Текст книги "От Ржева до Берлина. Воины 3-й гвардейской истребительной авиадивизии о себе и боевых товарищах"
Автор книги: Андрей Марчуков
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
Нужно сказать, что наши лётчики там дрались с лётчиками Берлинской школы воздушных снайперов – истребителями[180]180
Упоминание о Берлинской школе как о некоем элитарном боевом подразделении часто встречается в мемуарах и документах той поры. Очевидно, это представление возникло не на пустом месте, а стало отголоском поучаемой информации о местах боевой подготовки немецких лётчиков, прибывавших в свои эскадры на пополнение.
[Закрыть].
Таким образом, в боях вокруг переправы в районе Калача мы потеряли только одного, так как Алкидов нашёлся. Потеряли мы первого нашего гвардейца, лейтенанта РУБЦОВА*. Это был исключительный человек, правда, он хулиганил невозможно. Он необычайно далеко видел в воздухе, видел просто бесподобно. И он первый обнаружил отход от Москвы немцев. Погиб он геройски. Я лично сам наблюдал за этим воздушным боем, немцы просто зажали его, подожгли и, по всей видимости, и его убили, так как он упал[181]181
Вот что телеграфировал 29 июля 1942 г. полковник Сталин начальнику штаба 8-й воздушной армии полковнику Н.Г. Селезнёву. В июльских боях «полк потерял одного замечательного лётчика лейтенанта Рубцова, не лётчик, а золото. До прибытия на Сталинградский фронт сбил 10 шт. Вот, должен был получить героя, так как на него материал был уже послан. Его подожгли, и он, не успев выпрыгнуть, врезался в самый пункт Камыши на моих глазах, как раз когда я был там. Наши сбили 4 Ю-87 и одного 109ф». ЦАМО РФ. Ф. 35. Оп. 11271. Д. 13. Л. 56. В том бою (вылет 10.15–11.35) два Ю-87 сбил майор Клещёв, по одному – старший лейтенант Каюк и лейтенант Хользунов, а «лейтенант Карначёнок сбил мессер». Там же. Ф. 32 гиап. Оп. 211025. Д. 3. Л.25 об. – 26. 0
[Закрыть]. У Алкидова самолёт также был подожжён, он выбросился с парашютом[182]182
Лейтенант Алкидов был сбит и выпрыгнул с парашютом 28 июля (вылет 18.20–19.20). В ходе прикрытия переправ через Дон в районе Калача восьмёрка Яков Голубина (девятый лётчик – Хользунов – вернулся сразу после взлёта из-за течи воды из радиатора) вела бой против десяти «Мессершмиттов», ещё четыре ходили выше и в бой не вступали. Победы были засчитаны подполковнику Власову, капитану Голубину, старшему лейтенанту Каюку и лейтенанту Карначёнку. ЦАМО РФ. Ф. 32 гиап. Оп. 211025. Д. 3. Л. 22 об. – 23.
[Закрыть]. Упал он между позициями, где в то время шёл танковый бой, а он оказался посередине. Мы так и считали, что он попал под пули, так как стреляли и наши, и немцы. Как потом выяснилось, во время падения поломал себе руку, сначала он пошёл по направлению к нашим, но потом упал. Попал он в немецкий концентрационный лагерь военнопленных и оттуда сбежал и вернулся сюда. Лечил его там русский врач, но рука у него срослась неправильно. Ему руку теперь вновь ломали и вылечили.
Дело в том, что под Сталинградом другие полки работали очень мало. Немного поработают и идут на формирование. Судить об этом можно было по тому, что наш полк делал свыше 80 боевых вылетов на линию фронта, и вся Воздушная армия[183]183
8-я воздушная армия.
[Закрыть] делала примерно столько же, а иногда даже меньше. Большое количество вылетов было связано с тем, что немцы очень сильно насытили свои войска истребителями.
