Текст книги "Гений ловкости"

Автор книги: Андрей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Андрей Васильев
Гений ловкости

Уличный маг

На центральной пешеходной улице курортного города не бывает безлюдно даже зимой. А летом здесь иногда и вовсе не протолкнуться. Особенно под вечер, когда завершились все экскурсии и любителей пляжного песка уже не радует нежаркое закатное солнце. И осталось приезжему люду только пойти сюда: купить сувениры, пофоткаться с питоном, пострелять из «средневекового» арбалета. Можно и просто так по улице взад-вперед пройтись – себя показать, на других посмотреть.

А местный народ здесь вообще с раннего утра – что в сезон на отдыхающих заработают, на то весь год будут жить. Всякую всячину продают. И свою – самодельную, и завозную – заморскую. Рыб колючих, будто надутых, крашеные ракушки, подставки для посуды из кусков дерева и много чего еще. И это все покупают. Нужно ведь что-то на память об отдыхе оставить. А если вещь еще и в хозяйстве полезная, так вообще замечательно.

Бывает и так, что торговец полнейшее барахло за старинный народный промысел выдает. И большую цену за него получает. Пользуется незнанием покупателя и его доверчивостью. За такой обман можно только презирать, да и судить бы не мешало.

Но есть и другой обман. Когда точно знаешь, что тебя дурят, но не злишься на это, а наоборот, восхищаешься. Скажете, такого не бывает? Еще как бывает.

Посреди улицы двое прохожих наблюдали за тем, что на их глазах вытворяет вихрастый мальчишка лет тринадцати в короткой летней курточке. Долговязый старик в шортах при этом снисходительно улыбался, а его спутник – упитанный коротышка в помятых летних брюках, смотрел внимательно и напряженно.

А мальчишка показывал фокус. Сотни раз он уже проделывал этот трюк: на ладонь – стакан, на стакан – платок, на платок – монету, и поверх всего – другую ладонь. А теперь все это резко встряхнуть и… оп-ля! – монета звенит в стакане, провалившись туда сквозь платок.

Мальчик улыбнулся, вполне собой довольный. В успехе он нисколько не сомневался. За всю его карьеру уличного «мага» лишь три раза у него это «чудо» не получилось. Да и было это почти два года назад. Тогда он только начинал выступать на публике и не приобрел еще той ловкости в руках, какую имел сейчас.

– Лихо! – восхитился старик в шортах и почесал в затылке.

– Да у него резинка в платок вшита, с дырой. Он монету через нее продавил, – сказал второй прохожий и недоверчиво поморщился.

Мальчик протянул скептику платок.

– На-те, проверяйте. У меня все по-честному. Волшебство в чистом виде.

– Так уж и волшебство? – ухмыльнулся высокий прохожий, наблюдая, как его спутник с сосредоточенным видом ощупывает платок в поисках несуществующей дыры.

– А что же тогда по-вашему? – вызывающе спросил мальчишка.

– Обычная ловкость рук и никакого мошенства.

– Как-как? Мо-шен-ства? – мальчик усмехнулся. – Смешное слово. Я запомню.

Он взглянул на недоверчивого придиру, который закончил прощупывать платок и принялся рассматривать его на просвет.

– Ладно, пусть не волшебство, а ловкость. И что, на нее посмотреть десяти рублей жалко?

– Нет, конечно, – сказал пожилой прохожий.

– А вон другу Вашему, похоже, жалко. Весь платок мне уже измял.

– Ничего мне не жалко, – недовольно пробурчал дотошный толстяк. – Раз монета в стакане – забирай, уговор дороже денег. Но я хочу понять, как она там оказалась. За это и больше денег готов отдать.

Мальчишка вмиг оживился.

– Тогда гоните сторублевку. Я ее сожгу, а потом она снова целой окажется. Если не получится – расскажу секрет с монетой.

– А если получится?

– Сотка эта моя будет и еще сто рублей подгоните. Двойной тариф за просмотр сложного волшебства… ну… ловкости то есть. И все секреты при мне останутся.

– Ишь какой хитренький. Сожжет мои деньги, потом свои сто рублей из рукава достанет и покажет. Не зря, наверно, куртку надел, это летом-то.

– Могу и снять, – спокойно и с легким пренебрежением сказал мальчик.

