Текст книги "Багровые волны"

Автор книги: Андрей Максимушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

10

В предутренние часы Д-3 встретилась со своей первой жертвой. Подлодка шла в густом тумане, видимости нет. Вокруг корабля расстилалось белое молоко. Несший вахту старпом устал вглядываться в непроницаемую стену в нескольких десятках метров от рубки и в очередной раз скомандовал погружение на перископную глубину. Привычный маневр во время океанского патрулирования, оказавшийся к месту в узостях южной части Северного моря.

Сразу после включения аппаратуры акустик уловил шумы по левой кормовой раковине. Крупное судно, идет курсом по направлению к проливу, держит скорость в 14–16 узлов. Старший лейтенант Соколов не стал долго раздумывать и по получении доклада от акустиков, объявил готовность N 1.

– Кого видели? Где идем? – бодрым голосом полюбопытствовал командир, перешагивая через комингс люка.

Видок у капитан-лейтенанта Котлова был заспанный, китель расстегнут, один глаз полуоткрыт. Спутанная шевелюра и недельная растительность на щеках добавляли колорит. Словно не боевой красный командир на центральном посту готовой к бою подлодки, а вылезший из стога сена, пытающийся определиться на местности после недельного запоя тыловик. Впрочем, конкуренцию Виктору Котлову по части неряшливого вида могла составить половина экипажа. Издержки походной жизни на подводном корабле.

– Идем на перископной глубине. Скорость 3 узла, курс чистый ост – отрапортовал старпом – цель идет на зюйд-вест, приближается.

– Где торпедисты? Приготовиться к бою! Старшина Басманов, доклады через каждые три минуты.

Стряхнув с себя сонливость, командир встал у зенитного перископа и крутанул трубу вокруг своей оси. На поверхности чисто. В окуляры видны только темные волны и обволакивающая белая хмарь.

– Лево руля. Средний ход. Первый, второй, пятый аппараты товсь – следуют одна за другой команды.

– Дед передает, заряд аккумуляторов почти полный – сходу докладывает заскочивший на центральный пост моторист.

– Добре – улыбается старпом.

– Неизвестный приближается, курс сближения 40 градусов – рапортует старшина акустиков.

– Лейтенант Донцов, где твои люди? – раздраженно бросает Котлов, не отрывая лица от обрезиненных обкладок перископа.

– Первый, второй, третий…. Тьфу, ты черт! Пятый готов.

– Давай на второй перископ – ворчит командир и резко добавляет – стрелять, только когда определим, кто там топает. Уразумели?

– А если времени не будет? – некстати интересуется штурман.

– Это может быть наш – поясняет замполит – сначала опознать цель, только потом топить.

Подлодка медленно движется курсом перехвата. Судя по углам шумопеленгации, надводный неизвестный сейчас находится во втором торпедном углу. Курс держит прежний. Еще немного, и он попадет в первый угол, тогда можно будет стрелять. Если удастся разглядеть противника сквозь туман.

– Проклятье! – резко бросает командир – видимости нет.

– Он рядом – взволнованно выкрикивает акустик.

– Всплытие! Три сигнальщика на мостик!

Боцман включает продув цистерн и дорабатывает рулями. Д-3 выскакивает на поверхность, носовая оконечность с грохотом шлепает по волнам. Артиллерист обезьяной взлетает по трапу и распахивает верхний люк. Поток свежего морского воздуха врывается на центральный пост. Люди невольно втягивают свежую утреннюю прохладу полной грудью. После застоявшегося воздуха подлодки, холодный, сырой воздух кажется божественной амброзией.

Командир взбирается на мостик, разматывая за собой кабель командоаппарата. В этот же момент мотористы заводят дизеля. Корабль увеличивает ход. Поднявшись на мостик, Виктор Котлов первым делом осматривает горизонт, довольно хмыкает при виде деловито занимающих свои места и сходу разделивших углы наблюдения сигнальщиков. Только затем командир укрепляет командоаппарат на стойке.

Теперь остается только идти вперед. Если неизвестный не изменит курс, они однозначно встретятся. И здесь все будет зависеть от того, кто первым заметит противника, кто первым пойдет в атаку.

Медленно разматываются минуты. Нарастает напряжение. Командир виду не подает, но внутри у него все сжалось как пружина. Наконец, до рубки подлодки доносится плеск волн о борт корабля, приглушенный гул машин. Судя по направлению шумов, курс выбран правильный.

– Давай, покажись – шепчет командир.

Он пытается выколотить остывшую трубку, но роняет ее на палубу. Миг, и трубка летит к ограждению и исчезает в шпигате.

