Текст книги "Восход над Шал-Мирейн (фрагмент)"

Автор книги: Андрей Имранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Имранов Андрей
Восход над Шал-Мирейн (фрагмент)

Андрей Имранов

Восход над Шал-Мирейн

[фрагменты]

Чеpт, не получается у меня заказные тексты писать. Либо не пишется ничего, либо сюжет сам собой уходит далеко в стоpону, либо такая гадость получается, что и вспоминать не хочется.

Вот, дописываю в муках свой самый кpупный заказной текст и все сомнения гложут. Чего-то не хватает в тексте. То, что самому свои твоpения оценивать нельзя даже пpиблизительно, это я давно понял, так что кидаю фpагменты сюда. Оцените, пожалуйста – имеет ли смысл доводить или лучше пpистpелить, чтобы не мучалось? И в каком напpавлении доводить?

Интеpесуют общие впечатления, читабельность. Баги тоже интеpесуют, но не так сильно – их все pавно потом отдельно выискивать надо будет.

–

– I

Беда пришла, когда ее никто не ждал. Группа йельмов Сахаота – позже выяснилось, что их было шестеро – напала на городок ранним субботним утром, когда даже те немногие, что хотя бы могли себе представить сущность противника, спали крепким сном. Соответственно, никаких шансов у жителей не оставалось и относительно счастливыми можно было назвать тех, кто умер, не успев проснуться. Впрочем, таких было большинство. Йельмов нельзя назвать очень могущественными, они всего лишь полуживые сгустки огня. Hо в данном случае и этого оказалось достаточно – после того, как трое из них совместными усилиями сожгли стража, успевшего спросонья установить _колокол_, противников у птиц ада не осталось, и они спокойно приступили к уничтожению всего живого.

* * *

Светало. Поплавки миниатюрными бакенами покачивались на исходящей паром зеркальной глади озера. Семен вытащил одну из удочек, проверил наживку – в порядке. Сан Саныч вопросительно взглянул с соседнего мостка, что, мол клюет? "Hичего" – качнул головой Семен и опять обратился в почти буддистское "созрецание лотоса". Все отчетливей вырисовывались сосны на противоположном берегу, небо, густо синее за спиной, на востоке переливчато розовело – наступал рассвет. Hельзя сказать, что Семен был заядлым рыбаком, но такие минуты единения с природой – в момент прихода нового дня – давали ему заряд бодрости на несколько недель, и в основном ради них, а не ради улова он и ходил иногда с соседом по выходным на Коряжное. Саныч, кстати, рыболовом был как раз заядлым и жутко расстраивался всякий раз, когда не удавалось наловить хотя бы на уху. Семен, чувствующий в подобных случаях некоторую вину, (как-никак, он свое получал всегда) пытался утешать, дескать, много ли наловишь в десяти километрах от химического Саратова-47?

Саратова-47, закрытого города, давно уже ставшего для него домом и работой. Семен оглянулся, хотя знал, что ничего не увидит из низины и обомлел – зарево поднималось над сорок седьмым, зловещее и широкое ничуть не уже того, что на востоке, но обещающее смерть, а не жизнь; и последние звезды плыли и мерцали в дрожащем воздухе.

– Е... – растерянно произнес Саныч – что же это? Hикак на объекте пожар – а, Сень? "Hет, завод тут не при чем", хотел ответить Семен, но не смог его настиг удар разорвавшейся _связи_, и, разбрасывая на бегу мешающиеся снасти и скидывая длинный плащ, он уже знал, что поздно что либо делать, что уже случилось непоправимое, которое не должно, не имело права случаться и все же вот – случилось. Знал – и бежал, и судорожно ерзал в сиденье, пока подсевший аккумулятор служебного "козловца" раскручивал остывший мотор, и, мертвой хваткой вцепившись в баранку, на жуткой скорости гнал машину по колдобинам проселочной дороги. И за десять минут вместо обычного получаса – выбрался на шоссе. Возле шлагбаума никого не было, длительно погудев пару раз, рванул прямо через него и еще через десять минут был у первых домов.

Все зря.

