Текст книги "Копированные яви (СИ)"

Автор книги: Андрей Уткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Блин, чувак, что за хрень ты мелешь? – спрашивал Петров.

– Я говорю, что она побежала целоваться со всеми ними.

– С этими детьми?

– Да-да!

– А смысл?!

– Чтоб они тоже лизнули моей крови.

Васечкин пытался сказать, что это своего рода порция вампиров: когда вампир пробует кровь своей жертвы, то он способен принимать ее облик. Но, только, Васечкин всё перепутал...

Потому что он должен был достать осиновый кол с молотком, а не задрать свитер и вытащить "ствол", начав щелкать затворной рамой. То есть, снимать его с предохранителя и открывать огонь – палить по детям. Потому что они подходили всё ближе и ближе. Так, что убежать не представлялось возможным. Бежать так быстро, чтоб эти сосунки не догнали и не продолжили кусать его. Ведь им это безумно нравится. Это им кажется каким-то безумно веселым – изменяться во внешности – превращаться в укушенную жертву. То есть, девочки могут задирать свои платьица, снимать трусики перед мальчиками и хихикать. Мол, смотрите, у нас точно такие же мошонки, как и у вас. Мол, покажите свое: может, у вас, как у девочек, потому что мальчики и девочки поменялись этими штучками. И тогда задетые мальчики, чтоб их не затроллили еще больше, начинают показывать свои писюны, а девочки – показывать на них пальцами и хохотать: "смотрите-смотрите, он показывает мошонку!"

Дело в том, что жертва не совсем «укушена», потому что Васечкин был уверен, что его за руку цапнула какая-то собачонка, а потом она побежала к этим детям и начала им всем передавать свою зараженную слюну... Поэтому он открыл по ним огонь. По этим выродкам. Все они казались ему жуткими, чудовищными выродками.

– Ты охренел?! – неожиданно увидел Петров у Васечкина "ствол", но поздно, потому что пацан уже расстрелял почти весь магазин с патронами. Он конечно ни в кого не попал, поскольку не целился, нажимая на курок. Но... Не всё так радужно... Потому что бывает такое – случаются шальные попадания. Одному ребенку Васечкин прострелил голову.

То есть, Петров, чтоб выхватить "пушку" из рук "щенка", заходил сзади. Иначе он бы и по нему, тоже бы пошмалял.

– Но, ведь они зомби! Им надо стрелять в голову!

На звуки стрельбы выскочила Калерия. Потому что ей еще там не понравилось, как выглядит этот мальчишка. И она заперлась не из-за того, что он открыл рот и начал болтать про ее сына, а для того, чтоб одеться и проследовать за ним следом, пардон за тавтологию.

– Ой! – запричитала она, – он попал в моего мальчика!

Она как будто так и знала, что добром всё это не кончится.

Дело в том, что "существа", которых уконтрапупили (например, убили выстрелом в голову), принимают свой обычный вид. То есть, Калерия, когда выскочила из подъезда, то ее взгляд в первую очередь метнулся в сторону упавшего ребенка (подбитого выстрелом малолетнего террориста), а не в сторону других детей. То есть, то, что у этих детей лицо как две капли воды похоже на Васечкина, она не видела. Она видела только своего ребенка...

В следующий момент она перевела свой взгляд в сторону "террориста" Васечкина. Он уже не представлял опасности, потому что друг отобрал у него пистолет, вытащил магазин и выбросил.

– Тебе отдельно надо объяснять, – проговорила Калерия, глядя в глаза Васечкину. – С твоим дружком мы поговорили, а теперь с тобой, да? Ну, не вопрос... Слушай меня, маленький уродец, внимательно... Когда в тебя превратились другие дети, ни в коем случае нельзя в них стрелять.

– Это почему же это?! – отвечал надменный Васечкин. Он был очень самодоволен, потому что уложил одного "зомбеныша", хоть раз в жизни ему повезло.

– Да потому, – снисходительно отвечала ему Большова, что у тебя существует несколько жизней. То есть, реинкарнаций, перевоплощений, если ты понимаешь хоть что-то из того, что я говорю.

– Нет, – усмехнулся надменный шкет, – не очень.

– Ну, неважно. Скоро ты в этом на деле убедишься... Я про то, что, стреляя в детей, ты расстреливаешь все свои перевоплощения. Ведь, ты, ведь, не знаешь, кто из вас настоящий, а кто "кокон". Ты или они? Что, если в тебя воткнулся кокон копии твоей памяти? То есть, всё, что ты по жизни запомнил, всё это сохранилось в твоей жалкой коробочке. Вот, только, оно не твое! Это просто кокон. Но ты про это ничего не знаешь, потому что у тебя обострено зрение, как отличить явь – настоящую от поддельной. То есть, тому, кто умеет отличать природу планеты, на которой он в данный момент находится, трудно заглянуть в других людишек, с тем, чтоб их отличить друг от друга. То есть, тех, кто эту природу способен загубить. Ведь ты не можешь видеть и то и то. Ты не всемогущий.

