Текст книги "Битва за Москву. Полная хроника – 203 дня"

Автор книги: Андрей Сульдин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

16 октября 1941 года

Передовые отряды противника вышли к Малоярославцу и завязали бои на его окраинах.

* * *

Сводки Советского Информбюро в эти дни начинались стандартными фразами: «В течение 16 октября шли бои на всем фронте, особенно ожесточенные на Западном направлении. В ходе боев на Западном направлении обе стороны несут тяжелые потери». С 19 октября в сводках Совинформбюро появятся Можайское и Малоярославское направления, с 20 октября – Калининское.

* * *

Ночью и днем 16 октября из московских тюрем продолжали вывозить заключенных за город на расстрел; только из Бутырской вывезли 136 человек. Среди расстрелянных были: комкор Максим Петрович Магер, член Военного совета Ленинградского военного округа, арестованный 8 апреля 1941 года; майор государственной безопасности Абрам Яковлевич Беленький (1882–1941), бывший начальник охраны Ленина; комдив Василий Васильевич Давыдов, бывший заместитель начальника Разведуправления РККА, арестованный, видимо, в 1938 году; Герой Советского Союза, генерал армии Дмитрий Григорьевич Павлов (1897–1941); заместитель наркома иностранных дел СССР Борис Спиридонович Стомоняков (1882–1941), арестованный в 1938 году; вдова маршала Тухачевского Нина Евгеньевна Тухачевская (Гриневич); муж Марины Цветаевой, сотрудник ГПУ СССР Сергей Яковлевич Эфрон (1893–1941).

* * *

Паника в Москве достигла наивысшего предела. Москвичи, не имевшие никакой официальной информации, но видевшие, как в последние дни друзья, знакомые, соседи лихорадочно упаковывают чемоданы и мчатся на вокзал (к середине октября из 4,5 миллиона жителей столицы было эвакуировано 2 миллиона), с утра с замиранием сердца прочли в газетах сводку Совинформбюро: «В течение ночи 14–15 октября положение на Западном направлении фронта ухудшилось. Немецко-фашистские войска бросили против наших частей большое количество танков, мотопехоты и на одном участке прорвали оборону» (имелся в виду Волоколамский участок). По радио объявили, что выступит председатель Моссовета Василий Пронин. Все с нетерпением ждали, что он скажет. Однако речь его была вялой и не соответствовала тревожной обстановке: службы города, дескать, работают нормально, музеи, магазины, банки функционируют. А когда люди вышли на улицы и увидели, что метро закрыто, трамваи не ходят, над городом повис дым, – во всех учреждениях жгли документы и архивы, жгли даже домовые книги и телефонные справочники; когда разнеслись слухи о 2 немецких танках, ворвавшихся в Химки (танки Гудериана действительно 17 октября прорвутся в Химки, в 19 километрах от центра Москвы), а также о том, что на Ленинградском шоссе, в 15 километрах от Кремля идет бой с колонной немецкой мотопехоты, у многих москвичей сдали нервы. На железнодорожные станции, которые были забиты людьми, эвакуировавшимися со своими предприятиями, вход был только по пропускам. «Неорганизованные», простые люди забили все дороги в восточном направлении: ехали на машинах, подводах, велосипедах, шли пешком с рюкзаками за плечами. Появились мародеры, которые грабили магазины, киоски, опустевшие квартиры, – московские власти сами пребывали в панике и оказались полностью парализованными. Некоторые военнослужащие спешили переодеться в гражданское. По неполным данным военной комендатуры Москвы, из 438 предприятий, учреждений и организаций сбежало 779 руководящих работников. Ими было похищено 1 миллион 484 тысячи рублей, разбазарено ценностей и имущества на сумму свыше 1 миллиона рублей, угнано 100 легковых и грузовых автомобилей. За трусость, мародерство, уничтожение партийных билетов партийная коллегия при МК ВКП(б) за период с 25 октября по 9 декабря 1941 года исключила из рядов коммунистов около 950 человек, из них – значительное число партийных работников и руководителей предприятий. Многие годы после войны рядовых москвичей, уехавших в те «черные дни» из города, обвиняли в трусости, хотя, как напишет Константин Симонов в романе «Живые и мертвые», «по справедливости, не так уж многих людей из этих десятков и сотен тысяч была вправе потом осудить за их бегство история», а про тех, кто остался, говорили: «Фашистов дожидались, гады».

