Текст книги "От первого лица"

Автор книги: Андрей Тимофеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Глава 4.

Проснулся я довольно поздно, уже в двенадцатом часу утра от зашедшего в спальню солнышка. С похмелья побаливала голова и тело было ватным. Переборов себя, я всё-таки уселся на краю раскладного дивана и оделся. С кухни доносилось звяканье посуды и звонкий голосок отпрыска.

-Привет, Серый! – Приветствовал я ребёнка, открывая дверцу холодильника и доставая из его нутра банку с огурцами. – Рассказывай, как дела в школе?

-Нормально, ведь, только первая учебная неделя прошла. Нам даже домашнее задание не дали на выходные. Пап, а мы пойдём сегодня в кремлёвский парк на каруселях кататься?

-Если мама спонсирует нас денежкой, то обязательно сходим.

-Лёша, ты же знаешь, что денег у нас в обрез, – вступила в разговор Марина, ставя на газовую плиту кофейник. – Выдам только на карусели и два стакана сока.

-Возрадуйся, школьник! Мы отпущены на прогулку, – молвил я, наливая огуречный рассол в чашку.

Я выпил рассол и направился на лестничную площадку покурить. Пуская сигаретный дым кольцами, я окунулся в прошлое, где мы с Мариной с девятого класса учились в одной школе. У каждого затем была за плечами несчастная, безответная первая любовь и вот уже тринадцать лет мы состоим в законном браке. С самого начала наших отношений мы мечтали о своём ребёнке, но судьба несмотря на то, что мы для этого делали всё, не давала нам долгожданной беременности. Прошли обследование у сексопатолога, который вынес нам окончательный вердикт, что у меня малоподвижные сперматозоиды и поэтому у нашей пары не может быть детей. Но буквально через месяц случилось чудо – супруга забеременела. Врачи пророчили нам девочку, а родился мальчишка, но совсем маленький: ростом пятьдесят один сантиметр и весом всего два с небольшим килограмма. И из роддома малыш с мамой попали в детскую больницу с аллергией и слабыми лёгкими. Кормить его можно было только гречневой кашей, запивая её чуть сладким чаем. Но Всевышний всесилен, и Сережка остался жив, хотя и с клеймом инвалида детства. Выбросив чинарик в мусоропровод, я направился пить свой утренний кофе.

В результате мы с наследником вышли из дома уже в третьем часу дня и пошли по знакомой дорожке в Кремлёвский парк. Через двадцать минут неторопливой, пешей прогулки мы оказались на Софийской площади, в самом центре города. Величественное, типовое с колоннами здание, где располагалась областная администрация и дума, покоряло своей строгостью и величием. Такие строения, возведённые в эпоху застоя, стояли во всех среднего пошиба областных центрах России. Выкрашенные в жёлто-белый цвет они олицетворяли своей строгостью величие власти Державы. Слева от фронтона сооружения стоял памятник вождю пролетариата, прошедший через все катаклизмы прошедшего времени. Прямо напротив областной администрации была устроена довольно большая клумба, летом радующая глаз алыми розами, а зимой служащая площадкой для городской, новогодней ёлки. Пройдя площадь, мы свернули направо и пошли по дорожке, идущей вдоль рва, окружавшего Детинец, и вскоре оказались около детского городка. После прогулки на свежем воздухе у меня начала побаливать голова и я начал форсировать события:

-Ну, что наследник, на паровозике не будем кататься, а сразу пойдём на «Вертушку» покорять страх скорости и высоты, – спросил я сынишку, пытаясь спрессовать время и деньги.

-Хорошо, только потом в кафе я поиграю на игровом автомате в морской бой, – начал торговаться ребенок.

-Договорились, – ответил я, покупая один билет в кассе аттракциона.

Мы подошли к карусели, которая при вращении поднималась до крон стоящих рядом деревьев. Я отправил отпрыска ловить кайф карусели и закурил. Ученик младших классов радостный и довольный уже через пять минут стоял передо мной. Мы направились в кафе и я, вспоминая слова Булгакова, что подобное лечится только подобным, ускорил шаг. В «Сказке» я взял, отстояв длинную очередь, морковный сок и булочку сыну и томатный сок и заветные сто грамм себе. В два приема выпив живительный напиток и истратив остаток денег на игры, мы двинулись в обратный путь, но уже через Десятиный монастырь, и через двадцать минут были дома.