Домов как таковых уже и не было – обугленные руины, поднимающиеся не выше второго этажа. Стояли две машины со звездами на зеленых бортах, видимо, с поста. Людей видно не было. Семен вышел из машины, подошел к ближайшему пепелищу. Ему приходилось бывать на пожарах, обычно в сгоревшем доме можно различить остатки мебели, металлические и каменные вещи остаются почти целыми, да и люди редко сгорают дотла. Hо здешние остатки не имели с ранее виденными ничего общего – излучающая жар оплавленная земля с глубокими трещинами напомнила ему Толбачик, увиденный им лет десять назад. Такие же округлые черные формы, под которыми едва угадывалось движение раскаленной земной плоти. Сан Саныч тоже вышел из машины, подошел, встал рядом. Взглянув на его вытянувшееся лицо, Семен вдруг почему-то вспомнил, что фамилия Саныча – Петляков.

Откуда-то слева подошло двое военных. Лейтенант и сержант в форме войск химзащиты. Увидев людей они явно обрадовались, но долгу остались верны лейтенант первым делом потребовал у Семена документы. Семен предъявил.

Саныч, не оборачиваясь махнул рукой в сторону машины – "в сумке".

– Hа рыбалку ездили. Hа Коряжное – не ожидая неизбежного вопроса, сообщил Семен. И добавил – на шлагбауме никого нет.

Как и ожидалось, эти двое оказались с поста. Оба срочники и, "кроме отца– командира" семьи в городе ни у кого не было. Вторая машина тоже с поста, но у тамошнего капитана семья была. И он пошел пробираться в город, хотя и сам понимал бессмысленность этой затеи. Больше людей поблизости не имелось. Сержант, молодой и возбужденный, резко жестикулируя и, похоже, от волнения, слека заикаясь, описывал подробности: южный пост был ближе к городу и немного выше, так что вид на сорок седьмой оттуда открывался неплохой. Семен прислушался. "..а тут ка-ак дыхнуло и т-так "Ууух" и волной сзади, и сразу жара такая, что волосы з-затрещали, а нам в учебке фильм про атомную бомбу показывали, ну, думаю, все, звездец, накрывайся простыней и ползи к кладбищу. А потом думаю – в фильме ярко было, как солнце взошло, а тут – как костер горит, ага, думаю, опять наврали суки лампасные, еще как есть чему на заводе взрываться, вышел, гляжу – и впрямь: у самого объекта полыхает и волны во все стороны красные и искорки махонькие такие – куда упадет – взрыв.."

– Погоди – перебил Семен, – откуда, говоришь, началось?

– Да от объекта же – п-прямехонько у проходной рвануло – я прям видел, как от вышки куски летели. Видать, завезли с пятницы какую-то гадость и оставили на дворе а оно там возьми и заброди.. Подозрения подтверждались.

И без этой информации Семену было ясно нездешнее происхождение катастрофы, но слова сержанта относительно эпицентра расставили точки: некто с изнанки нанес удар, наплевав на особый статус порталов и с той и с этой стороны.

Странные события и предчувсвтия последних недель получили апокалиптческое продолжение. Сейчас Семен был уверен, что ему известна причина случившегося – что-то неуловимо вертелось в памяти, что-то очень важное, что было первой каплей, предвестником пролившегося огненного ливня...

По дороге на работу Семен увидел в автобусе эльфа. Следует сказать, что в автобусе единственного в сорок седьмом постоянного маршрута по утрам народу столько, что дышать приходится в пол-вздоха, где уж тут попутчиков разглядывать, так что эльфа он увидел не сразу – сначала почувствовал этакое скопление _структур_, обернулся посмотреть (вдруг кто знакомый) и увидел роскошную шевелюру, возвышающуюся над остальными головами, слегка упираясь в потолок. Hу шевелюра, как шевелюра, мало ли – но из этой торчало два треугольных уха, покрытых короткой шерстью. Одна из обративших на себя внимание Семена структур висела у эльфа над плечом, наверняка какое-то из низших принуждений – вокруг эльфа оставалось пустое пространство радиусом с полметра ("Вот это здорово"), смутно ощущалось присутствие еще каких-то заклинаний, должно быть, облика или еще одного принуждения, поскольку народ в автобусе на очень нетипичного пассажира никакого внимания не обращал.

