Текст книги "Дом на Озерной"

Автор книги: Андрей Геласимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Они не говорят по-английски.

Степан, который все это время, сам того не замечая, задерживал дыхание, шумно выдохнул.

– Я не понял… Где этот Дима?

– Не знаю, Степа, – обреченно покачала головой Мария. – Никто не знает.

Глава 9

Наутро у Марии родился новый план. Эта девушка так легко не сдавалась. Проворочавшись в бессонной постели полночи, она поняла, кто поможет ей позвонить в Китай.

Едва только рассвело и за окном защебетали первые птицы, она проскользнула в комнату Степана и Томки.

– Степа, – прошептала она, легонько коснувшись плеча своего зятя. – Вставай.

Степан вздрогнул, зашипел от внезапной боли и открыл глаза.

Вечером, после того как уехал врач, сказавший, что инфаркта у Ивана Александровича нет, а он просто переволновался, в доме на Озерной началось выяснение отношений. Обвиняли то Димку, то Женьку, то Марию, то собачью жизнь, то друг друга. В пылу взаимных упреков Томка проболталась о том, что это Муродали и Тетерин угнали «КамАЗ», чтобы повлиять на Степана и вовлечь его в общую авантюру. Она искренне хотела оказаться в этот момент на стороне мужа и прикрыть свою собственную вину, однако Степан неверно оценил Томкин порыв. Он так рассердился, что немедленно захотел кого-нибудь треснуть, но поскольку остатки человеколюбия не позволили ему броситься на людей, он выскочил на улицу, схватил огромную жердь и размахнулся, чтобы врезать изо всех сил хотя бы по сараю. В этот момент нога его поскользнулась, и он как-то очень неправильно упал.

– Спина… – жалобно простонал он из лужи, и весь оставшийся вечер обитатели дома занимались лечением его радикулита, время от времени еще иногда обмениваясь упреками, жалобами и словами поддержки.

Так миновавшая гроза еще ворчит отдельными раскатами грома, которые не страшно уже долетают из-за дальнего леса и озера.

Теперь Степан посмотрел на склонившуюся над ним Марию и вежливо попросил:

– Уйди. Видеть тебя не могу.

– Придется, – кивнула она. – Поехали на рынок.

Томка зашевелилась, проснулась, но не открыла глаза.

– Зачем на рынок? – продолжал Степан.

– Там китайцы. Они помогут нам позвонить.

Степан приподнялся, но тут же сморщился и страдальчески застонал.

– Только давай быстрее, – заторопила его Мария. – Пока все спят. Съездим вдвоем – и все.

Через пять минут в кабине «КамАЗа» сидели практически все обитатели дома на Озерной. С трудом усевшись за руль, Степан хмуро оглядел свою невыспавшуюся, притихшую родню.

– Точно никого не забыли? – хмыкнул он.

– Ты Томе своей спасибо скажи, – пробурчала Мария, не глядя на сестру.

– Чуть что – сразу я, – парировала Томка.

– Да-а, – вздохнул Степан. – Жалко, дед приболел. Так бы и он прокатился.

* * *

Когда «КамАЗ» остановился рядом с рынком, взрослые выбрались из кабины и столпились у радиатора, а Катя и Гуля тут же пересели за руль. Им хотелось поиграть в шоферов, поэтому они начали крутить баранку, дергать рычаг переключения скоростей, и, наконец, Катя нажала на гудок.

Степан как ошпаренный отскочил от радиатора и схватился за поясницу.

– А ну, брысь оттуда! – закричал он. – Юрка, вытаскивай их!

Обойдя кабину, Юрка открыл дверцу и увидел улыбающуюся до ушей сестру.

– Поймаешь? – крикнула Катя.

Не дождавшись ответа, она раскинула руки в стороны и ласточкой прыгнула сверху на брата, который поймал ее в воздухе и поставил на асфальт.

– И меня! – закричала Гуля.

Юрка едва успел выпрямиться, а Гуля уже летела на него из кабины. Слегка потеряв равновесие, он все же поймал ее, и на секунду их лица оказались очень близки. От радости полета, от необычности всего, что происходило и что переполняло ее, Гуля неожиданно обхватила Юрку руками за шею и порывисто прижалась к нему.

В этот момент у него за спиной раздался знакомый ему голос:

– Здорово, Юрка.