Остаток субботнего дня и воскресенье я провёл, занимаясь чтением детективов, просмотром телефильмов и поглощением различных вкуснятин, приготовленных женой, то есть ничего не делал. А в воскресенье вечером я укатил в Большую Вишеру к тётке.

Глава 5.

В Большой Вишере для меня катился день за днём степным растением Перекати полем. После работы руководство собиралось на планёрку, для того чтобы отчитаться за прошедший рабочий день и наметить дела грядущие. Как-то Владимир Александрович после совещания пригласил меня расписать пулю в комнату отдыха персонала. За большой стол мы обычно садились вместе со снабженцем и главным энергетиком и под бутылочку водочки играли в карты. Там при неторопливом разговоре чудо поведало мне, что он отставной полковник федеральной службы безопасности и основная его забота – это безопасность предприятия, то есть он, подключив питерское охранное агентство, защищает нас от бандитов. Когда я учился в институте мы сутками напролёт тренировались игре в преферанс, так что мне без особых проблем удавалось обыграть провинцию на пару пачек сигарет.

Однажды, вернувшись с работы и поужинав на кухне с тёткой, я решил погулять по лесу перед сном. Кладовая леса раскрылась передо мной во всём своём изобилии. Тут и там мне попадались не обобранные кустики черники и гоноболи, под соснами радовали глаз красные островки брусники. Я шёл от кустика к кустику, наслаждаясь вкусом ягод. Но вечер клонился к закату, и лес уже прогонял не званных гостей к своей пристани. Неожиданно зашумели кроны деревьев, небо, до этого момента голубое, начало сереть и пошёл мелкий дождик. Я разогнулся, огляделся по сторонам и понял, что заблудился. Но я наслаждался плодами леса не более часа, а, следовательно, не мог уйти далеко от дома и железной дороги. Электропоезда по ней ходили часто и звук их движения был слышен за много километров от неё. Я прислушался, но в воздухе стояла тишина. Закурив и вновь осмотревшись, я заметил просвет между деревьями, но какого-то зеленоватого оттенка. Свет преломлялся в этом месте и деревья казались волнообразными, как причёска у недавно завившейся женщины. Я двинулся в этом направлении, надеясь выйти на полянку, но просвет оказался виден чуть дальше и в другом месте, и я вновь пошёл за ним. Мокрые ветви хлестали меня по лицу и одежде, которая промокла до трусов. Под ногами стал хлюпать мох, я остановился, чтобы перевести дух. Вокруг стояла зловещая тишина, слышен лишь был звук падающих с деревьев капель. Решив перекурить, я извлёк из кармана пачку сигарет, но она, как и сигареты в ней, оказались промокшими. Матерно выругавшись и швырнув пачку сигарет в зеленоватые треугольники света, я с удивлением заметил, что они исчезли, а тишину нарушил гудок электропоезда. Определившись с направлением, я уверенно зашагал к железной дороге. Когда я вышел к грунтовке, идущей вдоль железнодорожных путей, уже совсем стемнело. И весь промокший, я направился к дому тётки. Через час, дойдя до калитки домика, я увидел стоящую на крыльце тётку Машу.

-Лёша, ты где был? Я устала тебя аукать, – обрадованно воскликнула хозяйка.

-Да, бабье лето закончилось. Немного поплутал, но теперь всё в прошлом, а я хотел бы просушить одежду и лечь спать, – ответил я.

-Ты бы, Алёшенька, поберёг себя. Совсем недавно двое грибников не вернулись из леса. Неделю ищут, а так и не нашли. Это Леший их по болотам гоняет и вряд ли их найдут живыми, – напугала тётка.

-Хорошо, теперь от дома далеко отходить не буду, – закончил я разговор и вслед за тёткой прошёл в дом и налил горячего чая, хотя сердце ещё отчаянно билось в груди после последнего приключения.

В доме я развесил одежду, залез под тёплое одеял и, даже не включив телевизор, заснул.

Глава 6.

Утром, одевшись в ещё непросохшую одежду, я вышел в надоедливо моросящий дождик и, чувствуя лёгкий озноб, отправился на работу. Пройдя проходную, я увидел Чудо с красным носом, которое будучи чем-то обеспокоенным двигалось ко мне на встречу. Размахивая руками, полковник в отставке показывал на четырёх особей с автоматами в руках, стоящих возле конторы.