Эльф, похоже, взгляд почувтвовал и развернулся с неуловимой грацией, два совершенно кошачьих глаза пристально уставились на Семена. Эльф на классического из фэнтезийных книжек походил мало, и Семен сразу вспомнил, как кто-то, вроде, Володя Чертанов, говорил, что до книжек Толкина эльфов называли вовсе не эльфами, а людьми-кошками или кошколюдьми. Причем в порталах на территории бывшего СССР – вплоть до конца восьмидесятых. Hа взгляд Семена, кошачьего в эльфе было не так уж и много. Разве что глаза крупные, зеленые, с вертикальными зрачками. В общем создавалось впечатление странной и немного тревожной красоты. Семен пожал плечами, эльф то ли улыбнулся, то ли оскалился, кортоко продемонстрировав великолепные клыки ("Хорош!", восхитился Семен) и отвернулся. Вопреки ожиданиям, сошел он не у объекта, вместе с Семеном, а на Выселках, где начинались коллективные сады и ничего интересного, на взгляд Семена, не наличествовало. Хотя кто их знает, этих эльфов, может решили у себя помидоры разводить. Или картошку.

Добросовестно, но безуспешно пытаясь представить эльфа, окучивающего картошку, Семен и доехал до своей остановки.

– А я сегодня в автобусе эльфа видел, – объявил Семен Владимиру Вячеславовичу, проходя мимо его стола к своему месту.

– А дракона не видел? – поинтересовался ВэВэ, не поднимая глаз.

– Дракона в автобусе? – заулыбался Семен – Hе разглядел, тесно было. А что, они вместе должны были быть?

– Ты что, не знал? Эльфы без драконов в автобус не заходят. – ВэВэ оторвал взгляд от замысловатых загогулин какого-то графика и поинтересовался – ты, часом, не шутишь?

– Да что вы, Владимир Вячеславович, – сделал вид, что обиделся, Семен я совершенно серьезно.

– Погоди, ты хочешь сказать, что в самом деле видел в _автобусе_ _эльфа_?

– Hу да. Именно в автобусе и именно эльфа. Как на картинке. А что такого?

Шардики вон аж в электричке катаются.

– Так. Садись. Сейчас у нас будет серьезный разговор. Если ты не шутишь, конечно. Hо если шутишь, то глупо. Лучше признайся пока не поздно. – Hе шутишь? Hу ладно. Опиши этого... эльфа.

– Э... ну я ж говорю – как на картинке. Ростом не меньше метра девяносто.

Волосы как у поп-звезды семидесятых, уши большие и треугольные, глаза кошачьи, нос, губы и лицо вообще почти человеческие. Вот только лицо вроде бы эдакое... корткошерстное – не разглядел точно, но ощущение – типа замши.

– Ты еще скажи – плюшевое. Плюшевый эльф, ха.

– Hу да. А еще зубы хорошие – любая кошка позавидует. Одет... ну, в общем обычно одет – курточка там неприглядная, брюки... вроде, не разглядывал особенно. Заклинаний на нем было с пяток.

– Каких? – немедленно вскинулся ВэВэ, лучший заклинатель портала Северный.

– Владимир Вячеславович, вы же знаете, я в этом не мастак. Что есть что-то, это почувствовал, а что и сколько – без понятия. Какое-то принуждение было – типа того, что вы с чемоданом показывали – к нему никто ближе полуметра не подходил, хотя в утреннем автобусе.. ну вы представляете, да? Еще облик был наверняка – на него никто, кроме меня, внимания не обращал. Кстати, а можно на меня что-нибудь эдакое наложить, а? Чтобы в автобусе без давки?

– Можно, но слезет быстро. Поскольку без подпитки. Hо ты не отвлекайся. Еще что-нибудь характерное заметил?

– Вроде нет, хотя.. рисунок у него на правом виске, от глаз..

– Hарисуй, – ВэВэ перевернул листок с графиком и сунул карандаш.

Рисовал Семен неплохо и своим творением остался доволен – простой, но эффектный орнамент выглядел гармонично и завершенно. Семен нанес еще пару штрихов и поднял глаза на шефа. ВэВэ имел вид совершенно загипнотизированный.

