Текст книги "ДИКИЙ ЗАПАД. РАННИЕ РАССКАЗЫ"

Автор книги: Андрей Ветер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Клубилась пыль, клубился пороховой дым, клубились ненависть и бешенство…

***

Когда над холмом осела пыль, утихли боевые крики, вдоль по усыпанному окровавленными телами склону стали бродить, переговариваясь, в поисках трофеев победители. Среди них неторопливым шагом ехал на чёрной лошади воин лёгкого сложения, обмотанный ниже пояса в красное одеяло. На затылке его висело привязанное к волосам чучело ястреба. К нему подскакали несколько всадников, один из них воскликнул:

– Ташунко! Какая быстрая победа!

– Да, – повернулся к говорившему молодой вождь, – сегодня Великая Сила стоит на нашей стороне.

– Я не слышу радости в твоём голосе, брат.

– Мне бы хотелось, – спокойно ответил Ташунко, – чтобы не было этой победы, но не было бы и дальнейших горестей, которых теперь не избежать.

Вождь остановил коня и посмотрел в небо.

В раскалённом воздухе колебались очертания огромной фигуры, стоявшей над полем брани на широко расставленных ногах. Призрачное тело великана держало в одной руке громадную боевую дубину с перьями и прядями волос на круглом набалдашнике и в другой сжимало невероятных размеров лук, увенчанный на одном конце острым наконечником от копья. Гигант, никем не видимый, кроме Ташунко Уитко, взирал на копошащихся возле трупов солдат дикарей и грустно улыбался.

12-13 августа 1990

Москва

ДЫМ ПОБЕДНЫХ КОСТРОВ

– Почему ты так боишься меня раздражить?

– Потому что вы наш гость. А гостей посылает Бог…

– А если гость – плохой человек?

Мирча Элиаде

Казалось, что мглистый утренний воздух застыл, будто кто-то вобрал его при вдохе и напряжённо затаился, боясь внезапным движением пробудить дремлющий ещё мир. Впереди серебрился изгиб реки у подножий сумрачных холмов. Несколько минут висела томительная тишина, затем донеслось далёкое птичье посвистывание, слегка потянул ветерок.

Лейтенант Брэдли поднёс бинокль к глазам и осмотрел мутные склоны, на которых белели неясные предметы. Это могли быть оставленные в спешке туши свежёванных бизонов – вон сколько пятен, похожих на груду снятых шкур. Вероятно, индейцы охотились, и Кастер застал их врасплох, обратив в бегство…

– Вполне возможно, что это именно так, – сказал лейтенант вслух и бросил косой взгляд на угрюмого кавалериста справа, – но я не уверен, слишком далеко. Что скажешь, Рой?

Рой Шелдинг поднял брови и пожал плечами. На рукавах синей куртки лежала пыль. Солдат был сравнительно молод. Армия кишела такими людьми, не имевшими призваний и ничего толком не желавшими. Один из многих, он завербовался на военную службу пару месяцев назад, получил, как и все в полку, жалование за два месяца вперёд и с ироничной улыбкой новичка двинулся в поход, надеясь на стремительную схватку с дикарями. Но события не разворачивались, прерия уныло горбилась холмами, горячо оглаживал лицо ветер изо дня в день. Палящее солнце превратило усталость в чугунный груз. Передовой отряд во главе с лейтенантом Брэдли, в котором находился Рой Шелдинг, заметно оторвался от колонны Терри и Гиббона и давно должен был встретиться с кавалерией генерала Кастера. Но Кастер исчез.

Рой откинулся в скрипнувшем седле и яростно растер осунувшееся лицо в обрамлении рыжей щетины. Верхняя губа заметно вздулась от укуса какой-то ночной твари и безумно чесалась. Рой задел припухлость грязным ногтем и негромко ругнулся.

– Едем вперёд, – распорядился лейтенант Брэдли и взмахнул рукой.

Тяжело затопали копыта мощных кавалерийских коней. Отряд медленно въехал в долину реки. Низко ползли тучи, готовые вот-вот прорваться и рассыпать по земле дождевые капли, которых так долго дожидались измученные солдаты.