Когда она закончила свою речь, то более глубже вперилась взглядом в этого Васечкина.

– Но, дак что, – спрашивала она у вслушивавшегося в ее "лекцию" чувачка, – теперь очень?

То есть, поскольку он ей ответил на ее вопрос (она ему говорила: "если ты понимаешь хоть что-то из того, что я говорю") – "нет, не очень", то она позволила себе разжевать. Так сказать, для особо непонятливых.

– Теперь, да, я понял, – промямлил Васечкин, – неожиданно понявший, что очень сильно попал.

– Но, а, раз "да", – продолжала Большова разглагольствовать, – то получай свою "ранку" назад.

И в этот миг случилось чудо. Потому что у лежавшего в ее руках детского трупика, ранка на лбу странным образом исчезла, и, как будто бы "перелетела", да прилепилась на лоб Васечкина. Того, который хотел что-то еще брякнуть, но пошатнулся и упал. А тот малыш, что лежал у Калерии в руках, открыл глазки и... И снова засиял.

– Мама, это опять то чудовище приходило?

– Да, – ответила ему мама, – я его снова прогнала.

Они говорили про чудовище, которое пыталось надурить Калерию. Оно говорило, что та до этого тысячи раз разрождалась своими младенцами, у которых неким волшебным образом прокусана пуповина, поэтому должна отдать своего нового выродка. Калерия говорила "чудищу-страшилищу", что не помнит той глупости, которую городит ей "существо". Мол, с чего оно взяло, что она до этого рожала. Чудовище ей ответило, что она не будет ничего помнить и в следующие разы, поскольку данное исчадие ада сотрет ей отрезок памяти, если она отдаст ему свое дитя. А, если не отдаст, то ее всю жизнь будут преследовать эти хищники, похищающие "выродков" у таких, как она. То есть, у особенных. Ведь она живет уже не первые сто лет. Поскольку ее парень не лишил Калерию девственности, то она не заморачивается, как все остальные женщины, которые ощутили приближение пропасти. Того, что, раз нарушился заложенный природой цикл кровотечения из интимного места, то, всё, пиши пропало. Потому что в конечном итоге всё закончится климаксом, и женщины перестанут быть женщинами, постригутся в монашенки, чтоб все про них не подумали, что они падшие. Ну, раз они больше не могут беременеть, то, дескать, с них снята всякая ответственность и они теперь могут гулять налево и направо.

А вот тем, кто остался женщинами даже после ста лет жизни, приходит такое чудище-страшилище, и говорит им: "это не твой гаденыш, потому что ты связалась с нечистой силой. Отдавай его нам, либо от тебя не отстанут".

И вот, Калерия так шустро намастрячилась защищать свою "кровиночку", что уже смогла даже "перебросить ранку" и "прилепить" ее на лоб стрелявшего подростка.

– Скажите, – спросил у Калерии Петров, – а как отличить явь? Настоящую от ненастоящей.

– Ну, вот, если ты видишь, – принялась ему объяснять девушка, – два одинаковых дерева, которые растут рядом, они без листьев и похожи на копии двух изображений, то ты должен одно из них спилить. Вот, только, какое? Тот же вопрос с двумя одинаковыми человеческими лицами. Какой из них человек ненастоящий? Даже близнецы отличаются друг от дружки... Но увидеть одинаковых людей и отличить нормального от ненормального может только тот, у кого есть специальное зрение. Например, как твой этот дружок... Только, вот, он видит особенности планеты. Умеет отличать явь от подделки. Но вернемся однако и к яви. Смотри, как можно найти разницу?.. Люди, владеющие сверх-зрением, могут увидеть снежинку, которая не такая, как все. Ее увидеть очень непросто, но у таких людишек есть чуйка. Они, чисто, при помощи банальной интуиции, могут идти-идти и... Вдруг, им захочется остановиться и посмотреть на рукавчик своей курточки... Допустим, на нее упали несколько снежинок... А человечек (этот маленький негодник) видит, что две снежинки, которые он сфокусировал взглядом, похожи друг на друга. Ну, то есть, у данных снежинок совершенно одинаковая кристаллическая решетка... Ты же знаешь, что все снежинки, по идее, должны отличаться от себе подобных? Кристаллы должны быть разными...

– Ну, да, знаю, – сказал Петров в ответ, – но Васек говорил что-то про стену, на которой нарисована дорога, идущая дальше... Ну, и он дескать упирается в эту стену и не может пройти. Это что же, он, получается, придумал всю эту мульку? Нагнал...

– Нет, не придумал. Он на самом деле проходил сквозь стены, но когда-то давно. Потом стены становились для него всё более и более видимыми. Со временем он начал их пугаться. Поэтому он просто уже не мог пролезть в "запретную зону".