380-й стрелковый полк под прикрытием артиллерийско-минометного огня захватил мост Мольтке, овладел домом юго-восточнее моста Мольтке и закрепился.

В 7 часов 29 апреля был произведен 10-минутный мощный артиллерийско-минометный налет по «дому Гиммлера» и зданию Кроль-опера, а также по всем зданиям, прилегающим к ним. В результате большая часть огневых точек противника была подавлена. Особенно значительные разрушения «дому Гиммлера» нанес огонь реактивных установок М-31, для чего гвардейцы-минометчики втаскивали мины на второй этаж зданий по улице Альт Моабит и Кронпринценуфер и вели огонь оттуда прямой наводкой. 1-й батальон 756-го стрелкового полка под прикрытием огня быстро переправился по мосту Мольтке и ворвался первоначально в угловое здание на Кронпринценуфер, а затем завязал бой в здании министерства внутренних дел.

К 13 часам 1-й батальон 756-го стрелкового полка захватил угловую часть «дома Гиммлера», выходящую на Шлиффенуфер, и ворвался во двор здания. К этому времени подразделения 380-го стрелкового полка атаковали северо-восточную часть «дома Гиммлера» и овладели несколькими комнатами первого этажа. В течение всего дня 1-й батальон 756-го стрелкового полка вел бой с упорно сопротивляющимся противником в «доме Гиммлера», в то же самое время 2-й стрелковый батальон вел бой с противником в зданиях, прилегающих к Шлиффенуфер, обеспечивая фланг полка от возможных контратак противника.

^{Первые модели Офенрора отличались меньшим калибром и более слабыми зарядами}

Ввиду затянувшегося боя по очищению «дома Гиммлера» в 21 час был введен в бой 674-й стрелковый полк, который занялся очищением от немцев юго-западной части этого здания, в то время как 756-й стрелковый полк очищал восточную и юго-восточную часть его. В это время 380-й полк 171-й стрелковой дивизии вел бой восточнее в траншеях противника, а 525-й стрелковый полк той же дивизии, действуя в кварталах северо-восточнее «дома Гиммлера», вышел на Альзенштрассе. Бой не прекращался всю ночь, и только к 4 час. 30 мин. 30 апреля упорное сопротивление противника было сломлено. «Дом Гиммлера» был полностью очищен от немцев, и подразделения 756-го стрелкового полка закрепились в нем в готовности к дальнейшим действиям против немцев, засевших на Кенигсплац и в рейхстаге. Исключительно большое значение в бою 29 апреля имело непосредственное взаимодействие пехоты штурмовых подразделений с артиллерией сопровождения, танками и самоходно-артиллерийскими установками, которые следовали непосредственно в ее боевых порядках, пехота успешно использовала гранаты, автоматы, бутылки с горючей смесью. Как только представилась возможность (ослабление огня из «дома Гиммлера»), все орудия прямой наводки на руках были выдвинуты по мосту на другой берег р. Шпрее и приняли участие в действиях штурмовых подразделений 756-го стрелкового полка, В этот день пехота, артиллерия сопровождения и поддержки, танки и самоходно-артиллерийские установки помогали друг другу добиваться единой цели – уничтожения сопротивляющегося противника.

Перед полком непосредственно встала задача атаки и штурма рейхстага и водружения на нем Красного Знамени Военного совета армии. Но немцы упорно обороняли каждую пядь земли, каждую часть здания, стремясь оттянуть момент капитуляции. Кольцо окружения сжималось, плотность обороны противника увеличивалась. Само здание рейхстага немцы приспособили к круговой обороне. Все оконные и дверные проемы были заделаны кирпичом, оставлены были лишь отверстия для бойниц и амбразур. В нескольких метрах от здания, севернее и западнее его, находились железобетонные доты, а 200 м северо-западнее и юго-западнее рейхстага проходили траншеи с пулеметными площадками и ходами сообщения, соединявшими траншеи с подвалами зданий. Западнее рейхстага проходил противотанковый ров с севера на юг, пересекавший Кенигсплац. Ров являлся частью трассы метрополитена, строившегося открытым способом. Мосты через ров в виде деревянных настилов на металлических балках были разрушены. Этот ров 28 апреля был заполнен водой. Парк Тиргартен был весь завален обуглившимися стволами деревьев, загроможден разбитыми автомашинами, металлом, во всех направлениях изрезан траншеями и многочисленными воронками от взрывов авиабомб и снарядов. Все это создавало дополнительные трудности при продвижении к рейхстагу.