Из-за крутого склона появилась густая зелёная роща, за ней тянулось чёрное пространство, где совсем недавно располагался громадный лагерь кочевников. Теперь деревни не было, валялись многочисленные мелкие вещи. На две-три мили трава была выжжена. Кое-где вились прозрачные струйки дыма, виднелись оставленные шесты палаток, сложенные конусом, обгорелые, покрытые тёмными лохмотьями.

– Всё-таки они удрали, – сказал кто-то, – значит, Кастер задал им трёпку.

Проскакав немного дальше, солдаты увидели несколько индейских жилищ, стоявших в неразобранном виде. Поблизости, поджав хвосты, скулили собаки, готовые пуститься наутёк в любой момент.

Держа винтовки наготове, кавалеристы рассеялись по пожарищу. Куда ни ступи, всюду были набросаны топоры с металлическими и каменными лезвиями, грязные одеяла, закопчённые котелки, поломанные старинные ружья, куски мяса, клочки бумаги…

– Шелдинг, – окликнул Роя сержант в старой сплющенной фуражке и указал перед собой револьвером, – если здесь и пахнет победой, то никак не победой генерала. Чтоб мне никогда в бабу не вставить, если я ошибаюсь. Тут пировали Сю, а не белые.

Рой приблизился к говорившему и похолодел от затылка до пят. Перед ним торчал из земли шест, на котором висели три связанные между собой человеческие головы, сильно обожжённые огнём. Немного в стороне на земле лежали ещё три головы. Все принаждлежали белым людям. Они были разложены по треуголинику и смотрели пустыми глазницами друг другу в лицо. Сержант опустился на корточки и взял в руку одну из голов.

– Острой штукой отсекли, – констатировал он, пальцем проведя по гладкому срезу мяса, на котором налипли песчинки и мокрый от крови стебелёк травы.

– Что там в типи? – спросил Рой, отворачиваясь, и сделал шаг в сторону безмолвной индейской палатки.

– Сейчас узнаем, – выпрямился сержант и пошёл первым.

Вокруг ближайшего жилища лежало с добрый десяток застрелянных индейских лошадок, повёрнутых мордами к центру. Осторожно откинув кожаный полог и выставив перед собой оружие, оба солдата вошли внутрь.

– Сю, мёртвые Сю, – крякнул сержант, и Рой ощутил, как ночной укус зачесался с новой силой.

Слабый утренний свет упал через отброшенный полог на двоих дикарей, которые лежали, окутанные терпким запахом, на ярких одеялах в пышных облачениях. Рой нагнулся над одним из них. Лицо было выкрашено пополам в жёлтую и чёрную краску и лоснилось. Длинные косы с вплетёнными лентами из медвежьего меха ровно тянулись по груди вдоль полосок ярких узоров на кожаной рубашке. Ожерелье из обработанных клыков медведя отчетливо выделялось между чёрными косами. Жилистые руки сложены на животе, и в них покоился веер из кукушечьих полосатых перьев. Рой опустился ниже, вглядываясь в рельефное лицо индейца. Складки губ и морщины под глазами казались живыми. Черты лица были настолько выразительны под слоем краски, что вызывали у солдата странное беспокойство. Весь облик мертвеца таил в себе неведомую животную силу, будто это вовсе не человек лежал, а неведомое животное, обрамленное широкими белыми перьями вокруг головы… Словно причудливое существо из сказки развернуло перед полётом крылья и застыло в ожидании.

И тут Рой ясно ощутил, что индеец не мёртв. Он был жив, он притаился. Он готов был в любое мгновение вспрыгнуть, оттолкнувшись от земли ногами в расшитой обуви, и издать зверинный рёв. Вот его боевой топор на поясе с пёстрыми связками нитей и металлическими клёпками на рукоятке. Может быть, этим самым лезвием отрублены те головы недалеко от палатки.

Рой ткнул винтовкой в грудь индейца и положил палец на спусковой крючок.

– В этой раскраске они, дьяволы, словно живые, – услышал он голос сержанта из-за спины, – прихвачу-ка я на память этот томагавк… Редкая штуковина, Сю ведь не пользуются томагавками…

Уже заметно рассвело.

Из-за тёмно-зелёной массы деревьев появился лейтенант Брэдли и с ним ещё пятеро. С их лошадей стекала вода, крутые бока животных и сапоги кавалеристов блестели. Они возвращались с противоположного берега реки.