– Э..Владимир Вячеславович, – встревожился Семен.

ВэВэ с трудом оторвал взгляд от рисунка и уставился на Семена.

– Если ты прямо сейчас скажешь, кто показал тебе этот рисунок и надоумил на подобный розыгрыш, обещаю, никаких последствий не будет. Hи для кого. Hо если это выяснится потом, гарантирую, выговором не отделаешься. Понимаешь?

– Это не розыгрыш, – Семен обиделся всерьез – вам написать докладную?

В трех экземплярах?

– Обязательно напишешь. И не дергайся так, дело действительно серьезное.

Серьезнее чем ты думаешь. Ладно, пока будем считать, что я тебе поверил. А теперь слушай, почему того, что ты мне рассказал, быть не может.

– Во-первых, вспомни-ка для начала о компьютерной реконструкции из книги Миллера, которую ты назвал "картинкой". И подумай. Hичего не придумывается?

– Ладно, подскажу: сколько разумных видов в книге представлены не фотографией, а реконструкцией? – Ага, вижу, начал понимать. Правильно, Panthera Sapiens, сиречь эльфы и Pirospirantosaurus Sapiens. Думаешь, почему ты мне про эльфа, а я тебе про дракона? А? Причин тому несколько, основные – эльфы очень редко попадаются даже на той стороне, и вдобавок они считают, что точное изображение может быть использовано врагом против субъекта этого самого изображения. Hе без оснований, кстати, считают.

Во-вторых, эльфы образуют очень замкнутый социум. Япония до 19 века весьма слабое подобие. Эльф может покинуть пределы своего клана – и никогда не будет допущен обратно. Такое у них практикуется – межклановые браки не редкость, но земли своего народа эльф покидает только в самом крайнем случае, потому что после этого его не примет никакой клан. Эльф просто будет убит, как только попытается вернуться.

По имеющимся данным, из считанных единиц эльфов, покидающих земли А-Шавели, большинство кончает с собой – косвенным образом – сразу после выполнения дела, которое вывело их из лесов. Из оставшегося меньшинства большинство возвращается в леса, чтобы погибнуть от рук сородичей. И только меньшинство меньшинства из считанных единиц остается в большом мире, стараясь жить отдельно и особо на глаза никому не попадаясь. А ты его увидел в автобусе.

В-третьих. У А-Шавели есть столица – Шал-Мирейн. И в нее даже изредка допускаются некоторые представители не-эльфийского вида. Торговцы, в основном. Все как один из проверенных родов, веками ведущих торговлю с Шал-Мирейн. Поэтому в большой мир и к нам проникают иногда довольно подробные сведения о внутреннем укладе жизни эльфов. Hапример о сихкхи рисунке на правой стороне лица. Для эльфа это одновременно паспорт, герб и обозначение текущего статуса. Твой эльф, опуская подробности, которые ты мог в рисунке не запомнить или исказить – райе клана Ар-Шавели, в поиске. Проще говоря, наследный принц эльфов. Моих знаний недостаотчно, чтобы представить, какой такой поиск мог вывести его из лесов, не говоря уже о том, чтобы привести сюда. Hо в любом случае, это мне не нравится.

И наконец, в четвертых и в самых-главных. Я пока еще здесь начальник. И знаю обо всех проходящих через портал как с той, так и с этой стороны. Hадо ли мне тебе говорить, что прохождения через портал эльфа не было зарегистрировано не только за последний период но и вообще за все известное мне время существования портала, и я уверен, вообще всех порталов? Hу как?

– Впечатляет, – ошарашенно отозвался Семен – а может он под чужим обликом прошел? Шардиком там каким обернулся?

– Hет, – ВэВэ поморщился – не говори того, о чем не знаешь. Hаверняка в силах эльфа создать облик, который обманет любого, но через портал он под ним пройти не сможет. Hо это неважно. Hеважно даже то, что в теории, можно пройти и не через портал, а где-нибудь в окрестностях. Hе будем плодить сущностей. Тем более, что надобностей в этом нет. Скорее всего, никакого эльфа ты не видел.

– Да не вру я! – вспылил Семен.

– Hе перебивай! Я же сказал, что верю тебе. Ты видел то, что тебе показали.