Английский журналист Александр Верт в своей книге «Россия в войне 1941–1945» приведет рассказ 25-летней ткачихи, комсомольской активистки Ольги Сапожниковой: «Это были страшные дни. Все началось числа 12-го. Меня, как и большинство девушек с нашей фабрики, мобилизовали на трудовой фронт. Нас повезли за несколько километров от Москвы… и приказали рыть окопы. В первый же день нас обстрелял на бреющем полете один фриц. 11 девушек были убиты и 4 ранены. Мы продолжали работать весь тот и следующий день…» Ольга беспокоилась о своих старых родителях, которые остались одни, и отпросилась у комиссара в Москву. «Эти ночи в Москве были очень странными: отчетливо была слышна артиллерийская стрельба… 16-го я пошла на фабрику. Сердце у меня похолодело, когда я увидела, что она закрыта… На следующее утро вся фабрика была минирована. Достаточно было нажать кнопку, и весь комбинат взлетел бы на воздух… В тот же день было объявлено, что Сталин в Москве, и настроение сразу изменилось. Теперь мы были уверены, что Москва не будет сдана. Но все же население северных окраин переселяли в центр. Непрерывно раздавались сигналы воздушной тревоги, падали бомбы. Но 20-го фабрика снова заработала. Мы все почувствовали себя гораздо лучше, веселее».

Танковый полк при Военной Академии механизации и моторизации им. Сталина. Колонна танков на марше. 1941 г.

* * *

Из отчета московской городской подпольной организации ВЛКСМ (напоминаем, что ни одна фамилия в отчете не названа, не поименовано ни одно учреждение): «Ночь с 15 на 16 прошла необычайно бурно… Удивительное творится в райкоме партии, в райсовете: все с узлами, чемоданами, считают деньги, упаковывают продукты, прощаются, уезжают на вокзал. Противно. Тревожно. Комсомольские активисты пошли в тир проверять оружие, стреляют из пистолетов, автоматической винтовки, разбирают гранату. Ребята устали. Почти сутками на ногах… Комсомольской организации театрального училища предложили остаться в Москве в распоряжении райкома. Но днем доносят, что студенты этого училища оставили город. Райком своим решением распускает организацию училища, исключает из комсомола руководителей как струсивших и не выполнивших указаний райкома… У хлебного киоска на Трубной площади давка, хулиганство – ломают киоск. Рабочие молокозавода задержали директора с молочными продуктами. Продукты и машину отняли, директора окунули головой в бочку со сметаной… В райкоме партии. Секретаря нет. Кто-то выбросил шутку: собирает чемоданы… Работники райисполкома выдают деньги рабочим предприятий района, руководители которых сегодня ночью сбежали и увезли с собой ценности и кассу… Вот Крестьянская застава. Десятки тысяч народу… Давка. Сотни милиционеров не в состоянии навести порядок, с ними расправляются, как с мальчишками… Вот мчится машина, сигналит. Публика преграждает путь, останавливает машину, вытаскивает шофера и выбрасывает вещи. Это не первая и не последняя… Опять в райкоме комсомола. Комитет ВЛКСМ милиции пришел почти в полном составе и принес решение на исключение из комсомола двух милиционеров за паникерство (сорвали петлицы, выпороли канты)… Поздний вечер. В райкоме партии. Секретарь снят с работы, исключен из партии за проявление паники и трусости. Никто не сожалеет, как будто бы так и ждали. В 12 часов ночи секретаря арестовали».

Телефонистка Ульяна Потапенко под огнем противника устраняет повреждение линии.

* * *

Академик Владимир Вернадский записал в дневнике: «Резкое изменение настроений о войне. Ясно для всех проявляется слабость вождей нашей армии, и реально считаются с возможностью взятия Москвы».

* * *

По сообщениям управлений НКВД, после начала войны, а особенно в октябре участились случаи проявления антисоветизма и антисемитизма, полная несостоятельность руководства и растерянность обывателей, панические настроения на всех уровнях. Многие говорили: «Гитлер русским ничего не сделает, будет бить только евреев»; «скоро всех коммунистов перевешают, Советской власти будет конец»; в Москве надо поступить, как в Париже, – открыть ворота и впустить немцев; «правительству будет плохо, пусть оно и спасается», «немцы не так жестоки, как говорят об этом». Говорили также об измене военачальников – Дмитрия Павлова, Семена Тимошенко и даже самого Сталина.