– Что там?

– Это вовсе не бизоны, – повернулся в сторону Роя кавалерист с бледным тонким лицом. – Тёмные пятна – трупы лошадей. А то, что мы приняли за ободранное мясо буйволов, это солдаты Кастера. Голые и мёртвые. Все в крови.

Столпившиеся синие фигуры солдат качнулись, как в полусне, и зашептались.

– Все мертвы, – повторил лейтенант, – Кастера больше нет.

Воцарилось молчание. Более неожиданной и страшной новости нельзя было представить. Отважный до безрассудства офицер, успевший снискать славу чуть ли не национального героя, погиб. Шелковистые золотые волосы, локон которых остался на памяти в медальоне на груди его жены, теперь, возможно, были грубо сорваны с головы, а тонкие черты лица обезображены широким лезвием ножа.

Два следопыта в потёртых замшевых куртках ударили пятками в бока лошадей и поспешили на тот берег, где лежали трупы. Кавалеристы не двинулись с места без приказа. Сержант негромко скомандовал построение в колонну.

– Вестовой! – крикнул Брэдли, рассеянно глядя куда-то перед собой и подергивая щекой.

– Сэр…

– Отправляйтесь навстречу генералу Терри. Доложите устно, что Седьмой Кавалерии больше нет… Мы дожидаемся здесь. Индейцы скрылись… Сколько их тут было? Тысяча? Две?

Его слова оборвал взволнованный всадник, по всей видимости, из дозора.

– Лейтенант! Там краснокожие, разрази меня гром!

Солдаты переглянулись, защёлкали затворы. Рой Шелдинг украдкой поднёс к губам флягу и сделал большой глоток, с наслаждением прислушиваясь, как спирт заполняет внутренности огнём.

– Господи! Начинается. Видать, Сю не насытились!

Тёмная на фоне мрачных туч фигура Брэдли застыла с биноклем возле глаз, изучая далёкие фигуры людей, о которых только что доложили. Они суетливо передвигались по мутному гребню, но, похоже, не проявляли враждебности.

– Белые, – решительно произнёс Брэдли, – солдаты.

– Кто же они? – воскликнул возле самого уха Роя рядовой Уайт, до белизны в пальцах стискивая винтовку системы Генри.

– Белые, – повторил лейтенант, – может быть, выжившие…

– Кастер?

– Генерал мёртв, вокруг него сотни трупов, – отрезал офицер, – невозможно поверить, но это так. Тэйлор, поезжайте к тем людям, возьмите с собой пятерых на всякий случай. Узнайте, кто такие…

Тяжёлая духота разливалась по воздуху вместе с наступающим днём. На несколько минут туча распустила свое рыхлое брюхо, и посыпались мелкие капли дождя. Пыль и пепел прибило к земле. Рой снял шляпу и подставил лицо воде, но подул ветер, и тучи быстро уползли на юг.

Вскоре со стороны, откуда Брэдли привёл свой отряд, показалась ленивая колонна всадников. Впереди скакали Арикары – индейцы генерала Терри. Едва завидев останки стойбища Сю, своих заклятых врагов, скауты подняли вой и пустили пони во всю прыть. Минут через пять они уже рыскали среди обгорелых шестов, поддевая винтовками разбросанную утварь, и ветер трепал их распущенные длинные волосы. Рысцой приближалась группа офицеров, за спинами которых хлопали на древках треугольные флажки. Колонна густо заполняла долину.

Отирая рукавом лицо, возле Роя остановился оскалившийся доктор Поулдинг.

– Где Уайт? – рявкнул он. – Где это дьявольское отродье? Куда он подевал мой саквояж?

– Держу пари, он собирает сувениры, – скривился Рой и почесал верхнюю губу. Ему хотелось спать. Хотелось стащить сапоги и вытянуть онемевшие ноги. Хотелось, чтобы исчезли все звуки вокруг, чтобы прерия сделалась уютной маленькой комнаткой, чтобы на столе на белой скатерти стоял громадный бокал с прозрачной холодной водой, от которой ломит зубы… Но вокруг шумно топали лошади, звенело оружие, скрипели колёса повозок и возбужденно переговаривались люди, обсуждая новости и высказывая сотни предположений по поводу сражения.