– Держите, командир – один из сигнальщиков протянул капитан-лейтенанту новую трубку.

Тот машинально сунул трубку в карман, затем снова извлек, оглядел со всех сторон, удовлетворенно хмыкнул, подмигнул матросу и, развязав кисет, принялся старательно набивать трубку табаком. Привычные движения позволяют отвлечься, немного расслабиться. Прикурив от зажигалки, командир глубоко затянулся и поднял глаза. В этот миг в разрыве туманной стены проглянул высокий, в ломаном северном камуфляже борт вражеского корабля.

От неожиданности Виктор Котлов выронил трубку. Но на это раз он успел наклониться и поймать пеньковый чубук на рифленой палубе. Табак, естественно, высыпался.

– Эсминец. Нет, легкий крейсер – восторженно протянул артиллерист.

– Похоже на «таун» – заявил штурман.

Никто и не заметил, как лейтенант Серебряков поднялся на мостик.

– Или «графство»? Кажется, у него три трубы – задумчиво протянул Котлов.

– Вашингтонский крейсер типа «Кент» – уверенно отбарабанил сигнальщик – трубы высокие, вторая толще других, катапульта решетчатая, четко выделяется. Рубка, надстройки, да все отличается.

– "Графство" типа «Кент» говоришь – восхищенно молвил командир. – Молодец.

– А точно не немец или "Киров"? – не поверил Серебряков.

Пока на мостике спорили, крейсер скрылся в тумане. Котлов приказал довернуть влево на полрумба. Враг рядом, никуда он не денется. Мы лежим на верном курсе. Прошла минута. Случайный порыв ветра разорвал клочья тумана, перед подводниками во всей своей грозной красе предстал английский крейсер. Теперь уже ни у кого не возникало сомнений в принадлежности и типе корабля.

Высокий надводный борт океанского корабля, четыре орудийные башни, три тонкие высокие трубы, из которых средняя в полтора раза толще (характерный признак), сравнительно небольшие надстройки, возвышающаяся над спардеком катапульта, зенитки в одиночных установках – да, это был он. Один из первых «вашингтонских» крейсеров, достойный представитель знаменитого, прославленного в сражениях начального периода войны класса, океанских защитников торговли.

– Приготовится к торпедной атаке! – в отличие от товарищей, капитан-лейтенант Котлов не терял времени на любование неприятельским кораблем.

– Дистанция 12 кабельтовых. Лейтенант Донцов, рассчитать данные для стрельбы с 10-и кабельтовых.

Команда подлодки Д-3 работала четко, как один человек. На цель Котлов заходил с носовых углов, поэтому поправки к стрельбе давались минимальные. Одна из самых лучших позиций для торпедной стрельбы. Правда, если промахнешься, и не успеешь поднырнуть под врага, он тебя разрубит форштевнем. Такие корабли, как «Кент» легко разгоняются до 30-и узлов. Подлодка может не успеть убраться у него с дороги.

– Первый, второй пли! – прокричал Котлов, вдавливая кнопки командоаппарата.

Две смазанные тавотом торпеды, лениво выпрыгнули из торпедных аппаратов и понеслись навстречу вражескому крейсеру.

– Погружение! Донцов, к перископу! Готовь третью торпеду – рубанул Котлов, прыгая к люку.

На командный пост командир спустился последним. Люк над головой задраен, подлодка скрывается среди волн, опускается под перископ. Не успел боцман зафиксировать глубину, как командир БЧ-2-3 выпустил последнюю, контрольную торпеду.

Котлов оттер старпома от зенитного перископа и прильнул к окулярам. Вражеский корабль держит прежний курс. Прет себе в тумане, как танк по полю. Может, надеется на радиодальномеры? Говорят, появилась у империалистов такая штука, да и у нас на одном черноморском крейсере секретное загоризонтное оборудование есть.

Есть попадание! У борта крейсера вздымается водяной столб. Прямо под носовую башню загнали!

– Ура-а-а!!! – гремит на центральном посту Д-3.

Крикам командиров и боцманской команды вторят радостные возгласы в отсеках. Котлов представлял себе, что сейчас творится у торпедистов. Ребята за этот поход уже второй крейсер завалили. Молодцы!!!

А вторая торпеда прошла мимо. Крейсер сбавляет ход и разворачивается бортом. Еще десять секунд, и в него попадает еще одна торпеда. Третья из выпущенных. И опять в носовую оконечность. Корпус корабля не выдерживает второго удара подводным молотом. Над морем проносится жалобный стон рвущегося железа, утробный гул низвергающейся в отсеки воды, как-то незаметно к ним добавляется высокий противный рвущий душу звук.