Оборона Москвы. Всеобщее военное обучение (Всевобуч) ополченцев Москвы. Октябрь – декабрь 1941 года.

17 октября 1941 года

Для защиты Москвы с северо-запада Ставка образовала Калининский фронт. Командующим назначен генерал-полковник Иван Конев.

* * *

Только 17 октября по радио выступил первый секретарь Московского горкома ВКП(б) Александр Щербаков, более или менее убедительно разъяснил необходимость эвакуации некоторых учреждений и промышленных предприятий, решительно опроверг слухи о готовящейся сдаче столицы, призвал москвичей защищать столицу до «последней капли крови» и сказал самое главное, что Сталин – в Москве. Никакого геройства в том, что Сталин остался в столице, усматривать не стоит: на Центральном аэродроме Иосифа Виссарионовича постоянно ждали 4 самолета, на железнодорожной платформе вблизи завода «Серп и молот» стоял бронепоезд. В Куйбышеве для Сталина было подготовлено жилье в здании обкома партии. На берегу Волги отремонтировали несколько дач, под землей соорудили колоссальное бомбоубежище. Многие историки утверждают, что Сталин в один из этих дней даже прибыл на платформу, дошел до бронепоезда, но развернулся и вернулся в Кремль.

Москва в те дни производила впечатление вымершего города. Постепенно заработали заводы и фабрики, рабочие встали к станкам, все остальные трудоспособные были мобилизованы на строительство укреплений на подступах к Москве. Витрины магазинов были забиты досками и фанерой, загорожены мешками с песком.

Решением бюро МГК ВКП(б) «за неустойчивость в условиях, когда советский народ ведет борьбу с гитлеровцами, и которая представляет опасность для партии» сняты со своих постов и исключены из партии первый секретарь Коминтерновского райкома и секретарь Ленинградского райкома ВКП(б) Москвы.

18 октября 1941 года

Красная Армия оставила Малоярославец, Можайск и Боровск, но продвижение немцев с 18 октября замедлилось из-за отчаянного сопротивления советских войск. Немаловажными факторами стали также растущая усталость противника, уже почти три недели осуществлявшего «генеральное» наступление на Москву, и – распутица. Типичная запись в журнале боевых действий штаба группы армий «Центр», действовавших на московском направлении: «…на всем участке фронте группы армий прошли дожди. Состояние дорог настолько ухудшилось, что наступил тяжелый кризис в снабжении войск продовольствием, боеприпасами и особенно горючим. Состояние дорог, условия погоды и местности в значительной мере задержали ход боевых операций. Главную заботу всех соединений составляет подвоз материально-технических средств и продовольствия».

* * *

Из секретного донесения заместителя наркома внутренних дел Ивана Серова наркому внутренних дел Лаврентию Берии: «Сегодня при обходе туннеля Курского вокзала работниками железнодорожного отдела милиции обнаружено 13 мест бесхозяйственного багажа. При вскрытии багажа оказалось, что там находятся секретные пакеты в МК ВКП(б), партийные документы: партбилеты и учетные карточки на членов и кандидатов ВКП(б), личные карточки на руководящих работников МК, МГК, облисполкома и ОблНКВД, а также на секретарей райкомов города Москвы и Московской области. Проверкой установлено, что эти документы отправлял сектор единого партбилета МК ВКП(б)». На донесении имеется резолюция: «…быстро расследовать, виновных передать в трибунал. А.С. Щербаков». 21 октября решением Бюро МК ВКП(б) заместителя заведующего организационно-инструкторским отделом МК А.С. Глебова «за преступление, выразившееся в том, что он важнейшие партийные документы, порученные ему для доставки по назначению, бросил и сам убежал», снимут с работы, исключат из партии и дело передадут в Военный трибунал.

* * *

Председателю Моссовета Василию Пронину позвонил Иосиф Сталин. Как расскажет после Пронин, «грубо ругая работников Наркомата внешней торговли и Микояна, который как заместитель Председателя Совнаркома ведал работой этого ведомства, Сталин сказал, что эти люди покинули Москву и бросили на таможне несколько тонн редких металлов: молибдена, вольфрама и др. Сталин приказал Моссовету организовать погрузку этих металлов, спросил, за сколько времени мы управимся. Я ответил: минут за 30–40. Он вспылил, посчитав это нереальным. Я объяснил, что у нас на казарменном положении 6 полков МПВО и всех их можно поднять по тревоге. Сталин ничего не забывал. Когда в 1952 году Микояна вывели из Политбюро, он ему этот случай припомнил».

