355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Воронин » Спецназовец. Власть закона » Текст книги (страница 2)
Спецназовец. Власть закона
  • Текст добавлен: 12 апреля 2021, 18:30

Текст книги "Спецназовец. Власть закона"


Автор книги: Андрей Воронин


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Еще одна канистра стояла в уголке, под прикрытием стены. На ней спиной к Юрию сидел худощавый человек в темных брюках и белой рубашке. Его пиджак висел на спинке стула; рядом на краешке стола лежал мобильный телефон, на правом ухе террориста подмигивал синим огоньком наушник беспроводной гарнитуры. В одной руке террорист держал пистолет – не пистолет, собственно, а револьвер, старый обшарпанный тульский наган, – а побелевшие от напряжения пальцы другой сжимали ребристое яйцо осколочной гранаты, и Юрий отчетливо видел надетое на один из них стальное кольцо с болтающейся на нем разогнутой чекой.

Он подавил горестный вздох. Все-таки разговоры о «мертвой руке» не были пустой болтовней, и из всех возможных вариантов этого устройства террорист выбрал самый простой и безотказный. Как только его пальцы разожмутся, ударно-спусковой механизм воспламенит запал гранаты. Через четыре секунды в кафе прогремит взрыв, а то, чего не сделают осколки и ударная волна, доделает вспыхнувший бензин. Преступник не лгал, утверждая, что его смерть автоматически повлечет гибель заложников; хуже того, его жизнь тоже ни от чего их не гарантировала: у этого идиота могли просто устать пальцы.

Обернувшись, Юрий жестами описал ситуацию ближайшему из следовавших за ним бойцов. Информация по цепочке ушла за угол коридора и дальше, в подвал, откуда проникшие в кафе спецназовцы могли связаться по радио с генералом Копытиным, не опасаясь, что их услышит террорист. У парня явно случился нервный срыв, а в этом состоянии человек сам не знает, что выкинет в следующую секунду. Засевший в кафе человек мог прийти в себя, испугаться того, что натворил, вставить чеку на место, извиниться перед присутствующими и выйти на улицу с поднятыми руками. Но с таким же успехом он мог еще кого-нибудь застрелить или просто разжать пальцы, решив, что терять нечего.

То же самое – что терять уже нечего – мог подумать и скорый на руку Копытин. Нужно было срочно что-то делать. Юрий на глаз оценил расстояние до угла, где, глядя в окно, сидел человек с гранатой, попытался рассчитать бросок и понял, что не успеет.

Там, в подвале, никто не задавал лишних вопросов. Но если бы кто-то все-таки спросил, зачем ему понадобилось рядиться в чужой пиджак, Юрий затруднился бы с ответом. «На всякий случай» – вот, пожалуй, и все, что он мог бы сказать, если бы удосужился ответить на праздный, не имеющий прямого отношения к делу вопрос. Теперь в этом вопросе появилась кое-какая ясность; заметив справа от себя дверь мужского туалета, Якушев почувствовал, что ситуация прояснилась окончательно – разумеется, настолько, насколько она вообще могла проясниться.

Глава 2

Кургузый открытый джип мчался через саванну, волоча за собой густой, поднимающийся стеной до самого неба шлейф красноватой пыли. Вдали, у самого горизонта, синели подернутые дымкой лесистые отроги гор, выжженная солнцем желто-рыжая равнина была испятнана островками темной, почти черной зелени. Майор Аль-Фахди сидел за рулем, управляя машиной с небрежной уверенностью человека, который твердо знает, что устранять более чем вероятные проблемы с подвеской придется не ему. Вертя баранку, играя педалями и переключая скорости, он по ходу дела не забывал поддерживать светскую беседу с сидящим справа от него пассажиром.

– Я еще раз приношу вам глубочайшие извинения как от лица его превосходительства, так и от себя лично, – на отменном оксфордском английском говорил он. – Господин президент понимает, что эта поездка противоречит законам гостеприимства. Вам наверняка хотелось бы отдохнуть с дороги…

– Полноте, господин Аль-Фахди, – прервал его дипломатические экзерсисы пассажир. – В конце концов, мы, и я в том числе, приехали сюда не погостить. Работа прежде всего, не так ли? Кроме того, я никогда не понимал, зачем человеку, который на протяжении многих часов только и делал, что сидел в мягком кресле, потягивал виски с колой и смотрел в окно, нужен отдых.