-Срочно соедините меня с питерским охранным агентством. К нам гости пожаловали, – кричал начальник отдела кадров.

Я остановился и с интересом стал наблюдать за происходящим. Чудо вбежало в помещение поста охраны и выхватило трубку из рук дежурного. Быстро харкая слова и отчаянно жестикулируя, он подозвал одного из бандитов к себе. Бугай неторопливо подошёл и взял протянутую ему трубку. Из проходной доносились короткие ответы, лицо рэкетира начало сереть.

-Так и говорили бы, что у вас с Бесом всё перетёрто, – выдавил из себя качок и, махнув своим братанам, покинул с ними территорию предприятия.

Чудо, радостно потирая руки, направилось ко мне.

-Они думали, что у нас с главным бандитом не решено. Как я их? – начало хвалить себя существо. Я кивком головы дал ему понять, что просто восхищаюсь им, и направился в цех. День обещал быть интересным.

Рейдерские захваты предприятий было делом обычным. Бандиты сначала обкладывали их данью, потом входили в число учредителей контор и кидали всех. При входе в цех меня встретил мастер и намекнул мне, что есть серьёзный разговор. Мы прошли в кабинет, и он поведал мне, что руководство ищет крайнего из-за большого выхода бракованной продукции, а мы как никто другой подходим на это место. В результате, мы обложились документацией и решили работать по двенадцать часов в день. Но сегодня была пятница, а значит мой путь домой, так что моего хорошего настроения ничто не могло испортить. Тем более, позвонили из бухгалтерии и передали нам, чтобы мы подходили после обеда за авансом. За работой время пролетело незаметно и вот я уже в дороге. Сегодня я принял решение направиться к месту рождения новым маршрутом: на электричке до Чудова и далее на рейсовом автобусе до Великого Новгорода.

В свой недолгий путь к семейному очагу я погрузился в воспоминания о таком добром, но далёком детстве. Самое раннее из них, связанное с Марией Александровной, относилось к тому времени, когда мне исполнилось годика два. Тётка тогда жила в районном центре и занимала половину дома на улице Гоголя, недалеко от центра городка. На дворе тогда стояло холодное, зимнее утро, а я лежал в детской, металлической ванночке, наполненной тёплой водой, в большой комнате под образами святых. Под иконами дымила лампадка и три пожилых тётушки стояли с зажжёнными, восковыми свечами, молились, отвешивали поклоны и окунали меня с головой в чистую воду. Удивлённый происходящим, я даже не ревел, молчал и блаженно улыбался. Потом меня вытащили из ванночки, укутали в полотенце и дали подсушенную просвирку, которую я начал сосать. Через много лет, когда я спросил у тётки, что это было такое, она ответила мне: это был обряд крещения. Мои отец и мать, как и большинство населения Советского Союза, являлись атеистами, поэтому крещение было тайным.

Больше всех дней недели мне нравилась пятница, потому что впереди маячили целых два выходных, особенно её вечер, когда можно было расслабиться, не боясь на работе мучиться с похмелья. И вот я сижу на кухне, а рядом, у газовой плиты, мило кудахчет супруга о том, что денежка, заработанная мной, пришлась очень кстати: Сергею в школу надо купить выходной костюм. Она работала в цирюльне мастером-универсалом и все её доходы, хоть и были ежедневными, уходили на питание. Вечер катился по накатанной колее и поздней ночью я, пошатываясь отошёл ко сну. Утром я проснулся рано: из-за распада продуктов алкоголя мой дружок в трусах страдал столбняком. Я потерся им о бедро жены, и она сначала нежными руками, а потом ласковыми губами, сыграла свой обет исполнения супружеского долга. Выходные начинались здорово.

Глава 7.

Пока сынишка одевался в прихожей, я попросил жену на ужин приготовить чего-нибудь вкусненького, потому что вечером к нам в гости пожалует мой друг ещё по школьным годам Сашка. Прогулка прошла как обычно и мы, вернувшись к обеду, успели посмотреть телевизор да поиграть с сынишкой в карты в ожидании вечера. В холодильнике дожидалась своего часа бутылка горячительного напитка, на плите томилась изумительная картошка с мясом. Звонок в дверь возвестил о приходе дорогого друга, подросток с мамой пошли в комнату, мы же, расположившись за кухонным столом, стали обмениваться новостями. Порассуждали о женщинах, хранительниц очага, вспомнили школьные годы, как были изгнаны с урока истории: после моего рассказа о рыбалке нам было не удержать смех. Третий тост выпили стоя, не чокаясь за тех, кого с нами нет.