Рой осмотрелся. Угрюмое равнодушие заполнило всё его существо.

Вернулся Тэйлор и сообщил, что на горе обнаружена добрая сотня солдат майора Рино, половина которых тяжело ранена. То была малая часть Седьмой Кавалерии генерала Кастера, которую он послал в обход индейской деревни. Тэйлор вкратце сообщил, что они были окружены дикарями и держали оборону два долгих дня, лишённые пищи и воды. Колонну лейтенанта Брэдли они приняли за Кастера. Они ещё не знали наверняка, что он погиб. Они поведали, что весь лагерь Сю снялся вчера вечером и двинулся в сторону Волчьих Гор. За собой краснокожие подожгли траву по всей долине…

Возле Роя прошагал доктор Поулдинг, похлопывая по спине рядового Уайта, лицо которого имело зеленоватый оттенок. В их руках болтались связки яркой индейской обуви.

– Это всё из-а жары, – объяснял Поулдинг, морщась, – трупы пролежали целые сутки в страшной жаре и уже начали разлагаться.

– И что же? – окликнул Уайта кто-то.

– Утварь для коллекции подбираем, – ответил доктор Поулдинг, – стали с одного краснокожего стаскивать мокасины, а он распух, чёрт проклятый, обувка крепко сидит. Я потянул сильнее, так мокасин прямо с кожей индейца соскользнул с ноги. Уайта стошнило… Ничего, сейчас оправится… Тут не такое увидит ещё…

– Займитесь делом, доктор, – крикнул лейтенант Брэдли, – тут много раненых… Шелдинг, что ты торчишь на месте? Поехали на другой берег…

К вечеру, когда духота заметно смягчилась и солнечный красный диск низко завис над холмистым горизонтом, похоронная партия приступила к работе. В полусне шептала о чём-то измятая трава, и от реки доносился лёгкий плеск воды, такой нежный и ласковый, такой неуместный на поле страшного боя.

Рой вёл лошадь под уздцы, и она нервно встряхивала головой, пятясь от сильно пахнущих мёртвых тел. Трупов было много, большинство раздето, все сильно окровавлены. Рой старался не разглядывать несчастных, но глаза сами нащупывали в вечернем свете жуткие пятна ран.

Когда он взялся за лопату, присоединившись к товарищам, он повернулся спиной к ближайшему покойнику, голова которого была раздроблена сзади, а от белой, густо облепленной мошкарой спины отслаивался кусок мяса.

– Не тяните время, – прошагал мимо сержант Райн, запихивая что-то в сумку, – после захода солнца все должны быть в лагере. Утром продолжим.

– Джон! – окликнул сержанта доктор Потер, ковыляя вниз по склону, – я отрезал для Элизабет пучок волос генерала…

Сержант что-то невнятно буркнул в ответ.

– Не думал я, что Сю так над трупами измываются, – сказал в воздух Рой, надавливая ногой на лопату.

– Да это, приятель, ничто. Эти раны в бою получены. Топором зацепили спину, но не насмерть, а добили в голову. Это не издевались. Вон там, чуть повыше, лежит один… сухожилия на руках разрезаны, кишки выпущены, нос отрезан… А вообще-то Сю в этот раз не зверствовали. Я помню случаи похуже, – устало проговорил пожилой солдат с пышными усами и грустными голубыми глазами.

– Обратите внимание на лица, – вздохнул Рой, забрасывая лопату на плечо, – у всех выражение ужаса.

Щурясь, появился Джекоб Эдам, его губы подрагивали.

– Знакомого нашёл? – спросил его усатый.

– Твида, Томаса Твида… Помните его? – Эдам спрятал лицо под полями шляпы. – Досталось старине. В каждый глаз по стреле воткнули, ногу отрубили и на плечо ему бросили.

Говорили негромко, боясь собственных голосов. Под ногами хрустел песок, иногда под каблук попадалась стрела, постоянно позвякивали задетые мыском сапога гильзы.

– Он должен был погибнуть, – ясно прозвучал чей-то голос, и все поняли, что речь шла о Кастере. – Раньше у него были шикарные волосы, он ими гордился не меньше, чем краснокожие своими лохмами. И вдруг остриг. Это был дурной знак.