Он знал, что его приятели часто бывают на рынке – у них тут были какие-то важные дела. Суть этих дел оставалась тайной, поскольку организация вообще во многом строилась на секретах, и спрашивать о них Юрка не имел права. Он знал, что мог встретить на рынке своих старших товарищей, однако из-за общей тревоги, охватившей обитателей дома, как-то уже не подумал, что садится в машину с таджиками.

Теперь он осторожно попытался расцепить обхватившие его шею руки Гулбахор, но девочка прижалась к нему еще крепче. И тогда Юрка обернулся.

– Здорово, Еж, – сказал он.

– Здорово, – радостно повторила за ним Гулбахор.

Совершенно опешивший Юркин бритоголовый начальник уставился на девочку.

– Что-то я не понял… Это у тебя кто?

– Я Гулбахор, – звонко сказала она. – А вот Катя!

Гуля показала пальцем на Юркину сестру, которая все еще стояла рядом.

Из-за кабины появился Муродали. Быстро оценив ситуацию, он подошел к Юрке и забрал у него из рук дочь.

– Что-то я не понял, – повторил Еж. – Откуда эти мартышки?

– Что ты сказал? – повернулся к нему Муродали.

Поняв, что он сейчас может напугать Гулю, Муродали осторожно поставил ее на асфальт.

– Иди к тете Томе, – мягко сказал он и снова обернулся к Ежу.

– Так что ты там говорил?

Стоявший перед ним крепкий парень с бритой головой и бесцветным взглядом совершенно не пугал его. Наоборот, ему было даже забавно, что кто-то может ему так хамить. За долгие годы в армии, а тем более учитывая боевой опыт, Муродали привык жестко подавлять не то что неподчинение, но даже простое невнимание к своим словам, в то время как здесь он почти с радостным изумлением встретил вдруг случай прямой агрессии. Больше всего его забавляло то, что стоявший перед ним бритоголовый, наверняка считавший себя сильным и страшным, понятия не имел о том, что он уже не охотник, а жертва.

Сделав упругий шаг в его сторону, Муродали почти без замаха, на который противник мог бы среагировать, нанес ему короткий и точный удар в нижнюю челюсть. Еж нелепо взмахнул руками и уселся на попу, качая головой. Для него это было совершенно новое ощущение, поскольку в нокдаун его до этого никто не отправлял. Да и таджика, командовавшего разведротой, ему встречать раньше не доводилось.

Юрка бросился к Муродали, но Томка, которая выскочила из-за «КамАЗа», повисла на сыне и оттащила его в сторону. Муродали опустился рядом с Ежом на одно колено, взял его за ворот черной футболки, занося руку для второго и гораздо более сильного удара. Еж по-прежнему не мог сфокусировать взгляд и, как герой научно-фантастических сериалов, явно пребывал где-то в параллельном пространстве.

– Салабон, – усмехнулся Муродали. – Даже дух робкий такой удар держит. В армию бы тебе. Ну, вставай…

Он помог Ежу подняться, затем отряхнул ему брюки и легонько подтолкнул его в сторону рынка.

– Шагай, боец. И в другой раз – следи за языком. Мало ли на кого нарвешься.

Еж нетвердой походкой отправился восвояси, а Томка, наконец, отпустила вырывающегося Юрку.

– Ты кого бьешь! – закричал тот. – Достал уже! Вали туда, откуда приехал! Еж! Еж! Подожди меня!

Он бросился за своим старшим товарищем, но тот оттолкнул его и скрылся за воротами рынка.

Муродали взял дочь за руку.

– Слушай, ты чего устроил? – наехала на него Томка. – Нашел, с кем связаться. Мужик ведь здоровый! Иди, найди себе таких же лбов! Они же дураки просто…

Муродали повернулся и пошел прочь, уводя с собой Гулю.

– Ты куда? – закричала ему вслед Томка.

– Да оставь ты его, – дернул жену за рукав Степан. – Пошли китайцев искать.

* * *

Но китайцев Томка искать не стала. Вместо этого она побежала за Юркой, который исчез где-то позади овощных рядов, а Катя увязалась за нею.

Степан и Мария через десять минут стояли рядом с теми прилавками, где торговали китайцы. Вокруг них столпилось как минимум десять веселых узкоглазых продавцов. Все они галдели на своем языке, смеялись, хлопали в ладоши и пытались отнять друг у друга мобильный телефон Марии. Степан возвышался над ними как императорский пингвин, дождавшийся, когда его потомство вылупится на свет.