– Может он, видите ли… – немного растерялся толстяк, но почти сразу же нашелся: – А давай так, я тебе не сто, а пятьдесят рублей дам и еще с них серию и номер запишу. Идет? – он усмехнулся. – Или на полтинник ты не готовился?

– Вы точно жадный, – угрюмо произнес мальчик.

– Я не жадный, а недоверчивый, – самодовольно улыбнулся занудливый гражданин, решивший, что одержал победу над маленьким ловкачом.

А мальчик вдруг лукаво улыбнулся и сказал:

– Ну, раз не жадный, тогда две сотки сверху, если у меня с полусотней получится. Ну что, рискнете?

– Не рискуй, – усмехнулся старик в шортах. – Это не твой стиль.

Но эти слова только раззадорили толстяка.

– А давай, – азартно воскликнул он, сверля взглядом своего юного противника, и протянул ему пятидесятирублевую купюру, не забыв, однако, взглянуть на цифры ее номера.

Теперь уже растерялся мальчик.

– Что, и вправду согласны? … А я думал… Ну, ладно… раз так, – и он нехотя взял купюру.

Оба прохожих переглянулись и со снисходительной улыбкой стали наблюдать, как мальчишка будет выпутываться из этой ситуации. Про пятьдесят рублей он явно сказал сгоряча, желая позлить и унизить своего скупого оппонента, и к его согласию конечно готов не был.

Мальчик медленно и неуверенно свернул купюру несколько раз, превратив в маленький бумажный прямоугольник, постоял немного с грустно опущенной головой и вдруг встрепенулся. Хлопнул себя по карману и с еле скрываемой радостью сообщил:

– Я это… зажигалку дома забыл.

– А я тебе свою дам, – сказал толстяк, широко улыбаясь, протянул мальчику зажигалку и издевательски добавил: – А то в твоей может ящичек для денежки есть.

Мальчик разозлился и чуть ли не крикнул:

– Никакого ящичка там нет! И в руках ничего нет! Только Ваша полусотка.

Он показал раскрытые ладони, схватил зажигалку и неожиданно для обоих мужчин все-таки поджег свернутую купюру. Пару секунд она горела у него в руке, а потом мальчик уронил ее на асфальт, чтобы не обжечься. Когда на тротуаре остался лежать только маленький кусочек пепла, еще сохранивший очертания свернутой бумаги, мальчик накрыл его платком, тяжело вздохнул и пробурчал:

– Эх, была бы здесь сотенная… А с полтиной… не знаю. Их очень трудно восстанавливать.

Пыхтя от натуги, он поводил руками над платком и медленно потянул его вбок, открывая своим зрителям совершенно целую купюру в пятьдесят рублей и чистый асфальт без малейшего намека на пепел.

Высокий прохожий аж крякнул от удовольствия и заулыбался. Ему, похоже, было приятно, что толстому придется раскошелиться на приличную сумму. А толстяк стоял, красный от злости. Он, видно, не привык к тому, что его обманывают, да еще за его же деньги. Да еще непонятно как.

– Ваша денежка, – сказал мальчик, подавая купюру посрамленному охотнику за секретами. – Номер видите? Тот же.

– Нет, не тот, – неожиданно заявил толстяк и схватил купюру. – Другой.

Улыбка вмиг исчезла с лица старика в шортах.

– А ну, не дури! – резко осадил он наглого обманщика. – Номер тот, я его тоже запомнил. Верни пацану деньги и заплати, что обещал. Если ты так дела делаешь, то никакого договора у меня с тобой не будет.

– Да я пошутил, – тут же уступил толстяк и заискивающе заулыбался.

Суетливо достав кошелек, он отсчитал мальчику еще четыре пятидесятирублевые купюры вдобавок к возвращенной.

– И хватит уже развлекаться. Пошли, – сказал старик в шортах и быстро зашагал прочь.

Толстяк в помятых брюках трагически взглянул на глупо потерянные им деньги в руке мальчика и двинулся следом. Юный фокусник проводил их взглядом.

– Еще одного поучили уму-разуму, – сказал он и сунул деньги в карман. – Волшебникам надо верить, дешевле обойдется.

– Никакой ты не волшебник, – раздалось сзади.

Мальчик обернулся. Светловолосая девочка стояла в трех шагах от него и ела мороженое, накручивая на палец свободной руки одну из своих многочисленных кудряшек. Мальчишка недовольно нахмурился.