– В форте Линкольн я видел миссис Кастер. Она долго шла возле его стремени и не хотела отпускать его, – сказал Эдам.

– Его предупреждали, что этот поход будет дурным, – встрял в разговор рядовой Колмэн, – и Чарли Рейнолдс, и Мич Боуэр, и Кровавый Нож, а у них на опасность нюх, как у зверей. И все мертвы… Сейчас переносили раненых с горы, где майор Рино держал оборону. Так я услышал, что Кровавому Ножу насквозь череп прострелили, а майор в этот момент рядом стоял, и ему всё лицо мозгами забрызгало…

– Тут всех забрызгало, – вздохнул Эдам, – это место долго будет вонять трупнятиной, поверьте мне. И не только это. Мы теперь будем гнать этих краснокожих гнид, пока всех не передавим…

Ночь прошла тихо, но без сна.

Ближе к утру вокруг Роя столпились странные тени. Он разглядывал их сквозь прищуренные ресницы, но не мог различить ни одного лица. Затем в него просочилась мысль, что это были лазутчики Сю, но он не пошевелился, даже наоборот, ощутил какую-то особую расслабленность. Не чувствовалось ни намека на беспокойство. Он открыл глаза и увидел стоящие тени вдоль всех холмов, подобно варварским тотемным столбам. Тогда он поднялся на ноги, встряхнул головой, и тени растаяли.

– Призраки… Души погибших, – прошептал он.

Трижды крикнула в мутной утренней дали вспугнутая кем-то птица.

«Снова в поход… И опять будут такие же смерти», – подумал Рой и обвел глазами тихий лагерь. Фыркнули лошади.

– Нет, не хочу, – прошептал он и вдруг, сам того не успев осознать, зашагал прочь.

Мимо проплывали восковые тела мертвецов на тёмной от высохшей крови земле, торчали стрелы, как таинственные растения, тянулся густой трупный запах. Один раз Рой оступился и упал руками на свежий холмик земли.

– Могила, – сказал он.

Он брёл, не думая ни о чём, пока не стало совсем светло, и тогда его тело застыло, словно оцепенев. В ушах звенела летняя тишина.

Рой обернулся, чтобы определить, далеко ли он ушёл от лагеря, и совсем близко от себя увидел двух всадников. Оба неподвижно сидели на невысоких лошадках рыжей масти. Вокруг лошадиных глаз были нарисованы ярко-красные круги, в гриву вплетены несколько перьев. Наездники были совершенно голыми. За спиной одного из них виднелся круглый кожаный щит, у обоих за плечами торчали колчаны со стрелами и луки. Лицо левого всадника было покрыто ровным белым слоем краски, другой индеец украсил себя только жёлтым отпечатком ладони на правой щеке.

Тот, что с белым лицом, поднёс к плечу карабин и прицелился в Шелдинга. Несколько секунд он оставался в таком положении, притягивая к себе остекленевший взгляд солдата, затем издал губами негромкий звук, словно подражая выстрелу, и мрачно засмеялся. Его соплеменник тоже оскалился, и жёлтый отпечаток ладони на его лице шевельнулся.

Рой медленно опустился на землю, ничего не понимая. По всему телу выступил пот, в голове звенело, но зрение оставалось на удивление ясным. Он видел мельчайшие детали, даже прилипшую травинку на голом бедре одного из дикарей. Опустившись на землю, он замер, ожидая настоящего выстрела. Но индеец не нажал на спусковой крючок. Вместо этого он опустил оружие и произнёс что-то на своём языке, обращаясь к Рою. После этого оба всадника прытко развернулись и исчезли, перевалив через холм.

Рой не мог понять прозвучавших слов, но ему показалось, что индеец сказал:

– Вот видишь, я тебя уже убил. Теперь тебе тут нечего делать.

15-16 апреля 1993

Москва

ГРОМ-ПТИЦА
БРАТЬЯ

Давным-давно, когда мир был молодым, все люди жили счастливо. Олени свободно подходили к людям и ели у них из рук. Волки и медведи не боялись охотников. Птицы садились на плечи детям и пели им песни, рассказывая своими трелями о красоте рассветов и закатов. Люди без труда понимали то, что говорили им звери, а звери понимали язык людей, поэтому они знали друг о друге всё. Духи лесов и гор, духи воды и воздуха оберегали от возможных невзгод как животных, так и людей. Духи, обитавшие на солнце, давали всё необходимое всем живым существам на Земле. Люди не знали ни холода, ни голода.