-Как поживает Андрей Боков? – спросил я у друга после четвёртой. Андрей, двоюродный брат Сашки, был одним из моих знакомых, и мы с ним мутили в середине девяностых. Он, наш ровесник, при службе в армии отдавал свой интернациональный долг в Афгане. Десантник, физически развитый парень, воевал под Кандагаром, где находилось большинство бандформирований духов. Сержант, награждённый медалью “ За отвагу”, которую дают только за пролитую кровь.

-Работает водителем, но бухает по страшному, – ответил он. Рассказал, что встречаются они семьями, как правило по выходным и пока, не пошедшие ещё в школу дети, играют между собой, отдыхают за бутылочкой горячительного.

О службе Андрей рассказывал мало, но рассказы его шокировали нас гражданских. Оружием в Афганистане не торговали только ленивые, а солдатам приходилось менять мыло на патроны, на четверть куска мыла можно спокойно было на рынке выменять тридцать патронов к калашу. При этом бельмом на глазу существовал страшный по своим масштабам наркотрафик, направленный в Советский Союз, возглавляемый, потерявшими и честь, и совесть комсоставом. Он сам был свидетелем того, как упавший при погрузке в самолёт цинковый гроб, раскрылся и из его недр посыпались пластиковые пакеты с героином. Как, необстрелянных ещё восемнадцати лет пацанов, бросали на хорошо укреплённого на сопках, которые называли “зелёнкой”, врага, ради получения очередной звезды. Но правды ради, надо отметить, что среди офицеров были и настоящие герои, которые и на смерть тебя просто так не пошлют, и стопку водки после боя нальют. Около пятидесяти пяти тысяч героев навсегда отдали свою жизнь Афгану.

-Ты знаешь, Сашок, мне становится в последнее время страшно за Россию. Сам посмотри, череда терактов в столице, взрывают жилые дома, похищают людей, требуя за них выкуп, торгуют наркотиками и оружием. С террористами договариваться нельзя, это ясно давно, их надо уничтожать. Страной правят воры и бандиты, – продолжил разговор я.

-Не всё так плохо, Леха, например, в разгар бомбёжек Югославии наши миротворческие силы взяли под свой контроль аэропорт в Приштине, помешали блоку НАТО ввести силы в этом регионе страны, – ответил мне братан.

Потом, как обычно бывает в мужской компании, разговор переключился на баб. Он поведал мне о том, что овладел своей первой, юношеской любовью, но при этом не испытал ничего кроме разочарования.

-Что же, мы привыкли к своей семье и надо стараться найти счастье именно там, – резюмировал я и мы пошли прощаться.

-Давай, братан, держись! – расставаясь в прихожей, пожелал мне друг и я захлопнул за ним дверь.

Глава 8.

Рабочая неделя катилась к своему апогею. Перелопаченные горы технической литературы начинали давать результат. Находясь на работе по двенадцать часов в день, мы с Анатолием, сопоставляя теорию с практикой, подходили к решению проблемы. Но тут начали выступать два юнца, окончившие Лесотехническую академию, работающие начальниками смежных цехов. Они пригласили на консультацию профессора, заведующего кафедрой лесопиления, вышеназванного учебного заведения. Мы вернулись с обеда, когда этот кадр, похожий издалека на детский резиновый мячик, размахивая коротенькими ручками, заставлял ставить очередную ленточную пилу на пилораму и прогонять бревно на полной скорости. Естественно, достигая первого сучка на бревне, пила рвалась. Так он перервал нам все пилы и резюмировал, что так и надо поступать, а у нас бракованные пилы. Мы с мастером только смеялись над кадром, поспешно удаляющемуся в сопровождении начальства из цеха. Исходя из анализа нашей работы, мы с Толей пришли к выводу, что надо увеличить жёсткость системы и осуществлять подачу брёвен на малых скоростях. Благодаря кадру выполнять работы сегодня стало невозможным, не осталось ленточных пил. Распустив рабочих по домам, я вновь углубился в решение проблемы и не заметил, как наступил вечер.