– Ты чего подкрадываешься?

– Проверяла. Был бы ты волшебник, почувствовал бы сразу, что сзади кто-то есть.

– Я не по этой части волшебник – чтобы чувствовать.

– Оно и видно, – иронично согласилась девочка и с наигранным превосходством добавила: – Ну да, это ведь только мы, волшебницы, умеем. Мужчинам такое не под силу.

– Чего?! – оскорбился мальчик. – Ничего себе заявочка… Слушай, волшебница, тебе чего надо? Иди куда шла.

– Расскажи, как ты это делаешь? – попросила девочка уже вполне серьезно.

– Что делаю?

– Ну, фокусы эти. Которые дядькам сейчас показывал. Я жмотиться не буду, тыщу дам.

– Чтобы ты потом рядом встала и клиентов у меня отбивала?

– Больно надо. Если я тыщу могу спокойно отдать, думаешь, мне деньги нужны?

– А чего тогда надо? Разболтать мои секреты подружкам в соцсетях? Чтобы у меня вообще клиентов не было? Нет уж. Обойдусь без твоей тыщи. Я ее за пару дней заработаю, а в праздники и за день.

– Тогда я и так узнаю. Буду стоять рядом и смотреть.

– Смотри, сколько влезет, только не рядом. Мешать будешь – по тыкве получишь… А сейчас сгинь метров на пять в сторону, мне еще полчаса работать.

Девочка возмущаться грубым словам не стала, отошла и села на ближайшую скамейку.

Но новых зрителей за эти полчаса не появилось. Вернее, они были – смотрели, как мальчишка завлекает их, кувыркая по фалангам пальцев десятирублевую монету, но сами раскошелиться на фокус с платком и стаканом не спешили.

Между тем стемнело. Не столько от позднего времени, сколько от низких облаков, затянувших небо. На улице включили вечернее освещение. Мальчик вытащил из кармана потертой полотняной куртки пластиковый пакет, сунул в него свой реквизит – стакан с платком, и зашагал к магазину «Одна цена» на пересечении с другой улицей. Девочка его нагнала и пошла рядом.

– Ты чего за мной тащишься? Других дел нет? – недовольно пробурчал мальчик.

– Мне по пути.

– По пути – не обязательно рядом.

– А тебе жалко, что ли? Я, может, фокусы с детства любила и с настоящим фокусником мечтала познакомиться, а тут такой профессионал встретился.

– Ну… тогда иди, – неуверенно согласился мальчик.

Он не понял, шутит девчонка или говорит правду, но гнать ее за такие приятные слова было как-то не по-пацански. В магазин они зашли вместе.

Первым делом мальчишка подошел к кассе.

– Здравствуй, тетя Люба, – поздоровался он с кассиршей.

– Вечер добрый, Гений Геньевич, – радушно ответила ему полноватая женщина за кассовым аппаратом. – Как день прошел? Удачно?

Мальчик выгреб из внутренних карманов куртки несколько горстей десятирублевых монет и высыпал их в чашку для сдачи.

– Ого, неплохо, – обрадовалась тетя Люба. – Ты у меня лучший снабженец мелочью. Жаль только, что вечером. Тебя бы днем с нею, а то сегодня все, как сговорились, крупные давали, сдавать почти нечем было.

Кассирша быстро пересчитала монеты и объявила:

– Триста девяносто рублей. Ну иди, набирай товар.

– И еще вот, – мальчик достал бумажки по пятьдесят рублей.

– О-о, да ты сегодня богач, – улыбнулась кассирша.

Из глубины магазина показался старичок-охранник.

– Привет Гению, – поприветствовал он мальчика и добавил, увидев у него бумажные деньги: – Ты что это, расценки снизил? Раньше вроде по сотне с носа брал.

– Жмот один попался, – поморщился мальчик.

– Один? Полсотенных вроде пять.

– Да нет, один.

– Так это ты одного так раскрутил?! Ай, молодца! – восхитился охранник. – И что, все пять бумажек сжигал?

– Не-а, только одну. Остальные за недоверие взял… И за жлобство.

– И зараз все хочешь потратить? – спросила кассирша. – Может, попридержишь? У тебя ведь холодильника нет. Сегодня наберешь всего, объешься, а завтра вдруг дождь на весь день зарядит – вон какие тучи под вечер нагнало. И все, без выручки останешься, голодом будешь сидеть.