Крейсер кренится на правый борт. Носовая оконечность отламывается и быстро тонет.

– Жуткое зрелище – бормочет себе под нос капитан лейтенант Котлов и громко требует: – шестой аппарат товсь!

– Шестой готов – докладывают из первого отсека.

– Пли!

Командир отворачивается от перископа и вытирает рукавом враз вспотевший лоб. Последний выстрел сделан почти в полигонных условиях, по неподвижной мишени. Здесь трудно промахнутся. Десять секунд и по корпусу подлодки бьет грохот подводного взрыва.

– Засадили под кормовую надстройку. Машинное отделение – докладывает лейтенант Донцов.

– Не выживет – добавляет политрук Махнов.

Заместитель по политчасти отмечает что-то в блокноте, чешет пятерней волосы на щеках и довольным тоном провозглашает:

– Из четырех торпед, три в яблочко. Товарищ командир, у нас снайперский экипаж.

– Точно, хорошо стреляете, командир – поддерживает замполита штурман.

– Все мы одна команда – соглашается командир – поздравляю с победой!

Ждать пока крейсер затонет, подводники не стали. Тихо отошли на пять миль западнее, вплыли и повернули на чистый норд. Командование в своем последнем приказе задало весьма обширный район маневрирования. Свободная охота. Видимо, наши дела уже были так плохи, что ставить подводникам конкретные задачи не было смысла.

Передав в штаб отчет о бое, командир распорядился уйти на перископную глубину и держать самый малый ход. Течение сносило подлодку в пролив. Глубины здесь достаточно большие, мин нет. Можно спокойно дрейфовать, не выдавая себя лишними шумами и караулить какую либо дичь.

– Товарищ капитан-лейтенант, у нас в носовых отсеках осталось пять торпед – констатировал замполит, когда суматоха на корабле улеглась, и экипаж вернулся к обычному повахтенному несению службы.

– Да, пять – кивнул Котлов, не понимая к чему клонит Махнов.

– В кормовых еще две заряжены. Так?

– Так.

– Я тут прикинул, мы вполне можем перетащить одну торпеду из седьмого отсека в первый и перезарядить аппарат – глаза замполита светились от радости.

– Ыы? – командир в буквальном смысле уронил челюсть. Мозги отказывались понимать смысл сказанного Эммануилом Махновым, или представить себе эту картину с перетаскиванием торпеды по отсекам подлодки. А самое главное – результат этого эксперимента.

– Но ведь мы больше стреляем из носовых аппаратов – на лице Махнова вырисовалась гримаса искреннего непонимания, почему это командир выпучил глаза на лоб и издает нечленораздельные звуки.

– А как ты ее переворачивать будешь? – наконец выдавил из себя Виктор Котлов и, будучи не в силах больше сдерживаться, оглушительно расхохотался.

– Так ведь… – до замполита дошло.

Даже под растительностью на лице было видно, что лицо замполита покраснело, как спелый помидор – извините, товарищ командир, я хотел как лучше.

– Как ее переворачивать? – со сдавленным стоном повторил Котлов, в его голове рисовалась картина заряженной в аппарат винтами вперед торпеды. Надо ли говорить, что командир был не в силах разогнуться и только сжимал руками болевший от смеха живот.

Смеялся не один капитан-лейтенант. Половина услышавших предложение Махнова моряков молча сползла на палубный настил или держалась за стены отсеков. Вторая половина просто хохотала, наплевав на всякие приличия и субординацию. Нет, анекдоты не придумывают, не в человеческих силах такое сочинить. Анекдоты берут из жизни. В реальности еще не такое бывает.

– Подожди, замполит, – Котлов схватил за руку готового сгореть со стыда Эммануила Махнова – знаешь, у меня на столике лежат пара книжек по устройству корабля и по тактике. Возьми и почитай на досуге. Да не обижайся, ты. Со всеми бывает.

Происшествие и бурная реакция товарищей так подействовали на замполита, что тот действительно направился прямиком в каюту командира, взял два томика учебных пособий и, пристроившись в углу кают-компании, погрузился в чтение.

В этот день подводная лодка еще один раз выходила в атаку. Торпеда поставила точку на судьбе уже жестоко избитого, тяжело поврежденного сторожевого корабля, выползавшего из жестокого боя с немецкими конвойными силами. Нанеся удар милосердия, Котлов приказал погрузиться на 50 метров. И правильно сделал.

Д-3 специально ни кто не бомбил, но, судя по докладам акустиков и рокоту взрывов, на поверхности заварилась кровавая каша. Негромко выругавшись себе под нос, командир решил опуститься еще глубже, пока подлодка не легла на дно. Здесь советские моряки и провели день, прислушиваясь к гулу разыгравшегося прямо над их головами сражения.