После этого мы снова уехали за материальной частью в Люберцы. А 15 сентября мы были снова под Сталинградом[184]184
Полк убыл с фронта 3–6 августа, вернулся (на аэродром Вихлянцево) 13 сентября, а боевую работу начал 14 сентября. ЦАМО РФ. Ф. 32 гиап. Оп. 211025. Д. 3. Л. 29 об. – 33. 1
[Закрыть]. И здесь была такая же нагрузка. В этот раз мы стояли в Б[ольшой] Ивановке. Прибыл к нам туда будущий маршал авиации Новиков, командующий ВВС, и поставил задачу лётному составу, задача была почётная, но тяжёлая. Он так и сказал: «Тяжело вам будет, но вы должны будете выдержать это любой ценой. Опираться пока больше не на кого, как на вас. Вы сами понимаете, что за Волгой нам стыдно будет сидеть, и мы должны бить немцев здесь».
Нагрузка здесь была ещё больше прежней, больше, чем в Гумраке. Здесь было не меньше шести боевых вылетов на каждого лётчика. Бои шли в одном и том же районе, причём станция Котлубань была настоящим кладбищем немцев, так как там и проходили главным образом воздушные бои. Лётчики нашего полка много там работали, много сбивали, но и наших там много погибло. На этот раз мы потеряли 16 лётчиков[185]185
Этот тур, длившийся по 2 октября, оказался самым тяжёлым за весь год, если не за войну вообще. Безвозвратные потери составили 16 лётчиков. Погибли капитаны А.И. Иванов, П.П. Кузнецов, И.А. Пеший и И.Ф. Стародуб, старшие лейтенанты Н.А. Карначёнок и И.С. Марикуца, лейтенанты В.А. Абросимов, А.Я. Зароднюк и К.А. Нечаева. Как пропавшие без вести отмечены старшие лейтенанты Н.А. Гарам, Ф.С. Каюк, В.А. Микоян и Ф.Д. Ходаков, лейтенанты Н.Ф. Парфёнов, П.И. Трутнев и младший лейтенант С.П. Команденко. Кроме того, получили тяжёлые ранения и выбыли на лечение командир полка майор И.И. Клещёв и младший лейтенант С.В. Паушев, ранения получил ещё ряд лётчиков. И это не считая сбитых, но вернувшихся в строй в ходе сентябрьских боёв. Но этот тур стал и одним из самых результативных. Согласно приказу о выплате денежного вознаграждения за сбитые самолёты противника лётчикам полка было засчитано 83 победы; а в ЖБД полка отмечено 85 сбитых и 6 подбитых вражеских самолётов.
[Закрыть]. Был у нас замечательный лётчик МАРИКУЦА*. Он был подбит и сел на минное поле – подорвался. Второй брат Гарама – Николай тоже сел на мины и подорвался. Погибли Карначёнок, АБРОСИМОВ*, КОШЕЛЕВ*[186]186
Василий Павлович ошибся: Кошелев погиб не под Сталинградом.
[Закрыть]. Это вышло так, что они трое зажали Ме-109 и вогнали его в землю. Кошелев сзади, а эти два сбоку. Кошелев пошёл прямо[187]187
В тексте первоначально стояло: «С радости Кошелев прошёл прямо», но фраза «с радости» была вычеркнута. «Мессершмитт» сбил именно он.
[Закрыть], а эти столкнулись и упали. Таким образом, это были небоевые потери[188]188
Хотя лётчики погибли не от огня противника, эти потери являются боевыми, поскольку погибли они в ходе боевого вылета.