Наконец он не выдержал:

– Так, хлопчики! А ну, тихо!

Китайцы примолкли, а Степан поморщился от боли, потирая поясницу.

– Кто по-русски из вас говорит?

Все китайцы с готовностью подняли правую руку. Степан обвел их взглядом и выбрал того, что стоял рядом с ним.

– Вот этот вроде смышленый, – сказал он Марии, а потом повернулся к тому китайцу, который держал телефон. – А ну-ка, отдай ему трубку.

Китаец пробормотал что-то и прижал телефон к груди.

– Отдай, говорю. Оглох, что ли?

Китаец радостно закивал и начал набирать какой-то номер.

– Эй, эй! Ты кому звонишь? – заволновался Степан. – А ну, дай сюда!

– По-моему, он тебя не понимает, – сказала Мария.

– А чего тогда руку тянул?

Она пожала плечами.

– Видимо, на всякий случай.

– Короче, валим отсюда, – сдался Степан. – Без толку это все. Я сейчас от боли уже завою.

– Ладно, поедем к Тетерину, – согласилась Мария. – Пусть покажет тебя хирургу.

Степан отнял телефон у китайца и махнул притихшим торговцам рукой:

– Свободны. Быстро по рабочим местам.

Однако те не двинулись с места. Они еще чего-то ждали от странных русских, которые зачем-то давали им телефон.

– Да ну вас, – вздохнул Степан и двинулся к выходу с рынка.

Заботливые китайцы проводили его и Марию до самых ворот.

* * *

Вернувшись на Озерную, Муродали сразу прошел с дочерью к себе в комнату и начал собирать вещи. Гулбахор помогала ему, радуясь предстоящей дальней поездке. Единственное, о чем она немного грустила, – это то, что нельзя будет взять с собой Катю. Гуля побросала всех своих кукол в рюкзачок, и, когда вошла Валя, она уже была готова к отъезду.

Остановившись на пороге, Валя посмотрела на Муродали, который даже не обернулся и продолжал возиться с большим чемоданом.

– Ты куда-то собрался?

– В Душанбе, – ответил он, застегивая молнию на чемодане. – Давно не был на Родине.

– Мам, собирайся быстрее, – протянула Гулбахор.

Валя стремительно прошла через комнату, села на кровать рядом с Гулей и прижала ее к себе, как будто испугалась вдруг потерять ее.

Муродали выпрямился, посмотрел на жену и сказал именно то, что она боялась услышать:

– Мама приедет попозже.

Валя окончательно сникла.

– Ты неправильно ее одел.

– Ничего. Сами разберемся.

Этой фразой Муродали провел между ними последнюю черту. Теперь он и Гулбахор были по одну сторону мгновенно возникшей стены отчуждения, а Валя со своей прежней семьей – по другую.

– Это из-за Тетерина? – проговорила она, ненавидя сами эти слова и себя за то, что она их произносит.

– А почему ты сразу подумала о нем?

Он совершенно не ожидал, что эта тема всплывет в их разговоре, но теперь, когда она все же всплыла, его захлестнула ревность.

– Ты что, специально потащила нас всех сюда? Узнала про то, что сестра твоя с ним разводится, и сорвалась с места? Мы из-за этого в такой спешке продавали дом? Я из-за этого отдал все деньги твоему брату?

Голос Муродали повышался, Гулбахор испуганно втягивала голову в плечи, а Валя, отвернувшись от мужа, гладила дочь по голове. Ей было до слез обидно слышать все, что он говорит, но возразить она не могла.

– Решила не упустить своего шанса? – несло Муродали. – Давай! Может, получится на этот раз! Я тебе не помеха.

Он даже понятия не имел, насколько он был в этот момент неправ. Валя вернулась в родной город отнюдь не ради воспоминаний о первой любви. У нее была гораздо более веская причина, однако о ней она уж точно не могла сказать мужу.

– Тогда поезжай один, – проговорила она, прижимая девочку к себе. – Я Гулю тебе не отдам…

– Тоже мне мать нашлась! – хлестко ответил Муродали.

От его слов Валя вздрогнула, как будто ее ударили по лицу. Секунду она прислушивалась к чему-то внутри себя, затем отпустила Гулю, встала и медленно вышла из комнаты.

– Поехали, – сказал Муродали, поднимая чемодан с пола.

Гуля закрыла лицо ладошками и помотала головой.

– Я не хочу без мамы, – прошептала она.