– Да я не все на еду. Игрушку куплю. У братика День рождения скоро.

– А, это другое дело, – уважительно сказала кассирша. – У тебя на все про все шестьсот сорок рублей. Шагай… Да, тушенку с коричневой коровой не бери – одни жилы, есть невозможно.

Мальчик двинулся между рядами стеллажей, разглядывая на их полках товары.

– А чего они тебя Гением зовут, да еще Геньевичем? – спросила девочка, идя рядом.

– Потому что я Гений Геньевич.

– Таких имен и отчеств не бывает, – девочка иронично усмехнулась. – Может все-таки Евгений Евгеньевич?

– Нет, не все-таки. Я – Гений Геньевич.

– Ладно, пусть Гений. А почему так официально, с отчеством? Ты ведь не взрослый, и не начальник какой. Называли бы Гена или Геня.

– Сама ты Геня! – взвился от возмущения мальчик.

– Я не Геня, – обиделась девочка. – Меня, между прочим, Дашей зовут.

– Вот тебя пусть и зовут между прочим. А меня будут звать Гений Геньевич. В крайнем случае – Гений.

Даша рассердилась:

– Слушай, Гений, но не всегда, а лишь в крайнем случае… тогда и ты зови меня Дарья Николаевна!

– А я тебя никуда звать не собираюсь. Сейчас разбежимся, и поминай, как звали… И вообще, чего ты здесь торчишь со мной, как собачка на поводке? Посмотрела на профессионала? Ну и гуляй. Автограф давать не стану.

– А я и не прошу… Да у тебя никто его и не попросит. Тоже мне, Гений… Гений обмана.

– Если на то пошло, то не обмана, а ловкости.

– Подумаешь! Ловкач выискался.

Даша повернулась к мальчику спиной и сердито уставилась на другой стеллаж. Оба молчали, уже сожалея, что зазря наговорили друг другу неприятных слов.

– Чего не уходишь? – не оборачиваясь, буркнул Гений через минуту.

– Мне тоже кое-что купить надо.

– Пивка что ли? – усмехнулся мальчик.

Даша действительно стояла перед полкой с пивом.

– Вот еще! – фыркнула девочка.

Она обежала взглядом стеллаж. Ниже пива была полка с закусками: упаковки сушеной рыбы, кальмаров, сухариков.

– Я сухарики выбираю, – соврала она. – А у тебя что, еще пара глаз на затылке?

– Не на затылке, а на шее, – Гений громко вздохнул. – Я потому и ношу куртку летом – под воротник их прячу. Мутант я, вот такие дела, – и мальчик снова горестно вздохнул.

– Как это? Правда, что ли? – на миг поверила ему Даша и обернулась.

Гений засмеялся.

– Ха-ха-ха, как смешно. Обхохочешься, – с досадой сказала девочка, поняв, что попала впросак.

Но уже через секунду рассмеялась сама. И уже добродушно сказала:

– Балабол ты, Гений Геньевич.

– Есть немного, Дарья Николаевна, – весело согласился мальчик. – Иногда полезно. Для дела.

Они помирились. Даша встала рядом с Гением, который скептически разглядывал банку тушенки с нарисованной на ней коровой красного цвета.

– Ты не помнишь, про какую тушенку тетя Люба говорила? Где одни жилы. С какой коровой?

– Вроде с коричневой.

– А тут только красные. И еще черно-белые – на бумажных этикетках. А других и нет.

– Может, она дальтоник? Цвета не различает.

– Может, – мальчик взял банку. – Пойти показать, что ли? … А, потом, – он поставил банку обратно. – Сначала подарок выберу.

Они обошли ряд стеллажей с другой стороны и остановились возле полок, забитых детскими игрушками, акварельными красками, карандашами и пластилином. Гений принялся разглядывать пластмассовые машинки. Особенно ему понравился большой красный самосвал с синим кузовом. Мальчик глядел на него, не отрываясь.

– У тебя денег не хватит, – сказала Даша, заметив его пристальный взгляд. – Вот если бы еще тыща рублей была… Может все-таки расскажешь про секрет фокуса?

– Да нет там никакого секрета. Обыкновенная ловкость рук и никакого мошенства.

На улице вдруг что-то громко хлопнуло, будто взорвалось. Послышался женский визг.

Широкие витрины бывшего советского гастронома, когда-то застекленные, уже давно были заложены кирпичом и узнать, что происходит снаружи, можно было, только выйдя из магазина. Охранник торопливо двинулся к входной двери, но едва он ее открыл, как тут же ударом был повален на пол. Внутрь вломился бородатый человек в брезентовой куртке. В руке незнакомец держал автомат с коротким стволом и складным прикладом.

Быстро окинув взглядом торговый зал, он выбежал на середину, поднял вверх автомат и заорал с южным акцентом:

– Все на паль! Бистра!

В магазине в этот вечерний час покупателей было немного. Кроме Даши и Гения еще три человека разглядывали товарные полки: девушка-блондинка в короткой юбке и серебристой курточке, старик с густой белоснежно-седой шевелюрой и низенький мужчина средних лет с плешью от лба до затылка. На слова вооруженного человека никто из них не среагировал, настолько неожиданным было его появление.

Тогда тот выдал вверх автоматную очередь. Зазвенели гильзы, упавшие на пол, посыпались с потолка куски бетона и штукатурки. Больше никого уговаривать не пришлось. Посетители магазина растянулись на полу. Скрючилась в своей кассовой каморке и тетя Люба, не успевшая из нее вылезти. Из-под кассового аппарата слышались ее тихие причитания: «Ой, мама-мамочки». А охранник уже лежал у входа. Он при падении стукнулся головой об пол и потерял сознание.

На улице тоже раздались выстрелы – короткими очередями и одиночные. Следом в магазин один за другим вбежали еще четыре вооруженных человека. У трех при себе были автоматы, а четвертый держал в руке пистолет.

– Анвар, к заднему выходу! – крикнул человек с пистолетом первому стрелку.

И тут же приказал стоявшему рядом: – Жнец, проверь помещения!

Даша, поначалу лежавшая на полу лицом к выходу, при виде новых вооруженных людей, видимо, бандитов, от страха отвернулась в другую сторону. И успела заметить, как Гений, лежавший рядом, зачем-то подобрал с пола и зажал в кулаке автоматную гильзу. Но больше ее удивило лицо мальчика – вовсе не испуганное, а мрачно-сосредоточенное. Он как будто решал в уме сложную задачу.

А вожак с пистолетом встал сбоку от входной двери и, приоткрыв ее, крикнул на улицу:

– У нас заложники! На выстрелы в нас выстрелим в них! И не приближаться ближе двадцати метров. Мы все на камерах видим. А будете штурмовать – взорвем всех!

После этого он закрыл дверь на щеколду и, прижимаясь к стене, прошел внутрь магазина. Один из двух боевиков, с тревожным видом стоявший у входа, спросил у него что-то не по-русски. Вожак ответил ему на том же языке, и они стали что-то обсуждать на повышенных тонах. Второй автоматчик в разговоре не участвовал. Он внимательно смотрел на улицу через стеклянную вставку входной двери.

А посетители магазина продолжали лежать на полу. Двое из нагрянувших стрелков из торгового зала ушли, а трое других, видимо, про них на время забыли.

Гений воспользовался этим моментом.

– Дай мне свой телефон, – шепотом сказал он Даше.

– Зачем? – удивилась девочка.

– Скоро все равно отберут. Я на полке спрячу… Давай сейчас, пока они не смотрят.

Даша вынула свой смартфон из кармана и протянула его Гению. Тот сразу же засунул аппарат под себя и едва заметно согнулся. Со стороны казалось, что мальчик все так же лежит на животе лицом вниз, но по слабому шевелению его локтя Даша догадалась, что с ее телефоном под собой он что-то делает.

К стрелкам у входа вернулся бандит, отправленный на осмотр помещений. Перед собой он толкал стволом автомата молодого парня в фирменной жилетке торговой сети «Одна цена». Указав на него своему главарю, он сказал:

– Больше никого нет, только вот этот, – и сильно ударив парня в спину прикладом автомата, рявкнул: – Лежать, бояться!

Парень упал на пол и закрыл голову руками. Главарь бандитов кивнул на него и сказал:

– Зря уложил. Уводите их. И дальше все делаем по плану.

Один из бандитов выволок испуганно причитавшую кассиршу из ее загородки, другой пинками стал поднимать с пола посетителей магазина, рявкая при этом:

– Встать, бояться!

Пока до них не дошла очередь, Гений прошептал Даше:

– Спросят про телефон – скажешь, что ты здесь на отдыхе, в гостинице забыла. В пляжной сумке. Будут обыскивать – не дергайся. И вообще, не психуй.

Пнуть его подошедший бандит не успел – за секунду до удара мальчик встал сам и поднял за руку девочку.

Испорченный вечер

Хорошо на море летним вечером смотреть на закат. Особенно, когда вечер тихий, почти безветренный, и море спокойное. Оранжевый шар солнца едва коснулся горизонта, искрящейся золотой полоской протянулось его отражение в воде почти до самого берега. Лишь иногда прочертит ее поперек темной линией след бесшумно пронесшейся яхты или взволнует своими винтами далеко проплывающий теплоход. А ты сидишь себе расслаблено в беседке на склоне горы и наслаждаешься. И этим чудесным видом перед собой, и волшебным запахом цветов азалии позади, и предвкушением вкусного ужина.

И неважно, что с востока уже нагнало сплошных облаков, и завтра, а может уже и сегодня зарядит дождь на весь день. Они еще где-то там, эти облака, у тебя за спиной. Они еще не закрыли собой эту прекрасную картину южной природы, еще не испортили этот вечер. И не смогут испортить. Ничто уже его не испортит. Этот день, первый день его отпуска, удался.

И шашлыки у хозяина удались. Как символ гостеприимства этого дома, они рядами лежат на широченной плоской тарелке в обрамлении из помидоров и зелени.

Живцов глядел на крупные, хорошо прожаренные куски мяса, насаженные на шампуры вперемежку с половинками луковиц, и глотал слюни.

– Вижу, вижу, что уже невмоготу, – усмехнулась молодая женщина, сидевшая рядом за столиком беседки. – Сейчас приступим. Витя вот только в погребок наш сходит, выберет что-нибудь подходящее случаю.

Женщина вдруг нахмурилась и бросила взгляд на кусты акации позади беседки.

– Только что-то он долго. Дегустировать что ли там уже начал? … А, вот он, легок на помине… Эй, Гребнев! – крикнула она. – Ты где там потерялся?!

К беседке быстрым шагом подошел хозяин дома – коренастый мужчина средних лет с короткой стрижкой «ежиком». Увидев его встревоженный вид, женщина воскликнула:

– Витя, что случилось?

– У нас ЧП. Сейчас позвонили, я выезжаю.

– Что-то серьезное? – спросил Живцов.

– Стрельба и захват заложников. В самом центре. Всех по штату подняли… В общем, вы тут без меня… Лиза, я поехал. Извини Леха, что так получилось.

Гребнев повернулся, чтобы уйти.

– Виктор, погодь! Я с тобой, – крикнул Живцов.

– Куда со мной? Я здесь работаю, а ты в отпуске. Отдыхай.

– О чем ты говоришь? Я тут буду шашлыками объедаться, а ты… Нет уж, с тобой поеду. Хотя бы возле оцепления постою, вдруг помощь понадобится…

– Да что у нас, людей что ли не хватает? Отдыхай, говорю!

– Капитан Гребнев! – повысил голос Живцов. – Если сам не возьмешь, такси вызову. Все равно приеду.

Гребнев хмыкнул, но посмотрел на Живцова с уважением.

– Нисколько не изменился. Как был «Леха-Везделез», так и остался.

– Не «Везделез», а «Вездеход». Это командир переиначил.

– Правильно переиначил. На разведку просто ходят, а ты всюду лез, куда не попадя. Как тебе только башку тогда не прострелили? Все наши до сих пор удивляются.

– Ну, не прострелили и хорошо… Так что? Поехали?

– Ладно, поехали. Уговорил.

– Ребята, я без вас ничего есть не буду. Дождусь, – сказала Лиза.

– Хорошо, но это может быть надолго, – сказал Гребнев. – И на всякий случай из дома пока не выходи. Я позвоню, когда все рассосется.

Мужчины ушли. А Лиза вздохнула и понесла блюдо с шашлыками в дом. Это внезапное событие не стало для нее неожиданным. Что-то похожее было и раньше, наверное, и этот случай не последний. Десять лет назад женщина согласилась, что в ее жизни такое будет, и не раз. А иначе не вышла бы замуж за полицейского. Да еще из ОББ – отдела по борьбе с бандитизмом.

***

Дорога до города занимала всего каких-то десять-пятнадцать минут.

– Ты подробности знаешь? – спросил Живцов у Гребнева в машине.

– Совсем немного. Двое бандитов, ехали недалеко от нашей пешеходной улицы, по соседней дороге, в общем. Гибэдэшники их тормознули за превышение скорости, заставили заднюю будку открыть. А там еще трое. И с оружием: автоматы, снайперка, вроде даже взрывчатка. Стрельба началась. Бандюки машину бросили – шины им прострелили, и прямо в центр рванули, на «пешеходку». А там своя полиция. Снова стрельба. Бандиты в магазине укрылись, заложников там взяли.

– Раненые, погибшие есть?

– Раненые – да, про остальное еще не знаю, информация собирается.

– А бандиты?

– Пока себя тихо ведут, ничего не просят.

Город встретил их необычно тихо. Весть о стрельбе и бандитах, проникших в самый его центр, вмиг обезлюдила популярный курорт. Большинство отдыхающих укрылось в гостиницах и хостелах, обсуждая по телефонам и в соцсетях слух, что трое бандитов все же сумели от полиции скрыться и где-то бродят сейчас по городу. Одни говорили, что это вранье, другие – что чистая правда.

Гребнев оставил Живцова у внешнего кольца оцепления, пообещав позвать его, если понадобится помощь, а сам направился к месту происшествия.

***

На центральной пешеходной улице не было ни души. Так здесь бывало только глубокой ночью, вернее, даже ближе к утру. Но к утру дворники успевали вымести улицу и убрать мусор из урн, готовя ее к новому дню. А сейчас улица не была чистой. Следы пронесшейся по ней паники бросались в глаза повсюду. Валялись пластиковые бутылки и пакеты из-под сока, брошенные где попало, разноцветными кляксами пестрели шлепки упавших мороженок, следы башмаков помечали незавершенные рисунки на опрокинутых мольбертах уличных художников.

Фонари на чугунных столбах освещали эту картину всеобщего бегства, не давая ей исчезнуть в густеющей вечерней темноте. Скорее, даже ночной из-за наползающих на город облаков, уже начавших проливаться накопленной влагой.

На асфальт, размягченный дневной жарой, упали первые, пока еще редкие, капли дождя. Одна из них попала точно в огонек зажженной сигареты, заставив ее зашипеть. Майор Головко глянул вверх и беззвучно выругался. Стараясь не маячить долго между грузовых машин, перегородивших улицу поперек, он прошел до ближайшего дома и бросил погасшую сигарету в урну. Зажигать новую он не стал, увидев идущего к нему начальника ОББ.

– А, Гребнев, давно прибыл?

– Только что.

– В курс дела ввели?

– В общих чертах, ребята рассказали… Много они людей постреляли?

– Из гражданских никого. Полицейского здесь чуток задело, царапнуло, можно сказать. А вот парням из ГИБДД досталось. В одного прямо в упор стреляли. Но вроде как жить будет. У другого два легких, в плечо и руку.

– И то хорошо.

– Я тут приказал собрать тебе всю информацию – по магазину, камерам наблюдения и прочему. Так что давай, Виктор, берись за проблему, теперь ты здесь за главного. Дерюгин со своими у тебя в подчинении, вон в том кафе сидит. А я в Управление, скоро федералы должны подъехать.

– Федералы? Это что, разве их уровень?

– Теперь их. У этих бандерлогов в машине бумажку нашли со схемой загородного шоссе. А по сторонам от него три красные точки. И от каждой по две линии в сторону шоссе. Смекаешь, что это?

– Сектора обстрела.

– Точно. У них и снайперская винтовка была. А три точки что означают? Что еще две группы где-то бродят… А знаешь, кто скоро должен там проехать?

– Догадываюсь. Но ведь там вдоль дороги оцепление должно быть, на всем протяжении.

– Должно. И есть. Только не через каждый метр. И при хорошей подготовке, да если еще и за рубежом, пару звенышек из этой цепи можно попробовать незаметно выдернуть и свои вставить.

– Про зарубеж это Вы так, к слову?

– Да нет. Один из них точно прибалт. Сержант, что их остановил, акцент у него приметил. Наверно, он и есть снайпер. Они это дело любят, чистоплюи европейские, – майор презрительно скривился. – Мерзавцы в белых перчаточках. А душа-то все равно поганая… Да что я тебе говорю. Ты и сам таких встречал.

Гребнев помрачнел и тихо, сквозь зубы, произнес:

– Да… помню.

– Ну вот, так что дело это переквалифицировали с бандитизма на подготовку к теракту. И теперь им фээсбэшники займутся. Да и ладно, нам меньше мороки.

– А мы тогда здесь зачем?

– Посторожить, пока они не приехали. Ну, и всю информацию, что у тебя будет, им передать.

– А если эти боевики потребуют чего или на прорыв пойдут? Какие у меня полномочия?

– Потребуют – со мной свяжись, сам ничего не обещай. А прорываться будут – мочи, лучше не до смерти. Чтоб сочинение потом могли написать: «Как я провел лето в лагере… на Балтийском море» … Ну, ладно, бывай. На связи.

Майор развернулся и быстро пошел в сторону ближайшего перекрестка. Гребнев проводил его взглядом, потер подбородок, размышляя о чем-то, и двинулся к кафе «Аэлита» в полусотне метров от перекрывших улицу грузовиков.

***

Трубки китайского колокольчика на входе в кафе прозвенели «мелодию ветра». Коренастый человек в пятнистой форме спецназа МВД отвлекся от просмотра телевизора на барной стойке и повернул к вошедшему бритую наголо голову.

– А, это ты. Капитану Гребневу кивок почтения и море уважения.

Он кивнул, не вставая со стула.

– Капитану Дерюгину взаимно, – ответил Гребнев и сел рядом.

– Ты ценные указявки от Головы получил или только готовишься? – спросил Дерюгин.

– Получил.

– И что скажешь? Какие наши дальнейшие действия?

– Дерюгин, это кто? – Гребнев с подозрением кивнул на худощавого паренька в наушниках, сидевшего за столиком в углу.

На пришедшего тот не обращал никакого внимания, бегая взглядом по экрану открытого перед ним ноутбука. Дерюгин хохотнул.

– А правда ведь на студента похож? Тут другие уже тоже думали, что гражданский за оцепление проник. А это, оказывается, сам лейтенант Писарчук из отдела оперативной информации, не больше и ни меньше. Вот… Прошу любить и жаловать.

– Значит, это он наше справочное бюро во всей этой истории?

– Вроде того.

– Слушай, а он там вообще замечает, что вокруг? По-моему, он даже не видел, что я пришел.

– Паша!!! – гаркнул Дерюгин.

– Ты д…дураком сделаешь! – возмутился Гребнев, вздрогнувший от неожиданного крика.

«Студент» оторвался от экрана ноутбука и снял наушники.

– Это капитан Гребнев, – объявил Дерюгин.

– Лейтенант Писарчук. Старший эксперт Отдела оперативной информации, – отчеканил Писарчук, вставая.

– Вот, эксперт. Эта и есть та пустая чаша, что готова наполниться твоей мудростью, – сказал Дерюгин.

– Тебе бы в поэты или философы, а не в спецназ пойти, – усмехнулся Гребнев и уже серьезно обратился к Писарчуку: – Доложите, что узнали по всей этой ситуации.

– Есть, – ответил лейтенант. – По камерам наблюдения установили…

– Подождите, – остановил его Гребнев. – Вы садитесь. И давайте без официоза. По-простому, но деловито.

Лейтенант улыбнулся и снова уселся за свой ноутбук.

– По камерам наблюдения установили: в магазин проникли пять боевиков. В нашей базе их нет. У одного есть сходство с террористом из базы Интерпола, только тот с бородой.

– Наверняка сбрил, – вставил Дерюгин. – А вы подрисуйте.

– Уже рисуем, – ответил Писарчук. – Теперь по оружию: четыре автомата АКСУ, пистолет «Глок», похоже, девятнадцатый. И гранаты, видимо, имеют – одну они на улице взорвали, РГН вроде.

– Раненые у них есть? – спросил Гребнев.

– Нет.

– А что по заложникам?

– Пять посетителей: старик, мужчина средних лет, девушка и двое детей-подростков лет двенадцати – мальчик и девочка. Еще трое – работники магазина: пожилой охранник, кассирша и молодой парень – кладовщик.