[Закрыть]. Затем был такой случай, что у лётчика подбили самолёт, он сел, в воздухе шумят, но он не обратил внимания, а немцы снизились и расстреляли его. Таким образом, погибло шесть-семь человек, т. е. не во время боевых действий. Был и такой случай, когда мы решили, что Прокопенко погиб, мы уже переписываем его вещи и хотим сообщить родителям, что человек погиб, и как раз в этот момент прилетает Прокопенко. Оказывается, его подбили, подбитого гнали, он не хотел обнаруживать нашего аэродрома и пролетел мимо, а горючего не было. После он на другом аэродроме заправился и прилетел. Причём когда он взлетел, он увидел воздушный бой, и он помог нашим подбить одного «юнкерса», но и его подбили, он сел в пшеницу, подремонтировал машину, достал горючего и вылетел из пшеницы. Но здесь прошло три дня, и мы считали его погибшим[189]189
Очевидно, речь идёт о 25 сентября 1942 г. Под вечер (вылет 17.20–17.55) Прокопенко, Орехов и Гаранин вели бой с бомбардировщиками противника. В бою старший лейтенант Прокопенко сбил Ю-87, другого свалил старший лейтенант Гаранин. На помощь нашей тройке была поднята четвёрка Баклана (вылет 17.35–18.00). На догоне уходящих за Дон «лаптёжников» ещё одного из них сбил старший лейтенант Каюк. Кроме того, по прилёте группа Баклана доложила, что Прокопенко в паре с лётчиком 520-го иап сбил ещё один «Юнкерс». Сам пилот прилетел в полк только 28 сентября. ЦАМО РФ. Ф. 32 гиап. Оп. 211025. Д. 3. Л. 50 об. – 51. Этот вылет Ф.Ф. Прокопенко описал в своих воспоминаниях.
[Закрыть].
Затем ещё один лётчик был подбит во время воздушного боя, сел. Но горючего не было. Потом он зарядился горючим с подбитого танка и полетел на свой аэродром. Тогда у нас погиб Владимир МИКОЯН*, скромный, замечательный парень, у нас на самолётах, на «яках» было написано «За Володю». Лётчики его очень любили, и он платил им тем же. На этот раз у нас соотношение было уже другое, но всё же преимущество немецкой авиации было большое. Мы действовали под Сталинградом всё лето и на подступах к Сталинграду, и дрались за самый Сталинград. Водил всё время сам командир – Клещёв. Потом, когда его ранили, командовал полком Герой Советского Союза СЕМЁНОВ*.
У меня в 3-й эскадрилье был один такой день, когда на аэродроме не было ни одного лётчика, одни только техники сидели. Прокопенко сидел в этот момент в пшенице, а Савельев лежал в госпитале – необъятное поле было для политработы, все техники свободны, я сижу, читаю, они слушают. Первая эскадрилья тогда потеряла только одного. Командовал ей Избинский, затем там были такие лётчики, как Луцкий, Орехов, Шишкин, Парфёнов и др.
В этот период произошёл очень интересный случай с Михаилом Гарамом, Героем Советского Союза. Они летали с братом, и Михаила сбили. Николай считал его погибшим. А Михаил упал между нашими и немецкими позициями, причём упал ближе к немцам. Ни немцы, ни наши не знали кто, но друг друга туда не подпускали. Гарам отстегнулся, вытащил пистолет и сидит. Что делать? Головы не поднимает. А потом решил, что он такой светловолосый, может быть, примут за своего. Смотрит, к нему ползёт немец из окопа. Он тогда начал ему махать рукой, а тот продолжает лезть. Он ему опять машет рукой, тот остановился. Потом с другой стороны к нему ползут три человека – значит, наши. А он к ним. Тогда немцы видят, что он к ним идёт, начали стрелять. Завязалась перестрелка. Когда наши подошли к нему, то лейтенанта убили, он только успел сказать: «Прощай, дружок», сержанта ранили, а его вытащил красноармеец. А когда он выпрыгивал с парашютом, он зацепился за стабилизатор и ушиб сильно ногу, идти он не мог. Но его красноармеец вытащил. На другой день он к нам прибыл. А брат его за это время погиб. Он всё спрашивает, почему Николай ко мне не идёт, мы говорим все разное и, наконец, заврались, запутались. Он тогда нам говорит – давайте, говорите правду, и мы ему всё рассказали. А тот полетел и так не узнал, что его брат вернулся.