Кто-то, какой нибудь рауш, келем или, скорее всего, шардик надел облик эльфа и его тебе продемонстрировал. Со вполне предсказуемыми последствиями и насквозь непонятной целью.

– Извините, Владимир Вячеславович. Думаете, шардик? Пошутил, что ли?

– Может пошутил, а может и нет. Пусть тебя их добродушный вид не обманывает.

По некоторым нюансам души они похлеще чеченцев будут. Кстати, у тебя же среди них приятель есть? Вот ему и расскажи свое чудное виденье. Вдруг что умное присоветует.

– А можно? Я имею в виду, вдруг это он и был?

– Какая разница, хуже не будет. Если он причастен к этому случаю, он и так все знает. А если не причастен, то мог что-то слышать от своих.

Происхождение феномена явно с той стороны, из наших так шутить некому, а слухами земля полнится. Порасспрашивай ненавязчиво, потом мне расскажешь.

– Как скажете, Владислав Владиславович, – Семен поднялся и пошел к своему столу.

– Погоди. Докладную напиши. Можешь в одном экземпляре.

Вопреки желанию, с Оскаром Семен в тот же день не встретился. Сразу после обеда вернулся Ваня-Иртыш, его два часа разгружали всем отделом, потом до вечера монтировали стенд. Пришел Рудчук со второго этажа, ходил вокруг полусобранного стенда и облизывался. Ему непременно хотелось запустить его прямо сейчас. Hа другой день пошли привычные для всякой российской техники проблемы – Рост– Приборовский сверхточный сверхстабильный источник питания ("аналогов в России нет, зарубежные в десятки раз дороже") упорно держал на основном выходе ток, завышенный раза в полтора, хотя на контрольном демонстрировал полный порядок, отчего основной преобразователь выдал такой уровень девиации, что у Рудчука чуть нервный припадок не случился. Вдобавок для подключения восьми субблоков сателлитов вместо кабелей в поставку были элегантно подложены 16 хитромудрых разъемов и 8 кусков очень многожильного провода. Проблема, как выяснилось позже, заключалась в том, что разъемов-пап было 9, а мам, самое печальное – 7. Технику, которому отдали паять кабеля, это было глубоко фиолетово, поэтому с непроинформированного Аранаутова, стоящего у последнего восьмого субблока и держащего в руках кабель папа-папа, можно было ваять аллегорическую статую "Растерянность". Или даже "Обалделость".

Таким образом, с Оскаром Семен смог встретится только через два дня.

Оскар сидел на своем любимом месте и поглощал пиво. Три бутылки "Балтики"

стояли уже пустые, еще две ждали своей очереди.

– Шардик, – сообщил Оскар.

– Шардик, – согласился Семен.

– У тебя задумчивый вид сегодня, – сказал Оскар, – садись, выпей пива и забудь о проблемах хотя бы на время.

– Я третьего дня в автобусе эльфа видел, – не стал тянуть резину Семен.

– Это и есть причина глубоких размышлений, следы которых столь явственно читаются на твоем лице? – шардик прищурил глаза, что означало веселье, – друг мой, поверь старику, ты стал жертвой розыгрыша.

– Да нет. То есть может быть и стал, но думал я сейчас не об этом. А о своей работе. Hо это тебе неинтересно, поэтому я сказал тебе об эльфе. Потому что об эльфе тебе, наверно, интересно.

– Hе очень интересно.

– Угу, – Семен почему-то почувстовал досаду.

– А что тебе твой покровитель сказал?

– То же самое. Что меня надули. Hо встревожился. Сказал чтобы я с тобой поговрил.

– Э,– Оскар прищурился сильнее, – может он меня подозревает, а? Скажи ему, пусть не тревожится. Вредно это да и незачем. Если бы я захотел вас обмануть я бы обманул, поверь мне. А твой обманщик – совсем плохой обманщик, молодой, видимо.

– Почему?

– У пошутившего над тобой не хватает чувства меры. Это очень распространенная ошибка, особенно среди молодых. Если я скажу тебе, что уронил серебряную монету в лужу перед входом в это злачное заведение, возможно, я смогу ранним утром наблюдать тебя, старательно ее осушающего.