Пассажир был европеец, одетый в демократичные джинсы из синтетической ткани и кремового цвета рубашку с коротким рукавом. Длинный козырек светло-песочного кепи затенял его незагорелое лицо; оголенные выше локтя мускулистые руки уже начали опасно розоветь, сигнализируя о неотвратимой угрозе сильного солнечного ожога. Лет ему было на глаз не меньше сорока пяти и не больше пятидесяти; он был сухопарый, подтянутый, крепкий, с резкими чертами лица и жесткой щеточкой коротко подстриженных рыжеватых усов на верхней губе. По-английски он говорил с заметным акцентом, то и дело замолкая, чтобы вспомнить нужное слово; французским, если верить анкете, он тоже владел, но предпринятая майором попытка заговорить с ним на этом языке, в здешних краях имевшем статус государственного, убедила араба в том, что анкете лучше не верить – по крайней мере, в этом пункте.

– Склоняю голову перед вашей скромностью и целиком разделяю ваше мнение, – сказал Аль-Фахди. – Хотя должен заметить, что так думают немногие. Американец на вашем месте непременно устроил бы скандал.

Пассажир коротко блеснул в его сторону темными стеклами солнцезащитных очков и позволил себе вежливо усмехнуться.

– Полагаю, это стало одной из причин, по которым господин президент заключил контракт не с американцами, а с нами, – сказал он.

– Совершенно верно: одной из, – в свою очередь улыбнулся Аль-Фахди. – И, поверьте, одной из главных. Его превосходительство очень тепло относится к вашей стране и, когда встал вопрос о приглашении зарубежных специалистов, практически не колебался.

Он затормозил, чтобы пропустить переходящее дорогу стадо жирафов. Издав негромкий восхищенный возглас, пассажир принялся упоенно щелкать затвором цифровой фотокамеры, спеша запечатлеть местную экзотику. Воспользовавшись паузой, араб закурил тонкую темную сигару. При этом он подумал, что его пассажир – довольно занятный тип. В принципе, интерес, проявляемый впервые попавшим в Африку европейцем к представителям местной фауны, вполне объясним и ничуть не удивителен. Удивительным майору Аль-Фахди казалось равнодушие, демонстрируемое этим человеком к другим особенностям местного колорита – например, к пулемету, прикрепленному к железной дуге чуть ли не над самой его головой, или к двум чернокожим воякам в полной боевой экипировке, что прямо сейчас сидели у него за спиной на жестких лавках вдоль бортов в задней части кузова. Так же спокойно он отнесся к предложению немедленно, сразу же после прибытия в Лумбаши, даже не заезжая в гостиницу, ознакомиться с фронтом предстоящих работ. Его не удивило, что из всей группы такое предложение получил только он один, и, похоже, ему даже не пришло в голову задаться вопросом, почему с таким предложением обратились именно к нему, специалисту по снабжению, а не к начальнику строительства или кому-то из инженеров.

По всему выходило, что рядом с майором Аль-Фахди в машине сидит либо доверчивый глупец, либо крепкий орешек, с которым надлежит держать ухо востро. Первое в корне противоречило имеющейся у майора информации; второе не мешало бы проверить, но на тщательную, доскональную проверку у араба не было времени. Вернее, времени не было у черномазого клоуна – господина президента, как он себя называл.

Жирафы величаво прошествовали мимо и удалились в направлении темневшей неподалеку рощицы черных акаций. Майор выжал сцепление и передвинул рычаг коробки передач. Пассажир с сожалением опустил камеру и, решив, по всей видимости, последовать примеру араба, сунул в зубы сигарету. Доставая из кармана зажигалку, он заерзал ногами по полу. Там, внизу, что-то звякнуло. Наклонившись, специалист по снабжению поднял с пола стреляную пулеметную гильзу, мельком взглянул на нее и выбросил за борт.

– Нас уверяли, что военные действия в районе строительства, как и по всей границе, прекращены, – с вопросительным оттенком объявил он.

– Так оно и есть, – непринужденно солгал Аль-Фахди. – Но прекращение огня – не синоним полного разоружения, вы это знаете не хуже меня. Что же до сувенира, который вы только что выбросили, то не надо забывать, с кем приходится иметь дело и вам и мне. Полагаю, эти мартышки, – он едва заметно кивнул в сторону сидящих в кузове солдат, – опять развлекались, паля по кустам. А может быть, охотились, не знаю. Вы себе не представляете, каких трудов стоит поддерживать дисциплину среди этих дикарей!