Числа 8—10 октября мы перелетели в Люберцы на формирование. У нас было уже мало лётчиков. Попали мы здесь в 210[-ю] истребительную дивизию. Командиром дивизии был полковник УХОВ, Клещёв после ранения полк не принимал. Полк принял БАБКОВ, Герой Советского Союза. Командовал он им немного, а потом командование принял полковник Сталин. На этот раз к нам попали такие люди, как ХОЛОДОВ, Герой Советского Союза, МОШИН – Герой Советского Союза, ГАРАНИН у нас был ещё в Сталинграде, ДОЛГУШИН* тоже был в Сталинграде, БАКЛАН. Дивизия была направлена на Калининский фронт 22 ноября, а выехала только 5 декабря. Там вначале воевали под Белым. Пробыли мы там около месяца, а потом полк перебросили под Великие Луки, так как те соединения, которые были там, не справлялись и не могли завоевать господства в воздухе. В первый же день был ожесточенный бой. Наши поставили себе задачу отучить немцев летать на Великие Луки. Наши лётчики там летали очень много. Там много было характерных боёв. Там мы были полностью январь месяц, а потом перешли к Демьянску. Там у нас было два тарана за один вылет. Таранил командир, а за ним – его адъютант. Холодов сел благополучно, а лейтенант Коваль при посадке был сбит немцами, они дали по нему несколько очередей, перебили ему ноги, левую руку и челюсть.
Затем был такой случай. Летели три «юнкерса» бомбить станцию. Наши вылетели, над аэродромом покрутились, набросились на них и потрепали их как следует. Все три попадали на наших глазах, работа была исключительно чистая[190]190
Речь идёт о 9 марта 1943 г. В этот день лётчиками 32-го гиап было сбито не 3, а 4 Ю-88, но в ходе двух боёв. В первом (17.38–18.40) шестёрка капитана Баклана вела бой с несколькими группами Ю-88 численностью до 30 штук, прикрытых 20 Ме-109. По итогам боя лётчикам было засчитано 4 мессера и 1 «Юнкерс» (его сбил Баклан). На обратном пути наша шестёрка была наведена на ещё одну группу, в результате младший лейтенант Вишняков сбил Ю-88, его самолёт тоже получил повреждения. Во втором бою (18.20–18.50) десять Яков подполковника Власова в районе своего аэродрома перехватили три Ю-88. В результате старший лейтенант Луцкий и капитан Долгушин сбили по «Юнкерсу». Первый самолёт горящим сел на фюзеляж, второй, тоже горящий, упал. В оперативных сводках и приказах штаба 3-й гиад они проходят как «Хе-111». Группа Власова была поднята на усиление возвращающейся группы Баклана, и они вели бои примерно в одно время и в одном районе. Поэтому поверженные Долгушиным, Луцким и Вишняковым «Юнкерсы» в памяти очевидцев могли отложиться как сбитые в ходе одного боя. А ещё в тот день 3 Ю-88 и 2 Хе-11 1 записали на свой счёт лётчики 875-го иап, который временно входил в состав 210-й иад. ЦАМО РФ. Ф. 32 гиап. Оп. 211023. Д. 1. Л. 35 об. – 36; Ф. 3 гиад. Оп. 1. Д. 15. Л. 68 об.
[Закрыть]. В этот период эскадрилья Холодова уничтожила 49 самолётов противника и потеряла всего только одного лётчика – Анатолия БАРАНОВСКОГО. Особенно отличались Коваль, МАКАРОВ. Все лётчики тогда были награждены. Холодова наградили орденом Александра Невского и орденом Отечественной войны. Он – прекрасный организатор и прекрасно знает своё дело.
Что касается политработы, то здесь приходилось опять сталкиваться с теми же самыми людьми, так как тот же Гарам, в то время комсомолец, он наращивал силы и опыт, вырастал просто на глазах. Мы его приняли в кандидаты партии и вовлекли его в общественную работу. И он, несмотря на всю тяжесть фронтовой жизни, вёл эту работу, он был комсомольцем, стал кандидатом, а потом членом партии. А через месяц или два он был уже парторгом эскадрильи. У него появился и вкус к этой работе, сейчас он командует эскадрильей и ведёт в то же время большую партийно-политическую работу, так как сейчас комиссаров у них нет, и ему самому приходится руководить этим делом.