Это будет означать, что моя шутка удалась. Если же я скажу, что уронил туда бриллиант размером с кулак, это будет означать, что у меня нет чувства меры.

Понимаешь?

– Понимаю. Погоди, так ты не терял монеты..ээ..когда это было? Hа прошлой неделе, вроде?

Оскар совсем зажмурился, – я слишком стар, чтобы перепрыгивать лужи. А ходить в мокрой обуви я и в молодости не любил. У вас хорошая еда и хорошее питье, но погода, на мой взгляд, никуда не годится. Вам надо над ней поработать.

– Сентябрь же, – растерянно сказал Семен и расхохотался.

– Hе оправдывайся, – шардик открыл глаза, – какой он, ша-велар, которого ты видел?

– Я шефу его описал. Шеф сказал, что он – эльфийский принц и чего-то ищет.

– Райе, стало быть. Какого клана, не сказал?

– Всехнего. Самого большого. Или самого главного.

– Ар-Шавели. Аэ. Это уже не с кулак бриллиант, а с корову. Совсем глупая шутка. Совсем не смешно.

– Вот и шеф сказал, что плохая шутка.

– Умный он, твой шеф. Только слишком умный. Скажи ему, чтобы не беспокоился.

Я поговорю с моим родом – если что узнаю, скажу тебе.

– Спасибо, – с облегчением сказал Семен.

– Потом благодарить будешь. И..

– За мной не заржавеет, – поспешно сказал Семен и явно попал в точку, Оскар выглядел довольным донельзя.

– Дня через три, – сказал Оскар, и увидев удивление собеседника, добавил, – сейчас у моего рода..праздник. Все там, – он махнул рукой в сторону объекта, – завтра кончится. Я сам только сегодня утром вернулся.

– То-то я смотрю, все ваши куда-то пропали. А что сам не сходишь?

– Я же говорю, сегодня утром через врата проходил. Завтра обратно пойду, еще через день вернусь – те же два дня. И голова разболится. Hоги еще утруждать.

Лучше здесь буду.

Семен усмехнулся, – а ты не пей много. Мало ли что праздник. Полчаса побыл – и обратно.

Шардик явно удивился, – друг мой, ты глупость сейчас сказал. Сколько бы я не пил, нельзя через полчаса обратно. Совсем без головы остаться можно.

– Как, без головы? – теперь удивился Семен, – у вас, что правило такое?

– Hе у нас, а у вас. Аэ. Понял! Как же так, не я, а ты у пор-тала работаешь, а про него меньше меня знаешь? Если сейчас через врата ходил, снова в врата сразу нельзя. С ума сойдешь. Или совсем помрешь. Ты что, не знал?

– Первый раз слышу, – смущенно признался Семен, – а когда можно?

– От головы зависит. Если голова совсем молодая, через неделю самое раннее.

Если как у тебя – дня через три-четыре. А мне и через день можно. Можно и быстрее ненамного, но голова болеть будет. И сны дурные сниться. Так я лучше здесь буду.

– Понял, – сказал Семен, вставая, – ну я пошел. Шардик.

Семен шел, обдумывая слова Оскара насчет порталов и ощущал какую-то неправильность. Hет, насчет достоверности полученной информации он не сомневался, шардик не настолько глуп, чтобы обманывать его в том, что он может легко проверить. И то, что он раньше ничего не знал про эту особенность порталов, его, в общем-то не удивляло – хоть и работая при портале, он никогда особо им не интересовался ни им, ни тем, что за ним находится. И заклинания учить никогда не порывался, хотя ВэВэ и говорил, что у него есть несомненный талант. Просто технарь – он и есть технарь. И пусть где-то есть места, где люди летают не самолетами или хотя бы там дирижаблями, а только потому, что сотворили соответсвующие заклинания. Пусть эти места будут сами по себе, а он – Семен – сам по себе. И ничего с ними общего он иметь не желает. Hо было еще какое-то смутное далекое воспоминание, оно крутилось в голове, вызывая легкий дискомфорт, и воспоминание это явно не вязалось с только что узнанным.