Время катилось к выходным дням, но моё предвкушение домашнего времяпровождения было нарушено приказом главного инженера о том, что я остаюсь на заводе дежурным и жду поставки леса. Деньги подходили к концу, и я был вынужден занимать их у тётки, чтобы купить сигарет. Пришлось расположиться в комнате отдыха, слава Богу, там был складной диван и телевизор. Провалявшись на диване до полуночи, я попытался заснуть, но в помещении было прохладно, а также валяться на жёсткой спинке дивана головой оказалось очень неудобным. Мне удалось только немного подремать под гул телевизионного приёмника. К обеду я сходил в магазин, где купил варёной колбасы и бутылку водки, расположился за большим столом и приступил к трапезе. Ядрёный продукт российского производства подействовал на меня живительно, и я даже согрелся. Так пролетели незаметно два дня и не выспавшийся, голодный и злой я встретил утро понедельника.

Из состояния телесной муки меня вывел громкий говор моих подопечных. Нервно жестикулируя руками, они приблизились ко мне и начали наперебой мне кричать о какой-то московской мафии. Я попросил, что бы говорил кто-то один из них и бригадир ленточной пилорамы начал своё повествование, нервно подёргивая головой:

– Алексей Викторович! – заикаясь прокричал бригадир, – Знаете, что произошло в эту субботу? Представляете, наших пацанов расстреляли в вечерней электричке на Питер. Ну, это ребят Васи Большого, которые держали вещевой рынок в Малой Вишере. Их всех грохнули в тамбуре последнего вагона где-то в районе Гряд и выбросили все шесть трупов из вагона поезда на насыпь железной дороги в районе станции Волхов-мост. Вот так-то!

Я попросил их успокоиться и ребята приступили, всё так же громко разговаривая между собой, к работе. Они не удивили меня. Если в государстве не действуют законы, то их функции берут на себя крепкие братаны с оружием легальным или нелегальным в руках. В России власть держали бритоголовые, сросшиеся с доходным бизнесом. Эволюция этих одноклеточных брала своё начало с конца восьмидесятых годов уходящего столетия. Начиналось всё с подпольных секций карате, занятий бодибилдингом и фарцовки. Торговали всем, что имело ценность среди пацанов с неокрепшими ещё детскими умишками, от импортных сигарет и джинсов, до порно журналов и жевательной резинки. Деревянный рубль явно проигрывал зелени доллара, на которую в заветных магазинах можно было купить всё что требовалось голодной душе советского человека. Туристам с вожделенного Запада впаривали водку и черную икру, атрибуты советского прошлого вплоть до орденов и медалей наших отцов и дедов, отдавших свои жизни, защитивших страну и мир от уничтожения фашисткой ордой. С появлением коммерческого сектора братва обложила его данью. Кафе, ларьки, рестораны, как и прочие кооперативные, малые предприятия попали под пресс бандитизма. Социалистическая держава разлагалась, покрываясь трупными пятнами беззакония, хаоса и самоуничтожения. С распадом страны появились межэтнические столкновения и как следствие слабости власти уничтожение промышленности и всей финансовой системы. Бандитизм пролез в остатки сырьевой базы рухнувшего государства, а затем и во власть. Так что ужасная смерть шестерых отморозков была вполне естественной развязкой бандитской разборки. Видимо ребята не поделили между собой зоны влияния и решили междусобойчик следуя сталинской поговорке: нет человека, нет и проблемы.

Поднявшись в свой кабинет, я стал ожидать прихода Анатолия. Мастер скоро объявился в родном помещении и рассказал мне о том, что остался один в двухкомнатной квартире, которую снимало предприятие для своих работников. Командир электриков пропил все свои бабки и выпил весь одеколон, стоящий в ванной комнате, после чего у него поехала башня. Он написал заявление на увольнение и укатил в Питер. Толя предложил мне разделить своё одиночество, на что я с радостью согласился. Квартира находилась в двух шагах от заводика и недалеко от центрального магазина посёлка. Преодолевая усталость, я начал вписываться в рабочий ритм цеха. Неделя тянулась долго и в пятницу, заняв деньги у соседа моё тело направилось в любимый город.