Таким образом, наша политработа была подчинена боевой работе.
Формы политической работы были самые причудливые. Приходилось вести и чисто разъяснительную агитационную работу буквально у самолёта. Партийное собрание полка проводили только в Люберцах, а назавтра мы уже выехали на фронт. На фронте эта работа расползлась буквально по каждому коммунисту, так как собрания в эскадрилье уже собирать было нельзя. Мы могли собрать собрание только по исключительно неотложным делам. А вообще, мы просто расстанавливали коммунистов по разным местам. Если самолёты стоят близко, то мы прикрепляем туда одного человека к нескольким самолётам, а если самолёты стоят далеко, то мы прикрепляем человека к каждому самолёту. Но было такое время, когда дней по 10 люди не бывали в землянках, всё время проводили на аэродроме. Иногда с каждым человеком приходилось проводить индивидуально работу. Совещания шли среди руководящего состава, а с техническим работа шла непосредственно на месте.
Что касается воспитания людей, то, например, Орехова в [19]41 году ругали за трусость. Он был комсомольцем, и мы его прорабатывали на комсомольском бюро. Но у человека не было уверенности ни в своих силах, ни в машине. Ругали его и тогда, когда он стал кандидатом партии, так как он тоже проявлял трусость. И поручили Корзникову возить его за собой, т. е. ходить с ним в паре и учить. В результате Корзников вытащил его в один бой, дал ему возможность сбить самолёт, и с тех пор Орехов начал прекрасно работать. Он работает очень спокойно и ровно, как Юлий Цезарь* – пришёл, увидел, победил. Он сбил 13 самолётов.
Баклан – замечательный боец, но в жизни – хулиган. Коли я герой, то всё разрешается. А когда выпьет, то совсем был дрянь человек. Но зимой мы его не узнали. Это его Холодов перевоспитал. Нужно сказать, что разные бывают командиры. Другой командир эскадрильи летает, а всем делом ведает инженер или комиссар эскадрильи. А Холодов вмешивается во все детали, он не терпел беспорядка, входил во все мелочи, сам входил, чувствовалась везде его рука, твёрдая рука командира эскадрильи. А кроме того, для лётчиков очень важен и личный пример командира. Баклан пришёл к Холодову помощником – оба Герои Советского Союза, оба капитаны, они равны. Но я предупредил Холодова:
– Ты смотри, если хочешь, чтобы он воевал, то ты его должен с первого раза взять в руки, а иначе потом с ним не справишься.
– Справлюсь.
Баклан долго не летал, у него был большой перерыв, и поэтому были некоторые недостатки. Холодов ему говорит: «Что ты летаешь, как сосиска. Если будешь так летать, то я не потерплю тебя в своей эскадрилье». Баклан опешил, так как с ним никогда никто так не говорил. Но он всё же ничего не сказал. Полетели они в первый раз на фронт. Баклан вёл себя не так, как хотел Холодов. Он ему сказал: «Делай, как я сказал, делай так, чтобы люди были живы, а немцы валились, а не то выгоню из эскадрильи». Нужно сказать, что Холодов никогда ни с кем так не разговаривал, но он подошёл здесь к Баклану так с умыслом, так как Баклан не был особенно авторитетным человеком, и его просто расхваливали. И так, мало-помалу, Баклан стал замечательным человеком.
Был у нас ЛЕПИН*. Он работал старшим инспектором ВВС Красной Армии в штурмовой авиации, но сам он – истребитель. Хода ему там не давали, так как он сидел на канцелярской работе. Наконец, он выпросился оттуда и попал в нашу эскадрилью, к Холодову. Он полетал и стал первоклассным бойцом. Он сам говорил – наконец-то я стал человеком, а то сидел в канцелярии, там закиснуть можно. Правда, он потом погиб.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