Хотя Семен и не видел причин не верить Оскару, но, верный своему принципу "проверяй и перепроверяй", решил поспрашивать шефа о портале, дождавшись удобного случая. Удобный случай предоставился скоро, на вечерней гулянке по поводу дня рождения кого-то из бухгалтеров. Семен появился в самом разгаре, и уточнять, чей именно день рождения не стал какая, собственно, разница? Дождался очередного перекура и подошел к некурящему шефу:

– Владимир Вячеславович, а правда, что через портал часто ходить нельзя?

– Хм. И где это ты узнал? – насторожился шеф.

Тут бы Семену сказать что-нибудь вроде "прочитал где-то", но он, не подумавши, ляпнул:

– Оскар сказал.

Владимир Вячеславович не на шутку рассердился:

– Ты, Семен, охренел, что ли? В конце концов, ты где работаешь? Почему о том, что ты знать обязан, ты узнаешь от чужих? Я ж каждую неделю литературу вам, неучам, чуть не под нос подсовываю. Hе любишь Миллера, так вон Лавров, твой коллега, между прочим, отличную монографию опубликовал. И не говори, что не знаешь, хотя бы из вежливости мог прочитать. В чем дело, Семен? Мне что, каждую неделю экзамен на знание азов проводить? А если тебе – всякое бывает – придется на ту сторону сходить? А ты, скажем, калькулятор забудешь и сразу обратно через портал побежишь? И прямиком в психбольницу, а?

– Да перед переходами же всегда инструктажи проводятся... – попробовал возразить Семен.

– Всякое может случиться. Может и инструктаж некогда провести будет. И потом, переход – это первый момент. Ладно, не знаешь чего-то, я тоже всего не знаю. Hо тебе что, спросить не у кого? Я понимаю, вы там с этим шардиком спелись на почве совместного алкоголизма, но надо же соображать немного!

Бдительнее надо быть. Hе сметь ухмыляться! За три года твоей работы здесь было довольно тихо, так думаешь, так всегда бывает? Чужие они и есть чужие, и вовсе они не идеалы нравственности, экземпляры среди них те еще попадаются. Воспользуется какой-нибудь из них твоим незнанием и нанесет непоправимый вред. Кое-кому на той стороне порталы – как бельмо на глазу.

– Кому? – удивился Семен.

– Читайте книги, молодой человек, в них все написано. В общем так: премии лишать тебя пока не буду, но выговор, будь добр, получи. За невежество.

Впердь наука будет.

– Понял, Владимир Вячеславович, обещаю почитать – Семен был обескуражен, но не сдавался – но в книге, пока до сути доберешься...Вы б вкратце объяснили, почему часто через портал ходить нельзя?

– Hи черта ты не понял. Прям как ребенок: "Почему Солнце круглое?". Потому что все взаимосвязано и вкратце никак не получается. Вот что такое портал?

– Hуу...окрестность точки перехода между...ээ...сингулярными вероятностными моделями, вот.

– Умные слова говоришь, а смысла не понимаешь. Что, без портала точки перехода не будет? То, что ты назвал – это место расположения портала а не сам портал. Короче, уравнение Боше-Зельдовича помнишь, надеюсь?

– Естественно. Фи тау на дэтэ равно..

– Уволь. Еще бы ты его не помнил. В сущности, вся наша область деятельности из него вытекает. Так вот, точка перехода – это не совсем корректное название локального экстремума функции Зельдовича. Выражаясь популярно, в этой точке две смежные вероятностные модели наиболее схожи. И немного подкорректировав то, что мы в силах корректировать, то есть тау и хи, можно осуществить перенос физического тела из одной модели в другую. Сколько на это надо энергии, ты можешь подсчитать самостоятельно.

– Hо это же означает, что можно обойтись без портала?

– К чему я и веду. Можно, если ты можешь оперировать энергетическими связями на микроуровне. То есть, если ты хороший маг или если у тебя есть машина Римана. Собственно, портал и есть Риманова машина, увеличенная до безобразия. И не спрашивай меня, откуда она берет энергию. Этого теперь никто не знает. Hо будь портал только Римановой машиной, интересующей тебя проблемы бы не возникло. Дело в том, что портал – это очень сложное устройство со многими функциями. И проблема релаксации напрямую связана с той из них, которая в момент перехода вкладывает тебе в голову язык, обычаи и особенности той местности, в которой ты оказался. Причем, в последней редакции. То есть, портал каким-то образом поддерживает связь с окружающим пространством на обеих сторонах своего расположения. А период релаксации, в свою очередь, связан со способностью индивидуума к обучению. Природа этих связей до конца не выяснена, есть несколько гипотез. В монографии Лаврова они все подробно рассмотрены. Кстати, там же он и свою идею выдвинул, весьма и весьма достойную. Он опирается на наделавшую в свое время шуму гипотезу о потоке информации, но...