* * *

Из отчета московской городской подпольной организации ВЛКСМ: «Трудящиеся Москвы едут на строительство оборонительных рубежей. Создается ополчение, рабочие истребительные батальоны. Возобновляют работу предприятия. Все, от мала до велика поднялись на защиту Москвы…»

* * *

Газета «Правда» публикует:

«Все силы на отпор врагу! Все на защиту Москвы! Не подпустим врага к Москве».

19 октября 1941 года

ГКО принял постановление «О введении осадного положения с 20 октября в Москве и прилегающих к ней районах»: «Сим объявляется, что оборона столицы на рубежах, отстоящих на 100–120 километров от Москвы, поручена командующему Западным фронтом генералу армии т. Жукову… В целях тылового обеспечения обороны Москвы и укрепления тыла войск, защищающих Москву, а также в целях пресечения подрывной деятельности шпионов, диверсантов и других агентов немецкого фашизма ГКО постановил: 1. Ввести с 20 октября 1941 года в г. Москве и прилегающих к городу районах осадное положение. 2. Воспретить всякое уличное движение, как отдельных лиц, так и транспортов с 12 часов ночи до 5 часов утра, за исключением транспортов и лиц, имеющих специальные пропуска от коменданта Москвы… 4. Нарушителей порядка немедля привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте… Председатель ГКО И.Сталин». Народные суды в Москве были упразднены, вместо них ввели военные трибуналы.

На совещание ГКО, где было принято это постановление, пригласили и председателя Моссовета Василия Пронина. После войны Пронин расскажет, что перед входом в кабинет Сталина он услышал слова Берии, сказанные Молотову и Маленкову: «Москва – не Советский Союз. Оборонять Москву – дело бесполезное. Ну, с чем мы будем защищать Москву? У нас же ничего нет. Оставаться в Москве – опасно, нас перестреляют, как куропаток». Берия настаивал на сдаче Москвы немцам и занятии обороны на Волге. Маленков поддакивал ему. Молотов бурчал возражения, остальные молчали. Открывая заседание, вспомнит Пронин, Сталин сказал: «Положение на фронте всем известное. Будем защищать Москву?» Все молчали. Тогда Сталин начал спрашивать персонально. Все, в том числе и Берия, сказали: «Будем защищать».

* * *

В Новосибирской области в семье разведчика, Героя Советского Союза, будущего дипломата Андрея Ивановича Болотова родилась (1941) известная актриса кино, народная артистка России (1985) Жанна Андреевна Болотова, дебютировавшая на экране в 16 лет в роли Гали Волынской в картине Льва Кулиджанова и Якова Сегеля «Дом, в котором я живу» (1957).

20 октября 1941 года

Писатель Илья Эренбург приехал в Куйбышев (его, как и других сотрудников Совинформбюро, писавших для заграницы, по распоряжению Андрея Жданова эвакуировали из Москвы 15 октября). В своей книге воспоминаний «Люди, годы, жизнь» он напишет: «Меня приютил на ночь Я.З. Суриц (высокопоставленный работник наркомата иностранных дел, в 1934–37 полпред СССР в Германии. – Ред.). Мы почти до утра проговорили. Он не мог удержаться, говорил, что Сталина предупреждали много раз о готовящемся нападении, что он не знает, как живет страна, а его обманывают… Я писал статьи в коридоре здания, где разместились Наркомат иностранных дел и Совинформбюро – машинку ставил на ящик… Иностранные корреспонденты изводили меня жалобами: почему их не пускают на фронт, почему привезли в Куйбышев и говорят, что нужно помечать телеграммы Москвой?..»

Писатель Илья Эренбург среди солдат.

* * *

Газета «Правда» публикует «Паникеры и предатели предстанут перед судом»: Вчера закончилось следствие по делу бывших руководителей обувной фабрики № 2 Московского городского управления обувной промышленности. Директор фабрики Варламов, начальник цеха Евплов, технорук Саранцев, заведующий отделом труда и зарплаты Ильин и начальник снабжения Гершензон обвиняются в бегстве со своих постов и разбазаривании государственного имущества… Нет сомнения, что трибунал воздаст должное предателям, трусливо бежавшим со своих постов.