Но это было очень давно. Затем всё изменилось.

Это случилось, когда в одной семье племени Уматила родились два брата. Они быстро росли и крепли, радуя своей красотой всех вокруг. Казалось, во всём свете не было братьев более дружных и любящих. Старшего из них прозвали за его высоких рост – Большая Гора. Младший всегда выделялся среди своих сверстников силой крепких, как камень, мускулов, за что получил соответствующее имя – Скала. Была у них и сестра, девушка удивительной красоты. Её звали Чистая Вода.

Вечерами Уматилы устраивали в деревне весёлые праздники. Люди украшали себя ожерельями из морских и речных раковин, раскрашивали лица в яркие цвета, облачались в расшитые бусами мягкие кожаные одежды, надевали на головы пышные уборы из перьев птиц. Всю ночь могли танцевать люди вокруг костра и смеяться. По их лицам прыгали красные отблески пламени, и это было красиво и уютно. Когда из своего конусовидного жилища выходили Высокая Гора, Скала и Чистая Вода, то соплеменники издавали дружный возглас восхищения – столь прекрасно выглядели братья с сестрой.

Многие юноши приходили свататься к ней, но братья никому не давали своего согласия. Они так сильно любили свою сестру, что не могли представить своей жизни без неё. Но однажды она возмутилась.

– Почему вы распоряжаетесь моей жизнью, будто я принадлежу только вам одним? – всплеснула руками Чистая Вода. – Неужели вы не хотите, чтобы я была счастливой девушкой? Почему не даёте мне права самой решать мою судьбу? Неужели вы завидуете моему возможному счастью и потому лишаете меня его?

Братья потупили взоры. Это был первый раздор в их семье. Никто из Уматилов не знал ещё, что такое зависть, гнев, ненависть, вражда. Братья впервые услышали слово «зависть», но сразу поняли его смысл. Да, они завидовали и ревновали. Они по-настоящему боялись, что их красивая сестра уйдёт от них и будет жить где-то далеко, в чужом доме. Они страдали от мысли, что не смогут видеть красивого лица своей сестры, не смогут наслаждаться звуком её голоса. Но признаться в этом они не могли, им было стыдно.

Большая Гора и Скала молча стояли перед Чистой Водой. Их длинные чёрные волосы, смазанные жиром и тщательно расчёсанные, слегка колыхались на ветру.

– Вы думаете только о себе, братья, – продолжала говорить Чистая Вода. – Не знаю, откуда появилось в ваших сердцах это качество, но вы думаете только о себе. Вы не заметили, как стали жадными.

И она ушла от них с тем юношей, который давно нравился ей. Братья непонимающе пожали плечами.

– За что она обидела нас, Скала?» – спросил Большая Гора.

– Похоже, у неё что-то с рассудком случилось, – ответил Скала.

Они не хотели признаться себе в том, что Чистая Вода сказала правду, и попытались обвинить её во лжи. И с тех пор среди их народа поселилась неискренность. Люди всё чаще и чаще стали кривить душой, утаивать свои настоящие мысли. Но очень быстро это привело к тому, что звери, недавно так легко общавшиеся с людьми, перестали понимать людей. Звери читали мысли людей, но когда слышали их слова, то обнаруживали совершенно иной смысл. Люди думали одно, а говорили другое – понять людей стало почти невозможно.

Как-то раз Скала вернулся с охоты и принёс с собой много забитой дичи.

– У тебя сегодня была удачная охота, брат, – Сказал Большая Гора, широко улыбаясь. Но в душе его не было радости. В сердце затаилась жаркая злоба, причиной которой была зависть: сам он вернулся в тот день, не сумев добыть ничего.

– Мы отпразднуем мой успех, – ответил спокойно Скала.

– Я не желаю праздновать, – продолжал улыбаться Большая Гора. – Я не вижу повода для веселья.

Скала посмотрел на брата и вдруг понял, что Большая Гора вовсе не улыбался. Большая Гора скалился, как скалится хищный зверь.

– Что с тобой происходит? – удивился Скала, раскладывая перед собой своё охотничье оружие.