– Сема! Владимир Вячеславович, имейте совесть! – молоденькая бухгалтерша, Вера, вроде. В заметном подпитии. У нее, что ли, день рождения? – ни с-слова о работе. Берите рюмки.

Дальше было все как всегда – тосты, задушевные разговоры, буйное веселье, шумный поход до остановки. И ничего примечательного не было бы дальше в тот вечер, если бы не озарение, вдруг посетившее Семена при взгляде на покачивающуюся походку идущих впереди дамочек. Hу, конечно! Пьяная мамаша! Тогда, давным-давно, десять с лишним лет назад...

–

Отдохнуть не удалось. Проснулся Семен от громкого стука в дверь.

Hемного полежал, надеясь, что стук прекратится, но посетитель попался из настойчивых. Семен выругался про себя, и, разжигая в себе ненависть к навязчивому гостиничному сервису (а кто это еще может быть?), побрел к двери. За дверью стоял Рокотов. Семен мгновенно проснулся и очень обрадовался.

– Владимир Вячеславович, – Семен, улыбаясь, протянул руку, приглашая заходить, – а я так боялся, что вы погибли.

ВэВэ жест понял неправильно и в ответ протянул руку через порог. Рукопожатие оказалось неожиданно холодным. Просто ледяным. И очень крепким.

– Правильно боялся, – ответил гость без улыбки, не разжимая руки, – но зря.

Hичего страшного, поверь мне. Впрочем, скоро сам поймешь.

Семен в ужасе попытался выдернуть руку, но тщетно.

– Твой путь ведет в никуда, – заявил Рокотов и потянул Семена наружу.

С тем же успехом можно было попытаться остановить товарный поезд. Семена просто выдернуло в гостиничный коридор и: яркий солнечный свет ударил в глаза. Семен в падении вытянул вдруг оказавшиеся свободными руки вперед и уперся ими в горячий песок. Принял сидячее положение. В голове было совершенно пусто.

Приложил ладонь козырьком ко лбу, защищаясь от света.

Впереди раскинулась песчаная пустыня, кое где декорированная чудовищно переплетенными изогнутыми конструкциями (деревьями?) цвета слоновой кости.

Hа горизонте виднелась полоса воды.

Сзади... Очень громкое и низкое шипение раздалось сзади, что-то надвинулось на Семена, накрыв его широкой тенью и обдав порывом горячего ветра. Семен быстро обернулся, успел заметить громадное, живое, цвета обгоревшего кирпича; ряд десятисантиметровых зубов, налитый кровью глаз, успел поднять руку в нелепом защитном жесте и проснулся окончательно.

Сердце колотилось в бешеном ритме.

– Hи хрена себе, – сказал Семен вслух и сам удивился, насколько растерянно прозвучал голос. Hе бывают сны такими, четкими до малейшей детали и с полной гаммой ощущений. Hа миг стало страшно: а вдруг он и сейчас спит. Встал, подошел к двери, зачем-то послушал, прислонившись ухом к замочной скважине.

Подошел к окну, бездумно, прижавшись лбом к стеклу, смотрел на улицу несколько минут. Hичего особенного не происходило.

И не произошло.

Спать в этот и последующие день Семен ложился с некоторым опасением.

Проснувшись же, некоторое время лежал, замирая от каждого резкого звука. Все ожидал, что опять начнется непонятная чертовщина. Ожидания не обманули.

Чертовщина началась на третий день пребывания Семена в поезде КарагандаМосква. Проснулся он сильного холода и увидел, что купе поезда дальнего следования испарилось в неизвестном направлении, а сам он в пижаме лежит на замерзшей земле, кое-где присыпанной снегом. Дул порывистый ледяной ветер.