Акустики пытались составить рисунок боя, представить, что там на поверхности происходит, но тщетно. По шумам винтов можно было только приблизительно определить типы кораблей, а по взрывам судить о калибре снарядов, но не об их принадлежности.

После заката, Котлов приказал продувать цистерны и всплывать. Уставшие от томительного, тревожного ожидания на глубине, от жуткого чувства беспомощности, охватывающего подводников, когда над их головами рвутся бомбы, люди с радостью разбежались по боевым постам. Всплывали медленно. Акустики докладывали о каждом постороннем шуме за бортом.

Когда Д-3 поднялась до 40-а метров, над ней прошел крупный корабль. Пришлось зависнуть в толще воды, дожидаясь, пока не стихнет шум винтов. Достигнув поверхности, моряки подняли перископы. Первым делом оглядеться по сторонам. Быть готовыми при первом же намеке на опасность нырнуть в спасительную бездну. Выждав еще пять минут, командир разрешил всплытие.

Утром подлодку отнесло в Ла-Манш. В проливе штормило. Волны поднимались выше рубки. На моряков действовала качка. Правда, это лучше застоявшегося воздуха, в буквальном смысле давящей на плечи толщи воды над головой и тревожных взглядов в сторону поглотителей углекислоты.

Несмотря на холод, захлестывающие мостик брызги и сырость, на крыше рубки было тесно. Все кто мог, под разными предлогами нашли себе дело на мостике и зенитной площадке.

Небо закрыто облаками, уточнить свое местоположение по звездам не удалось. Штурман не был уверен в правильности прокладок по счислению. Силу течения в проливе он оценивал приблизительно. А район опасный, даже в мирное время в Ла-Манше постоянно тонули суда.

– Куда прокладывать курс, командир? – задал животрепещущий вопрос Анатолий Серебряков.

– Курс? А давайте в Северное море – хитровато усмехнулся Котлов. – В Канале и без нас полно охотников, а на подступах больше целей.

– Принято, командир – уважительно кивнул старпом – не будем стеснять себе маневр.

Уточнив у командира БЧ-5, как обстоят дела с запасом соляры, капитан-лейтенант распорядился дать полный ход. Топлива в цистернах достаточно, хватит обойти вокруг Англии, да еще останется на возвращение в Североморск. Виктор Котлов искренне надеялся, что торпеды на подлодке закончатся раньше горючего.

А в проливе между тем было оживленно. После того как по левому борту подлодки на пределе видимости проскользнули две быстроходные тени, командир прогнал с мостика всех лишних. Через час хода на горизонте появилось зарево. Котлов повернул в сторону пожара. Была надежда встретить что ни будь интересное с точки зрения подводника. Гоняться за эсминцами бесполезно, попасть в идущий 16–18 узловым ходом корабль можно только при очень большом везении.

Одновременно со сменой курса командир скрепя сердце вызвал на мостик командира БЧ-2-3 и еще одного сигнальщика. Чем больше на палубе и мостике народу, тем больше времени им надо чтобы скатиться в отсеки в случае опасности, но и усилить наблюдение за морем тоже не мешает.

Мотористы держали дизеля на полных оборотах, но благодаря волнению и сильному встречному течению скорость «Красногвардейца» не превышала 7–9 узлов. Береговых ориентиров не видно, небо закрыто облаками, над морем сгустилась кромешная тьма. В таких условиях можно столкнуться с противником буквально нос к носу.

Разумеется, по экипажу была объявлена готовность N1, торпедисты стояли на боевых постах, готовые при первой же команде не мешкая готовиться к стрельбе. Хорошо тренированному экипажу под командованием грамотных офицеров хватает минуты между обнаружением противника на пистолетной дистанции и выстрелом. Но именно этой самой минуты может и не быть. Не только у нас нервы напряжены, не только мы напряженно вглядываемся в ночную тьму, выискиваем любую тень над гребнями волн.

Время идет. Подводная лодка проходит узости Па-де-Кале. Самое опасное место, район, находящийся под плотным прикрытием береговых батарей, как наших на французском берегу, так и английских над скальными обрывами Дувра. Виктор Котлов не знал и не хотел знать, сколько кораблей погибло в этом районе за последние дни. Его куда больше беспокоила судьба собственного корабля и экипажа, естественное человеческое желание не пополнить собой многостраничный, пространный список боевых потерь.

Зарево на горизонте приближается. Уже можно понять, что это горит большой корабль. Странно, судя по пеленгу, он должен быть в наших прибрежных водах. Неужели наш?