– Тебе повезло сегодня, – нахмурился Большая Гора. – Тебе всегда везло в жизни больше, чем мне. Тебе везло по той причине, что ты родился немного раньше меня. Наша мать отдала тебе всю силу. Мать не знала, что следом за тобой появлюсь я. Поэтому ты сильнее меня. Поэтому ты удачливее.

– Мы с тобой одинаково сильны, брат, – ответил Скала. – Но в тебе слишком много лени. Если бы ты не был ленив, ты стал бы не менее удачлив, чем я. Но ты предпочитаешь чаще ходить на пляски, чем на охоту. Ты теряешь ловкость, брат.

Такие разговоры происходили всё чаще и чаще.

Однажды Скала, устав от громких упрёков брата, разозлился, вспылил и ударил Большую Гору кулаком по голове. Тот упал на землю, широко растопырив ноги и выпучив глаза.

– Как ты посмел поднять руку на меня? – оторопел Большая Гора. – Мы с тобой – братья. Мы с тобой – люди. Нам нельзя драться, нельзя враждовать!

– Ты уже давно враждуешь со мной, брат, – ответил Скала, – ты развязал настоящую словесную войну против меня. Ты бьёшь меня каждый день своими несправедливыми словами. Ты делаешь мне больно. Я устал терпеть твои нападки.

– Но ты ударил меня!

– Ты разил меня словами в самое сердце, брат. Ты был жесток ко мне и несправедлив. Жестокость всегда несправедлива, – устало ответил Скала. – Несправедливость надо пресекать. В следующий раз я возьму стрелу и пущу её в тебя, если услышу из твоих уст клевету в мой адрес! Запомни мои слова!

Большая Гора сначала растерялся, затем сжался в комок.

– Ты угрожаешь мне.

– Я предупреждаю тебя, брат.

Скала поднялся, взял колчан со стрелами одной рукой, лук – в другой и вышел из дома. Он не хотел оставаться возле брата, ибо чувствовал, исходившую из него злобу. Злоба тяготит. Злоба губительна.

В тот же вечер Большая Гора собрал посреди деревни своих ближайших друзей и начал громко обвинять Скалу:

– Слушайте меня, Уматилы! Мой брат Скала сошёл с ума. Успех вскружил ему голову. Скала назвал меня ничтожным червяком и бездельником. Раньше он был мне братом, но отныне мы с ним – враги. Он ударил меня сегодня! Он обещал меня убить! Он сошёл с ума, поэтому мы должны изгнать его из нашего селения, иначе он начнёт пускать в нас стрелы. Угрожая мне, он угрожает и вам, мои товарищи!

Уматилы шумели, слушая речь Большой Горы. Гнев замутнил их разум, и они схватились за оружие. В считанные минуты в деревне началась общая драка. Сторонники Большой Горы яростно схватились со сторонниками Скалы. Там, где совсем недавно люди весело танцевали, обнимались и целовались, полилась кровь.

Наутро деревня разделилась на два враждебных лагеря, которые поспешили удалиться друг от друга. Так возникли враждебные племена. Во главе одного из них стоял Большая Гора, во главе другого – Скала. Они уходили всё дальше и дальше друг от друга. От них так сильно пахло пролитой кровью, так сильно источали они дух враждебности, что звери в ужасе разбегались, заслышав на большом расстоянии шаги людей.

Через несколько дней Большая Гора собрал отряд мужчин и повёл его искать становище Скалы. Дозорные Скалы заметили врагов вовремя и успели сообщить своему вожаку о приближавшейся опасности.

– Мы встретим их на берегу реки. – решил Скала.

Едва Большая Гора переправился со своим отрядом на другой берег реки, как им навстречу вышли раскрашенные воины. Никогда прежде они не красились так ужасно. Отряд Большой Горы остановился в растерянности. Перед ним громко кричали, потрясая луками и копьями над головами, люди Скалы, размалёванные чёрной и алой краской по всему телу. Некоторые вымазали целиком свои ноги и руки белой глиной. Другие покрыли грудь и животы горизонтальными полосками, похожими на рёбра, и стали выглядеть, как ожившие скелеты. На головах у них лежали клыкастые маски волков и лисиц, а кое-кто украсил себя рогатыми шапками из шкуры бизона. Люди Скалы сделали себя похожими на зверей. Это сильно напугало отряд Большой Горы, и он отступил.