– Не представляю, – чиркая зажигалкой, рассеянно согласился пассажир. – Я – человек сугубо гражданский, даже в армии не служил.

Араб проглотил это заведомо лживое заявление не моргнув глазом. Обмануть неверного – не грех, это правда. Только не надо ожидать, что неверный окажется настолько глупым и наивным, чтобы не попытаться отплатить вам той же монетой; это видавший виды наемник усвоил давно и прочно. Отпустив сцепление, он дал газ, и джип снова запрыгал по ухабистой грунтовке, имевшей характерный для африканских дорог кроваво-красный оттенок.

– В таком случае, – возобновил он разговор, – вам придется многому научиться. Например, обращаться со стрелковым оружием, без которого здесь просто невозможно обойтись. Дикое зверье вряд ли остановит перспектива международного скандала.

– О, это как раз не проблема, – рассеянно отмахнулся пассажир. – У нас тоже водятся дикие звери, и я обожаю на них охотиться.

– Правда? – вежливо переспросил араб. – В таком случае придется устроить для вас сафари.

– Было бы неплохо.

– Быть может, начнем прямо сейчас? – предложил майор, съезжая на обочину и снова притормаживая. – Взгляните туда. – Он указал на небольшое, основательно пересохшее озерцо, что поблескивало метрах в двадцати от дороги, обрамленное неровной живой изгородью торчащего из липкой грязи тростника. – Напоминает грязную лужу, не так ли? По виду не скажешь, что там может водиться что-либо, помимо головастиков, но я готов поставить полугодовое жалованье на то, что без крокодила мы отсюда не уедем.

– Здесь? Крокодил?

В голосе приезжего прозвучало вежливое, но явное сомнение.

– Почему бы и нет? – пожал плечами майор. – В любом случае вероятность заметить его на верхушке дерева куда меньше… Да вон, кстати, и он.

– Где?! – взволновался специалист по снабжению и, встав во весь рост, стал смотреть в указанном арабом направлении.

Аль-Фахди спокойно расстегнул кобуру, большим пальцем сдвинул предохранитель, взвел курок и вынул пистолет. На всякого мудреца довольно простоты: иностранец по-прежнему стоял к нему спиной и, дав на дисплей своего цифрового фотоаппарата максимальное увеличение, высматривал в болоте крокодила. Перед лицом такой детской наивности майор на какое-то мгновение даже усомнился в правдивости полученной информации; впрочем, все эти нюансы его не интересовали, поскольку он просто выполнял приказ.

Выстрел вспугнул гнездившихся в зарослях тростника птиц, и они, вспорхнув, отчаянно молотя крыльями, описали над болотцем полукруг и плотной стайкой улетели куда-то на северо-восток. Специалист по снабжению лежал вниз лицом в пыльной жесткой траве, и кремовая рубашка на его спине быстро меняла цвет. Упершись руками в землю, он попытался подняться, и тогда Аль-Фахди, перегнувшись через опустевшее пассажирское сиденье, выстрелил ему в затылок. Простреленная голова бессильно упала в траву, на пропитанную кровью рубашку беззвучно сеялась золотистая травяная пыльца. Над саванной, искажая очертания предметов, дрожал и струился похожий на жидкое стекло горячий воздух. Майор выбрался из машины, поднял лежащий в пыли фотоаппарат и несколько раз сфотографировал труп, постаравшись, чтобы в кадр попал не только развороченный пулей затылок, но и окровавленное лицо. Закончив, он сделал знак стволом пистолета, и солдаты, подхватив убитого под руки, волоком потащили его к болоту. За ними оставался широкий след примятой, испятнанной кровью травы, которая медленно, словно нехотя, распрямлялась, роняя пыльцу.

Аль-Фахди сделал глубокую затяжку, выбросил длинный окурок на дорогу, снова залез в джип и, протиснувшись между сиденьями, перебрался в заднюю часть кузова. Солдаты, по щиколотки увязая в липкой грязи, подтащили труп специалиста по снабжению к кромке воды, раскачали и бросили в болото. Тело с плеском погрузилось в воду, и та вдруг ожила, вспенилась и забурлила. В фонтанах мутных брызг замелькали гребенчатые, покрытые непробиваемо толстой роговой чешуей спины и хвосты, защелкали густо усаженные кривыми страшными клыками пасти. Обман на поверку оказался вовсе не обманом – болотце буквально кишело крокодилами, которых так мечтал увидеть покойный. Что ж, теперь этому хитрецу представился отличный шанс свести с ними максимально близкое знакомство, заняв подобающее ему место в пищевой цепочке.