– Эсминец!!! – над мостиком прозвучал многоголосый возглас.

– Срочное погружение! – заорал командир, бросаясь к люку.

Успели. Рубка подлодки уже скрывалась между волнами, когда последний человек скатился вниз по трапу, невольно задержав дыхание, когда над его головой глухо хлопнула прочная крышка люка прочной рубки.

– Немец. Миноносец класса «Ильтис» – констатировал старпом.

– Смотри, он не знает, что мы не англичане – проворчал командир, дружески пихнув Соколова в бок.

Старпом ни как не отреагировал на это панибратство, он только что-то неразборчиво буркнул и повернул перископ на два румба вправо. С немцем они счастливо разминулись. Похоже, союзники так и не поняли, что в их районе появилась подводная лодка.

Через три мили «Красногвардеец» всплыл и продолжил путь в надводном положении. Еще три мили и Котлов приказал сбавить ход до малого. Прямо по курсу в трех милях от подлодки горел линкор. Несмотря на ночную темень и полученные в дневном бою тяжелейшие повреждения в корабле легко узнавался балтийский линкор, «Марат» или "Октябрьская революция".

– Досталось братишкам – прошептал Борис Донцов, опуская бинокль.

Корабль был жестоко избит. Вторая труба рухнула на башню главного калибра несуразной грудой рваного металла, носовая рубка разбита. На корме полыхает пожар. Судя по отсутствию хода и неестественно приподнятой корме, командир линкора намеренно посадил свой корабль на мель.

Однако, несмотря на тяжелейшее положение, линкор не собирался спускать флаг. На палубах суетились люди, аварийные команды заливали водой кормовую надстройку и четвертую башню. Рядом с кораблем, как сторожевые собаки крутились три миноносца и с дюжину катеров.

– Давайте отсюда убираться подобру-поздорову – высказал свои опасения старпом.

Возражений не последовало. Д-3 ушла так же тихо, как и пришла. Все понимали, что попадаться на глаза эскорту линкора чревато тяжелыми последствиями. Миноносники сначала потопят появившуюся в пределах досягаемости субмарину, а затем будут разбираться, кого потопили. Да и то, если найдут на это время.

Госпожа удача, доселе благосклонно взиравшая на экипаж подлодки Д-3, ближе к утру решила показать свой ветреный характер. Крейсировавшую перед заливом Темзы подлодку обнаружили английские сторожевики. Хорошо, вахтенные вовремя заметили темнеющий над волнами, стремительно приближающийся силуэт вражеского корабля и скомандовали погружение.

На глубине 50 метров, капитан-лейтенант Котлов попробовал уйти от противника на самых малых оборотах, но не тут то было. На подлодку посыпались глубинные бомбы. Начиненные взрывчаткой бочонки рвались со всех сторон. Пришлось погружаться еще глубже и стопорить машины. Новая серия бомб рванула где-то выше.

Пауза. Напряженные лица акустиков, вслушивающихся в забортные шумы. Грозный шелест винтов над головой. Командир приказывает дать средний ход и переложить руль на правый борт. Вовремя. Новая серия глубинных бомб ударила за кормой.

Четыре румба на левый борт и стоп машинам. Подлодка затаилась. Два английских сторожевика еще полчаса выписывали круги на поверхности, но тщетно. Две очередные серии бомб легли вдалеке от подлодки.

Экипаж Д-3 тем временем ремонтировал свой корабль. От близких взрывов лопнуло несколько трубопроводов, вышли из строя вспомогательные механизмы. В пятом отсеке образовалась течь. Сущие мелочи по сравнению с тем, что могло случиться. Все поломки были устранены за два часа работы. К этому времени англичане прекратили поиск и ушли. Шумопеленгаторы четко зафиксировали медленно затихающий шум винтов, уходящих кораблей.

Корабль благополучно вернулся к патрулированию. А вскоре фортуна опять улыбнулась капитан-лейтенанту Котлову и его людям – в предрассветные часы подлодка удачно вышла в атаку на вооруженный пароход. Из трех выпущенных с дистанции 12 кабельтовых торпед в цель попала только одна. Этого оказалось достаточно. Взрыв перебил вражескому кораблю хребет. Переломившийся пополам вспомогательный крейсер затонул в считанные минуты.

– На этом достаточно – довольно промурлыкал командир, отворачиваясь от перископа.

В глазах Котлова играли веселые искорки. Весь экипаж, даже помполит разделяли энтузиазм своего командира. Поход близится к завершению. В носовом отсеке осталась только одна торпеда. Мы сделали все что могли и с полным правом можем идти в ближайший порт пополнять боекомплект.