– Это не люди, а злые Духи! – закричал Большая Гора.

Первая победа осталась за Скалой и его последователями.

– Они взяли нас на испуг, друзья! – объяснил Большая Гора своим воинам, когда совладал с собой. – Я растерялся. Мы все растерялись. Но завтра мы украсим себя такими же шкурами, станем ничуть не менее жуткими. Мы раскрасимся даже страшнее наших врагов. Мы схватимся с ними и победим. А когда победим, мы отрежем у поверженного противника волосы и украсим наши наряды его волосами. Каждая прядь волос будет означать убитого врага. Взглянув друг на друга, мы всегда будем знать, насколько много побед за каждым из нас.

На следующий день отряды вновь сошлись на берегу. Они долго стояли друг перед другом, оглашая воздух устрашающими криками. Все держали в руках большие круглые или продолговатые щиты, сделанные из хорошо продублённой кожи. Стрелы не могли пробить эти щиты. Помимо щитов, вооружение обоих отрядов состояло из копий с каменными или железными наконечниками, топоров, ножей, луков и колчанов со стрелами. Луки изготавливались из лиственницы. Длиной, если их поставить вертикально, они достигали подбородка. Каждый воин имел в своём колчане по пятьдесят стрел.

Большая Гора носил свой нож на груди, а топор держал за поясом. Так же был вооружён и Скала. Стоя в первых рядах, они взирали друг на друга, и в глазах их горела ненависть. Большая Гора, чьё лицо из-за раскраски было похоже на череп с чёрными дырками глазниц, также обрил наголо верхнюю часть головы, оставив лишь на висках длинные пряди волос, сплетённые в косы. Причёска Скалы была иной – гладко расчёсанные чёрные волосы струями стекали по спине, а над лбом были выстрижены ёжиком и поставлены вертикально, густо смазанные медвежьим жиром.

Воины Большой Горы исполнили песни и танцы, после чего устроились на земле, поставив перед собой свои большие щиты, которые касались друг друга и образовывали настоящую стену.

Скала обернулся к своим людям и сказал:

– Нам нужно спеть молитвенную песню, обратившись к Великому Духу за поддержкой.

Мужчины громко спели, стуча копьями о щиты.

После этого с обеих сторон полетели стрелы. Некоторые втыкались в кожаные щиты и застревали в них, иные свистели над головами слишком высоко и падали далеко позади врагов. Иногда кто-нибудь из молодых воинов выбегал вперёд, потрясая над головой каменным топором и выкрикивая ругательства. Этим он хотел показать свою храбрость. Это было глупое поведение, но сдержать себя юноши не могли – слишком сильна в них была жажда самоутверждения. Именно за такие отчаянные поступки они получали известность.

К вечеру бой стих. С обеих сторон имелись раненые, но никто не погиб. Ночь окончательно положила конец сражению.

ДЕЯНИЯ ДУХА

Пока Большая Гора и Скала воевали друг против друга, их сестра Чистая Вода жила далеко в стороне со своим мужем. У неё родился сын. Мальчик очень любил плавать в реке и дружил с рыбами, за что получил имя Лосось. Он был ловким и смышлёным мальчуганом. Мир, окружавший его, был похож на тот мир, в котором выросла его мать – никто не враждовал, не сеял вокруг себя семена злобы и ненависти. Вокруг царил покой. Каждый день к Чистой Воде приходили всевозможные звери, ласкались к ней, мурлыкали, скулили, урчали. У Лосося появился рыжий друг – юркий лисёнок. Мальчик любил возиться с ним в песке, весело кувыркаясь.

Однажды к дому Чистой Воды пришёл старик. Его длинные серые волосы били сплетены в две тонкие косички, туго перетянутые на кончиках шнурками из оленьей кожи. На затылке лежало большое орлиное перо с чёрным окончанием. Чистая Вода накормила странника

– Спасибо тебе, добрая девушка, – сказал старик, – давно я не встречал добрых людей. Вокруг пылает война. Людей поразила страшная болезнь – злость. Никто не видит от неё избавления. Не могу понять, откуда она появилась?