Солдаты испуганно шарахнулись назад, явно не горя желанием разделить его участь. Майор развернул пулемет, упер в плечо пластмассовый приклад, прицелился и нажал на спусковой крючок. Американский М60 загрохотал на всю саванну, лента, дергаясь, поползла из коробчатого магазина в курящийся пороховым дымом казенник, на срезе ствола забилось злое дульное пламя, на пол джипа градом посыпались дымящиеся гильзы. Там, куда целился араб, во все стороны полетели срезанные пулями метелки травы, сухая земля, клочья ткани и кровавые брызги. Солдаты упали почти одновременно. Один из них, судя по издаваемым паническим воплям, был еще жив, когда на его голове сомкнулись челюсти стремительно выбросившейся на берег рептилии. Крокодил попятился и погрузился в мутную воду, утаскивая за собой судорожно бьющееся тело.

Когда все закончилось, майор окинул прощальным взглядом берег болотца, на котором в истоптанной грязи виднелись два автомата и свалившийся с чьей-то курчавой головы берет, закурил новую сигару и вернулся за руль. Запустив двигатель, он лихо развернул машину на узкой дороге и погнал ее в сторону небольшого поселка, который его превосходительство президент М’бутунга без стеснения именовал столицей независимой республики Верхняя Бурунда.

* * *

Осторожно открыв дверь, он бочком проскользнул в сортир. Здесь, в отличие от подвала, зеркало имелось. То, что Юрий в нем увидел, превзошло самые худшие его ожидания. На мгновение ему даже захотелось изменить первоначальный план действий и попытаться выдать себя не за менеджера из соседнего магазина, а за бредовую галлюцинацию, на которую он, честно говоря, сейчас больше всего походил: «Я ужас, летящий на крыльях ночи…» Тьфу!

Воспользовавшись наличием зеркала, он как мог привел в порядок гардероб: застегнул воротник рубашки, скрыв предательски выглядывающий из-под нее треугольник бронежилета, одернул полы куцего пиджака, скукожился, стараясь по возможности скрыть свой гренадерский рост и широкий разворот плеч, а потом спустил в унитаз воду и вышел из туалета, нарочито громко хлопнув дверью.

Его расчет оправдался лишь отчасти. Террорист не вышел в коридор, чтобы проверить, кого это там несет, но поднялся со своей канистры и даже сделал пару шагов навстречу вошедшему в обеденный зал Якушеву, направив на него наган.

– Ого, – не дав ему открыть рот, изумленно произнес Юрий и приостановился, изображая нерешительность. – Что за день сегодня – не понос, так золотуха! Извините, я, кажется, не вовремя. Зайду в другой раз.

Он попятился в сторону коридора.

– Стоять! – срывающимся голосом выкрикнул террорист. – Подошел сюда, живо!

У него было худое нервное лицо прирожденной жертвы, каковой он, несомненно, с самого детства являлся для всякого, кому было не лень дать ему пинка. Воспаленные глаза, увеличенные мощными линзами очков, беспокойно бегали из стороны в сторону, облупленный до сизого металла ствол нагана ходил ходуном. Юрий отчетливо видел, что наган солдатский – из тех, курок которых нужно было взводить вручную перед каждым выстрелом. На заре прошлого века такие наганы выпускались специально для нижних чинов, чтобы те попусту не тратили патроны, паля в белый свет, как в копеечку. В советские времена производство этих револьверов прекратили, отдав окончательное предпочтение самовзводной «офицерской» модели. Следовательно, данному конкретному револьверу было что-то около ста лет; впрочем, сохранился он неплохо, о чем лишний раз свидетельствовала незавидная участь лежавшего на полу в вестибюле охранника.

Хотя команды «руки вверх» не поступало, Юрий почел за благо ее выполнить. Так, с поднятыми руками, он двинулся к террористу. Это было очень кстати, поскольку позволяло сократить расстояние до дистанции верного броска, а если повезет, то и вовсе до нуля. Телевизионный диктор оставил, наконец, в покое свою Верхнюю Бурунду и перешел к другим новостям. О захвате заложников в центре Москвы до сих пор не прозвучало ни слова, и Юрий догадывался почему: генерал Копытин не жаловал журналистов и плевать хотел на обвинения в ущемлении свободы слова, а террорист, голова садовая, до сих пор не догадался потребовать пропустить сюда съемочную группу.