* * *

35-летие встретил советский летчик Фёдор Петрович Полынин (1906–1981), ставший затем Героем Советского Союза, генерал-полковником авиации.

* * *

20-летие встретил участник войны Наум Исаевич Гребнев (1921–1988), ставший затем известным поэтом и переводчиком, заслуженным работником культуры Дагестана.

21 октября 1941 года

Иосиф Сталин лично позвонил в «Красную звезду» и велел, чтобы в «Звездочке» и в «Правде» была опубликована фотография Георгия Жукова. Давид Ортенберг напишет позже: «Такое распоряжение для меня было полной неожиданностью. До сих пор в «Красной звезде» публиковались фотографии командиров подразделений, частей, дивизий, иногда корпусов. Всегда в связи с какой-нибудь боевой удачей. А вот командующие фронтами… Не было еще у нас побед такого масштаба, чтобы поднимать на щит командующих фронтами». Единственное, что осмелился спросить Ортенберг у Сталина, – на какой полосе печатать фотографию. Сталин ответил: «На второй». Ортенберг отправит фотокорреспондента А.Капустянского в штаб к Жукову; тот согласится фотографироваться только после того, как узнает, что это – решение Сталина. «Портрет Жукова в газетах, очевидно, должен был свидетельствовать, что во главе войск, защищающих Москву, поставлен полководец, на которого народ и армия вполне могут положиться», – писал Ортенберг.

* * *

Заместитель начальника 1-го отдела НКВД Дмитрий Шадрин докладывал заместителю наркома внутренних дел СССР Всеволоду Меркулову: «После эвакуации аппарата ЦК ВКП(б) охрана 1-го отдела НКВД произвела осмотр всего здания ЦК.

В результате осмотра помещений обнаружено:

1. Ни одного работника ЦК ВКПб), который мог бы привести все помещение в порядок и сжечь имеющуюся секретную переписку, оставлено не было…

2. Пожарная охрана также полностью вывезена. Все противопожарное оборудование было разбросано…

5. В кабинетах аппарат ЦК царил полный хаос. Многие замки столов и сами столы взломаны, разбросаны бланки и всевозможная переписка, в том числе секретная, директивы ЦК и другие документы.

6. Вынесенный совершенно секретный материал в котельную для сжигания оставлен кучами, не сожжен.

7. Оставлено больше сотни пишущих машинок разных систем, 128 пар валенок, тулупы, 22 мешка с обувью и носильными вещами, несколько тонн мяса, картофеля, несколько бочек сельдей и других продуктов.

8. В кабинете товарища Жданова обнаружено 5 совершенно секретных пакетов. В настоящее время помещение приводится в порядок».

* * *

Решением Бюро МК ВКП(б) «за дезертирство со своих постов в момент угрозы захвата района немецкими фашистами» сняты с работы и исключены из партии секретарь Шаховского РК ВКП(б) и председатель Шаховского райисполкома.

* * *

В Ульяновске умер изобретатель в области радиотехники, телеграфии и звуковой кинематографии Александр Фёдорович Шорин (1890–1941), директор Института автоматики и телемеханики АН СССР (1934–41). Создатель отечественного звукового кино.

Снайперская винтовка Мосина-Нагана калибром 7,62 мм.

22 октября 1941 года

Газета «Правда» публикует:

«В Военном трибунале»:

Шофер 1-й автобазы Наркомпищепрома СССР Хохлов И.М. 16 октября получил с хлебозавода машину хлеба для доставки в магазин. 550 килограммов хлеба он продал, а деньги решил похитить. Хохлов пытался бежать на захваченной им машине, но был задержан. Военный трибунал приговорил вчера Хохлова И.М. к высшей мере наказания – расстрелу.

* * *

45-летие встретил начальник Главного управления автобронетанковых войск РККА и заместитель наркома обороны СССР Яков Николаевич Федоренко (1896–1947), ставший затем командующим бронетанковыми и механизированными войсками Сухопутных войск, маршалом бронетанковых войск.

* * *

15-летие встретил москвич Спартак Васильевич Мишулин (1926–2005), убежавший из московского дома на фронт, потом оказался в Казахстане, работал трактористом, выступал в самодеятельности, стал популярнейшим актером театра и кино.