Муродали снова опустил чемодан на пол. Только теперь он осознал, что все сказанное им было сказано в присутствии дочери. То есть он понимал, что она сидит здесь, находится в комнате, слушает его гневные и обидные слова, но то, что она не просто ребенок, а человек – и значит, слышит его и страдает, – это он понял только сейчас.

Муродали сел на чемодан и, словно повторяя движение дочери, спрятал лицо в ладонях.

* * *

До поликлиники, где работал Тетерин, Степан доехал, как говорят в спорте, уже только на «морально-волевых». Неясно, почему комментаторы опускают в своей речи слово «усилия», но для того, чтобы выбраться из кабины «КамАЗа», подняться на крыльцо, а затем на третий этаж, Степану потребовались именно они, при этом неимоверные.

Войдя в кабинет Тетерина, он опустился на кушетку так осторожно, как будто боялся, что она заминирована. Медсестра Танечка увидела входящую следом за ним Марию, вспыхнула и спряталась за ширмой. Мария в свою очередь тоже заметила этот маневр, а также и то, что медсестра была весьма симпатична и, главное, молода. Эти два факта, впрочем, вряд ли обеспокоили бы ее, если бы не та поспешность, с которой девушка ретировалась из поля зрения. Мария задумчиво посмотрела на ширму, потом на Тетерина, который уже ощупывал Степана, а потом на его новенький плащ, висевший у входа.

«… и плащик зачем-то себе прикупил», – завершила она свою мысль, начало которой формулировать ей не хотелось.

– Можно попробовать акупунктуру, – сказал Тетерин. – У нас есть хороший специалист.

– «Аку» чего? – насторожился Степан.

– Акупунктуру, – спокойно повторил Тетерин, не вдаваясь в подробности.

– А-а, – протянул Степан. – Ну, давай.

Разумеется, он не понял, о чем идет речь, но Тетерин был в белом халате, а спина болела уже так сильно, что Степан готов был согласиться даже на раскаленный утюг.

Через минуту они втроем вошли в соседний кабинет, стены которого были увешаны плакатами. Люди на этих плакатах щетинились иголками и безмятежно улыбались, очевидно, испытывая большое удовольствие от того, что кто-то вогнал в них десятки огромных игл.

– Ежики какие-то, – простонал Степан.

– А это на каком языке? – спросила Мария, указывая на иероглифы под рисунками.

Тетерин пожал плечами.

– Не знаю. На китайском, наверное.

В этот момент дверь открылась, и в кабинет вошел плотный невысокий человек с лицом азиата.

– Здравствуй, Лю, – начал Тетерин. – Я тебе пациента привел…

Однако Мария не дала ему договорить.

– Извините, пожалуйста, – обратилась она к вошедшему. – А вы случайно не из Китая?

– Из Китая, – улыбнулся тот.

– Что же ты молчал? – с упреком посмотрела она на мужа.

Тетерин, которому успели рассказать о фиаско на рынке, наконец догадался, отчего она так взволновалась, и виновато развел руками.

– Да я как-то не подумал.

– Ты как всегда в своем репертуаре, – Мария повернулась к умельцу игольных дел и быстро сменила тон. – Вы не могли бы помочь нам с телефонным разговором в Китай?

– Конечно, могу, – с готовностью кивнул тот. – Только сначала надо больному помогать. Кто больной?

– Я, – морщась от боли, подал голос Степан.

– Вот сюда ложитесь, – китаец указал на кушетку.

– Вы не понимаете, – заторопилась Мария. – Это очень важно…

Но китаец был непреклонен.

– Важно больному помогать. Дела – потом.

Через десять минут утыканный иглами Степан с блаженной улыбкой лежал на кушетке, а китаец с лицом Будды, обретшего просветление, искал на его спине свободное местечко еще для одной иголки.

– Так хорошо? – говорил он.

– Ой, хорошо, – отвечал Степан. – Ой, брат, хорошо. Где же ты раньше был!

– А может, вы пока позвоните, а я вместо вас повтыкаю? – прервала их совместный транс нетерпеливая Мария.

В этот момент она была крайне далека от того, чтобы оценить внезапное увлечение Степана Востоком.

– Эй, эй! Ты кончай! – испугался он. – Вы ей там не давайте.

Впрочем, Лю уже закончил со своими иглами.

– Все, – сказал он, выпрямляясь. – Теперь будем звонить.

Мария быстро набрала номер, который она успела выучить за ночь, и протянула телефон Лю.

– Дмитрий Седов, – шепнула она. – Спросите у них про Седова.

Лю быстро поговорил в трубку по-китайски, а потом поднял взгляд на Марию.

– Они говорят, что русские у них в гостинице уже не живут. Господин Седов и второй человек выписались и уехали.

– Какой второй? – насторожилась Мария. – Он что, там был не один?

– Нет, не один, – помотал головой Лю. – Они вдвоем приехали. И номер был забронирован на двоих.

– А как зовут этого второго? Вы спросите у них, пожалуйста.

Лю с готовностью кивнул и снова заговорил в телефон по-китайски.

– Его зовут Николай, – сказал он через несколько секунд. – Он приезжал обувь закупать.

– Обувь? – растерянно переспросила Мария.

– Да, обувь, – радостно улыбнулся Лю, как будто именно это обстоятельство было для него залогом неизъяснимого китайского счастья. – И еще они говорят, что господин Седов просил передать всем, кто ему позвонит из России, чтобы о нем не беспокоились. С ним все в порядке.

– Вы с ума сошли! – возмутилась Мария. – Что значит – в порядке?

Лю вежливо улыбнулся и протянул ей телефон.

– Они так говорят.

Глава 10

После китайских иголок Степану стало намного лучше, и решено было немедленно приступить к идентификации таинственного Димкиного попутчика. Из телефонного разговора о нем было известно только два факта – его звали Николай, и он торговал обувью.

Вернувшись на рынок, где они забрали оставшихся там Томку и Катю, Степан и Мария быстро обошли все обувные точки. Ни один из торговцев на рынке не смог им помочь. Торговцев звали Андреями, Павлами и Саидами. Николаев среди них не обнаружилось. Зато они назвали адреса всех обувных магазинов в городе, и наши герои немедленно отправились по этим адресам.

В четвертом по счету магазине владельца звали Николай. Об этом узнала Мария, которая вызвалась пойти на разведку и подслушала разговор двух продавщиц. Девушки обсуждали хозяина и, между прочим, обмолвились, что он недавно вернулся из Китая.

– Есть! – сказала Мария, забираясь в кабину «КамАЗа».

Выслушав ее аргументы, Степан вынул откуда-то из-под сиденья небольшую изящную монтировку и хотел отправиться в магазин для дальнейшей беседы.

– Дурак, что ли? – остановила его Томка. – Прямо отсюда всех в милицию заберут.

– А чего делать? – набычился Степан. – Надо же про Диму как-то узнать.

– Языка брать будем, – решительно свела брови Томка.

В детстве она обожала фильмы про войну.

Подходя с дочерью к магазину, Томка слегка волновалась – она давно мечтала сыграть настоящую драматическую роль, и теперь ей, наконец, представлялась такая возможность. Катя должна была исполнить роль второго плана.

– Справишься? – спросила ее Томка.

Катя серьезно кивнула, и они вошли в магазин.

Рядом с продавщицами стоял молодой человек, странным образом внешне похожий на Димку. Томка ожидала увидеть кого-то постарше, поэтому на мгновение растерялась. Она планировала сыграть образ кроткой девицы-инженю, но теперь по ходу «пьесы» ей пришлось менять актерскую установку. При таком раскладе ей больше подходила роль опытной дамы, попавшей в сложные обстоятельства. Впрочем, разница в возрасте с Николаем была не так велика, поэтому «опыт» дамы не исключал эротических контекстов. Томка незаметно расстегнула две верхние пуговицы на своей блузке.

– Извините, – томно сказала она, подходя к молодому человеку. – С кем я могу поговорить по поводу реализации товара?

Никогда еще столь прозаические и далекие от чувственной жизни слова не звучали так сексуально. Обе продавщицы впились в нее взглядами.

– Со мной, – улыбнулся молодой человек. – А что у нас за товар?

Томка покосилась на продавщиц и на секунду скромно опустила глаза.

– А можно наедине? – как можно более сдержанно сказала она.

– С вами – с большим удовольствием, – ответил он. – Подсобка подойдет?

– Подсобка? – переспросила она, задумавшись на секунду. – Подойдет.

И улыбнулась.

В подсобке она расположилась на большом ящике, прижала к себе Катю и приняла позу скорби.

– Меня зовут Вероника.

– Очень приятно. А меня – Николай. Слушаю вас.

Томка вздохнула и с легкой слезой в голосе повела свою сцену:

– Вы знаете, Николай, меня бросил муж…

– А я здесь при чем? – удивился молодой человек.

– Да вы ни при чем. Это все он. Уехал на море с какой-то вертихвосткой.

– Негодяй, – притворно поддержал ее собеседник.

– Я сначала была на грани нервного срыва… Мы с Аленушкой остались одни во всем мире.

Новое имя не понравилось Кате, но она даже бровью не повела. Лично она предпочла бы «Гуля». Или, на худой конец, «Наталья Орейро». Но раз мама сказала «Аленушка» – надо было этому соответствовать. Катя представила себе грустную девочку, которая сидит в темном лесу на огромном камне, и даже немного всхлипнула.

Томка с благодарностью погладила ее по плечу и продолжала свой номер:

– А потом он мне позвонил и сказал, что я могу забрать всю партию каких-то дурацких кожаных курток.

При этих словах в глазах Николая засветился живой интерес.

– Так и сказал, – дожимала его Томка. – В качестве компенсации. Вы представляете? Какой цинизм… А что мне делать с этими куртками? На рынок, что ли, идти?

В голове у Николая уже завертелись какие-то цифры.

– Большая партия? – спросил он.

– Штук двести или триста… Я не считала.

Количество Николаю понравилось.

– А производство?

– Турция… А я могу вам показать. Это совсем близко. Я на Озерной летом живу. У мужа там дом… Точнее, у бывшего мужа. А теперь мы там с Аленушкой совсем одни. Да ведь, Аленушка?

Понимая, что она приближается к логическому концу своей сцены, Томка уже открыто пустила слезу в голос. В драмкружке ее научили: финал – самое важное.

– Ну, что же, – сказал Николай, глядя на Томку и прикидывая свои шансы, очевидно, не только на бизнес. – Давайте посмотрим… ваши куртки.

– Я буду вам очень признательна, – репликой на поклон завершила свое выступление Томка.

Чинно усевшись в дорогой автомобиль Николая, «Вероника» с «Аленушкой» проследовали на Озерную. «КамАЗ» ехал за ними.

Когда Николай следом за Томкой поднялся на крыльцо и вошел на веранду, Валя, Галина Семеновна и Женька, лепившие пельмени, приветливо посмотрели на него.

– Вы же сказали, что вроде одна живете, – слегка удивленно сказал он.

Но Томка лишь пожала плечами. Ее роль была исполнена.

– Та-ак, – протянул он. – Это вы что мне устроили? Развод, что ли, какой-то?

Он попятился к выходу, но путь ему преградил поднявшийся на крыльцо Степан.

– А вы кто? – испуганно спросил Николай, быстро оценив его габариты.

– Я? – невинно переспросил Степан. – Соседка. За молоком пришла.

* * *

После бесславного поражения своего старшего товарища Юрка бродил еще какое-то время по рынку в поисках соратников. Ему нестерпимо хотелось объяснить им, что он не виноват, а виноваты его родственники, и что он готов сделать все, чтобы загладить эту вину, однако никого из его лысых товарищей на рынке уже не было, и, в конце концов, он прекратил свои поиски.

Вспомнив о том обещании, которое он дал недавно отцу, Юрка позвонил Даше. Он объяснил ей, что она не права и что снятое тайком интервью необходимо уничтожить. После недолгого разговора Даша согласилась, потому что, во-первых, Юрка нравился девушкам; во-вторых, ей было стыдно из-за того, что она его обманула; в-третьих, она поставила в затруднительное положение большую семью; и, в-четвертых, она элементарно испугалась. При этом последний пункт, пожалуй, был самым весомым. Как начинающий журналист, Даша научилась уже справляться с различного рода стыдом, но к страху все еще не привыкла. Она понимала, что для профессионала это изъян, и все же неясные образы крепких бритоголовых парней, поджидающих ее вечером у подъезда, не вызывали приливов счастья.

Телевизионный упырь Бабаян на удивление быстро согласился вернуть ей материал. Он даже собственноручно, точнее – собственноножно, уничтожил кассету, растоптав ее на глазах у Даши прямо в своем кабинете. Даша была тронута неожиданным в этой профессии благородством, однако она просто не знала о том, что у Бабаяна уже были свои маленькие, но уютные договоренности с Витей Гробманом. Кассета не играла больше никакой роли.

И тем не менее ТВ-упырек не в силах был спустить рядовой практикантке ее своеволие. Мило улыбнувшись, он сообщил Даше, что практика ее на этом закончена, что он ставит ей «отлично» и что она может больше здесь не показываться.

– Никогда, – подчеркнул упырек. – А камеру сдай в аппаратную.

Утрата камеры была для Даши ощутимым ударом. Она так расстроилась, что Юрка, поджидавший ее на крыльце местного телевидения, забеспокоился.

– Ничего не вышло?

– Да нет, – печально ответила Даша. – Все нормально.

– А чего грустная?

– Забей.

Но Юрка не мог так легко забить на проблемы симпатичной девушки. Тем более что проблемы эти возникли, очевидно, из-за него. После недолгих расспросов он узнал о заветной мечте Даши попасть на журфак МГУ и о том, что теперь эта мечта накрылась медным тазом.

– Да снимешь ты еще свой материал, – пытался успокоить он ее. – Ты же талантливая. Меня вон, как лоха, развела.

Но девушка успокаиваться не желала. Наличие лохов было недостаточным условием для достижения заветной цели.

– На что я его сниму? На мобильник? Камеры-то теперь нет.

– А сколько она стоит? – спросил Юрка.

– По-разному.

Они еще немного постояли на крыльце, а потом разошлись, потому что проблема, которая их связывала, была исчерпана. Однако у Юрки непонятно отчего саднило на сердце. Чувство это было для него новое, но он почему-то не хотел, чтобы оно прошло. Наверное, Катя и Гулбахор все-таки не напрасно возились со старой грелкой.

Через полчаса Юрка снова оказался на рынке.

– А где подработать можно? – спросил он у охранника, стоявшего рядом с будкой у въезда.

* * *

В доме на Озерной тем временем продолжался допрос «языка». Почти все обитатели дома собрались вокруг Николая, который был усажен на стул посреди большой комнаты. Над Николаем тяжело нависал Степан.

– Где Димка? – грозно повторял он.

– Я битый час вам талдычу, – упорствовал Николай. – Я не знаю, кто такой Дмитрий Седов. Не знаю, не знал и знать не хочу! Я вот ей хотел помочь!

Николай повернулся к Томке в поисках сочувствия, но она была совершенно бесстрастна, являя всем окружающим образ неподкупной Фемиды. Правда, без весов и в слегка расстегнутой блузке.

– А вы меня обманули! – продолжал он. – Знаете, как это называется? Киднеппинг!

– Чего сказал? – угрожающе склонился к нему Степан.

– А чего я сказал?

– За языком следи. Здесь дети.

– Вот именно, что дети, – заторопился Николай. – Чему вы их научите? Людей похищать?

Уязвленный правдой Степан схватил его за ворот рубахи.

– Степа! – остановила его Галина Семеновна, которая была в принципе против любого насилия. – Может, человек правду говорит? Мало ли кого зовут Николаем.

Ободренный ее поддержкой узник даже вскочил со стула.

– Вот, вот! – возбужденно затараторил он. – А я вам про что! Я действительно три дня назад вернулся из Китая. Я туда за товаром ездил. Я бизнесмен. Работа у меня такая. Ну, разве я виноват?

– Работа у него, – пробурчал Степан, понимая, что теща вполне может быть права и они допустили ошибку.

Иван Александрович, настоявший на том, чтобы тоже присутствовать во время разговора с Николаем, впервые подал голос:

– Когда вы опять туда собираетесь?

– Дня через два, – неуверенно ответил Николай. – Может, у вас есть какой-нибудь адрес? Где этот ваш Дима в Китае остановился?

Мария вынула из кармана злосчастный клочок бумаги и подошла к Николаю.

– Вот здесь, – сказала она.

Николай мельком взглянул на записку и как-то вдруг обрадовался.

– Знакомое место. Я в этой гостинице тоже часто останавливаюсь. Хотите – поспрашиваю там про вашего Диму?

– Мы будем вам очень благодарны, – сказал Муродали, положив ему руку на плечо.

По сдержанной силе в его голосе Николай догадался, что бояться тут надо не импульсивного и скорого на расправу Степана, а этого молчаливого азиата с темными, почти черными глазами.

– Да, конечно, конечно. Мне не трудно, – заверил его Николай. – Как только узнаю что-нибудь, непременно дам знать.

В конце концов его снабдили контактными телефонами и отпустили восвояси.