– Стоять! – снова скомандовал этот лопух, сам наверняка очень смутно представлявший, зачем, собственно, заварил эту кашу. – На пол, лицом вниз, живо!

До него было еще далековато – метров пять, не меньше. Юрий посмотрел на гранату в его руке, потом на пол.

– Тут лужа, – сообщил он. – По-моему, бензиновая. Может, я лучше постою?

– Лежать! – взвизгнул террорист. Он был на грани истерики – вернее сказать, уже далеко за гранью. – Живо лег, пока я тебя сам не уложил!

Слова он говорил в общем и целом правильные, подходящие к случаю, но звучало все это как-то ненатурально, словно не блещущий актерскими способностями человек произносил текст, написанный скверным драматургом.

– Прошу прощения, – сделав поправку на это обстоятельство, отменно вежливым тоном произнес Якушев. – Одну секундочку, я сейчас лягу. Только с вашего позволения выберу местечко посуше.

Он сделал шаг вперед, потом еще один. Под левой подошвой хрустнул осколок разбитой фарфоровой тарелки, правая с тихим плеском погрузилась в разлитый по полу, активно испаряющийся бензин. Телевизионный диктор сообщил, что в Большом готовится премьера новой оперы; Юрий занес ногу для третьего шага, и в это мгновение террорист выстрелил – возможно, случайно, а может быть, намеренно. Как бы то ни было, выстрел прозвучал без предупреждения и показался Якушеву громким, как залп артиллерийской подготовки перед началом большого наступления. Истерически завизжала какая-то женщина, по залу поплыл густой пороховой дым; Юрию показалось, что его лягнула лошадь, угодив копытом в живот. Он сложился пополам, чувствуя, как, слабея, подгибаются колени. Террорист снова нажал на спусковой крючок, но на этот раз наган не выстрелил: стрелок забыл взвести курок, из чего следовало, что перед Юрием еще тот вояка. Он засуетился, пытаясь исправить оплошность и поставить револьвер на боевой взвод при помощи кулака, в котором сжимал гранату. Момент был просто идеальный, и Якушев, заставив себя забыть о боли, которая буквально не давала вздохнуть, прыгнул вперед.

Его пальцы сомкнулись поверх сжимающей гранату ладони. Террорист уже успел взвести курок и сейчас же его спустил – вероятнее всего, рефлекторно, от неожиданности. Легкий кевларовый бронежилет остановил выпущенную из ископаемого револьвера пулю, но инерцию, приданную ей пороховыми газами, он погасить не мог, поскольку не был для этого предназначен. Рассвирепев от еще одного болезненного удара в ребра, Юрий свободной рукой отвесил противнику тяжелую оплеуху, вывернул из его руки гранату, успев перехватить рычаг ударного механизма, а потом толкнул его локтем в грудь.

Горе-террорист, которому вряд ли приходилось сталкиваться с подобным обращением с тех пор, как окончил школу, отлетел к окну и, оборвав занавеску, ударился лопатками о витрину. Толстое закаленное стекло угрожающе завибрировало, но устояло. Террорист оттолкнулся от него, выпрямился, пьяно мотая головой, и неловким движением взвел курок нагана. Держа в руке гранату без чеки, Юрий потянулся за пистолетом. В этот момент послышался короткий, резкий звук, который ни с чем нельзя перепутать, – звонкий щелчок пробившей стекло пули и тихий шелестящий дребезг брызнувших во все стороны мелких осколков. Худое, словно изглоданное непереносимым внутренним напряжением лицо террориста изменилось мгновенно и страшно: пройдя навылет, винтовочная пуля вышла наружу через левый глаз, в один короткий миг превратив лицо в жуткую кровавую маску. Очки с единственной уцелевшей линзой свалились с переносицы и криво повисли на одной дужке. Не издав ни звука, террорист свалился и замер, как большая тряпичная кукла. Выпавший из его руки наган с лязгом ударился о пол; Юрию захотелось закрыть глаза, но выстрела, который с большой степенью вероятности мог воспламенить разлитый повсюду бензин, не последовало.

Якушев рассеянно утер забрызганное чужой кровью лицо и опустил глаза, только теперь ощутив неприятное жжение в правом бедре. Предчувствие его не обмануло: штанина в указанном месте была вспорота и уже успела пропитаться сочащейся из довольно глубокой царапины кровью.

– Снайперы, вашу мать, – пробормотал он и, наклонившись, снял с пальца убитого кольцо с разогнутой чекой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю